Текст книги "Обречённые не умирают (СИ)"

Автор книги: Юлия Коростелёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Сейчас, подожди, – я осмотрела рану парня и перевязала её белоснежным бинтом.

– Этот урод успел уйти, пользуясь нашим замешательством, – Макс приподнялся и сел, широко расставив ноги.

– Может сдать его? – я посмотрела на парня, предлагая заведомо плохой ход развития событий.

– Ага, а он сдаст нас. 1:1, понимаешь? – Макс с усмешкой посмотрел на входную дверь.

Мы вышли из дома и сели в машину.

Дорогой до отеля, парень молчал, периодически схватывая меня за руку от боли. За рулём я чувствовала себя уверенно, мне не требовалась помощь Макса.

Глубокая ночь подталкивает людей к безумным вещам, и мы с брюнетом не были исключением. Я купила несколько бутылочек коньяка и пронесла в наш номер. Макс залпом выпивал по полбутылки, говоря, что это хорошее обезболивающее. Я тоже выпивала по полбутылки за раз, говоря, что это хороший антидепрессант. Это была наглая и смелая ложь, так как единственное, что нас успокаивало – это видеть друг друга живыми, что в последнее время не казалось бредом. Это казалось подарком Господа Бога.

Глава 26 «Return?»-"Вернуться?".

– Джули, выходи из душа, ты уже полтора часа там сидишь! – сладкоголосый Макс кричал через дверь в ванную комнату.

Я лежала в мыльной пене, пытаясь смыть грязь со своей души, с каждым днём мне становилось хуже. То ли меня съедала совесть, то ли проблемы, обрушившиеся на меня взрывной волной, сжирали мою плоть – я точно не могу ответить.

– Ты что творишь?! Лежи на кровати, идиот! – проорала я, выйдя из ванной в одной клетчатой рубашке парня и вытирая мокрые волосы его полотенцем.

Макс готовил мне завтрак, наверняка ощущая нестерпимую боль и сильное похмелье. Он посмотрел на меня, после чего начал смеяться, отходя от стола.

– Со мной всё хорошо, но я рад, что ты так ревностно беспокоишься, – парень подошёл ко мне и убрал с моего лица пряди, выбившиеся из основной массы волос.

– Давай я помогу тебе в душе, – я нервно заглянула буквально на долю секунды в его прекрасные глаза.

Фу, дура, зачем я это сказала? Хотя мне надоело вечно отказывать самой себе, я люблю Макса и буду делать с ним то, что мне вздумается. И да, я жуткая собственница.

– Конечно, я только «за», – Макс игриво зашёл в ванную и быстро разделся.

Я промывала его ещё совсем свежие раны, наблюдая за тем, как он морщится от боли.

– Я люблю тебя, – прошептала я, чтобы ободрить брюнета, изнемогающего от этого мучения.

– Я знаю, – необычно громко ответил парень, хотя он всегда говорил тихо, как и Алан.

– А твой братец каким образом узнал, что мы здесь? – подняв одну бровь спросила я, вытирая крепкое смуглое тело Макса.

– Сам не знаю. Ты подозреваешь меня? Я ничего не сливал, – голубоглазый брюнет презрительно посмотрел на меня, будто говоря, что я полная дура.

– Нет, всё хорошо, – поспешно ответила я, обрабатывая перекисью водорода порезы парня, в особенности вчерашнюю рану, которая уже не казалась такой устрашающей и глубокой.

– Тебе всё время так сильно достаётся, а мне – никогда, – быстро протараторила я, убираясь в ванной.

– Тебе эмоционально больше достаётся, – Макс нежно улыбнулся, его левый уголок рта снова был выше правого.

– Как скажешь, – подмигнула я.

– У меня есть сюрприз для тебя. Не факт, что ты обрадуешься, ты вообще убьёшь меня после, но я всё-таки сделаю это, – он продолжал загадочно улыбаться, я старалась изобразить нормальную реакцию, но это совершенно не получалось.

– Сейчас ты идёшь гулять по пляжу, в полном одиночестве. А это тебе понадобится, там мой сюрприз, – Макс взял с тумбочки телефон, который купил для меня перед побегом, а потом отдал его.

– Как я поняла, задавать лишние вопросы бесполезно? – я крепко сжала в руке мобильник, после надела новую юбку и бежевый топ.

– Ты идеально всё поняла, – Макс галантно открыл дверь и указал на выход.

Мои влажные волосы спутались под воздействием морского бриза чудесного Майами, я шла по скверам города, улыбаясь незнакомцам, идущим навстречу мне. Сильная мигрень не мешала моему хорошему настроению, я приближалась к Майами-Бич. На пляже было безлюдно, порывы ветра увеличивались, скоро должен был начаться ураган. Я ходила босиком по ещё тёплому песку, в нескольких сантиметрах от океана. Небо почернело, его перемены напоминали мне души людей. Мы рождаемся с чистым, ангельским характером, но мир ожесточает всю младенческую невинность у взрослых людей. Меня нельзя было назвать исключением, Макса тоже. Жизнь – это далеко не зебра, как все думают, в ней есть три цвета: белый, красный и чёрный. Красный – это твоя физическая плоть, подчиняющаяся выше стоящим инстанциям, белый – это твоя душа при рождении, чёрный – это то, что от неё осталось после всех испытаний. Далеко от просто белой – хорошей и чёрной – плохой полосы в жизни. Истина ближе, чем мы думаем, нужно лишь захотеть её познать.

Я всегда пишу стихи после сильных философских размышлений и этот раз прекрасно входил в жёсткие рамки этого правила:

– Я никогда не понимала,

Как много в этой жизни потеряла.

Я прогоняла тех, кем больше дорожила,

Все Божьи испытания заслужила.

Жестокосердие моё могилу роет,

Оно мне в жизнь дорогу не откроет.

Искала новых людей и ощущений.

Не стоило всё это тех мучений!

Испытанных на шкуре унижений,

Введённых в мою душу заблуждений,

Ошибочных моих прикосновений,

Неправильно решённых поручений,

Терзающий всяк разум убеждений,

Потраченных впустую назначений.

Я виновата пред тобой и пред собой,

Сломалась быстро, не вступая в бой.

Нарушила всем душевный покой.

В моих грехах, здесь некого винить.

Я не смогла дорогу в жизнь себе пробить.

Но ты, ты сможешь всё мне объяснить,

С тобой я снова захотела жить,

Моя океан, мой снег, мой дождь

Жизненный путь со мною пройдёшь...

Морские волны становились всё выше и выше, мои ноги уже по колено были в воде, хотя я не меняла траекторию движения и на том же месте несколько минут назад проходила рядом с океаном. Я знала, что сейчас самое подходящее время для сюрприза Макса, поэтому достала из кармана юбки, которую надела утром вместе с новым бежевым топом, мобильник. Так как это была старая Nokia, то в меню, кроме сообщений, расписания с звонков и списка контактов, не было ничего стоящего и интересного. Я выбрала список контактов. Горячие слёзы в ту же секунду потекли из моих глаз. Был лишь один номер. Это мамин номер. Я тут же нажала на кнопку вызова.

– Алло, это я.

– Джу... Джули? – мама никогда не заикалась, но сейчас всё было особенным, потому даже простой телефонный разговор казался божественным откровением.

– Да, прости меня, я не должна была так уезжать.

– Я знаю. Ты сбежала с тем парнем, он ведь сразу мне понравился, напомнил твоего отца.

– Мне тоже, – перебила я.

– Я бы хотела увидеть тебя, но понимаю, что нельзя мешать твоему счастью. Я люблю тебя! – мама плакала в трубку навзрыд, я тоже не смогла сдержаться и заплакала.

– Мам, почему я в розыске? Я думала, что это ты и папа меня ищете?

– Тебя ищет психиатрическая больница, ты же сбежала, а годовое лечение транквилизаторами и нейролептиками закончилось не в назначенный срок, а точнее, не успев начаться.

– Я здорова.

– Мы это знаем, они раздули шумиху на несколько десятков штатов, как будто ты преступник какой-то, – мама говорила с непривычной горечью в голосе, которая передавалась даже через телефон, за тысячи километров от родного Канзаса.

– Передай папе, что со мной всё хорошо, и я безумно его люблю, – мне не хотелось завершать разговор, но это всё равно пришлось бы рано или поздно сделать.

– Подожди, Джули, расскажи что-нибудь, – пулей сказала мама, чтобы я не успела отключиться.

– Я и Макс сначала уехали в Даллас, жили несколько дней у него дома. После мы были в Детройте, сейчас живём в гостинице, штат Флорида, город Майами. У нас всё хорошо, а школу я решила закончить в следующем году, Макс обещал устроить меня в институт, где он учится на переводчика, в Далласе, куда мы планируем когда-нибудь вернуться, – я нервничала, как сумасшедшая, когда рассказывала о своей жизни маме.

Она не должна волноваться, а реалии нашей с Максом жизни довели бы её до инфаркта.

– А как ты, как папа? – нервно спросила я, заранее зная, что ужасно.

– Ничего, все спрашивали про тебя, но мне нечего было ответить. Миссис Паттерсон сказала, что тебя исключили за прогулы. Твои подруги и друзья звонили мне, но я каждый раз сбрасывала, – слова мамы насквозь пропитаны болью, которую я ей причинила, меня бы хорошо разрезать на куски или мучить в концлагере за всё это.

– Я хочу приехать...

– Нет, тебя найдут. Обратной дороги нет, Джулия, я бы посоветовала тебе не нагружать себя сомнениями, жалостью и чувством вины. Живи, будь счастлива, я горжусь тобой, – мама бросила трубку, она явно была не в состоянии о чём-то ещё говорить. Я вспомнила одну песню, которая очень подходила под мою непростую ситуацию, поэтому начала тихо напевать её...

– Mom...

I know, I let you down,

And though you say the days are happy,

Why is the power off and I'm fucked up?

(Мама...

Я знаю, что подвёл тебя,

И хотя ты говоришь, что сейчас прекрасные времена,

Почему не горит свет, и мне плохо?)

Eminem – Headlights (Фары).

Я не смогу вернуться, даже при огромном желании. Теперь я знаю, что будет дальше. А дальше будет жизнь, лишённая всех душераздирающих воспоминаний...

***

– Макс, спасибо, – сказала я, открыв дверь в номер.

Он смотрел телевизор, похоже снова канал новостей.

– Что нового? – произнесла я, пытаясь его отвлечь.

– Ничего. Просто смотрел интересную передачу, – взволновался Макс, выключая телевизор.

– Как разговор с родителями? Алан забыл телефон в подвале вчера, у него в контактах был почему-то телефон твоей мамы. Я поставил блокировку, поэтому она не узнает, откуда позвонили. Это на тот случай, если они с твоим папой захотят нас найти, – тут же продолжил Макс.

– Меня ищут вовсе не родители, а психиатрическая больница, – перебила я.

– Тогда хуже...

– Лучше бы нас нашли мои родители, – прошептала я, чтобы парень не услышал.

– Что? – переспросил брюнет, непонятно посмотрев на меня.

– Ничего... Нам нужно сходить сегодня в одно место. Пожалуйста, – попросила я.

– Конечно, куда захочешь, – весело произнёс Макс.

– Ты неправильно меня понял, вряд ли тебе понравится это место, – я посмотрела в его измученные красные глаза, он еле дышал рядом со мной.

– Пойдём туда, куда ты захочешь, даже если меня там зверски убьют, – улыбнулся Макс, рассматривая мои руки.

Он обнял меня, крепко прижимая к себе, я уткнулась носом в его шею, от которой по-прежнему пахло тем чудесным парфюмом.

– Я очень устал, прости меня, я пока полежу, – Макс огорчённо взглянул на меня.

Брюнету с каждым днём становилось всё хуже, я приписывала его состояние к побоям и ранам, но похоже причина крылась в другом. Думаю, что он просто эмоционально истощён, как и я. Скажу снова, единственное решение всех проблем человечества – это стиральная резинка для памяти. Легко, просто и невозможно одновременно.

– Макс, может ты хочешь поесть? – я не знала, что сказать, поэтому вырвалось это.

– Нет, я хочу поспать, Джули, – парень кинул на меня измотанный взгляд и отвернулся.

– Тогда я организую тишину, – подмигнула я.

Макс мило сопел, пока я собиралась в «моё место». Переодевшись, я тихо вышла из номера и закрыла дверь. Теперь нужно было разобраться, куда мне идти. Я шла, всё время спрашивая у прохожих дорогу, ссылаясь на то, что я не местная. Местные жители любезно помогали мне, поэтому вскоре я окончательно узнала путь. Проходя мимо знаменитого Либерти сквер, я вспомнила строчки из песни:

– We're all we got in this world

When it spins, when it swirls,

When it whirls, when it twirls.

(В этом безумном мире,

В этом нескончаемом круговороте жизни,

Только мы есть друг у друга, и больше у нас никого нет.)

Eminem – Mockingbird (Пересмешник).

Проехав чуть больше 20 минут на новом автобусе, я вышла на остановке, рассматривая весь ландшафт вокруг, пытаясь увидеть какие-нибудь зацепки, чтобы найти моё задуманное место. Многие подумают, зачем? Зачем Джулия Мур туда идёт? Это разве её профиль, её стихия? Нет, но так чувствует моя душа, я привыкла слушать всё, что она скажет, и когда я не обращаю на неё внимание, то потом сильно жалею об этом. Твоё предчувствие – твой главный помощник.

Ярко-голубые купола Свято-Владимирской церкви указывали мне путь, я шла им навстречу. Пальмы и цветы, украшающие весь белый фасад храма, добавляли сложной обстановке спокойствия и размеренности. Я надела платок и зашла внутрь. Не зная тексты священнодействий, я усердно молилась своими словами перед распятием, в надежде, что Бог положит мои недостойные прошения в папку «Выполнить». Я не молилась о себе, ни в коем случае, мне лишь хотелось, чтобы мама и папа спокойно жили, с Максом всё было хорошо, а все мои «друзья, родственники» были счастливы и здоровы. Желать хорошей жизни врагам – лучшее, что может сделать человек. А я хотела сделать лучшее, хотя бы один раз.

Единственное, что делают все люди в церкви, но чего не сделала я – это молитва о прощении грехов. Я знала, что Бог простит меня, как и всех, кто искренне просит, но я думала, что недостойна этого. Просто недостойна.

Я поставила свечи, которые таяли ещё в моих руках от их тепла. Пламя то разгоралось, то потухало, что заставляло меня следить за ними. Ведь мы, люди, тоже свечи. Во всех смыслах.

Я вышла из церкви, когда уже начало темнеть, пробыв там несколько часов, но это время пролетело для меня с бешеной скоростью, как падающие звёзды. Я пыталась быстрее попасть к Максу, узнать о его самочувствии. Нас разделяли несколько миль и отсутствие такси в ближайших 50 метрах. Я шла пешком, стараясь не наткнуться на компанию каких-нибудь пьяных уродов, которые ошиваются в парках по вечерам. В мою голову приходили мысли о том, как Макс обещал, что скоро мы будем снимать дом на окраине, чтобы ежедневно ходить на Майами-Бич. Нужны лишь только деньги.

Из машин, которые проезжали мимо меня по новой трассе, играла громкая клубная музыка, люди пили и веселились прямо за рулём, что я замечаю не в первый раз, следовательно, такие традиции в одном из самых богатых городов США, да и всего мира. На каждом шагу, вдоль улиц яркие витрины привлекают внимание своими товарами, а клубы, казино и рестораны – своей музыкой и большими очередями из хорошо одетых и явно небедствующих людей. Ночная жизнь Майами – отдельный микроорганизм, существующий яркими и короткими моментами, которые прерываются работой и утренней головной болью от сильного похмелья.

Без особенных приключений я добралась до нашего отеля, купила продукты в соседнем магазине и зашла в номер. Макс готовил ужин, состоящий из салата и риса, но для меня это казалось уже чем-то необыкновенным.

– Привет, Джулия, – прокричал брюнет, увидев меня на пороге.

– Привет, я вернулась, – подбежав к нему, сказала я.

– Всё уже готово, мой руки и садись за стол, – Макс произнёс в точности мамину фразу, она всегда так говорила после приготовления ужина.

Я помыла руки, умылась и снова вышла в коридор, совмещённый с кухонной зоной. Мы сели за стол, я тут же набросилась на еду, поэтому Макс странно на меня смотрел.

– Ну на сухую есть неинтересно, – он достал вино, которое мы пили с Аланом в далёком прошлом.

Точнее это было 11 дней назад, но такое большое количество событий произошло, поэтому кажется, что прошла целая маленькая вечность. Beringer Cabernet Sauvignon образца 1995 года – всё сходится. Макс налил мне половину стакана и себе – целый. У нас не было бокалов, поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть.

– Жизнь – это сорт вина. Бывает белое, красное, розовое. Но белое слишком скучное и бледное, розовое слишком сладкое, а красное в самый раз. Так и с жизнью, – Макс любил придумывать цитаты спонтанно, используя подручные материалы. Мне тоже нравилась эта поистине классная особенность.

Глава 27 «Fake»-"Фальшивка".

– Доброе утро, солнышко, – нет, нет, это я здороваюсь не Максом, а действительно с солнцем.

Ярко-огненный шар светит прямо в окно напротив нашей кровати. Я поднялась с постели и вышла на балкон в одной футболке парня с Куртом Кобейном. Сказать, что сейчас обед – ничего не сказать. Я всегда била рекорды по количеству часов, проведённых в стране Морфея, а Макс, хоть и новичок в этом «искусстве», но делает большие успехи. Ученик уже превзошёл мастера, я проснулась раньше него.

– Соня, не спи, – я стянула с парня одеяло, он обиженно надул губы и перевернулся на бок.

– Вставай, просыпайся! – крикнула я, но брюнет не обращал на меня внимание.

– Хорошо, любимый, будет по-плохому, – я схватила графин с тумбочки и выплеснула ему прямо на голову, чтобы «жизнь малиной не казалась».

М, я начинаю брать пример со Стефани, она любила так делать.

Он в тот же момент подскочил и сел на край кровати.

– Сегодня ты у меня получишь! – Макс схватил меня за руку и притянул к себе с сумасшедшей силой.

– И что ты сделаешь? – я злорадствующе улыбнулась.

– Подожди, – брюнет взял с тумбочки свой телефон и ответил на входящий звонок.

Я надеялась на страстный поцелуй в честь наказания, чёртов телефон!

– Привет, Ник, я тут в Майами с девушкой, – начал Макс.

– Нет, она хорошая. Джулия, Джулия Мур, – голубоглазый брюнет неожиданно отдал мне телефон.

– Ну здравствуй, узнала, крошка? – я слышу голос моего Ника Дэвиса, с которым мы не так давно попрощались.

Подождите, Николас – друг Макса?! Мир тесен, однако!

– Ну ответь мне, я жду, – сказал парень по телефону.

Его смех поднял моё настроение до уровня «самый лучший день», хоть с точки зрения языка это выражение неприемлемо, так как день и так лучший – значит, он уже самый-самый, но именно этим лингвистическим недоразумением можно описать моё состояние сейчас.

– Я задумалась просто, как ты там? – спустя несколько минут ступора ответила я.

– Einfach wunderbar(Просто замечательно)! – по-немецки ответил Ник.

– Приезжайте ко мне, я всё расскажу, мои любимые! – усмехнулся парень.

– М, куда ехать?

– Онтарио, в Канаде.

– То что Онтарио в Канаде я ещё не забыла.

– Ну как вы приедете, далеко всё же?

– Позвоним, Ник.

– Хорошо, жду вас, голубки! – он снова засмеялся в трубку.

– Ммм, шутка не удалась.

– Но всё же буду ждать.

– Я тоже.

– Пока, меня мама зовёт, – мне так не хотелось прощаться с Ником, что даже после его отключения я держала телефон рядом с ухом.

– Ну вот и всё, мы скоро едем в Онтарио, – подытожила я Максу.

– Конечно, – улыбнулся высокий брюнет.

– Как у нас много общих знакомых! – удивилась я.

– Двое: Алан и Николас, не так уж и много, – подмигнул Макс.

– Кому как, – ответила я.

Стук в входную дверь помешал моим утренним сборам, я подошла к двери и открыла её.

– Максимилиан Питер Эдвард Диас здесь находится? – спросил молодой полицейский, он явно на работе меньше года.

Папа таких называл сосунками, они ничего не понимают.

– Нет, Вы вообще о ком? – я пыталась изобразить на лице удивление и, к счастью, у меня отлично получилось.

Мне ещё в детстве говорили, что я неплохая актриса.

– М, ну дайте зайти, я на слово не верю, – полицейский прошёл в номер и в первую очередь пошёл в ванную комнату, потому что там полным напором текла вода, которую я забыла выключить.

Я подбежала к балкону, где пил чай Макс.

– Облава, – прошептала я, показывая на землю.

Он, ни сказав ни слова, прыгнул с балкона в одних пляжных шортах.

– Ну что? – обратилась я к полицейскому, который осмотрел весь дом.

– Хорошо, Ваши документы покажите, – молодой парень странно на меня смотрел, потом подошёл вплотную и взял за руку.

– Забей на всё это, – его голос был настолько слащавым, что меня начало тошнить.

– У меня есть парень, – настойчивым тоном сказала я.

– И что?! – усмехнулся он, прикасаясь губами к моей шее.

– И то! – я ударила его ногой чуть ниже живота.

– Сучка! – воскликнул парень и, корчась от боли, пытался меня ударить, но я остановила его руку в последний момент.

– Проваливай, я могу и сильнее врезать! – уверенно сказала я, будто в действительности умею драться.

– Дура, твоего Диаса всё равно найдут и упекут в тюрягу!

– Главное, чтобы тебя за изнасилование 17-летней девчонки не упрятали, – усмехнулась я, показывая своим видом, что не боюсь его ни капельки.

– Я ещё найду тебя и вырву остатки мозга! – крикнул напоследок полицейский и ушёл из номера.

Я вздохнула поглубже и села на стул. Сердце бешено колотится, невыносимо болит в левом боку. Я будто охотилась за горным козлом. Теперь за Максом тоже идёт охота, но я не знаю почему. Определённо где-то мы прокололись, возможно занялись трупом того парня в Детройте.

– Можно? – брюнет зашёл в коридор.

– Максимилиан Питер Эдвард Диас, Вас разыскивает полиция, но я, как Ваша покорная слуга, смогла прикрыть Вашу задницу, – я пыталась развеять обстановку, поэтому начала шутить.

– Не... Слышишь? Никогда не называй меня полным именем, а тем более со вторыми именами, – Макс зажал меня так сильно, что я практически не могла дышать.

– Хорошо, – прохрипела я.

– Ой, я не думал, что тебе больно, – брюнет отпустил меня и поцеловал в щёку.

– Ты вообще не думаешь, Максимилиан Питер Эдвард, – я засмеялась в полный голос.

– У тебя какое полное имя? – спросил Макс.

– Джулия Мур. Мои родители не давали мне вторых имён, бесполезное занятие.

– Разве так можно?

– Это Америка, здесь можно всё, – я снова вздохнула.

– Джулия, я хочу Вас пригласить на ужин куда-нибудь сегодня вечером, – Макс положил руки мне на талию в ожидании моего ответа.

– Оставь первые четыре слова, всё остальное – лишняя мишура, – я игриво провела рукой по его спине.

– Прекрати! Хотя нет, мне это нравится, – противоречиво ответил Макс.

– Конечно, я давно хотела погулять с тобой по ночному Майами, – я всё же ответила на его вопрос и после этого сама поцеловала парня, ощутив что-то необъяснимое, будто я не просто влюблена в него, а уже слилась своей плотью с его.

– Этот пункт плана мы тоже выполним, – ответил Макс через некоторое время.

После уборки в нашем номере, мы спустились в кафе на первом этаже гостиницы. Во время обеда Макс рассказывал истории о своей сестре Виктории. Она хорошо училась в школе, у неё было много друзей, их в целом с Максом можно было назвать идеальными братом и сестрой, которые доверительно общались друг с другом. Девочка просто запуталась и не смогла бороться со своими чувствами. Я думаю, что это тяжело, тяжело любить своего брата, видеть его каждый день, ощущать его дружеские объятия и не получать ничего взамен. Кто-то осудит Викторию, это даже сделает большинство, но прежде, чем судить... Прежде, чем судить, вы побудьте в шкуре этого человека, и всё сразу станет ясно. Я ни черта не понимаю в этом бешеном круговороте, в этом сумасшедшем фонтане, даже гейзере, я не понимаю! Но не обязательно что-то понимать, нужно это что-то чувствовать...

Я рассказывала в свою очередь истории из своего детства. Как мы играли с дядей Адамом, как я жила у бабушки, как папа на день рождения подарил мне мои любимые водяные лилии, которые он сам сорвал специально для меня. Мы узнавали всё больше и больше друг о друге, что раскрывало нас с новых удивительных сторон. Я понимала, как трудно жить Максу с таким камнем на душе, ведь он считает себя причастным к смерти сестрёнки, а он осознавал реалии моего положения, которое тоже нельзя было назвать счастливым.

Каждый из нас двоих, хоть и имел свои проблемы, но хотел забрать боль второго, оставляя в воспоминаниях лишь приятные моменты.

– Что мне надеть? – сказала я, рассматривая обои в нашем номере.

– Какая разница? Ты думаешь мне действительно важна твоя одежда, причёска или твой макияж?! – Макс обиженно взглянул на моё лицо, он в любом вопросе, в любом слове или звуке искал мораль.

Искал её там, где этого не нужно было. Искал в моей голове, в моих мыслях. Просто искал...

– Знаешь, это не снимает с меня ответственности за наряд, причёску и макияж, – сказала я, попутно надевая белое воздушное платье и обувая балетки такого же цвета.

– Ты права, – парень склонил голову, будто в знак извинения.

Я накрасила глаза тушью и губы бесцветной помадой перед большим зеркалом в ванной. Выйдя из ванной, я увидела огромный букет коралловых роз, лежащий на кровати, при этом самого виновника моего удивления не было на месте. Я поставила прекрасные цветы в вазу и увидела под ними была записку, написанную его ровным и аккуратным почерком:

– Найди меня. Твой Максимилиан Питер Эдвард Диас.

Я ненавижу играть, а тем более так загадочно и неожиданно. Поэтому в мой план не входили его поиски, я решила просто сидеть в номере и ждать, пока он сам не объявится. Но на балконе к верёвке для сушки белья прищепкой была прикреплена ещё одна бумажка:

– Я знал, что ты не станешь меня искать без подсказок. Выйди из номера.

М, стало интересно. Я поддалась искушению и выполнила указание, написанное во второй синей бумажке. К ручке двери была приклеена новая записка:

– В машине.

А у меня начинает разыгрываться спортивный интерес. Я подошла к его синему автомобилю и на руле лежала новая инструкция:

– Пляж. Последняя.

Я побежала к пляжу со светлым чувством, какая же я дура. Но Макс, он подкупает своей искренностью, голубыми глазами, красивым телом, высоким ростом, чудесной улыбкой. Чёрт, если я бы была хоть чуточку независимее от этого парня, я не стала бы потакать его сиюминутным желаниям.

Я приблизилась к берегу, проходя через кучки шезлонгов – люди ещё купались на пляже. Из огромного корабля, похожего на яхту, мне махнул рукой парень. Я, хоть и имела ужасное зрение, но не была настолько слепа, чтобы не увидеть Макса на палубе. Я поднялась к нему по канатной дорожке, которую оставили специально для меня.

– Ну что, не пожалела, что начала меня искать? – парень стоял в чёрном костюме, с коробкой конфет в руках.

– Мы разве можем позволить себе так шиковать? – прошептала я, чтобы никто из моряков на палубе не услышал.

– Наркотики, – ещё тише сказал Макс.

Я досадно посмотрела на всё это. На красивую яхту, на его потрясающий костюм, на богато накрытый стол недалеко от нас. Это всё фальшивое, купленное на деньги с чьих-то сломанных жизней.

– Я так не могу, – я отвернулась от Макса и сконцентрировала свой взгляд на розовом безоблачном закате.

– Макс, лучше мы бы посидели на пляже или просто прогулялись по Майами, – добавила я, всматриваясь в увядающее солнце.

Именно увядающее, так я позиционирую заход солнца за линию горизонта.

– Джули, ребята в клубе если не купят экстази у меня, то сделают это у кого-то другого. Я же никого насильно не заставлял. Они сами хотят принимать наркотики, я лишь являюсь посредником в отличие от Алана, который подсаживал ребят против их желания, – Макс провёл по моим рукам, подойдя сзади.

– Зачем всё это? Эти грязные деньги, эти чёртовы грязные деньги! Я не хочу иметь ничего общего с продажами наркотиков! – я понимала, что Макс прав, но что-то взыграло во мне настолько сильно, что застилало разум пеленой сомнения и недоверия.

– Хорошо. Хочешь, мы погуляем? – парень пытался перевести разговор в другое русло.

Он будто думал, что сможет перелить кровь, которую я олицетворю нашим разговором, от одного человека к другому.

– Нет. Я устала, у меня нет настроения, – продолжая смотреть вдаль, ответила я.

– Либо мечты... Либо воспоминания... – очень тихо произнёс Макс.

– Что? Что ты сказал? – хоть я и слышала его фразу, но мне очень хотелось, что бы он снова это повторил.

– Ничего. Прости, – отрывисто сказал брюнет, я услышала шаги по деревянной палубе, он ушёл.

Я хочу, хочу бежать вперёд, вниз по канатной дорожке, прочь от корабля, вдоль по пляжу, прямиком к отелю, в номер, куда явно направляется Макс. Догнать его, извиниться, прижаться к его крепкой груди, обхватывая мощную шею руками, прикоснуться своими губами к его...

Я хочу, но я не сделаю этого.

Спустившись вниз, я выполнила целых два пункта моего плана: вниз по канатной дорожке, прочь от корабля. На остальное меня не хватило.

– Nothing's riding on it, but your pride, that's all you're fighting for

So you fight, scratch, you claw, backs to wall, no one was there...

To catch you fall, you pick yourself back up, you dust your jacket off

You grab your balls, like they're gargantuan.

(От этого зависит лишь уважение, я борюсь только за него.

Поэтому борись и ты, карабкайся из ям, нет никого, ты сам...

И некому помочь, надейся лишь на себя, соберись.

Возьми волю в жесткий кулак.) – вспомнилось мне.

Eminem – Baby (Ребёнок).

Я остановилась посреди пляжа, всматриваясь в небо, стремительно затягивающееся грозовыми тучами. Спасибо, природа, ты точно передаёшь моё душевное состояние!

Я увидела большой крутой выступ, поэтому, не желая оставаться на песке у берега бушующего моря, я еле-еле вскарабкалась вверх, чуть не порвав своё красивое белое платье, которое сегодня особо не понадобилось.

Единственная мысль крутится в голове: я ведь хотела всё настоящее, но сама загубила большую часть этого настоящего.

Глава 28 «Confession»-"Признание".

Проливной дождь и штормовой ветер испортили мой идеальный макияж, безупречный наряд, красиво уложенные волосы. Я сидела на холодном грязном песке, совсем недалеко от береговой линии, всё на той же бесчувственный глыбе. Как же быстро может смениться погода, превращаясь из идеального заката тёплого Майами в бурю и безобразный ливень!

Я убрала с лица мокрую чёлку и вздохнула. Мысль о возвращении не давала покоя на протяжении всего времени, поэтому я решила уйти.

Поднявшись с земли, я медленно поплелась в сторону парка, пройдя через который можно было попасть в наш отель. Дождь продолжал идти в совокупности с сильным ветром, который сбивал уставшую меня с ног. Но желание покинуть этот кошмар и оказаться в сухом и теплом номере вместе с Максом перекрывало все остальные чувства, являясь доминантом в моей нервной системе.

– Остыла? – прошептал Макс лёжа на диване.

– Прости, – тоже шёпотом сказала я, снимая мокрое и грязное платье.

– Я и не злился на тебя, зачем извиняться? – чуть громче сказал голубоглазый брюнет.

– Всё равно прости, – я взглянула на него своими карими глазами, с огромными чёрными кругами от потёкшей туши.

– Я сделаю тебе чай, – Макс пытался подняться с кровати, но его будто чем-то ударили по голове, поэтому он снова упал.

– Что с тобою? – я подбежала к кровати, рассматривая брюнета.

– Ничего... Всё нормально, – голос парня потерял былую мощность, он еле-еле говорил.

– Я вызову скорую! – закричала я, взяв телефон с тумбочки и набрав нужный номер.

– Не, не... – Макс медленно затухал в моих глазах, он практически перестал дышать и закрыл глаза.

– Алло, человеку плохо, он потерял сознание! – воскликнула я в трубку, после этого назвав адрес гостиницы.