Текст книги "Проданная чернокнижнику (СИ)"

Автор книги: Юлия Риа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

–      Надеюсь, несмотря на все ужасы сплетен, вы не откажетесь разделить со мной танец?

Проклятье! Я не могу танцевать с ним! Где же Самаэль?

Взгляд против воли заскользил по толпе.

–      Смелее, Эвелин, – вновь привлек мое внимание Алрик.

Отказать будет грубо. Это может родить непонимание, ненужные вопросы, опасный интерес. Лучше согласиться. Продержаться всего пять минут и под благовидным предлогом скрыться.

Мысли еще только выстраивали цепочку действий, а я уже вложила чуть подрагивающие пальцы в широкую ладонь. Сжалась, заметив торжество во взгляде палача, но сумела не выдать страха.

Мы вернулись к танцующим парам и легко поймали общий ритм. Рука Харта скользнула мне на талию и сжала – не больно, но ощутимо.

–      Вы напряжены, – заметил он, продолжая неотрывно смотреть в мои глаза.

–      Я плохо танцую.

–      И боитесь, что если наступите мне на ногу, в тот же миг лишитесь собственной?

–      усмехнулся он.

Шутку я не оценила, но постаралась улыбнуться весьма убедительно. Судя по всему, недостаточно – жесткие губы Априка на мгновение сжались, выдавая его недовольство.

–      Эвелин, это просто танец. А мы оба просто гости на вечере императорской четы. Не стоит усложнять. Или, – он прищурился, – вам есть что скрывать?

–      Всем есть что скрывать, – заметила я, глотая тугой комок страха, подскочивший к горлу. – Хотя бы имена доверенных портных и цирюльников.

Алрик улыбнулся. Причем, как мне показалось, уже менее колюче, чем прежде.

–      И в этом вы правы.

Он вел уверенно, я бы даже сказала – решительно. Иногда казалось, что танцующие расступались перед ним, спешно уходя в стороны и освобождая место. Будто весь зал был для него одного, и Алрик Харт пользовался этим в полную меру. Его движения были резче и шире, чем предполагает танец. Но самым невозможным, почти волшебным образом именно танец Харта казался правильным. Настоящим. Это остальные ступают неумело, это их па не попадают в общий ритм. Их, не Харта.

Взгляд карих глаз внимательно следил за мной. Без прежней цепкости, но все с тем же интересом, что зародила в мужчине моя честность.

Главный имперский палач опасен. Он убьет меня, если прознает о даре Одни. Он убьет Самаэля. Я знала это. Знала и боялась Алрика Харта. Но при этом какая-то часть меня тянулась навстречу, будто любопытный щенок. Осторожно принюхивалась, вслушивалась в интонации голоса, ловила мимику на красивом лице.

Почему-то вспомнились слова Тейдена, что, несмотря на знатность и богатство Харта, немногие охотницы за мужьями решаются приблизиться к нему. Теперь я начинаю понимать, почему. От Харта веет силой. Не просто силой – мощью. Как от надвигающегося снежного бурана – такого, в котором теряется все. В котором исчезает мир и стирается грань между небом и землей. Это стихия, попав в которую погибаешь… или выживаешь, но становишься другим. С обожженными снегом щеками, с часто бьющимся сердцем, но при этом с пьянящим ощущением свободы

–      самой жизни, которая чувствуется как никогда полно.

Мы не разговаривали. Двигались, разрезая толпу, и неотрывно смотрели друг на друга. В этом взгляде не было страсти, пусть со стороны и могло показаться иначе. Скорее, мы оба – и Алрик, и я – пытались разглядеть за внешним лоском суть. Увидеть тайны и страхи друг друга.

Когда музыка остановилась, замерли и мы. Я присела в реверансе, Харт поклонился. Выпрямился, вдохнул, явно собираясь, заговорить, но я его опередила:

–      Благодарю за танец, айр. Это было незабываемо.

–      О, поверьте, для меня тоже.

–      А сейчас прошу простить, я вынуждена вас покинуть.

–      Так стремительно? – Харт вопросительно повел бровью.

–      Я обещала танец, – ответила с улыбкой. Мысленно возликовала, заметив у столов с закусками Тейдена, и, снова поблагодарив Априка за внимание, поспешила скрыться.

Сердце стучало испуганно быстро. Эхо его ударов расходилось по телу, как круги по воде от брошенного камня, отдавалось мелкой дрожью на кончиках пальцев. Смогла ли я пережить этот буран? Смогла ли не выдать нашей с Самаэлем тайны? Надеюсь.

Я остановилась чуть в стороне от стола с закусками. Несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь, расправила плечи и неспешно приблизилась к Тейдену.

–      Вы выглядите довольным вечером, – заметила мягко. – Видимо, приемы айров все же пугают вас не так сильно, как меня.

Мужчина обернулся и нахмурился.

–      С чего бы они должны меня пугать? Милочка, я вырос в этом блеске. Уверяю, меня скорее напугает его отсутствие.

–      Но… как же? Вы же говорили…

–      Кому и что? – насмешливо фыркнул он. – Думаете, узнали пару сплетен, и теперь можете стоять вот тут, рядом со мной, и нести беспросветную чепуху, как какая-нибудь городская оборванка?

–      Что?.. Нет, мы же сегодня разговаривали. В парке. Утром.

Тейден вздохнул. Причем настолько устало, будто каждое сказанное мной слово давило ему на плечи неподъемным грузом. И пояснил:

–      Мое утро, милочка, начинается ближе к обеду. Рано просыпаются лишь слуги.

К нам подошел высокий, худой айр в белоснежном костюме. Посмотрел на меня с удивлением, и протянул Тейдену один из двух бокалов с игристым вином.

–      Ни на минуту нельзя оставить!

–      Что поделать? Красота и богатство всегда влекли женщин. Породниться с родом Ларен честь для любой из приглашенных!

Оба айра одарили меня презрительными взглядами и, не сговариваясь, зашагали прочь. Я же не могла пошевелиться. Только растерянно хлопала глазами, пытаясь понять – что случилось? Почему поведение Тейдена изменилось так резко?

–      Прошу прощения, – услышала я мелодичный голос за спиной, – боюсь, это моя вина.

Сердце ухнуло куда-то вниз, стоило мне обернуться. Перед глазами на несколько мгновений потемнело, и я пошатнулась. Меня тут же с готовностью подхватили под локоть. Вырываться я и не подумала – подняла растерянный взгляд и заскользила им по лицу. Знакомому. Забытому. Увиденному заново, благодаря Самаэлю. Лицу моей мамы.

Глава 36

Как? Разве это возможно? Она спаслась? Нашла меня?

В душе юркой стрекозой затрепетала надежда. Я поймала ее, осторожно скрыла меж ладоней в отчаянном желании сберечь, оставить себе – пусть неправильно и эгоистично, но не дать ей исчезнуть. Сладкий самообман, отринуть который оказалось даже не страшно – больно.

На долгих три секунды я позволила себе поверить в ложь. Ощутила щекоткой по коже прикосновение хрупких крыльев и маленьких лап. А после одним стремительным движением, не давая себе усомниться, отпустила ее.

Это не моя мама.

Это кто-то, кто выглядит как она. Кто, как я, видел ее тринадцать лет назад и повторил облик – молодой, без отпечатка минувших дней. И есть лишь один человек, кому это под силу.

–      Здравствуйте, Хальдор.

Растянуть губы в воспитанной улыбке оказалось непросто. Заставить голос звучать спокойно – и того сложнее. Но я справилась.

–      Здравствуй, Эвелин. Прости, если этот облик тебя расстроил.

–      Нет. Я рада увидеть ее. Пусть и так…

–      Пройдемся?

–      Да, конечно.

Тепло улыбнувшись, Хальдор приобнял меня за руку и повел вдоль украшенной полотнами стены. Ряд колон, словно барьер, отделял нас от толпы.

–      Мне так жаль, Эвелин.

Я повернулась к чтецу. В груди болезненно заныло, стоило вновь встретить мягкий прищур больших серых глаз.

Детская память коротка. Я почти забыла, насколько мама была красива. Точнее, ребенком я не могла оценить ее красоту в полной мере. Теперь же всматривалась в каждую черточку: в прямой нос, аккуратные губы, в едва заметную морщинку между бровей.

–      Не стоит, я правда благодарна за возможность увидеть ее, вспомнить.

Густые светлые волосы, украшенные аметистовым гребнем, качнулись, когда чтец склонил голову к плечу.

–      Я сожалею не об этом, Эвелин, а о твоей судьбе. Ты никогда не должна была стать… такой, – взгляд Хальдора скользнул к артефакту, висящему у меня на шее.

–      И отчасти во всем случившемся виноват я.

Мы повернули и продолжили идти по узкому коридору между стеной и залом, полным гостей. Звуки вечера оставались все таким же громкими, но только нам они не мешали. Даже беседуя вполголоса, мы прекрасно слышали друг друга.

–      Обычно я не говорю людям, что вижу, когда смотрю на них. Так легче. И им, и мне. Но Ронвальду я отказать не смог. Думал, он сумеет сохранить разум холодным, ведь именно этим он всегда и славился. Но когда речь зашла о твоей судьбе, выдержка ему отказала. Нет, уверяю, внешне твой отец не дрогнул – не в его это природе. Но я увидел затаившуюся во взгляде тень. И это стало моей второй ошибкой. Потому что я увидел, но не вмешался. То, что он сделал… Против кого пошел в попытке защитить тебя…

Я не перебивала. И вопросов не задавала – только в волнении все сильнее стискивала пальцы на ладони Хальдора, покоящейся у меня на предплечье. Чтец же глядел на меня понимающе, с неясной отеческой теплотой и такой бездной сожаления, что щемило в груди.

–      Чернокнижники, – со вздохом продолжил он. – Твой отец пошел против них и поплатился за это. Тебя спасло лишь то, что вы с матерью редко покидали родовое поместье. О тебе свет не знал.

В душе снежной порошкой взметнулась растерянность. Свет? Но ведь так говорят лишь о мире высокородных. А Самаэль? Знаком ли он с другими чернокнижниками? Разделяет ли их идеи? И если так, то как поступит со мной, когда узнает, что в прошлом мой отец перешел дорогу носителям тьмы?

Десятки вопросов закружились в голове, словно набирающая силу метель. Однако я не смогла задать ни один из них. Едва завидев, что я открыла рот, Хальдор жестом остановил меня.

–      Ответы на некоторые вопросы лучше находить самой. Зачастую поиски, тот путь, который приходится пройти, важнее результата. Поэтому я не хочу вмешиваться, Эвелин. Один раз, поддавшись искушению и поделившись тем, что вижу, я ошибся. Но больше этого не повторится, – чтец улыбнулся, глядя на мои тщетные попытки скрыть недовольство и качнул головой. – Верь себе, слушай свое сердце и однажды, уверяю, ты найдешь ответы.

Мы вышли из коридора и влились в шумную толпу. Хальдор двигался мягко и вместе с тем очень решительно. Он будто чувствовал, где вот-вот расступятся люди, и уверенно вел нас между ними.

–      И все-таки до чего интересно сложилась судьба. Из-за чернокнижников ты лишилась семьи. Теперь же всей своей сутью тянешься к одному из них, мечтаешь спасти.

Сердце болезненно сжалось. Хальдор видел мои надежды и наверняка знал, что осуществиться им не суждено. Однако настойчиво вытаскивал их на поверхность и тряс у меня перед лицом, будто флагом.

–      Зачем вы говорите мне это?

–      Хочу понять.

–      Что? Насколько это больно – мечтать о несбыточном?

Я все же не сдержалась и позволила раздражению проступить в голосе. Вспоминать о смерти родителей не хотелось. Думать о тех потерях, которые еще только предстоит пережить – тем более. Но Хальдор не оставил мне выбора.

–      Нет. Скорее – как далеко ты готова зайти в своем стремлении спасти? Не побоишься ли рискнуть?

Мои губы против воли изогнулись в кислой усмешке. Побоюсь? У меня нет ничего, за что стоило бы держаться: ни прошлого, ни будущего. По крайней мере такого, о каком я мечтаю. А значит, и терять мне нечего.

–      Я бы пошла на любой риск, если бы только это помогло Самаэлю, – ответила твердо.

В глубине серых глаз блеснуло одобрение.

Хальдор остановился и повернулся ко мне. Он будто и не видел никого вокруг. Ни кружащиеся в танцы пары по левую сторону от нас. Ни разбившиеся на небольшие группки айров, переговаривающихся за бокалом игристого вина. Он смотрел на меня, не мигая, и от такого пристального внимания вдруг стало неуютно.

–      Я рад видеть тебя такой: решительной, смелой. Истинной дочерью Ронвальда. И я надеюсь, тебе хватит сил стать той, кем ты была рождена. Удачи… Эвелин Видар, – вместе с последним словом Хальдор с силой сорвал артефакт с моей

шеи.

Глава 37

В первую секунду я даже не поняла, что случилось. Послушно приняла бархатную ленту, всунутую мне в руки, и проводила спешно удаляющуюся фигуру взглядом. А потом, будто очнувшись, кинулась следом.

–      Подождите!

Я протиснулась между гостями, нечаянно задела двух дам в пышных платьях, спешно извинилась. Обогнула слугу с подносом фужеров и едва не врезалась в старого айра, облаченного в серо-зеленый костюм. Но все же догнала Хальдора. Схватила его за запястье и потянула на себя.

–      Постойте, прошу вас!

Льдистый голубой взгляд прошил меня, будто иглами.

–      Что вы себе позволяете?!

Другое лицо, другой тембр голоса, другая мимика – все другое…

Я растерянно отступила.

–      Хальдор?

–      Айвэра, – дернула плечом дама. С нескрываемым недовольством высвободила запястье из моей хватки и повернулась к мужчине, стоявшему с ней рядом. – Прости, дорогой, нас прервали. Ах, на эти вечера стали пускать кого ни попадя!

Опустив ладонь поверх предложенного локтя, айра вместе со спутником чинно удалилась.

–      Прошу прощения. Я, видимо, обозналась… – проговорила им вслед.

Был ли это Хальдор, изменивший облик? Или случайная айра в похожем наряде? Сейчас уже и не важно. Чтец исчез. Теперь, если только он сам того не захочет, его не найти.

Я посмотрела вниз – на свои пальцы, сжимающие бархатную ленту. И с каждой секундой в груди все сильнее разрастался страх.

Артефакт сорван. Артефакт, усмиряющий мой опасный дар… сорван!

От понимания случившегося меня кинуло в жар. Нутро стянуло узлом. Нет, не может быть!

–      Растяпа! – возмутились совсем рядом. – Ты наступил на шлейф моего платья!

–      Сама виновата! Напялила гардину, будто одна в зале, а потом удивляешься, что кому-то такая безвкусица может мешать!

–      Что?!

–      А иначе ей уже не привлечь внимание молодых айров. Возраст-то не тот, – хмыкнула пышнотелая айра.

–      Тебе-то об этом лучше других известно. Да, Хайри? Или ты больше не кувыркаешься с сыном Дайры?

–      Что ты сказала?! С моим мальчиком?! Ах ты…

Я развернулась и, не думая, побежала прочь. Взгляд заскользил поверх голов, выискивая выход, но его не было. Хальдор будто специально завел меня в самую гущу гостей. Хотя, почему «будто»?

Визгливый крик резанул по ушам. Две айры вцепились друг другу в волосы, словно уличные торгашки из-за украденной курицы. Стоящий рядом мужчина глумливо засмеялся, но тут же умолк, когда в его гладковыбритую щеку врезался кулак.

–      За то, что спишь с моей женой, мерзавец! – выкрикнул седеющий айр. – Думал, я не знаю?!

–      Ненавижу тебя! – срывала голос статная дама, кидаясь на своего спутника.

–      Нужно было задушить тебя еще в колыбели! Ты ублюдок! В твоих жилах не течет кровь моего великого рода! – рычал какой-то старик на тощего юношу.

–      Это я! Я донесла на твоего мужа! Раз он не стал моим, так пусть останется ни с чем! Вы подохнете в нищете! – злорадствовала совсем молодая айра в лицо другой, постарше.

Каждая фраза сочилась ядом. Срывалась с губ высокородных, смешивалась в коктейле безумия и все больше отравляла присутствующих.

–      Самаэль! Самаэль! – мой голос тонул в общем шуме.

Звон бьющегося стекла прозвучал неожиданно громко. Даже крики гостей не смогли заглушить его. Я обернулась. Увидела порушенную башню фужеров красного игристого вина и алые, будто кровь, ручейки, протянувшиеся по полу. Только вряд ли кто-нибудь еще их заметил. Для всех вокруг мир ослеп, погрузился в черноту выжигающей душу ненависти. Даже молодая айра, упав и врезавшись ладонями в осколки, не посмотрела вниз. На ощупь схватила отломленную ножку бокала и, вскочив, нацелилась на шею подруги.

Где-то совсем рядом раздался знакомый голос. Хватило секунды, чтобы найти взглядом его обладателя – это Тейден накинулся с кулаками на молодого айра, с которым ушел совсем недавно. Красивое лицо исказила гримаса ярости, тонкие пальцы остервенело драли густые темные волосы.

Крики звучали отовсюду. Неистовые, злые, полные боли… К витающему аромату разлившегося вина добавился металлический запах крови. И он, казалось, лишь еще больше раздразнил обезумевших айров.

–      Самаэль! – позвала я, чуть не плача.

Толпа сжималась, сдавливала меня, словно тиски. Я не могла вырваться из ловушки человеческих тел. Какой-то старик, с пугающей для его возраста прытью, бросился на молодящуюся женщину. Толкнул ее, задев еще троих. Чей-то локоть врезался мне под ребра. Я согнулась, обхватила себя руками. Не удержала равновесия, когда где-то рядом завязалась новая потасовка, и упала. Десятки туфель, мужских и женских, замелькали перед лицом. Несколько приземлились мне на пальцы, заставив закричать от боли. Я попыталась встать, но тут же упала снова. Безумие айров утягивало на дно страшнее, чем водовороты проклятой реки. Кто-то запнулся об меня. Упал сверху. Отталкиваясь руками и коленями начал вставать, но тут же растянулся вновь, сбитый кем-то третьим.

Я сжалась. Накрыла голову ладонями, зажмурилась и без устали звала Самаэля. Где же он? Где он, когда так нужен?

–      Самаэль, пожалуйста! – взмолилась отчаянно. – Самаэль!

И он услышал.

Тьма обрушилась на зал, словно волна на скалы. Укутала тугим коконом и ощутимо придавила к полу. Присутствие Самаэля я не увидела – почувствовала. Еще до того, как стихли крики и исчезли люди, придавившие меня; до того, как ощутить крепкие объятия и частый стук чужого сердца, я уже знала – он здесь.

Самаэль молчал. Не ругал меня, ни о чем не спрашивал, только прижимал к себе с невысказанным отчаянием, стискивал так крепко, будто пытался укрыть от безумия айров не только тьмой, но и своим телом. И я прижималась в ответ. Цеплялась подрагивающими пальцами за широкую спину, вдыхала его запах и не могла им надышаться. Он здесь. Со мной.

Не знаю, сколько мы так простояли. Но не думаю, что долго – по крайней мере, когда Самаэль мягко отстранился, я едва сдержалась, чтобы не вцепиться в него изо всех сил. Подавила этот порыв и подняла голову. Пусть я не вижу его лица, но точно знаю – Самаэль видит мое. И я хочу, чтобы он всегда знал: я смотрю на него, слушаю. Я рядом.

–      Уходим, – его голос прозвучал спокойно, будто ничего непоправимого не случилось.

Я кивнула и уже в следующий миг оказалась у Самаэля на руках.

–      Все плохо? – спросила тихо, когда мы двинулись к выходу. – Ты сможешь заставить их забыть? Как тех людей в дилижансе…

–      Это айры, Эвелин. Их разум защищен. Я смог бы сломить защиту у многих, почти у всех, если говорить начистоту. Но не у советников императора. А они здесь.

Я закрыла глаза и сильнее прижалась к Самаэлю. Безотчетно, не думая, что и почему делаю, я искала в его объятиях защиты. И Самаэль это понял.

–      Тебе нечего бояться, – произнес он твердо. – Тайдариус тебя не получит, обещаю.

–      Но он император…

–      Плевать. Я не позволю ему убить тебя из-за дара, который ты не выбирала.

Мы вынырнули из темноты. Я мельком огляделась, с удивлением понимая, что мы каким-то образом оказались в саду. Причем, судя по густой зелени вокруг, резиденция осталась далеко позади.

Черные ленты проворными змеями стелились перед нами. Они юркали за каждый поворот, будто проверяя путь. Несколько раз я замечала уснувших стражников, дважды видела айров, укутанных туманным коконом. Казалось, вся территория резиденции погрузилась в сон. Даже породистые гончие, мимо загона которых мы прошли, – и те спали.

–      Сколько у нас времени?

–      Немного. Но надеюсь, его хватит, чтобы добраться до Теневого поместья. У меня в лаборатории есть еще один артефакт, способный сдержать твою силу.

–      А потом? Что будет, когда нас поймают?

–      Никто тебя не поймает, Эвелин. Слово чернокнижника.

Глава 38

Частый стук копыт гулким эхом расходился в воздухе. Ритмичный, взволнованный, он звучал в такт биению моего сердца. Двойка пегих коней уносила нашу повозку все дальше от императорской резиденции. Ленты тьмы летели рядом и, словно щупальца гигантского спрута, извивались над землей. Они тянулись во все стороны, путали следы, создавали новые, усыпляли оказавшихся на дороге путников. Но я едва ли обращала на них внимание.

Сидя на полу крытой повозки и прижимаясь к боку Самаэля, я изо всех сил старалась не поддаваться отчаянию.

Айры в резиденции вот-вот очнутся. Тьма не сможет удерживать их под наведенным сном долго – все-таки внутренние блоки у высокородных сильны. Скоро Тайдариус Четвертый узнает о предательстве Самаэля, о моей тайне, и объявит нас вне закона. Начнет охоту. И тогда, совсем как в ту роковую ночь, когда Лаур меня продал, гончие возьмут мой след. Уже не псы – имперские охотники. Опасные, безжалостные. Разве возможно скрыться от таких?

Беспокойство в груди росло. Крепло, как набирающий силу вихрь, скручивало мои внутренности, заставляло все во мне болезненно сжиматься. Не только из-за страха перед карой Тайдариуса. Я думала о Самаэле, вспоминала наш короткий разговор в саду и будто заново слышала: «Никто тебя не поймает, Эвелин».

Меня. Не нас. Почему он сказал так? Что задумал?

Спросить напрямую я не могла – Самаэль, кажется, дремал. Он потратил много сил, чтобы укрыть резиденцию тьмой, и продолжает тратить их сейчас, путая наши следы. Прижимаясь к его боку, я чувствовала, как часто вздымается его грудь, ощущала исходящий жар. И я не хотела мешать. Пусть Самаэль делает то, что считает правильным. Я тоже поступлю так.

Я останусь. Не побегу спасаться в одиночку, даже если Самаэль об этом попросит. Пусть это глупо, пусть наивно, но каким бы ни оказался финал нашей истории, я встречу его с Самаэлем. В конце концов, он ведь сам говорил, что мы разделим одну судьбу на двоих. И я хочу этого. По-настоящему хочу. Не из благодарности или чувства долга. Это нечто гораздо более глубокое, личное. Почти эгоистичное. Потому что Самаэль нужен мне. Любым. И мне неважно, как он выглядит: обезображен ли шрамами, как молвят в городе, или обожжен до черноты. Не видя лица, я разглядела нечто более прекрасное – его душу.

Часа через три мы остановились на маленьком гостевом дворе. Таком убогом, что не оставалось сомнений: даже городские бывают тут нечасто, только низкородные. Еще до того, как мы выбрались из повозки, ленты тьмы опутали дом, заскользили по территории. Очертили ее, будто защитным барьером, и замерли. Самаэль прошел внутрь. Я же осталась на улице, кутаясь в наведенный плащ.

Совсем скоро Самаэль вернулся. За ним, переваливаясь с боку на бок, семенила полная женщина с каким-то свертком. Не поднимая взгляда, она впихнула его мне в руки, развернулась и зашагала обратно в дом. Однако дойти не успела – на пороге тьма опутала ее, будто коконом, и погрузила в наведенный сон.

Ржание и скрип колес заставили меня переключить внимание с женщины на дорогу. Рядом с нашей повозкой остановилась другая – такая же старая и убогая, как гостевой двор. На козлах сидел плюгавый мужичок в растянутой серой рубахе. Дождавшись, когда мы заберемся внутрь, он щелкнул поводьями. Я мельком глянула на вившееся у него над головой темное облако и повернулась к Самаэлю.

–      Поешь, – кивнул он на сверток у меня в руках.

Но я не послушалась, даже не посмотрела вниз. Отложила сверток и придвинулась к Самаэлю. Что-то в его голосе меня насторожило.

Несколько мгновений я всматривалась во тьму под капюшоном, будто надеясь поймать его взгляд – тепло-карий, почти золотой. Как тогда, еще в первые дни нашего знакомства. А потом одним быстрым движением, словно змея в броске, я вскинула руку. Самаэль попытался перехватить ее, но я успела коснуться пальцами гладко выбритой щеки. Слишком горячей, чтобы ошибиться.

–      Да ты горишь! Надо вернуться на постоялый двор. Уверена, у них найдутся хотя бы простейшие микстуры и…

–      Нет времени, Эвелин.

–      На такое время всегда найдется! – я бросила беспокойный взгляд на дорогу, оставшуюся позади.

–      Эвелин, не надо, – Самаэль мягко потянул меня на себя, заставляя повернуться к нему. – Мы не можем медлить, – произнес он настойчиво.

–      Пожалуйста, хотя бы на пару минут. Где-нибудь поблизости наверняка есть колодец. Можно смочить водой тряпку и попытаться сбить жар.

–      Это не поможет.

–      Самаэль, пожалуйста! – взмолилась я, в отчаянии сжимая его пальцы.

–      Этот жар не сбить. И микстуры тут не помогут. Не стоит тратить время попусту.

–      Что? Но почему?

–      Потому что это проклятие, Эвелин.

Я растерянно моргнула. Как – проклятие? Какое? Чернокнижников? Но до его пробуждения же еще полгода!

Самаэль тихо усмехнулся и качнул головой.

–      Тьма над резиденцией развеялась. Тайдариус обо всем узнал и активировал проклятие.

–      Активировал? Как?

–      Это поводок, которым правители держат чернокнижников. Никто не стал бы подпускать нас к вершинам власти, не имея возможности усмирить. Еще один залог нашей верности: вместе с принесением клятвы мы отдаем часть крови. Через нее можно заставить скрытое в нас проклятие проснуться раньше.

Я упрямо мотнула головой. По-детски наивно, не думая, не понимая, что и почему делаю. Я просто не желала верить, что у меня отняли последнее – время с Самаэлем.

Нет! Только не сейчас! Не когда я наконец смогла понять, что чувствую, когда сделала выбор. Не отдам! Мои пальцы на руке Самаэля сжались сильнее. Будто вцепись я что есть мочи – и удержу.

–      Сколько?..

–      Не знаю. От пары часов до трех суток. Надеюсь, оставшегося времени хватит, чтобы добраться до поместья. Я должен лично снять печать с лаборатории. Иначе внутрь не попасть.

–      Ты знал, что так случится? – голос надломился. – Почему не сказал? Почему не попытался помешать. Почему… почему?..

Слова не приходили. Горло стянуло, не позволяя наполнить грудь воздухом. Его будто не осталось вовсе. Все, что я могла – шептать одно слово, задыхаясь, и всматриваться во тьму. Во тьму, в которой я вновь смогла различить чуть прищуренные светло-карие глаза. В них не читалось обиды или сожаления – только бескрайний океан нежности и непонятного мне спокойствия.

Он всегда знал, что рано или поздно проклятье убьет его. Знал, что, пойдя на преступление против империи – сохранив жизнь сначала Айрис, а потом и мне – рискует. И сейчас в его взгляде я видела уверенность. Согласие с каждым принятым решением, с каждым сделанным шагом. А еще я видела нежность. Такую, от которой стягивает сердце. От которой сковавший мое тело лед с треском ломается. Разлетается сотней осколков и вспарывает ими последний бастион моей выдержки. Я падаю, прижимаюсь к Самаэлю и до крови прикусываю губу, сдерживая крик. И только слезы сдержать я оказалась не в силах.

Глава 39

Мы останавливались несколько раз, чтобы сменить повозки, вильнуть на другую дорогу, спутать следы. Оба почти не спали. Самаэль иногда проваливался в тяжелую дрему, и в такие моменты я боялась пошевелиться. Вслушивалась в его дыхание, осторожно вытирала пот со лба и молила небеса о помощи. Знала, что даже они не в силах ничего изменить, но просто не могла смириться. Отчаяние скручивало в тугой жгут, ломало кости и вытягивало жилы. Собственное бессилие убивало. Я не могла спасти, не могла облегчить состояние Самаэля – ничего не могла! Только и оставалось, что кусать губы в беззвучном плаче и вслушиваться в слабое дыхание.

Тьма, словно верная подруга, держалась рядом. Вилась вокруг Самаэля, обнимала меня тяжелым одеялом, скользила перед повозкой лентами. Но и она слабела. Я чувствовала это. Пропускала пальцы сквозь туманное марево и ощущала, как с каждым часом оно становится все легче.

На подъездах к Айдерону я отпустила возничего. Проводила его взглядом, уверяясь, что наведенная тьма еще держится, и перебралась вперед. Щелкнула поводьями.

Рассвет окрасил небо рыжими мазками. Звезды истаяли, тени отступали, прячась от первых лучей. Совсем немного, и город проснется. Надо торопиться. И я торопилась – гнала уставших лошадей без жалости. Подстегивала их снова и снова, испуганно сжималась на каждой кочке, когда повозка подпрыгивала, словно мячик, но не сбавляла темпа.

Перелетев мост-луку, я заставила лошадей побежать еще быстрее. Так, чтобы сама смерть не догнала нас. Иногда я оборачивалась на Самаэля, за секунды пытаясь понять, дышит ли он. А потом снова, без устали, щелкала поводьями. Быстрее! Еще быстрее! Ветер трепал мои волосы. Зло хлестал непослушными прядями по щекам, стирал бессильные слезы.

Когда среди зелени леса я заметила нужный поворот, из груди невольно вырвался полный облегчения всхлип. Почти! Почти добрались! Будто разделяя мои эмоции, ленты тьмы вильнули тающими хвостами и устремились вперед, к поместью.

Нас встречали. Добрый десяток слуг высыпал на главное крыльцо и, едва дождавшись, когда повозка остановится, подошли ближе.

–      Госпожа?

–      Самаэлю нужна помощь. Пожалуйста… Он… ему плохо… Надо перенести…

Слова вырывались бессвязной путаницей. Я почти не понимала, что говорю. Не поднимая головы, перебралась внутри повозки и припала к груди Самаэля.

Секунда. Две. Вздох.

Я шумно всхлипнула. Обняла ладоням укутанное тьмой лицо и закусила губу, глотая слезы.

Дышит. Он дышит! Хвала небесам!

–      Госпожа, – рядом раздался мужской голос, – позвольте нам.

Я кивнула и отодвинулась, давая двум рослым слугам подхватить Самаэля.

–      Куда прикажете, госпожа? В нижнюю гостиную?

–      Д-да…

–      Нет, – выдохнул Самаэль. – В лабораторию.

Отчаяние проломило грудь, словно дикий вепрь старый забор. Пришлось сжать кулаки до впившихся в кожу ногтей, чтобы только сдержать всхлип. Я не имею права на слабость. Раз держится Самаэль, должна держаться и я.

Выбравшись следом за слугами из повозки, я отстала на полшага. Рагна напротив бежала впереди, открывая и придерживая двери.

–      Доложи Айрис, – приказала я, проходя мимо молоденькой служанки, и та тут же сорвалась с места.

Как бы я не относилась к сестре Самаэля, она должна узнать. Сейчас, немедленно. Пока время еще есть…

Я шла, почти не поднимая взгляда. Смотрела ниже голов, не желая ставить жизни людей Самаэля под удар. Пусть меня укрывает наведенный плащ, но где гарантия, что тающая тьма защитит их от дара Одни?

Мы спустились в подвал, миновали широкий и на удивление хорошо освещенный коридор, остановились у массивной двери, изрезанной символами. Самаэль, пошатываясь, приложил руку к одному из них и что-то еле слышно прошептал. Тьма оплела его ладонь, закрутилась спиралью и, пройдя сквозь кожу, исчезла. Символы на двери полыхнули черным.

–      Найдешь? – голос Самаэля прозвучал тихо, но твердо.

–      Найду, – ответила с той же решительностью.

Еще в первые сутки, когда скрывать пробудившееся проклятие стало невозможно, Самаэль рассказал, где лежит нужный артефакт. Сейчас важнее другое.