Текст книги "Мужчина из мечты"
Автор книги: Юлия Снегова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)
После обеда мужчины вышли покурить на балкон, а Лиза повела Нину в спальню. Там она гостеприимно распахнула дверцу массивного белого шкафа.
– Выбирай! – И она выложила на кровать множество великолепных нарядов.
Причем не похоже было, что она просто хотела избавиться от надоевшей одежды. Она искренне решила порадовать Нину.
– Ой, ну что вы, зачем мне столько? Мы же путешествуем, все приходится таскать на себе. Поэтому я возьму только это, – Нина выбрала открытое цветастое платье из шелка, – это, – показала она на черный топ, – и, наверно, это, – Нина отложила в сторону светлый льняной костюм в стиле эколджи.
Его она и надела прямо сейчас и не без торжества взглянула на себя в зеркало. Да, по сравнению с Москвой она неузнаваемо преобразилась. Она излучала энергию и обаяние уверенной в себе красивой девушки.
«Интересно, почему я так изменилась? – думала Нина. – Ведь не может же дело быть только в загаре. Приходится признать, что правы были те, кто говорил, что секс украшает женщину. Вот только чем все это кончится?»
Лиза, будто читая ее мысли, спросила:
– Прости, а с Марком у тебя серьезно?
– Не знаю, – честно ответила Нина.
– То есть насчет невесты, это его фантазия?
Нина пожала плечами.
– Я правда ничего не понимаю, все так стремительно началось, закрутилось, и я просто не знаю, чем это кончится. – Нина поняла, что ей необходимо излить кому-то душу. Она не могла больше держать все в себе.
– Будь осторожна! – Сама того не зная, Лиза повторила слова Али, арабского врача из Хеврона. – Марк, конечно, очень обаятельный, но у него такая непростая ситуация.
– Да, я знаю, что он болен. Но я в этом ничего не понимаю. Интересно, это лечится?
– Я ведь тоже не психиатр, – вздохнула Лиза. – Толик когда-то учился вместе с Антоном, его старшим братом. Так вот, он рассказывал, что у них в семье была просто кошмарная обстановка. Мать страдала острой формой невроза и много времени проводила в специальной клинике. А когда была дома, устраивала страшные скандалы. Поэтому муж был вынужден оставить ее. И я не удивляюсь, что Марик тоже заболел.
– Но что же мне теперь делать? – беспомощно спросила Нина.
– Мне трудно тебе что-либо советовать. Единственно, в чем я уверена, что любовью можно исправить очень многое. И если ты его любишь, то поможешь ему прийти в себя.
3
Ночью, лежа без сна рядом с Марком на разложенном диване в гостиной, Нина мучительно пыталась понять себя. Марк неожиданно быстро заснул, уткнувшись носом ей в плечо. Если бы они занимались любовью, то ее сознание, как всегда, отключилось бы, а потом она бы провалилась в глубокий сон. А вот теперь заснуть у нее никак не получалось.
«Что же происходит? – думала Нина. – Можно ли мое отношение к Марку считать любовью? Да, как мужчина он, безусловно, имеет власть надо мной. И я никак не могу с ним расстаться. Да и, если быть честной с собой, не хочу расставаться с ним. Но ведь этого, наверно, мало? И потом, как же Андрей? Ведь я же не разлюбила его? Что-то я совсем запуталась. Но ведь Марку я очень нужна, он же без меня пропадет, вот и Лиза говорит о том же. Но и Андрею я нужна, я же помню, каким несчастным он выглядел в аэропорту. Хотя у Андрея такое странное отношение к сексу и к женщинам, что, может, он тоже слегка болен. Просто не знаю, что делать».
Нина захотела встать, выйти покурить на балкон, но ей жалко было тревожить Марка. Она посмотрела, как он безмятежно спит, уткнувшись ей в плечо. Казалось, ее присутствие и вправду давало ему ощущение безопасности. У Нины потеплело на душе.
«Но, по крайней мере, не зря же судьба меня занесла сюда, где я встретила Марка. Он сейчас рядом со мной, значит, я должна думать о нем. И если я не поняла еще, люблю ли его, то я могу, по крайней мере, вести себя с ним так, будто я уже полюбила его».
Эта мысль немного успокоила Нину, и она заснула.
За завтраком Марк сообщил Толику и Лизе, что они с Ниной собираются как можно скорее попасть в Эйлат. Все попытки хозяев уговорить их погостить у них не увенчались успехом.
– Ну тогда мы проводим вас на своей машине до Мертвого моря. Покажем Нине нашу основную достопримечательность. Там искупаемся, а дальше вы поедете сами.
Серебристая «ауди» Толика мчалась среди желто-бурых высохших от старости и солнца гор. Здесь уже начиналась пустыня. Дорога то ныряла в глиняную расщелину, то поднималась на вершину холма, откуда можно было разглядеть оловянно блестевшее внизу Мертвое море. Они миновали высокую гору с крепостью Масада на вершине и оказались на берегу моря.
Когда Нина вышла из машины, ей показалось, что тяжелый воздух, насыщенный парами соли, ударил по голове.
– Это единственное в мире море, которое, извините за каламбур, находится ниже уровня моря, – как настоящий экскурсовод рассказывал Толик. – И к тому же концентрация соли здесь просто чудовищная. И в воде, и в атмосфере. Пойди искупайся, сама все поймешь. В этом море ни одна тварь не живет, не выдерживает.
Нина разделась и, робея, зашла в воду. У нее было чувство, будто она купается в компоте. Только компот этот оказался соленым. Она читала, что в Мертвом море невозможо утонуть, но чтобы так… Вода просто выталкивала ее. На толще воды можно было сидеть, как в кресле, а вот нырнуть не получалось. Правда, ей совсем не хотелось погружаться с головой в этот густой соляной раствор. Хотя считается, что такие соляные ванны очень полезны и помогают от разных болезней.
– Иди скорей под пресный душ! – закричала Лиза, когда Нина вышла из воды. – А то покроешься коркой соли.
Долго уговаривать Нину не пришлось. Ей совершенно не хотелось при жизни превратиться в соляной столб.
– Знаешь, какая казнь здесь была в древности? – развлекал ее Толик за чашкой кофе в пляжном баре. – Человека привязывали к куску дерева, связывали ему руки и ноги и пускали плавать в Мертвом море. Утонуть он не мог, выплыть тоже, ветер медленно относил его от берега, и он постепенно изжаривался на солнце, умирая от жажды.
Нину передернуло, и она жадно глотнула холодного апельсинового сока из бокала.
– Ну что ж, нам пора. – Марк поднялся. – А то мы к вечеру до Эйлата не доедем.
– Я вам не завидую, по такой жаре! – сказала Лиза.
Марк уговорил Нину, чтобы сэкономить деньги, ехать автостопом. Толик отвез их на шоссе, и там они тепло расстались с этим гостеприимным семейством.
«Первые нормальные люди в этой стране. Жаль прощаться с ними», – грустно подумала Нина.
Они стояли на пустой автобусной остановке. Здесь не было людей, да и машины проезжали крайне редко, не обращая внимания на их поднятые руки. Становилось нестерпимо жарко. Нина то и дело прикладывалась к бутылке кока-колы, которую вместе с пакетом фруктов дала им милая Лиза.
– Бананы, между прочим, почти расплавились, да и я тоже! – жалобно воскликнула Нина. – Интересно, сколько еще нам придется стоять в этом пекле?
– Ну хочешь разделимся: я поеду на автобусе, а тебя любой водитель с радостью довезет.
– Ничего себе, ты поедешь с комфортом, а я тут буду стоять как дура? И потом, кто это слезно умолял меня не бросать его, а теперь первый готов свалить?
– Да что ты нервничаешь, Эйлат – город маленький, мы там обязательно встретимся.
Тут Нина испугалась.
«Может быть, он хочет бросить меня? Я ему надоела, как все мои предшественницы. Но не тут же, посреди пустыни, без денег, одну».
Неизвестно, чем бы закончился их спор, но тут, к счастью, около них притормозил небольшой грузовичок с крытым кузовом. Марк о чем-то быстро переговорил с водителем, и тот, улыбаясь, распахнул перед ними железные двери кузова. В кабине уже сидел пассажир, поэтому им пришлось устраиваться на запасных колесах, валяющихся на железном полу кузова.
Машина помчалась. Трясло их нещадно. К тому же грузовичок раскалился на солнце, и Нина чувствовала себя животным, заживо попавшим в духовку. Она испачкала всю свою одежду о грязные колеса. Короче, временная передышка закончилась – опять начались их безумные приключения.
– Все, вылезайте! Дальше мы сворачиваем в сторону. – С этими словами водитель распахнул дверцы кузова. Нина с облегчением спрыгнула на землю.
Правда, снаружи было почти так же жарко, как внутри. Они находились в центре пустыни Негев. Нина всегда думала, что пустыня – это плоская поверхность, покрытая желтым песком, барханы, верблюды… А здесь была земля, покрытая высохшей бурой коркой. Потрескавшаяся от солнца глина, смешанная с песком, расходилась причудливыми извилистыми трещинами под ногами. Тускло-голубое небо на горизонте сливалось с тускло-коричневой землей. Этот первозданный пейзаж подавлял своей законченностью. В нем не чувствовалось никакого намека на присутствие человека. Люди не нужны были этому месту. Здесь царила жара, и ветер беспрепятственно носился над пустыней, выдувая свою бесконечную песню.
Нина поежилась. Ей стало как-то очень неуютно. Она поняла, как люди умирали в пустыне от жажды и сходили с ума от миражей. Единственным признаком цивилизации здесь был одиноко стоящий у дороги телефон-автомат, по которому можно было позвонить в любой город мира. Он выглядел просто как издевательство над ними.
– Когда один из нас умрет, пусть другой позвонит в полицию и сообщит, чтобы забирали трупы, – мрачно пошутила Нина.
Наверно, водителю приближающегося к ним грузовика совесть не позволяла оставить людей посреди пустыни. Машина затормозила. Не веря своему везению, Марк с Ниной бросились к распахнутой дверце кабины. На этот раз водитель был один, и они вполне комфортабельно устроились на широком мягком сиденье.
Узнав, что они из России, молодой парень за рулем оживился и попросил спеть какую-нибудь русскую песню. Нина с Марком удивленно переглянулись. Что-то никаких песен, кроме детских, они не помнили.
– Давай, что ли, «Катюшу» споем, – шепотом предложил Марк.
– Давай.
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой… –
раздавалось над пустыней Негев. От нелепости происходящего Нина едва сдерживала смех. Зато водитель был доволен.
4
В Эйлат они приехали поздно вечером, когда уже совсем стемнело. В темноте город показался Нине маленьким. Жара слегка спала, но соседняя Африка давала о себе знать горячим дыханием. Зато приятно освежал прохладный ветерок с моря. К нему-то Марк и повел Нину.
Сначала она ничего не увидела. Но потом ногами почувствовала мягкий песок и сняла сандалии. Они стояли на пляже, слабо освещенном редкими фонарями. Кое-где росли громадные пальмы. Впереди блестела вода. Это и было Красное море. Вернее, его тонкая полоска, Эйлатский залив, узкий, всего-то пара километров в ширину. С одной его стороны был израильский город Эйлат, а с другой – иорданская Акаба. Она лежала, отделенная от Эйлата темной полоской воды, в которой отражалась бриллиантовая россыпь огней.
Нина и Марк прошлись по берегу, застроенному небоскребами дорогих отелей. На набережной бурлила жизнь. Элегантные, хорошо пахнущие мужчины вели под руку своих подруг в нарядах от лучших кутюрье. И тут же бродили туристы со всего мира в ботинках на толстых подошвах с рюкзаками за спиной.
– Здесь после захода солнца жизнь только начинается, – объяснил Нине Марк, – днем очень жарко, все или спят, или сидят в море.
Действительно, множество заведений, от маленьких баров до роскошных ресторанов, зазывало к себе посетителей.
– Слушай, у меня гениальная идея! – Марк остановился и схватил Нину за руку. – Давай отметим нашу встречу, наш приезд сюда, и вообще, устроим праздник.
– Где, на какие деньги? – удивилась Нина.
– У меня же еще осталось немного, давай все потратим в каком-нибудь кафе. Зато приятно проведем вечер.
– А как же мы будем дальше, без денег, без жилья?
– Давай не будем заботиться о завтрашнем дне, хватит с нас заботы о сегодняшнем.
«А почему бы и нет? – вдруг подумала Нина. – С момента нашей встречи я уже совершила столько безумств, попадала в такие безумные переплеты, и всегда находился какой-нибудь выход. Наверное, и сейчас надо все выжать из сегодняшнего вечера и ночи, а утром мы что-нибудь придумаем».
– Уговорил, пошли!
Марк, знаток этих мест, привел Нину в небольшое кафе, расположенное прямо на пляже. Приятно было, что вместо песка босые ноги ощутили шелк мягкой зеленой травы. Столики стояли между пальмами под навесами из пальмовых веток. Везде были развешаны разноцветные фонарики, играла легкая ненавязчивая музыка, за столиками сидели празднично одетые люди, – все это создавало ощущение праздника. Нине стало так весело, как будто сотни мелких пузырьков поднимались из самой глубины ее души к горлу и щекотали ее. Хотелось смеяться без причины.
Они сели под огромной пальмой лицом к морю. Оно лежало темной блестящей массой, почти неподвижной, отражающей кое-где городские огни. Оно было само по себе, а люди сами по себе гуляли по берегу, искали и находили сотни поводов для веселья.
– Гулять так гулять! – Марк заказал омара, который здесь назывался лобстером, в лимонном соусе, фруктовое ассорти, бутылку белого вина. К кофе им принесли мороженое и кокосовые пирожные, покрытые шоколадной глазурью.
Опьянев от вина, вкусной еды и влюбленных глаз своего спутника, Нина почувствовала необычайную легкость в душе. Ей хотелось веселиться, танцевать, носиться по пляжу. Теперь ей тоже казалось, что встреча с Марком – это подарок судьбы, что он необыкновенный, потрясающий человек, и взаимная любовь сделает их счастливыми. Держась за руки, глядя друг другу в глаза, они чувствовали себя людьми, которым принадлежит весь мир.
– Смотри, мы будем работать, – захлебываясь от восторга, говорил Марк, – заработаем кучу денег, я получу наконец израильский паспорт и женюсь на тебе. Тогда тебе тоже паспорт дадут.
– И мы поедем путешествовать! – вторила ему Нина. – Ты куда хотел бы поехать? Я бы отправилась в Грецию, там Акрополь, и вообще это отсюда близко.
– А я хочу в Англию, а лучше в Ирландию, у них такая музыка классная.
– А хорошо бы, – Нина уносилась в своих мечтах все дальше, – хорошо бы съездить в Японию. Там сакура цветет, гора Фудзияма…
– Да, здорово! А пока давай пойдем искупаемся.
– Точно, я сама хотела тебе предложить.
5
Они подошли к месту, где трава переходила в сырой песок. Море маняще блестело, как будто звало их окунуться в свою темную, мерцающую огнями воду. В море тянулись деревянные мостки, заканчивающиеся небольшой площадкой.
– Давай совсем разденемся, нас же здесь никто не увидит! – предложил Марк.
Нина с радостью согласилась – сейчас ей все было нипочем. Она быстро скинула с себя одежду и легко прыгнула в воду. Вода оказалась на удивление теплой, так что Нина не сразу почувствовала разницу между морем и воздухом. А еще вода была ласковой, она ласкала Нину соленым шелком и нежно поддерживала на поверхности. Нина осторожно лизнула волну. Какая соленая вода, но не такая противная, как в Мертвом море, плавать в ней так легко и приятно. Нина перевернулась на спину. Прямо над ней распахнулось огромное бархатное небо с сотнями ярчайших звезд. У Нины перехватило дыхание, она почувствовала себя крошечной частичкой, случайно оказавшейся между двумя великими стихиями.
Вдруг что-то гладкое и мокрое коснулось ее спины. От неожиданности она вздрогнула, и ее философское настроение мгновенно улетучилось. Это было не морское чудище, а Марк, который подплыл к ней вплотную и попытался обнять. Нина повернулась к нему, и их тела сплелись. Они очень скоро поняли, что целоваться и обниматься в воде не так-то просто. Как только чувства захватывали их целиком, они тут же шли ко дну. После нескольких попыток Нина и Марк признали свое поражение и поплыли к берегу.
Здесь, на мелководье, стихия не мешала им предаваться любовным играм. Не мешали им и люди. На пустом темном пляже никого не было. Они лежали на очень мелком мягком песке, а вода то нежно накрывала их с головой, то откатывала назад. Как будто море тоже любило и ласкало их. Нина была счастлива. Как это здорово, предаваться любви прямо в водах тропического моря, под шум прибоя и шелест ветра в пальмовых ветвях. Неужели она могла прожить жизнь и никогда не познать радости экзотической любви под африканским небом?!
Марк помог ей подняться и выйти из воды. Они стояли на берегу, под пальмой, раскинувшей над ними свои широки ветви.
«Мы сейчас похожи на двух уцелевших после кораблекрушения людей, выброшенных на необитаемый остров, – подумала Нина, – но ведь надо же одеться», – спохватилась она и оглянулась в поисках мостков.
Оказывается, они отплыли от них довольно далеко.
– Побежали скорей, пока нашу одежду никто не стащил! – засмеялся Марк и, схватив Нину за руку, побежал, увлекая ее за собой.
Голые, с хохотом, они мчались по пляжу в сторону мостков.
«Странно, но мне совсем не стыдно, – подумала Нина на бегу, – как будто я всегда только и делала, что носилась голышом по берегам морей и океанов!»
К счастью, их одежда лежала нетронутой. Одевшись, они вернулись в кафе за сумкой, за которой любезно согласился присмотреть официант. Поблагодарив его, они пошли вдоль полосы прибоя.
– Куда мы идем? – спросила Нина.
– К иорданской границе.
– Мы что, собираемся перебираться в Иорданию?
– Нет, – засмеялся Марк, – просто там недалеко есть общественный пляж, где можно жить в палатках. Я думаю встретить там своих знакомых. А если никого не найдем, просто заночуем на песке. Сейчас же тепло, а у нас есть замечательное одеяло – память о жизни с бедуинами.
Нина помотала головой. О бедуинах ей вспоминать не хотелось. А так все было просто чудесно – звездная ночь, ласковое море, прекрасный спутник рядом. Даже ночевка под открытым небом казалась ей прекрасной идеей.
Отели и дома остались позади. Теперь вдоль пляжа тянулось лишь пустынное шоссе с чахлой растительностью вдоль обочин. Фонари тоже закончились, а на небе появилась огромная перламутровая луна. Она тут же прочертила дорожку через море, куда-то в сторону африканских берегов. В свете луны и звезд Нина увидела, что на пляже стали появляться палатки, группами и поодиночке. Она разглядела также и туристов, спящих в спальных мешках или на одеялах прямо на песке.
«Действительно, здесь так тепло, что принято спать на пляже. Может, и мы будем спать под открытым небом не от безденежья, а потому что такая ночевка нам нравится», – думала Нина, пока Марк расстилал одеяло на мягком песке, еще хранившем солнечное тепло.
Они растянулись на ярко-красном шелке одеяла. И тут в их отношениях появилось нечто новое. На этот раз Нина первая захотела близости с Марком. Он спал или делал вид, что спит. Она сначала тоже пыталась заснуть, но потом поняла, что ее желание сильнее сна. Она осторожно провела рукой по его волосам. Марк не шевелился. Нина стала настойчивей. Она больше не могла противиться своему желанию целовать его в глаза, губы, волосы. Тогда и Марк не выдержал. Он начал отвечать ей так страстно, что у Нины захватило дыхание. Они опять любили друг друга и сами не заметили, как их ласки перешли в сон. Они спали, не расплетая объятий.
6
Проснулась Нина от того, что жара накрыла ее душным колпаком. Она села и с трудом открыла глаза. Кругом было только солнце. Оно добела раскалило песок, оно отражалось от воды невыносимо ярким блеском, даже небо и то казалось выцветшим, как голубые занавески, слишком долго провисевшие на окне. Воздух превратился в какое-то неподвижное обжигающее марево, каждый вдох давался с трудом.
Зажмурив глаза, Нина побрела к морю. Единственное, что могло ей сейчас помочь, это свежая прохлада воды. Вода, к счастью, оказалась холодней воздуха, и Нина никак не могла себя заставить вылезти на берег. Она ныряла и плескалась, словно русалка, для которой море – родная стихия. Нина даже умудрилась замерзнуть. И только тогда она вышла на берег, стараясь подольше удержать в себе ощущение свежести и прохлады.
Марк сидел на песке и отрешенно смотрел на море. И вдруг Нина заметила, что его глаза одного цвета с выцветшим небом.
«Как странно, – подумала она, – там, где небо яркое, его глаза – ярко-голубые, а здесь – какие-то обесцвеченные, выгоревшие на солнце».
– Марк, это убийственно! Как только здесь люди живут?
– Ничего, ты скоро привыкнешь. Слушай, я пойду на разведку, попробую найти знакомых и узнаю, как здесь сейчас с работой. А ты пока побудь здесь, вот хотя бы под тем навесом. Лежи, привыкай, а я постараюсь скоро вернуться.
Он перетащил сумку и Нину, которая еле передвигала ноги, под пальмовый навес пляжного кафе. Потом попросил у бармена ножницы и невозмутимо обрезал джинсы, превратив их в шорты. Чмокнув в щеку Нину, которая уже снова начала страдать от жары, он удалился.
Чуть ли не целый день провалялась Нина на траве. Как огромное разомлевшее насекомое она переползала вслед за двигавшейся тенью. Иногда она заставляла себя добрести до моря. Плавать ей теперь было лень. Она лишь заходила в воду по горло и ждала, когда жара отпустит ее. Скоро ее кожа покрылась соленой коркой, и тогда Нина, медленно покрутив головой, обнаружила неподалеку пляжный душ. Теперь нужда залезать в море отпала сама собой. И действительно, зачем делать двойную работу, сначала идти в море, потом принимать пресный душ? Не лучше сразу время от времени вставать под его теплые, но все же освежающие струи.
Около кафе Нина обнаружила фонтанчик с питьевой водой, а есть в такую жару ей совсем не хотелось. Нина дремала, шла в душ, потом снова дремала. В конце концов голова ее наполнилась какой-то жаркой одурью.
«Все, у меня уже плавятся мозги!» – отрешенно подумала она и тут увидела Марка.
Он шел легкой, почти танцующей походкой, как будто вокруг него был персональный прохладный микроклимат. На лице его сияла улыбка. В руках он нес пакет сока и связку бананов.
– Малышка! Соскучилась?
– В основном вспотела, – сонно ответила Нина.
– Все отлично, я встретил знакомых. У них палаточный лагерь, там подальше, пойдем, нас уже ждут.
Он подхватил сумку, и Нина поплелась за ним вдоль берега, с трудом переставляя ноги, к трем стоящим рядом разноцветным палаткам. Возле них суетились около самодельного столика несколько дочерна загорелых мужчин. Лишь через некоторое время до Нининого сознания дошло, что они говорят по-русски.
Она явно перегрелась на солнце, и ее реакции стали какими-то замедленными.
– Василий, – услышала она рядом с собой хриплый мужской голос и не сразу поняла, что с ней знакомится один из обитателей этого палаточного лагеря.
– Нина, – ответила она спустя пару минут.
– Что это с девушкой, перегрелась? – спросил Василий, высокий блондин с пышными усами и короткой рыжеватой бородкой. – Ничего, сейчас уже четыре часа, жара начинает спадать. Не переживай, к этому климату быстро привыкают. Я вот с Урала – и то привык. Как будто всегда здесь жил.
– С Урала! А как ты здесь оказался?
– Поехал в Питер в командировку, познакомился там с одной, женился. А у нее мать еврейкой оказалась. Ладно, уехали сюда. Работу по специальности я не нашел, жили бедно. Тут моя супруга, не будь дурой, нашла себе какого-то итальянца. Все, прошла любовь, она в Италии, а я тут кукую, на пляже. Устроил себе вечные Сочи.
– Вы что, все время живете на пляже?
– Ну да, вот он мой коттедж.
– А почему? Говорят, тут легко работу найти и квартиру снять.
– Алкоголь, милая моя. – Василий говорил будничным тоном, как будто рассказывал Нине, как он копал огород где-нибудь у себя под Свердловском. – Мы тут все отбросы общества, лишние люди. У всех когда-то были семьи, дома, честолюбивые планы. И все это ухнуло куда-то. Осталась одна подруга – водка. Пару дней поработаем где-нибудь на уборке пляжа, а потом идет гудеж. Так и живем.
Нина расстроенно молчала. Она не знала, как надо реагировать на этот печальный рассказ.
– Ты что, Васька, девушку расстроил? – вмешался в разговор чернявый мужик лет сорока, у которого не хватало нескольких передних зубов. – Это у нас временные трудности. Вот мне скоро на счет в банке деньги должны прийти, тогда снимем комнату с Васькой на пару. Найдем нормальную работу и заживем как боги.
– Как же, скорей как ангелы, которым некуда падать, – мрачно усмехнулся Василий. – Это он с похмелья всегда такие планы строит, до первой бутылки. Нет, все, мы приехали. Эйлатский пляж – наша последняя остановка.
7
Так Нина оказалась в компании спившихся эмигрантов из России и с удивлением наблюдала за странным ритмом их жизни. Если у них были деньги, значит, была и выпивка. Тогда все гуляли и колобродили почти до самого утра. Причем выпивка начиналась вполне мирно. Все были очень предупредительны по отношению друг к другу, подливали, угощали, уступали единственный раскладной стул, подобранный где-то на пляже.
Примерно к середине ночи пьяные голоса делались кричащими, движения резкими, а интонации нервными. Разговоры уже велись на более высоких тонах.
– А вот у меня в России была машина! – кричал, путаясь в словах, один.
– Да что там твоя машина, заржавела давно! – пренебрежительно махал на него рукой другой.
За это он мог спокойно получить по морде. Обычно так и заканчивались ночные бдения – общей дракой или пьяными слезами. Утро заставало их валяющимися на пляже в неловких позах, в разодранной одежде. Они с трудом поднимались, испытывая отвращение к самим себе, к своим собутыльникам, к окружающей их красоте. Им эта красота даром была не нужна, как и ей совсем не нужны были эти не вписывающиеся в пейзаж люди.
Нина невольно оказалась втянутой в эту безумную жизнь. Ведь она чувствовала себя обязанной этим людям. Как-никак, они приютили их, отдали им пустую палатку, делись с ними едой. Нине пришла в голову забавная мысль, что спившиеся эмигранты устроили себе пародию на коммунизм. Здесь погода позволяла жить на улице, даже зимой замерзнуть было невозможно. Кроме того, после приличных туристов, приезжавших сюда на выходные дни с палатками, переносными жаровнями и телевизорами, оставалось много еды, посуды, а иногда и палатки.
Мишка, самый молодой из этой компании парень, еще сохранивший следы человеческого облика, делился с Ниной жизненным опытом, приобретенным за полгода жизни на пляже.
– Я теперь принципиально ничего не покупаю. Здесь все можно найти на помойке. Понимаешь, люди зажрались, выкидывают вполне приличные вещи, даже мебель. У меня знакомые подобрали на улице комплект мягкой мебели.
– Да он небось с клопами, – содрогнулась Нина.
– Да какие клопы? Новейший, только слегка потертый по краям, зато на халяву! Да что там вещи, мы питаемся в основном с помойки. Ты разве не знала? Тут же в магазинах, как только срок годности продукта истекает, его сразу выкидывают, а он еще неизвестно когда протухнет. Вот мы и ходим – собираем, так сказать, дань с города. Я уже тут все помойки изучил, могу сводить тебя на экскурсию. Есть помойка с овощами и фруктами, есть – с йогуртами.
Нина почувствовала легкую дурноту. Она и представить себе не могла, что аккуратные разноцветные стаканчики с йогуртами, которыми они каждое утро угощали ее на завтрак, найдены на помойке, среди гниющих отбросов.
«Кошмар! До чего я докатилась, питаюсь с помойки. Надо как-то выбираться отсюда». Нина решила начать действовать.
У нее с первых дней жизни в этой компании хватило ума не участвовать в коллективных пьянках. А вот Марк воздерживаться не собирался.
– Неудобно отказываться, – объяснял он Нине, – они же обидятся.
Но, похоже, им двигало элементарное желание выпить на халяву. Нина заметила, что каждый вечер он с нетерпением ждет, когда же наконец прибудет гонец с заветной бутылкой. Опьянев слегка, он тут же терял то шаткое душевное равновесие, в которое Нине с трудом удавалось его привести. Он становился злым, нервным, мог то заплакать, то с бранью кидался на людей.
Нина из-за чувства ответственности за него боялась оставить Марка одного. Она сидела рядом, уныло глядя, как он спивается, и ничего не могла с ним поделать. Уговоры на него почти не действовали.
– Ну что ты, малышка, не нервничай! Конечно, я больше пить не буду, – говорил он утром.
Вечером же, а тем более ночью, уже затуманив себе алкоголем сознание, он злобно огрызался:
– Да отвяжись ты от меня, наконец! Вот пристала! Я же взрослый человек, хочу пью, хочу не пью. Не нравится – не сиди тут. Тебя никто не держит, можешь проваливать, если хочешь.
Глотая слезы обиды, Нина уходила, шаталась чуть ли не до рассвета по городу, который тоже не спал. На набережной, в центре Эйлата всю ночь были открыты всевозможные бары, пабы, рестораны. Нарядные люди, пользуясь редкими часами относительной прохлады, желали выжать все возможные удовольствия из южной курортной ночи. Из открытых дверей баров доносилась развеселая музыка. То и дело Нину обтекали группки весело болтающих прохожих. На душе было горько как никогда.
«Вот влипла! – думала она. – Денег нет, работы тоже, живу среди каких-то моральных уродов, человеческого мусора. Марк спивается. Бросить его – и куда я подамся? На панель или в Иерусалим к Алику в любовницы? А Марк обещал мне работу помочь найти, а сам… Похоже, ему уже ничего больше в жизни не надо, он уже нашел свою экологическую нишу. Надо мне что-то самой предпринимать! А тут еще этот Василий со своими домогательствами. Вечно я в какие-нибудь истории влипаю!»
Василий в последнее время проявлял к Нине немалый интерес. Несмотря на свой образ жизни, он сохранил довольно приятную мужественную внешность и относительную ясность ума. Пока трезвый, конечно. Нине иногда даже приятно было с ним поболтать. Он очень остроумно рассказывал разные истории из их пляжной жизни, например, как они удочкой ловили рыбу барракуду. Нина хохотала до упаду. Василий поглядывал на нее как бы примериваясь, и от его взглядов Нине делалось не по себе.
Как-то ночью, во время очередной пьянки Нина, как всегда, ушла в палатку раньше Марка. Сквозь сон она услышала, как он пришел, вернее, приполз в совершенно невменяемом состоянии. Нина отодвинулась от него подальше. Ей омерзителен был запах спиртного, исходивший от Марка. Из-за его пьянок последнее время они даже не занимались любовью. Нина не хотела, да и Марк не проявлял к ней никакого интереса. Видно, водка с успехом заменяла ему все радости жизни.
Тогда ночью, в палатке она заснула сразу же после его прихода. И вдруг какой-то резкий внутренний толчок заставил ее проснуться. Нина открыла глаза и прислушалась. Все было тихо, алкоголики уже отрубились или разбрелись кто куда. Нина не закрывала на ночь палатку, чтобы было не так жарко. И вдруг около входа она заметила тень. Присмотревшись, она поняла, что это Василий молча сидит на песке и смотрит внутрь. Как будто он выжидает или обдумывает что-то.
– Нина, – вполголоса позвал он.
Нина не отозвалась. Она решила притвориться спящей. Ей стало страшно. Она знала, что этот человек способен на все. Знала она также, что Марк не в состоянии сейчас защитить ее, скорее это она в случае чего должна будет спасать его от непредсказуемого гостя. Примерно полчаса длилось молчаливое ожидание. Нина лежала не шелохнувшись, она боялась выдать себя хоть звуком. Василий посидел еще и наконец ушел, так же молча, как появился. Нина с облегчением вздохнула. От пережитого напряжения она чувствовала себя абсолютно разбитой.
