Текст книги "Обречённые не умирают (СИ)"

Автор книги: Юлия Коростелёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Попробуй догони меня, Джули, – паясничает Дарс.

Теперь она скрывается вдали, убегая от меня. Развернувшись, блондинка смотрит на меня. Я махнула рукой, хватит уже играть в дураков.

– Ну так неинтересно, я думала мы побегаем, – сказала Дарс, задыхаясь от пробежки.

Знакомое чувство с моей-то астмой.

– Не, такое не для меня, – призналась я.

– Прогуляемся по городу? – перевела тему Джанет.

– Давай, – ответила я.

Так мы бродили по улицам Канзаса несколько часов. Погода благоволила нам, было солнечно и по-весеннему тепло. У деревьев начали набухать почки, что говорит об успешном конце февраля. Огни города, начавшие загораться с наступлением темноты, ярко светили, переливаясь разными цветами. Красивее других были синие огни. Наш с Аланом любимый цвет. Мы иногда кажемся настолько одинаковыми, как будто нас разделили при рождении.

– Джули. А ты когда хочешь замуж? Детей когда планируешь? – странный вопрос от мисс Хейз напугал меня.

– Эм, в смысле? – сказать, что я растерялась – ничего не сказать.

– Ну ты же девушка. Думала об этом? – Дарс поддерживает Джанет.

– Не думала. Как распорядится судьба, может, я буду 40-летней тёткой Джулией, которая живёт в окружении 7 кошек, – фантазирую я, стараясь обратить разговор в шутку.

– Так, а теперь я не буду намекать. Ты думаешь, что вообще творишь? То ты не ходишь на занятия в школе, потом пьёшь обезболивающее. Похудела, глаза ввалились. Потом тебя тошнит в столовой, сейчас снова ничего не ешь, – я плохо понимаю к чему клонит эта 16-летняя меркантильная особа.

– Иии?– мои уши заболели от такого обилия подозрений в мой адрес.

– Беременна. И чем ты думаешь? Много сейчас таких матерей в 17, ты хочешь стать одной из них?! – теперь продолжает Дарс.

– Вы о чём? Люди, да это бред! Я может дура, но не настолько, – эмоции во мне зашкаливают, переполняя душу.

– По-моему, на чушь не похоже. Делай так, как захочешь. Мне плевать, подруга, – Джанет развернулась и ушла в неизвестном направлении.

Мы где-то в миле от наших домов, учитывая сей факт, я делаю вывод, что Джан пошла на автобусную остановку. Дарсия посмотрела на меня, как на биомусор, и ушла за Джан. Лучше и быть не может!

Я иду домой пешком вдоль проезжей части. Синие огни освещают путь, ноги запутываются, хотя и не пьяна. Можно всё, всем можно всё. Вытирать об меня ноги, называть шлюхой, подозревать в беременности. Джанет и Дарсия прекрасно знают о моей вечно ноющей язве желудка, от которой меня тошнит, и я плохо ем. Они знают про нестерпимые головные боли, про бессонные ночи. Знают, но давят по больным местам, которые страдают и без их помощи. Такие подруги у меня, все лишь катаются на моей шее, надеясь на мою доброту. Но её нет, сердце высыхает...

После длительной дороги, проведённой в глубоких раздумьях, я открыла входную дверь дома ключом. Мама и папа занимались своими делами. Им раньше было плевать на мою жизнь, а теперь тем более.

Сняв одежду, я пошла в ванную комнату. Пока я раздевалась, ванная набралась практически полностью. Окунувшись в тёплую воду, я добавила пену. Фонтан мыслей бьётся из души, мне тяжело думать. Сон зовёт в свои просторы, в его стране нет горя и печали. Нет тех чувств, так глубоко ужасающих моё сердце, как месть и зависть. Я погружаюсь в государство грёз...

***

Я очнулась на дне ванны, находясь полностью в воде. Из-за тотальной нехватки воздуха моё тело настолько сильно посинело, что я видела его необычный цвет сквозь белую пену. Я быстро вынырнула, освободившись от гнёта подводного царства ванны.

Испытав долгое кислородное голодание, я пытаюсь вдохнуть как можно больше воздуха, чтобы наполнить свои лёгкие. Моё всё ещё продолжающееся беспорядочное дыхание, сопровождаемое кашлем и удушьем меня пугает ещё больше, чем то, что я чуть не утонула в собственной квартире в ванной комнате. Я не могу остановить хрипы, наверное, вода попала в дыхательные пути. Почему я не проснулась?! Почему?!

Я вышла из ванной, когда мой кашель уже прекратился. Грёбаная усталость, я чуть не умерла из-за неё. Может, жизнь – дерьмо, но не до такой степени, чтобы так быстро распрощаться с миром. Сегодня меня продолжили ломать, трещина в душе стала больше. Кто-то от трудностей становится сильнее, но это явно не про меня. Я добью себя сама, уснув в ванной к примеру. Моя боль начала жить своей жизнью.

Но я сейчас я оценю обстановку в семёрку из десятки. Оставлю место для дальнейшей жизни, что будет потом – знают только небеса...

Глава 17 «I'm tired...»-"Я устала...".

Суббота.

Любимый день недели, жаль, что бессонная ночка испортила всё настроение. Поднявшись с постели, я прошла по полу босиком. Уже не впервые ощущаю этот холод кафеля, он внедряет в меня жизненные силы.

После вечного кофе и сэндвича с сыром я собрала волосы в тугой пучок. Дома и мама, и папа, но мы мало обращаем внимание друг на друга. Вымыв всю посуду, я убралась в своей комнате. После я взяла любимую книгу «The way I am» и продолжила читать под музыку Эминема.

Проведя несколько часов за чтением, я не заметила, как быстро пролетело время. Вот ещё одно разочарование – время работает на дьявола. Нельзя повторить любимый момент, нельзя продлить секунды счастья. Можно увеличить время трудностей, месяца депрессий, годы разлуки. Время делает всё, чтобы человек морально умер.

Спасибо за гениальное устройство главной величины в жизни людей!

Закончив печальный монолог, я звоню Стефани. Моя последняя подруга.

– Привет, Стеф, я хотела бы встретиться. Ты свободна сегодня? – я сразу перешла к сути звонка, не теряя времени на пустые банальности, которые люди ошибочно называют вежливостью.

Порок людей – все считают, что если спросят: «как дела?», а потом перейдут к своим проблемам, то это считается, что они интересуются собеседником. Вам плевать, это стадный рефлекс. Не врите хотя бы себе.

– Джули, давай ты зайдёшь через часок. Хорошо? – спросила Стеф, явно спеша куда-то.

– Да, тогда жди меня. Люблю тебя, – я отключила телефон.

Дочитав прекрасную книгу, я ощутила бодрость, прилив новых сил, которые мне понадобятся для того, чтобы изобрести ластик для памяти и стереть эту книгу и перечитать её снова. Не в первый раз хочу этот замечательный прибор, он бы значительно облегчил жизнь.

Знаете, а биографии великих людей заставляет задуматься. Задуматься над собой, над своей жизнью. А что сделаешь ты? А какой след оставишь ты? А ты...

Я надела первую попавшуюся одежду, совсем не накрасилась и оставила растрёпанный пучок на голове.

Быстро выйдя из дома, я побежала к дому Стефани, мы ведь договорились встретиться через час, а я не люблю опаздывать. Достигнув пункта назначения, я увидела, что дверь в дом не закрыта. Даже небольшая щель торчит между проёмом и самой дверью. Что бы это могло значить?

Я осторожно открываю дверь и тихо прокрадываюсь в дом. Пройдя по холлу, я не увидела ничего подозрительного. Всё как обычно, только я не могла найти Стеф. По закрытой двери в комнату я поняла, что она там. Я тихонько открыла дверь.

Стоп! Стефани лежит в кровати с каким-то парнем. Они даже не замечают, что я стою перед ними из-за из страстного поцелуя, влюблённые лежат полностью без одежды.

– Стефан, кто-то зашёл, – очень знакомый мужской голос произносит эту фразу и разворачивается лицом ко мне.

СТОП!!! ЭТО АЛАН! ЧТО?! ЧТО?!

– Нет! Нет!!! Я... – из моих глаз сейчас пойдёт кровь, я просто остолбенела, мне нечего сказать.

– Джули, ну ты неправильно поняла. Это мой друг, твой парень – Алан Смит, – Стеф говорит так спокойно, что хочется ударить её головой об стену, ибо мой мир сейчас был разорван пополам.

– Я неправильно поняла?! Ты лежишь с этим ублюдком в кровати полностью раздетая и целуешь его! Что я не так поняла?! – просто ору я, мне ничего не остаётся.

– Да. А что ты думала? – ехидно говорит Стефани, в её взгляде нет ни нотки раскаяния.

– Я не думала, что ты будешь заниматься сексом с моим парнем! Поправка – с бывшем парнем! – каждый кусочек моего тела покрылся злостью, из глаз льются горячие слёзы.

Алан встаёт с кровати и идёт ко мне, его шатает в разные стороны.

– Любимая, ты красивая сегодня, – эта мразь ещё открывает свой рот, говоря такие слова.

От шатена разит перегаром, он пытается меня обнять. Я даю Алану пощёчину, на что он толкает меня в шкаф, я ударяюсь головой об деревянную полку. Из головы струится кровь, я зажимаю рану рукой.

– Ты будешь распускать на меня руки? Да?! – парень настолько пьян, что его язык заплетается.

Я встаю с пола и выхожу из комнаты.

– Ну и вали, ты мне не нужна. Ты ни кому не нужна. Слышишь?! Биомусор! – настолько больно отчётливо слышать эти слова от Алана, что я выхожу из дома и начинаю кричать на всю улицу.

Кричать! Мне ничего не остаётся. Понимаете, Я ПОТЕРЯЛА ВСЁ; ЗА 17 ДНЕЙ Я ПОТЕРЯЛА ВСЕХ: ДРУЗЕЙ, БЛИЗКИХ, РОДИТЕЛЕЙ, ЛЮБИМОГО ЧЕЛОВЕКА, СЕБЯ! Да, не удивляйтесь, я потеряла даже себя, я отдалась Алану, а он в ответ предал, вонзил нож в спину. Теперь в моей душе нет трещин. Она высохла. Разломилась на две части, потом разбилась на мелкие осколки и превратилась в прах.

Дождь. Он прервал мои мысли. Голова мокнет, я распускаю спутанные волосы. Пальто превращается в дождевик, жаль, что оно имеет свойство промокать.

Проходя вдоль улиц, я начинаю тихо напевать песню. Моя самая любимая песня всех времён и народов. Её смысл я поняла в такой роковой день. День предательства. День измены. День лжи. День раскрытия всех карт. День моей моральной смерти. В этот день.

– I can't tell you what it really is,

I can only tell you what it feels like.

And right now it's a steel knife in my wind pipe,

I can't breathe, but I still fight while I can fight,

As long as the wrong feels right.

(Я не могу понять, что же это на самом деле,

Могу лишь сказать, каково чувствовать это,

Сейчас у меня словно стальной нож в горле,

Я не могу дышать, но буду бороться, сколько смогу,

Пока неправда не станет правдой.)

Eminem – Love the way you lie (Мне нравится, когда ты лжёшь).

Всё растворилось без следа. Все чувства, которые я испытывала к Стефани, к Алану. Но честно, я знала, что Стеф рано или поздно предаст, но от шатена я не ожидала, даже подумать не могла. Ведь эти глаза, тот искренний, как мне казалось, взгляд пробирал до дрожи. Я так любила его серые глаза. Я жила им, жила Аланом. Любовь затуманивает разум, ты не чувствуешь, что человек лукавит и недоговаривает. Меня снова использовали. Снова выкинули. Я настолько наивна и глупа, что меня провели так легко и просто.  От этого ещё сложнее, ощущать себя такой дурой, я ведь всегда давала всем советы о том, как жить, что делать. А сейчас мне нужно наставление, жаль, что никого не осталось, чтобы поговорить со мной.

Тут я начинаю вспоминать разговор, мой разговор со Стефани перед концертом. Я услышала мужской голос, который показался мне знакомым, таким же, как у Алана. Пытаясь дословно вспомнить фразу предполагаемого Алана, я иду в сторону любимого парка. Да, я помню. Это был он. Парень в трубке сказал: «Стефан, иди ко мне, что ты там разболталась». Стопроцентное сходство в голосе и даже он назвал при мне её Стефан и по телефону тоже.

– Надевать на себя маску, притворяться, что любишь меня. Зачем? – мысленно я задаю вопрос Алану.

Хотела бы услышать честный ответ, во что бы то ни стало. Но, наверное, он слишком хороший актёр, чтобы стать человеком.

Стеф не понимает, ему она тоже не нужна. Алану не нужен никто, он влюблён в самого себя, как бы странно это не звучало.

Я, шатаясь в разные стороны, иду по дорожкам парка. Люди странно смотрят на меня, ну конечно, девушка, плачущая уже больше часа, не может вызывать какие-то чувства, кроме жалости. А я не хочу быть жалкой, не хочу жить в этой шкуре, которая давно не моя. Тело вечной шлюхи с мозгами курицы – вот в чём теперь живу я.

Горячие слёзы текут по щекам, я срываю ветку с дерева и кидаю её в мирно сидящих на дереве птиц. Они разлетаются, но один воробей падает на землю, я похоже повредила ему крыло. Подняв его, я вижу, что он уже мёртв. Что же я делаю?! Моя злость, ненависть, желание мести, зависть ко всем хорошо живущим – это полностью съело меня. Всё то, что я называла гнусным, мерзким, неприемлемым. Теперь это живёт в руинах души. На месте, где она должна быть, но сегодня умерла вместе с этим воробьём...

Я записываю на листочке, который теперь каждый раз ношу с собой на крайний случай особого вдохновения:

Ты мой космос, ты моя планета.

Одно твоё слово, и я уже раздета.

Ты стоишь больше, чем моя гнилая душа.

Несмотря на то, что другие тебе внушат.

Ты для меня больше, чем звезды на небе.

Для меня ты главное лекарство, ты целебен.

Одно твоё касание лучше, чем все мои слёзы.

Несмотря на положительные прогнозы,

Я совсем для тебя ничего не значу.

Ещё один твой взгляд, и я правда заплачу.

Я ведь всего лишь твоя огромная ошибка

От алкоголя, что ударяет в голову шибко.

Ведь на меня всем просто глубоко плевать.

Тебе же есть с кем этой ночью переспать

С моей подругой, да, обязательно с нею.

Я сейчас просто навсегда заледенею.

В один момент всё можно растоптать и разгромить,

Но очень тяжело обратно возродить

Всё то, что мы испытывали, видя друг друга,

Всю ту последовательность напрочь замкнутого круга,

У нас был отрезок с двумя концами,

Теперь же треугольник, и у него три начала.

Хотя не знаю, сколько у тебя таких.

Наивных дур, для меня совсем чужих.

И ни одна тебе совершенно не нужна,

Точно так же, как не нужна и я...

Я долго ходила по парку, записывая всё новые и новые строки. Закончив работу, я положила листок в карман. Изо рта фонтаном полилась кровь. Давно мы не виделись с нею. Но я не пытаюсь зажать рот, пускаю её на самотёк.

Быстро выбежав из парка, я подхожу к дороге и начинаю наблюдать за оживлённой трассой. Уже вечер, на улице темно, машины едут с сумасшедшей скоростью, включив фары ночного видения. Перехода в этом месте нет, поэтому автомобили оправданно несутся вперёд на всех парах. Я стою на краю тротуара и думаю не о том, как потеряла парня и подруг, весьма не об этом. Я потеряла себя, что намного страшнее, чем все эти вещи, которые я ещё два дня назад называла проблемами. Вспоминать прикосновения этого ублюдка, ощущать в прошлом его тепло и наигранную ласку. Я ведь говорила, что мы просто поднялись на новый уровень взаимной любви, но на самом деле я, как шлюха, просто занималась грязным сексом. Не так я представляла себе свою судьбу, свою любовь, своё тело.

Сломанная жизнь.

Дорога постепенно начала пустеть, мало машин. Кровь изо рта испачкала всё пальто, но я всё забываю, когда моему вниманию представляется совсем новый синий Mercedes-Benz SL550, который едет со бешеной скоростью, около двухсот км/ч.

Я быстро сообразила, что это машина моей смерти. В считанные секунды я побежала через дорогу, по моим мгновенным подсчётам автомобиль должен сбить насмерть. Последнее, что я слышу – это звук удара. Прощай мир...

***

Я очнулась в светлой комнате на белом полу, и вокруг меня ничего не было. Просто помещение, в котором нет стен и дверей, они будто растаяли в воздухе. Похоже я умерла. Что же будет дальше? Теперь всё очень непредсказуемо – это не мой обычный утренний эспрессо, школа, дом, кровать, люди...

Я поднимаюсь с пола, на мне порванное и грязное пальто, такие же сапоги и джинсы. Разве люди так умирают? Где обещанные ангелы и демоны?

– Ты отпущена, – я слышу голос, доносящийся откуда-то, как из параллельной Вселенной.

Ведь там, где я сейчас нахожусь – это не смертная ода. Это между жизнью и смертью. И я знаю свой дальнейший путь...

***

– Давайте быстрее, она умирает, мы можем не успеть, – открыв глаза, я слышу дрожащий голос врача, меня куда-то везут на каталке.

Это та женщина, которая была в прошлый раз, но сейчас её тембр не кажется таким же нежным и ласковым, как чуть больше 10 дней назад.

– Детка, ты очнулась?! Вообще мы диагностировали кому, но ты молодец, – глаза доктора стали выпученными, она смотрит на меня, словно я какой-то первый феномен в медицине, но голос становится прежним, он греет мои уши.

– Карл, отмена операции, она пришла в себя. Да посмотри ты уже на девушку! – практически кричит женщина, указывая на меня пальцем.

– Странно, такое не может быть. Ты говорить можешь? – молодой врач негроидной расы смотрит на меня чёрными глазами, я лишь улыбаюсь в ответ.

– Могу, я же не умерла, – решаюсь сказать я.

– Везём в обычную палату, – женщина обращается к парню.

– Тебе нереально повезло, ты чудом не впала в кому, – врачи говорят практически в один голос.

Через несколько минут я уже лежала в обычной палате, рассматривая белый потолок и нюхая уже привычный запах медикаментов. По ощущениям на теле множество царапин и синяков, всё жутко болит, руки забиты капельницами, я даже не могу ими пошевелить. Сегодня второй мой день рождения, кроме 9 июля, который я возненавидела ещё в детстве из-за родственников, любящих устраивать праздник «для себя»...

Ладно, не будем ворошить прошлое, с сегодняшнего дня у меня началась новая жизнь. Хотя кого я обманываю? Мне придётся ходить в школу, мириться с Джанет, Хилари и Дарсией, видеть каждый день Макса Смита, терпеть Кимберли, Брук Паттерсон, миссис Петерсон. Я буду жить с предавшими меня родителями, периодически встречать на улице Стефани, рассказывать о расставании с Аланом. Вспоминать смерть дяди Адама, неудавшееся изнасилование, кровь изо рта. Убивать время книгами, музыкой и Интернетом...

Нужно много изменить, чтобы я снова захотела жить. Пока неубедительно.

В палату заходит врач.

– Джули, пришли родители. Ты сейчас будешь спать или хочешь их увидеть?

– Спать. Я устала.

– Тогда скажу прийти им завтра.

– Хорошо.

Из глаз льются горячие слёзы, я ведь снова не хочу жить...

Почему я не дорожу жизнью? Потому что я не знаю, что это такое. А то, что я не знаю, я не могу понять. А то, что я не могу понять, я не могу осмыслить. А то, что я не могу осмыслить, я не могу прочувствовать. А то, что я не могу прочувствовать уже мало значит для меня...

Глава 18 «Hope»-"Надежда".

– Пора принимать лекарство, проснись, – слышать сквозь сон голос мамы, спустя такой огромный период молчания, было настолько удивительно, что я не сразу поверила, что это не новое видение.

– Мам, это ты? – спрашиваю я, так как не могу открыть глаза.

– Да, не узнала? Я просидела у твоей койки всю ночь, ты так мило спала от снотворного, – она смотрела на меня с новыми чувствами, я знала, что теперь она поняла всю глупость прошлой ситуации.

– Скоро не смогу спать без снотворного, – я хотела посмеяться, но боль помешала мне сделать это.

– Тут приходил парень, который тебя сбил на машине. Сейчас он находится в полицейском участке, папа всё устроил – его посадят надолго, – мама говорит с некой злостью, она явно ненавидит его.

– Стоп! Он не виноват, – я резко поднимаюсь с койки.

– Ты куда вскочила? Тебе нельзя вставать, – она берёт меня за плечи и укладывает обратно.

– Мам, выпустите его. Он не виноват, – объясняю я.

– В смысле? Он ехал с огромной скоростью и сбил тебя, ты ведь чуть не умерла! – мама смотрит на меня непонимающим взглядом.

– Это было самоубийство! Сама, понимаешь?! – кричу я.

– Этот урод признал свою вину. Так что тебе не получится оправдать его, – она явно врёт, чтобы я успокоилась.

– Нет! Я совершила самоубийство! Неудачное, но самоубийство!

– Не верю. Не хочу верить в этот бред.

– Послушай, там нет перехода.

– Это папа устроил, всё нормально.

– Отпустите парня, иначе я убью себя, опыт уже есть! – я кричу на всю больницу, чтобы меня слышали.

– Дура, да ты знаешь, что за попытку суицида ты будешь лежать в психушке не меньше года. А тем более ни за что, из-за какого-то богатого ублюдка, который нёсся с бешеной скоростью, – она зажимает мне рот рукой.

– Можно увидеть парня? – говорю я спокойно, надеясь на мамину доброту.

– Исключено, не отпустят его, – она вроде бы вошла в моё положение, её тон мгновенно сменился.

– Попроси. Для выяснения обстоятельств аварии, – я стою на своём.

– Одно условие, – мама прерывает свой ультиматум.

– Какое? – приподнявшись вновь, спрашиваю я.

– Ты... Ты не скажешь врачам, что это было самоубийство для того, чтобы оправдать виновного. Ты должна быть честной, не строй из себя благодетельницу. Ты не мать Тереза! – грубо говорит мама, много раз чётко повторяя «ты».

Это отличный психологический приём, но только не здесь, не сегодня и не со мной.

– Хорошо, – я пока не знаю, вру я или нет.

Мне нужно поговорить с ним, я должна это сделать любой ценой...

Спустя несколько часов мучительных процедур, капельниц и лекарств я совсем устала. Но спать мне не давала мысль о бедном парне, которого я просто подставила. Ведь он явно молодой, возможно у него отличная жизнь, родители, девушка... И тут я со своим суицидом всё испортила.

Ко мне зашла в палату любимый врач.

– Джули, к тебе пришли, – она говорит снова весело и ласково.

– Да, я готова, – мой опережающий ответ на ещё незаданный вопрос говорил сам за себя.

В палату заходит парень. О МОЙ БОГ!!! Я не верю своим глазам. Этого реально не может быть, такое совпадение сбивает с толку. Макс! Макс Диас – это он был водителем в «машине моей смерти»?!

– Здравствуй, – Макс нервно садится на стул около койки.

Его глаза бегают из одной стороны в другую, а руки трясутся.

– Привет. Макс, мне нужно выяснить с тобой несколько моментов... – я замолкаю, думая о том, что сказать дальше.

– Я сам сейчас всё расскажу, – он смотрит в мои глаза и молчит.

– Я готова.

– Я всё продумал и уже написал признательные показания. Меня посадят лет на 5, не больше. Иначе тебе придётся лечиться в психушке. Поэтому просто подтвердишь, что я сбил тебя и всё, – парень говорит медленно и чётко, не хочет что-то упустить.

– Нет. Я тоже всё решила. Макс, ты должен жить на свободе. Ты не виноват, что я решила совершить суицид именно с твоей машиной. Я скажу, что это было самоубийство, и тебя отпустят, – я пытаюсь загладить свою вину перед парнем.

– Я виноват. Если бы я не кинул тебя тогда, то тебе не пришлось бы бросаться под машины. Я уехал из Канзаса и теперь живу в Далласе. Не хотел обрекать тебя на отношения, когда мы сможем видеться раз в год, – он продолжает смотреть на меня.

– Я часто бываю в Далласе, а ты, как видишь, бываешь в Канзасе. И бросилась я не из-за тебя, а просто всё навалилось сразу. Ты – не главная причина, – я стараюсь не заплакать, Макс берёт меня за руку.

– А если бы я был рядом, то все эти проблемы не казались тебе такими значительными. Но теперь получилось, как получилось... И я настаиваю, чтобы ты сказала, что это не является суицидом, – сила воли этого парня поражает, он готов сидеть в тюрьме за мой грех.

– Нет. Ни за что, – я отказываюсь, скрещивая руки на груди.

– Тогда так. Давай жребий. На одном листке будет написано "Д"(Джулия), то есть решаешь как быть ты. На другом -"М"(Макс), тогда ты подтверждаешь, что не совершала самоубийство, – парень достаёт из рюкзака ручку и тетрадь.

Вырванный из тетради лист превращается в две бумажки для жребия.

– Я согласна.

– Выбирай, – он перемешал бумажки так, что я не знала, где какая буква.

– Левая, – говорю я, надеясь, что эта бумажка с буквой "Д", всё же я левша, и мне должно повезти.

Хотя бы сегодня, Господи!

– Тут буква "М". Жаль, но придётся слушать меня, – Макс спешит выкинуть бумажки.

– Стой! Покажи! – кричу я.

– Нет, я выкидываю, – парень уже кинул левую бумажку в мусорное ведро.

– Покажи правую. Иначе результаты не принимаются, – говорю я.

– Ладно, – сдаётся голубоглазый брюнет.

– Макс, ты врунишка. Тут буква "М", значит, на левой "Д", – смеюсь я.

– Нет, на обоих "М", – признаётся хитрый Макс.

– Жулик, ты соврал мне. Всё, ты проиграл, победа за мной, – улыбаюсь я.

– Неет, я отказываюсь, – а этот парень ещё тот упёртый баран, но я ещё упрямее.

– Макс, я придумала выход, но это очень опасно, – почесав висок, сообщаю я.

– Какой? – интересуется Макс.

– Я скажу, что это было самоубийство, тебя выпустят, ты лишь заплатишь штраф за превышение скорости. Но тогда я должна сбежать из больницы, возможно будет охота, но ты же поможешь? – рассказываю я, в то время как Макс периодически осматривает мои руки, порезанные осколками лобового стекла его новенькой мажорской машинки.

– Я, конечно, помогу, но ты с дуба рухнула. Всё и сразу захотела? Я за тебя уже решил, мне посидеть в тюрьме – раз плюнуть, я предлагаю всё продумать и приступить к выполнению моего плана, – мне настолько не понравился ответ парня, что я чуть не кинулась в его крепкие, дружеские объятия.

Заботится обо мне. Интересно.

– Давай сделаем передых. А пока расскажи мне о своих мотивах к самоубийству во всех красках, – просит Макс.

– Мотивы? У меня резко изменилась жизнь, только не жалей меня. Раньше всё было обычно: школа, дом, уроки, друзья, гулянки. А потом предали подруги и родители; чуть не изнасиловал мужчина в попутке; парень, которого я любила, не признался во взаимности; пошла кровь изо рта; умер дядя, которого я считала другом детства; обострились разногласия с учителями и родителями; у меня разбилось зеркало во время гадания; ты бросил меня... А ещё я отдалась этому ублюдку Алану, который потом занялся «любовью» с моей лучшей подругой, и таким образом потеряла саму себя, – совершенно холоднокровно рассказываю я, закрыв глаза и вспоминая все моменты этой гнусной жизни в течение последних, теперь уже 18 дней.

– Не буду жалеть, только можно один вопрос? – спросил Макс.

– Да, – удивлённо согласилась я.

– Какая фамилия у парня, который переспал с твоей лучшей подругой? Просто ты сказала, что его зовут Алан, и живёт он в Канзасе, – говорит Макс, продолжая изучать каждую ранку на моих руках своими пальцами.

– Смит. Тебе это о чём-то говорит? – я хмурю брови, не понимая, что происходит.

– Джули, только дыши сейчас глубже, чем обычно... Это, ну как сказать... Мой двоюродный брат.

Мои глаза от шока становятся круглыми и стеклянными. Они братья? Похожи внешне, если отбросить разный цвет глаз, и у Макса более тёмные волосы. Но одинаков ли характер? Покажет время.

– Ты что молчишь? Не пугай меня. Он мой двоюродный брат, которого я знаю уже 17 лет. Знаешь, я ведь и спросил у тебя фамилию не зря, ведь Аланов то много, но только мой брат мог так «красиво» бросить девушку, – тихо сказал Макс для того, чтобы никто не услышал нас.

– Если ты всё знаешь о нём, то расскажи об его отношениях, – прошу я.

– Ты ещё не поняла? Ему девушки нужны в качестве инкубаторов для секса и для повышения своей и так никем не превзойдённой репутации, – разъясняет голубоглазый брюнет.

– Я так и думала, но в глубине души всё же надеялась на его благоразумие. А с виду Алан казался таким хорошим: красивый отличник из бедной семьи, который ухаживал за мной, дарил подарки, делал комплементы, – я вспоминаю счастливые моменты с парнем.

– Ну он действительно умный и из небогатой семьи. А ухаживать и делать комплементы – это проще простого, когда хочется заполучить тело симпатичной девочки. Подарки? Ты не задавалась вопросом, откуда они берутся?

– Задавалась.

– Он продаёт наркотики. Ну знаешь, ЛСД и экстази? Вот в таком ключе. На отравлении нормальных людей Алан зарабатывает на коробку конфет и букет красных роз для таких, как ты. Меркантильная? – в его голосе прослеживается ярость, Макс зол на брата, но пытается сдержать себя.

– Нет, я говорила, что мне плевать на деньги человека. Какой ужас, Макс, я принимала подарки от наркодилера, который убивал людей своими веществами! – не сдерживая эмоций, я начинаю плакать.

Сентиментальность в последнее время на пределе, я рыдаю слишком часто.

– Да, Джули. Но он там не главарь банды естественно, так что денег ему достаётся не так уж и много, – поясняет Макс, вытирая с моих щёк солёные слёзы.

– А откуда такие шмотки? И новый телефон? – спрашиваю я, убирая руки парня со своего лица.

– Одежду отдаю я, свою старую. У нас просто 3 года разница, поэтому он как бы донашивает за мною. Телефон – мой подарок на прошлое день рождение, – теперь мне всё понятно, Макс говорит чистую правду, явно не лукавит.

Стоп, если у них 3 года разница, то ему 20 лет, следовательно, остался год до совершеннолетия.

– М, молодец, помогаешь брату, – хвалю я.

– На какой день знакомства ты ему отдалась? – каверзный и нежелательный вопрос от Макса прям и ясен мне.

– Подожди, сейчас... На 9 день, – говорю я, размышляя о моём необдуманном поступке.

– О, много. Обычно максимум два дня, а тут он долго уламывал. Явно очень ему захотелось именно тебя, понравилась, – усмехнулся парень, и я заметила такую же немного кривоватую улыбку, когда левый уголок рта выше правого.

Теперь их стопроцентное сходство во внешнем облике даже пугает меня. Феноменальная внешность притягивает, но нельзя верить парню при первой же встрече. Опыт уже есть в таком грехе, ничем хорошим не кончилось.

– А вы похожи, – не фильтруя мысли, говорю я.

– Да, так все говорят. Ну братья же, хоть и двоюродные, но братья. Это норма, – утвердил Макс.

– Хорошо, – ответила я.

– Может ты отдохнёшь? Пора бы прервать разговор и приступить к обеду и сну, – командует Макс Диас.

– Ты придёшь ещё? – спрашиваю я жалобным голосом, удерживая его массивную руку.

– Да. Завтра, обещаю, – он прощается со мной и уходит из палаты.

Макс такой красивый. Жаль, я ни капельки не верю в его слова.

Рассматривая каждую трещинку на потолке старой больничной палаты, я продолжаю думать о брюнете. Я чувствую что-то, зря я говорила, что жизнь бьёт меня, нет, она лишь... Лишь научила меня чувствовать. Я вспоминаю себя три недели назад, мне было абсолютно всё равно. На всё и на всех плевать, а теперь я умею ненавидеть, любить, умирать, возрождаться, болеть...

Я поднялась с уровня мещанина до диссидента и начинаю революцию против всей несправедливости в этой чёртовой Вселенной. Бросить вызов установленным мировым порядкам? Дерзко, глупо, я пожалею. Но сделаю это. Ведь сейчас для меня жить прошлым – как держать пистолет у виска. Никогда не знаешь в какой момент палец дрогнет, и ты умрёшь. Но умереть можно красиво, оставив след после себя. И можно сдохнуть ни сделав ничего, как животное. У людей умирает лишь бренное тело, а душа живёт столько, сколько человека помнят. А великих людей помнят вечно, они бессмертны. Глупость моего самоубийства я поняла сейчас. Я хочу жить, чувствовать всё это и тогда открою дорогу в вечность...

– Ты как? – врач зашёл осмотреть мои раны.

– Нормально. Мы поговорили с парнем, который чуть не убил меня, по вашим с мамой словам, – отвечаю я, презренно глядя на женщину.

– Ты не должна говорить, что это самоубийство. Ты даже представить себе не можешь, что такое принудительное лечение в клинике. Тебя ежедневно будут пичкать таблетками и медленно превращать в бесчувственный овощ, и через год регулярного приёма этих препаратов ты уже не сможешь быть нормальной и полноценной. Ты хочешь сломать себе жизнь? И не считай, пожалуйста, прецедентом твой прошлый побег, в этот раз не выйдет. Тебя будут искать на уровне всего штата, как психбольную, и в итоге найдут и посадят обратно в этот обезьянник, – в своём монологе она делала акцент на слове «ты».