Текст книги "Стажерка (СИ)"

Автор книги: Юнта Вереск

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Глава 29
Командор

Меня все же переправили на «Вьюнок». Исследовательский корабль был больше нашего бота в несколько раз, но вот медкапсулы в нем оказались похуже, так что пришлось мне чуть не сутки в такой валяться – капилляры и мышцы она восстановила быстро, но вот провести такую же быструю очистку не могла. Оставлять как есть было нельзя. И не только потому, что «негоже девицам с синими руками ходить», но и потому, что это было чревато воспалениями или гангреной.

Через пару часов, когда основные процедуры были завершены, ко мне заглянул Муоз.

Я радостно приветствовала его, поблагодарила за то, что вызвал помощь и дал разрешение на швартовку «Вьюнка» к боту. Но он выглядел подавленным, на мои слова почти не реагировал, только словно сжимался и сжимался.

– Не благодари. Я повел себя подло по отношению к команде. Предал их…

– И спас меня! И их, кстати, тоже! Если бы они довели дело до конца, как планировали, неприятностей у них было бы намного больше!

– Надо… надо было какой-то другой выход найти… Но я не смог…

Как могла, я попыталась убедить его, что он поступил правильно, однако он так и не оттаял. Тогда я решила резать по живому – попросила его рассказать, что за блажь напала на команду? Ведь ничего не предвещало такого развития событий.

Сбивчивый, отрывистый рассказ лекаря-целителя Муоза потряс меня до глубины души.

Упомянув, что бот «Феникс» был по-настоящему легендарным, а его команда у всех посторонних внушала лишь глубокое уважение, он пожал плечами: «просто никто не знал как устраиваются у нас дела».

А дела устраивались довольно затейливо. В большинство рейсов команда брала с собой двух девушек из домов радости. Рейсы были долгими, по три-четыре месяца, а если в пояс Койпера, то и на полгода-год. Девушки эти нигде в списках не значились, но слухами космос полнится, так что желающих всегда было много. Девушки работали на износ весь рейс, обслуживая всю команду. А у команды десантников были возможности отблагодарить девушек по-царски, ведь из добытого на астероидах всегда можно было что-то оставить себе на память и подарить хорошей подруге.

Так получилось, что последние два рейса «Феникс» летал на ближних рейсах, вокруг Сатурна, на спутниках которого было несколько домов радости, так что команда никого с собой не брала, отдыхали при перевалках, и все было хорошо.

Когда я вытащила их из-под носа пиратов, последовал неожиданный приказ лететь на Марс. А оттуда – дальний рейс, сначала на это нашу межзвездную комету, потом чуть дальше, там еще одну комету, долгопериодическую, нужно было еще обследовать. Взять девушек на Марсе они не смогли, мимо Сатурна с его спутниками пролетели без остановок, слишком неудобная бы вышла траектория. Очень кстати я им под руку подвернулась. И созрел план уговорить меня лететь с ними. Нет, не в качестве барышни из дома радости, поначалу просто думали, что женское присутствие в полете им будет нелишним, какое-никакое развлечение.

А пока мы летели от Марса до Цереры, случилось невероятное. Факир влюбился. В меня (не пойму, как я этого не сумела заметить). Но перед стартом с Цереры состоялась та сценка. Факир смотрел, смотрел, как Ива Рокир меня целует, как я ему отвечаю… И что-то у него в голове сорвалось. Ворвался к кэпу, устроил истерику. Назвал шлюхой, позвал всю команду присоединиться…

Ревность. Вот как это называется. Но кто же думал, что она вот такое выражение получит?

Потом поутих немного, сказал, что нужно стажерку проучить как следует, а потом он заделает ей (то есть мне) ребенка и отправится в отпуск, тетешкаться с женой и ребенком. На пару лет у него отпусков точно накопилось…

Тут я не удержалась и, проигнорировав информацию о жене и ребенке, спросила: как можно накопить два года отпусков? По нормативу каждый год у тех, кто работает в космосе, должно быть минимум восемь недель на Земле. Обычно это оформляется как отпуск, но используют его все по-разному.

– Основа команды уже больше десяти лет на Земле не была. Некоторые меньше. Я вот, только четвертый год с ними. Свис семь лет. Остальные с кэпом уже лет двадцать работают, даже больше. И отпуска у них земные были очень давно.

Какой кошмар. Это же совершенно недопустимо! Куда смотрит искин?

Мне вдруг стало понятно, почему команда так себя вела. Почему так вел себя Георг-Факир. Невозможно столько лет в отрыве от Земли работать. И дело не только в здоровье, которое в условиях локальной гравитации сильно страдает – различия в силе тяжести у стоящего человека в голове и ногах различается совсем немного, без специальных приборов не заметить, но организм этот рассинхрон не любит даже больше, чем полную невесомость. Поэтому кресла у пилотов – ложементы – находятся почти в лежачем состоянии. Поэтому важно регулярно принимать лежачую позу, хотя бы ненадолго, по 3–4 раза в день, выравнивая силу притяжения по всему телу. И отпуск проводить на Земле, где гравитация планеты более или менее выравнивает эту разницу, дает организму прийти в себя. Ведь даже там на экваторе сила тяжести немного меньше, чем на полюсах из-за центробежной силы, вызванной вращением Земли, но, находясь в одной местности, разница практически незаметна. А еще из-за постоянного замкнутого пространства, из-за ощущения, что за тонкой перегородкой – враждебная бесконечность, очень страдает психика, что и случилось с командой. Ну, в этом я и сама убедилась.

* * *

Я видела командора во второй раз в жизни. А говорила с ним впервые.

Лежа в медкапсуле «Вьюнка», я смотрела на его совершенно лысый череп, добрые веселые глаза… и не могла понять, почему его все так боятся.

– Отважная Марфа, гроза пиратов и зарвавшихся десантников, – с мягкой улыбкой, но язвительной интонацией, он покачал головой. – И вот что мне теперь с тобой делать?

– Ничего не надо делать. Были тут уже… делатели…

Командор рассмеялся.

– Не обижайся на них, девочка. Виновен только капитан Зоров. Он очень хотел доказать, что женщинам нечего делать в космосе, а ты оказалась бы прекрасной иллюстрацией этого постулата, он давно искал такую возможность.

– Он же был против моего присутствия в команде!

– Мастер интриги, здорово все провернул. Ему не подчинился только его лекарь, маг, который вызвал и меня, и «Вьюнок». И еще парочка парней, которые остались в своих каютах и на «общий просмотр» не пошли. Они ничего не сделали, чтоб не допустить такой ситуации, командира не могли подвести, но хоть не участвовали в этой вакханалии.

– Командор… Я тут немного поговорила… Возможно, капитан Пион не так виноват. Да его ребята тоже… Говорят, они уже девять лет не были на Земле, а на грунте стояли короткими урывками, по одному-два дня. Или, как на Марсе в последний раз, три дня в госпитале. Это… это недопустимо. Психика такого не выдерживает, вам любой медик скажет. Им нужна реабилитация. Хотя бы пару лет на Земле, чтобы они вернулись к нормальной жизни.

– Хм, может быть, ты и права… Но почему ты защищаешь их? Они тебе так понравились?

– Совсем не понравились. Просто я терпеть не могу несправедливости. А то, что они столько лет в космосе, виноваты не столько они, сколько те, кто не принял вовремя мер.

– Да… лучший экипаж… лучший десант… Чудовищной сложности миссии… Я должен был бы сам об этом подумать, но вот, не уследил.

Он помолчал. В палату заглянул Фил, но, увидев, с кем я говорю, сделал круглые глаза, и поспешно исчез.

– Мне ужасно неудобно разговаривать лежа, командор. Обещают, что уже к ужину я смогу удрать отсюда. Может быть… поговорим позже, если у вас действительно есть серьезный разговор.

Командор рывком поднялся и расхохотался.

– Девочка, у тебя нет никакого чувства субординации!

– Оно есть… но я все время о нем забываю, – смутилась я.

Субординация – это то, что в меня пытались вколотить последние два года в академии. В войсках и полиции всегда есть четкая пирамида командования, нарушать которую чревато. Даже не припомнить, сколько раз я попадала в лапы робота-экзекутора и под дружеские тычки курсантов. Но, похоже, вколотить ее в меня, оказалось им не под силу.

Глава 30
Разбор полетов

– Как ты? – влетели в палату Фил с Алькой, едва командор ушел.

– Да нормально все. Но руки слишком сильно передавило. В нормальном госпитале бы починили за час, а здесь вот только в медкапсуле, причем валяться придется почти сутки… Спасибо, что сюда притащили… Хотя медкапсула на «Фениксе», наверное, могла бы справиться быстрее, она совершеннее этой.

– Та медкапсула занята. Там этот твой факир-насильник коптится.

– А что с ним такое?

– Ну… Фил не пожалел своего кулака для него, – хихикнула Алька. – Какие-то контакты отлетели.

– А Торбо сейчас в медкапсуле на корвете командора, ты его здорово по башке шарахнула, он все никак в себя не придет, у него там что-то отсоединилось и не подключается теперь, – добавил Фил. – Кстати, и нашим не слишком повезло, с ними командорский врач сейчас возится, но, к счастью, медкапсул им не нужно.

– Ой, что там с вашими случилось?

– Малаб, услышав, что тебе угрожает опасность… еще там, на комете… рванул так, что наших ученых чуть не размазало по постелям. Никакие противоперегрузочные ложа не помогли, нашей выучки не хватило, до сих пор ходят и ноют, – грустно улыбаясь, сказала Алька. – Но то, что мы тут застали, вообще ни в какие схемы не вписывалось.

– А как вы оказались-то так вовремя… в карцере?

– Мы пришвартовались, но нас никто не встретил, хотя шлюз открыли, – сделав круглые глаза, начал рассказывать Фил. – Но кораблик-то наш побольше будет… Ждать не стали, втроем ломанулись из нашего шлюза в ваш, пока наши там легкие скафандры натягивали…

Я ахнула. Да, мы в Академии тренировались прыгать из шлюза в шлюз без скафандров, в одной компрессионке. Конечно же, с кислородными масками. Но когда я с вояками занималась, они показали, что можно и без них, если очень надо. Космос – это либо очень низкая, либо очень высокая температура, они опаснее, чем отсутствие кислорода. Прыжок из шлюза в шлюз занимает, в зависимости от ситуации, от долей секунд до полуминуты. Не дышать столько может каждый. А вот от жары и холода защита нужна, если больше секунды прыжок. Но потом парни мне показали, как можно включить магнитное поле вокруг компрессионного костюма, оно каким-то образом уберегает и от космической пыли, и от холода. Если недолго. Будучи полной идиоткой, я этот фокус друзьям показала. Кто же знал, что они мои рассказы воспримут всерьез, и сами так сиганут!

– Да не паникуй ты! Знали же мы, с кем связались! Так что наши компрессионки были уже на полную заряжены, когда мы подлетали к вам! В общем… Впиливаем через шлюзовую в ангар, оттуда – крутим головами, и дуем на голоса. Ржач в коридоре слышался неслабый! В навигаторской толпа народу пялится на экраны. А там – наша Марфа, картина маслом. Тут из коридора меня один чудик в медхалате по плечу стучит, манит за собой, прижимая палец к губам. Ну, мы с Алькой за ним рванули. А Малаб остался караулить этих зрителей. Они так увлеклись, что даже не заметили, как мы в навигаторскую заглядывали. Это же медик нам шлюз открыл, а те – ни сном, ни духом. Ну, остальное ты сама видела. Малаб потом всю команду, побежавшую на наши крики, педантично уложил по всему коридору, ты ж его знаешь…

На что способен Малаб я знала.

Пигмей из Южной Африки, на третьем-четвертом школьных циклах учился в Азии. И научился там совершенно потрясающим приемам рукопашного боя. Впрочем, не только рукопашного, мог в качестве оружия использовать все, что под руку подвернется, от носового платка до тяжелой техники.

Невольно улыбнулась.

– Что, вспомнила, как по холлу летала кадка с пальмой? – засмеялась Алька.

Я кивнула. Малаб никогда не лез в драку. Но если ситуация требовала, он очень неторопливо вырубал одного противника за другим, аккуратно складывая их на пол «чтобы не ушиблись». Когда я начала ходить на боевку, то поначалу дело у меня шло очень туго, сильно отставала от тех, кто с первого курса занимался. Если бы не помощь Малаба, я так и не вытянула бы их нагрузок, у меня же еще и основная учеба была!

Друзья стали расспрашивать меня, как получилось, что они застали меня в такой нелепой ситуации?

– Нам сообщили, что ты на челноке кинулась атаковать разваливающуюся комету, мы и ринулись тебя выручать. А тут такое…

Понимая, какая глупая у меня вышла стажировка, я попыталась кратко изобразить сцену в карцере как случайность. Но не на тех напала. Алька слишком хорошо меня знала, а у Малаба чутье было как не у всякого пса бывает.

И я, наконец, рассказала все с самого начала. Мне было страшно стыдно, что не разобралась во всем сразу. Потом, после долгих расспросов, все же задала парням вопрос, который мучил меня все это время:

– У вас… парней, правда так принято? В смысле, показывать другим своими поцелуями, что дама доступна?

Губы у меня тряслись, мне было трудно сформулировать, но я очень, очень хотела знать ответ.

– Нет, пожалуй, – переглянувшись, ответили Фил с Малабом.

– Ты их не слушай, что они понимают, – вмешалась Алька. – Ива не виноват, ты не виновата. Просто десантура решила развлечься по-своему. Факир твой хорошо их подначил. Ну а аргументы каждый сам подбирает, так, чтобы собеседника пробрало. Твой капитан ведь умный человек, иначе бы не был столько лет в числе лучших командиров. Вот и подобрал к тебе ключик…

– А… маг? Муоз… Он правду говорил про Иву?

Теперь переглянулись все трое. И никто не ответил.

– Так, ясно… Он был прав, да? Ну, отвечайте же, наконец!

После долгой паузы с переглядываниями, заговорил Малаб:

– Марфа… В общем… Это же очевидно было, да? Ива… преподаватели не должны ухаживать за студентками, это не принято. Но ты его зацепила. Еще на первом курсе.

– У нее ж роман был с Лукой! – возмутилась Алька.

– Да, был. Он и не лез. Ива. Приглядывал.

– Слушай, Марфа, ты вся такая крутая и умная, – встрял Фил. – Это ж все видели, что он по тебе сохнет!

Теперь переглянулись мы с Алькой. И одновременно помотали головами:

– Не видели!

Парни растерянно рассмеялись.

– А, знаешь, Марфа, я вот сейчас подумала… – задумчиво сказала Алька. – Помнишь, как ты от него сбежала? От Ивы. На четвертом курсе. Я вот помню. Искрила на стыках, подойти страшно было… А он ведь тогда смирился, не лез…

Я задумалась. Уж очень разными они были – Лука и Ива. И отношения у нас складывались с ними по-разному. Лука Нова, с которым мы познакомились еще во время поступления в Академию, старался доминировать, а я пыталась увернуться от этого. Ива же, наоборот, подстраивался под меня, мое настроение. Приходил на помощь когда надо, ухаживал, но не настойчиво.

– Нет, не понимаю. Все равно не понимаю. Может, он меня и любит, но любовь у него какая-то странная. Робкая.

– Такая и должна быть! Любит и заботится, – подсказала Алька.

Фил с Малабом смотрели на нас с легкой иронией.

– Вы тоже так думаете?

– Знаешь, Марфа, – словно через силу, выдавил из себя Малаб. – Любить и заботиться – естественное поведение. Однако… Ты же сама видишь. Он заботится только когда ты слабая.

– Так и должно быть? Разве нет?

– Нет, – покачал головой Фил. – Забота не должна быть опекой слабого. Настоящая любовь – партнерство. Не только в горе поддерживать, но и в радости.

Он быстро взглянул на свою жену, и Алька приникла к нему, кивнув мне.

– То есть он меня все-таки нарочно подставил?

– Вряд ли, – покачал головой Малаб. – Может быть… Просто выбрал неудачный вариант опеки.

– Ага. Или неправильно рассчитал свою демонстрацию. Не подумал, что тут гамадрилы десять лет без отпусков.

– Ско-олько?

Глава 31
Неожиданный разворот

После ужина какой-то тип с «Вьюнка» пригласил меня в кают-компанию, где оказалось неожиданно много народу. Я думала, что иду на встречу с командором, но он обложился славной компанией.

«Вьюнок» – суденышко покрупнее нашего бота, так что и кают-компания оказалась просторнее, хотя принцип тот же: овальный зал, по стенам – кресла, по центру – стол, который при необходимости легко втягивается в потолок.

Сейчас стол стоял на своем месте. За ним сидели командор, Малаб, Муоз и куча незнакомых морд.

– О, вот и наша Марфа! – провозгласил командор, и разговоры тут же стихли.

Все уставились на меня. А мне вдруг стало безумно стыдно, они же все, наверняка, видели меня в том карцере…

Малаб сдвинулся на одно кресло, освобождая мне место,

– Всем привет! По какому поводу банкет? – попыталась я скрыть свою растерянность от вида этой разномастной компании.

Кто-то хохотнул.

Я, конечно, загнула. Никакого банкета не наблюдалось, стол был абсолютно пуст.

– Марфа, у нас к тебе серьезный разговор. И не только к тебе, – начал командор, обводя взглядом всех присутствующих. – Как вы все знаете, команда «Феникса» почти в полном составе сейчас находится… в изоляции. С ними мы позже будем разбираться. Но сейчас у нас есть более актуальные вопросы… Мы находимся далеко от планет. Пытаемся не отстать от очень шустрой кометы, которую, как вы понимаете, нужно исследовать… Здесь собрались представители трех космических корыт. Марфа и Муоз представляют «Феникс», – командор кивнул мне и магу. – Я и Стефан, – кивок на блондинчика с волосами до плеч, – от руководства СОВТ, Службы охраны космического пространства и внеземных территорий. Наш корвет болтается неподалеку. Остальные здесь сидящие – представители команды исследовательского судна «Вьюнок».

Все друг другу вежливо покивали, но в общем настроении чувствовалось напряжение. Все ждали, зачем нас собрали. Похоже, не только для меня эта встреча оказалась неожиданностью.

– Исследование кометы откладывать нельзя, дорог каждый час. Скоро сюда слетится и другая ученая братия, наша цель – максимально подготовиться к их визитам. Вместе с тем, «Феникс», по сути, остался без команды, хотя для поверхностных исследований он годится лучше всего.

Я содрогнулась, вспомнив коварную поверхность кометы.

– Команда «Вьюнка» заточена под широкий спектр исследований, но на борту маловато специалистов, которые могут работать на грунте. Один космогеолог и один десантник-спасатель, остальных из корабля выпускать нельзя.

Меня передернуло от воспоминаний о поверхности кометы. Малаб чуть вздрогнул, протестующе, но тоже ничего не сказал.

– Но ведь ученые здесь все космических специальностей! Почему нам нельзя на грунт? – возмутился загорелый до черноты парень, блеснув зелеными глазами.

– Марфа, расскажи, что тут за грунт, – попросил командор.

Я растерялась, не ожидая, что мне придется толкать речи. Но пришлось собраться и описать дурацкую структуру почвы кометы, растрескивающуюся в непредсказуемые стороны, обилие пыли, в том числе радиоактивной, необходимость специальных скафандров, далеких от всем привычных, отсутствие гравитации, необходимость управляться тремя реактивными ранцами…

Рассказ мой вышел путанным и сбивчивым, самой стыдно стало. Но тут полетели уточняющие вопросы, и мне стало легче. Все-таки отвечать на вопросы гораздо проще, чем произносить речи.

Минут десять в кают-компании стоял щебет недоумения и обсуждений, но потом командор стукнул ладонью по столу, призывая всех успокоиться.

– Все эти вопросы обсудите позже, Марфа от вас никуда не денется. У меня сейчас другие проблемы. Нужно срочно, желательно прямо здесь и сейчас, из имеющихся человеческих ресурсов сформировать команды для обоих кораблей, «Вьюнка» и «Феникса».

Кают-компанию накрыло недоуменное молчание. Как это сформировать? Из кого? Как будут работать несработавшиеся команды?

– Кто-то должен перейти на «Феникс»? – спросил кто-то.

– Думаю, да, кивнул командор.

– По желанию?

– И да, и нет. Нужно укомплектовать экипаж опытными людьми. Способными высаживаться на грунт, привозить пробы.

– Добывать пробы могут роботы, – сказала я. – Челнока будет достаточно, чтобы зависнуть над нужным местом, выпустить и потом забрать их.

– Но кто определит «нужное место», дорогая Марфа?

– Я могу. И любой пилот. И подсказки из «Феникса». У нас достаточно дронов-разведчиков с видеокамерами.

Наступившее молчание не было расслабляющим. Создавалось впечатление, что каждый хочет высказаться, причем резко, но почему-то сдерживает себя.

– Давайте для начала расскажу, что мы тут придумали, – медленно, с легкой улыбкой, произнес командор. Все уставились на него. – Чуть-чуть покрутив личные дела присутствующих здесь… и некоторых пока отсутствующих… Получается примерно так…

Взмахом руки командор развернул над столом голо, на котором высветилась таблица в два столбца. Первый назывался «Комплектация „Феникса“„, второй – 'Переходы на 'Вьюнке“».

Я взглянула, и не нашла своего имени в первом столбце. Меня списали вместе со всей командой? На мгновенье глазам стало горячо. «Не реви», – приказала я себе.

Шуршание бормочущих что-то голосов…

– Я согласен, – неторопливо и тихо сказал человек в пилотском комбезе, темный, с костистым лицом и слабой паутинкой седины в черных волосах.

– Спасибо, я надеялся, что ты не обидишься, Марк.

Взглянув на список еще раз, я увидела в первом столбце на верхней строчке «Марк Фингер, капитан, пилот». Тогда посмотрела налево – во втором столбце я, не веря своим глазам, обнаружила строку зелеными буквами: «Марфа Кузнецова, капитан-стажер, пилот».

Помотала головой. Закрыла и раскрыла глаза снова. Зеленая строчка была на месте.

– Что, Марфа, ты тоже согласна? – поинтересовался командор.

Хлопнув губами, я снова помотала головой, потом все же выдавила:

– Не понимаю…

– А что тут понимать? Делаем рокировочку. Капитан Фингер переходит с «Вьюнка» на «Феникс». У него достаточно опыта для этого. Традиционно капитанами становятся либо пилоты, либо навигаторы. Поэтому пилот Кузнецова переходит с «Феникса» на «Вьюнок» с обременением.

Я вообще перестала что-либо понимать. Какое еще обременение?

– Доля капитана тяжела, – чуть улыбнувшись, пояснил Марк Фингер.

– Но я… я не могу быть капитаном! Давайте я останусь на «Фениксе», – выдохнула я.

– Можешь, не можешь… Что за детские игры. «Вьюнку» нужен капитан. Тебе нужно нарабатывать опыт. Если что, то пока мы тут болтаемся вокруг кометы, Марк тебе подскажет. Вернувшись на Цереру, пройдешь ускоренный курс бюрократии, там через месяц собирают группу, как раз в нее впишешься.

Курс по бюрократии! Караул! Что же это вообще может означать-то?

– Не тушуйся, справишься, – толкнув меня плечом, прошептал Малаб.

– Что вы там шепчетесь? Малаб? – поинтересовался командор. – Ты-то сам согласен перейти?

Мой взгляд метнулся на голо. Как же я не заметила! Малаб стоял второй строчкой в первой графе: «пилот-испытатель». Он что, переходит на «Феникс»?

– Ты… – задохнулась я.

– Да. Это интересная работа, – кивнул командору Малаб.

Все дальнейшее вылилось в мое «не хочу, не умею», коллективное «будешь, раз надо», а также разбор кандидатур на переход с одного корабля на другой.

В конце концов, удостоверившись, что врач-исследователь с «Вьюнка» решил перебраться на бот, я, пробежав глазами списки, сказала:

– Не вижу в списках Муоза.

Маг-целитель сжался в комок. Все время обсуждения он сидел, почти не поднимая глаз.

…Как-то раз я видела, как большой белый и пушистый кот свалился в реку. Вылезло из воды уже совсем другое существо – серое и худое, как скелет. Сейчас Муоз напоминал мне того мокрого кота.

– Маг-целитель Муоз служил на «Фениксе» четыре года. Меньше, чем другие, но все равно ему уже давно пора в отпуск, – проинформировал меня и всех остальных командор.

– Это понятно, – мотнула я головой. – Но до Земли и отпуска еще добраться нужно. Думаю, ему можно временно, до прибытия на Цереру, войти в команду «Вьюнка» на должность врача. Мы не можем летать без медика.

– А говорила, что не хочешь быть капитаном, – хохотнул кто-то, но тут же умолк под взглядом командора.

– Вообще-то я собирался взять его с собой, – задумчиво сказал командор. – Я гораздо быстрее доберусь до Земли… Но… Что думаешь, Муоз? Решать тебе.

– Марфа… не возражаешь иметь на борту… мага? – после паузы взглянул на меня целитель.

– С какой стати? Мне все равно… хоть, маг, хоть киборг, хоть человек… Да пусть и инопланетянин, лишь бы дело знал.

Кают-компания вдруг взорвалась аплодисментами.

* * *

Вкратце расскажу о дальнейших судьбах команды «Феникса».

Маг-целитель Муоз после того, как мы вернулись на Цереру, улетел на Землю, получил годичный отпуск, который провел в своем университете, в медитациях и беседах с тамошним гуру. С ним мы еще пересечемся, хоть и не скоро.

Десантнику-геологу человеку Свисту и бортинженеру киборгу Гукасу предписаны, соответственно, полутора и двухгодичные отпуска на Земле. Позже мы с ними еще встретимся «на пыльных тропинках далеких планет».

Киборги – капитан Пион-Зоров, мастер робототехник Георг-Факир и пилот Торбо – были направлены в специальный госпиталь для исправления поведенческих паттернов. Так сейчас называют дома для киборгов с нарушенными этическими программами. Быстренько починятся, и тоже на пару лет застрянут на Земле.

У капитана, как выяснилось, был установлен чип блокировки эмпатии. Не всей. Распознавать эмоции он мог получше других, а вот эмоционально сопереживать – нет. Говорят, это требуется там, где очень опасные рейсы. Но я не согласна, что такое вообще можно делать. Так что рада, что этот чип ему гарантировано удалят: таково было предписание искина, которого, в отличие от меня, начальство слушало.

Им троим, как и остальным пяти членам команды «Феникса» запрещена работа в космосе на три года. Не из-за меня, а по правилам и приговору искина: их психика требует восстановления, а раньше, чем через три года этого не произойдет. После десяти лет в космосе это понятно. Надеюсь, они сумеют найти себе на Земле работу по душе, потому что, по моему мнению, все-таки приговор был слишком суровым для тех, кто привык жить на звездных просторах. Но меня, естественно, никто не спрашивал…

Заканчиваю рассказ на грустной ноте, хотя саму эту историю я могла бы назвать смешной, если бы мне не было так противно разочаровываться в людях… Ну, да, я знаю, что предают только свои. И все же такой подставы от легендарных десантников я, конечно, не ожидала. Впрочем, лететь к комете и даже втаскивать в шлюп Факира с его жуком было вполне себе ничего приключение.

Я надеюсь, что эту страницу своей жизни я закрыла. И открывать снова не хочу. Надеюсь, что все остальные страницы будут позитивнее.