Текст книги "Кудеяров стан"

Автор книги: Юрий Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА V. МОКРЫЙ РОБИН ГУД

Глеб бежит по горячей и пыльной дороге. Бежит уже давно. Жарко – двенадцать часов июльского дня, а бежать ещё далеко, и опоздать никак нельзя. В час начнутся соревнования. Глеб – лучший стрелок школьной команды. Не поспеть – значит, подвести товарищей, школу.

А вышло так: команда ещё в девять часов уехала в районный центр, в Колодное, на машине. Глеб с ней не поехал, обещал быть со вторым рейсом: совершенно необходимо было переговорить с Игорьком, а тот, утомленный вчерашними переживаниями, спал как убитый.

Важное совещание состоялось уже после ухода первой машины. Как только дежурная сестра вышла из палаты, Глеб из нагрудного кармана извлек два вырезанных из бумаги прямоугольника.

– Видишь? Это я тогда заметил, когда мы с дедом тебя с кургана сводили. За ними и возвращался. Это бумажки, для самокрутки нарезанные. Их у «того» ветер унёс, наверное. Смотри: тоже слова не русские. – Глеб подает Игорю сперва один листок и, к удивлению товарища, смеется.

Игорь внимательно рассматривает… непонятные слова, тоже в одном месте: «mini», но дальше «minist» и «isterstv». Ясно стало: речь шла не о минах и минерах, а о министерствах и министрах.

Совсем успокоил Игоря второй бумажный прямоугольник. На нем те же нерусские непонятные обрывки слов, но наверху крупно русскими буквами: «…вестия Сове…»

Нетрудно было понять, что обозначают эти конец одного слова и начало другого: «Известия Советов».

Прямоугольники, оказывается, нарезаны из «Известий», где на шестнадцати языках союзных республик было напечатано постановление об образовании новых общесоюзных министерств.

Игорь вынул из записной книжки найденную им в первый день и возбудившую столько подозрений обожженную бумажку. Сличил с Глебовой находкой. Точно – одна газета.

Так раскрылся первый ларчик. И хотя оставались непонятными таинственные мешки с их содержимым и заумной надписью и необъяснимые ямы-квадраты, ясно было, что окончательно отпадает предположение о диверсии и минировании.

Странный незнакомец не казался уже опасным, но интерес к кургану не только не пропал, но, может быть, ещё и возрос. Не хотелось завтра оставлять этот курган почти на целый день без присмотра, но иного выхода, кажется, не было. Правда, у Игоря немедленно возник план бегства из больницы через окно, но Глеб решительно запротестовал, главным образом из опасения, что Игорю бегство это может стоить ноги.

В конце концов ребята решили никому ничего не говорить. Успокоили себя мыслью, что сегодня, в воскресенье, богородицын молельщик работать не станет, за грех сочтет. Да и людей на дороге под Тарелочкой весь день много будет: мимо ходят в райцентр из десятка деревень на воскресный базар. Так и порешили: не приедет сегодня их таинственный незнакомец.

Из больницы Глеб опять побежал к правлению колхоза. Оттуда должна была идти машина в Колодное. Но здесь мальчика ждала страшная весть. Авария – сдало магнето. Второго рейса не будет.

Было одиннадцать часов. Мальчик, подумав, решил бежать.

И вот он бежит, стараясь не зарываться, беречь силы. Дорога очень знакомая. Мальчик знает: он пробежал уже больше полпути, осталось не больше пяти километров. Глебу начинает казаться, что он опаздывает, и он форсирует бег. Однако скоро чувствует, что так нельзя, – выдыхается, не дотянет. И, как назло, попутных машин нет.

Встречных машин сколько угодно. Час не ранний, люди спешат уже не на базар, а с базара.

Который час?

У обочины сидит, свесив ноги в кювет, человек в военной гимнастерке. На руке часы. Глеб подбегает ближе.

– Ты чего так торопишься? – спрашивает мужчина. – Случилось что? – в голосе забота, участие.

Глеб коротко рассказывает, в чём дело. Встречный на секунду задумывается.

– Да, дело серьезное… – Смотрит на часы. – Бежать бессмысленно – сейчас полпервого. Если и добежишь, то стрелять хорошо всё равно не сможешь. Ну что ж? Придется выручать.

В кювете велосипед. Мужчина выводит его на дорогу.

– Поедем, подвезу. – Мужчина усаживает мальчика на багажник, и они быстро несутся по гладкой ровной дороге.

– Ты не нервничай, – успокаивает Глеба велосипедист. – Едем, как по расписанию. У стадиона будем в час без семи минут. Теперь главное – спокойствие… Отстреляешься на славу.

Едут быстро. Вот окраина Колодного. Издали видны спортивные флаги над стадионом. Толпа у входных ворот.

Велосипедист остановился. Глеб быстро соскочил с багажника и тут только заметил, что к раме привязана немецкая складная лопата. Мальчик остолбенел. Незнакомец улыбнулся, вытирая платком пот с лица. Видно, устал – торопился.

– Ну вот, стрелок, успели! Восемь минут до начала. Удачи тебе! – и он протягивает мальчику руку.

Глеб пожимает её, глядя в доброе широкое лицо мужчины, и бормочет несвязные слова благодарности.

Мужчина в гимнастерке садится на велосипед и уезжает туда, откуда только что привез Глеба. Туда, к Богдановке, к кургану…

Глеб отошел от стола президиума, оглушенный аплодисментами. Он не раз мечтал об этой минуте, но теперь, когда она наступила, не сразу верилось. Шумело в ушах. И больших усилий стоило сохранять внешне солидное мужское достоинство.

Мальчик впервые чувствовал себя героем дня, и ему было с непривычки не по себе. А тут ещё кто-то из стрелков крикнул неожиданно: «Качать чемпиона!» Глеба подхватили, подкинули его довольно высоко раз, другой, третий. Чемпион попробовал сопротивляться, но понял: бесполезно, только уронят скорее.

Покачали, поставили на ноги и вспомнили наконец: «Ребята, а часы мы ему не закачали?» Глеб отвернул рукав и поднес к уху руку с ценным подарком. «Победа» тикала ровно.

– Идут, – успокоил он ребят и добавил солидно: – Без семи пять.

Сразу вспомнилось, как смотрел на часы неизвестный велосипедист, и опять взволновала вся загадочная история вчерашнего дня. Что там, на кургане? Ведь поехал туда неизвестный.

Мальчик решил возвращаться немедленно. И как ни отговаривали товарищи (они оставались в Колодном до вечера), выехал с первой идущей в направлении на Богдановку колхозной машиной.

Когда проезжали недалеко от кургана, Глеб постучал по кабине, выпрыгнул из остановившейся машины и, поблагодарив водителя, пошел, нет, побежал проселком к реке.

Скоро проселок вошел в лес. И здесь мальчик почти сразу увидел вдали перед собой знакомую фигуру велосипедиста. Глеб хотел юркнуть в орешник, но сообразил, что уже замечен.

«Не надо возбуждать подозрения. Пусть не думает, что от него прячутся, что за ним следят».

Незнакомец приближался не торопясь, машину свою вел держа за руль. И на этот раз был, видимо, благодушно настроен. Поравнявшись с мальчиком, он остановился.

– Ну, Робин Гуд, с какими успехами поздравить?

Глеб не нашел, что ответить. Промолчал.

– Так… – протянул незнакомец, – не очень, значит, блестяще? Ну ничего. Надо, видимо, ещё поработать. Винтовка, браток, частую стрельбу любит, систематическую, уж мне поверь.

«Да кого учите? Я лучше всех стрелял!» – хотелось крикнуть Глебу. Но мальчик сдержался: «Не перед кем откровенничать. Подозрительный он человек». И Глеб опять смолчал.

– Да! Вот что я спросить тебя хочу, – заговорил опять незнакомец, – ты богдановский?

– Н-нет, я дальний, – осторожно соврал Глеб.

– Жаль, – пожалел велосипедист. – А из какого села?

– Из… – мальчик запнулся на миг, – из Бокреева.

– Ого! – удивился незнакомец. – Это тебе еще восемь километров топать? А мне помнится, ты говорил, что богдановский?

– Нет. Я только шел из Богдановки, ночевал там у ребят, у знакомых, – опять солгал он.

– Часто там бываешь? – продолжал спрашивать незнакомец.

– Редко, – ответил Глеб, всё больше настораживаясь. «Что ему надо? – думал мальчик. – И что за допрос такой?» Он растерянно огляделся вокруг.

Незнакомец не понял взгляда мальчика.

– Дождя боишься? Наверняка хлынет скоро: и парит, и плечо ноет простреленное, а оно у меня лучше всякого барометра. Ну, торопись. До свидания, товарищ Вильгельм Телль. Не унывай, стреляй чаще.

Мальчик не вполне отчетливо представлял себе, кто такие Робин Гуд и Вильгельм Телль, и не понял, почему его так окрестил незнакомец. Ничего не ответив, он молча пожал вежливо протянутую незнакомцем руку. Тот сел на велосипед (подъем уже кончился, дальше шла ровная дорога). Глеб для виду спокойно пошел вниз, а потом, оглянувшись, побежал. Через несколько минут он напролом сквозь чащу пробирался на курган. Вышел на Тарелочку и только тогда, уже выбравшись из густой чащи, увидел, как потемнело вокруг, какими густыми синими тучами заволокло небо и с запада и с севера. Ветра не было, но тучи надвигались «своим, верхним ветром», как говорят старики. Надвигались медленно, грозно, неотвратимо. Стало по-особенному, по-предгрозовому тихо.

Глеб оглянулся. С кургана видно было далеко на три стороны горизонта. К далеким селам торопливо шли с лугов стада. Становилось всё темнее. Глеб глянул на часы: «Только полседьмого, а как сумеречно. Ой, какой дождь хлынет! Бежать?»

Мальчик быстро осмотрел площадку. На ней ничего нового. Только когда уже уходил, заметил в кустах, шагах в десяти от Тарелочки, такую же, как и первая, квадратную метровую яму, старательно закопанную.

Глеб, умудренный опытом, куском отрубленного и брошенного незнакомцем корня без страха расковырял юго-западный угол квадрата. И уже не удивился, найдя мешок с костями и с той же знакомой нелепой надписью. Развернул – опять кости и зубы. Завязал снова, быстро закопал яму, утоптал и тогда только опрометью побежал вниз с кургана.

Гремело уже близко. Потом мальчик услыхал какой-то приближающийся шорох. Глеб оглянулся: по реке, быстро его догоняя, стеклянной стеной бежал отвесный густой дождь. Всё ближе. Глеб невольно остановился. Вот уже видно падение отдельных крупных капель, словно кто-то скорый снизу вбивает в речную поверхность тысячи и тысячи серебряных гвоздей. Вбивает и быстро снова втягивает вниз.

Мальчик побежал опять. Через минуту дождь хлестал уже по его плечам, по голове, по спине. Очень неприятно было только в первые минуты. Потом, когда всё на Глебе до нитки промокло, дождь его почти не беспокоил. Тапочки мальчик снял и в несколько минут добежал до села.

Лужи пузырились под увесистыми каплями. Глеб вспомнил: пузыри эти предвещали, по приметам, долгий дождь. Вспомнил и то, что сейчас новолуние. Обмылся месяц – тоже к затяжным дождям.

ГЛАВА VI. С ЛОПАТОЙ ЗА БАРАНОМ

И верно, дожди зарядили затяжные: день, другой, третий… К концу второго дня Игорек вернулся домой из больницы. Нога почти не болела. Мальчиков очень тянуло на курган, но немного успокаивало, что в такую погоду и зеленый велосипедист там не появится.

Наконец на закате третьего дня сорвался откуда-то непоседа ветер, нашумел, навоеводил, порвал тучи в клочья и далеко угнал их на восток. Потом всю ночь гулял свободный по чистому уже небу, да так гулял, что звезды часто мигали, словно качались от шалых ветровых порывов. А наутро солнце взошло свежее, смеющееся.

Ребята вышли из села с восходом. Игорек для маскировки нёс удочки: при удочках и лопата никого не удивит – мол, вышли удить, а лопату взяли на случай, если не хватит червей.

Лопату, котелок, продукты несет Глеб. У него же крепкий новый мешок особого назначения.

Игорь всё торопится, Глеб удерживает его, боится за ногу товарища.

– Вчера вечером, – рассказывает Игорь, – я с матерью хозяйкиной говорил. О кладах. О нашем кургане я, конечно, молчал, да она о нём и не знает путем, она ведь нездешняя.

Так вот, у них в селе клад искали. Давно, она ещё девочкой была. Ну и чудили! И «святой» водой брызгали, и толченой шелухой от пасхальных яиц посыпали, и молитвы читали. Говорит, докопались до могилы, а там черепки да кости – это, мол, клады в черепки эти да кости обернулись. «Слова, – говорит она, – главного искатели не знали».

Глеб засмеялся:

– Чепуха какая.

– Чепуха, конечно, – уверенно подтвердил Игорек. – Только после этой чепухи понятнее, почему этот богородице кости закапывает. Не он первый.

Глеб утвердительно кивнул головой. Взобрались на курган, осмотрелись – никого. Где копать? Игорек хотел на глазок выбрать место, Глеб не согласился. Расчет, предложенный им, был прост и убедителен.

– У нас есть две вершины квадрата. Значит, одна сторона квадрата известна. Протянем по ней шнур и потом этим же шнуром поочередно отложим от углов квадрата ещё две стороны, под прямым углом, конечно. Вот и весь квадрат.

Так и сделали (шнуром служила всё та же донная удочка). Углы большого квадрата отметили колышками, потом протянули диагонали, в точке пересечения их получили центр и воткнули колышек.

– По-моему, тот богородицын кум и не знает ничего толком, кроме простых баранов. А про остальное знает только, что есть, а не знает где.

– Тогда зачем ему простые бараны?

– Леший его ведает! Почему ямы копает такие аккуратные и обязательно по компасу на север, юг, восток, запад?

Глеб задумался.

– Знаешь? Он, по-моему, умом тронутый.

Действительно, ненормальностью велосипедиста можно было объяснить, пожалуй, всё.

– Почему я ещё уверен, что он не враг какой-нибудь, – продолжал Глеб после минутного раздумья. – Он добрый. И потом – веселый. Понимаешь? По-настоящему веселый. Без подковырки. Смотрит на тебя, и кажется – весь он тут. И ещё: гимнастерка у него полинялая, выцветшая и на ней следы видны. Над левым карманом от орденских планок, а над пра– вым – «за ранение». Я хорошо заметил: он три раза ранен.

– Да. А может быть, он гимнастерку поношенную купил на барахолке или с убитого снял?

– Ну уж и с убитого! – засмеялся Глеб. – У тебя всегда с фокусом. А купить мог, конечно. Я сразу не подумал.

Остановились у центрального колышка. Глеб взял лопату. Работа пошла споро. Игорек стоял на коленях и руками отгребал землю дальше от ямы.

Вот что-то твёрдое почувствовалось под лопатой. Глеб отложил лопату, опустился на колени, вытащил чью-то челюсть с зубами. Кажется, баранью. Потом ещё какие-то кость, зубы.

Мальчики переглянулись недоуменно и почти разочарованно.

– Чепуха какая-то, – прошептал Глеб. – Сколько же было баранов?

Несколько минут работали молча, уже без прежнего увлечения. Часто попадались опять кости, потом черепок, другой, третий. Ребята невольно вспомнили рассказ старухи «уйти могут клады в землю, а то обернутся костями да черепушками». Поверить не поверили, а на ум пришло. Посмеялись и снова принялись за работу.

Но вот Игорек заметил, как тускло блеснуло что-то среди черных комьев. Мальчик быстро разгреб пальцами землю и, дрожа от волнения, схватил маленький белый кружочек.

– Видишь? – старательно потер о штанину и стал рассматривать. На грязной ладони лежал тоненький светлый кусочек серебра, покрытый мелкими выпуклыми завитками.

Игорь изучал находку с серьезным видом, даже лоб наморщил и носом засопел.

– Монета… не русская. – Повернул на другую сторону – там те же странные завитки.

– Буквы вроде арабские, – рассмотрев, заключил Глеб. – Чудеса! Я и не знал, что здесь арабы жили. Интересно.

– А главное, – оживленно заговорил Игорь, – показатель это важный. Значит, всё правда. И место верное.

– Дай мне посмотреть получше.

Глеб взял с Игоревой ладони монету. Оба мальчика склонились над находкой и вдруг почувствовали, как кто-то мягко обнял их за плечи, как, легонько раздвигая их головы, над Глебовой ладонью склоняется чья-то третья голова.

Что таить, оба перепугались не на шутку. Монету даже уронили на землю.

Перед ними стоял «тот», неизвестный велосипедист. Опять в зеленом комбинезоне, опять с лопатой у пояса, с сумкой через плечо. Тоже взволнованный и, видимо, чем-то очень довольный.

– Ну, дайте же мне посмотреть, ребята… Ведь это большая удача.

Потом только заметил, до чего напуганы мальчики. Ухмыляясь, покачал головой, отошел, сел на бугорок, на Глебов мешок, вынул из кармана кисет, стал крутить папиросу.

Ребята стояли шагах в пяти. Игорек побледнел, у Глеба глаза сузились и зубы сжались так, что скулы шире стали.

Незнакомец увидел, что злополучная монета лежит возле ямы. Встал, поднял, неторопливо уселся снова. Потом вынул из сумки щетку, стер с монеты последние следы земли. Из нагрудного кармана достал лупу в блестящей оправе. Заулыбался, рассматривая Игореву находку.

– Здорово! Честное слово, – и добавил: – Аббасиды! Понимаете, коллеги? Диргем самого халифа Гаруна-аль-Рашида. От так называемого рождества Христова – конец восьмого века, начало девятого. Удачно! Очень удачно! Согласны?

Мальчики молчали. Иронии незнакомца они не поняли. Обратили внимание на рождество Христово. Правда, оно не очень удивило их в устах того, кто ещё недавно закапывал странные дары богородице. Чем-то сказочным дохнуло от имени халифа. «Аббасиды» и «диргем» остались для ребят просто непонятной тарабарщиной. Между тем странный пришелец вынул из кармана кожаное портмоне и положил в него монету.

Мальчики постепенно смелели.

– Отдайте монету, гражданин Шурер, она не ваша. Мы нашли, – решительно сказал Игорь. Первый испуг прошел. Боевой петушиный задор закипал в душе кладоискателя

– Кто? Как ты меня назвал? – На этот раз, видимо, поражен был незнакомец. – Как назвал? Повтори.

Мальчиков не удивило изумление незнакомца: он-то ведь не знал, что найдены его мешки и по надписям на них стала известна его фамилия.

– Как ты меня назвал? – спросил опять мужчина.

– Шурер, – твердо повторил Игорек.

– А почему ты меня так зовешь?

– Мы всё знаем, – гордо отчеканил Игорь.

– Да уж куда там! – засмеялся незнакомец. – Вы всё знаете. Я и умом тронутый, и богородицын кум, и почему-то ещё и Шурер? Тут, верно, тронешься.

Мальчики растерянно переглянулись. Оказывается, незнакомец был тут с самого начала и всё слышал.

А тот, видя недоумение ребят, весело смеялся.

– Да вы, я вижу, фокусные пареньки. Ну ладно, я богородицын кум и ничего, кроме простых баранов, не знаю, не понимаю. Ну, а вы что знаете?

Мальчики молчали. Заговорил опять незнакомец:

– Не валяйте дурака. Я вас понял отлично. Вы тут клад ищете. Так?

Опять молчат мальчики.

– Так, – сам себе уверенно отвечает незнакомец. – Да вы садитесь.

Снова переглянулись ребята и сели.

– Промахнулись вы, ребятки.

Незнакомец не торопился говорить. Сидел молча, курил, посматривал на ребят и, что злило Игоря, хитро им подмигивал.

– Я вот, – заговорил, наконец, опять мужчина, – тоже в ваши годы копал так. Золото искал, драгоценности всякие, а ещё мечталось оружие найти, какое-то особенное, заговоренное…

– А теперь кости ищете? – добавил Глеб, осторожно отодвигаясь от странного конкурента.

Тот опять глянул пристально и замолк, видимо соображая что-то.

– Кости. Это точно. Кости большие да черепки.

– Вы что, утильщик? – спросил вдруг Игорь.

Мужчина рассмеялся совсем по-детски. Глядя на него, и мальчики невольно заулыбались. И уже не верилось, что человек, который так по-доброму, от души, искренне смеется, может быть злым человеком.

А тут ещё взгляд Глеба упал на кисет, лежащий на коленях у незнакомца: старый синий кисет, полинялый, выцветший, даже порванный в одном месте и по-мужски, по-солдатски зашитый крупными стежками.

На кисете шелком вышиты немудрящие наивные цветочки и крупными раскосыми буквами: «Защитнику Родины». Фронтовой солдатский кисет.

Глебу вспомнилось невольно, как такой же, только, может быть, не синий, а красный или зеленый, вышивала в тяжелые военные годы его покойная мать. Потом вспомнились следы от нашивок за ранения на гимнастерке незнакомца. Мальчик поднял голову, глянул в глаза мужчине. Тот улыбался хорошо, широко, открыто.

Нет, нельзя было поверить, что это плохой человек.

– А ну тебя! Рассмешил ты меня!… Однако болтаем мы с вами, а время уже не раннее. На твоих сколько?

Глеб удивился.

– У вас свои на руке.

– Мои пошаливают. Твоя «Победа» надежнее.

Опять удивились мальчики: часов на Глебовой руке под рукавом не было видно.

«Неужели позарится на часы?» – мелькнуло в голове Глеба. Но мальчик колебался только секунду. Отвернул рукав, посмотрел.

– Без пяти восемь.

– Видите? – незнакомец затянулся ещё раз и бросил окурок. – А ты, Глеб, что же мне тогда не похвастался? Ведь лучше всех отстрелялся.

– Да вы откуда знаете? – недоумевая, спросил мальчик.

– В райкоме сказали. Молодец! Сорок восемь из пятидесяти возможных! Совсем неплохо.

– Вы зачем монету нашу взяли? – перебил его Игорь. – Отдайте.

Мужчина подумал, вынул монету и протянул её мальчику.

– На, бери. Только уговор. Не терять и не отдавать никому.

– Кто вам про Глеба в райкоме говорил? – спросил Игорь. Монету он растерянно держал в руке, не зная, что с нею делать.

– Шумаков сказал. – Незнакомец улыбнулся. – А тебя почему интересует? Шумаков Степан Иванович.

Шумаков был первый секретарь райкома. Незнакомец заметил, как ещё раз переглянулись мальчики.

– Ну и хитрые же вы, ребята! И выдумщики! Просто зависть берет. Ну что вам ещё сказать, чтобы вы меня мошенником не считали? Шулером каким-то…

– Не Шулер – Шурер, – уже неуверенно поправил Игорь.

– А, хрен редьки не слаще! Да ещё кум богородицын!

– А что, мы ей кости закапывали? – не очень вежливо буркнул Игорек.

Незнакомец насторожился, быстро глянул на мальчиков.

– А! Вон оно что? Где мешок, ребята?

– Да вы на мешке сидите, – притворился непонимающим Глеб.

– Бросьте хитрить, сорванцы! Мой мешок куда дели?

– Нужен он нам! – Игорек пожал плечами. – Там он и лежит, где вы его богородице закопали… Только богородицу по-русски через одно «г» пишут.

Мужчина уже весело смеялся.

– А ну, тащите мешок! – Он показал рукой на первый квадрат. – Посмотрим, кто из нас богородицын кум, кто курицын. – Он совсем не был похож на оскорбленного молельщика.

Глеб выкопал и принес мешок. Незнакомец посмотрел на загадочную надпись.

– Н-да… Сказать честно, и моя вина тут есть. Небрежно я писал. – И он обратился к Игорьку: – Прочти-ка последние буквы первого слова?

– «Це», – ответил Игорь.

– Или «ще», – добавил Глеб, – только тогда ещё хуже получается: «Боггородище».

Неизвестный громко рассмеялся.

– Задал же я вам загадку! А как это место называется?

– Курган, – ответил сразу Глеб.

– Кудеяров стан, – вспомнил дедов рассказ Игорек.

– А ещё?

– Городище, – вдруг откопал Глеб в своей памяти ещё одно, слышанное им когда-то название крутого мыса. – Подождите? Тогда только ударение переменить: не боггорОдище, а боггородИще! Тогда понятно: Богдановское городище!…

Загадка начала разъясняться.

– Именно! А второе слово?

Мальчики задумались, рассматривая небрежную надпись.

– Шурф, – произнес, наконец, Игорек и облегченно вздохнул. – Вы геолог?

– Археолог, – поправил незнакомец.

Игорек решительно протянул ему монету.

– Возьмите, пожалуйста.

Археолог дружески похлопал мальчика по плечу.

– Значит, мир? – и повторил уверенно: – Мир!

Мальчики молчали. Оба были смущены, о многом хотелось спросить, и было неловко.

– А мы знаем, где здесь железная руда есть, – вспомнил Глеб. – Показать?

– Археологи ископаемыми не интересуются. Они клады ищут, – пояснил Игорек.

– Ошибаешься, паренек, – не согласился археолог. – Очень меня ваша руда интересует.

– Пойдемте, покажем. Это совсем близко…

– Пойдем обязательно.

– Откуда вы про здешний клад узнали? – спросил Глеб.

– Про клад? Ниоткуда. Нет здесь никакого клада.

Игорек быстро глянул на товарища, тот в ответ понимающе кивнул головой. «Хитрый всё-таки», – решили ребята.

– А вот приметы вы искали – кости бараньи, товарищ археолог.

– Дмитрий Павлович, – назвался археолог. – А кости зачем искал?…– Он на миг замолк. – Вот что, ребята. Руда от нас не уйдет. Подождет немного. Давайте сперва побеседуем, а то путаница у нас опять получается.

Мальчики сели на траву возле нового знакомого.