Текст книги "Кудеяров стан"

Автор книги: Юрий Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА VII. ЗАРЯНА

– Так вот, – начал Дмитрий Павлович, – во-первых, никаких кладов археологи не ищут. Они старину изучают – жизнь древних людей.

– А кости зачем собирали? – упрямо вернулся к старому Игорек. – Да ещё в мешке три мешка…

Глеб сзади дернул товарища за рукав: не наскакивай, мол, что за допрос такой?

Мальчику казалось, что археолог обидится. Но Дмитрию Павловичу как будто даже понравилась настойчивость Игоря.

– А вот я поколдую по костям по этим, они и расскажут мне о том, как здесь древние жили.

На этот раз подозрительно прищурился и Глеб.

– Не верите, – засмеялся ученый, – оно и хорошо. Когда не веришь, скорее сам до истины докопаешься. Но я серьезно говорю: у костей свой язык есть. Его только понимать надо.

Дмитрий Павлович встал, развязал загадочный мешок, вынул из него мешочки и тремя отдельными кучками высыпал на землю их содержимое.

– Вот вам бараний зуб, вот свиной. Вот ребро коровы, это лошадиные бабки, это куриные косточки.

Археолог снова замолчал, посмотрел на ребят. Те, видимо, начали уже понимать, что это за штука такая – «костяной язык».

– Ну что, узнали? О чем нам рассказали косточки?

– Занимались скотоводством, – заключил Игорь.

– Разводили коров, овец, свиней, лошадей, курей тоже, – уточнил Глеб.

– Кур, – поправил археолог и добавил, протягивая мальчикам расколотую вдоль крупную кость: – Лошадок тоже ели… вишь, кололи кость – костный мозг доставали. Ну, будем колдовать дальше. Это лосиный зуб, это кабаний клык, оленья кость, медвежий зуб, ещё и просверленный – очевидно, его носили на шее. Ну, а это, – он показал ребятам странный зуб: длинный, розовый, изогнутый в крутую дугу, – нипочем не угадаете… Бобр. Старый, матерый бобрище… Их, бобров, когда-то здесь очень много было. Недаром Русь бобровыми шкурами славилась.

Дмитрий Павлович положил кости на старые места. Глеб заметил, что каждая косточка вернулась именно в ту кучку, из которой была взята.

– Как вы узнаете, где чьи кости? – поинтересовался Игорек.

– Это не так уж сложно. Поработаешь несколько лет – сам узнавать научишься. Ведь кости у всех животных разные. Вот труднее отличить, скажем, бычий череп от коровьего или мужской от женского, но специалисты и это делают безошибочно.

– А зачем вы кости в три отдельных мешка разделили? Ведь все с одного шурфа.

– Но с разной глубины. Первые двадцать сантиметров никаких находок не дали, вторые двадцать – первый мешок, третьи – второй, четвертые – третий.

– Зачем?… – не понял Игорь.

– Эге! Это уже другой язык начинается: язык пластов. Но давай сначала о костяком кончим. Что нам вторая группа костей сказала?

– Занимались охотой, – уже увереннее начал Глеб. – Добывали бобра, медведя, лося, козла лесного, дикого кабана, птиц разных… Ну и других диких животных.

– Добавим ещё: рыбачили – рыбьих костей тут тоже хватает. Вон, – Дмитрий Павлович опять взял несколько косточек, – видишь, какой крупной щуки челюсть. Теперь таких здесь не выудишь. А это карп, это сом… А что большее значение имело? Скотоводство, охота или рыбная ловля? Можно узнать?

Глеб наморщил лоб.

– Если раскопать площадь побольше, – начал он опять трудный перевод с малознакомого языка, – да посчитать, чьи кости чаще встречаются…

– Правильно, – искренне похвалил археолог. – Молодец! Значит, статистикой для этого заняться надо… Это великое дело – статистика.

– Ну, а язык пластов? – не терпится Глебу. Первые успехи и похвала ученого очень подогрели его интерес к археологии.

– Это другой разговор, – ответил Дмитрий Павлович, внимательно глядя на ребят. – Разговор долгий, в двух словах не расскажешь, а долго говорить буду, вам слушать не захочется.

– Очень даже захочется, – быстро бросил Игорь.

Глеб молча с вопросом смотрел в глаза археолога.

– Тогда расскажу. Дайте только срок. А теперь сознайтесь честно: за кого вы меня вначале приняли?

Мальчики молчали.

– За кладоискателя? Да ещё за сумасшедшего, кажется?

– Это потом, – сознался Игорь, – а раньше за шпиона, за диверсанта.

– Мы думали, вы Тарелочку заминировали, – добавил Глеб.

Слово за слово ребята, ещё смущаясь, рассказали археологу, как следил за ним Игорь, как нашел злополучный окурок с таинственными обрывками подозрительных слов, как пытался разминировать городище.

Мальчики боялись, что Дмитрий Павлович будет смеяться над ними, но археолог смотрел на ребят внимательно, серьезно.

– Молодцы! – искренне похвалил он. – Хоть и ошиблись на этот раз, а действовали правильно, по-настоящему. Так и нужно. Время сейчас такое – приходится настороже быть. Ходит ещё по нашей земле нечисть вражья. Засылают.

– Скажите, Дмитрий Павлович, – после непродолжительной паузы заговорил Игорек, – правда, что монета, которую я нашел, имеет большое значение?

Археолог прищурился, с улыбкой посмотрел на мальчика.

– Монета, что ты нашел?… О, да! Ей суждено произвести настоящий переворот в науке. Это находка мирового значения.

Мальчик не сразу заметил, что археолог шутит, а поняв, опять смутился.

– По-моему не ты, а вы нашли… Так как-то лучше звучит. Ну, ладно, – улыбнулся Дмитрий Павлович, видя, что мальчик побагровел от стыда. – Ладно. Это ты так, прихвастнул немного. Бывает. А монета ваша, если серьезно говорить, находка удачная. Вообще-то деньги нередко на городищах находят, но всё равно – это удача. Чем же она интересна, эта монета?…

Неожиданно археолог замолчал. Ребята с недоумением смотрели на своего нового знакомого, а тот, глубоко задумавшись, поглаживал диргем пальцем правой руки. Потом опять поднял взгляд на ребят.

– Ведь это тот самый диргем… безусловно.

– Какой тот самый? – изумились мальчики.

– Дырочку на диргеме видите? – спросил Дмитрий Павлович с каким-то особым значением. – Зачем, думаете, она пробита? А?

– Ясно, – сразу отозвался Игорь, – нитку в неё вдевали.

– У нас есть старая китайская монета, – добавил Глеб, – только медная. Дед ещё с японской войны привез – она тоже с дыркой: так носить удобнее – не потеряешь.

– А может быть, её на шее носили, – неуверенно предположил Игорь, – для украшения, как цыганки носят?

– Именно! Угадал, паренек. Ну, слушайте: носили эту монету действительно на тоненькой цепочке, только не на шее, а на лбу. А кто носил? Знаете?

Мальчики, конечно, не знали, кто носил на лбу арабскую монету, а Дмитрий Павлович не торопился говорить. Он сидел задумчивый, упершись локтями в колено, подбородок опустив на ладони, и смотрел куда-то вдаль, мимо мальчиков. Ребята притихли, изумленные и заинтересованные странной переменой в настроении археолога.

– Заряна, – проговорил, наконец, Дмитрий Павлович негромко и доверительно. – Заряна носила. Понимаете?

Ничего не понимали мальчики, ни о какой Заряне они не слышали.

Дмитрий Павлович поднял с земли свою сумку, вынул из нее большой блокнот, достал плотный кусок бумаги и протянул его мальчикам.

Мастерски исполненный кем-то акварельный рисунок изображал молодую красивую девушку, смуглую, русоволосую, с большими синими глазами. Девушка сидела у берега реки на стволе старой ивы, под её нависшими густыми ветвями. Пальцами правой ноги она чуть не касалась воды, словно пробуя, холодна ли. На девушке длинная, ниже колен рубашка, перехваченная у талии черным пояском. Вдоль округло вырезанного ворота узкая черная каемка вышивки. Рукава до локтей, широкие и тоже по краю черным вышиты. На левой руке, немного выше кисти, узенький браслет. Толстая русая коса переброшена на грудь. На лбу… Игорева находка – серебряный диск с затейливыми арабскими письменами.

Мальчики с интересом рассматривали рисунок.

– Вот она, Заряна, ребятки, – прошептал Дмитрий Павлович. В голосе его мальчики неожиданно почувствовали нежность.

Археолог взял из рук Глеба рисунок, взглянул на него и бережно вложил опять в блокнот.

– Она здесь жила? – спросил Игорек.

Дмитрий Павлович утвердительно кивнул головой.

– Давно?

– А вот посчитайте! – Дмитрий Павлович слегка подкинул на ладони монету. – Это арабский диргем конца восьмого или начала девятого века. Чеканен чуть не тысячу триста лет тому назад. Правила тогда в Багдаде династия аббасидов – потомков халифа Аббаса. Примерно в эти годы и жила здесь девушка.

«Чего это он о ней так, как о родной», – подумал Глеб.

– Здесь, значит, село было в те времена, – заключил Игорь.

– Не простое село – городище. Селами археологи называют поселения неукрепленные, а это была целая крепость.

– Вроде кремля, – припомнил Глеб, – а вокруг поселение.

– Правильно. Ну кремль, конечно, здесь был не ровня московскому, а все-таки крепкий. Пошли, ребята, посмотрим!

Все трое встали, взобрались на возвышение, что длинным горбом тянулось от обрыва до обрыва у западного края Кудеярова стана. Дмитрий Павлович продолжал рассказ.

– Видите? Слева крутой обрыв, справа такой же. Сейчас на них кустарник, а тогда они голые были и почти отвесные. Нарочно ещё их очищали да ровняли жители. А тут, где мы стоим, вал, людьми насыпанный, и ров. Ров теперь заплыл, и вал пообсыпался. А тогда глубина рва была, вероятно, не меньше восьми-десяти метров, да высота вала не меньше. А на валу ещё стена – частокол из толстых дубовых бревен. Тоже метров в пять высотой. Итого от дна рва до верха стены метров двадцать пять.

Шутка? Попробуй раскуси такой орешек! Пушек тогда не было, ружей тоже. Лезь, штурмуй. А на стенах защитники: люди, которые знают, что, если городище будет взято, и им всем конец, и женам, и детям их. Значит, драться до последнего. Победить или всем умереть. И из луков на тебя сверху стрелять будут, и камнями глушить, и бревнами. Словом, такое городище взять, много надо труда приложить, много голов положить.

– Сколько же людей на городище жило? – поинтересовался Глеб.

– На городище немного. Семей двадцать-тридцать. Но, я сказал уже, тут же сразу за валом было неукрепленное селище. На нём ещё могла жить сотня семей. Когда враг приближался, все сюда укрывались, а скот далеко в леса угоняли. Мы знаем, леса вокруг были непроходимые, непролазные – врагу беглецов в них не сыскать.

– В Троицком тоже такое городище есть, – вспомнил Глеб, – и в Демине. Это вверх по реке километров десять. Только деминское маленькое и всё в кустарниках, в лесочке. Так и лесок называется: «Городище». И ров там есть и вал, только маленькие.

– Вот как? – заинтересовался археолог. – О Троицком-то я знаю, а про Деминское от тебя впервой слышу. Добре. Учту.

– А тут ещё малые курганы есть в лесу, – вставил Игорь и добавил после секундного колебания: – Мне их Глеб показал. Там небось вождей хоронили. С оружием.

– Где курганы?

Мальчики рассказали, что курганы в лесу в километре от городища и всего их около десятка. Дмитрий Павлович расспросил о них подробно, записал.

Ребята с удовольствием обещали проводить ученого к курганам.

– А я и не знал, что здесь арабы жили, – полувопросом опять обратился Глеб к археологу.

Дмитрий Павлович отрицательно покачал головой.

– Не жили они здесь никогда.

– А как же Заряна? – удивился Игорь.

– И Заряна не арабка была. А что монета у неё была на лбу арабского чекана, так она…

– В походах добыта? – подсказал Игорь.

– Или купцы привезли? – предположил, в свою очередь, Глеб.

– Правильно, – с удовольствием подтвердил Дмитрий Павлович. – И на войне могли раздобыть монету здешние жители, они далеко воевать ходили, и от купцов могли получить. Хотя бы за те же бобровые шкуры. Купцы чужеземные частенько сюда заявлялись. Они даже описание здешних мест оставили. И называли здешние места «Гардаркия» – значит, «страна городов». Очень уж много городищ они здесь встречали. А Заряна была местная жительница.

– Кудеярка, – не то спросил, не то подсказал Глеб.

Дмитрий Павлович внимательно посмотрел на мальчика.

– Ишь ты! Где такое слыхал?

Мальчики, перебивая друг друга, начали рассказывать археологу о недавней встрече с древним дедом и о занятной истории, поведанной стариком.

– Любопытно, – заключил Дмитрий Павлович, когда ребята замолкли. – И большой он был, баран-то этот золотой?

– В натуральную величину, – отчеканил Глеб.

– Ишь ты… А знаешь, сколько такой баран весит?

Глеб начал подсчитывать в уме.

– Килограммов шестьсот, – сказал он через несколько секунд, сам удивляясь полученному результату, – это тридцать шесть пудов?

– Как определял?

– По объему: на золотого барана не меньше четырех ведер золота надо. Ведро – восемь литров. Это если небольшое. Литр воды – килограмм, а золото примерно в девятнадцать раз тяжелее воды. Четырежды восемь – тридцать два. А тридцать два килограмма на девятнадцать – шестьсот восемь килограммов…

– Неплохо рассчитал, – согласился Дмитрий Павлович. – Мешок, значит, ваш, ребята, вам мало помог бы. И не выдержал бы такой тяжести, да и не донесли бы вы… А сколько же такой баран может стоить?

Мальчики молчали – не знали.

– Золотые изделия обычно на вес ценят, – начал расчет уже Дмитрий Павлович.– Грамм стоит, если не ошибаюсь, рублей двадцать пять, килограмм, значит, двадцать пять тысяч. Ну, а весь ваш баран шестисоткилограммовый… не менее пятнадцати миллионов рублей.

– Пятнадцать миллионов, – прошептал Глеб.

Мальчики были поражены. Дмитрий Павлович сказал улыбаясь:

– Если бы вы откопали такого баранчика, пришлось бы вам на каждого по семь с половиной миллионов. Куда же вы деньги бы девали?

Молчали ребята. Дмитрий Павлович выждал немного.

– Вот ты, Игорь, – спросил он потом, – что бы со своими миллионами делал?

– Радиолу купил бы, – сразу заговорил мальчик, – лодку моторную, ружье охотничье, велосипед, удочку хорошую спиннинговую, фотоаппарат «Киев», часы «Победу», как у Глеба, охотничьи сапоги, бинокль полевой, токарный станок, телевизор… – паузы между заявками становились все продолжительнее, видимо приходилось уже выдумывать, – мотоцикл, автомашину, тоже «Победу».

– Хорошо, – улыбаясь, согласился Дмитрий Павлович. – Только ты не жадничай. Зачем «Победу»? Бери «ЗИМ», дороже, но ещё лучше. Ну, а ещё?

– Библиотеку завел бы, – начал уже Глеб, – на тысячу книг.

– Мало, Глебушка! Заводи на три тысячи, на пять тысяч, всех классиков, всё лучшее. И шкафы книжные приличные, и книги все в хороших крепких переплетах… Да вы не скромничайте, ребята.

– Я бы ещё тепличку завел около дома, – сказал Глеб. – Настоящую, с отоплением, под стеклом.

– Он у нас опытник, – пояснил Игорь.

– Добро! Ну, а больше? Ведь если купить всё, что вы заказали, на это сотни тысяч не истратишь. А у вас за барана по семь с половиной миллионов было бы.

– Мостик бы я вон там построил, – Глеб показал рукой вниз по направлению к реке, где красовалась легкая временная кладка на шатких кольях, – железобетонный, на каменных быках. Этот почти каждый год вода в половодье сносит.

– Ещё школу построил бы новую, кирпичную, трехэтажную, – добавил Игорь.

– Общежитие ещё при школе, – продолжал Глеб, – а то многие ребята в старшие классы из соседних сел ходят. Клуб новый…

– Да ведь клуб в прошлом году у вас в селе построили?

– А я бы каменный, большой…

– Тоже трехэтажный?… Ну ладно. По миллиону поистратили. А ещё по шесть с половиной куда?

– Стадион, – сказал Игорь.

– Водопровод бы в селе построил, – решил, подумав, Глеб, – электростанцию бы расширил… Потом… дом деду перестроил бы.

– Домик у Глебова дедушки, верно, маленький и старый, – опять вставил Игорь.

Дмитрий Павлович ласково смотрел на мальчиков.

– Правильные вы ребята. Честное слово, настоящие советские ребята «в натуральную величину». Даже жаль, что нет здесь золотого барана. Ну, а о кудеярах вы хорошо запомните. Ладно? А ещё лучше, запишите. Кто из вас с этим лучше справится?

– Глеб, – сразу уступил Игорь первенство товарищу. – У него всегда за сочинение «пять».

– Запишу, – согласился Глеб. – Я рассказ дедов хорошо запомнил.

– Я и сам с ним побеседую с удовольствием, – пообещал Дмитрий Павлович. – Только вас мне разочаровать придется. Не была Заряна кудеяркой, и не было здесь никаких кудеяров. Но рассказы дедовы очень интересны.

– Как сказки только, – разочарованно прошептал Глеб.

– Да нет. Не только как сказки. В таких рассказах часто встречаются донесенные преданиями крупицы истории. Вот, например, вам древний дед говорил: «В одной большой избе жили и хозяйство вели сообща – коммуной». А ведь именно так и было. Как раз на поселениях седьмого-восьмого веков раскапывают археологи остатки больших домов, по сотне квадратных метров. Жили в них действительно большими семьями – вервями, по нескольку десятков человек. Хозяин, сыновья его с женами, внуки, тоже с женами, а зачастую и правнуки.

Ну и хозяйство такая вервь вела общее – ямы для запасов общие были, для мороженого мяса, сушеной рыбы, для зерна. Хоть и охотились, и скот разводили, и рыбу ловили, а главным занятием все же было земледелие.

На здешних северянских городищах больших домов, правда, не встречали, но обычно хижины-полуземлянки расположены по восемь-двенадцать. И в каждой группе хижины соединены были, как думают, крытыми переходами вроде коридоров.

– Неужели из тех двух ямок вы всё это узнали? – удивился недоверчивый Глеб.

– Нет, конечно. Из ямок я узнал, к какому веку это городище относится, кто на нём жил, какой народ. А жизнь этого народа в те века археологами уже немного изучена.

– По костям узнали, к какому веку? – удивился Игорь.

– Нет. По черепкам больше. Не верите? Ничего, дайте срок, и с черепушечьим языком познакомимся, тогда поверите. Вот вам и сказки! К ним, оказывается, очень чутко прислушиваться надо. А часто даже не рассказы, а одни только названия многое рассказать могут. Это вот место городищем называется. Почему? Многие уже и не знают, что тут укрепленные селения были, а названия сохраняются. И везде, где село или урочище какое-либо городищем зовут, обязательно, если покопаться, следы древнего кремля обнаружим. Часто уже простым глазом ни рва, ни вала и не видно, а название в памяти народа хранится тысячу лет: «Городище».

Или вот интересный пример: есть в Чехии место, называется оно Бычья скала. Почему бычья? Никто не знал. А когда чешские археологи сделали на этом месте раскопки, то нашли пещеру, в ней погребение какого-то вождя и бронзовую фигуру быка.

Погребению, как установили, не менее трех тысяч лет.

Трудно предположить, что название «Бычья скала» и фигура быка – простое совпадение. Вероятнее, что местность эта раньше в представлении здешнего населения как-то связывалась с быком и «раньше почему-то «бычьей» считалась.

– Поклонялись там быку? – предположил Игорь.

– Как на Крите, – добавил Глеб.

– Возможно. Сейчас уже неизвестно. Но, во всяком случае, память народная пронесла воспоминание о быке через три тысячи лет.

И вообще многие названия рек, озер, городов живут тысячелетиями. Даже если не раз меняется население. Вот хоть ваша Тусорь, или Ока, Сейм, Ворскла, Фатеж, Буртас. Ведь подчас и не поймешь, откуда такие слова взялись. А как разберешься – многое говорят эти сохраненные веками названия.

Есть, например, реки Торча, Торчица, Торчинка, город Торческ, села Торчин, Торка… и всё в одном районе – в южной части наших степей. Оказывается, жили в тех местах когда-то кочевники – торки. Отсюда и названия. Или вот: жил когда-то на востоке черноземной полосы народ буртасы, но где точно – долго не было известно. А покопались в названиях рек – нашли в бассейне реки Цны речушку Буртас. Так и узнали, где жил народ. Или Сувар. Был такой город в старину – одна из столиц волжского болгарского царства. Где был – не знали, только в письменных источниках о нем предание сохранилось да деньги нередко находили, на которых его название вычеканено.

А вот недавно один сельский учитель сообщил о городище, которое до сих пор у местных жителей называется Суваром. Произвели там исследование – точно, на том месте и был богатый болгарский город.

Видите, как много старого, полузабытого сохранилось в живой народной речи.

Да вот ещё – недалеко ходить за примером. Был я в селе отсюда за пятнадцать километров. Слышу, две старушки беседуют, одна другую в чем-то горячо убеждает, а та не верит. Тогда первая клянется: «Ей-богу… Вот чтобы меня крымская сабля посекла».

Заинтересовался я. «Скажите, – спрашиваю, – почему крымская? Что это за клятва такая?»

А старуха мне честно отвечает: «Не знаю, товарищ, так ещё бабка моя клялась».

Я-то знаю, почему крымская. Стоит это село как раз возле татарской сакмы. Сакмами называли пути татарских набегов. Шли они по водоразделам, где посуше было и лесов было меньше, конным ордам доступнее. И сейчас известны эти сакмы: Калмиусская, Изюмская, Муровский шлях. Ну и, видно, случалось, разоряли крымцы то село, где живет теперь бабуня. Запомнили эту черную беду бабунины предки… И от них к старухе перешла страшная клятва.

– Мой дед часто говорит: «Кабы не папа римский да не хан крымский, беды бы на Руси не было», – дополнил Глеб.

– Вот. И тоже, верно, уже не понимает, чем так насолили Руси крымские ханы, а отголосок истории до сих пор в поговорке его звучит и показывает, каким страшным бедствием были когда-то для народа набеги крымских татар.

– А кто же была Заряна?

– Заряна? – Дмитрий Павлович нарочно выждал несколько секунд, видя, что ребята с интересом ждут его ответа. – Славянка она была. Русская славянка. И городище это заселено было славянами.

– Так давно? – усомнился Игорь.

– Чего же давно? Славяне в наших местах и гораздо раньше восьмого века жили. Назывались, правда, не всегда и не везде одинаково: то венеды, то анты, то, наконец, росы, русы. Ну, а в восьмом веке здесь жили уже самые настоящие русские славяне – северянские племена. Уже и язык у них был с нашим современным русским языком схож. Если бы мы сейчас с Заряной встретились да беседовать начали, поняли бы друг друга без переводчика.