Текст книги "По следу скорпиона"

Автор книги: Юлия Федотова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

С трепетом входили друзья под древние каменные своды пустовавшего не одно тысячелетие храма. Что ждет их внутри? Сокровища древних? Магические артефакты ушедших в небытие колдунов? Тайные манускрипты? Усыпальницы героев былых эпох? А может, смертельные ловушки для непрошеных гостей?

Но нет. Храм был пуст, как юдоль бедняка. Толстый слой песка на полу, несколько каменных коробов с разбитыми крышками, одинокий скелет в углу, рассыпавшийся в прах при первом прикосновении (на него впотьмах налетел принц), – и все. Даже стены были гладкими, без обычных для храмов магических надписей. Скучные голые стены… Гулкое эхо разнесло по залам дружный вздох разочарования.

– Мертв. Давно и безнадежно мертв, – печально изрек Аолен, прощаясь с последней надеждой.

– Тогда почему здесь столько магии? – не согласился Хельги. – Активной, действующей?

– Значит, мы опять что-то упускаем из виду. – Энка рыскала по залу с видом гончей, учуявшей дичь. – Надо внимательнее смотреть… Так… Стены голые, потолки голые… смотрите, люк в крыше! А снаружи незаметен… Чего-то мы все-таки не видим. Чего мы не видим?..

– Пол, – спокойно ответил Эдуард на чисто риторический вопрос. – Он песком засыпан.

– !!!

Пол расчистил Хельги: устроил внутри храма небольшой смерч. Песчаная воронка поднялась к потолку, вырвалась на волю сквозь обнаруженный сильфидой люк и рассеялась по окрестностям.

Процедура оказалась ненапрасной. Под вековыми наслоениями скрывалась дивной красоты мозаика, выполненная в зеленовато-голубых и янтарно-розовых тонах из полупрозрачных камней таких чистых оттенков, что в храмовых сумерках казалось, будто они светятся изнутри. Орнамент мозаики был затейлив и хаотичен – переплетение извилистых линий, изящные завитки, отдельные звездочки-вкрапления, целые созвездия. Узор завораживал своей красотой, но выглядел абсолютно абстрактным, лишенным всякого смысла.

– Люксография, – определила Энка. – Типичная храмовая люксография. Теперь ясно, зачем в башке у Мангоррата люк.

– Зачем? – заинтересовался принц, очень гордый своим случайным открытием.

– Когда в храмовое окно под определенным углом падают лучи солнца или луны, некоторые элементы орнамента высвечиваются, и становятся заметными всякие там письмена, магические символы, аллегорические изображения. Нам остается только сесть и ждать.

– И долго ждать? – осведомился гном не слишком-то радостно.

– Зависит от расчетного периода. Чаще всего он равен суткам, реже – месяцу, году. Скажем, изображение проявляется в полнолуние или на какой-нибудь религиозный праздник, – увлеченно повествовала премудрая архитекторша. – В отдельных же случаях приходится ждать десятилетия, даже века…

– Вот спасибо, вот обрадовала! – расшаркался гном. – Какая чудесная перспектива, десятилетиями рассиживаться в черепашьем нутре и ждать: авось засветится!

Однако сидеть пришлось намного меньше.

Полная, яркая луна взошла над беззаконным городом Альтецием. И в тот самый миг, когда первые косые лучи ее осветили окошко храма, отдельные линии орнамента вспыхнули так ярко, будто не ночное светило отразилось в них, а полуденное южное солнце. Астрал всколыхнулся от мощного выброса магических сил.

– Что я говорила! – радовалась сильфида. – Типичная лунарная люксография! Между прочим, нам крупно повезло. Самый короткий лунарный расчетный период равен лунной фазе… В смысле… короче, окажись мы здесь не сегодня, а завтра, – пришлось бы ждать месяц.

– Ох, неспроста такое везение! – по-старушечьи каркал гном. – Ох, неспроста!

– Конечно, – подтвердила довольная сильфида. Она обожала интриги, загадки и тайны, особенно связанные с архитектурой. – И должна вам сказать, лунарную люксографию, в отличие от солярной, используют приверженцы самых неблагонадёжных культов, к примеру, кальдорианцы, танатиды.

Ильза смотрела на пол и обиженно моргала.

– А я все равно не понимаю, что здесь нарисовано, – пожаловалась она.

– Ишь захотела! Конечно, не понимаешь. Люксограммы содержат тайную для непосвященных, сложно закодированную информацию, их приходится расшифровывать.

– Глаза протри, – Меридит бесцеремонно прервала поток информации, льющейся из уст оседлавшей любимого конька сильфиды. – Чего тут расшифровывать? Это карта Староземья и окрестностей.

В самом деле на матовом голубом мозаичном фоне сияли огненные очертания береговой линии Староземья, Аполидия, Сехала, Северных земель, Сильфхейма и архипелагов. Древняя карта выглядела весьма точной; сведущие в навигации Хельги и Энка без труда распознавали знакомые бухты, островки и проливы. Одна странность: как раз против дельты Венкелен была обозначена земля. Та, которой нет. По площади она значительно превосходила и Сильфхейм, и даже крупнейший из островов Замерзшего архипелага. Короткий перешеек – такой прямой и узкий, что возникала мысль о его рукотворном происхождении, – соединял неведомую землю с континентом.

Постепенно на карте проявлялись все новые детали. Высветились русла рек, озера, горные хребты, извилистые контуры лесов. А когда лунный диск заглянул в окно целиком, вспыхнули огни. Шесть пунктов были отмечены на карте яркими, кроваво-красными огнями. Они казались объемными, выступали над уровнем пола язычками холодного бездымного пламени. Жутковато становилось от этой картины непонятно почему.

– Запоминайте! – взвизгнула Энка. – Луна уходит, скоро все погаснет!

– Малый остров архипелага Аддо, южная его оконечность… – перечислял Хельги вслух, чтобы лучше запомнить, – напротив дельты – земля какая-то, откуда взялась?.. Дальше Дефт. Вот, похоже, наш Альтеций… горы ванедов, это по побережью. И один в… да, пожалуй, это в Конвелле или где-то рядом. Всё, запомнил!

Словно в ответ на его слова люксограмма стала тускнеть и гаснуть. Храм погружался в зловещую тьму. Откуда-то потянуло сыростью и холодом, такими редкими в прокаленном южным солнцем Альтеций.

– Уходим, быстренько! – объявила Энка. – После исчезновения люксограмм задерживаться рядом не рекомендуется.

Никто даже не поинтересовался почему. Сами почувствовали: не рекомендуется.

Какой же чудесной казалась теплая южная ночь после могильной затхлости древнего храма! Небо черное, как бархат, луна желтая, как сочный южный плод, которому нет названия на языке Староземья. С моря тянул легкий бриз, воздух пах солью и астрагалом, где-то недалеко истошно орал мул. Ночные злоумышленники всех мастей попрятались по своим темным подворотням, не рискуя даже помыслить о нападении на большую, хорошо вооруженную компанию.

Настроение было приподнятым. Где-то далеко-далеко, но забрезжила наконец разгадка тайны.

– Если кто-то что-то понял, расскажите-ка и мне! – пропела Ильза весело. Она была безмерно счастлива, что не пришлось сидеть в храме всю ночь, слишком зловещим он был, несмотря на пустоту и заброшенность или благодаря им.

– Мне представляется, на карте отмечено расположение храмов или иных объектов культа, связанного с Мангорратом, – предположил эльф.

– Очень-очень вероятно! – промурлыкала Энка в тон Ильзе. – И знаете, что представляется мне? Придется нам обойти их все! Наверняка что-нибудь да узнаем, я прямо нутром чую!

Возражать ей никто не стал. Гном хотел было, да слов не нашел, только присвистнул.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Худой седовласый человек в полотняной мантии неприятного оттенка запекшейся крови прямо и неподвижно, будто степной истукан, восседал на каменном троне, установленном у самого края маленького горного плато. Тусклые глаза, не мигая, смотрели вдаль, на юг, туда, куда устремляет свои воды еще быстрая в этих краях Венкелен. У подножия трона нещадно дымил можжевеловый костерок, но легким западным ветром дым отклоняло в сторону, и над непокрытой головой старца кружил целый сонм насекомых-кровопийц. Ни одно живое существо не выдержало бы и пяти минут в подобных условиях, но старец даже не замечал атаки крылатых тварей. Он больше напоминал свежего покойника, нежели живого человека, и все же был жив. Во всяком случае, у босоногого отрока, взбежавшего на скалу и с размаху бухнувшегося ниц у его ног, никаких сомнений по этому поводу не возникло.

– Встань и реки! – звучным, властным голосом приказал старик.

Юноша, патлатый, грязный, тощий до прозрачности и бледный до синевы, одетый в нечто бесформенное, более всего напоминающее мешок с дырами, поднялся и, не отряхивая острую каменную крошку, впившуюся в голые колени, заговорил дрожащим, задыхающимся голосом человека, долго бежавшего в гору с дурной вестью:

– О Владыка! Я принес весть от адепта Кааны!.. Престол Альтеция… Его покой нарушен! Он пробудился!

Брови старца поползли вверх, узловатые руки стиснули камень подлокотников.

– Что за чушь! Уж не отведал ли адепт Каана хмельного корня? Престол Альтеция засыпан песком по самое Верхнее Нутро, никто и ничто не может потревожить его.

– Адепт Каана, – пролепетал отрок чуть не плача, – сам боялся верить своим глазам. Он призвал адептов Сылу и Тапыту, и они смотрели вместе… – Он всхлипнул: – Сомнений нет, о Владыка…

Тот, кого называли Владыкой, надолго замер в молчании. Отрок стоял перед ним, сотрясаемый мелкой дрожью. Ветерок чуть переменился, дым повалил прямо в лицо несчастному, но он не сдвинулся с места ни на полшага.

– Ты принес дурную весть, – заговорил старец, – очень дурную весть, очень, очень дурную… – Он говорил медленно, растягивая каждое слово. Юноша дрожал все сильнее, колени его подгибались, в конце концов он снова упал на острые камни. – Очень, очень… Ступай в поклонную, вели высечь тебя солеными кнутами до третьей крови.

При этих словах лицо молодого человека просияло так, будто настал счастливейший миг его жизни. С ликующим воплем, едва ли не на животе подполз он к старику и принялся истово, заливаясь слезами умиления, лобзать подножие трона.

– Благодарю тебя, о Владыка! О, как ты милостив! Благодарю, благодарю!!!

– Ступай! – Старик брезгливо ткнул пресмыкающегося отрока ногой, босой и пыльной, прямо в мокрое от слез лицо.

Тот вскочил, отступил, пятясь и низко кланяясь, и с воплями «Слава! Слава!» помчался вниз.

А старик вновь застыл, устремив взор в пространство, но лицо его больше не было отрешенным, наоборот, оно стало напряженным и сосредоточенным. Владыка думал. Прошло не менее получаса, прежде чем он зашевелился опять. Погладил грязную нечесаную бороду, нашарил рукоять деревянного молота, прислоненного к трону. Рядом, на прочной перекладине, опирающейся на каменные столбы, висела полая металлическая отливка странной вытянутой формы. Старик ударил по ней молотом. Гулкий, заунывный звук, похожий на стон неведомого великана, разнёсся над горами.

Спустя несколько секунд откуда-то снизу объявились два мужика, косматых, мосластых, одетых в дерюги. Медленно, церемонно они преклонили колени, собрались целовать ноги старца, но были остановлены властным жестом.

– Передать Выге, – отрывисто приказал Владыка, – полсотни Карающих Ножей к каждому Престолу. И чтобы ни одна тварь, живая или мертвая, ни одна тварь… – Голос старца неожиданно сорвался на яростный визг. Завершать фразу он не стал, не для кого было стараться. Подданные, не разбирая дороги, уже неслись вниз по склону.

Ох и поспорили же они! А как иначе? Пять пунктов, восемь существ, каждое со своим мнением. Как выбрать путь?

Энка предлагала начать с островов Аддо и методично двигаться вдоль побережья. Хельги первым делом желал попасть в дельту, его донельзя заинтриговала загадочная земля. Демона горячо поддерживал рыцарь. Рагнар считал, что самым умным будет взять в Оттоне (это же рядом с дельтой!) корабль и странствовать морем. Эльф выстроил маловразумительную теорию о центре и периферии и, согласно ей, стремился в Конвелл. Меридит желала двинуться в Дефт и далее на север, Ильза и Эдуард устойчивого мнения не имели, просто орали за компанию. Орвуд ругал всех, обзывая идиотами.

Но до драки дело так и не дошло.

– Давайте начнем с Сехала, – нашел выход Хельги. – Это единственный из пунктов, куда можно добраться с помощью туфель. Сгоняем туда-обратно, потом станем думать дальше.

На том и порешили.

Хотя «сгоняем» – это было сказано слишком громко. Даже в туфлях самой новейшей модели до цели было не менее восьми дней пути. Причем проходил этот путь по местам далеко не самым безопасным: южной оконечности Аль-Оркана; прибрежным равнинам, населенным племенами, формально входящими в состав империи Сехал, а на деле бесконечно воюющими и с престольным Алнайшахом, и друг с другом; а также по окрестностям Хеммы – города со славным прошлым, большим будущим, но совершенно удручающим настоящим; и, наконец, через сами горы ванедов – маленького народа, основным занятием которого было разведение овец и боевых драконов. А ведь их, драконов, надо и кормить, и натаскивать на бегущую жертву!

– Но в туфлях нас никто не поймает, – заметил Эдуард, – на такой скорости нас даже не видно – мелькнули, и все. Чего нам бояться?

– А спишь ты тоже в туфлях? – спросила Энка сердито.

Один плюс – бежать стало легче благодаря перераспределению груза. Самых увесистых, Рагнара, Орвуда и Аолена, усадили на негодующего грифона. Эдуарда собирались поручить наставнику, но Ильза заявила, что пусть он на это даже не рассчитывает – Хельги уже занят. Самому Эдуарду было все равно на ком ехать, и его сбагрили Энке под предлогом, что та еще никого не возила. Впервые в жизни Меридит бежала налегке. После перетаскивания довольно увесистой тушки гнома и немногим более легкого принца она испытывал состояние, близкое к блаженству. Так иногда бывает во сне: тело становится почти невесомым и кажется, что, то ли низко летишь, то ли перепархиваешь с места на место огромными скачками, противоречащими законам гравитации.

А вот Ильза вынуждена была признать: путешествие верхом на Хельги, пусть даже нежно любимом, по комфортабельности значительно уступает полету на грифоне. Во-первых, Хельги тощий, жесткий, без шерсти и без длинной горизонтальной спины. Сначала этого не замечаешь, но попробуйте усидеть на таком целый день! Во-вторых, тряска немилосердная, ветер бьет в лицо, песок и пыль мешают дышать, от них плохо спасает даже плотный белый платок, выдаваемый в комплекте с туфлями. Меридит ловко обмотала им голову девушки, оставив лишь узкую щель для глаз. Не так уж много видно было в эту щель, и Ильза отчаянно скучала. Но жаловаться боялась – вдруг Хельги обидится. И потом ведь ему, бедному, ещё хуже, с грузом-то!

– О-ох, – стенала Энка на привале. – О-ох, трещат мои косточки! Хельги, ты своего ученика перекармливаешь! Весит как целый боров!

Эдуард обиженно сопел и горько раскаивался, что уступил наставника Ильзе.

– Отстань, – возмутился Хельги. – Он весит ровно столько, сколько положено при его росте и комплекции. Это ты слабосильная.

– Разумеется! Я нежная девушка, а не мул, – ответила сильфида, потягиваясь.

При этом она, немного не рассчитав, задела плечом здоровую мраморную глыбу, примостившуюся на самом краю высокого обрывистого берега. С грохотом, увлекая за собой обломки поменьше, та полетела вниз и рухнула в воду, подняв мощный фонтан соленых брызг.

– О! Обвал устроила, нежная наша! – отметила Меридит ехидно.

– Делайте что хотите, дальше не побегу! Не могу, – заявила «нежная девушка» около полуночи, – сил моих больше нету. Ильза, слезай! – Справедливости ради, они время от времени менялись седоками.

Хельги бросил на сильфиду взор, полный немой благодарности. Он тоже устал, но стыдился признаться.

– Ну, чего встали? – недовольно крикнул гном, свесившись с грифона. – Недавно привал делали!

– Ночевать будем, – ответила Меридит.

– Этого не хватало! По оркам соскучились? Договорились же всю ночь лететь, пока не минуем Аль-Оркан!

– Вот-вот, – прошептал Хельги устало, – кое-кто летит, а мы на своих двоих и с грузом.

Сострадание к ближнему – чувство почти несвойственное представителям гномьего народа.

– Подумаешь! Когда шли на Альтеций, у вас груз потяжелее был, и ничего. А тут вдруг раскисли, как девы корриган!

Хельги демонстративно отвернулся. Меридит разозлилась.

– Сейчас нам приходится бежать в два раза быстрее. Думаешь, легко за грифоном угнаться? – ответила она резко.

– Вы не сами бежите, вас туфли несут.

– Да?! К твоему сведению, в туфлях чем сильнее толчок, тем длиннее прыжок. Эффект от них большой, но сил затрачивается, как при обычном беге.

– Хватит уже спорить, – напустился на Орвуда добросердечный Рагнар. – Не видишь разве, они уже на ногах не стоят. Нельзя же быть таким бесчувственным чурбаком!

– Чурбаном, – машинально поправила диса.

– Как мудро подмечено в «Путевых записках» странника Эвеала, «крайний эгоцентризм суть неотъемлемая часть гномьей натуры», – процитировал Аолен в пространство.

Эдуард, плохо видящий в темноте, недоумевал, почему в склоке не принимает участия главная спорщица. Но присмотрелся повнимательнее и обнаружил – они с Хельги и Ильзой мирно спят на песочке.

– Будить надо, – вздохнула Меридит удрученно. – Слишком открытое место, нельзя здесь ночевать. Хельги, – она похлопала напарника по щеке, – вставай, радость моя, надо укрытие искать.

– У! – пробормотал тот сонно. – Не встану. Завтра поищем. – Он перекатился на живот, съежился. – Холодно. Жаль, костер нельзя. А так хочется…

Пламя столбом взвилось к небу, багровым заревом оповещая о себе окрестности. Сбрасывая со спины поклажу, испуганно шарахнулся грифон. Меридит едва успела отшвырнуть один из мешков со снаряжением, второй угодил прямо в огонь. Перепуганные спросонья девицы вскочили и с визгом умчались за бархан. Гном опалил бороду, эльф локоны. Огонь был таким жарким, что песок вокруг гигантского костра мгновенно оплавился, как от удара молнии. Чудо, что никто не пострадал серьезно.

– Это что такое? – стуча зубами, спросила сильфида. На нее напала нервная дрожь. И немудрено. Кому понравится задремать на прохладном морском песочке, а проснуться не то в жерле вулкана, не то в пасти дракона? Меридит криво усмехнулась:

– Я так понимаю: это Царь Народов. Больше некому.

– Повелитель возжелал – Царь Народов исполнил волю его! – откликнулось гулкое горное эхо. – Засим удаляюсь…

– Ну что на это сказать? – развел руками Орвуд. – Если и была скудная надежда, что орки нас не заметят, больше ее не осталось. С чем вас и поздравляю.

Так и не пришлось им поспать. Они были вынуждены бежать всю ночь, весь следующий день.

Отсыпались уже в Джайхене, заштатном портовом городишке, населенном мирно уживающимися шай-танами и людьми народности лахат. Вернее, около Джайхена, на пляже, под финиковой пальмой. Единственная в городе ночлежка для моряков кишела клопами, а эти насекомые вызывали у Хельги ужас, сравниться с коим мог лишь трепет перед экзаменом по теоретической магии.

Энка подобные нежности, неприличествующие воину, осуждала.

– Не понимаю, – ругалась она, – на комаров, слепней и прочую летучую дрянь тебе наплевать, даже морда не распухает. Когда вшей подцепили, тоже терпел. Скажи мне, пожалуйста, чего такого непереносимого ты находишь в клопах? Визжишь, как нежная фея!

Ответить внятно он не мог, но дело от этого не менялось, делить ложе с ночными кровопийцами подменный сын ярла отказывался категорически. Да и вообще, чего они забыли в портовых ночлежках? Грязь, вонь, духота, нехорошая зараза. То ли дело на берегу, вырыть в песке удобную ямку и отдыхать под плеск волн…

– Да, – изволила согласиться сильфида, жмурясь и потягиваясь, словно очень большая и не очень грациозная кошка, – хорошо! Нам с тобой хоть недельку так-то поспать бы после гонки, скажи?

– Угу, – вздохнул Хельги мечтательно. – Хотелось бы…

– Ну что, едем? – торопил Орвуд поутру. Ему ночевка под открытым небом удовольствия не доставила, гномы – существа, склонные к агорафобии.

Меридит отрицательно покачала головой. Хельги и Энка пока не проснулись. Пусть выспятся как следует, а тем временем можно сходить в город, пополнить запасы. Орвуд заворчал было, но его опять никто не поддержал, и пришлось ему в общей компании отправляться на промысел. А Меридит осталась караулить спящих.

Не так-то легко, оказалось, раздобыть пропитание в Джайхене. Совсем недавно город был основательно разграблен орками во время набега на земли империи. За орками пришли сумолы – вычистили все, на что не польстились предшественники. Благодаря океану голод не наступил, но недостаток чувствовался во всем. Цены взлетели до небес. Ломтик хлеба стоил как целая лепешка, десяток яиц – как прежде целая курица. Вздорожала даже рыба, много лодок было сожжено и разбито, не на чем стало выходить в море. Но и за большие деньги жители неохотно делились съестным с пришельцами.

Да, невеселым местом был Джайхен. Покосившиеся глинобитные хижины, тесные улочки, пропитанные кислым запахом помоев; ни свежий морской бриз, ни жаркий пустынный самум не в силах были развеять эту вонь, въевшуюся в каждый камень, в каждую песчинку. Кучи гниющих отбросов то тут, то там преграждали путнику дорогу, в них самозабвенно копошились полуголые детеныши шай-танов и людей, отгоняя чудом уцелевших кур. Мерный гул, рождаемый полчищами жужжащих мух, сытых, темно-синих, вездесущих, висел над городом. И попробуйте в таком месте найти хоть что-нибудь, что не страшно взять в рот…

Бродя по глухим джайхенским закоулкам, они в конце концов заблудились. Положение осложнялось тем, что говорили местные жители даже не по-сехальски, а на собственном наречии, никому из путников не знакомом. К тому времени, когда они, измученные плутанием по раскаленному глинобитному лабиринту, выбрались на взморье, солнце начинало клониться к закату.

– Наконец-то! – заорала на них Меридит. – Где вы, демон побери, шлялись?!

– Заблудились, – ответила за всех Ильза. – Ты чего такая?!

Слишком непохожа была диса, обычно такая спокойная и сдержанная, на себя. Встрепанная, бледная, на пыльных щеках подозрительные влажные дорожки – такой они Меридит еще не видели… Или нет, видели! В тот страшный день, когда Хельги…

– Чего случилось-то?! – вскрикнула Ильза и не узнала собственного голоса.

Меридит всхлипнула, уже не таясь:

– Они не просыпаются! Оба!

– Так разбуди! – раздраженно велел черствый Орвуд. – Неужели до сих пор дрыхнут?

– Будила! Хотела, чтоб в тень ушли. Орала, трясла, водой поливала. Не просыпаются они! Как два бревна! Вот! – Для иллюстрации она перекатила на спину не сопротивляющуюся Энку.

Насчет бревна диса была не права. Спящие больше напоминали тряпичных кукол, вроде тех, на которых ученики отрабатывают приемы ближнего боя. Рагнар попробовал поднять Хельги – голова запрокинулась, руки безвольно повисли.

– Не тронь его, – зарычала Меридит, – вдруг ему больно?!

Аолен склонился над спящими.

– Ничего не понимаю, – заговорил он озадаченно, – оба совершенно здоровы. Бывают случаи летаргического сна, но никогда не слышал, чтобы в него впадали коллективно… Следов проклятия тоже как будто нет… хотя… А это что такое? Ну, так и есть! Магия! Их усыпили с помощью магии.

– Кто? Зачем? – вскочила Меридит. – Скажи, я его убью!

Эльф беспомощно развел руками.

Принц сидел подле спящего наставника и старательно отгонял мух. Сердце его сжималось от жалости, а в голове тем временем бродила смутная, неоформленная догадка. Гроза… огонь… странный сон…

– А если это… – Все как по команде обернулись на его тихий голос. – Если это опять Царь? Если он их усыпил?

– Зачем ему так поступать? – возразил Рагнар. – Он вроде желания исполняет. По-своему, конечно…

– А если Хельги сказал… Так говорят иногда…

– Да, – еле выговорила Меридит помертвевшими губами, – Хельги говорит иногда «всю жизнь бы так спал».

Немало, ох немало усилий пришлось приложить Аолену, чтобы разжечь в душах отчаявшихся девиц искру надежды. Во-первых, убеждал он, Хельги не обязательно назначил столь роковой срок, он мог сказать и год, и три дня. Во-вторых, где-нибудь, да в том же Алнайшахе, наверняка найдется достаточно сильный маг, который сможет снять сонные чары. И чары-то, кстати, слабенькие, Аолен и сам бы снял, да владеет только целебной магией, а тут нужна другая. В конце концов можно будет отправиться в гробницу Царя Народов и заставить его исправлять положение самостоятельно.

Мало-помалу непривычная к длительным проявлениям эмоций диса успокоилась и начала мыслить рационально. Решено было сразу отправляться в Алнайшах на поиски подходящего мага.

– Я возьму Энку, – заявила диса Рагнару, – а ты – Хельги. Остальные пусть разбирают груз. Да не забудьте воды побольше запасти, по пути не будет.

– Спасибо. Я думал, ты его никому не доверишь, – сказал искренне польщенный рыцарь, – думал, сама захочешь.

– Не могу, – тихо призналась девица, – я на него как посмотрю, ноги сами подгибаются. Уроню еще.

– Не проще ли привязать обоих к Вампиру, тебе, Аолену и Рагнару надеть туфли…

Меридит резко обернулась:

– Туфли выданы лично Хельги и Энке. Другому они ноги оторвут. А про Вампира вообще забудь. Он возвращается только на зов Энки. Если через три дня она не проснется, мы его больше никогда не увидим.

Орвуд присвистнул и выругался на наречии обитателей Даан-Азара. До него только сейчас дошла вся сложность их положения.

Они медленно брели вдоль берега по мокрому песку, под губительным южным солнцем. Раскаленный ветер выдувал из головы все мысли. Миражи, один другого прекраснее, громоздились в желтой дали. Вода в бурдюках отдавала тиной и почти не освежала. Не будь под боком прохладного океана, думал Аолен, они наверняка бы уже умерли в этом чужом, безрадостном, пустынном краю.

Несколько рыбачьих поселков, человечьих и шай-таньих, встретилось по пути. Рагнар ходил туда на разведку в надежде купить арбу и осла. Или хотя бы одну арбу, ибо, как ехидно заметил гном, «была бы арба, а осел всегда найдется, далеко ходить не надо». Увы. Слишком бедными были эти места. Хорошо хоть воды разрешали набрать.

Немало хлопот доставляли спящие. Питаться дорожными лепешками они не могли, приходилось варить жидкую похлебку и вливать им в рот с риском, что захлебнутся.

Если сначала эльф утверждал, будто оба спящих совершенно здоровы, то на пятый день пути он уже не был столь категоричен. Рагнар недоглядел, у Хельги сползла защищающая от солнца накидка, шею обожгло до волдырей, начался жар, потом озноб. А как они ухитрились при таком зное простудить Энку, и вовсе непонятно. Ночью, что ли? Девица чихала, кашляла, из носа капало на песок. Эльф стал принимать меры, но, как всегда в подобных случаях, смог помочь одному носу.

– Да, – глубокомысленно изрек бестактный гном, глядя в безжизненные, с запекшимися губами и слезящимися глазами лица спящих, – если так дело пойдет, до Алнайшаха живыми мы их не донесем.

Ильза взвыла, Меридит вскочила и умчалась рыдать за бархан. И тогда Аолен встал и торжественно, по-эльфийски витиевато и красиво, но от этого не менее откровенно, высказал все, что он думает о гномах вообще и об Орвуде в частности. И самое удивительное – Орвуд не обиделся.

Меридит вернулась из-за бархана полная решимости.

– В первом же встречном селе я возьму лодку. И можете не говорить мне о законности, этических нормах и прочих глупостях! Вот так!

Так решила она. Но жизнь распорядилась иначе.

Враги напали около полудня, на шестой день пути. Их было много, очень много. Их верблюды, покрытые белыми попонами, были косматы и черны, будто ночные демоны. Их одежды под спасающими от солнца белыми накидками тоже казались черными. У них были кривые ятаганы и острые пики. И сражались они молча, без обычных для сехальцев воинственных взвизгов, словно не боялись смерти или ран.

Был шанс победить их? Нет. Уйти? Да, несомненно. Если бы не двое спящих. Отражая атаку за атакой, Меридит боковым зрением увидела, как ухватили за шкирку и бросили поперек верблюда сильфиду, как зацепили арканом и поволокли по песку Хельги…

Сопротивление пришлось прекратить.

Странно, но у нападавших не было цели убивать. По крайней мере сразу. Пленников повезли на север, в пески. Ехали долго, до самой темноты.

Дорогой Меридит пыталась заговорить с разбойниками, ее не слушали и между собой не переговаривались. Так и двигались в полной тишине, не нарушаемой даже ревом верблюдов. Со скуки диса задремала, а согласитесь, это не так-то просто, если висишь поперек верблюда, с руками, больно связанными за спиной.

Разбудил ее свет, дым костров, запах жилья. Пленников все так же молча стащили с верблюдов и, не развязав, побросали в глубокий каменный колодец, железо лязгнуло о камень – это опустилась решетка. И вновь все стихло, будто вымерло.

В зиндане было холодно и тесно, не ляжешь. Отчаянно ныли связанные руки и ноги. Ильза собиралась ночь напролет стойко сносить страдания, но, измученная дорогой, проспала сном праведника до самого рассвета. И первое, что она увидела, пробудившись, были огромные удивленные глаза. Это Энка таращилась вокруг, силясь хоть что-то понять. И вдруг завопила, поднимая остальных:

– Ох, мамочки мои! Где это мы?!

После этого вопроса Ильза вдруг поняла, что по большому счету не имеет ничего против глубоких каменных колодцев. И даже Орвуд перестал воспринимать ситуацию как безнадежную.

– Вот выродок! – шипел от злости Хельги. – Маразматик недопогребенный! Правильно его живьем замуровали, с такими иначе нельзя! Силы Великие! Я уже и слова сказать не могу, чтобы беды не вышло! Вот ужас-то!

– Как раз божешь, – возразила Энка в нос, эльфийская магия не выдержала конкуренции с колодезным холодом. – Скажи, что хочешь выбраться отсюда. Божет быть, побожет.

Хельги говорил и так и эдак, взывал к благоразумию, уговаривал, льстил и угрожал, все напрасно. Видимо, у Царя Народов были собственные критерии выбора желаний, подлежащих исполнению.

Из погреба они выбрались и без Царя. Лязгнула решетка, спустилась лестница, по ней в колодец слезла женщина, с ног до головы закутанная в черное. Ножом перерезала веревки. Орвуд предложил свернуть ей шею. Коротко посовещавшись, они решили, что не стоит. Женщина жестами велела пленникам вылезать. Они не без энтузиазма выполнили приказ и оказались на обширной каменной площадке с округлой плоской возвышенностью посередине. По ее периметру теснился народ: все в черном, надетом поверх белого, все молчат, даже младенцы на руках матерей. Тягостная, нереальная тишина подавляла. Пленники поймали себя на том, что и сами, словно из уважения к чужим традициям, переговариваются едва слышным шепотом.

От толпы отделилось несколько человек с пиками, они тычкам заставили пленных забраться на возвышение. Странный налет, грязно-бурый, местами красноватый, местами почти чёрный, покрывал его гладкую каменную поверхность. Странный тоскливый запах висел в воздухе.