Текст книги "Бесконечное лето: Сломанный мир (СИ)"

Автор книги: Юра Костров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Система лагерей: 3

Первым делом, я собрал всё необходимое. Еду, воду, медикаменты, да и ещё пару вещей, которые могли бы понадобиться. Сначала меня немного смутило, сколько всего нужно взять, но потом я понял, что это не излишество, а реальная необходимость. Мы ведь не знали, как долго все это продлится. Зачем ограничиваться, если можно быть готовым ко всему?

Как только я закончил собирать припасы, я принял решение перетащить всё в бункер. Место было безопасное, и если вдруг что-то пойдет не так, там можно будет переждать. Я уже не раз находился в таких условиях, и бункер стал для меня чем-то вроде убежища. Место, где можно было укрыться от всего, что происходит вокруг. Это был наш запасной вариант, и я не хотел, чтобы он оказался лишним. Лучше лишний раз быть подготовленным, чем потом жалеть.

Пока я занимался переносом, все вокруг как будто замирало. Понимание того, что это не просто обычная подготовка, а важнейшее дело, которое может определить наш успех или провал, сильно давило на меня. Мы были на грани, и я чувствовал, как эта напряженность нарастает.

Когда все было на своих местах, и мы наконец закончили с подготовкой, мы собрались и обсудили возможные варианты развития событий. Какие могли бы быть риски, какие аномалии нас могут поджидать, и как действовать в разных ситуациях. Каждый из нас высказывал свои предположения, и с каждым словом становилось ясно, что нам нужно быть максимально осторожными.

Но чем больше мы обсуждали, тем увереннее становилось, что мы всё обдумали. Мы были готовы. На каждую возможную опасность у нас был план, и каждый знал, что делать в случае чего. Мы отлично подготовились, и теперь оставалось только одно – действовать.

Я медленно тащил тяжёлую бензопилу, которую нашёл в кладовой. Она лежала в старом сарае на отшибе лагеря, среди метёл, топоров, граблей и прочих инструментов. Когда-то это место использовалось для хранения вещей, необходимых для работы по благоустройству лагеря, но теперь… Теперь оно стало для меня чем-то вроде арсенала. Если вдруг всё пойдёт наперекосяк, если лагерь попытается нас остановить, а может, даже если на нас нападёт толпа зомби – пусть у меня будет против них козырь. Не хочу повторять ошибок прошлого.

На секунду у меня мелькнула мысль собрать броню, хоть из подручных материалов, но здравый смысл быстро взял верх. В таких условиях она только помешает. Манёвренность важнее.

– Знаешь, мне кажется, что это лишнее, – сказала девушка, наблюдая за тем, как я волоку за собой тяжёлую "Дружбу".

– Лишним не будет, – буркнул я, – если бы у меня была возможность подготовиться ещё лучше, я бы ею воспользовался.

Семён, в отличие от нас, был спокоен, как удав. Он искоса поглядывал то на бензопилу, то на меня. В его взгляде читалось сомнение, но он ничего не сказал.

– Все готовы? – раздался голос Совы.

Мы молча кивнули.

Теперь пришло время действовать по плану. Первым делом нам нужно было перегрузить лагерь.

Для этого требовался хаос. Важно было выбрать момент, когда все пионеры окажутся в одном месте, чтобы воздействие было максимальным. Мы решили дождаться дискотеки – единственного вечера, когда большая часть обитателей лагеря собиралась на площади. Это был идеальный шанс.

Когда наступил этот вечер, мы начали.

Семён взял на себя поджоги. Он методично поджигал дома, заборы, любые деревянные конструкции, создавая как можно больше очагов возгорания. Огонь – мощный символ разрушения, и он идеально подходил для перегрузки системы.

Сова в это время находилась на площади, она должна была снести памятник. По нашему предположению, он был важной частью структуры лагеря, возможно, его фундаментом. Именно поэтому я заранее подготовил для неё взрывчатку – пришлось изрядно потрудиться, чтобы добыть необходимые материалы, но у нас не было права на ошибку.

Моя роль была не менее важной. Я должен был вызвать у пионеров когнитивный диссонанс, посеять в их головах сомнения. Я начал бредить, громко выкрикивая, что этот лагерь ненастоящий, что всё это лишь искусственная конструкция, что они заперты в месте, которого не существует. Я говорил так, чтобы меня слышали все, чтобы каждый хоть на мгновение усомнился в реальности происходящего.

Я сделал шаг вперёд, встал в центр площади и громко заговорил:

– Вы не понимаете! Это место – тюрьма. Возможно, вы считаете меня сумасшедшим, но это не так. Вы действительно уверены, что этот лагерь настоящий? Тогда ответьте мне на несколько простых вопросов. Какой сейчас год? В какой области находится лагерь? Ну или хотя бы… кто такой Генда?

Я указал рукой на постамент.

Толпа молчала. В воздухе повисла тяжёлая тишина. Они даже не пытались думать, будто мои слова не доходили до их сознания. Куклы. Все они были просто куклами, запрограммированными на выполнение определённой роли. Не важно, что я им говорю – хоть убейся, им всё равно.

Я сжал кулаки, в груди закипала злость.

– Ну? Кто такой Генда?! – повторил я громче.

Ответа не последовало.

– То-то и оно… Не знаете.

Вдруг из толпы раздался насмешливый голос:

– Ты дурак? Как это можно не знать?

Я ухмыльнулся и развёл руками.

– А я, может, из лесу вышел, всю жизнь там жил. Вот теперь хочу узнать. Так что рассказывайте мне о великом товарище Генде, – сказал я с наигранной надеждой.

Но в ответ раздалось лишь тихое, полное презрения:

– Дурак.

В этот момент пионеры заметили пламя. Паника начала охватывать толпу, кто-то начал кричать, указывая на огонь, разрастающийся за пределами площади. Их разум, до этого находившийся в оцепенении, наконец-то начал реагировать. Я воспользовался моментом и перевёл взгляд на Сову.

Она тоже смотрела на меня, готовая действовать. Я едва заметно кивнул.

В следующее мгновение раздался взрыв.

Гулкий, сотрясающий воздух и землю.

Постамент вздрогнул. Каменные ноги памятника треснули, и он начал крениться. На площади послышались крики. Люди бросились врассыпную. Я не сводил взгляда с памятника, пока тот с грохотом не рухнул на асфальт, разлетаясь на несколько частей.

Вот и всё. Началось.

Я закрыл глаза и сосредоточился. Вокруг всё ещё слышались отголоски паники, треск пламени, но я отбросил эти звуки, стараясь уловить лишь одно – стрекот сверчков.

Этот звук был важен. Он появлялся всегда, когда лагерь начинал меняться, когда границы между реальностями становились тоньше.

Я затаил дыхание, выжидая.

И вот… Требежание сверчков раздалось в ночном воздухе.

Я вздохнул, пытаясь расслабиться, и сосредоточился на своих ощущениях. В голове всплыл образ Юли – её таинственная улыбка, хитрый взгляд, пушистые ушки, лёгкое мурчание, которое она изредка позволяла себе.

Она – мой якорь.

Если Сова была права, то перемещение связано с теми, кто важен. Мы можем переходить к тем, с кем связаны.

Я почувствовал, как пространство вокруг меня дрожит, словно зыбкая рябь на воде. Гравитация будто исчезла, моё тело стало невесомым. Всё вокруг слилось в тёмный поток, смывая последние ощущения лагеря.

Я растворился.

В этот момент я перестал чувствовать лагерь вовсе.

Я парил в этом странном пространстве, ощущая, как вокруг меня пульсирует нечто необъяснимое. Это было похоже на то место, где я оказывался, умирая от рук Лены в прошлых циклах. Густая, давящая темнота окружала меня, заставляя чувствовать себя бесконечно маленьким.

Но затем начали появляться точки.

Сначала одна, затем ещё несколько, а потом целая бесконечная россыпь. Они мерцали, словно звёзды на ночном небе, разбросанные в хаотичном порядке. Однако хаос был лишь иллюзией – в глубине души я чувствовал, что между ними существует какая-то система, какая-то логика, которую я пока не понимал.

Я вглядывался в эти точки, и вдруг осознал: это не просто точки. Это лагеря.

Каждый из них – это отдельная версия «Совёнка», разбросанная в бесконечности. Я не знал, чем они отличались друг от друга, но чувствовал, что между ними есть что-то общее. Некоторые из них светились ярче, некоторые едва тлели, словно угасающие свечи. Были и те, что пульсировали тревожным красным светом, будто что-то в них шло не так.

Я попытался двинуться, но у меня не было тела. Или, вернее, тело было, но оно словно растворилось в этом пространстве. Я не чувствовал рук, ног, веса, но знал, что существую.

Тогда я попытался сосредоточиться на своей цели.

Юля.

Где она?

Если здесь лагеря связаны между собой, если я могу перемещаться, значит, должен быть способ найти её.

Я закрыл глаза – если это вообще имело смысл в таком месте – и снова сосредоточился.

Вспомнил её голос.

«Мурр, кто тут такой любопытный?»

Её взгляд.

Глубокий, проницательный, с лёгкой насмешкой.

Её тепло.

Я сосредоточился на этих воспоминаниях, на её присутствии. И вдруг почувствовал, как пространство вокруг меня начало сжиматься.

Темнота вокруг меня пульсировала, словно живая.

Я чувствовал, как пространство меняется, сжимается, словно меня засасывало всё глубже и глубже. Все лагерные точки, что я видел раньше, начали отдаляться, превращаясь в крошечные звёздочки где-то далеко позади.

Но одна из них...

Она была другой.

Я увидел её.

Огромную точку, чересчур яркую по сравнению с остальными. Она не мерцала, не меняла свой цвет, не угасала, как другие лагеря – она просто была. Огромная, массивная, всепоглощающая.

Я не знал, что это значит, но в груди холодом отозвалось странное предчувствие.

Центральный лагерь.

Это слово само всплыло в сознании.

Я не мог объяснить, почему назвал его так, но чувствовал, что оно правильное. Этот лагерь отличался от остальных. Возможно, он был источником? Или чем-то большим?

Но раздумывать дальше не было времени.

Внезапно, в самой гуще этой бесконечной темноты я увидел её.

Юля.

Она парила в воздухе, словно подвешенная невидимыми нитями. Её тело было неподвижно, глаза закрыты, а длинные волосы мягко колыхались, будто в невесомости.

Я замер.

Она выглядела хрупкой. Такой я её ещё не видел. Без привычной насмешливой улыбки, без игривого взгляда – просто лежащая в пустоте, словно застывшая между мирами.

– Юля! – окликнул я, но звук моего голоса поглотила тьма.

Я попытался приблизиться.

Мне казалось, что я не двигаюсь, но расстояние между нами сокращалось.

С каждым мгновением я ощущал её присутствие всё сильнее. Оно было... странным. Не таким, каким я его знал.

Я протянул руку.

– Юля! Проснись!

Ноль реакции.

Я не чувствовал её дыхания, её энергии, даже её ауры, которую раньше ощущал рядом. Она просто была, но при этом её как будто не было.

Что-то здесь не так.

Очень не так.

Я оглянулся. Центральная точка лагеря пульсировала позади, словно гигантское сердце этого места.

Я схватил её за руку.

Её кожа была холодной, почти ледяной, но я чувствовал – она жива. Просто где-то... далеко.

Я не мог оставить её здесь.

Сжав её пальцы, я сосредоточился.

Лагерь. Мой лагерь. Я должен туда вернуться.

Я закрыл глаза, представляя знакомые тропинки, столовую, площади. Я вызывал в памяти каждую мелочь, каждый запах, каждый звук, которым был наполнен этот мир.

Но пространство не поддавалось.

Оно держало нас, словно цепкие лапы чего-то неведомого впивались в моё сознание, не позволяя вырваться.

Я почувствовал, как мои мысли начали рассеиваться. Сознание угасало, медленно, но неотвратимо. Тьма обволакивала меня, словно бесконечный водоворот, засасывая глубже.

Нет! Я не могу позволить этому случиться!

Стиснув зубы, я обхватил Юлю обеими руками.

Я не знал, сколько у меня осталось сил, но вложил в этот рывок всё, что у меня было. Всё своё сознание. Всю свою волю.

Яркий всплеск боли пронзил голову, будто кто-то вырвал часть меня из этой реальности. Всё исчезло.

Тьма.

А затем—

Свет.

Ослепляющий, болезненный, настоящий.

Я почувствовал, как что-то твёрдое ударило в спину. Воздух со свистом вырвался из лёгких.

Асфальт.

Я был на асфальте.

Я попытался открыть глаза, но перед глазами плыли светлые пятна. Мир качался, будто я только что пережил падение с высоты.

Я жив.

Я здесь.

Я повернул голову в сторону и увидел её.

Юля.

Она лежала рядом, неподвижная, но уже не парящая в пустоте. Она здесь.

Мы вернулись.

Система лагерей: 4

Я вскочил с травы, сердце бешено колотилось в груди. Несколько секунд ушло на то, чтобы прийти в себя и вспомнить, что произошло. Затем я бросился к Юле. Она лежала рядом, мирно сопя, словно всё происходящее её не касалось. Лицо казалось спокойным, а грудь размеренно поднималась и опускалась. Она спала.

Облегчённо вздохнул. Значит, жива. Значит, я успел.

Но радость длилась недолго.

Осматриваясь, я ощутил, как внутри всё сжалось. Площадь перед памятником была охвачена огнём. В воздухе витал едкий запах гари, пламя пожирало деревья и кустарники, бросая на землю зловещие отблески. А главное – лагерь был окружён.

Окружён ими.

Ульянки. Их было слишком много. Сотни? Тысячи? Они заполнили всё пространство, их фигуры колыхались в мареве жара, застывшие в пугающем молчании. В глазах отражался огонь, но в этих взглядах не было ни эмоций, ни разума. Они просто стояли, словно выжидая чего-то.

Сердце сжалось в страхе.

Что теперь?

Я рефлекторно прижал Юлю ближе к себе, но в этот момент послышался голос, вырвавший меня из оцепенения.

– Хватит тупить! – резкий крик Совы прорезал гул пожара. – Хватай свою пилу и задержи их!

Я глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки. Всё ещё не верилось, что мне удалось вытащить её из того пространства. Юля здесь. Она в безопасности. Осталось разобраться с последним препятствием.

Я осторожно опустил её на землю, убедившись, что она лежит удобно. Теперь главное – закончить начатое.

Не теряя времени, я бросился к "Дружбе".

Пальцы дрожали от напряжения, но я быстро ухватился за рукоять и дёрнул стартер. Раздался сухой металлический звук, затем ещё один… и наконец, знакомый рёв бензопилы разорвал гул пожара.

Звук мощной машины эхом пронёсся над площадью, перекрывая даже треск огня и зловещее шипение окружавших нас существ.

В этот момент я краем глаза заметил Семёна.

Он отчаянно отбивался от Ульянок, размахивая лопатой, которая уже была испачкана кровью. Каждое его движение становилось медленнее, дыхание сбивалось. Он держался из последних сил.

А Сова…

Она не двинулась с места. Всё это время она сидела около памятника, сосредоточенно глядя куда-то в пустоту. Её губы едва заметно шевелились, словно она шептала что-то, но звук её слов терялся в грохоте бензопилы и рёве пламени.

Но мне было некогда выяснять, как именно она нас вытащит.

Я почувствовал, как на моём лице медленно появляется улыбка.

– В этот раз, всё будет иначе!

Сделал шаг вперёд. Затем ещё один.

И, наконец, бросился в гущу врагов.

Зубья пилы вошли в первое тело – звук рвущейся плоти смешался с механическим воем инструмента. Тёмная жидкость брызнула во все стороны, забрызгав мои руки и лицо.

Зомби-Ульянки один за другим падали под ударами пилы. Их искажённые, пустые лица больше не выражали эмоций. Они не кричали, не пытались защититься. Они просто шли вперёд, пока не встречались с вращающимся лезвием.

Кровь лилась потоками.

Вскоре площадь превратилась в месиво из ошмётков плоти и растёкшейся по земле зловонной жижи.

Но они всё шли.

Бесконечно.

Я не чувствовал усталости. Только азарт.

Пусть приходят.

Хаос. Кровь. Сталь.

Семён, тяжело дыша, пробился к Сове и Юле. Его лицо было в крови – чужой, не своей. Он опирался на лопату, едва стоя на ногах, но он выжил.

Я продолжал свою бойню, вырезая путь сквозь бесконечные ряды врагов. Каждый взмах бензопилы – новый крик, новый фонтан крови, новый труп на земле.

На площади царил хаос. Огонь жрал деревья и кустарники, пламя освещало всё, даже чёрных теней, что двигались, словно в каком-то безумном танце. Ульянки шли без остановки, с разорванными лицами и мертвыми глазами. Они не чувствовали боли, не пытались избежать смерти. Они просто шли.

Внезапно что-то мелькнуло у меня перед глазами.

Я едва успел вскинуть пилу, рефлекторно занося её перед собой. Глухой удар.

Металл об металл.

Нож отскочил от зубьев пилы, вращающихся с бешеной скоростью.

Это означало только одно.

Лена здесь.

Я поднял взгляд.

Она стояла передо мной, держа в руках окровавленный нож. Её зрачки были расширены, а лицо исказилось в странной смеси ярости и наслаждения.

Я едва успел заметить её движение.

Лена сорвалась с места, словно разорванная пружина, несущаяся в мою сторону с убийственной скоростью. Её глаза горели ледяным бешенством, а в руках сверкнул клинок.

Я рефлекторно поднял пилу, и в следующий миг металл ударился о металл. Глухой звон разнёсся по площади, и вибрация прокатилась по моим рукам. Лена стиснула зубы, её мышцы напряглись, но я не дал ей ни секунды на восстановление.

Рывком подался вперёд, толкая бензопилу прямо в неё.

Лезвие вращалось с пронзительным воем, вгрызаясь в воздух, пока не задело её нож. Удар был такой силы, что клинок вылетел у неё из рук, отлетев в сторону.

На мгновение Лена замерла.

Но только на мгновение.

Она попыталась отскочить, уйти в сторону, но я уже видел, что она не успеет.

И не успела.

Воющий металл врезался в её тело.

Я почувствовал, как пилу дёрнуло, как что-то мягкое и плотное встретило сопротивление. Затем брызнуло тёплое, липкое – кровь.

Лена всхлипнула. Или это был короткий вскрик? Точного ответа на этот вопрос я не знал. Её тело содрогнулось, на лице мелькнуло что-то среднее между удивлением и болью, а затем она осела на землю, рухнув в багровую лужу.

Это было слишком просто, мне было тяжело верить в это. Но картина раскрывающаяся перед моими глазами говорила об обратном. Лена была повержена.

Я стоял над ней, сжимая бензопилу, из которой ещё капала чужая кровь. В ушах гудел звук мотора, но сквозь этот гул я отчётливо слышал тишину.

Она больше не двигалась.

Я сделал шаг назад, чувствуя, как дрожат мои руки. Бензопила вдруг показалась ужасно тяжёлой, мышцы ныли от перенапряжения, а пальцы с трудом удерживали рукоять.

Адреналин отступал, и меня накрыло опустошение.

Я не знал, сколько прошло времени.

Секунда? Десять? Минуты?

Бензопила с глухим стуком выпала из моих онемевших пальцев, приземлившись на окровавленный асфальт. Боль в руках была невыносимой. Мышцы горели, пальцы не слушались, они дрожали от невероятного напряжения. Я попытался сжать кулаки, но руки лишь слабо дёрнулись, отказываясь подчиняться.

Я медленно поднял взгляд.

Сова всё так же сидела неподвижно, её лицо оставалось бесстрастным, а взгляд устремлён в пустоту. Она словно не замечала всего того хаоса, что разворачивался вокруг.

Семён не выглядел лучше. Его движения были медленными, а дыхание – тяжёлым. Он держался из последних сил, но всё равно продолжал сражаться. Я видел его взгляд, полный решимости. Он не собирался сдаваться, хотя был измотан.

– Ты жив, – сказал он мне, тяжело опираясь на лопату.

Я не знал, как ответить. Никаких слов не было достаточно для того, чтобы выразить то, что я чувствовал. Вместо этого я снова оглядел площадь. Тени Ульянок двигались в нашем направлении, не давая нам шанса на передышку. В глазах Семёна я увидел тот же ужас, что и у меня, но он сдерживал его.

Я же, измождённый и обессиленный, едва держался на ногах. Каждый шаг давался с трудом и отзывался болью. Кто-то прокусил мне ногу…

Я попытался найти взглядом нож, вылетевший из рук Лены в пылу схватки. Где-то там, в глубине толпы, блеснул холодный металл, но он был слишком далеко. Добраться до него сейчас – самоубийство.

Значит, нужен другой вариант.

Я стиснул зубы, заставляя себя двигаться, и направился к памятнику. Рядом с ним должны были оставаться ещё какие-то орудия. Если не поспешу, то для нас всё кончено.

Где-то в глубине моего разума внезапно раздался чужой голос.

– Немедленно ко мне, у нас мало времени.

Я вздрогнул от неожиданности. Сердце пропустило удар, а затем заколотилось сильнее. Голос Совы… Он звучал чётко, словно она произнесла эти слова прямо мне в ухо, но её губы даже не шевельнулись.

Не успев осознать происходящее, я уже двигался.

Усталость жгла мышцы, ноги дрожали от перенапряжения, но каждое слово, прозвучавшее в моей голове, било по сознанию сильнее, чем боль в теле. Сейчас не время останавливаться.

Я ускорился, сокращая расстояние между нами.

Толпа монстров за моей спиной всё сильнее наполняло площадь. От чего возможности убежать уже не оставалось.

Сова сидела неподвижно, её лицо оставалось бесстрастным.

Я подошёл к ней, тяжело дыша, и в этот момент она медленно протянула руку, кладя её на памятник.

В воздухе что-то изменилось.

Я почувствовал, как пространство вокруг сгустилось, будто весь мир затаил дыхание.

Всё исчезло.

Наступила темнота. Я больше не ощущал поверхности под ногами и понял, что потерял опору. Пространство вокруг утратило привычные ориентиры – не было ни верха, ни низа, ни сторон. Я оказался в состоянии свободного падения, но не чувствовал движения.

Постепенно пропали все ощущения. Исчезло восприятие собственного тела, его веса, напряжения в мышцах. Я не слышал своего дыхания, не ощущал сердцебиения. Остались только мысли.

Попытался издать звук, но ничего не изменилось. Не последовало ни голоса, ни шевеления губ. Полная тишина, настолько абсолютная, что казалась давящей.

Был ли яздесь или меня уже не существовало? Если меня нет, то почему я продолжаю мыслить?

Попытка заставить тело двигаться ничего не дала, а найти хоть малейшее подтверждение своего присутствия было невозможным, тут ничего не происходило.

И в этот момент я заметил изменение. Вдалеке возник слабый источник света.

Свет сначала был лишь крошечной точкой в бескрайней темноте. Едва заметное пятнышко, дрожащее вдалеке, словно звезда на ночном небе. Оно казалось далёким, недостижимым, но с каждой секундой становилось всё больше.

Я не мог отвести взгляд – это было единственное, что оставалось в моём восприятии. Темнота вокруг меня больше не давила, не поглощала, не казалась бесконечностью. Напротив, она теперь выглядела хрупкой, словно могла исчезнуть в любой момент. А белая точка тем временем росла, расширялась, словно что-то разрывало её изнутри.

Она приближалась, и я приближался к ней. Или, быть может, это пространство вокруг нас сжималось, сокращая расстояние между мной и этим ярким источником? Я не знал.

Точка разрасталась в диск, затем в сияющий шар. Границы его переливались, дрожали, будто состояли из чистой энергии. Чем ближе он становился, тем сложнее было разобрать его форму – он больше не выглядел просто светящимся объектом, а словно существовал во всех измерениях сразу.

Я почувствовал, как невидимая сила, мягко, но неумолимо, потянула меня вперёд. Воздуха не было, но всё же я ощущал, как что-то движет меня в сторону света. Ни рук, ни ног я не чувствовал, только осознание движения.

Белое сияние продолжало заполнять пространство. Сначала оно охватило лишь центр моего обзора, затем распространилось дальше, поглощая всё вокруг. Контуры исчезали, границы стирались. Я больше не видел темноты – только белый свет.

Он заполнил всё поле зрения. Он стал всем.