Текст книги "Железное сердце (СИ)"
Автор книги: Юлия Шолох
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
– Да так, – он подошел ближе, наклонился и поцеловал Любу в щечку, как давнюю подругу. – Скучно.
– Понимаю, – Люба непроизвольно порадовалась, когда он сразу же отодвинулся. У них не было принято обмениваться при встрече поцелуями даже в семье, а уж так, со случайными знакомыми – и подавно.
– Но зато я тут недалеко нашел такое место в скалах… очень живописные природные рисунки – прожилки извести прямо в граните. Будто кистью по холсту водили. Такого практически не бывает, словно специально кто-то из наших делал. У меня есть фотки, потом покажу, если захочешь.
Повинуясь его руке, которая со спины подталкивала ее, Люба развернулась и пошла к толпе, ближе к людям и музыке.
Через пару метров поравнялась с Лазурью и, взглянув в лицо той, почувствовала, как сердце неожиданно налилось тревожной тяжестью.
Лазурь застывшими глазами смотрела на Гарика.
Люба медленно перевела глаза за ее спину – толпа народу, в основном мужчины, плотной стеной отделяла ее от танцпола и все эти люди были камуфляжниками. Хотя они коротко переговаривались и вообще вели себя, как обычные тусовщики ведут себя на вечеринках, но настороженные позы и быстрые взгляды в их сторону явно показывали, что происходит нечто непонятное. Любе даже подумалось, что она является причиной зарождающегося водоворота. Но нет… Она ничего не сделала. Чего же они ждут?
В зловещей тишине, переполненной только рваными отзвуками музыки, Люба резко развернулась, наконец-то догадавшись проследить за их взглядами.
Возле байков стоял Бостон, сунув пальцы в карманы узких джинсов и вызывающе развернув плечи.
На секунду Люба снова обернулась к камуфляжникам. Точно, они смотрят именно на Бостона… Чего-то ждут?
Скандала!
Люба вернулась к Бостону, спокойно и прямо встречая его взгляд. Глупые, выдумали проблему на пустом месте. Бостон не глуп. Он знает, зачем она пришла.
Захотелось смеяться от осознания того, что оказывается, она знает Бостона куда лучше его собственных друзей и семьи. Конечно, знает. У них общая суть. Еще недавно ее в Любе было так много, что она плескалась и переливалась через край. Притягивалась к нему и стремилась струиться следом за его шагами. Целый год жить одной сутью – это немало…
Она и сейчас его слышала…
– Привет, – на лице Бостона расцвела улыбка и, не обращая ни на кого внимания, он подошел вплотную, полностью игнорируя окружающих, включая Гарика, который стоял слишком близко… Да, слишком близко, решила Люба, отодвигаясь, отчего оказалась к Бостону еще ближе. Тот смотрел сверху, нависая, но не делая попыток прикасаться и только улыбался, скользя взглядом по ее лицу, будто поглаживал его вместо пальцев глазами. – Видела моего Зверя?
Стоило ли говорить, что Люба сразу поняла, о чем речь?
– Видела. Он совсем дикий. И самый красивый.
– Согласен, – Бостон нагнул голову чуть ниже и спросил шепотом. – Покатать?
Глава 19
События неслись стремительно, как свободный весенний паводок. Несмотря на заманчивое предложение Бостона бросить всех и уехать далеко за обжитые места, за пляжи, прямо по кромке воды, туда, где нет ни туристов, ни местных жителей, Люба попросила его остаться. И ей даже не пришлось объяснять причину – понимание незримо плавало между ними в воздухе, ласково и щекотно задевая и связывая, как шелковая лента. В момент, когда она сядет за его спину и обхватит руками за пояс, начнется новый этап их отношений. Они перейдут на новый уровень с новыми монстрами, ловушками и еще не прочерченной структурой будущего, так что прошлое останется в прошлом, за воротами дома. И если уж пришлось столько ждать… то можно отложить еще на часик, повеселившись с друзьями – ведь ожидание чуда делает само чудо еще немного чудеснее.
Лазурь присоединилась к ним по дороге к танцполу, сосредоточено хмурясь и беспрестанно оглядываясь.
– Мой нос чует подвох. Сговором воняет так же сильно, как сигаретным дымом. Знакомая вонь… Коту под хвост состояние опьянения. О нем остается мечтать.
Любе хотелось спросить, о чем та так сосредоточенно бормочет, но идущее от Бостона вибрирующее, обволакивающее тепло казалось слишком заманчивым, чтобы от него отвлекаться.
А вскоре вокруг них сомкнулось людское море.
Очередная китаянка сияла фосфорицирующими голубыми разводами, так что Люба даже побоялась ее пить. Эсфиль, смотря ей прямо в глаза, вызывающе отхлебнула из своего бокала и улыбнулась еще до того, как облизала мокрые блестящие губы.
– Ваниль, – с благоговением сообщила она.
– Врешь! – восхищенно отозвалась Люба и смело приложилась к своему бокалу. И поперхнулась сочным синтетическим вкусом, меньше всего напоминающим ваниль.
– Дурында, – беззлобно припечатала Люба, незаметно для себя придвигаясь к Бостону, пока Лазурь с ледяными глазами, которая за последние полчаса так и не расслабилась, рассматривала окружающих короткими меткими взглядами, на секунду ухватывая какую-то ей одной видимую нить – и тут же её теряя.
– Когда стемнеет, поедем на пирс, – сообщил Бостон Данилецким.
Очередная песня завершилась резкими аккордами и сменилась восторженными визгами девиц. Один из Ржавых наклонился с низкой сцены вниз и на его шее повисло сразу три поклонницы в облегающих платьях, болтая ногами в воздухе, и он их прямо так отнес в центр, к барабанной установке.
– Кто следующий? Кто хочет смотреть огненное шоу прямо со сцены? – гудел вокалист, стискивая рукой микрофон с такой силой, что даже под толстой кожей куртки были заметны бугры перекатывающихся мышц, а второй рукой интимным жестом проводя вдоль струн своей черной гитары. Визги усилились.
– Вот так новость! Босяк приехал, – на лице Бостона расплылась улыбка. – Значит, будет шоу…
– А кто это? – поддаваясь давлению людей, Люба прижалась голым плечом к его футболке, но он так и не воспользовался моментом, оставляя свои руки в карманах и не пытаясь ее обнять. Никаких прикосновений кожа к коже, потому что обоим понятно – они запустят совсем другую реакцию, в подробности которой окружающих посвящать не совсем удобно.
– Увидишь.
Лазурь по соседству сильно вздохнула, на секунду ее взгляд прояснился, но тут же заново отправился бродить по лицам окружающих.
– Знаешь, – Бостон выпрямился и задрал подбородок. – Когда появляется Босяк, все девушки забывают про своих спутников. Но я в тебя верю.
– Заинтриговал, – призналась Люба, любуясь блеском его глаз. И правда, даже интересно, какое чудо способно отвлечь ее этим вечером от Бостона?
Бостон мялся на месте, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.
– Ты хочешь его встретить? – вдруг догадалась она.
– Да. Мы давно не виделись.
– Так бы и сказал. Иди, мы тут подождем.
– Оранжевое Шоу! – замогильным голосом вещал со сцены вокалист. – Буквально через несколько минут! Самая решительная девушка получит в подарок возможность познакомиться с Мастером огня!
Снова вопли – и Самая решительная ту же нашлась, запрыгнув на сцену и стремительно стянув футболку, под которой белья не оказалось. Облитая светом голубой иллюминации, она стояла, выпятив грудь и не двигалась. Толпа бесилась и вопила.
– Т-с-с…
И толпа замерла, пока вокалист мелкими движениями крался по периметру сцены.
– Когда приходит Огонь… все смолкают… Смотрят до боли в глазах на отблески самой живой и мощной субстанции вселенной… Не смеют отвести глаз. Когда приходит Огонь, все задерживают дыхание и молятся… кому угодно. Просят Огонь о несбыточном. Доверяют свои глупые тайны. Преклоняются… Молят о снисхождении… Когда приходит ОГОНЬ…
Люба вздрогнула, когда после вкрадчивого шепота вокалист проорал последнее слово с такой силой, что зазвенело в ушах.
– Мы осознаем свою ущербность…
Толпа онемела, восторженно следя за Ржавым, сильно похожим на злодея из снятого по комиксам фильма, до краев наполненного игрушечными декорациями. Сейчас в окружающей сцену толпе камуфляжники выделялись так же четко, как красные лоскуты в куче серой ветоши. Потому что они слышали в словах вокалиста нечто большее, чем слегка ошарашенные силой голоса гости.
Этот момент Люба помнила еще очень долго, как и другой, когда она оглянулась на Лазурь и увидела, что Бостон ушел. Игорь рассказывал какую-то байку, подробностей слышно не было, но каждые пять секунд все вокруг взрывались дружным хохотом, Эсфиль каждому подошедшему настойчиво предлагала ванильную китаянку и все хохотали снова, а Лазурь стояла за ними прямая и строгая, окунувшись в свои мысли и не замечала, когда проходившие мимо задевали ее локтями.
Появилась Бажена, по-прежнему коротко стриженая и с вонючей самокруткой в зубах.
– Привет старой гвардии. Давно не виделись.
Ответить никто не успел.
– Встречайте МАСТЕРА!
Вместе с голосом прогремела барабанная дробь, которая практически сразу же оборвалась.
Начало шоу ознаменовалось столбом огня, огромной, бьющей в небо струей жидкого пламени. Разбрызгиваясь текучими каплями, огонь таял, оставляя на темном фоне натянутого позади сцены тента рыжие разводы.
Шум скрипящего и трещащего пламени заглушил голоса. Впрочем, беседа так и не успела толком завязаться.
Можно бесконечно долго смотреть на падающую с неба воду и на горящий у ног огонь. А уж когда поток воды превращается в девятый вал, нависающий так высоко над головой, что кромки водяной стены не разглядеть, или когда огонь оборачивается обжорливым клубящимся чудовищем, сила стихии гипнотизирует человека, как удав кролика. Разве кусок хрупкой плоти способен оказать сопротивление капризу практически неуязвимой стихии? Вряд ли. В его силах только смириться со своей участью попавшей в водоворот щепки и покорно плыть по течению с надеждой уцелеть.
Огонь подтянулся вверх и превратился в гриб с огромной пухлой шапкой, полную копию того, который красуется на съемках взрыва атомной бомбы. Жуткое и завораживающее зрелище. Очертаний человеческого тела разглядеть был практически невозможно, но Люба не могла ошибиться – в центре огня стоял человек.
Восторженный выдох, исторгнутый толпой, еще больше убеждал, что ей не мерещится.
А потом человек шагнул вперед, за пределы огненных стен и зрителей поразил очередной приступ немоты.
Стоявший на краю сцены парень меньше всего напоминал мастера, хранителя или повелителя огня. Куда больше он смахивал на бродягу. Его рубашка с закатанными вышке локтей рукавами выглядела мятой и испачканной, ношеные джинсы отвисали на коленях, а на шее, на грубой веревке болтался потертый тряпичный мешок, в котором носят документы.
И все же внимание прилипало к нему, как насекомое прилипает к липкой сладкой поверхности.
Он был худ, жилист и настолько обыкновенно рус, что Люба раз за разом тщательно осматривала его фигуру, лицо, небрежно убранные назад волосы и одежду, пытаясь найти – ну что же в нем такого, что глаз не отвести.
И не находила.
Парень задумчиво окидывал взглядом стоявшую перед ним толпу, улыбаясь вполне дружелюбно, но по коже от его внимания бегали мурашки. Как при виде лезвия, на вид безобидного, но стоит представить, как легко оно может рассечь твою плоть…
– КАК ВЫ ПРИВЕТСВУЕТЕ ОГОНЬ? – заорал Ржавый, выскакивая вперед. Его тут же подхватили вопли очнувшейся толпы и только тогда Люба смогла оторваться от пламенного фона и оглянуться. Лазурь, казалось, ничего из происходящего вокруг не волновало, так сильно она была погружена в свои собственные размышления. – ПОКАЖИТЕ СИЛУ ВАШЕЙ ЖАРКОЙ СТРАСТИ!
– Выпендрежник, – ровным голосом сказала Лазурь, не поднимая глаз и вновь замолкла.
– Нет! – поспешила возразить Люба. – Он такой… такой…
– Я знаю. Он притягивает и одновременно предупреждает – держитесь на расстоянии. Ты об этом?
– Ну… наверное.
– Просто идеал.
– Да нет…
– Но что-то в нем есть.
– В каждом что-то есть.
– Жаль, что Босяк не любит женщин, – таким же невыразительным тоном продолжила Лазурь.
– Ч-что?..
– Я не имею в виду, совсем. Просто большую часть своего времени он держится от них подальше. Они его утомляют. Не дают огню пылать. Приземляют. Так он говорит.
– Ясно. Но не скажу, что меня это особо волнует.
– В нашем случае неважно. Я чую, Люба, нутром чую, что здесь приложил руку Он. Но не знаю, с какой стороны, – тоскливо закончила она, загнано смотря в толпу и ничего не различая.
Люба внимательнее посмотрела на отсутствующую Лазурь и пожала плечами. Судя по всему, предаваться малосодержательным беседам пьяных вечеринок сейчас бессмысленно, потому что та слишком занята своими тараканами, медленно соображает и поддерживает разговор только по инерции. Хотелось бы разобраться, в чем дело, но внутри слишком много Бостона, его глаз и бьющейся под кожей энергии, чтобы делить его с чем-то еще.
– Знаешь, о чем я больше всего жалею? – лихорадочно заговорила Лазурь, не заботясь, слушают ее или нет. – Что мне всегда было противно копаться в его интригах. Хотелось держаться подальше. Зря. Я потеряла столько времени, хвалила себя за самостоятельность и сдержанность, а так и не поняла, что иначе нельзя. Когда есть две стороны, решение одной стороны избежать драки не имеет никакого значения, если вторая настроена убивать. Столько времени потеряно напрасно… И вот результат – я настолько отступила, что не способна вычислить, что задумано и на кого рассчитано.
Она на секунду покосилась на сцену и вдруг задержалась на ней, оценивающе рассматривая Босяка.
– Босяк редко любит женщин. Но уж когда любит… Но в чем смысл? – прошептала Лазурь так тихо, что не услышала даже Люба. И так отчаянно, что сама постаралась не заметить своей трусости. Столько бегать от драки – и вдруг повернуться к противнику лицом? Осмелиться ли она бросить вызов разуму настолько ледяному, что замораживает все вокруг, не давая дышать? Она же не жаркий огонь…
Оранжевое шоу длилось долго, раз за разом заставляя задерживать дыхание. Распускались роскошные цветы, в стороны выстреливали гигантские щупальца и веером разлетался рой шипучих ос. А парень стоял на сцене чуть в стороне, будто не имел к происходящему никакого отношения. Иногда горящий пепел оседал на его волосах и соскальзывал, не оставляя на одежде и коже ни малейшего следа.
Только раз стало страшно – когда огненный поток, формой напоминающий мягкую кошачью лапу, метнулся и крепко обхватил Самую решительную, все еще торчавшую на сцене так близко от огня, что она казалась обнаженной невинностью, предназначенной стать жертвой какого-то кровожадного ритуала.
Кажется, она вскрикнула, как и еще несколько зрителей, но словно повинуясь хозяину, лапа ту же отпустила игрушку невредимой и спряталась в общую массу огня.
Когда последние искры перестали трещать, а последние отблески растаяли, Люба не сразу сообразила, что представление закончилось. Как и остальные зрители, застывшие перед сценой в пятнах света ламп, после увиденного шоу казавшихся чем-то совсем бледным и скучным.
– Хлопайте, – наконец, подтолкнул чей-то насмешливый голос и зрители захлопали. И заахали. И заохали.
Чтобы не проникнуться общим безумием, Люба опустила глаза и залпом допила китаянку.
Под веками еще долго дрожали огненные следы…
Ехать к морю решили одной большой компанией. Народ все прибавлялся, споря и беспрестанно меняя конечный пункт прибытия и планы, кто с кем доберется. Бостон пару раз мелькал на горизонте в обществе огненного мастера, убеждался, что Люба его видит и каждый раз улыбается, не отводя глаз до тех пор, пока пространство между ними не заполнялось людьми, а может и сквозь них пытается следить за его перемещениями.
Люба была рада, что он не приводит своего друга с ней знакомиться. Она пока не находила в себе нужной решимости для столкновения с мастером огня нос к носу, потому что в отличии от Самой решительной и практически всех окружающих хорошо знала – он не играл огнем, грамотно извергаемым из хлопушек и рукотворных установок. Он им был.
Народ скапливался и сжимался все теснее.
– Когда песок остывает, он похож на змеиную кожу, – утверждал парень с волосами, собранными в строгий хвост, изнывающий от ожидания, когда же все, в конце концов, выдвинутся на пляж.
– А луна нагревает поверхность воды почти так же сильно, как солнце, – заплетающимся языком ответствовал его собеседник, пытаясь прислониться к молчаливой Лазури. Обоих хотелось облить китаянкой, чтобы немного освежить, но в бокале ничего не осталось.
Когда успело совсем стемнеть, Люба не заметила. То никто не мог сказать, во сколько выезд, а всего через секунду оказалось, что они выезжают немедленно. Потоком ее потащило к стоянке, откуда друг за другом стартовали машины.
– Поехали, все встречаются на пляже, – раздался голос из-за спины. Люба оглянулась – судя по лицу, Гарик все еще скучал, как и в начале вечера, хотя насколько она различала, время от времени замечая его среди толпы, цвет коктейлей в его бокале постоянно менялся, доходя до абсурдного. Как и у остальных. Похоже, бармен давно перестал морочиться правильным составом коктейля и добавлял все попавшиеся под руку ингредиенты.
– А ты с нами? – спросила Люба и тут же прикусила язык, настолько изумленно это прозвучало. А что тут странного, одернула она себя. Ну и пусть о нем говорят – затворник и мизантроп. Ну и что? Мало ли о чем болтают люди, не всё же правда, помниться, они вдвоем неплохо провели время тем летним днем, прогуливаясь по пляжу и пытаясь съесть мороженое до того, как оно растает под палящим солнцем.
– Поехали.
Люба поспешила исправить свою грубость и решительно двинулась за ним следом. Бостон наверняка захочет прихватить своего огненного друга, а втроем на байк не поместишься. Впрочем, это все подвиги, на которые она готова пойти сегодня. На пляже Бостону придется оставить всех своих друзей, неважно, как долго они не виделись и как сильно соскучились, и уйти с ней. Пора узнать, что такое смешанная энергия, одна на двоих. Что такое любовь, спутанная телом и сутью в единый клубок.
Что такое быть Бостоном.
Что такое быть с ним.
– Найди меня, – проговорила одними губами Люба, со странным желанием, чтобы шепот сквозь гомон голосов и шум работающих двигателей долетел до него, дразня и лаская. – Ищи.
Усаживаясь на мотоцикл, она непроизвольно передернулась от неожиданного холода кожаного сиденья, но Гарик ничего не заметил, молча завел двигатель и резко стартанул с места.
Ехали они долго. Вначале еще часто обгоняли первые машины, успевая расслышать выкрикнутые из опущенных окон пьяные шутки и показывая средний палец отстающим, но чем дальше, тем больше дорога пустела. Город остался позади, скорость увеличивалась и Люба наклонилась, стараясь спрятать голову и уши от ударов ветра.
В голове прояснялось, туман синтетических китаянок постепенно выветривался и хотелось уже быстрее приехать на пляж, чтобы слезть на песок и поправить растрепанные волосы, но когда она открывала рот, пытаясь узнать, когда же они доберутся до места, обжигающе холодный воздух позволял только судорожно вздохнуть.
Иногда на особо неровных участках дороги Люба почти взлетала, и каждый раз приходилось держаться за Гарика все крепче, стараясь не вспоминать, что и на этот раз шлема на ней нет.
Во втором по счету поселке они затормозили и свернули с дороги. Проехав мимо нескольких домов, Гарик не останавливаясь, сунул руку в карман и достал небольшой дистанционный пульт. Очередные ворота в потоке безликих одинаковых заборов открылись как раз к моменту, когда они подъехали и мотоцикл нырнул внутрь и остановился в гараже, пристроенном к дому. Дверь быстро опустилась, звякнув замками.
Люба рассеяно оглядывалась, не выпуская его куртку и поднимаясь, Гарик почти выдернул кожу из Любиных онемевших пальцев, а потом неторопливо сунул пульт обратно в карман.
– А где остальные? – тихо спросила она, опуская руки на сиденье.
Гарик молча отвернулся к двери, ведущей в дом и отворил ее. В проеме было темно. Он переступил порог, щелкнул свет, демонстрируя белоснежную кухню, а потом вспыхнула очередная люстра, дальше, в столовой, но Люба так и сидела на мотоцикле, не поднимая головы.
– В тебе слишком много от человека сейчас, – наконец, заговорил Гарик, когда спустя несколько минут вернулся в гараж. Его шаги слышались издалека, потому что в большом доме было совсем пусто. – Мне это неприятно.
– Где все? – повторила свой вопрос Люба. Голос трусливо дрожал.
– На пляже, – равнодушно ответил Гарик, не вынимая рук из карманов. – Но это неважно. Лучше обрати внимание, где мы, потому что ты останешься жить здесь, со мной, до тех пор, пока не сможешь сделать правильный выбор.
