Текст книги "Как во сне (СИ)"

Автор книги: Юлия Резник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Глава 3

Молча наблюдать за тем, как шеф напивается, было невыносимо. Во мне зудела искренняя потребность ему помочь. Но я не знала как. Сидела, молча сжимая и разжимая пальцы на руле.

– Ты не думай, Уль… Римма не такая. Сейчас она нашпигована лекарствами, а еще же и опухоль, разрастаясь, все сильнее давит на центры, отвечающие за ее личность. По факту это уже не Римма. И это хуево, Уля. Хуже просто не может быть. Моя любимая женщина еще жива, она дышит и ходит. А мне с каждым разом приходится прикладывать все больше усилий, чтобы отыскать в ней родные черты… Хоть что-то, что напомнило бы мне, за что я ее так сильно люблю. Смешно, я был готов на что угодно, чтобы ее вылечить. Но теперь совсем не уверен, что оно того стоило. Наблюдать за тем, как ее не становится, совершенно невыносимо.

Не думаю, что Эльбрус понимал, что разговаривает со мной вслух…

– Мне очень жаль, – прошептала я.

– Да… Мне тоже. Ничего. Это просто плохой день. Очень плохой день. Очередной из многих. – Калоев потер лоб и снова приложился к бутылке. – Бр-р-р… Без закуски, оказывается, пьянеешь быстро. Я в ресторане так и не успел что-нибудь закинуть в топку. Володя все мозги мне вытрахал с этими бюджетами…

Скосила взгляд на шефа. Везти его в таком состоянии в ресторан – не вариант.

– Может, свернем ко мне? Я закажу доставку. Или… поедите дома?

– А?

– Говорю, может, вы поедите дома?

– Не-е-е. Домой не хочу… Слишком много там… – Эльбрус махнул рукой, но так и не договорил, будто и без этого все было понятно. А может, просто потому, что был он изрядно пьян, у него не складывалось с формулировками... Пить-то Калоев начал еще в своем кабинете. И что хуже всего, это случилось с моей подачи. Тот самый случай, когда хочешь как лучше, а получается как всегда.

– Тогда ко мне. Но пообещайте, что домой поедете на такси. Ключи я вам не отдам.

– Ага. Закажи что-нибудь. Только что-то нормальное, а не эту свою траву.

– Могли бы и не просить. Я в курсе, что вы по мясу.

Добрались быстро. И хорошо, потому что, во-первых, надо было встретить курьера, а во-вторых, успеть уложить Калоева спать, до того как он вырубится по дороге.

– Сюда! И снимите ботинки.

Эльбрус плюхнулся на банкетку, посмотрел на носы своих туфель и покачал головой:

– Помоги, а?

– Вы со мной за это не расплатитесь, – попыталась свести все к шутке, потому что в общении с ним юмор всегда был беспроигрышным вариантом.

– Отрабатывай премию, – зевнул Эльбрус.

– Отрабатывать можно только аванс! А премия – это поощрение за проделанную работу, – назидательно заявила я, все же опускаясь перед ним на колени и стаскивая туфлю с ноги. День сегодня, конечно, интересный. Второй раз я перед ним на коленях. Какая-то нездоровая тенденция. Самое время просить прибавки к зарплате.

В дверь позвонили.

– Кого-то ждешь?

– Кого я могу ждать? Курьер, наверное.

– Откуда мне знать, у тебя вон сколько ухажеров.

– Вы издеваетесь, я сейчас не пойму?

– Чего? – хлопнул глазами Калоев. – Ты у меня красотка.

Отчего-то от этого его «у меня» что-то внутри сжалось. Наверное, любой женщине приятно, когда тебя вот так… одним словом присваивает мужчина, особенно когда он такой.

– Скажете тоже, – смутилась. И чего, спрашивается? Сама же ждала, что он заметит, как я принарядилась. Уж не в том ли дело, что наедине комплименты неизбежно воспринимались гораздо более интимно? Наверное.

– Мойте руки. Ванная прямо по коридору, – распорядилась я, перед тем как открыть дверь курьеру.

Пока я выкладывала еду из контейнеров, Эльбрус плескался в ванной. А выйдя, тяжело опустился на стул.

– Выпить есть?

– Вино только. Вам разве не хватит?

– Не хватит. Тащи давай. А почему только один стакан? Составь мне компанию, что ли.

Пожав плечами, я послушно выставила на стол второй бокал. Немного расслабиться мне точно не помешает. Странный день. Еще более странный вечер. Ощущение дикой несправедливости разрывало грудную клетку. Не могу, когда ее чувствовала. Просто такая, блин, злость охватывала! Вот чем они это заслужили? Все же честь по чести у них. Калоев даже в церковь ходит, я знаю. Почитает старших, помогает обездоленным детям – сколько благотворительных турниров мы устраивали – я уже со счета сбилась, вот правда. Не гуляет, не пьет… В этот момент Эльбрус опрокинул в себя вино, и я сделала поправку – обычно. Не курит. Жену любит всем сердцем. Действительно, по-честному проходит с ней за руку через все испытания. Сначала бездетностью (я и не знала, что у них все так сложно), а потом и болезнью. Ну, вот за что ему это? А ей?

С психа комкаю салфетку и забрасываю, по меркам кухни, трехочковый. Калоев не без уважения кивает.

– А че ты, говоришь, из спорта ушла?

– Травма голеностопа.

– Я видел твои игры. Ни черта не секу в баскетболе, дурацкий вид спорта, но ты выделялась.

– Это почему еще баскетбол дурацкий? – возмутилась я, махом осушая бокал.

– Ну а что – нет? Десять двухметровых лосей бегают за одним мячиком.

– Еще эти самые лоси забрасывают мяч в корзину.

– Тоже мне проблема.

– Да? Ну че. Давай… – с психом пододвинула к Эльбрусу салфетницу. Он, высокомерно вздернув бровь, демонстративно скомкал бумажку и зашвырнул в сторону мусорного ведра.

– Мимо. И заметь, тебе никто не мешал.

Это был вызов! Но поняла я это, лишь когда глаза Калоева загорелись сумасшедшим азартом. А дальше… Дальше в мусорку полетело все, что попадалось под руку. Я засмеялась. Он с переменным результатом делал бросок за броском.

– Учись, мальчик, пока я жива.

Я встала и, театрально откланявшись, четким броском забросила в импровизированную корзину яблоко. Попала! Калоев еще больше завелся. Мы пили, пьяно хохотали, а когда снаряды заканчивались, возвращали их из мусорного ведра. Если я хотела его отвлечь, то у меня это получилось.

– Десять – семь. Ты опять продул.

– Я требую сатисфакции!

– У тебя было шесть попыток! – пьяно хихикнула я. – Скажи спасибо, что мы играли не на желание.

– Кто сейчас играет на желание, Уль, ты что?

– Нет? А на что тогда?

– На раздевание, конечно.

Не знаю почему, но мне это замечание показалось ужасно смешным. Зайдясь в остром приступе хохота, я повалилась на кухонный диван. Почувствовала, как тот прогнулся, потому что Эльбрус рухнул рядом. Смех стих. И его, и мой. Наши глаза встретились.

– Спасибо тебе.

– За что?

– За этот вечер. Я… – Калоев прокашлялся. – Не помню, когда в последний раз чувствовал себя так беззаботно.

У меня перехватило дыхание – настолько сильное на меня произвели впечатление его слова.

– А раз все так, как ты говоришь, почему у тебя тогда такая кислая физиономия? – попыталась свести все к шутке, но Эльбрус как будто не понял моего намерения. Или просто не захотел принять предложенных правил игры.

– Мне стыдно за то, что я могу испытывать какие-то позитивные чувства, когда моей жене так плохо.

Блин, он же, сто пудов, пожалеет об этой откровенности! Вот сто пудов. И как мне быть? Что говорить? Как его поддерживать?

– Это неправильно.

– Я знаю, – вздохнул и, резко меняя тему, вдруг предложил: – Может, кино какое-то глянем? Я сто лет не был в кинотеатре. Все новинки – мимо.

– Давай.

Диван в гостиной я никогда не складывала, потому что любила на нем поваляться. Странным было лежать на этом самом диване с кем-то. Пусть даже этот кто-то вряд ли бы посягнул на мою честь.

Решив не тратить времени на долгие поиски фильма, включили первый попавшийся. Но тот был таким скучным, что я уснула еще, кажется, на заглавных титрах.

Уснула, да... И снился мне сладкий сон. Кто-то целовал мой затылок, плечи… Задирал футболку, касался изнывающей груди, скользнул горячими сухими ладонями под широкие шорты.

Я не знаю, что сказать в свое оправдание. Я вообще не уверена, что должна оправдываться. Но, наверное, все дело в том, что мне довольно часто снились сны такого эм… содержания. И очень-очень долго, может быть, непозволительно долго я действительно не понимала, что эти руки и эти губы – вовсе не сон, а оглушающая своей чувственностью реальность.

Он был большим. В том полусне я поняла, что именно о таком партнере я всегда и мечтала. Потому что даже большие девочки вроде меня хотят порой почувствовать себя под защитой еще большей силы. И я растворялась в ней. Я подчинялась каждому его движению. Я выгибалась, ластилась как мартовская кошка, подставляясь под его ласки. И шептала:

– Еще, сильней… Пожалуйста.

И когда его пальцы грубо выкрутили соски, я едва не заплакала. Потому что да, мне это именно вот так было нужно. Чтоб саднило, чтобы по огненной ниточке, соединяющей вершинки груди с клитором, вместе с удовольствием текла боль. Такая нестерпимо-сладкая, что я стонала.

Я потом часто думала о том, когда же я, наконец, проснулась. Когда проснулся он?! Может быть, в момент, когда Эльбрус перевернул меня на живот и потянул бедра вверх, подстраиваясь? Нет, нет… Тогда я все-таки еще мало соображала. Меня разбудила боль. Невыносимая. Острая. Режущая. Будто меня посадили на кол. Впрочем, где-то ведь так и было.

Со мной случился шок такой силы, что я не смогла даже закричать. Кажется, Эльбрус что-то шептал мне на ухо, но я не разбирала слов и потому не была уверена, что он понимал, кому их адресует.

Рывок. Я сжала в зубах подушку. Еще один… Зарычала.

Вполне естественные движения, да, однако мне казалось, что меня при каждом толчке буквально выворачивает наизнанку, так плотно мои мышцы обтягивали его плоть. Я тогда не думала об этической стороне происходящего. Гораздо больше меня беспокоил тот факт, что я, как ребенок, проснувшийся от кошмара посреди ночи, не могла пошевелиться, не могла выдавить из себя ни слова, чтобы позвать на помощь.

– Аа-а-а! Хватит! Хватит, пожалуйста, – сумела-таки прохрипеть я, но, наверное, слишком поздно. Калоев, я уже сопоставила, что это мог быть только он, толкнулся в самый последний раз и, сотрясаемый крупной дрожью, разрядил в меня всю обойму.

И вот тогда уже он очнулся. Даже в шоке я уловила момент, когда это произошло, по тому, как напряглось за спиной его тело.

– Уля? Господи Иисусе. Ты что тут делаешь?

– Я что?! – заорала я и, с трудом отбившись от его попыток меня удержать, убежала в ванную.

– Боже мой, боже мой, божечки! – причитала я, глядя в собственные поблескивающие диким огнем глаза в отражении зеркала. Нет, я, конечно, засиделась в девках и давно хотела избавиться от девственности, но не так! Не с ним… Господи.

Не зная, как быть, просто не имея ни малейшего представления, как отсюда выйти и посмотреть в глаза шефа, я по стеночке скатилась на пол. Подо мной тут же образовалась небольшая мутно-розовая лужица. Никогда бы не подумала, что во время оргазма мужчина способен произвести столько спермы. Господи, господи… Мы еще и не предохранялись...

– Уля, открой. Нам надо поговорить.

– Я не хочу.

– Уля…

– Давайте в другой раз!

– Мне нужно убедиться, что я тебе не навредил.

Если мой голос звучал взвинченно и истерично, то в голосе Калоева вообще не было красок. Он был словно неживым. Поддавшись своим эмоциям, я забыла и думать о его. А ведь ему, возможно, было гораздо хуже. Вот только в тот момент во мне не осталось эмпатии. Все силы уходили на то, чтобы самой пережить случившееся и не сойти с ума.

Хрен с ней, с девственностью! Плевать даже на то, что мой первый секс случился по пьянке, и я едва ли не до последнего принимала его за сон. Беда в другом. Я оказалась совершенно не готова к тому, что моим первым мужчиной будет чужой мужчина! И уж тем более, что им окажется мой шеф.

А-а-а-а! Какая пошлятина. Стыд какой…

Эльбрус застучал настойчивее.

– Уль, открой. Или я выбью эту дверь.

– Со мной все хорошо, Эльбрус Таймуразович. Правда. Мы обязательно обсудим все, что вы захотите, только не сейчас, ладно? Пожалуйста. Я пока не готова… Лучше домой идите.

Может, это было глупо. Скорее даже наверняка. Но я реально не могла себя заставить выйти к нему тотчас. К счастью, Калоев пошел мне навстречу, не став на своем настаивать. Потоптавшись за дверью, он буркнул:

– Как знаешь.

И через пару минут дверь за ним захлопнулась. Я со всхлипом втянула воздух. Плечи обвалились от облегчения. Убеждая себя, что ничего непоправимого не случилось, что я все та же, и произошедшее не наделило меня свиным рылом и парой рогов, встала под душ. Долго мылась. После так же долго чистила зубы. А когда, наконец, вышла из ванной, нос к носу столкнулась с Эльбрусом, который как ребенка меня провел!

Глава 4

– Ну зачем вы? – обиженно всхлипнула.

– Теперь-то точно глупо мне выкать, не находишь, Уль? – хмыкнул Эльбрус и, в тот же миг став серьезным, обеспокоенно добавил: – Ты как в целом?

– Нормально! – пошлепала к кухне.

– Я был не в себе, – просипел он, увязываясь за мной. – Думал… А, неважно, – в несвойственном ему отчаянии Калоев зарылся руками в волосы. С моих губ сорвался очередной истерический всхлип. Потому что я, черт его дери, понимала, что он там думал – тупо принял меня за Римму. Тут не надо быть Шерлоком, чтобы проследить логическую цепочку. Наверняка из-за болезни жены Эльбрусу приходилось воздерживаться, вот и сорвало у мужика крышу… А-а-а-а-а! Господи, господи, господи… Я хотела знать, что может быть хуже? Пожалуйста – лишиться девственности с мужчиной, который принял тебя за другую.

Гася дикое желание побиться головой о кухонный шкафчик, я подошла к барной стойке и невольно поморщилась. Между ног саднило. Низ живота тянул.

– Собирайся! – скомандовал Калоев, будто коршун наблюдая за каждым моим движением.

– Куда?

– Съездим в больницу. У тебя есть гинеколог? Или я мог бы договориться с…

– Ты?! Господи! – я, как ребенок, зажала уши ладонями, отказываясь слушать этот бред.

– Уля…

– С кем ты можешь договориться, Эльбрус?! С гинекологом Риммы? Ты действительно не понимаешь, насколько это тупой стафф?

– Я просто хочу убедиться, что ты в порядке! Я был… сильным. Черт, Уля… Ты девственница!

Он как будто меня в этом обвинял. Несмотря на весь ужас ситуации, я истерически хохотнула.

– Уже нет. Ну и невелика потеря. Не загоняйся. Давай просто сделаем вид, что ничего не было, – умоляюще проскулила я.

– Не выйдет. Я поступил по отношению к тебе бесчестно.

О боги, для полного счастья мне сейчас только этих патриархальных заморочек и не хватало! Гашу закономерное желание огрызнуться, боль в глазах Эльбруса обезоруживает. Даже боюсь представить, какой внутри него ад. На фоне этого я так точно легко отделалась. Калоеву же наверняка в сто раз хуже. Потому что верность и честь – две подпорки, на которых стоит его личность. Убери одну, и все зашатается. Его моральная планка задрана так высоко, что я просто не знаю, как он справится с тем, что сделал. Просто не знаю… И если честно, у меня тупо нет сил с этим разбираться.

– Ты сам сказал, что был не в себе.

– Это меня не оправдывает, – прогромыхал Эльбрус.

– Ну, тогда и я виновата тоже.

– Ты женщина!

– И что? С меня взятки гладки? А как же «сучка не захочет – кобель не вскочит»?

И без того хмурое лицо Эльбруса еще сильнее потемнело. Крылья носа дрогнули, выдавая то, насколько же он зол.

– Прекрати! Я знаю, что тебе бы и в голову не пришло под меня лечь. Ты неиспорченная чистая девочка, Уля, и тот факт, что ты до двадцати четырех лет ей оставалась, лишний раз это доказывает. Случившееся же…

– Недоразумение, – подсказала я, даже как будто польщенная. – Давай к этому относиться так.

Калоев все-таки поймал мой взгляд, как я его ни отводила. И когда это случилось, я… Черт. Я просто в очередной раз убедилась, что этот мужик – гора. Он реально был готов заслонить меня от проблем, которые сам же мне и устроил. Как бы нелегко ему было осознавать случившееся, он не стал перекладывать с больной головы на здоровую или искать себе оправдания, а тупо взял на себя всю полноту ответственности. Да, может быть, в этом и не было ничего такого. Любой нормальный мужчина, наломав дров, на его месте поступил бы точно так же. Но когда вы в последний раз видели нормальных?! Мужчин, женщин, кого угодно…

– А сама-то ты сможешь?

– Конечно, – я пожала плечами. – Иначе бы не предлагала. Сейчас выпьем по чашечке кофе, ты поедешь домой, ляжешь спать, а когда проснешься, поймешь, что случившееся было просто кошмарным сном.

Я отвернулась к кофе-машине. Нажала на кнопку пуска. Кофемолка загрохотала, на время избавляя нас от необходимости продолжать диалог.

– Ты могла забеременеть, – заметил тихо Эльбрус, когда машина стихла. Я зашипела, пролив немного обжигающе-горячего кофе на руку.

– Кажется, существует такое понятие, как экстренная контрацепция. Я изучу этот вопрос и приму меры. Не волнуйся.

Выждав несколько секунд, Калоев припечатал:

– Я бы попросил тебя этого не делать.

– Ч-что?

– Шансы забеременеть в первый раз невелики. А у таблеток экстренной контрацепции довольно серьезные побочки, – терпеливо объяснил мне Эльбрус, растирая переносицу пальцами. – Не стоит подвергать свое женское здоровье рискам.

Он, наверное, знал, о чем говорил. Учитывая их с Риммой бездетность и прочее, неудивительно, что Калоев с опаской относился к возможным рискам. Одно непонятно…

– И все-таки шансы забеременеть у меня есть.

– В таком случае ты сможешь полностью на меня рассчитывать.

Под его давящим расчленяющим мой мозг на атомы взглядом я медленно сглотнула. Смущенно потупившись, потерла правую щиколотку пальцами левой ноги.

– Мы ведь сейчас не аборт обсуждаем, да? – промямлила.

– Ты все понимаешь правильно. Никаких абортов, Уля. Я серьезно.

Час от часу не легче. Господи, как же я устала!

– Уля, посмотри на меня! Пообещай, что ты ничего такого не сделаешь.

– Я не могу ничего тебе обещать! – истерично воскликнула я. – Господи… Как ты понимаешь, меньше всего на свете я хотела бы родить от женатого босса. Это даже звучит пошло.

Калоев кивнул, вроде как принимая мои аргументы. И тут же, сам себе противореча, заметил тихо:

– Мне очень жаль, но я не в силах изменить произошедшее. По факту я даже не имею права просить тебя оставить ребенка… Но я прошу.

Могу только догадываться, насколько это болезненный вопрос для человека, у которого долго не получалось продолжить род. Не пойму только, в какой момент это стало моей проблемой! А-а-а-а. Скорее бы он ушел. Я бы прорыдалась, глядишь, и полегчало бы.

– Ладно. О чем мы? Сам же говоришь, что шансов практически нет. Пей кофе, и можно уже я… побуду одна?

– Я уйду, если ты пообещаешь не делать глупостей.

– Серьезно? По-твоему, мы выполнили еще не всю программу?

Юмор даже в такой сложной ситуации действовал безотказно. Калоев хмыкнул. Ну а что нам оставалось? Только смеяться в лицо судьбе.

– Ты удивительная, Уля.

Он ушел, а у меня в ушах звенело это «удивительная». Вот я и дождалась своего комплимента, блин. Всхлипнула сквозь слезы. Вытерла ладонями лицо. Зачем-то коснулась живота. Ниже пупка, там, где маловероятно, но все же во мне уже могла зарождаться жизнь.

А-а-а-а! Мы переспали с Калоевым!

И это плохо. Просто ужасно, мамочки. Хуже разве лишь то, что до того, как он втиснул в меня свою дубину, происходящее мне успело даже понравиться.

Истерично хохотнув, я осела на диван. Натянула на голову плед, обняла подушку и… едва не захлебнулась ядреным ароматом Эльбруса. Отшатнулась. Растерла лоб. И со стоном уткнулась в подушку снова. Он что, всегда так пах? Так… Совершенно особенно, крепко, дурманяще? А я не замечала?

Пять баллов, Уля. Давай еще в него втрескайся.

Ну уж нет. Зачем мне эти сложности?

Черте что! Вся жизнь перевернулась из-за одной нелепой ошибки. Да если бы я знала… То что? Оставила бы его в том состоянии, что он был, одного? Нет. Я бы не смогла. И какой вообще смысл думать о том, что могло бы быть, но не случилось? Не лучше ли сосредоточиться на фактах?

А по фактам… По фактам у нас полный швах.

Может, все-таки выпить этот… как его? Постинор. Так точно будет спокойнее.

Открыв Гугл, я решила посмотреть, о каких побочках упомянул Эльбрус. Прочитала и закрыла окно. Нет, на фиг. Это действительно какая-то лютая дрянь.

Удивительно, что никто из нас не озаботился вопросами здоровья. Мне даже в голову не пришло спросить, чист ли он. Калоеву тем более. Для него, наверное, моя девственность была лучшей справкой.

Отсутствующая девственность, на секундочку.

Со стоном откинувшись на подушку, я попыталась взглянуть на ситуацию при помощи иной оптики. Ну вот, например, если отстраниться от всего остального, каким был мой первый опыт? На ум пришло слово – впечатляющим. Даже учитывая, что большую его часть я была уверена, что сплю, подробности произошедшего довольно детально отложились в памяти и были весьма шокирующими. Кто бы мог подумать, что Калоев такой в постели?! П-ф-ф. Не знаю. Может, кто-то и мог. Я просто вообще о нем не думала в таком ключе. И хорошо, конечно. Вспоминать случившееся тоже не стоит. Правда, я пока не понимаю как… Как не вспоминать это каждый день, по сто раз его перед собой видя.

Сменить работу? От этой мысли стало до того себя жаль, что я, только успокоившись, опять чуть не расплакалась. Стоило представить на моем месте кого-то другого – и меня охватывало чувство острой ревности. Не для того я вложила столько сил в то, что делаю, чтобы вот так запросто взять и подвинуться. Я люблю свою работу! Хотя поначалу, после травмы, когда стало понятно, что я уже никогда не вернусь в спорт, и пришлось заново себя пересобирать, я даже представить не могла, что что-то может захватить меня так же, как баскетбол. А вот же. Увлекалась… И жизнь с окончанием спортивной карьеры не закончилась, просто стала совсем другой.

«Ты как?» – пришло на телефон ближе к обеду. – «Может, все-таки в больницу?»

«Нет. Уже все нормально. Правда».

«Ладно. Еще раз извини».

Я закатила глаза. Дрыгнула ногой, избавляясь от пледа, под которым мне вдруг стало ужасно жарко. Пожевала губу и все-таки решилась:

«А это правда, что Римма заболела из-за ЭКО?»

«Есть мнение, которое, впрочем, никем не подтверждено, что гормональная стимуляция может спровоцировать образование глиобластомы. Но вообще это тебя не касается».

Я смутилась. И правда, блин, ну куда я лезу?! Зачем поддаюсь любопытству?

«Ясно. Извини. Больше не повторится».

«Не обижайся. Просто это неправильно».

Обсуждать проблемы жены с любовницей? Да, наверное. Но ведь это был вовсе не праздный интерес. Я просто хотела разобраться с тем, что Эльбрус чувствует, и немного лучше его понять. Только ли любовь им руководила? Или, может, вина? А впрочем, что это меняет? Он – чужой мужчина.

«Я тебя поняла».

«Мне, кстати, перезвонили от Крючкова».

«Правда?! Супер!»

Я действительно очень порадовалась, что мы заручились поддержкой министерства в вопросе реконструкции четырех тренировочных баз. Да и в целом рабочие вопросы мне было гораздо привычнее обсуждать с шефом, чем… все остальное.

Отложив телефон, я пообедала остатками нашего ночного пиршества, убралась на кухне и, не в силах сидеть без дела на одном месте, собралась и рванула на тренировку. Игра требовала концентрации и не позволяла думать ни о чем другом. Да и телу после всего хотелось дать нагрузку на более привыкшие к тому мышцы. Но в тот вечер полностью отдаться игре не вышло. За что я тут же и поплатилась. Мало того, что неудачно столкнулась с девочкой из команды соперников, так еще и ногу подвернула. Пришлось накладывать тугую повязку, которая стала моим единственным спасением. Я не знала, можно ли принимать мои обезболы беременным, так что на всякий случай не стала рисковать.

Ехала домой, и никак в моей голове не укладывался тот факт, что я могу быть беременной. Вот это скорость развития событий! Учитывая, что на таймлайне моей жизни практически ничего не происходило, тут, можно сказать, случилась сенсация. Даже если потом окажется, что Бог миловал, я вряд ли когда забуду эти свои эмоции.

А если нет? Мне же полностью придется менять трек жизни! Разве я к этому готова? Не уверена. Да и как объяснить семье, что я принесла в подоле? Родители у меня, конечно, современные, но… Сами счастливо прожив в браке вот уже почти сорок лет, родив четверых детей и дождавшись, наконец, внуков, вряд ли они смогут с легкостью принять тот факт, что я родила для «себя». А то, что я, говоря словами бабушки, «спуталась» с женатым, вообще станет для них ударом. Им же не объяснишь, что в случившемся не было моей вины. Черте что.

Нога все сильнее ныла. Я попросила таксиста остановиться у аптеки. Осталось решить, что покупать. Обезбол для беременных или все же средство экстренной контрацепции?

Новогодние чудеса, говорите? М-да…