Текст книги "Я буду ждать тебя (СИ)"
Автор книги: Юлия Шевченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 34 страниц)
Глава 21. Я (не) с тобой
Кристина Князева
– Папа, она же просто внимание к себе привлечь захотела, – звонкий женский голос вытаскивает меня из царства Морфея в не очень хорошем настроении. – А это дурацкое интервью перед прессой? Показала себя такой бедной, несчастной и безумно влюбленной.
Кто это вздумал мой сон потревожить, тем более такими заявлениями? Вранье. Ложь. Обман. На такой дурацкий шаг я не могла пойти. Вроде бы дружу с мозгами и не совершаю опрометчивых поступков. Не звезда же Инстаграма, готовая за лайки голой задницей на ежа сесть, не меняя веселого выражения лица, или же попробовать какую-нибудь ползучую гадость, чтобы взбудоражить всех своих подписчиков.
– Как ты можешь так говорить, Милана? – строгие нотки выдают в мужчине моего отца, отчитывающего младшую. Похоже, она нашла какой-то подвох в моем пребывании в больнице. – Это из-за того мудака, ее парня, Кристина здесь оказалась. Он довел мою дочь до такого состояния и должен понести наказание. Обещаю, что гаденыш еще пожалеет, что на свет вообще родился.
– О каком наказании речь, папа? – с трудом приподнимаюсь на локтях и облокачиваюсь на спинку кровати. Глаза еле открываются, так как еще не до конца отошла от сна, а во рту сухо как в пустыне. Словно бы после похмелья здесь нахожусь. – И чего мы так на меня уставились?
Под удивленно-шокированный взгляд родственников набираю полный бокал воды из графина, осушаю его за два глотка, некультурно вытерев при этом рот, и во все глаз смотрю на стоящих рядом с моей кроватью людей. Милана тут же глаза закатывает, как всегда это делала, стоило отцу проявить ко мне больше внимания, чем к ней. В ней явно ревность, обида и злость появлялись, но на прямую она редко говорила, постоянно все держа в себе.
Отец же сейчас сама серьезность и невозмутимость. Словно на совещании находится, где будет отчитывать своих сотрудников за плохо выполненную работу. Только вот в качестве бездаря он избрал моего жениха, решив как-то его наказать. Не могу этого допустить, не могу дать папе причинить ему какой-то вред. Князев-старший не имеет никакого права, никакой власти надо мной или же Артуром. Пусть жену свою, нашу маму, воспитывает или же младшего сына, который вскоре и до наркотиков доберется. Если уже не добрался, так как слишком уж он активность ненормальную проявляет.
– Как ты себя чувствуешь? – отец хочет показаться дружелюбным родителем, беспокоящимся за свое чадо, но мне видны его скрытые мотивы. Знаю, каким он на самом деле может быть.
Требовательным, жестким мужчиной, устанавливающим слежку за своими детьми, чтобы они, не дай Бог, глупость какую не совершили, опорочив его доброе имя перед всей Москвой. Своеобразный тотальный контроль, от которого удалось сбежать мне и Милане после достижения совершеннолетия. И за это мы стали, чуть ли не предателями в глазах отца, возлагавшего на нас большие надежды.
Мы мысленно его послали на три веселых буквы и исчезли из дома, отправившись по выбранному пути. Сестра окунулась в мир балета и театральных постановок, я же завязала отношения с простым фотографом, с которым скоро грандиозную свадьбу сыграем, переплюнув в этом плане Милану с ее актеришкой.
– Вполне прилично, – пожимаю плечами и разглядываю свои руки. Обе перебинтованы в районе несчастных запястий, по которым недавно лезвиями провела, смотря на вытекающую оттуда кровь.
Нервы не выдержали, отсутствие жениха на них сказалось, вот я и рубанула, как следует, лишь боль немного прошла. Но это не значит, что я внимание к себе привлекаю. Вовсе нет. Просто в этом я видела выход. После нашего последнего разговора с Артуром, точнее той неприятной ссоры, встреча со старой подругой совсем не помогла расслабиться. Стало даже как-то хуже, а уж когда мне из редакции сообщили, что мой жених и его коллега находятся за пределами Франции, внутри что-то переклинило, что-то оборвалось. Как будто действовала на автомате, совсем себя не помня. Просто была боль, пустота, а потом уже больничные стены палаты, куда меня отвезли после попытки совершить суицид.
– Мы с матерью очень за тебя переживали, дочка, – о Боже! Его якобы ласковые слова, упоминающие маму, похоже должны в моей душе вызывать какие-то светлые чувства, но кроме раздражения ничего не получается выдавить из себя.
Да и на счет матери я сильно сомневаюсь. Не уверена, что она там слезы льет по находящейся в больнице дочери. Скорее всего, просто умело играет свою роль бедной и несчастной женщины, а люди ей верят, стараются утешить, как-то поддержать, причем себе во вред. Ведь мамуля просто хорошая актриса, не более. Всегда такой была, особенно когда дело касается их с отцом выхода в свет.
Показывает себя такой любящей супругой, словно бы не знающей про его многочисленные измены с молодыми девчонками, примерно моего возраста, а-то и младше Миланы. Девки же любят деньги, поэтому и спят с человеком, годящимся им в отцы. Такая разница в возрасте не для любовных романов, а для каких-то извращенных писанин – чокнутых авторов.
– Ты не ответил на мой вопрос, – пытаюсь встать с кровати, но едва ноги ступают на твердый пол, а тело выпрямляется, чертова голова снова начинается кружиться, из-за чего отец подбегает ко мне и вновь опускает на стерильно-белую простынь. При этом замечаю, как сестренка не скрывает ехидную и довольную ухмылку с лица. Как же ей нравится мое теперешнее положение. Наверное, сильно так кайфует. – Я позову медсестру, чтобы она…
– Прекрати вести себя подобным образом, – делает вид, что совершенно меня не понимает. – Просто ответь мне, – опускает взгляд в пол. – Папа, – повышаю голос. Все-таки мне удается достучаться до него.
– Твой благоверный должен быть уничтожен за то, что с тобой сотворил, Кристина, – в его словах не стоит сомневаться. Раз он что-то решил, то это обязательно сделает.
– Не смей, – предупреждаю собственного отца, способного применить свои связи на ком угодно. – Мы с ним женимся в ближайшее время, – многозначительно смотрю на Милану, снова закатившую глаза от моих слов. – Ты ничего не сделаешь своему будущему зятю. Никогда, – выставляю перед его лицом указательный палец, как бы намекая, что не стоит делать того, что он себе там придумал.
– Оооо, он женится на тебе, обязательно женится, дочка, – кивает утвердительно головой. – В этом можешь даже не сомневаться. Ваша свадьба точно будет грандиозным событием. Это я тебе обещаю, – странно, что он теперь ЗА наш союз с Артуром, раньше же так сопротивлялся. Но раз он резко поменял свое мнение, в подробности изменений я не собираюсь вникать. Лучше когда Андрей Борисович более сговорчивым является. – А теперь отдохни еще немного, – отходит от койки. – Чуть позже тебя осмотрит врач. Мы хотим домой тебя забрать.
Прежде чем я успеваю сказать, что пусть меня лучше Артур заберет в пентхаус, отец скрывается в коридоре, оставляя нас с сестрой наедине. Милана молча, разглядывает меня, словно музейный экспонат, прибывший с далеких земель. Я же зеркально повторяю ее движение, только еще руки складываю на груди и поднимаю вверх одну бровь. Вся в ожидании того, что на мне сейчас сказать. Явно не станет слезы лить из-за неудачного суицида, совершенного в разгар ее тура по Европе.
– Да ты просто находка для психиатра, старшая сестренка, – что и требовалось доказать, сочувствия от нее не жди. – Девушка, решившая привлечь к себе внимание.
– Я не привлекала никакого внимания, – отрицательно качаю головой, на что она лишь тихонько смеется. Мини-Джокер, ей-Богу. – Прекрати все это повторять. Лучше уж иди к своему будущему мужу, – выплевываю как какую-то случайно съеденную гадость. – Попытайся нас с Артуром перегнать в своей нелепой свадьбе. Весь мир уже знает о нашей предстоящей свадьбе.
Да-да, прежде чем вновь оказаться в больничной палате, я вышла к журналистам, дабы поделиться важной новостью о скором торжестве. Пришлось только платье с длинными рукавами надеть, чтобы не было акцента на мои забинтованные руки, избегать вопросов про суицид и светиться от безудержного счастья. Словно мир принадлежит лишь мне одной, и нужно прочно сидеть на самой вершине, дабы никто ни в чем не мог упрекнуть. Маленькое такое, милое интервью покажет всем, что дочь известного русского политика больше не будет свободной птицей, она обретет семью со своим мужем.
– Не уж то это зависть в тебе сейчас говорит, Крис? – балерина присаживается на край кровати и слегка вперед наклоняется, явно пытаясь разглядеть мои истинные эмоции. – Наверное, поэтому и порезала себя, так как не понравилось, что младшая сестра раньше тебя замуж выходит, да? – она слишком хорошо меня знает, слишком быстро обо всем догадалась. Права маленькая стерва насчет отношения к ее свадьбе с этим актером.
– Вы всего лишь несколько месяцев встречаетесь, а уже собираетесь в брак вступать, – не выдерживаю, все ей высказываю, так как держать в себе уже больше не могу. – А мы чуть ли не два года вместе, но так и не…
– Ну, так, а я здесь причем? – разводит в сторону руками, искренне так удивляясь, чем еще сильнее из себя выводит. – Это же не девушки делают предложение о браке своим молодым людям, а наоборот. Так что все претензии к парню. Хотя, – чешет подбородок, словно мудрец перед открытием новой теоремы, – я бы давным-давно сбежала от тебя без оглядки.
Ненависть! Именно это чувство сейчас так крепко в меня вцепилось, завладела всем нутром, аж чуть ли не пелена перед глазами появляется. Хочется скинуть дуру на пол и как следует ногами запинать. Да, мы с Миланой не очень то и дружны, это лишь на людях показываем себя милыми, любящими друг друга сестрами, готовыми всегда помочь. К тому же она меня поддержала, когда я решила к Артуру переехать к великому огорчению наших родителей. Известная балерина и сама после достижения совершеннолетия помахала предкам ручкам и отправилась в свободное плавание, быстро став «капитаном корабля» в море бескрайних надежд и мечтаний. Что она хотела, то и получила.
А вот наши с ней отношения, настоящие отношения, отличаются от теплого, сестринского чувства, которое пропало несколько лет назад, когда ее поклонник вдруг ко мне стал яйца подкатывать, причем виноватой меня выставил. Мол, это Кристина на него кидалась, а не он с ней переспать мечтал. Милана тогда поверила мерзавцу, как бы я не старалась убедить ее в обратном. Ничего не помогало. Она встала на его сторону. Конечно, потом парень показал свое истинное лицо, мириться мы не стали. Милана не проявляла инициативу, а я и не ждала от нее каких-то слов прощения.
– Не лезть туда, куда не следует, милая, – наклоняюсь к ее ухмыляющемуся лицу. – Не суй свой нос, – хватаю ее за данную часть тела, от чего сестра дергается в сторону, громко взвизгнув. – То-то же, – удовлетворенно киваю головой, растянувшись на постели во весь свой рост.
– Ты просто чокнутая, Кристина, – приятно слушать ее негодования. Как бальзам на душу. Вот бы еще не видеть ее у себя в палате. – Всегда поражалась, как это Артур с тобой связался.
– Тебе этого никогда не понять, – отворачиваюсь к окну, где ярко светит солнце, соблазняя пойти на прогулку, дабы насладиться теплым днем на свежем воздухе. – Мы с ним любим друг друга, – иначе просто быть не может, – и скоро поженимся.
– Сильно в этом сомневаюсь, – ее слова заставляют меня насторожиться.
– О чем это ты говоришь? – какое-то странное предчувствие растет внутри, как снежный ком.
Не может быть, чтобы свадьба не состоялась. Милана так специально говорит, чтобы как можно сильнее меня задеть, чтобы немного отомстить за поврежденный нос. Все-таки сильно я так его сжала, как вишню. Жаль, что не расплющила как сочную ягоду. Вот это было бы зрелище. Она же снова меня из себя выводит, поэтому приходится сбросить одеяло куда подальше и вновь попытаться на ноги встать. В это раз перед глазами все поплыло лишь на несколько секунд, а вот подойти к Милане все-таки удается. Возвышаюсь над младшей сестрой, которая ниже меня на полголовы.
– Из тебя ответ, что ли выбить? – тянусь руками к ее тонкой шее, но она вовремя уворачивается, ничуть моих действий не испугавшись.
Я было снова к ней делаю шаг, желая все разузнать, но открывшаяся дверь и появление, судя по всему, моего лечащего врача разбивает вдребезги мои планы. Аж ногой топаю от досады. Женщина в возрасте с неким шоком разглядывает меня, явно подмечая, а не сумасшедшая ли я. Будешь тут таковой, раз мне не собираются отвечать четко и по существу.
– Добрый день, мадемуазель Князева, – грубоватый голос, как у мужчины. Может она трансгендер или что похуже. – Я доктор Синтия Гросс, – нет, точно женщина. Просто голос слегка прокурен. Врач, а имеет вредную привычку. Хотя кто их сейчас не имеет в наше время. – Мне необходимо вас осмотреть, провести кое-какие тесты, – понятно, она еще и психолог или психиатр. Не знаю точно, – а уже потом, возможно, – подчеркивает это слово, – подписать все соответствующие бумаги по поводу окончания вашего здесь пребывания.
– Ну что же, – сажусь в кресло как раз тогда, когда докторша достает какие-то бумаги, а Милана ретируется из палаты, громко хлопнув дверью, – начинайте свои опыты надо мной проводить.
Снова странно смотрит на меня, но ничего не говорит. Просто садится на стул и задает свой первый вопрос, которых за эти полчаса или даже час оказалось хренова туча. Какие-то веселили, какие-то очень сильно раздражали, а на некоторые я вообще не отвечала. Слишком уж много чести для врача с прокуренным голосом. Кстати он больше всего меня бесил. Пару раз даже ей грубила, но она пропускала грубость мимо ушей. Я все ждала некого чуда, что спасет меня от этого общества.
Поэтому когда дверь снова отворяется, я срываюсь с места и кидаюсь на шею вошедшему человеку, по которому так сильно соскучилась. Ведь мы не виделись после той нашей ссоры в пентхаусе, теперь же он снова со мной, а значит можно и тему о свадьбе завести, так как нужно как можно скорее узаконить наши с ним отношения. Хочу перейти с Артуром на новый уровень, стать для него единственной на свете. Он же наигрался вдоволь, надо и семейную жизнь строить вдали от всяких непонятных личностей.
– Добрый день, – вежливо здоровается с доктором, а на меня даже не смотрит. Каким-то холодом и отчужденностью повеяло от парня, нет в нем той теплоты, что всегда сердце грела. – Если вы еще не закончили…
– Мы закончили, – отвечаю за Синтию Гросс, показав глазами на дверь. Пусть ретируется отсюда как можно скорее.
Отец наверняка кучу денег ей заплатил, чтобы написала очень хороших отчет по состоянию моего здоровья. Знаю, что папа на такое способен, так как в детстве всегда наши проблемы с братьями и сестрой решал при помощи шелестящих бумажек. Хотя кто-то до сих пор пользуется такой его благосклонностью, выуживая из него бабки, как из огромного денежного мешка. Да и папа все их грешки поощряет, при этом злясь, что две его дочери решили сами себе на жизнь зарабатывать. С тех пор как я собрала вещи и ушла из дома, ни копейки у отца не просила, а сейчас вот он точно конвертик докторам подсунул, чтобы меня тут долго не держали. Чувствую это.
– Раз мадемуазель Князева, – на лице сплошное недовольство, – так решила, то не смею здесь задерживаться, – собирает все свои бумаги в папку и медленно на ноги поднимается. Должно быть, тянет время, не решается так рано уйти. Дать бы ей пинка под зад для скорости. – Надеюсь, больше вы не попадете к нам в больницу с такой… – показывает пальцем на мои забинтованные запястья, – проблемой.
Не вижу смысла отвечать на ее колкость, к тому же женщина покидает палату, дав мне возможность насладиться близостью со своим женихом. Перебираю пальцами волосы на его затылке, заглядываю в лицо и тянусь за страстным поцелуем…который оборачивается лишь чмоканием в щечку. Словно он сестру так поприветствовал, а не любимую девушку. Какого черта с ним происходит? Не смотрит мне в глаза, а убирает руки с шеи, отодвигает меня подальше и прислоняется спиной к стене, скрестив руки на груди.
– И как это понимать? – удивленно спрашиваю, присев на край кровати. Что-то мне совершенно не нравится такое его поведение. Неужели, кое-что изменилось, пока он был в Ирландии? Раз это так, то нужно как-то исправлять ситуацию в свою пользу. – Мы с тобой так долго не виделись, а ты всего лишь поцелуем в щеку наградил? – внутри огромная буря набирала силы, и если она сейчас вырвется на свободу, можно будет прятаться всему персоналу больницы.
Называйте это истерикой, раз хотите, но так порой я выплескиваю весь свой скопившийся негатив. Через крики, обвинения, даже слезы. Артур знает меня в таком виде, приходилось наблюдать после одной крупной ссоры еще вначале наших с ним отношений. Тогда, правда, он быстро нашел способ, как меня успокоить посредством дикого, животного секса. Да только в данном случае это точно не поможет. Парень же так отстранено себя ведет, словно быть со мной рядом в одном помещении не хочет. Холоден, неприветлив. Такой расклад совсем не нравится.
– Зачем ты это сделала, Кристина? – взмахом руки обводит мои запястья в бинтах. – Зачем перерезала вены? – неужели, он сейчас в привлечении внимания к моей персоне будет обвинять? – Что такого случилось, раз ты…
– Что случилось? – аж глаз на лоб лезут от его нелепого вопроса. Он что издевается надо мной, да? – Ты как будто не понимаешь, да? – делаю два шага в его направлении, стараясь быть как можно ближе к лицу, посмотреть в его глаза.
Пустота. Там явная пустота и полное безразличие. Он как будто сквозь меня глядит на соседнюю стену, где висит какая-то дурацкая картина. Совсем его не узнаю. Явно что-то на изумрудном острове произошло, раз все перевернулось с ног на голову. Нет-нет-нет! Потерять я его не могу. Да ни за что на свете. Надо что-то придумать, чтобы он со мной остался. Чтобы и не думал о прекращении наших отношений.
– Крис, – со вздохом, словно дальнейшие слова могут даться ему с огромным трудом. – Зачем ты порезала себя? Почему? – он не отстанет, пока я не скажу ему то, что он хочет услышать.
– Внимания к себе я не хотела привлекать, если ты сейчас об этом говоришь, – должно быть Милана уже все уши ему прожужжала, что я именно поэтому здесь нахожусь. Рот не может на замке держать. – Мне было обидно, чертовски обидно, – сжимаю губы, с трудом сдерживая готовые политься слезы, отворачиваюсь от него, пока что в руках себя держа. – Ты уехал, бросил меня на произвол судьбы и даже не звонил ни разу.
– Я работал, Крис, – тоже мне оправдание для его пропажи. Мобильная связь там точно функционировала, поэтому набрать меня ему бы труда особого не составило. Только вот Артур, скорее всего, не захотел этого сделать. Предпочел хранить молчание и не узнавать, что там с его любимой невестой в Париже. – Мне было некогда звонить, нужно было осветить свадьбу Полы Кристенсен, чтобы не произошло никаких казусов, а потом взять у нее интервью и написать эту чертову статью, – в голосе стальные нотки. Он резко выпрямляется и сам оказывается достаточно близко ко мне. Берет двумя пальцами за подбородок и заставляет смотреть исключительно на него. – Только вместо статьи, за отсутствие которой мне точно выговор влетит, я прилетел к тебе…в больницу. Где ты решилась на самоубийство. Полегчало? – сарказм так и льется из него, буквально витает он в воздухе. – Стресс сняла?
Отдергиваю голову в сторону до такой степени резко, что в шее что-то хрустит, хотя боли и не чувствую. Всего лишь какое-то недомогание, но на него можно не обращать внимания. Главное то, что Артур мне сейчас говорит. О том, что я таким способом решила стресс снять, расслабиться, к себе его притянуть как можно ближе. Стало ли мне легко после такой, так сказать, выходки? Несомненно, даже скрывать этого не буду. Тем более он тут же примчался ко мне, значит я ему все-таки дорога, не то, что некоторые.
– А ты? – недоуменно смотрит в мои глаза, явно пытаясь там ответ на мой же заданный вопрос найти. – Снял стресс, – непринужденно ногти свои рассматриваю, отмечая, что пора бы уже маникюр хороший сделать, – с Виданой Зотовой или же не до конца?
Резко выпрямляется, стараясь не показывать ни одной эмоции на лице, но я то понимаю, что внутри у парня все обрушилось как карточный домик. Мне кажется, что даже в тишине палаты слышу бешеный стук его сердца, готового остановиться в приступе, так как стало известно о его большой тайне. Я же девочка не глупая, умею подмечать перемены в поведении человека, к тому же на отца работает бывший детектив, который с радостью предоставил мне всю информацию по Видане.
Узнав же о том, что они с Артуром когда-то вместе были, не стала раздувать из этого скандал, мстить журналистке или высказывать все это ей в лицо, просто дала будущему мужу некую свободу перед нашей свадьбой. Нагуляется же парень, а потом вернется, напрочь забыв обо всех прочих бабах. Ведь у него же есть ко мне чувства, причем очень сильные. А Зотова ему боль причинила, нож воткнула в спину, с ней рядом ему быть нельзя. Это же, как снова наступить на одни и те же грабли, удар будет помощнее и его никогда не забудешь. Напрасно Артур думал, что мне ничего неизвестно, что глаза мои закрыты на то, что он творит. Для него это такой неожиданный сюрприз, что душа моя ликует.
– О чем собственно речь? – пытается казаться белым и пушистым, да только этот номер не пройдет.
– Ой, да брось, – машу на него рукой и, опустившись на локти, громко смеюсь на всю палату. Забавно то, как все вышло. – Ваши отношения двухгодичной давности не являются секретом, вы же их никогда не скрывали. Весь ваш элитный поселок знал о том, что вы встречаетесь.
– Наводила справки о нас?
О нас. Эта фраза так в мозг врезается, так давит на грудь, что дыхание становится каким-то затрудненным. Перед глазами все расплывается, в горле першит. Если я себя сейчас в руки не возьму, то точно расплачусь, покажу себя очень слабой и никчемной. А ведь такой никогда не была, всегда голову вверх поднимала и перешагивала через проблемы и неприятности. Препятствия легко исчезали с моего пути. Умела держать лицо и ни перед кем не прогибаться, иначе легко могла бы сломаться, как маленькая тростинка на ветру.
Даже сейчас не покажу, как мне стало обидно и горько от его слов. О нас. Вот еще. Вас больше нет и никогда не будет. Стоит ему позабыть свою рыжулю, которая пусть с Раулем развлекается, с ним строит свои отношения. Они ведь так друг другу подходят. К тому же, я думаю, что Видана очень уж сильно деньги любит, так как простой журналист, вряд ли может заработать себе на одежду известных дизайнеров. Наверняка нашла древнейший способ заработка на стильные вещи.
Артур, должно быть, стал для нее очередным развлечением. Мальчиком, из которого можно выкачать все деньги. Да только Парфенов не богатый мажор, он просто обеспеченный молодой человек, доставшийся лишь мне. Лишь со мной он счастье свое обретет. Не с ней, ни с кем-либо другим. Вот была бы возможность, я на нем клеймо живо поставила, чтобы никто даже поглазеть не мог пару секунд. Мой. Он только мой. Отец вот, похоже, с этим удивительным образом смирился, хотя и намеревается как-то моего жениха наказать.
Нифига у него не получится, я не позволю вред ему причинить. А вот с рыжей журналисткой все-таки стоит поговорить, расставить все точки i. Нам с Артурчиком нужно о свадьбе думать, а не бывшую его вспоминать. Выбраться бы вот только из этой больницы. Домой сильно хочется, в ванне полежать, смыть с себя запах лекарств, полностью расслабиться и наслаждаться прекрасным моментом.
Лишь начав рассуждать про выписку из клиники, как по волшебству в палату заходит мой отец в сопровождении этой прокуренной дамочки, что-то шепчущей мужчине на ухо. Со стороны, кажется, что они очень уж хорошо нашли общий язык, раз светятся как бенгальские огни. Закатываю глаза и ужасаюсь от собственных мыслей. Неужели, папочка с этой бабой переспал? Он же очень молодых особ предпочитает трахать в своей постели, а тут дамочка чуть младше него, к тому же не очень привлекательной внешности. Занизил стандарты, так как модельки не хотят иметь с ним никаких дел?
– Скоро будут готовы бумаги на вашу выписку, – сколько в ней радости, словно клоуном подрабатывает на полставки. Явно секс помог снять напряжении на работе. – Ваш отец, – оооо, а улыбка-то какая широкая, да и глаза как-то странно горят, – заберет вас через пару мгновений.
– Я поеду со своим женихом, – выпрямляюсь, поднимаюсь на ноги и за три шага оказываюсь рядом с Артуром, прижавшись к его мощно вздымающейся груди.
Парень обвивает руками мою талию скорее от неожиданности, чем счастья. От него и правда лютый холод дует, а все тело дико напряженно. Ему явно неприятно быть рядом со мной. Ну, ничего, мой милый, скоро ты привыкнешь. Скоро все вернется на круги своя. Чуть-чуть он поработает в редакции «Калипсо», и мы благополучно вернемся в Москву, где заживем как самая настоящая семья. Возможно, в первый год брака и детей заведем, очень уж хочу испытать радость материнства, глядя на Артура в качестве отца наших малышей. Мечта точно явью станет, нужно лишь затащить его в постель, не приняв никаких мер предохранения. Перестала же после нашей ссоры таблетки пить, так как думать начала о маленьком ребеночке.
– Я не позволю тебе ехать к нему, – показывает на Артура пальцем, не скрывая своего презрения. Не будь меня рядом, папа бы точно парня разорвал на мелкие клочки, вдоволь насладившись сием занятием. – Твоя мама ждет нас дома, – считает, что я должна подчиниться его приказам, последовать за ним, да только черта-с-два так сделаю. Не дождется.
– Я уже достаточно взрослая, папа, чтобы выбирать, с кем и куда мне ехать домой, – еще теснее прижимаюсь к Артуру, вдыхая его чистый, мужской запах, сводящий с ума. Ощущая себя сучкой во время течки, ведь в трусиках очень горячо и влажно. – Мы с моим женихом, – он аж вздрагивает от такого обращения, – поедем в пентхаус, куда вы с мамой можете приехать завтра. Надо же обговорить предстоящую свадьбу.
Не даю больше никому и слова сказать, хватаю Артура за руку и тяну прочь из палаты. Парень морщится так сильно, словно я ему боль какую-то причинила, вырывает конечность, пару секунд ее трет, после чего делает глубокий вздох, словно бы свыкаясь с неизбежным. Тоже, мой дорогой. У тебя нет дороги назад. Лишь только в мою сторону, со мной рядом быть. Не отпущу парня от себя. Никогда! Поэтому и иду на шальной шаг, едва мы выходим из больницы.
Притягиваю его к себе за шею и награждаю таким страстным поцелуем, что нам аж все свистеть начинают, подбадривая больше огня дать, попозировать на камеру. Теперь-то он точно никуда не денется. Как говорится, влюбится и женится. Возможно, даже мы с ним обвенчаемся, дабы узы были самыми крепкими. Нам что-то кричат, задают какие-то вопросы, но сначала из-за поцелуя я никак не могу на них ответить, а потом уже салон автомобиля, куда меня буквально затолкнул Артур, лишил меня возможности рассказать о наших планах на будущее.
– Да что с тобой происходит? – Парфенов зол, он в бешенстве. Так сильно сжимает руль, что костяшки белеть начинают. Скулы подрагивают, а тело так напрягается, что в любую секунду рубашка на нем порвется к чертовой матери. В таком состоянии он еще сексуальнее выглядит, как модель с обложки модного журнала какого-то зарубежного издания. Дико заводит.
– А что такое? – делаю невинное лицо, провожу пальцем по его щеке и задорно улыбаюсь, наслаждаясь его реакцией. Артур отклоняется от меня как от прокаженной.
Обидно ли мне? Скорее нет, чем да. Смысла дуться на него нет никакого, ведь скоро мы одни в пентхаусе останемся, сможем наверстать упущенное время всеми доступными способами. Пожалуй, начну прямо в лифте его соблазнять, чтобы он сорвался в кабине, чтобы выплеснул всю злость на меня посредством бешеного траха, после которого остаются отметины на теле.
Артур Парфенов
Я вляпался. Именно так можно охарактеризовать все то дерьмо, что вылилось мне на голову за эти несколько дней после возвращения в Париж. Я попал. Причем по-крупному. Со всех сторон меня окружает семейство Князевых, все-таки решивших принять в свой круг. Точнее папаша изменил своим принципам и с распростертыми, мать их, объятьями готов впустить в высшее общество. Готов стать мне тестем, женив в приказном порядке на своей дочери, с которой уже не хочется иметь ничего общего.
Еще бы неделю назад я ликовал от таких неожиданных в жизни сюрпризах. Что сам Андрей Борисович Князев протягивает мне руку, благословляет на брак с Кристиной, закрывает глаза на мое происхождение. Папой бы его ехидно, с издевкой называть бы стал еще больше. Веронику Юрьевну бы всегда наигранно осыпал комплиментами после каждого посещения салона красоты. Да даже бы с Виктором и Игорем нашел общий язык. Но случись все это неделю назад, а не в течение двух дней, ставших для меня настоящим адом. Та, кого я якобы любил чуть больше года, мне не интересна. К той же, любовь к которой вроде бы умерла, готов звезды с неба достать, лишь бы никогда не расставаться. Коварная же судьба-злодейка решила иначе, все окончательно испортив.
Вместо того, чтобы с Виданой нежиться в кровати далеко от Франции, я сижу на кожаном диване пентхауса, тупо глядя в одну точку и сокрушаясь над тем, что ничего, твою мать, изменить не могу. Пока не могу. Способа же соскочить с этой свадьбы не вижу. Меня словно бы приперли к стенке, угрожая немедленным расстрелом. Князев-старший шантаж применил, а его дочурка прилипла ко мне как пиявка. У нее же словно идея-фикс. Соблазнить хочет, чтобы трахнул ее, вернув наши отношения в привычное русло.
Еле-еле вот в лифте от ее поползновений отвертелся. Я, конечно же, не бью женщин, но сегодня вот такое желание во мне взыграло. Хотелось в чувства ее привести звонкой пощечиной. Она ее все-таки заслужила, так как таких делов наворотила, что неизвестно, как из них выпутаться. Перед журналистами же целых два раза показала нас якобы счастливой и влюбленной парочкой будущих молодоженов. Теперь весь мир увидит наше представление на своих экранах гаджетов. Чего уж говорить про Видану.
При мыслях о моей маленькой девочке сердце в груди щемит, душа к ней тянется. Хочется быть рядом с ней, видеть ее улыбку, трогать ее волосы. Просто рядом сидеть, наплевав на весь окружающий мир. Ничего не важно, пока она в моих объятьях. Если она увидела все эти интервью, наш с Кристиной наигранный поцелуй, то точно больше к себе не подпустит. Наверняка решит, что я таким изощренным способом мщу ей за причиненное зло два года назад, что просто ее использовал, чтобы вдоволь повеселиться перед свадьбой с Князевой. Печенкой чувствую, она много что в свою очаровательную головку вбила. Одна мысль страшнее другой. Не зря же куда-то исчезла, никого не предупредив.
