Текст книги "Лучшие Друзья 3 (СИ)"

Автор книги: Юлия Шошина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Мы вышли в коридор, прозвенел звонок.

–Математика, – вздохнула я, направляясь к кабинету.

–У меня биология, – скривился Мик. – Я не сделал доклад.

Я притворно ужаснулась:

–Ты же отличник! Как так?

–Отличники тоже филонят! – усмехнулся друг, подмигивая. – Эй, Крис?

Я повернулась к нему:

–Да?

–Может, потусуемся сегодня? Вместе, – но, увидев мое лицо, добавил: – Вдвоем. Или с Мариной?

Я, вспомнив нашу последнюю перепалку, поежилась.

–Не знаю.… Я думала сегодня побыть дома, порисовать. Давно я не бралась за кисти.

Мик подавил улыбку, ничего не сказав.

–Удачной биологии, – напоследок бросила я, взявшись за ручку двери.

–Крис? – вновь окликнул меня Мик.

–М? – я опять повернулась.

–Я твой друг. Помни это, хорошо? – серьезно сказал он и исчез за дверью.

4.

-Кристина? – окликнул меня Роман Владимирович, когда все ребята уже вышли из класса.

–Да? – я направилась к его столу, поправляя спортивный рюкзак на плече.

–Так как насчет тенниса? – он лукаво улыбнулся мне. – Ты помнишь?

–О… да. Как я могла забыть? – вдруг я покраснела и заткнулась.

Учитель очаровательно улыбнулся и добавил:

–Тогда могу похитить тебя сегодня вечером? Часиков в семь, идет?

О Господи. Мать твою! Он что, серьезно? Не шутит?

–Ага, – сдавленно пискнув, ответила я.

–Буду ждать тебя у машины, хорошо? – он улыбнулся, а его теплые шоколадные глаза сверкнули озорным огоньком.

–Ага, – снова пискнула я и кинулась на выход из класса. Божечки. Меня только что позвал сыграть в теннис мой сексуальный учитель. Стоп. Я что, сказала слово: сексуальный?

Помотав головой, я стала спускаться вниз. Нужно было набрать Толе и попросить его меня забрать. Но в холле я увидела Мика, который с широкой улыбкой предложил меня довезти. Я согласилась.

До дома мы доехали быстро, обсуждая футбол и новых игроков в командах.

–Если все-таки заскучаешь – звони, – улыбнулся Мик, когда я вышла из машины.

–Ладно! – я улыбнулась в ответ, прекрасно понимая, что сегодня мне скучать не придется.

Войдя в дом, я услышала, как работает телевизор в гостиной. Забежав туда, я встретила Валентину, удобно растянувшуюся на диване. Она приветливо улыбнулась мне, садясь ровно.

–Привет, дорогая! Как в школе?

–Все отлично, – соврала я, падая на диван рядом с ней. – Сегодня вечером договорилась с Миком и компанией поиграть в теннис.

–Звучит здорово! А мы с твоим папой сегодня едем на выставку картин Сазонова. Слышала о нем?

–Конечно, – кивнула я. Сазонов рисует неплохие картины в стиле рококо, и я лично видела несколько его работ.

–Мы думали, захватить и тебя, но раз ты уже договорилась…

–Как-нибудь в другой раз, – я пожала плечами, поднимаясь с дивана. – Только что вспомнила, что у меня куча домашки. Пойду, начну делать.

И плевать, что завтра выходной. Валентина, чуть улыбнувшись, продолжила смотреть передачу.

Поднявшись к себе, я тут же стала искать вещи, в которых смогла бы пойти сегодня вечером. Все мои джинсы казались слишком старыми и затертыми, а футболки – серыми и безвкусными. Мне срочно нужен модный совет.

Выхватив телефон из кармана рюкзака, я набрала номер Гаяны. Спустя три гудка, я услышала ее голос:

–Слушаю?

–Хэй, не отвлекаю? – спросила я, пнув ногой рюкзак подальше.

–Нет, – лаконично ответила мама. – Что ты хотеть, Кристина?

–У меня сегодня вечером намечается встреча и… Думаю, мне нужна твоя помощь.

–Я буду дома через час. Привезти одежда?

–Да… Что-нибудь попроще… Штаны и рубашку, можно майку… Мы пойдем в теннис-клуб, а там выдают форму…

–Я посмотреть. Приезжать домой, ключи есть у тебя.

–Да, есть. Скоро буду.

–Встретится там, – ответила она и отключилась.

Я вытащила из шкафа простенькие джинсы цвета хаки и белую футболку, собрала волосы в хвост и туго перетянула их резинкой. Обув белые конверсы и накинув легкую куртку, я подхватила рюкзак и потащилась вниз. Валентина все еще сидела на диване, смотря передачу. Услышав мой топот по лестнице, она повернула голову.

–Вспомнила, что завтра – свободный день. Решила сейчас навестить Гаяну, – оправдалась я, улыбнувшись самой дружелюбной улыбкой, на которую была способна.

–Хорошо, – кивнула Валентина, вновь погружаясь в телевизор. – Удачного вечера!

***

Когда я приехала в квартиру к Гаяне, ее еще не было. Я побродила по комнатам, пошарилась в холодильнике и посмотрела телевизор. Гаяна приехала спустя час с двумя пакетами, на которых был выведен наш бренд.

–Привет, – она подошла ко мне и чмокнула в щеку. – Я принести вещь.

–Привет, – улыбнулась ей я. – Что там?

–Вещь, – она поставила пакеты на пол, снимая пальто. – На улице холодать.

–Да, ноябрь, вообще-то, – усмехнулась я.

Гаяна, положив пальто на кресло, сказала:

–Я принести джинсы из новой коллекции и два … полувер? Из прошлой.

–Хорошо, спасибо.

Я, взяв пакеты, направилась к себе и быстро распаковала их. Джинсы были просто шикарными! Рваные и исполосованные потертостями, они так и манили, чтобы я их надела, что я немедленно и сделала. Сидели идеально!

В другом пакете лежали аккуратно сложенные полуверы с V – образным вырезом – один бирюзовый, а другой коралловый. Я примерила один и вышла к Гаяне. Она сосредоточенно смотрела в айфон, хмуря брови. Я кашлянула, и она подняла глаза. Ее улыбка мне понравилась – искренняя и простая, но глаза оставались такими же – сосредоточенными и несчастными.

–Смотреться класс. А другой?

–Сейчас, – кивнула я, не понимая, что с ней такое. Надев коралловый, я вышла.

–Бирюза, – не успела я перешагнуть порог, так она выпалила это, не поднимая глаз от айфона.

–Хорошо, – ошарашено ответила я, поспешив переодеться. Волосы я собрала в высокий хвост, вставила в уши маленькие гвоздики с камушками и нацепила на руку часы. Вроде неплохо.

–Спасибо тебе, – поблагодарила я, падая на диван рядом с ней. Она неловко улыбнулась. – Что-то случилось?

–Да, – призналась мама. – Я должна рассказать.

В моем животе завязался тугой узел. Что-то произошло.

–Я… завтра я улетать.

Я подумала, что ослышалась, но Гаяна действительно это сказала. Улетает. Она улетает завтра! Я ощутила, как что-то рухнуло. Ну вот. А ты что, думала, что она действительно изменилась? Что останется с тобой?

А Гаяна, похоже, поняв все по моему лицу, поспешно сказала:

–Нет, все не то. Я должна лететь в Париж. Неделя Мод и “Kristina’s” впервые включили в участие… Но…

–Но? – выдавила я, уже ощущая неприятную пустоту.

–Я хотеть, чтобы ты лететь со мной, – она слегка испуганно посмотрела на меня и сильно сжала мою ладонь, словно сама пораженная, что вообще сказала это.

На меня словно вылили ушат ледяной воды. Лететь с ней? В Париж?

–Серьезно? – ошеломленно спросила я, глядя на нее во все глаза.

–Теперь ты в компания, тебе надо знать, как делать все. Тем более, это Неделя Мод…

–Ого, – лишь выдохнула я. – Но… как? Как я могу полететь? А школа? Папа и Валентина?

Егор.

–Я обсуждать это с Андрей, – потупила взгляд она, и я увидела, как краснеют ее щеки. Вот это да!

Я удивленно моргнула, но промолчала.

–Он сказать, что это твой решения. Но… он не… как это говориться? Восторг.

–Естественно, – хмуро кивнула я, чувствуя себя канатом, который тянут по разным сторонам.

Я захотела в Париж. Это ведь так… круто! Но оставить здесь все? Всех?

–Я… не знаю, – лишь выдавила я.

–У тебя есть время. Вылет в ночь, дать мне знать утром?

Я кивнула, все еще ошеломленная и потрясенная до глубины души.

–Удачного теннис! – она встала с кресла и, подхватив пальто и сумку, вышла из квартиры.

Да, действительно. Удача хоть в чем-то мне не повредит.

5.

Я толкнула дверь и вышла на улицу. Уже вечерело, но я сразу увидела серебристую машину Романа Владимировича и его, стоящего около нее.

Да, что говорить, а выглядел он шикарно – узкие джинсы, голубой джемпер и накинутая сверху кожаная куртка – ни дать, ни взять плохой парень. Сейчас он выглядел гораздо моложе своих лет, а прохладный ветер зазывно трепал его волосы. Когда он увидел меня, то улыбнулся. Я подошла ближе, тоже улыбнувшись. На душе все еще скребли кошки, хотевшие в Париж, но сейчас я должна была отвлечься.

–Добрый вечер, – улыбнулась я, заправив за ухо маленькую выбившуюся из хвоста прядь.

–Привет, Кристина. Замечательно выглядишь, – похвалил он, снова улыбнувшись и открывая мне дверь в машину. Я осторожно села, подбирая полы прямого белого пальто, и он захлопнул дверцу. Через пару секунд он сел рядом, завел мотор.

–Как прошел твой день?

–Неплохо, – отстраненно сказала я, смотря вперед. – А ваш?

Тут же я ощутила себя глупой. Зачем вообще я это спросила?

Он слегка усмехнулся.

–Проверял ваши тесты. У тебя пятерка, ты молодец.

Я облегченно вздохнула.

–А это хорошая новость, скажу я вам. Я действительно беспокоилась за него.

–Тема сложновата, – согласился учитель, когда мы выехали на перекресток. – Ну что, готова вспомнить старые уроки?

–По теннису? – я фыркнула. – Можно сказать, что я вообще играть не умею.

–Научу, – он послал мне лукавую улыбку, и я растеклась в кресле.

До большого здания мы доехали быстро. Оно прямо-таки лоснилось богатством и роскошью: идеально выстриженные клумбы, все еще зеленый газон и несколько охранников, просматривающих территорию. Мы подъехали к небольшой будке, Роман Владимирович показал серебряную карточку – охранник провел ею у себя в устройстве – шлагбаум открылся, пропуская нас.

–Здесь есть и крытые корты, – вдруг сказал Роман Владимирович. – Раз уже так холодно. Я думал позвать тебя раньше, но…

Тут он замолчал. Повисла неловкая пауза.

Я боялась шелохнуться, и поэтому облегченно вздохнула, когда машина остановилась, и он первым вышел из салона. Я вышла следом и почувствовала, как на меня упало несколько капель – дождь.

–Плохая осень, – покачал головой Роман Владимирович и, взяв меня под локоть, повел к стеклянному крыльцу клуба. – Смотри, там тебе выдадут форму. Пойдем, я помогу тебе.

***

–Ну, Кристина Вайстенгаузен, готова? – Роман Владимирович, стоя напротив меня около сетки, прищурился.

Я, ощущая себя полнейшей идиоткой в коротенькой юбочке и обтягивающей маечке, пискнула:

–Ну… типа того.

Учитель заразительно захохотал, держа в руках ракетку.

–Ну что, подаю? – он отошел от сетки на нужное расстояние и, замахнувшись, быстро ударил по мячу. Резиновый скакун отскочил от корта и полетел на меня. Я с размаху ударила по нему ракеткой, отражая подачу. Мяч перелетел за сетку – что ж, уже неплохо.

Роман Владимирович легко отбил его, пасуя мяч мне. Я рванула вперед, размахнувшись ракеткой так, что она чуть ли не врезала мне по затылку. Сконфуженно нахмурившись, я отошла подальше от сетки, пока Роман Владимирович готовился принять удар. Мяч даже не коснулся корта – учитель с легкостью отбил его, прыгнув повыше.

А он действительно хорош!

–Да надо же! Кристина, Уимблдон по тебе плачет! – засмеялся Роман Владимирович, и я, смущенная и польщенная, улыбнулась.

Так продолжалось до тех пор, пока я, мисс грация и аккуратность, не растянулась на травяном покрытии и ракетка не упала на меня сверху.

–Эй, все нормально? – Роман Владимирович подбежал ко мне с легкой улыбкой.

–Порядок, – кивнула я, стараясь сдерживать просящийся наружу истерический смех. Я такая идиотка, черт возьми!

–Продолжаем? Ты пропустила…

Он легко поднял меня на ноги и вручил ракетку. Я, ошеломленная и потрясенная, смотрела вслед удаляющейся фигуре учителя. У него такая широкая спина, оказывается!

Помотав головой, я встала на позицию и приготовилась играть дальше.

Через пять минут Роман Владимирович пропустил мою подачу. Я возликовала и на радостях показала ему язык. Тут же поняла, что это была ошибка, но он не подал виду – лишь рассмеялся и пообещал отыграться.

Но, к сожалению, отыгрываться нужно было мне. Я проиграла две игры подряд, и, когда наше время закончилось, я отошла к сетке, достав из мини-холодильника воду.

–Эй, я тебя сделаю в следующий раз! – пригрозила пальцем я, впиваясь в горлышко с водой, которой я чуть не облилась, когда поняла, что назвала моего учителя на «ты». Я сегодня лажаю по-крупному.

Но дальше меня ждала еще большая лажа.

Когда я отложила бутылку и повернулась, он стоял прямо напротив меня, улыбаясь.

–Спасибо за игру, Кристина. Ты проголодалась? Поужинаем?

Я лишь кивнула и выдавила слабую улыбку.

–Идем, – он вдруг взял меня за руку, переплетая наши пальцы, и повел вперед. Я не переставала удивляться сегодняшнему дню. Эй, это вообще со мной происходит?

Когда я переоделась и вышла в холл, он уже стоял у входа и беседовал с каким-то мужчиной. Влажные волосы Романа Владимировича были растрепаны, и выглядел он совершенно счастливым. Я пригладила свои торчавшие по разным сторонам лохмы и двинулась к выходу. Он, заметив меня, наскоро распрощался с собеседником и, придерживая дверь, помог выйти в темное небо и моросящий дождь, слегка касаясь меня своей рукой. Это было так…. Странно?! Приятно?! Я не знаю! Я вся дрожала от предвкушения, что же будет дальше, но здравый смысл подсказывал, что я просто параноик. Успокойся, Кристина. Ты просто идешь ужинать со своим учителем. Вот и все.

Тут же я не сдержала нервный смешок. Роман Владимирович глянул на меня, открывая дверцу машины.

–Все нормально?

–Да, отлично, порядок, – выпалила я, падая в салон и быстро-быстро моргая. Заткнись, Кристина. Заткнись и успокойся.

Учитель сел рядом и, заведя Кадиллак, тронулся с места, улыбнулся мне теплой улыбкой. Шоколадные глаза улыбались вместе с ним. Мне показалось, что я тону.

И тут в этот волшебный момент на радио, включенном фоном, заиграла песня Placebo.

–Моя любимая песня! – вскрикнула я и потянулась к громкости. Пальцы Романа Владимировича сделали тоже самое, и по моему телу пробежал разряд, когда они столкнулись у кнопки. Резко отдернув руку, я вскинула глаза на учителя, а он на меня. И я могу поклясться – он чувствовал сейчас то же самое, что и я.

Долгое время мы ехали в напряженном молчании. И тут он вдруг сказал:

–Знаешь, по-моему, я глупец.

Я настороженно посмотрела на него.

–Что ты…уф. Что вы имеете в виду?

Он отвел взгляд и вцепился в руль. Затем поиграл желваками и, вздохнув, притормозил у обочины. Дождь тут же заморосил окна.

Я непонимающе посмотрела на него. Казалось, мое сердце грохочет на весь салон, перебивая музыку.

–Возможно, я зря начал все это, и ужасно пожалею о сказанном, но… С моей стороны это ужасно не педагогично…

Я потрясенно смотрела в смущенные шоколадные глаза и видела, как Роман Владимирович закусил губу. Он смотрел на меня словно в поиске ответа, который я, вероятнее всего, могла ему подсказать. Но я не могла! Все, о чем я сейчас думала – это о лохматой прядке на его лбу и глазах, сверлящих меня насквозь.

–Кристин. Кристина. Черт, – он ударил по рулю, и я вздрогнула.

–Говори, – как будто издалека я услышала свой голос и подивилась его спокойной интонации.

–Ты нравишься мне, Кристина. Я понимаю, что это полный бред, я не имею права на чувства к тебе, но я не могу! С наших дополнительных занятий я не могу перестать думать о тебе. О твоих грустных глазах, о нахмуренных бровях, когда ты что-то не понимаешь. Черт, да я на уроках с тебя глаз не свожу, сижу, смотрю, как ты грызешь кончик карандаша. А когда ты подралась с этой … девочкой из одиннадцатого, я думал, мне крышу сорвет! Это убивает меня, Кристина! Я знаю, какой я глупец и вообще, иду против всего, но я не знаю, что делать. Я надеялся, что не скажу тебе этого никогда и… перетерплю, но черт бы тебя побрал, Кристина! Я тысячу раз говорил себе, что между учителем и ученицей ничего не должно быть, но я не могу! Такого еще ни разу не случалось со мной. Прости меня, Кристин.

Наконец он поднял на меня глаза, и я увидела в них раскаяние. Я не могла говорить – язык просто рассыпался у меня во рту. Все, что я слышала, это: «ты мне нравишься, Кристина».

–Я понимаю, я сейчас тебя жутко напугал… – снова начал он. Я шокировано смотрела в глаза Роману Владимировичу. Черт, этого я совершенно не ожидала.

Тут он уставился перед собой, провел пятерней по волосам и, резко выдохнув, повернулся ко мне. Я чувствовала его дыхание – оно оставляло следы на запотевших стеклах машины. Я видела его глаза – они прожигали меня насквозь, спрашивая, можно ли переступить черту?

Не удержавшись, он коснулся меня губами. Я попросту оторопела и замерла.

Эмоции переполнили меня. Мягкий язык Романа Владимировича скользнул по моим губам, и я вздрогнула, поражаясь тому, что происходило. Я не могла шевельнутся, я не могла вздохнуть.

Затем его зубы впились в мою нижнюю губу, а рука легла на мой затылок, и я резко выдохнула. Что. Мать. Твою. Происходит.

Мы распалились настолько, что стало жарко. Я потеряла счет времени, потерялась сама. Что происходило в моей голове я описать не могу.

Его руки отбросили волосы с моей шеи и мелкими поцелуями он покрыл дорожку от уха до ключицы. Я растеклась в кресле, цепляясь за остатки ума. Перестань! Черт! Перестань!!!

Мои руки притянули его ближе, и он со всей силы впечатал меня в кресло, прикасаясь все приятнее. Тонкие пальцы обожгли голую кожу у края джинс и забрались под полувер.

Я окончательно и бесповоротно тронулась. Я сошла с ума. Иначе я бы не целовалась в машине с моим учителем по математике.

Тут же осознав это, я шокировано отстранилась, спускаясь с небес на землю. Мой учитель. Машина. Страстный поцелуй. О БОЖЕ!

Я резво выскочила из его машины под проливной дождь. Вот это жесть!

Рванув вперед по улице, я не могла думать ни о чем, кроме как: О БОЖЕ!

Я слышала, как он кричал что-то мне вслед, но я не могла остановиться. Попросту не могла. И как только я скрылась в переулке, то прислонилась спиной к какой-то скамейке и, тихо всхлипнув, разразилась слезами.

6.

Меня всю колотило, и я попала в замок двери только с третьего раза. Перед глазами стояло виноватое лицо Романа Владимировича, а на губах чувствовались его мягкие губы.

Наконец, попав в квартиру, я прислонилась головой к стене и застонала.

Что за хрень творится у меня в жизни? Почему все так разом, черт возьми? Непонятки с Егором, разлад с Мариной, а теперь еще и шашни с учителем! Хуже просто некуда!

Я освободилась из белого пальто и выхватила телефон из кармана, намереваясь остаток вечера прореветь в трубку Дани. Как только я услышала его напряженное: «да», то поняла: что-то не так.

–Дани? – всхлипнула я, ощущая приближение новой лавины слез.

–Кристина? Что случилось? – к напряжению подключился испуг.

–У меня полная лажа! – провыла я, размазывая остатки косметики и дождя по щекам. – Я целовалась с учителем! Дани, учитель! Учитель, твою-то мать!

И тут в трубке я услышала:

–Объявляется посадка на рейс…

–Дани? – напряженно выдавила я.

–Кристин, я…

–Дани! – заорала я, хватая пальто и вылетая из квартиры. – Ты что, в аэропорту?

Он тяжело вздохнул:

–Мой рейс через час.

–Почему ты не сказал?! – закричала я, не разбирая ступеней и летя вниз.

–Я не люблю прощаться…

–Поганец! – я вылетела из подъезда, сбрасывая звонок.

Через пару минут я уже сидела на заднем сидении машины Толи, трясясь и вздрагивая, как подбитый кролик. Меня заколотило еще больше, когда я поняла, что он хотел сделать – улететь, не прощаясь. Бросить меня здесь. Одну. Никому не нужную.

Я огромным усилием воли загнала слезы обратно, матерясь сквозь зубы. Почему все так ужасно, черт возьми?

В аэропорт я залетела спустя пятндцать минут. Вся растрепанная, с разводами на лице и полным хаосом на голове. Дани я увидела сразу: он стоял у терминала, устало глядя на меня. Его глаза выражали сочувствие и отражали мою боль.

Я сорвалась на бег, на ходу задыхаясь от рыданий, наконец-то прорвавшихся наружу. Дани на лету поймал меня, и я обхватила его руками за шею, слюнявя ворот рубашки, торчавшей из-под стойки-воротника пальто.

–Ты… Господи, ты не можешь оставить меня сейчас! – провыла я, всхлипывая и издавая такие звуки, которые, наверняка, издают тюлени, когда умирают. – Я не справлюсь, Дани!

Я вцепилась в него мертвой хваткой и снова заревела.

–Ты справишься, крох. Ты у меня такая сильная. Ну и пусть Егор мудак и до сих пор не понял, что ты – единственная, кто ему нужен? И ладно, что Марина скрывает что-то – она ведь все равно расколется, что бы там ни было. А вот с учителем… – он усмехнулся, поглаживая меня по голове. – Все наладится, крох. Это жизнь, никто не говорил, что будет легко. Я не оставлю тебя, слышишь? Я буду звонить, и ты будешь звонить. Не переживай…

Он легко чмокнул меня в лоб, а я лишь кивнула – из-за слез я не могла ни говорить, ни видеть.

–Я люблю тебя, – легкое касание моего уха. – Люблю, и не позволю обидеть.

–Я тебя тоже…. Тоже люблю! – всхлипывала я, перебирая пальцами его воротник.

И тут объявили о рейсе. Я судорожно всхлипнула, повернула голову и в окне увидела белоснежный самолет.

Дани легко улыбнулся и завел мне за ухо особо неопрятно торчавшую прядь. И тут он с длинным вздохом отпустил меня. Дани взял свою сумку и ласково посмотрел мне в глаза. Я вцепилась в его свободную руку и не выпускала до тех пор, пока длинные пальцы Дани не выскользнули из моей ладони.

И тогда я ощутила огромную, нескончаемую пустоту. Она обволокла меня изнутри, проникая везде. Дани неотрывно смотрел на меня, пока не скрылся за поворотом. Затем я почувствовала, как во мне все похолодело – я не увижу его очень долго. Никто больше не успокоит меня, не обнимет так, как это делал он.

Из аэропорта я вышла в ужасном состоянии. Меня всю сотрясали рыдания, колотило мелкой дрожью.

Я села в машину и тускло сказала:

–К Гаяне.

Уже полностью стемнело, и мимо меня пролетали яркие огни улиц, совершенно безразличные мне. Я чувствовала, что довольно внушительная часть моей души сейчас летит в сторону Лондона. Это убивало меня.

Когда я вошла в квартиру, Гаяна уже была дома. Она разложила чемодан посреди холла и бегала из комнаты в комнату, скидывая внутрь все новые вещи. Заметив меня, она подняла голову и спросила:

–Ну, как теннис? – и, увидев мои опухшие глаза, добавила: – Ты что, проиграть?

И тут меня прорвало. Я кинулась к ней и заревела что есть мочи, совершенно не сдерживаясь. Руки Гаяны тут же обхватили меня, она удивилась, но виду не подала. Всхлипывая и икая, я рассказала ей все-все, не утаивая ни слова. Она не хмурилась, не улыбалась, а слушала и кивала. И лишь когда я закончила, она повела меня в гостиную, усадила на диван и ушла. Через минуту она вернулась с бокалом темной плескающейся жидкости.

–Пить, – приказала она, протягивая мне. – До дна.

Я послушно опрокинула в себя бокал и вытаращила глаза. Чистый виски обжег горло, спускаясь в желудок.

–Успокоиться? – серьезно спросила Гаяна, и я, кивнув, шмыгнула носом.

–А теперь слушать. Я не удивиться, услышав такое о твой учитель. Еще тогда я заметь, что он смотрел на тебя особо. Ты нравиться ему давно. Я не одобрять, но это факт.

–Я… ты же видела его, – застонала я.

–Красавчик, – подтвердила Гаяна. – Но и ты не недооценивай себя. В тебе есть то, что почти не остаться в других.

Я удивленно посмотрела на нее. Гаяна вернула мне насмешливый взгляд.

–Естественность. Неиспорченность. Я гордится тобой. А что касаться Дани, – она смешно сделала ударение на последнюю букву, я усмехнулась, одновременно всхлипнув. – Я сожалеть. Вы быть близки, полагаю?

Я лишь кивнула.

–Он не оставить тебя. Он всегда здесь, – она указала мне на грудь, и я непроизвольно взялась за висевший кулон.

–Спасибо, мам, – шепнула я. Она ласково улыбнулась и потрепала меня по голове. Затем подпрыгнула на месте.

–Черт! Я не успеть собраться завтра, нужно делать много работа.

–Помочь? – спросила я, пытаясь встать с дивана, но она толкнула меня обратно.

–Отдых. Я сама. И да… я понимать, что все свалиться сразу. Ты вряд ли улететь со мной. Мне будет не хватать тебя этот месяц.

–Месяц? – вскрикнула я. – Целый месяц?!

Она кивнула, и на ее прекрасном загорелом лице появилась вымученная улыбка.

–Я… – я сглотнула. – Я скажу тебе завтра.

–Что? Ты мочь лететь? – на ее губах появилась тень обнадеживающей улыбки.

–Я подумаю, – я тоже выдавила что-то подобное и встала. Гаяна легко поцеловала меня в щеку и проговорила:

–Иди к себе. Я позвонить Андрей, что ты остаться здесь.

Сегодня предстояло решить огромную проблему.

Упав на кровать, я задумалась. Что если я уеду с ней? Буду в Париже, вдали от всех распрей и склок? Не буду видеть Егора и, может, перестану думать о нем? Избегу неприятностей и неловкости с Романом Владимировичем? Дам перерыв нашей дружбе с Мариной?

Это звучит здорово и так привлекательно, но что-то мешает мне. Страх.

Я боюсь, что если уеду, обо мне забудут. Егор будет счастлив со своим «ангелком», Марина – с Миком, и вернется к своим шестеркам. Роман Владимирович… а он продолжит вести уроки как ни в чем не бывало. Дани встретит в Лондоне девушку, полюбит ее и забудет обо мне.

Все это мешало сосредоточиться на главном: что делать.

И покуда в моей голове шло настоящее сражение, я уснула.

7.

Я открыла глаза и удивленно моргнула, увидев перед собой папино лицо.

–Хэй! – я приподнялась на подушки и снова поморгала. – Сколько времени?

–Семь, – ответил папа, улыбнувшись мне. – Гаяна позвонила мне вчера вечером, сказала, чтобы я заехал перед работой. Последнее время почти не вижу тебя дома.

–Много всего произошло… – уклончиво ответила я и тоже улыбнулась, шокированная, что это устроила Гаяна. – Как ты? Все в порядке?

–У меня все отлично. А ты?

Я пожала плечами.

–Хорошо…

Папа слегка нахмурился:

–Раньше ты мне не врала.

Я подняла на него глаза и увидела в них мягкий упрек. Черт, он прав. Раньше я не врала ему.

Знаете, мой папа самый лучший. Хоть он и не уделял мне достаточно много времени, но я до сих пор вспоминаю некоторые моменты с ним, и на душе теплее. И если честно, на свете нет никого лучше, чем мой отец.

В детстве он учил меня играть в футбол, мы вместе начинали болеть за спортивные команды. Он смотрел со мной мультики, а я с ним решала важные дела бизнеса и разрисовывала его графики. Но он никогда не ругался, а ласково улыбался и рисовал себе новые.

Он отдал меня в музыкальную школу на фортепиано, читал мне на ночь Хроники Нарнии и Гарри Поттера.

У него отличный музыкальный вкус. Он слушал Нирвану с тех пор, когда еще был жив Курт Кобейн, слушает Квин и кайфует от Битлз.

Художник из него никакой, но он видел это во мне, поэтому купил мне мольберт. Как знаете, теперь я продвинулась куда дальше, чем могла подумать.

И сейчас, видя его обеспокоенное лицо, я просто не могла так поступать. Врать. Я должна сказать правду.

–Я запуталась, – шепотом, но все же сказала я. – Все стало так… сложно. И я не знаю, что сделать. Па…

Он взял меня за руку и склонил голову набок.

–Что?

–Ты сильно обидишься, если я улечу в Париж с Гаяной? – также шепотом спросила я.

–Нет, – шепнул мне он, подмигнув. – Я не обижусь нисколько, потому что ты – маленькая женщина и сама вправе принимать решения. Я должен доверять тебе и поддерживать. Помнишь, как раньше? Кристина и папа против целого мира, так?

Я закусила губу и не сдержала упавшую слезинку.

–Помню… Пап?

–М?

–Как думаешь, если я улечу, то все наладится? – задала я самый волнующий меня вопрос, все еще держа его за руку.

Папа на миг посмотрел в окно, затем обвел взглядом комнату, вздохнул, словно собираясь с мыслями.

–Побег от проблем – не решение. Но иногда полезно побыть в другом месте, отвлечься от окружения и приевшейся среды. Понимаешь, о чем я?

–Понимаю, – кивнула я, улыбнувшись. Папа щелкнул меня по носу и ласково стер слезинку с щеки.

–Ты можешь уехать, если считаешь нужным. Гаяна сказала, что ей очень понадобится твоя помощь.

Я была польщена и смущена одновременно. Это было так странно – видеть, что обо мне заботится не только папа, но еще и она. Та, кто оставил и вернулся так нежданно.

–Я … вы справитесь, да?

Папа ухмыльнулся.

–Ну, думаю, справимся.

Я рассмеялась и прижалась к нему. Папа обнял меня так крепко, как в детстве, и я снова не смогла сдержать слез.

–Спасибо, что заехал. Мне это было нужно.

–Я скучаю по тебе дома, Кристи. Но ты выросла, мне пора привыкнуть, – вздохнул папа, гладя меня по голове.

–Я все еще твоя дочь, – всхлипнула я, крепче прижимаясь к нему. – Я люблю тебя, пап. Спасибо.

За всеми этими нежностями я не заметила, как вошла Гаяна. Она, прислонившись к косяку двери, улыбнулась. Вот сейчас она действительно была похожа на мать – спокойное и расслабленное выражение лица, улыбка, распущенные волосы, делающие ее на несколько лет моложе. Я могла понять, почему папа влюбился в нее – она была завораживающей, в ее глазах светилась гордость и нежность, и я, встретившись с ней взглядом, улыбнулась.

–Я сделать нам всем завтрак. Идем.

Папа встал и, поправив полы пиджака, вышел из комнаты. Я, соскочив с кровати, отправилась умываться и позволила себе явиться к столу в пижаме. Это, казалось, никого не смутило, и я села на стул, наблюдая за разговором родителей.

Папа и Гаяна спокойно общались за чашкой чая, не обращая на меня ни малейшего внимания. Они действительно выглядели, как мои родители – папа, собравшийся на работу, и мама, приготовившая нам всем вкусный завтрак. Сейчас он чмокнет ее и меня в щеку, а она пожелает ему счастливого дня.

Ткнув вилкой в омлет, я отправила его в рот, задумавшись.

–Кристи? – папа окликнул меня, и я подняла голову:

–М?

–Я должен ехать на работу. Надеюсь, ты все поняла и сделаешь так, как считаешь нужным, да?

Я кивнула. Отложив вилку, я встала и направилась в холл, чтобы его проводить. Гаяна последовала за мной.

Пока папа обувался, она положила руку на мое плечо, и я обняла ее.

–Доброе утро, – сказала она мне, чуть улыбнувшись.

–И тебе доброе, – кивнула я.

Папа, распрямившись, окинул нас взглядом. Я отошла от Гаяны и обняла его.

–Удачного дня, – пожелала я вместо Гаяны, ведь мои родители не такие, какими представляются в мечтах.

–А тебе удачного перелета, Кристи. Я попрощаюсь за тебя с Валентиной, – папа поцеловал меня в лоб и, снова улыбнувшись, посмотрел на Гаяну: – Смотри за ней хорошенько.

Миг нежности прошел. Гаяна выглядела абсолютно серьезной и, подойдя к нему, слегка коснулась щеки губами, изображая дежурный поцелуй.

–Конечно. Я смотреть.

Он неловко хлопнул ее ладонью по плечу и вышел из квартиры. Мы остались вдвоем.

Гаяна прочистила горло и проговорила:

–Так что… ты ехать?

–Я ехать, – передразнила ее я, ухмыльнувшись.

На губах Гаяны вновь заиграла улыбка.

–Иди, доесть свой завтрак. Я одеться и съездить на работа. Положить свои вещи в мой чемодан.

–Они влезут? – поинтересовалась я, направляясь на кухню.

–Влезут, – кивнула мне Гаяна и скрылась у себя в комнате.

8.

Оставшийся день я собиралась. Отложив немногие вещи, что у меня были, я вошла в комнату Гаяны и обнаружила чемодан, стоявший у зеркала. Открыв крышку, я увидела ровно сложенные вещи и половину свободного места. Для меня. Она до последнего надеялась, что я поеду.