Текст книги "Няша-беременяша (СИ)"

Автор книги: Юлия Сазонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Глава 18

Лёля

– Да вы, блин, издеваетесь…

Да, я не была оригинальна. Да, чёрт возьми, именно эту фразу я пробормотала стоя у входа в ЗАГС и сжимая в руках красивый листок с гербовой печатью. В котором чёрным по белому, русским и даже ни разу не матерным было написано, что я…

Я… Я замуж выйти умудрилась! Как так-то, а?!

– Улыбнись, госпожа Ильина, – пока я честно пыталась переварить это осознание, меня схватили за плечи и притянули к широкой мужской груди. Очень уж настойчиво шепнув на ушко с лёгкими нотками угрозы в низком, бархатном голосе. – Сейчас вылетит птичка…

Смерив этого нахала убийственным взглядом, я посмотрела в камеру и честно попыталась улыбнуться. Серьёзно, я даже пальцами свободной руки уголки губ вверх оттянула в вялом подобии улыбки. И выбралась из чужого захвата при первой же возможности.

Чтобы дрожащими пальцами развернуть треклятую бумажку, выданную нам доброй тётей с улыбкой акулы на диете и повторно осознать, что это пиз…

– Слушай, а ты всегда на фотках так… Убийственно выглядишь?

Мне под нос сунули чужой смартфон, с развёрнутой на весь экран фотографией. Ещё и ткнули в него для наглядности, увеличивая несчастную картину в несколько раз.

– Нет, – я оценила собственную нездоровую бледность, покруглевшее лицо и хмурый взгляд и пришла к выводу, что Верка точно была права.

Когда заявила, что по моей жизни обязательно снимут фильм. Психологический триллер с элементами хоррора и театра абсурда, под названием «Она не умела держать язык за зубами». Даже интересно, а в титрах напишут «основано на реальных событиях» или не будут так людей пугать?

– То есть, это мне так повезло? – хмыкнул Ильин, кивнув каким-то своим мыслям. И подкинув телефон на ладони, невинно уточнил. – Ну что? Теперь-то я имею право тебе указывать или как?

Наверное, именно в этот момент до меня наконец-то дошло, что я действительно вляпалась. В «замужество» и всё, что из этого вытекает. А ведь я до последнего надеялась, что коррупция в нашей стране если и процветает, то не в таких масштабах. О, как же я ошибалась…

Меня даже спрашивать ни о чём не стали. Так, фото в паспорте сверили, ткнули, где подписать, свидетельство выдали и всё, свободны. А я…

Я, может, свадьбу хотела! Самую настоящую!

– Знаешь, что, Ильин? – наконец, отмерла я, стискивая пальцами эту красивую бумажку. И так сильно, что ещё чуть-чуть, и она порвалась бы, не выдержав такой накал страстей.

– Что?

Вот откуда у него это, а? Он на меня всего-то посмотрел украдкой, вскользь, а меня жаром окатило с ног до головы. И таким сильным, что я не выдержала и смутилась, переступив с ноги на ногу.

Что, впрочем, не помешало мне твёрдо и уверенно заявить, ткнув пальцем в его сторону:

– Иди ты к чёрту! Понял?!

– К чёрту? Один? – Игорь расплылся в широкой, полной предвкушения улыбки и в один шаг сократил разделяющее нас расстояние. Чтоб весело хмыкнуть, подкидывая телефон на ладони. – Не-а, Ильина. Одному с ними не интересно. А вот с тобо-о-ой…

Честное слово, я знала, что ему на это сказать! У меня был целый список кратких и ёмких ответов на это возмутительное предложение. И вообще, я даже маршрут ему могла нарисовать, чтоб он уж точно не потерялся по дороге, но…

Но как показала практика, возмущаться, когда тебя крепко, настойчиво и так томительно-нежно целуют, не получается. Вот не получается и всё тут! И этот Кошмар Эротический, чтоб его, быстро осознал все плюсы такого положения вещей. Осознал и не преминул воспользоваться тем, что да, он мне нравится и да, гормоны брали своё. Да так рьяно, что на целых пять минут между нами воцарился долгожданный мир и не менее желанная гармония.

Правда, ровно до того момента, пока Игорь не оборвал наш поцелуй и не выдал, довольно глядя на то, как я хватаю ртом воздух в вялой попытке отдышаться:

– Ну что, поехали?

– Ку… Куда?! – я недоумённо моргнула, всё ещё пытаясь прийти в себя. Получалось…

Да никак не получалось! А способность мыслить здраво и вовсе казалась мне чем-то из области фантастики. И уж точно не в опасной близости от этого конкретного мужчины.

Рядом с ним у меня отказывало всё: мозги, язык, зрение и особенно инстинкт самосохранения. Вот за последнее было особенно обидно.

– За вещами, – Ильин невозмутимо пожал плечами, попутно умудрившись аккуратно вытащить злополучное свидетельство из моих пальцев и спрятать его у себя в кармане.

Я машинально проводила взглядом изрядно помятую бумажку. И только, когда она исчезла из моего поля зрения, выдохнула. После чего подозрительно уточнила, на всякий случай (мало ли что?), отступив от своего «супруга» подальше:

– За какими это вещами?

Как он на меня посмотре-е-ел…

Ей богу, если господин Ильин в суде на оппонента так же смотрит, одним лишь взглядом выражая всю ту гамму чувств и эмоций, что испытывает по отношению к происходящему, то я не удивляюсь его популярности. С таким взглядом, с таким выражением лица и с таким подходом к решению вопроса, цены ему нет, как юристу!

Я фыркнула, невинно улыбнувшись и пожав плечами. Только вот на беду моего новоявленного «супруга», мы не в суде (пока что!), а я – не его оппонент. Так что этот фирменный взгляд может и произвёл на меня впечатление, но на этом его волшебное действие и закончилось. Ну и потом.

Игорь знал, кого в ЗАГС тащит. А я, в общем-то, не обещала, что штамп в паспорте хоть как-то гарантирует, что со мной теперь будет легко, спокойно и просто. Так что…

Кто тебе доктор, а?

Видимо, выражение лица у меня было говорящим. Потому что Игорь снова вздохнул и, возведя глаза к небу, любезно пояснил:

– За твоими, конечно же. Моя жена не будет жить отдельно от меня.

– А-а-а… – глубокомысленно протянула я, согласно кивнув головой. И всё-таки ляпнула до того, как сообразила, что и к чему. – А я тут причём?

Чувство дежавю в этот раз было просто непередаваемым. Правда, сейчас на меня смотрели с лёгким оттенком недоумения и безмолвным вопросом «За что мне такое наказание досталось?!». Первые минуты две, а потом…

– Э-э-э… Ты что задумал? – я опасливо покосилась на Ильина, надвигающегося на меня с нечитаемым выражением лица. Своей бедной пятой точкой чувствуя, что всё. Допрыгалась, доигралась, доболталась, до…

В общем, капец тебе, Лёля. Полный, беспросветный ка-пец!

– Слышишь, я это… – испуганно икнув, я зажмурилась, вжавшись спиной в кирпичную кладку здания, где находился ЗАГС. – Я кричать буду, вот! И сопротивляться, понял?!

Даже на мой непритязательный вкус угроза была так себе, на троечку. С большим таким минусом. Да и потом, где-то в глубине души я точно знала, что Ильин меня и пальцем не тронет, нет. Но проклюнувшийся-таки инстинкт самосохранения ненавязчиво так намекал, что моя болтливость способно довести даже святого.

Куда уж тут простому адвокату от соблазна удержаться-то?

Горячее дыхание обожгло ухо, вызвав стаю мурашек вдоль позвоночника. Колени предательски дрогнули, а из груди вырвался тихий, едва слышный стон, заочно сдавая меня с потрохами. Я только и смогла, что судорожно сглотнуть и уж совсем беззвучно пробормотать, упираясь ладонями в чужую горячую грудь:

– Бить будешь, да?

Замерший напротив меня Ильин тихо фыркнул, вновь обдав мою щёку тёплым дыханием. И иронично поинтересовался, нежно коснувшись губами виска:

– А поможет?

– Ну-у-у…

Я честно сделала вид, что задумалась над этим вопросом. Как-то упустив тот момент, когда стоящий рядом со мной мужчина хрипло хохотнул, уткнувшись лбом в стену за моей спиной. А потом и вовсе весело расхохотался, откинув голову назад:

– Лёля, ты – нечто. Не знаю, за грехи ты мне досталась или за подвиги, но…

– Но я всегда согласна на развод! – не удержавшись, вставила я свои пять копеек. Вдруг прокатит, а?

Не прокатило. Игорь глянул на меня так ласково-ласково сверху вниз, улыбнулся так многозначительно, что мурашки по коже промаршировали…

И чуть ли не по слогам протянул, обнимая меня за плечи:

– Ни-за-что, госпожа Ильина. А теперь за вещами, в магазин и по пути заглянем в мою контору.

– Зачем это? – позволив усадить себя в машину, я чинно сложила руки на коленях. Попутно подумав о том, что за вещами в квартиру я пойду одна. И закроюсь там на все замки, к дьявольской бабушке!

Зря я, что ли, так ударно гречкой закупалась? Выживу и без всяких там супругов!

– По делам, – тактично ушёл от ответа Ильин, с самым невозмутимым видом выруливая на дорогу. – По очень важным, очень серьёзным и очень срочным делам. Ты против?

– Я-я-я? И в мыслях не было, – почти натурально удивилась я, тихо радуясь, что тема озвученного мною списка желаний больше не поднимается.

Вот чем, чем я думала, когда ему этот список желаний выдала – не понимаю. Но то, что не головой это точно. И ведь, самое страшное, на беременность мои запросы фиг спишешь. Это ж не солёные огурцы варёной сгущёнкой в два часа ночи заедать, нет!

Это куда-а-а как серьёзнее… И я ещё даже не представляла насколько!

Глава 19

Алекс Воронов

– Это что?

Взяв двумя пальцами за уголок цветастую бумажку с гербовой печатью, я подозрительно посмотрел на Ильина. На довольно улыбающегося Ильина. И выглядел он настолько счастливым, что у меня аж кулаки зачесались…

От настойчивого желания врезать ему по морде. Потому что, серьёзно, млять, нельзя быть настолько самодовольным. Нельзя и всё тут! А то от его сияющего превосходством лица у меня настроение портилось, в компании с самооценкой.

– А на что похоже? – Ильин ехидно вскинул бровь, усевшись задом на край своего стола. И щёлкнул пальцами, непрозрачно намекая на толстые обстоятельства.

На спор, который я, получается, продул. И честно выигранный Гором автомобиль, уже ненавистной мне расцветки аля «бешеный апельсин». Вот же ж…

Засранец! А ещё друг называется!

Я вздохнул. Трагично так, с надрывом и скупим мужским страданием в душе и сердце. Аккуратно вернул драгоценную бумажку обратно на стол и вздохнул ещё раз. И всё равно не выдержал, вытаскивая ключи из верхнего ящика стола:

– Это не честно!

Ловко поймав брошенную в него связку, Ильин деланно пожал плечами, беспечно заявив:

– А я, в общем-то, не говорил, что буду играть по правилам. И потом. Ну какой из меня адвокат? Без пары-тройки козырей в рукаве и запасного плана?

– Даже не зна-а-аю, – я сделал вид, что задумался. И со смешком предположил, ткнув в его сторону карандашом. – Честный?

– Ты честность с идиотизмом не путай, – фыркнув, Гор подошёл к моему столу и забрал свой добровольный хомут на шее…

Пардон, свидетельство о браке. И, коротко оглянувшись по сторонам, убрал его в сейф. Чтобы в ответ на моё безмерное удивление недовольно протянуть:

– На всякий случай. Не то, чтобы я боялся свою новоиспечённую супругу… Но зная Лёлю…

И замолчал так, многозначительно. Оставив на откуп моему воображению додумать окончание фразы. А я даже напрягаться не стал, вылупившись на него как на восьмое чудо света и честно пытаясь переварить ту мысль, что внезапно меня озарила.

Вот как стукнула по темечку, так и не оставила никаких сомнений, что друг мой мозгами поехал окончательно и бесповоротно. На почве внезапного брака и беспросветной влюблённости, млин!

– Скажи, что это не то о чём я подумал…

– А о чём ты подумал? – Гор вопросительно вскинул бровь, вновь примостив свой зад на краю стола и спрятав руки в карманы брюк.

– О том, что ты мазохист, мля! Ты что, реально женился на ней без её согласия, что ли?!

Меня смерили тяжёлым, убийственным взглядом. И моё воображение тут же подкинуло пару вариантов «весёлой» семейной жизни приятеля. Таких красочных, что я не выдержал и самым натуральным, мать его, образом заржал. Да так, что даже невозмутимая Соколова уронила папку с документами на пол от неожиданности.

– Воронов!

Шипение Гора и гневный окрик Катрин, впечатления на меня не произвели. Я продолжал угорать, представляя, как качественно и со вкусом помотают нервы Ильину. О да, я уже видел эту картинку, я уже чувствовал те флюиды «счастья», что шли от хрупкой, беременной девушки со скромным именем Лёля…

А кстати. Где он её забыл-то?

– Долго ещё зубы сушить будешь? – угрюмо поинтересовался Гор, смяв листок бумаги и бросив его в меня.

Отбив снаряд, я проглотил очередной смешок. И, положив руку на сердце, от всей души, искренне, как можно серьёзнее пообещал:

– Держись, брат. Обещаю, если что – я за тебя обязательно отомщу!

– Ну ты и…

В меня полетел ещё один снаряд. Возведя глаза к потолку, я смял лежащую рядом бумагу и кинул в него, но этот придурок ловко увернулся. И я вот вообще не удивился, когда этот треклятый комок приземлился аккурат под ногами…

– М-м-м… Упс? – я натянул на лицо самую лучшую из своих улыбок.

Одна беда, с этой девушкой не работали никакие мои приёмы. Смерив меня уничижительно-равнодушным взглядом, Соколова поправила очки, сползшие с переносицы. И снисходительно фыркнула:

– Когда вы уже повзрослеете, а? Два идиота.

– Эй! – я возмущённо вскинулся, машинально рванув стянувший шею галстук. И машинально скользнув жадным взглядом по её соблазнительной фигурке, крикнул. – Он первый начал!

– Ну, конечно же, Александр Всеволодович, – от этого сладкого, покорного тона у меня свело зубы, а внутренности скрутило странным, вот совершенно неуместным предвкушением.

А Катрин, как будто (да почему как будто?!) издеваясь, смиренно вздохнула и добавила, оглянувшись через плечо и мило так улыбнувшись:

– Вас же всегда все обидеть норовя-я-ят…

– Ты… – я сощурился, медленно поднявшись и выйдя из-за своего стола. На тихо ржущего Ильина я внимания не обратил.

Куда больше меня интересовала упрямая, вздорная, невыносимая Соколова. У которой на лице не было и тени испуга даже тогда, когда я оказался прямо напротив её стойки в приёмной.

Мля, меня проигрыш в споре так не задел, как это её «Алекса-а-андр Все-е-еволодович»! Ещё и гласные специально растянула так, что меня аж передёрнуло от этих звуков, а уязвлённое самолюбие срочно затребовало сатисфакции. Вот прям тут, в офисе.

Не сходя с этого места! И плевать мне, какие будут последствия!

– Катерина Андреевна, а вы ничего не хотите мне сказать? – опёршись руками на стойку, я наклонился вперёд. И медленно так, оценивающе оглядел нашу «любимую» помощницу с ног до головы.

Интересно, почему я раньше не замечал, какие у неё интересные характеристики? Выдающиеся такие, местами, объёмные…

Мда, Воронов, а ты у нас, оказывается, умеешь талантливо не замечать того, что у тебя под носом. Но это ведь не поздно исправить, верно?

– Например? – Соколова вдруг тоже подалась вперёд, не опуская взгляд и улыбаясь так нагло, что я… Я…

– Кхм, а я вам это… Не мешаю?

Насмешливый голос Гора со стороны кабинета отвлёк меня от очень вольных фантазий. В своей голове я уже успешно преодолел конфетно-букетный период в наших отношениях с Катрин и двигался к занятию поинтереснее. Ну и что, что она об этом понятия не имела и ни на что не соглашалась? Помечтать-то можно!

Тем более, что все свои мечты я привык воплощать в жизнь. Ещё бы понять, куда Ильина сплавить, чтоб под ногами не мешался и…

О, я же так и не спросил!

– Ильин, развей мои сомнения… – я мстительно сощурился и невинно так поинтересовался, подперев щёку кулаком и глядя на Гора. Тот мгновенно напрягся, предчувствуя гадость и вот как его разочаровать-то? – Скажи, что ты не оставил свою новоиспечённую, беременную и очень деятельную супругу… Одну на парковке. Не оставил же?

Ильин так и застыл, уставившись на меня недоумённым взглядом. А потом до него, как говорится, дошло-о-о. Ну, судя по тому, что на его лице попеременно сменились удивление, недоумение, подозрение и самая натуральная паника, пополам со здоровой злостью. И я уже предвкушал, как выхвачу в челюсть или в корпус за свои грязные инсинуации, но…

– Твою. Мать, – медленно, по слогам проговорил Игорёк, сжимая кулаки и оттянув ворот рубашки. А потом рванул в сторону выхода, прорычав сквозь зубы. – Выпорю. Ей богу, поймаю, запру и выпорю! Вот же… Лёля, блин!

– Мне кажется, или это звучит как диагноз? – вежливо уточнил я у отвлёкшейся на шефа Катрин.

Та ехидно фыркнула, заправив за ушко прядь длинных волос. И всё же не удержалась от ответной шпильки, смерив меня снисходительным взглядом:

– Кто бы говорил, Александр Всеволодович. Вы же помните о том, что у вас сегодня назначено несколько о-о-очень важных встреч?

– Нет, – честно откликнулся я, сообразив, что напрочь забыл про список дел на сегодня. Да что там! Я про то, что собирался в недельный загул уйти и то – запамятовал. А всё почему?

А всё потому, что я как дурак стоял у стойки в приёмной и откровенно пялился на невозмутимую Соколову. Ту самую, что нервно вертела в пальцах карандаш и то и дело косила на меня нечитаемым взглядом. И вот вроде бы надо уйти, вернуться к делам, заняться хоть чем-то полезным. Но…

– Катрин, а Катрин… – я наклонился вперёд, уже строя в голове планы по захвату одной, ну очень неприступной крепости.

– Чего тебе, старче? – подозрительно сверкнула глазами девушка, оторвавшись на секунду от монитора.

– Ты идёшь со мной на свидание. Возражения не принимаются. Усекла?

На меня недоверчиво глянули, всем своим видом выражая, что думают о таком предложении. Чтобы спустя минуту таких «гляделок», закатив глаза, твёрдо и уверенно заявить:

– Ни-ког-да. Усёк? А теперь сгинь с глаз моих, Александр Всеволодович и попробуй поработать для разнообразия.

Наверное, мне стоило обидеться. Однозначно стоило. Но вместо этого я только щёлкнул пальцами, разворачиваясь в сторону своего кабинета, и заявил:

– Никогда не говори никогда, Катрин. Ты пойдёшь со мной на свидание, даже не сомневайся.

Как там Ильин заявил? Хороший адвокат имеет пару-тройку козырей и запасной план? Кажется, я начал понимать, о чём он…

У нашего Урагана Катрин просто не было шансов. Ни-ка-ких!

Глава 20

Лёля

Не стоит недооценивать женщину!

Особенно, если она беременна, проголодалась и не собирается мириться с обстоятельствами. Прямо как я, сбежавшая от новоявленного муженька, как только он оставил меня одну. Если Ильин наивно верил, что статус его супруги, хоть как-то успокоит мою бунтарскую натуру и отговорит меня от поиска приключений…

Ну, что я могу сказать? Наивные чукотские мальчики они такие, да.

Хихикнув над собственными мыслями, я расплатилась с таксистом и вышла возле своего дома, с наслаждением потянувшись и размяв противно нывшую поясницу. Повела носом, принюхиваясь к витающим вокруг ароматам, и поняла, чего же мне так не хватало весь этот день.

– Пицца, – мечтательно протянула, зажмурившись от предвкушения и сглотнув тягучую, вязкую слюну, скопившуюся во рту. Я уже чувствовала этот запах, ощущала хрустящую корочку на зубах и тягучий, чуть солоноватый, сливочный привкус сыра на языке. А если ещё добавить чуть-чуть чесночка, к аккуратно порезанным помидоркам черри… Посыпать сверху орегано, сбрызнуть оливковым маслом и к обычному сыру добавить свежую моцареллу… М-м-м…

От нарисовавшейся в голове картинки, желудок предательски заурчал, а руки аж затряслись от непреодолимого желания получить эту вкуснятину. Вот прямо здесь, прямо сейчас, сию же минуту! И я, с трудом сглотнув, судорожно принялась выбирать: заказать доставку из любимой пиццерии, купить готовую в ближайшем супермаркете…

Или победить свою лень и сделать вкуснятину самостоятельно? Тем более, что, как мне помнится, в холодильнике было что-то посущественнее пресловутой гречки.

– Быть или не быть, вот в чём вопрос, – задумчиво процитировав одного небезызвестного героя, я вытащила телефон и полезла во всемогущий гугл. Чувство голода во мне оказалось сильнее любви к готовке. И потом.

После всех сегодняшних треволнений я заслужила вечер в компании сериала, вкуснющей пиццы и бокала тыквенного сока. Заслужила же, так ведь?

Приложение доставки было со мной согласно. И предложило в качестве бонуса осетинский пирог с сёмгой, даже на картинке выглядевший так, что я с шумом сглотнула слюну, оформляя закал. После чего рванула в подъезд, уже предвкушая, как устроюсь на диване, закинув ноги на журнальный столик, выключу телефон и…

Что там «и» я, по закону всемирной подлости, додумать так и не успела. Потому что стоило вспомнить про этот гаджет, как он тут же предательски зазвонил. И я по первым же нотам звучащей мелодии догадалась, что всё, финиш. Приплыли, как говорится.

Чёртов «Айсберг» настиг несчастный «Титаник» там, где ждали меньше всего.

Осторожно вытащив телефон из кармана, я скорбно вздохнула, глядя на имя и фотографию абонента. А после провела пальцем по экрану и обречённо выдала:

– Да, мамуль. Что-то случилось?

То, что вопрос прозвучал зря, я догадалась сразу. Потому что в ответ на мою реплику в трубке воцарилось такое говорящее молчание, что у меня мурашки по спине табуном проскакали. Я даже зажмурилась рефлекторно, когда выдержав эту эффектную паузу, раздался хорошо поставленный голос Ксении Владиславовны Зеленцовой, педагога в пятом поколении, ага.

И моей матери по совместительству.

– Зеленцова Ольга Сергеевна! – чётко проговорив моё фамилия-имя-отчество, матушка глубоко вздохнула и вкрадчиво продолжила воспитательный монолог. – Я не для того рожала тебя в муках, чтобы узнать о том, что стану бабушкой от третьих лиц!

А вот это был «упс». Полный, так сказать, и всеобъемлющий. И я честно сгорала от стыда, слушая справедливые упрёки от собственной родительницы, попутно успевая поддакивать в нужный момент. И даже предприняла отчаянную попытку сбить маман с выбранного ею курса.

– Ма-а-муль, а ты знаешь, как я тебя люблю? – зачастила я, стоило Ксении Владиславовне замолчать, переводя дыхание. – Вот просто очень-очень люблю! Ты у меня самая лучшая мамочка на свете! И я так, так по вам с папочкой соскучилась! Ты просто не представляешь, как!

– Не заговаривай мне зубы, дочь! – мать, однако, на провокацию не повелась. Вот что значит педагог с двадцатилетним стажем: никакой жалости и милосердия к ближнему своему. – Я жду твою версию событий. Прямо сейчас!

– Ну…

Конечно, я всё рассказала. Ну, как всё? О подлеце Шапошникове, его дражайшей матери, сорванной свадьбе – всё и без прикрас. А вот о том, как я умудрилась забеременеть и сменить фамилию за такой короткий срок, пришлось если не врать, то очень талантливо недоговаривать. Что-то я сомневаюсь, что моя любимая родительница оценит и случайную ночь с незнакомцем, и роспись на спор, и наши «кошки-мышки» с Ильиным.

Боюсь, узнай она всю правду, приехала бы не задумываясь. Чтобы, так сказать, заняться заполнением пробелов в нашем воспитании!

– То есть, я правильно понимаю, что ты всё-таки вышла замуж, но не за этого малохольного? – выдержав значительную паузу, уточнила Ксения Владиславовна. Я мрачно угукнула в ответ и даже не удивилась, услышав долгий, полный невыразимых страданий вздох. – Лёля, вот скажи мне… Как ты так… Умудряешься, а?

– Это талант, мамуль, – тихо хохотнув, я облегчённо вздохнула, радуясь, что в этот раз гроза меня миновала. – А то ты не помнишь, как у нас папа периодически отжигает…

– Я при всём моём желании не забуду, – фыркнула родительница, заметно смягчившись. Чтобы тут же меня огорошить, в ультимативной форме заявив. – Значит так, Оля. В выходные, с мужем, у нас дома. И это – не обсуждается!

А нет. Рано я обрадовалась, гроза не только не миновала, она ещё и подло ударила в самый последний момент. Потому что в мои планы точно не входила поездка на семейный обед в компании Ильина. Да я вообще с ним видеться не собиралась!

Ну, не в ближайшие пару недель точно!

– Ну, ма-а-ам… Ну заче-е-ем?

Попытку её разжалобить Ксения Владиславовна проигнорировала. Только чему-то хмыкнула многозначительно, непринуждённо протянув:

– Ну должна же я посмотреть… Кого жизнь тобою так наказала!

– Мама!

– Всё, дочь. Ждём вас в выходные!

И на этой славной ноте моя любимая, невыносимая, дражайшая родительница предательски повесила трубку. Тем самым коварно оставив последнее слово за собой. Точно зная, что ослушаться я не посмею и явлюсь в отчий дом в обязательном порядке. Вместе с новоявленным мужем.

Да чтоб ему икалось, паразиту!

– Гад, – наконец, отмерла я, скинув балетки и бросив сумку на тумбочку в прихожей. Пнула валявшегося тут же плюшевого тигра и топнула ногой, гневно сжав кулаки. – Козёл! Придурок! Упрямый осёл! Неандерталец! Идиот! Да чтоб тебе…

– Эм… Олечка, а ты это про кого?

– Да вы что, сговорились сегодня, что ли?! – зло зашипев, я резко обернулась и упёрла руки в бока, уставившись убийственным взглядом на Шапошникова. Бывший, мать его, жених воспользовался моей рассеянностью и теперь цепко держался за ручку входной двери. Правда, так и не решившись переступить порог моей квартиры, хотя мне одного взгляда на его постную физиономию хватило, что бы осознать всё. Баста, карапузики.

Танцы кончились так же, как моё терпение! Честное китайское, во мне сейчас кипела такая жажда чьей-то крови, что я всерьёз подумывала смотаться на кухню за скалкой. Или сковородкой.

Или ещё чем-то тяжёлым, что своей встречей с головой несостоявшегося женишка обязательно подняло бы мне настроение! Ну какого лешего ОН-то тут забыл?!

– Лёва, по-хорошему прошу… Сгинь, – я аж сама прониклась задушевными нотками в собственном голосе. И искренне надеялась, что Шапошников внемлет этому предупреждению и сам отсюда уйдёт. Но не-е-ет.

То ли Лёва эликсира храбрости хлебнул, то ли ему инстинкт самосохранения окончательно отказал, понятия не имею. Но гордо расправив плечи, он распахнул двери шире и требовательно проговорил:

– Оля, мы обязаны поговорить как цивилизованные люди! Ты не понимаешь, но этот Ильин он… Он тебя использует! Он хочет мне отомстить! Он…

От такой постановки вопроса у меня задёргался глаз, серьёзно. Глубоко вздохнув, я набрала в грудь воздуха, намереваясь высказать всё, что я думаю про родню Шапошникова вообще и про него самого в частности. Да так и застыла с открытым ртом, потому что… Потому…

– Эм… – я растерянно моргнула, глядя на то, как медленно, но верно Лёвочка сползает на пол, схватившись руками за челюсть. – А… А это было обязательно?

– Да, – невозмутимо откликнулся Ильин, брезгливо отряхнув руки и перешагнув через бедного Шапошникова так, словно его тут и не было. – Если до человека не доходят устные предупреждения, их просто жизненно необходимо подкрепить чем-то более… Существенным.

Определённо, мне нужно было это прокомментировать. Высказать, всё, что я думаю о незваных гостях, неугомонных бывших и упрямых нынешних, не понимающих намёков и не желающих оставлять меня в покое. Но я ничего не сказала.

Вместо этого я супротив всей логике, здравомыслию и собственным решениям, шагнула вперёд, уткнувшись лбом в грудь удивлённо замершего Игоря:

– Я заказала пиццу. В выходные едем знакомиться с моими родителями. Если ты им не понравишься – пеняй на себя. И это… Ильин, я сейчас побуду слабой, беззащитной, эмоциональной женщиной… И как истинная женщина скажу только одно – не облажайся, а? А то я ж разведусь с тобой, ты и глазом моргнуть не успеешь!

Судя по страдальческому вздоху, мой муж (бр-р-р, как дико прозвучало-то!) такой постановке вопроса уже не удивился. Вместо этого он отстранился, чему-то довольно усмехнувшись. И, подцепив пальцами мой подбородок, проговорил, коснувшись губами моих губ:

– Лёля, сделай доброе дело… Помолчи, а?

Я аж опешила, от такой непробиваемой наглости. Но все мои возражения, всё возмущение потонули в мягком, нежном, трепетном поцелуе. После которого мне не хотелось вообще ничего. Ну…

Разве, что пиццы и осетинского пирога. И где там этот курьер застрять умудрился?!