Текст книги "Мужчина из мечты"
Автор книги: Юлия Снегова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)
Григорий сделал вид, что ничего не расслышал, и продолжал тормошить девушек.
– Ну, так не годится. Сидим как на похоронах. А вам надо радоваться, отправляемся в увлекательное путешествие, к тому же с возможностью неплохо заработать. Давайте сейчас каждая из вас себя назовет и коротенько о себе расскажет. Вот начнем прямо с вас, – он указал на ботинки «Доктор Мартинс», – а дальше пойдем по порядку. Ну, просим.
«Да он, наверно, массовик-затейник», – подумала Нина, ее все это начинало забавлять.
– Ну, меня зовут Наташа, – промямлила долговязая девица, – мне двадцать два года, живу в Москве. Занималась в балетной студии, потом в ансамбле танцевала, ну, вот, теперь пришла сюда.
«Убогая личность, – вынесла ей безжалостный приговор Нина. – Остальных можно уже не слушать».
Она демонстративно уставилась в покрытый искусственным ворсом пол, выражение ее лица означало: «Не трогайте меня, я заранее знаю все, что вы можете сказать, я выше ваших проблем».
Нина понимала, что не стоит демонстрировать такое явное пренебрежение к своим будущим коллегам, потом это ей выйдет боком, когда они начнут жить и работать вместе, но ничего не могла с собой поделать. С ней так уже случалось: когда она оказывалась в шумных и не слишком интересных для нее компаниях, она как бы отключалась, переставала воспринимать окружающее. Вот и сейчас голоса рассказывающих о себе девушек доносились до нее лишь в виде шума. Правда, иногда до Нины доходили обрывки слов или даже фраз.
Ее внимание привлек низкий женский голос с нетипичной для этого места интонацией иронии. Нина стряхнула с себя оцепенение и внимательней вгляделась в говорившую.
Это была невысокая худенькая девушка примерно ее лет, с небрежно причесанными черными волосами и выражением насмешки на смуглом лице. Разрез ее глаз, форма носа и губ – все говорило о ее восточном происхождении.
– Да я вообще не ставлю своей целью заработать кучу денег, как все тут. И звездой шоу-бизнеса становиться не собираюсь. Просто я люблю путешествовать, вот и пустилась в эту авантюру, – говорила она, – хочу мир посмотреть.
– И себя показать, – вставил Григорий.
– Это меня мало волнует! – оборвала его девушка. – Если я кому-то интересна, пусть смотрят! – И она с вызовом оглядела окружающих.
«По крайней мере, есть хоть один нормальный человек, будет с кем пообщаться», – обрадовалась Нина.
Ей понравилась эта девушка, ее манера говорить насмешливо и с вызовом. Нине захотелось познакомиться с ней поближе.
«Вот кому, наверно, легко живется, – подумала Нина не без зависти, – такие, как она, в любой ситуации найдут выход, не то что я!»
Тут до нее дошла очередь представиться. Нина пробормотала что-то о работе в театре, о любви к танцу. К ее немалому удивлению, слова ее произвели впечатление на присутствующих.
«Да я тут одна с профессиональной подготовкой! – неожиданно поняла Нина. – Это делает мне честь и дает определенные преимущества, вот только понять бы какие?»
Представление закончилось. Теперь Григорий решил дать девушкам возможность познакомиться друг с другом, пообщаться лично, в непринужденной обстановке. Все довольно быстро разбились на группки. А Нина, не дожидаясь, пока ее возьмет в оборот какая-нибудь болтливая красотка, решительно направилась к той девушке, которая произвела на нее впечатление своей независимостью.
– Привет! Мне понравилось твое вступительное слово! – Нина решила, что прямота здесь не помешает.
– Спасибо. Надо сказать, я его совсем не готовила, это был экспромт.
– Тем не менее он удался. Меня зовут Нина, а тебя?
– А меня Алла.
Девушки оглядели друг друга и прониклись взаимной симпатией.
Алла, в отличие от Нины, даже не пыталась загримироваться под среднестатистическую танцовщицу. На ее смуглом лице с нежной кожей не видно было и следов косметики. Одета она была с вызывающей небрежностью, в потертые джинсы и широкую вышитую рубаху в восточном стиле. Ее шею и тонкие запястья украшало множество позванивающих в такт движениям бус, браслетов, колечек. Колокольчики болтались даже на кольцах, унизывающих ее тонкие длинные пальцы.
– Ты сама откуда? – поинтересовалась Нина. Что-то в певучих интонациях Аллы выдавало в ней приезжую.
– Вообще-то я из Средней Азии, из Казахстана.
– Ты казашка? – удивилась Нина.
– Да нет. У меня дед из сосланных одесских греков, в ссылке он женился на такой же депортированной чеченке. Это мои бабушка с дедом по отцу. Мама у меня русская. А я вообще не поймешь кто, хотя по паспорту тоже русская. Но я из Казахстана давно уехала, сразу после школы. С тех пор скитаюсь по стране. То я училась, то работала, то просто по знакомым жила. Я уже была за границей. В Чехии нянькой работала, а теперь вот в Израиль поеду. Все-таки это экзотика, должно быть интересно!
«Как у нее все легко получается!» – позавидовала Нина.
– А в Москве где ты живешь?
«Может быть, пригласить ее к себе пожить до отъезда, веселее будет», – мелькнула у Нины мысль.
– У приятеля, в смысле, у любовника. Он меня до отъезда приютил.
– А тебе не жалко с ним на полгода расставаться? – спросила Нина, вспомнив Андрея.
– Да ну, мы через полгода друг друга забудем, наверное. За это время ведь что угодно может случиться. Я вообще планов теперь не строю, жизнь отучила, – неожиданно серьезно добавила Алла, и Нина поняла, что за ее кажущейся легкостью скрывается определенная, выстраданная жизненная философия.
– Девушки! Внимание! – захлопал в ладоши Григорий. – Теперь, когда мы все познакомились, я хочу сделать последнее объявление. Пожалуйста, не удивляйтесь, но ваши паспорта с визами и билеты туда и обратно я оставляю у себя. Спокойно, спокойно! – попытался он унять гул недовольных голосов. – Сейчас я вам все объясню. Мы едем группой, в аэропорту, в гостинице, всюду я буду представлять ваши интересы, решать ваши проблемы. Поэтому гораздо удобней, чтобы все документы находились у меня. И, конечно же, если кто-то захочет получить паспорт на руки, никаких препятствий не будет. Все понятно? Отлично! Итак, встречаемся в понедельник здесь же в восемь утра. Нас будет ждать автобус, мы все вместе поедем в аэропорт. Прошу не опаздывать. Да, к сожалению, места в автобусе ограничены, поэтому провожающих мы взять не сможем. Если кому-то все же не терпится помахать вам ручкой на прощание, пусть приезжает в Шереметьево-2. Рейс 325 Москва – Тель-Авив, вылет в 11.30.
6
Возбужденно переговариваясь, девушки расходились. Всех насторожило то, как Григорий обошелся с их документами.
– Да ладно вам! – убеждала собеседниц довольно упитанная для танцовщицы блондинка в шубке из искусственного меха. – Он же все нормально объяснил. Так действительно удобней, когда все документы в одних руках.
– В конце концов, – добавляла другая, – мы же цивилизованные люди, надо будет, отдаст паспорта как миленький.
Нину все это не особенно беспокоило. Ее мучил вопрос, позвонить Андрею или нет. Она вспомнила, как он разговаривал с ней в новогоднюю ночь и решила: «Нет, звонить не буду. Ему просто доставляет удовольствие отталкивать меня».
Потом она представила расстояние и время, которое будет их разделять, и подумала: «Нет, так нельзя. Надо ему позвонить. Даже если мы расстаемся навсегда, тем более это надо сделать по-человечески».
Она в лицах представила себе их последний разговор:
«– Прости меня! – скажет она ему. – Мне очень жаль, что все так вышло, я действительно тебя любила. Я уже никого не смогу полюбить так сильно, как тебя!
– И ты меня прости! – ответит он. – Прости, что я не смог быть для тебя тем, кого ты надеялась во мне найти.
– А ты прости, что я не смогла любить тебя так, как это тебе было нужно!»
Сцена их прощания так явственно встала у Нины перед глазами, что у нее предательски защипало в носу.
На самом деле все произошло совсем не так. Нина решила пойти на компромисс. Она не стала звонить Андрею, она послала ему телеграмму. Короткий, без всяких эмоций текст гласил:
«Улетаю на полгода». И дальше номер рейса и время вылета.
«Если захочет, придет, – рассуждала Нина. – А не придет, ну, значит, не судьба. По крайней мере, мне не придется выслушивать его холодные фразы по телефону«.
Естественно, в то холодное февральское утро в аэропорту Нина до боли в шее крутила головой, пытаясь увидеть в толпе Андрея. Она не теряла надежды, что он в последний момент преодолеет свою гордость, свой страх, свое отчуждение и все-таки придет проститься с ней.
Но все было напрасно. Девушки, слегка напуганные предстоящим переездом, жались друг к другу. Григорий, в облике которого по приезде в аэропорт неожиданно появилась властная жесткость, уверенно отвел их к стойке для заполнения деклараций. Он свысока поглядывал на нескольких пришедших проводить дочерей женщин и разговаривал с ними так, будто заранее знал всю неуместность их вопросов. Единственное, что он настойчиво советовал, так это забрать у девушек теплые вещи.
– Там уже жара, они не понадобятся, только лишний вес таскать.
Их рейс уже объявили. Декларации были заполнены. Григорий, как вожатый пионерского лагеря, построил их парами в очереди на таможенный контроль. Нина знала, что, когда они зайдут за барьер, отделяющий общий зал от таможни, пути назад уже не будет.
«Неужели он не придет? – От отчаяния у нее внутри все сжималось. – Вот гад!»
Окруженная толпой добротно одетых иностранцев и суетливых россиян, она задыхалась от подступавшего к горлу комка слез. Очередь неумолимо двигалась к роковому барьеру. Нина уже ничего не видела вокруг себя, она лишь как автомат позволяла людскому потоку нести себя вперед.
– Почему ты так нервничаешь? – спросила ее Алла, оказавшаяся рядом в этот напряженный момент. – Ты кого-то ждешь?
– Да так… – отмахнулась от нее Нина. Ей сейчас было не до разговоров.
– Ты гадаешь, придет твой возлюбленный или нет, у тебя все на лице написано. – Алла говорила спокойно и уверенно. – А я тебе скажу, что все это неважно, все равно ты уезжаешь надолго. И раз ты решилась на это, значит, готова была к разлуке. И даже если он и явится помахать тебе ручкой, ничего это не изменит.
Ее рассуждения привели Нину в бешенство.
– Послушай, во-первых, все это не твое дело, кого я жду и почему я решила уехать. А во-вторых, не лезь ко мне в душу со своей дурацкой философией! – Ее голос срывался, слезы уже вот-вот готовы были вылиться наружу. Они заволокли ей глаза, все вокруг Нины расплылось в горячем тумане.
И тут она увидела Андрея. Он стремительной нервной походкой приближался к их очереди.
– Андрей! – отчаянно завопила она.
Он повернулся на ее голос. Нину испугало его совершенно белое от волнения лицо. Расталкивая людей, он мгновенно оказался рядом с ней. И вдруг что-то с ним случилось – Андрей остановился, будто натолкнулся на разделявшую их невидимую стену, и беспомощно посмотрел на Нину.
– Здравствуй, – тихо произнесла она, – то есть до свидания.
Он молча смотрел на нее.
– Ну что ты молчишь? Скажи что-нибудь! – Нина в этой шумной сутолоке никого и ничего не видела. Здесь, в абсолютной пустоте и тишине, были только они двое: Нина и Андрей.
– Зачем ты уезжаешь? – вырвалось наконец у него.
– А что же мне было делать… – виновато, словно оправдываясь, ответила она.
– Когда ты вернешься?
– Через полгода.
– Нина, послушай, мы говорим не то… Прости меня, не уезжай, я не смогу без тебя.
У Нины от растерянности закружилась голова. Она не знала, что ей делать. Может быть, правда никуда не уезжать, убежать с Андреем прямо из аэропорта от этого мерзкого Григория. Может быть, теперь у них все получится?
Григорий, почуяв неладное, уже коршуном кружил вокруг них.
– Молодой человек, вы нас задерживаете, прощайтесь скорей!
– Да я вообще не хочу прощаться! – вспылил Андрей. – Нина, останься. Если речь идет о неустойке, я заплачу.
– Да у вас и денег-то таких не будет, и вообще, теперь уже поздно.
– Да, уже поздно! – ухватилась за эти слова Нина. – Уже поздно что-либо менять. Я должна ехать.
Григорий тащил ее за руку. Девицы с жадным любопытством следили за этой мелодраматической сценой. Сжавшись от напряжения, Андрей молчал.
– Милый, я вернусь! – прокричала Нина, уходя за границу, не отводя от него взгляда. Она могла поклясться, что напоследок увидела, как что-то блеснуло в глазах Андрея.
Глава 8
1
– Дамы и господа! Наш самолет пролетает над Турцией. Полет проходит на высоте десять тысяч метров, температура за бортом сорок градусов ниже нуля.
Хорошо поставленный голос стюардессы отвлек Нину от одной мысли, которая с начала полета крутилась в ее голове.
«Зачем, зачем я уехала? – Перекошенное от волнения, бледное лицо Андрея стояло у нее перед глазами. – Ну почему все так по-дурацки? Почему нельзя было объясниться раньше, почему он все откладывал до последнего? А может быть, – Нина вздрогнула от догадки, – он нарочно так поступил, чтобы и хорошим выглядеть, и чтобы изменить ничего нельзя было. Да нет, при всех своих безумствах он все же хороший человек. Да, за полгода мы вполне можем забыть друг друга, или не забыть, а просто у нас появятся другие интересы. Все так глупо, куда-то лечу, танцевать в каких-то идиотских ресторанах, развлекать бывших русских. А эти-то вон как довольны». – Нина с презрением оглядела своих соседок.
Девушки оживленно беседовали, потягивая колу и вино, которые бесплатно раздала им стюардесса. Их компания сидела особняком и довольно сильно отличалась от остальных пассажиров этого рейса. Здесь было несколько легко узнаваемых по нервным лицам эмигрантов, много веселой публики, едущей в гости к друзьям и родне, а также трое одетых во все черное религиозных евреев, с длинными бородами, в широкополых шляпах, с непроницаемыми лицами.
Нина ловила неодобрительные и одновременно любопытные взгляды, которые бросала на их пеструю стайку заполнившая салон самолета респектабельная публика. Девушки же в пику им демонстрировали вызывающую независимость. Они были сами по себе, в карманах у них лежало выгодное, как им казалось, предложение, впереди их ждала приятная и веселая работа, а потом, кто знает, может быть, и встреча с прекрасным принцем – владельцем нефтяных месторождений где-нибудь в Эмиратах.
– Наш самолет совершил посадку в аэропорту Бен-урион, Тель-Авив. Экипаж прощается с вами и желает всего хорошего.
Зажмурившись, Нина спускалась по трапу. Солнце – вот первое, что поразило ее на этой земле. Казалось, что страна целиком состоит из солнечного света и голубого неба. Здесь уже наступило настоящее лето, тогда как в Москве в это время только начал таять снег. Стремительный переход от зимы к лету, равный трем часам пути, совершенно сбил ее с толку. Да и не только ее. Все девушки растерянно с глупыми детскими улыбками стайкой толпились на чистых каменных плитах аэродрома, совсем как люди, которых много дней держали в темном подвале и наконец выпустили на солнышко. Радуясь теплу, скинули с себя привезенные из Москвы куртки.
Их рейс встретила красивая смуглая брюнетка в форме, похожей на военную, с рацией в руках. Она проводила пассажиров в автобус, который отвез их в здание аэровокзала. Формальности заняли немного времени, и вот они, оглушенные вокзальной суетой, уже стоят на заполненной людьми и автомобилями площади.
Их окружали пестро одетые люди. Нину поразило невероятное смешение всего – стилей, лиц, языков. Она различала мягкую английскую речь, гортанный иврит и… русский, звучавший здесь так же часто, как где-нибудь в Прибалтике в сезон отпусков. Нина была уверена, что здесь будут преобладать смуглые черноволосые южане. Их было много, так же как, впрочем, и блондинов с большими голубыми глазами на породистых лицах. Именно среди них, как потом Нина узнала, было много раввинов и просто религиозных людей, чьи красивые строгие жены носили длинные платья и прятали волосы от посторонних глаз.
– Девушки! Не отставать! А то потеряетесь, где мы вас потом искать будем? Сейчас мы все садимся на автобус и едем в Тель-Авив, столицу Израиля. Там вы будете жить и работать.
Маленький автобус, куда их посадили, попетлял некоторое время по узким дорожкам и выехал на широкую трассу с растущими по обеим сторонам невысокими зелеными деревьями.
– Ой, девчонки, смотрите – апельсины! – в детском восторге закричала одна из них.
И правда, среди жестких листьев аппетитно желтели плоды, которые раньше они видели лишь на прилавках магазинов.
– А можно их сорвать?
– Можно, только зачем. Скоро у вас в них недостатка не будет, – снисходительно ответил Григорий.
Они въехали в большой город. Английские буквы на голубом щите гласили: «Tel-Aviv». Над ними белела надпись на еврейском языке, забавные, похожие на странные закорючки буквы. Девушки, оживленно обсуждая увиденное, разглядывали из окон автобуса улицы большого южного города, белые дома, пальмы, шпили церквей. Неожиданно показалось море, спокойное и неправдоподобно синее. Вдали покачивались треугольники яхт.
– Ой, это какое море, Черное?
«Вот тупые!» – беззлобно подумала Нина и ответила:
– Средиземное.
Они поехали по набережной, вдоль шикарных белоснежных небоскребов. Восхищенные девушки вслух читали названия отелей: «Хилтон», «Шератон», повторяя их, как волшебные заклинания. Автобус свернул с набережной в глубь города, миновал фонтан, окруженный лавочками и столиками кафе, где под пестрыми зонтиками люди в темных очках потягивали напитки. Чем дальше они удалялись от набережной, тем менее город был похож на курортный. Они въехали в бедные кварталы с обшарпанными домами. Наконец автобус остановился около похожего на нашу пятиэтажку дома, и девушки вышли на не слишком чистый тротуар, по которому теплый ветер нес шуршащие обрывки пакетов.
Григорий уверенно, он явно уже бывал здесь, повел их во двор, где росло покрытое мелкими белыми цветами одинокое деревце.
– Здесь вы будете жить, а работать в ресторане, тут рядом, за углом.
По пыльной лестнице они поднялись на третий этаж, остановились перед массивной железной дверью, и Григорий дважды нажал на кнопку звонка. Дверь распахнулась, на пороге их встретила широкой улыбкой полная неряшливо одетая брюнетка средних лет, очень похожая на грузинку, приехавшую в Москву торговать на рынке. Она даже говорила с легким кавказским акцентом.
– Заходите, дорогие, заходите, располагайтесь, отдыхайте с дороги, сейчас кушать будем! – Она широко улыбалась золотозубым ртом. Ее мясистый подбородок украшала средних размеров бородавка с тремя черными волосками. При всем ее старании казаться радушной, приветствие прозвучало фальшиво. – Какие девушки все хорошие, ну, Гриша, молодец, настоящих красавиц привез!
– Да уж постарался! – таким же фальшивым тоном отвечал ей Григорий. – Девушки, знакомьтесь, это Эмма Борисовна, ваша хозяйка. Она вас будет кормить, с ней будете решать все вопросы.
– Можно звать меня просто тетя Эмма, – сладко улыбаясь, разрешила толстуха и повела девушек в их комнаты.
Девушки обескураженно переглядывались. Даже неприхотливая Нина и та испытала сильное разочарование. Обещанное комфортабельное жилье оказалось крошечными комнатушками, бедно обставленными. В каждой комнате едва помещалась двухэтажная кровать, а у противополжной стены стояли стол и два стула. К двери была прибита вешалка для одежды. Вот, пожалуй, и все, не считая встроенного шкафа, в котором болтались пустые вешалки. В этом неуютном жилище было как-то необычно – стены без обоев, покрытые светло-желтой штукатуркой, пол, выложенный мелкой плиткой. На кроватях тонкие шерстяные одеяла и плоские подушки. Единственное, что Нине понравилось, это большое, во всю стену, окно и белые жалюзи на нем.
Как-то само собой получилось, что ее соседкой по комнате оказалась Алла. Та небрежно бросила сумку на пол и плюхнулась на кровать. Нина же осторожно опустилась на стул около шаткого столика. Этот день оказался слишком длинным, она все никак не могла прийти в себя.
– Ну и как тебе все это? – спросила она Аллу усталым голосом.
– Нормально. А ты, я вижу, вся в растрепанных чувствах от разочарования.
– Ну да. Я, честно говоря, ждала большего.
– А я, между прочим, ни на что другое и не рассчитывала. Кто мы, собственно говоря, такие, чтобы надеяться на шикарный прием? Имени у нас нет, опыта ноль. Скажи спасибо, что кормежка бесплатная.
– А как тебе эта наша новоявленная тетушка? Жуть!
– Да брось ты, Нина, я уверена, с ней вполне можно поладить. Дай только время присмотреться. – Говоря все это, Алла в такт словам подпрыгивала на пружинном матрасе.
– Ты, я смотрю, вообще ни в чем проблем не видишь.
– А зачем мне лишние проблемы, там где без них вполне можно обойтись. Да ты только врубись, мы же почти в Африке, тут экзотика, пальмы, бананы, апельсины на улицах растут. В апреле уже жара, Средиземное море рядом! А ты все ноешь! Все же классно, новая жизнь начинается! – Алла вскочила. – Ты где спишь? Я хочу сверху, если ты не против.
Нине было все равно, где спать. Слова Аллы ее слегка взбодрили. Действительно, что это она выделывается? Все, что надо для нормальной жизни, было в их распоряжении – комната, кухня, душ, правда, один на всех, но и это можно было пережить.
2
– Девочки, обедать! – раздался зычный зов тети Эммы.
Девочки, проголодавшиеся с дороги, долго ждать себя не заставили. Они быстро собрались в общей комнате, которая была одновременно и кухней и столовой. Причем кухню от остального помещения отделяло что-то вроде барной стойки. Они расселись за длинным пластиковым столом, где перед каждой уже стояла тарелка. Посредине стола блестела огромная кастрюля, источавшая аромат чего-то очень вкусного. Но, конечно, поразило воображение девушек не это. На столе, радуя глаз северянок, красовались две вазы, до краев полные экзотических фруктов. Бананы, ананасы, манго, огромные яблоки, еще какие-то неизвестные в холодной Москве плоды, все это вызвало шепот восхищения.
Нина сразу повеселела. Если так будет каждый день, она готова мириться с чем угодно. Суп, так заманчиво пахнущий, оказался обычным борщом, обильно приправленным душистыми травками. Да и вся прочая еда была вполне обычной, не считая легкого налета южной экзотики. Нина ждала, что стол будет ломиться от незнакомых ей яств. Но незнакомой оказалась лишь странная светло-коричневая масса, которую хозяйка предлагала намазать на хлеб. Вкус у нее был странный, но довольно приятный.
– Что это такое? – Девушки с любопытством пробовали новое блюдо.
– Это хумус, национальная еда, ее делают из фисташек и оливок с особыми травами. Ешьте, девочки, это очень полезно для здоровья.
После обеда откуда-то из недр огромной квартиры возник Григорий и выдал деньги на карманные расходы. Каждая получила по сто шекелей, так называлась местная валюта. Пряча в кошелек мятые разноцветные бумажки с изображенными на них неизвестными ей людьми, Нина почувствовала себя значительно уверенней.
– Пойдем погуляем, – предложила она Алле.
Девушки предусмотрительно, на случай, если заблудятся, записали свой адрес и номер телефона. Хорошо, что названия улиц здесь указаны и по-английски тоже, иначе они просто не смогли бы их прочесть. Уже темнело, но на улицах стало еще оживленней, совсем по-курортному. Не без труда Нина с Аллой вышли на улицу, ведущую к морю. На набережной было очень людно. По-южному празднично одетые люди брели вдоль моря по чисто выметенным плитам, мимо висящих гроздьями фонарей. Они собирались небольшими группками, стоя или сидя на белых лавочках, и о чем-то громко беседовали, отчаянно жесткулируя.
Нине все здесь было интересно. Она наконец отключилась от своих проблем, оставшихся за много километров отсюда. Они ушли куда-то в прошлое. Теперь у нее начиналась совсем другая, веселая жизнь, в солнечной стране, жители которой громко говорят и бурно жестикулируют. Даже с Аллы слетела ее обычная маска невозмутимости. Она также с любопытством глазела по сторонам. Несмотря на то, что к вечеру похолодало, местная погода не шла ни в какое сравнение с московским сырым холодом – девушкам достаточно было накинуть по легкому свитеру на футболки.
– Давай куда-нибудь пойдем посидим, кофе выпьем, – предложила она Нине.
– Давай, заодно я опробую свой английский.
Нинин английский оказался довольно бойким. Улыбчивая молоденькая официантка принесла им по чашке тягучего, необыкновенно ароматного кофе. Сидя под ненужным уже зонтиком, они любовались бирюзовой морской гладью, прочерченной багровой полосой заката. Откуда-то до них доносились звуки медленной и задумчивой песни. Лицо Андрея, грустное, как эта незнакомая музыка, вновь возникло перед глазами Нины. Но только на этот раз она вглядывалась в его далекие черты уже спокойно, без боли.
«Что ж, – думал она, – судьба распорядилась так, что мы расстались. Может быть, мы и встретимся, а если нет, то будем благодарны друг другу за то, что с нами случилось. – У Нины вдруг замерло дыхание от внезапно пришедшей в голову мысли. – Я же перехитрила судьбу! Теперь не она будет мною вертеть, как ей хочется, а я сама стану хозяйкой своей жизни. Теперь у меня все будет хорошо. Да у меня уже все отлично – деньги в кармане, работа, вокруг пальмы, море. Алка права, надо ловить момент!» И Нина счастливо улыбнулась.
3
На следующее утро, после довольно плотного завтрака (по крайней мере, на еду их работодатели не скупились), девушек повели знакомиться с их рабочим местом. Ходить далеко не пришлось. Ресторан, посетителей которого им предстояло развлекать танцами и песнями, находился тут же, в соседнем доме. Не слишком заманчивый вход венчала аляповатая вывеска, которая на трех языках – иврите, русском и грузинском – гласила: «У Тамрико». Такой странный языковой набор и само название объяснялось тем, что хозяин ресторана был грузинским евреем.
Интерьер заведения тоже грешил аляповатостью и пристрастием ко всему кавказскому. Здесь не обошлось без кинжалов на стенах и изображения витязя в тигровой шкуре. Витязь, правда, больше смахивал на пожилого грузина после бани, в пестром полотенце.
С утра ресторан пустовал, перевернутые стулья громоздились на столах, между которыми пожилой усач лавировал со шваброй. Компанию девушек во главе с Григорием уже ждали. Их встретил невысокий толстяк лет пятидесяти, одетый в блестящий кожаный пиджак. Его лысую голову прикрывала сванская шапочка, под носом топорщились усы.
– Заходите, заходите, красавицы! – Его маленькие масляные глазки заблестели. – Давайте знакомиться. Меня зовут Ираклий, я хозяин этого скромного заведения, у которого есть свое лицо, своя, так сказать, специфика. Я думаю, вы уже заметили, что это грузинский ресторан. Дело в том, что здесь, в Израиле, довольно много выходцев из Грузии. Я и сам из Кутаиси, приехал сюда двадцать пять лет назад. Там я был скромным портным, а здесь открыл свое дело. Конечно, тут наша историческая родина, но и Грузию мы не забываем. И нам приятно все, что о ней напоминает. Поэтому мой ресторан очень любят мои земляки. У нас тут и блюда национальные, и музыка.
– И танцевать нас лезгинку заставят голышом, – усмехнувшись шепнула Нине Алла.
– Здесь вы будете работать, – продолжал Ираклий. – Я надеюсь, мы с вами легко найдем общий язык. Работа у нас специфическая, ночная. – Девушки удивленно переглянулись. – Где-то часов с десяти и до трех утра, правда, иногда приходится задерживаться. Но зато мы и платим вам соответственно. А если вы понравитесь кому-то из наших гостей, то они лично могут вас поощрить.
– Пусть сначала поощрят, а потом мы уж понравимся! – цинично вставила Женя, та самая рыжая девушка, которая в Москве зимой не расставалась с темными очками, а здесь почему-то напрочь о них забыла.
– А теперь покажите нам, на что вы способны.
И Ираклий пригласил девушек на темную сцену. Там, облокотившись на инструмент, их уже ждал пианист, молодой парень со скучающей сонной физиономией.
– Ты заметила, что пока мы здесь не встретили ни одной женщины, – опять зашептала Нине на ухо Алла.
– Мне вообще все это кажется подозрительным, – отозвалась Нина.
– А ты что, еще не поняла, чем это пахнет?
– Чем?
– Дождись вечера, сама скоро все увидишь!
– Куда ты клонишь?
– Да никуда, все, проехали! – Лицо Аллы стало таким непроницаемым, что Нина оставила ее в покое.
– Давайте-ка переодевайтесь в купальники. – Ираклий завел их за сцену в тесную комнатушку, всю пропитанную запахом пота, сигарет и дешевых духов. На грязной стене висело большое мутное зеркало, поэтому каморку, где десять девушек поместились с трудом, с большой натяжкой можно было назвать гримерной.
Купальники им еще дома, то есть у тети Эммы, велено было взять с собой. Они удивились, но потом решили, что, может, их всех потом повезут на пикник к морю. Увы, вместо пикника они оказались в тесном убогом помещении. Но делать нечего, мешая друг другу, они переоделись, не решаясь ослушаться. Для многих слово «контракт» звучало магически, и, подписав его, они считали себя в полном распоряжении хозяина. Тот, видно, на это и рассчитывал.
Девушки, неловко прячась одна за другую, вышли на полутемную сцену. Ираклий уже поджидал их. Он поставил перед сценой стул, оседлал его и хлопнул в ладоши.
– Миша, давай!
Миша проснулся и заиграл развеселую еврейско-грузинскую мелодию.
– Девушки! Танцуем!
– Как?! – раздались со сцены удивленные возгласы.
– Как, как? Дружно, весело. Я, что ли, вас должен учить? Кто из нас с хореографической подготовкой, я, да? Гриша, ты кого мне привез, они же все как курицы из морозильника! Может, им выпить дать, чтобы повеселели?
– Дядя Ираклий, подождите, не горячитесь. Девушки еще не привыкли, не акклиматизировались, с ними надо порепетировать немного. – В речи Григория откуда-то тоже появился легкий грузинский акцент.
– Ну так давай, репетируй, за что я тебе деньги плачу! – Ираклий с шумом отбросил стул и недовольный удалился.
Григорий дал Мише знак, чтобы тот продолжал играть, и начал так называемую репетицию. В конце концов он добился от девушек некоторой слаженности движений, а также определенной раскованности поз. Нине нравилось все это меньше и меньше.
«Подожду до вечера», – решила она.
Их дебют должен был состояться уже сегодня. Расслабиться им тут явно не давали.
4
Днем к ним в жилище явилась некая дама, худая, с короткой стрижкой и по-деловому поджатыми губами.
«Уж не Тамрико ли это, в честь которой назван ресторан?» – подумала Нина.
Она приволокла с собой целый ворох сценических костюмов – усыпанные блестками красные и зеленые купальники с нашитыми на них куриными перьями. К тому же все это явно не было новым, перья кое-где обтрепались, блестки осыпались. Облачившись в эти шедевры портновского искусства, девушки не могли без смеха смотреть друг на друга.
