Текст книги "Однажды снова (СИ)"

Автор книги: Юма Гулова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Однажды снова

Глава 1. Призрак из прошлого

Сентябрь, 2023 год.

Сидя в дорогом кожаном кресле, работа над которым стоила целое состояние мастеру из Генуи, блондинка с идеальным каре полностью сосредоточилась на своих мыслях. Ее изящные пальцы тихо танцуют по глянцевой поверхности, в такт внезапно пришедшей на ум мелодии. Катая мысли из стороны в сторону, как шары на бильярдном столе, она переплетает нежные и мягкие звуки с яркими и темпераментными пассажами в голове. В какой-то момент девушка ловит себя на мысли, что эту мелодию стоит, пожалуй, записать. И вот, когда воображаемая скрипка вздымается на высоту последней ноты, блондинка откидывается в кресле и открывает глаза.

Как давно она не играла на фортепиано. За всей этой работой, предсвадебными хлопотами и строительством дома, она совсем забыла о том, что ей приносило удовольствие. Подумать только, а ведь когда-то она мечтала давать концерты в консерватории.

Зато сейчас, Милена Сотникова, – заместитель главного редактора глянцевого издания "Империал", точно знает, чего ожидать от жизни и к чему стремиться. С понедельника по пятницу она без остатка посвящает себя карьерному росту. В субботу – стабильно посещает родительский дом на Рублево-Успенском шоссе, а по воскресеньям, вот уже два года подряд, у нее в расписании стоит ужин в «Рэбите» с Игорем – ее женихом, выбранным более из расчета, чем из любви, в рамках очередной выгодной сделки ее отца.

Но сейчас, в ее идеально-распланированный мир без предупреждения врывается призрак из прошлого. Она пробегает глазами по заголовку глянцевого журнала «Деловой потенциал» и мысленно проклинает конкурентов. «Леонид Каменев. Громкое возращение домой» – бесцеремонно красуется под портретом темноволосого красавца в безупречном дорогом костюме. Он стоит, опираясь спиной о стену, высунув большие пальцы рук из карманов. Белоснежная рубашка выгодно контрастирует со смуглой кожей, а темно-синий галстук подчеркивает выразительные, слегка прищуренные холодные глаза. Его взгляд устремлен мимо камеры, как будто даже с обложки издания смотреть на Милену– это выше его достоинства. Не столько профессиональное любопытство, сколько женский интерес заставляет ее пролистать журнал до статьи, посвященной бизнесмену. «Создатель мебельной империи «Миллениум» делится историей о том, как заработал свой первый миллион и пожертвовал его в благотворительный фонд борьбы с лейкемией".

Милена сжимает журнал в руке, чувствуя, как раздражение и ярость начинают соседствовать внутри нее. «Успешный», «харизматичный», «благородный» – нет, это точно не про него. Почему никто не написал о том, что он гребаный Гумберт? Или безнравственный интриган, который заботится только о своей шкуре? Поддавшись мимолетному всплеску эмоций, что было не свойственно Милене, она с силой бросает журнал в стену, зацепив им вазу с цветами, которые Игорь прислал курьером в честь годовщины их отношений. И в этот момент в кабинет, как ураган, врывается ее ассистентка Кира.

– Милена Борисовна, – задыхаясь, щебечет молоденькая девушка с яркими рыжими завитками. – Там Якимов злой, как черт, рвет и мечет, вас требует, – сбавив темп, она переводит взгляд на лужу, в которую вступила своими замшевыми лоферами.

Кира быстро складывает дважды два, увидев осколки стекла, разбросанные розы и залитый водой «Деловой потенциал». Несомненно, Якимов собрался отчитывать ее начальницу за упущенную сенсацию. После этих выводов ассистентка мысленно жалеет о том, что ворвалась без стука, и не зря.

– Час от часу не легче, – мягко вздыхает Милена, попутно поправляя стильную юбку-карандаш, которая аккуратно облегает ее стройные бедра. – Но еще раз так влетишь – отправлю в архив, – говорит она, а ее голос звучит спокойно и невозмутимо.

Милена пробегает смуглой рукой по гладким волосам, грациозно, как умеет только она и женщины из фильмов Феллини, поднимается из-за стола и направляется к двери, стуча каблуками новеньких туфель от Маноло Бланик. Кира же, переминаясь в луже воды, сначала грустно рассматривает свои лоферы, а по мере приближения начальницы неосознанно прижимается к двери, от чего Милене кажется, что ее помощница забывает дышать ровно в тот момент, когда они оказываются друг напротив друга.

– Принеси мне эспрессо из кофейни через дорогу, и я забуду о твоей привычке врываться без стука, – устало бросает Сотникова.

– Конечно, Милена Борисовна, – кивает помощница и приоткрывает ей дверь.

В «Империале», за такую выходку, высшее руководство, как правило, отправляет ассистентов собирать вещи. Но Милена, по сравнению со старожилами журнала, знает, как важно, чтобы помощник умел во время принести стакан хорошего кофе, или найти подарок для главного редактора в честь пятнадцатой годовщины свадьбы, или помирить капризную модель и заносчивого фотографа в разгар фотосессии. Тяжело признавать, но Кира нравится Милене. Ведь в отличие от всех ее предыдущих стажеров, эта девушка прошла весь испытательный срок, проявляя дисциплину и находчивость, а ее упорство до сих пор вызывает у Милены одобрение.

Сотникова останавливается у кабинета главного редактора в тот момент, когда в руке вибрирует телефон, оповещая о входящем сообщении. Она смотрит на экран и ее аккуратная бровь приподнимается вверх: «Забронировал столик в «Хижине». По слухам, там прекрасные устрицы» – пишет Игорь. Милена, с ловкостью, которую придает ежедневная практика, смахивает уведомление. Сейчас не время думать о том, что повлияло на смену привычного им «Рэбита» на недавно открывшуюся «Хижину». Поэтому, свободной рукой Милена снова поправляет волосы, стучится в дверь и, дождавшись приглашения, входит.

– Проходи, – прикрыв динамик своего айфона, шепчет главный редактор. – Хорошо, Влад, я действительно рад, что мы с тобой думаем одинаково, – хохочет он, показывая рукой заместителю, чтобы та присела.

Милена быстро пересекает огромный кабинет в современном стиле, извещая собеседника на другой стороне о своем присутствии громким цоканьем каблуков и, поправив коричневую юбку, садится в кожаное кресло напротив Якимова.

– Да-да, Влад, сидит напротив меня, – продолжает мужчина.

Блондинка чувствует, как внутри нее понемногу начинает зарождаться беспокойство. Ну не могут же ее уволить только потому, что она не знала об этом чертовом интервью. Или могут? Ладони начинают понемногу потеть, и девушка старается поменьше ерзать в кресле, чтобы ненароком не выдать своего волнения.

В кабинете аромат кофе смешался с запахом айкоса, что натолкнуло Милену на мысль о том, что Якимов в бешенстве, раз даже не вышел, как он обычно это делал, на курилку.

– Я тебя понял, Влад. Добро, так и поступим, – наконец-то Степан Альбертович завершает разговор и переводит взгляд на своего заместителя. А внутри Милены все переворачивается.

– Думаю, ты уже знаешь, почему я тебя вызвал, – говорит мужчина, указывая на нее серебристой ручкой «Паркер».

– Догадываюсь, – Милена кивает на «Деловой потенциал», открытый перед редактором.

– Кофе не предлагаю. Может воды? – он кладет палец на переговорный аппарат, намереваясь позвать Люду – свою ассистентку – но останавливается в тот момент, когда Милена отрицательно машет головой. – Правильно, тут впору пить виски.

Степан Альбертович встает из-за своего стола из древесного массива, на ходу застегивает идеально скроенный пиджак и направляется в сторону высокого стеклянного стеллажа со всевозможными наградами, вырезками в рамках и, конечно, премиальным алкоголем. Пробежав пальцем по бутылкам, он достает двенадцатилетний «Чивас», подхватывает два рокса и возвращается на место, естественно расстегнув пиджак.

– Подарок от гендиректора, – поясняет он, ловко откупоривая уже начатую бутылку, и нюхает пробку. – Прямиком из Шотландии.

– Прекрасный выбор, чтобы выразить свою признательность, – говорит Милена.

Она реагирует именно так, как ожидает главный редактор, – изображает, что очень впечатлена.

– Да, Шатов хорошо разбирается в алкоголе. Но лучше он разбирается в людях, с которыми работает, – намекая на значимость своей персоны, говорит Якимов, растягивая губы в довольной улыбке. Затем пододвигает к ней бокал с виски и внимательно наблюдает: – Скажи мне, Милена Борисовна, – отбросив показную любезность, начинает мужчина, – как же так вышло? – ручка «Паркер» утыкается в журнальный разворот.

– Мне стыдно это признавать, – сразу капитулирует Милена, – но я ничего не знала об этом.

Слова даются ей с трудом, ведь она из тех людей, которым сложно признавать свои ошибки. Но Якимов бы вмиг раскусил любое ее вранье.

– Она не знает… – размышляет мужчина, смакуя «Чивас». – Милена, ты мой самый молодой зам. Или твое место здесь благодаря влиятельному отцу в совете директоров?

– Не справедливо, Степан Альбертович, – блондинка поджимает губы. – Вы знаете меня, и знаете, что я достигла всего своими силами.

– Несправедливо? – он недовольно откидывается в массивном кресле и кладет руки на подлокотники. – Это была сенсация, – Якимов кивает на бокал, чтобы девушка не отставала.

– Мне кажется, мы оба знаем, что это не наш стиль.

Милена, под пристальным взглядом главного редактора, берет бокал и делает глоток, стараясь не морщиться.

– Мы не гонимся за сенсациями, мы создаем их.

– И все же, это была большая новость. И теперь она у наших конкурентов.

– Пресс-секретарь Каменева – настоящий дьявол. Он никогда не подпускал журналистов к жизни Леонида близко. До сих пор ни одно издание не могло похвастаться интервью с гендиректором «Миллениума». Я даже представить не могу, что пришлось сделать «Деловому потенциалу», чтобы поговорить с ним, не то, что фотосессию провести.

– Но, ведь, ты даже не пыталась.

– Я же говорю, это не наш формат, – она делает еще один глоток, следом за мужчиной.

– Мы с Шатовым так не думаем, – он многозначительно смотрит, а затем крутит бокал, глядя, как напиток стекает по стенкам, и удовлетворенно кивает.

Милена изначально знала, что ничего хорошего от разговора Якимова и Шатова ждать не стоит.

Степан Альбертович – человек, который смотрит на жизнь через призму динамики и движения. Он держит себя в форме, утром плавает в бассейне, по выходным играет в теннис, а по вечерам посещает тренажерный зал. Якимов – человек, который ценит в себе и в других энергию, активность и страсть к действию. В этом они с Миленой схожи, только ее страсть к действию останавливается ровно там, где начинается имя Каменева.

– К чему вы клоните? – щуря свои зеленые глаза, с опаской, интересуется блондинка.

– К тому, что я опять спасаю твою задницу, – размыто поясняет мужчина. – Это входит в привычку, не находишь? – он встает из-за стола, опять на ходу застегивая пиджак, и направляется к массивному шкафу из того же дерева, что и стол. Открывает дверцу, за которой срывается небольшой сейф, и достает оттуда черную папку.

Милена все это время наблюдает за ним с нескрываемым любопытством, боясь даже предположить, что он придумает на этот раз.

– Уверен, ты знаешь, что в скором времени у нас откроется «Миллениум».

– Эта новость уже не первый месяц гуляет в СМИ.

– Как и новость о приобретении Каменевым «Интекса», – напоминает главный редактор, усаживаясь в кресло.

– Я что-то слышала об этом, – лукавит Милена. Не рассказывать же о том, что она отслеживает любую информацию о Леониде в сети.

– Покупка завода означает то, что Каменев собирается наращивать производственные мощности в России. И я думаю, что одним лишь «Интексом» он не ограничится. Шатов тоже придерживается такого мнения.

– Это логично, но давайте ближе к делу.

– Я сопоставил продажу некоторых его предприятий в Италии с покупкой недвижимости в России и предположил, что возможно наш мебельный магнат намерен окончательно вернуться на родину.

– Нет, – недоверчиво говорит девушка. – Какой в этом смысл? Его дела в Европе идут вполне успешно.

– Это всего лишь мои предположения, Милена Борисовна, – раскрывая папку, с которой блондинка все это время не сводила глаз, отвечает главный редактор. – А вот какой в этом смысл, нужно будет узнать тебе. Нароешь парочку грязных секретов на Каменева и, возможно, к своему тридцатилетию будешь сидеть в моем кресле, – гогот Якимова похож на звук автомобильного клаксона. Он самодовольно пододвигает Милене черную папку и выжидающе на нее смотрит, как ребенок, протягивающий маме свой очередной акварельный шедевр.

Она нетерпеливо пробегается глазами по документам, постепенно округляя их:

– Степан Альбертович, как вам это удалось?

– Каменев – амбициозный человек. И мне всего лишь удалось удовлетворить его амбиции, – поясняет Якимов, напрашиваясь на комплимент. – Я до последнего не верил, что эта авантюра выгорит, но его пресс-секретарь, к моему удивлению, очень быстро согласился на это предложение.

– Но как Шатов согласился посвятить «Миллениуму» весь зимний номер? – недоверчиво сужает глаза Сотникова. Это словно ее личный ночной кошмар – целый выпуск человеку, которого она ненавидит. Перед глазами тотчас всплывает надменная ухмылка Леонида.

– Шатов, как и я, понимает, что «Миллениум» – это тема. Ничем не примечательный парень переезжает из России в Италию и за десять лет становится миллионером. Да это уже звучит, как начало фильма Мартина Скорсезе. Твоя же задача заключается в том, чтобы мы получили Оскар, – он нетерпеливо барабанит пальцами по столу, уже смакуя свой триумф. – Мы наполним наш следующий выпуск "Миллениумом" и историей его бесподобного основателя. Его портрет будет красоваться на обложке, а дом – представлен в самых ярких красках. Может, даже съездим на производство, – лицо Степана Альбертовича наполняется азартом и он возбужденно подливает в бокалы напиток.

– Насколько мне известно, центральный офис и производственные площади "Миллениума" расположены в Риме.

Милена сидит в той же позе, что и с самого начала – нога закинута на ногу, руки лежат на столе ладонями вверх. Но в глубине души, ее последняя нервная клетка готова дать трещину и устроить истерику. Последняя надежда на то, что Якимов одумается, терпит крах ровно в тот момент, когда главный редактор снова открывает рот:

– Я согласую эту поездку. Мне нужно знать все: где он вырос, какую школу посещал, какого цвета его любимая чашка, какой зубной щеткой он пользуется, черт возьми! – экспрессивно жестикулирует он.

– Степан Альбертович, не кажется ли вам, что вы перебираете? – в замешательстве спрашивает Сотникова, пытаясь образумить главного.

– Нисколько, Милена. Это сенсация. Мы взорвем информационное поле! – с этими словами он эмоционально ударяет ладонью по столу.

– Подождите, – осознание происходящего тяжело доходит до девушки. Эта новость настолько ее огорошила, что Милена даже не сразу поняла, для чего главный редактор рассказывает об этом ей с глазу на глаз, а не на общем собрании. – Не хотите ли вы сказать, что планируете отправить в Рим меня?

– А кого еще, Мил? – он удивлённо округляет глаза и начинает смеяться. – Но сначала мы отснимем материал в его новой московской квартире для онлайн-журнала. Он прилетел в Москву на неделю, и хочет, чтобы ты взяла интервью здесь. В Италии у него не будет возможности много болтать, – улыбается главный, – я и подумать не мог, что вы знакомы.

– Откуда вы… – говорит она, но останавливается и горько хмыкает, отводя глаза: – я забыла, что вы и черта разговорите.

– К моему удивлению, черта по фамилии Агрономов разговаривать особо не пришлось. Одним из условий сотрудничества было твое присутствие на интервью. Вернее, даже не так, его пресс-секретарь сказал, что Каменев даст интервью только тебе.

– Я не понимаю…

Она не успевает задать свой вопрос, потому, что Якимов ее перебивает:

– Милена, мне не нужно быть гением, чтобы понять, что между тобой и Каменевым были отношения. Или я ошибаюсь? – он смотрит на нее поверх очков в стильной стальной оправе, ожидая ответа.

Милена молчит, пытаясь подобрать правильные слова. И эта тишина начинает раздражать не только ее саму, но Степана Альбертовича. Отрицать бессмысленно – Якимов уже догадался обо всем.

– Это было давно, – цедит она, стараясь не прерывать зрительного контакта с начальником.

– Но ты знаешь его лучше, чем кто-либо другой из наших журналистов, – рассуждает Якимов. – И это может стать нашим преимуществом.

– Степан Альбертович, я не хочу снова иметь с ним дело, – взрывается Милена, громко опуская бокал на дорогой стол.

– Но ты должна, – недовольно отвечает Якимов, а затем поднимается из-за стола и идет к окну, любуясь видом на город. К слову, за то время, что они говорят, Милене уже несколько раз хотелось привязать его к креслу, чтобы он не мельтешил и перестал уже трогать свой пиджак. – Ты должна использовать свое преимущество для нашего журнала. Это большой шанс для нас.

– Это большой шанс для вас, – возражает она, закатывая глаза. – Для меня это повод сходить к психологу.

– Милена, – Якимов оборачивается и смотрит по-отечески добродушно. – Я знаю, что это может быть неприятно для тебя, – он снимает очки и трет переносицу, – но ты должна понимать, что в нашем деле нет места для чувств. Ты должна быть профессионалом.

Милена выдыхает, мысленно вспоминая уроки медитации, которые брала в отпуске на Пхукете. А затем надевает привычную маску безразличия, смирившись с собственным поражением.

– Понимаю, – глухо говорит она, осознавая, что бороться бесполезно и не зачем. – Я сделаю это.

Она поднимается с кресла, привычно поправляет юбку, стряхивая невидимую пылинку и, не сказав ни слова, разворачивается в сторону выхода.

– Вот и славно, – он кивает, принимая ее ответ как данность. – Я знаю, что ты всегда ставишь интересы издания превыше всего.

– Не волнуйтесь, Степан Альбертович, – с уверенностью, на которую только способна, отвечает Сотникова. – Интервью будет что надо.

Якимов довольно улыбается, провожая ее взглядом. В глубине души он знает, что никто не справится с этой задачей лучше Милены. Не только потому, что она выдающийся журналист, но и потому, что в этой истории есть нечто личное. И он уверен, что Милена сможет использовать это в свою пользу, чтобы сделать интервью по-настоящему глубоким и проникновенным.

Глава 2. Разговоры по душам

Сентябрь, 2023 год.

Загородный дом Сотниковых.

Дорога от МКАД до родительского дома занимает у Милены тринадцать километров по Рублево-Успенскому шоссе. Это ровно восемь песен из альбома The Miracle группы Queen, который девушка уже знает наизусть, шесть звонков из «Империала», касательно зимнего выпуска и десять минут наедине с живописными соснами по обе стороны от шоссе.

Как только Милена сворачивает с главной дороги, ее встречает элитный загородный поселок с видом на реку, а вереница просторных участков, спрятанных лесным массивом, сохраняет полную приватность благодаря солидной дистанции друг от друга. Включив поворотник, девушка съезжает на дорогу, ведущую к семейной резиденции Сотниковых. Она нажимает кнопку на пульте и огромные ворота, охраняющие просторный двор, бесшумно отъезжают, пропуская машину.

Черный автомобиль тихо шуршит по изящной дороге, увитой канадскими тисами и душистыми можжевельниками, пока не припарковывается на выложенной булыжником дорожке, расположенной рядом с входом в дом.

Борис Владимирович – папа Милены – сколотил свое состояние еще в девяностых и с тех пор старался приумножать свои капиталы, но Милена никогда не могла понять его тягу к вычурности. Или могла? Девушка выходит из машины и ее взгляд останавливается на бежевых замшевых ботильонах от Джанвито Росси за которые она отдала чуть больше десяти прожиточных минимумов обычного москвича. «Я дочь своего отца» – думает Милена, закатывая глаза, и заходит в родительский дом.

Оказавшись в просторном холле с высокими потолками, она даже не успевает поставить сумочку на банкетку, как на нее накидывается золотистый ретривер. Внезапно, его энергичные лапы прыгают на ее белую блузку и девушка восклицает:

– Бим! Фу!

Пес тут же останавливается, но продолжает нетерпеливо вилять хвостом.

– Хороший мальчик, – ласково произносит она, приглаживая его мягкую шерстку, от чего Бим довольно ворчит.

Не в силах сдержать эмоций, блондинка садится на колени и прижимает пса к себе, стараясь вовремя отворачивать лицо от его слюнявого языка. Питомец же пытается лизнуть ее если не в щеку, то хотя бы в плечо, то и дело, утыкаясь в руки хозяйки мокрым носом.

Анфиса, сорокапятилетняя мачеха Милены, быстрым шагом пересекает длинный коридор и с интересом наблюдает за развернувшейся картиной.

– Хорошие мальчики всегда должны себя вести прилично, – произносит она с притворной строгостью, упирая руки в боки. Затем, на ее лице появляется милая улыбка, и она продолжает:– дорогая, этот проказник наверняка испачкает тебе костюм. Бим, место! – приказывает Анфиса и пес послушно убегает на свою мягкую лежанку.

– Привет, – говорит Милена. – Не советую обниматься, пока я не помыла руки, – смеется она, прижимаясь щекой к щеке своей мачехи.

– Прекрасно выглядишь, – Анфиса как всегда оценивающе скользит взглядом по ее наряду, останавливаясь на бежевых брюках-палаццо со стрелками и одобрительно кивает. – Ты будто Грейс Келли в фильме «Высшее общество». Но ты права, руки лучше помыть, – соглашается женщина и дает ей время привести себя в порядок, удаляясь на террасу, где их ждет Борис Владимирович.

Когда Милена присоединяется к семье, Сотников встает, сдержанно улыбаясь, и целует дочь в щеку. Он отодвигает ей стул, помогая присесть, и у них завязывается обыденная беседа. Глава семейства, не многословен, а, вот, Анфиса болтает без умолку.

Поставленным голосом бывшего диктора, женщина рассказывает о последних новостях общих друзей, и о том, как прошла выставка Бима, с которой они вернулись с золотом. Милена же замечает несколько новых морщинок на лбу у мачехи и удивляется тому, насколько они не портят ее естественную красоту. В отличии от женщин своего круга, Анфиса никогда не старается молодиться, прибегая к пластическим манипуляциям и филлерам, а принимает свой возраст от и до. Начиная игривыми морщинками вокруг глаз и заканчивая парой седых волосков в русой копне длинных волос.

Когда в разговоре появляется небольшая пауза, Борис Владимирович, интересуется своим глубоким и низким голосом:

– Как дела у Игоря, Мила? Почему он не с тобой? – он ловко отрезает кусок от своего стриплойна и кладет его в рот, не сводя внимательного взгляда с дочери.

– Его рейс задержали, – отвечает Мила, пытаясь улыбнуться. Она пододвигает тарелку с остатками еды прислуге и поясняет: – Он прилетит только ночью. Но передавал тысячу извинений и привет тебе и Анфисе, – говорит дочка, разглаживая невидимую складочку на скатерти, избегая встречаться с отцовским взглядом.

– О, – приходит на помощь мачеха, – мы с мамой Игоря встречаемся на следующей неделе, – говорит она, подсыпая в тарелку мужа салат. – Было бы здорово, если бы ты присоединилась.

Блондинка тихо вздыхает, делая вид, что расстроена, а потом отпивает вино из бокала:

– Я бы с радостью, но на работе сумасшедший дом.

– Вы же только сдали осенний выпуск? – отец приподнимает седую бровь, а в его голосе звучит сомнение, словно он не совсем верит в объяснение своей дочери.

– Уже планируется зимний, – поясняет Милена. – И вероятнее всего, я отправлюсь в командировку.

– Что за командировка? – не унимается отец, тщательно пережёвывая свой стейк.

– Якимов хочет отправить меня в Рим.

– Прекрасный город, – мечтательно вздыхает Анфиса. – Я уже который месяц уговариваю Борю куда-нибудь слетать, но ты знаешь своего отца, – она наиграно вплескивает руками и театрально передразнивает супруга, подражая его манере речи: – «Фисочка, у меня очень много работы», «Фисочка, мои люди не могут без меня и шагу ступить».

Милена немного расслабляется, смеясь над пародией мачехи, но мысль о том, что сейчас нужно рассказать отцу о Каменеве сводит ее с ума.

– Фиса, я разве говорю с такой интонацией? – на секунду лицо Сотникова перестает быть похожим на каменную статую и он с любовью смотрит на жену, а затем кладет свою руку на ее. – Так зачем Степа хочет отправить тебя в Рим? – возвращается к теме командировки отец, снова глядя на Милу.

Она делает глоток вина, отставляет бокал и Сотников замечает ее волнение еще до того, как она открывает рот.

– Только не говори, что это связано со вчерашней статьей в «Деловом потенциале», – раздраженно фыркает мужчина и Анфиса чувствует, как сжимается его рука.

Мила по привычке приглаживает идеально уложенные волосы, и смотрит на мачеху с мольбой в глазах, то ли ища поддержки, то ли мысленно кричит: «спасай».

– Мы с Леночкой приготовили совершенно потрясающий торт, – вспоминает женщина, постукивая Бориса по руке. Она, естественно, преувеличивает, говоря «мы», поскольку никогда не готовила что-то сложнее смузи, но Лена – их повар и домоправительница – и правда была кондитером от бога. – Кать, – обращается она к домработнице, – передай Лене, пускай нарезает торт. И принеси нам, пожалуйста, кофе.

Девушка кивает, собирая тарелки со стола, и удаляется так же незаметно, как и появилась.

– Борь, там начинка из твоего любимого крем-чиза, – продолжает жестикулировать мачеха, – а бисквит пропитан каким-то особым коньяком.

– Фисочка, – ласково обращается Сотников, – тебе не кажется, что наша дочь что-то хочет рассказать?

Милена сдается, пораженно поднимая руки, и, не выдерживая внимательного взгляда отца произносит:

– Да, пап, это из-за той статьи, – признав это, она даже почувствовала некоторое облегчение. – Якимов присел на уши Шатову и непонятно как добился интервью у главы «Миллениум Корп».

– То есть у Леонида Каменева?

– Да, пап.

– Сукин сын! – глава семейства звонко ударяет кулаком о стол, от чего Мила с Анфисой вздрагивают. – Что этот ублюдок забыл в России? Европейский рынок стал слишком мал для его плешивой шарашки?

– Это мне и придется выяснить.

– А кто-то другой не сможет взять это чертово интервью? – рявкает отец.

– Боря, не нервничай, – говорит Анфиса, гладя его по плечу. – У тебя сердце.

– Фиса, этот подонок разве мало нам крови свернул? – говорит Сотников уже откровенно закипая.

– Столько лет прошло, – говорит мачеха, переглядываясь то на него, то на Милену. – У Леонида давно своя семья, Милена выходит замуж. Зачем хранить старые обиды?

– Пап, Анфиса права. Я отпустила это давным-давно, – врет Мила.

– Боря, успокойся, – тихо говорит, супруга, дотрагиваясь до его локтя. – Милена просто выполняет свою работу. Это ее профессия.

– Профессия? – отец презрительно фыркает и осушает бокал с бренди. – Это неприлично. Неприлично заниматься рекламой для таких людей.

– Борь, пожалуйста, не нужно разговаривать так, – твердо говорит Анфиса, уже без напускной строгости, а вполне по-настоящему. – Милена знает, что делает.

Падчерица благодарно кивает и улыбается краешком губ, но и этого хватает, чтобы выразить Анфисе свое теплое отношение.

– Я подниму вопрос об увольнении Якимова, – цедит сквозь зубы отец, не обращая на женщин внимания. – Ему давно пора на пенсию.

– Шатов не уволит дядю своей жены, – отстраненно говорит дочка.

– «Империалом» руководит совет директоров, – напоминает Сотников.

– Но контрольный пакет акций у Шатова.

Перепалку прерывает Анфиса, указывая на торт, который домработница незаметно успела разложить по тарелкам. Бокалы сменились на миниатюрные кофейные чашки, а вместо горячих блюд и закусок стол украшают всевозможные фрукты и ягоды.

– Если вы не прекратите собачиться, – мило говорит русоволосая женщина, – я буду есть десерт в гостиной. А ты, Боря, – она указывает маленькой чайной ложечкой на супруга, – проведешь там сегодняшнюю ночь.

– Фиса, – никак не уймется Сотников, все еще искоса поглядывая на дочь.

– Катенька, принеси мне, пожалуйста, торт и кофе в гостиную, – женщина опустила ложку на стол и уже собралась вставать, но Борис перехватывает ее маленькую ладошку и аккуратно садит себе на колени.

– Ну прости, что испортили тебе ужин, – непривычно мягко говорит он.

Анфиса по-детски дует губы, а Милена поражается тому, как мастерски эта женщина находит подход к ее суровому и непробиваемому отцу.

– Кать, не надо в гостиную, – говорит Борис Владимирович домработнице и та тут же уходит.

– Ну, Фис, – он нежно гладит ее по предплечью и аккуратно выпускает из своих объятий.

– Еще раз заведете при мне эту шарманку – я точно уйду, – в последний раз угрожает мачеха.

– Не злись, – мягко произносит Борис, нежно поглаживая ее по тыльной стороне ладони. – Видишь, я спокоен, – он, подражая Миле, поднимает руки вверх и успокаивается. – Милена, я против всей этой затеи. Как и против твоей работы в «Империале».

– Пап, для меня это не новость, – мягко произносит Мила, улыбаясь краешком рта. – Но ты обещал мне не вмешиваться в мою карьеру, если я выйду замуж за Игоря.

– Это блестящая партия! Он перспективный молодой человек, – с профессорским выражением лица напоминает Борис Владимирович.

– Я знаю, – снисходительно произносит дочка, стараясь не провоцировать конфликт. – К тому же, я его люблю, – лукавит она.

– Это замечательно, – успокаивается он, продолжая гладить руку Анфисы большим пальцем правой руки.

Вечер подходит к концу, краски осеннего солнца переливаются от насыщенного оранжевого до пастельного розового, от глубокого фиолетового до нежного голубого. Ужин прошел достаточно успешно по меркам семейства Сотниковых, ведь никто не убежал из-за стола в слезах, и не лишил кого-нибудь наследства. Милена стоит на террасе, глядя, как небо утопает в красках и задумчиво улыбается своим мыслям. Ей безмерно приятно то, как Анфиса уравновешивает взрывной характер ее отца. Тепло растекается внутри от того, что эта женщина делает его по-настоящему счастливым. С возрастом Борис Владимирович и правда стал мягче, пропала привычная агрессия и необузданная темпераментность, он стал ближе к семье и успокоил своих внутренних демонов. По крайней мере, Миле так казалось.

– Холодает, – раздается мягкий, поставленный голос Анфисы, а затем на плечи Милены ложится кашемировый плед.

– Спасибо, – тихо отвечает падчерица. – Папа уже уснул?

– Да, у него же режим, – с ноткой сарказма произносит женщина.

– Как вы уживаетесь? Ты – сова, он – жаворонок, – смеется Мила.

– О, дорогая, у нас идеальные биологические ритмы – это залог того, что мы не поубиваем друг друга, – хохочет она, постукивая ее по плечу.

– Фис, – нерешительно обращается Милена к мачехе, внезапно переменившись в лице.

– М?

– А тебе никогда не хотелось детей?

– Дорогая, у меня уже есть прекрасная взрослая дочь, – отвечает Анфиса с нежностью в голосе. – И мне кажется, что этого совершенно достаточно. Я счастлива, что у меня есть ты и твой отец.