Текст книги "Как во сне (СИ)"

Автор книги: Юлия Резник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 19

– Ну?! Теперь-то ты скажешь, куда мы едем?

– Нет, это сюрприз, – усмехнулся я, скосив на Ульку взгляд. Не знаю, как во мне уживались отцовское снисхождение к ее детскому энтузиазму и истинно мужское: голодное, жадное… Смотрел бы на нее и смотрел. А еще лучше – целовал и трогал.

Так, Эльбрус Таймуразович, тормози, стоп. Ты и так борщишь. Девочка после твоих подкатов выглядит изрядно помятой. Такой взорванной и уступчивой, что с каждым разом тебе все сложнее остановиться.

А может, уже и не надо? Ну, ведь какой-то фарс получается!

– Ты совсем не умеешь делать сюрпризы! – заявила Улька, смешно сморщив нос.

– Наговор.

– Я точно не буду выглядеть там как дура в спортивном костюме? – беспокоилась она.

– Не будешь. Я же сказал.

– Мужчины не всегда способны оценить ситуацию правильно. Не хотела бы я встретить там барышню при параде, когда я сама выгляжу как черте что.

– Ты не будешь выглядеть как черте что, даже если набросишь мешок на голову.

Щеки Ули порозовели. Несмотря на ее дерзость, Ульку было легко смутить. Мне нравилось делать ей комплименты. Она так чутко на них реагировала: глаза загорались, щечки рдели, губы трогательно подрагивали.

Глядя на дорогу, Уля повела рукой, приглашая меня коснуться ее ладошки. Сплетя пальцы, я поднес наши руки к губам и оставил поцелуй у нее на запястье. Когда Ульяна была рядом, она вытесняла собой все: боль, вину, скорбь… Не представляю, как бы справлялся с уходом Риммы, и справился ли вообще, если бы не эта девочка. Своей бешеной энергией она зажигала меня. Заставляла вставать каждый божий день и куда-то двигаться. Уля находила за меня новые смыслы… Она единственная, кто со мной говорил без жалости. И единственная, кто мог заставить меня улыбнуться. Насколько бы все было проще, если бы я смог понять и простить то, как быстро в мою жизнь вошла другая женщина! Не Римма… А так выходило, что не сильно я ее и любил. Скорбел недостаточно долго. Но ведь это было не так. Я ощущал безумное опустошение от того, что ее не стало. Просыпался среди ночи, вспоминал, что ее нет… и выл в кулак. По тому, что было. От горечи, что еще могло бы быть, но не случилось. От боли. И вселенского одиночества, которого я не чувствовал, лишь когда память выталкивала на поверхность образ Ули, будивший во мне искушающий трепет перед возможностью начать все заново, тогда как еще совсем недавно я считал, что лучшее осталось для меня в прошлом.

Замкнутый круг. Без Ульки я бы мог и не справиться. Но именно ее присутствие в моей жизни раздувало огонь вины, в котором я горел заживо.

– Что-то случилось?

– Нет.

– Ты очень хмурый.

– Задумался о работе.

– Юра справляется?

– Более-менее. Но после тебя меня бы полностью не устроил и сам Господь бог.

– Неужели я была так хороша? – зарделась от удовольствия Улька.

– А то ты не знаешь.

– Ну, ты как шеф – тоже ничего будешь.

Усмехнулся:

– Выходи давай. Приехали.

Уля окинула взглядом ничем не примечательное приземистое здание.

– Это же то, о чем я думаю? Тот самый зал? – вздернула бровки, выделяя интонацией фразу «тот самый». И ведь угадала. Это действительно был спортзал, в который наши спортсмены приходили, когда хотели отдохнуть от публичности, потому что сюда не было хода посторонним. Никаких девок, которые в обычные спортзалы ходили как на охоту, никакого выпендрежа. Только железо. Только хардкор.

– Тот самый.

Улька взвизгнула на радостях. Ломанулась к дверям в неприметный подвальчик, интуитивно понимая, где вход. Я старался не сравнивать их с Риммой. Потому что это было неправильно. Но подсознательно все же делал это. И получалось, что если отбросить темы для обсуждения, неизбежно появляющиеся, когда двадцать лет ведешь с женщиной общий быт, с Улькой у меня оказалось гораздо больше общего… Признать это было нелегко. Какая-то неудобная выходила правда.

– Там кто-нибудь есть?

– А что?

– Боюсь, как бы не вышло конфуза, – засмеялась зараза. Я в один миг подобрался. Отодвинул ее с прохода и сам толкнул дверь. Похрюкивая от смеха, Улька уткнулась носом мне между лопаток. Вот так, да?! Какого черта я не подумал, что она, в общем-то, может оказаться права?

Насупившись, окинул зал придирчивым взглядом. Народа было немного. И голым никто не бегал.

– Мужики, у нас в гостях дама, – крикнул на всякий случай. – Ну что ты застыла? Давай проходи. Иди, переодевайся. Я тебе пока перчатки найду.

– Предлагаешь встать с тобой в спарринг?

Энтузиазм в голосе девочки меня, признаться, немного пугал. Отбитая она совершенно. Но в этой готовности ввязаться со мной в любую авантюру было что-то невыносимо трогательное.

– Ну, помнится, ты напрашивалась.

– Так то когда было?! Я уже и не надеялась, – пробормотала, шустро стаскивая с себя куртку и олимпийку. И вот тут я, конечно, офигел. Потому что в моем понимании спортивная форма подразумевала что угодно, но не кроп-топ и лосины в облипочку. В которых Улькины ноги казались просто бесконечными.

Я бегло огляделся. Может, это была плохая идея – притащить девчонку сюда. Она же овечка невинная, а тут – матерые волки. Ну, или… щенки. Что еще хуже, потому как чисто по возрасту ей такие вот сопляки подходили гораздо лучше.

И я сам, по доброй воле, привел ее к этим хищникам в клетку?!

– Олимпийку накинь. Здесь прохладно.

– Нормально. Она будет сковывать движения. – Уля осмотрелась. – Вон там свободно.

– Сначала разомнемся, – оттеснил девочку в угол за стойкой с матами. Этот закуток практически не просматривался из общего зала – то, что надо.

А дальше что, Калоев? Паранджу на нее, да?

Если бы… Я, пожалуй, впервые в жизни пожалел, что православный.

Смешно то, что я реально привел сюда Улю, надеясь выпустить пар. Выпустил, ага… Тут как бы не задымиться. Улька тянулась во все стороны, как пластилиновая, а я, как последний маньяк, прокручивал в голове все варианты того, как можно использовать ее гибкость в нашей интимной жизни.

– Я все. Ты сам перебинтуешь мне руки?

Как будто я мог позволить кому-то еще прикоснуться к этой девочке!

– Угу. Дай сюда…

– На! Может, какие-то напутствия будут? – болтала Улька как ни в чем не бывало.

– Какие еще напутствия? – помрачнел я.

– Ну, я не знаю… Не бить тебя в пах? – поиграла бровями.

– Это запрещено правилами. Да у тебя и не получится. Не переживай.

– В смысле – не получится? – подбоченилась Уля, упираясь перчатками в бедра.

– Меня достать.

– Пф! Господин Калоев, вам кто-нибудь говорил, что вы ужасно самоуверенный тип?

– Миллион раз. Ну как, не туго?

– Нормально.

– Тогда в стойку! Стойка – вещь универсальная, у каждого боксера она разная. Ноги важно держать не широко, но и не слишком узко. Широкая стойка не даст тебе нужной мобильности, а с узкой тебя будет легко вынести. Оптимально – держи ноги на ширине таза. Вот так…

Я встал посреди ринга, показывая, как нужно.

Рисовался? Ага. Как пацан. Римма не любила бокс, на нее было сложно произвести впечатление. А Улька смотрела на меня, натурально открыв рот. Даже стало жаль на секунду, что она не видела меня, когда я был на пике спортивной формы.

– Чтобы не распыляться, надо знать, куда наносятся самые продуктивные удары.

– Это куда же? – просипела девочка.

– В солнечное сплетение, – направляя ее руку, я сделал резкий выпад. – Область ребер и печени.

– А как же голова?

– Это еще надо допрыгнуть.

– Пф. Я смогу! Против тебя что, выставляли гномов?

Я захохотал. Удивляясь тому, что, дожив до сорока лет, даже не догадывался, насколько сближает, когда женщина разделяет твои пристрастия. Когда с ней можно обсудить плюсы и минусы румынской тяги… Это же просто база! Ну, а о том, сколько общих тем у нас появилось в процессе совместной работы, даже и говорить не стоит.

– Осторожнее со своим коленом. Правое травмировано?

– Ага… – ухмыляясь, Улька устроила бой с тенью у меня перед носом.

– Удары бывают трех видов.

– Да знаю я. Снизу, сбоку и прямой. Да?

Свои слова девочка сопровождала соответствующими взмахами рук, из-за чего ее грудь в кроп-топе заманчиво покачивалась. Я залип на этом и… пропустил! Я… Пропустил.

– Ауч!

– Прости! – выпучила глаза Уля. – Я думала, ты выставишь блок. Сильно больно?

– Моему самолюбию? – хмыкнул. – Ага, прилично так прилетело.

– Я не хотела. Иди поцелую.

– Уль! – усмехнулся.

– Это правда рабочий способ. Я серьёзно. Ну! – поманила меня руками в перчатках. Я послушно наклонился. Ни в чем не мог ей отказать. Теплые губы Ульки коснулись моей бородатой морды. Сколько раз говорил себе не допускать таких зарослей, да все не находил времени посещать барбера чаще пары раз в месяц.

– Лучше? – шепнула отстраняясь. Я сделал вид, что крепко задумался.

– Не понял. Давай еще.

– Эльбрус! Мы же не одни.

Ничего на это не сказав, сам притянул Ульку ближе. К черту, парни сюда ходили не из болтливых. Каждый понимал, что если всплывет то, что не должно было, дорога сюда им будет закрыта.

Губки Ули приоткрылись, глаза – напротив. Она тихо вздохнула, позволяя себя целовать. Разгоряченная разминкой кожа одуряюще пахла.

– Улька… Улечка…

Я по кому-нибудь так сходил с ума, как по этой девочке? Не помню. Может, это кризис среднего возраста? Или что… вообще… происходит? Просто не могу остановиться, и все.

– Нет-нет. Ну не здесь же. Эльбрус, поехали домой, а? – шептала Уля, задыхаясь между поцелуями.

Не понял, как это случилось, но в какой-то момент мы оказались с ней на коленях. Еще чуть-чуть, я бы правда ее повалил на ринг и взял прямо там…

– Эй! Эй, вы, блядь, че творите?! – сквозь гул в ушах пробился смутно знакомый голос. Я обернулся, готовый придушить кого угодно за то, что он посмел нам помешать.

– Илья… Ты как здесь очутился?

– Я?! Это все, что тебя волнует?! – зарычал на Ульяну брат. – А ты… Руки от нее убрал!

– Не устраивай сцен, – процедил я.

– Ты это мне говоришь, я правильно понимаю?! – взбесился еще больше Илюха.

– Я тоже хорош, – согласился. – Но не будем усугублять, лады? – придавил взглядом. Впрочем, на того мои гляделки не действовали. Илюха был не робкого десятка. И только искреннее нежелание навредить заставило его отступить. Я буквально чувствовал, как он в моменте сам себя ломает. – Ты, кажется, потренироваться пришел?

– Пришел.

– Ну, так заскакивай. Из Ульки так себе соперник.

– Эй! – зашлась та в праведном гневе.

– Не спорь. Видишь же – человеку надо выпустить пар. Ну что стоишь, Илюх? Давай. Я даже поддамся.

– Пф-ф-ф! – закатил глаза тот, бесстрашно принимая вызов. Улька смотрела на нас с осуждением, не пытаясь скрыть, как ей не нравится происходящее.

– Ну, вот зачем ты его провоцируешь? – шикнула на меня.

– Свали, мелкая. Дай мальчикам немного развлечься.

– Да он из тебя отбивную сделает! – неосознанно встала на мою сторону Уля, заставляя сжаться в груди что-то давно забытое.

– Посмотрим. – Мы ударили кулаками и отпрыгнули в стороны.

– Дураки! – прошипела Уля, ныряя под канат. Я обернулся, чтобы полюбоваться на ее ладную попочку, и чуть не пропустил хук. Ушел буквально в последний момент. И еще, и еще… Понимая, что Уля мне не простит, если я отобью ее брату печень, я лишь уклонялся от его ударов, не позволяя себе бить в ответ. Сделать это было непросто – все же верх брали отточенные годами инстинкты и бешеная скорость реакции.

– Хорош, мудак, – заключил Илья, склоняясь к коленям, чтобы отдышаться.

– У тебя тоже ничего левая… Ею и бей.

– Вот так? В безоружного?

– Ты меня не достанешь, если не поддамся, – я философски пожал плечами.

– Мудак, говорю же…

– Прекрати оскорблять моего мужчину! – рыкнула Уля.

– Давно он твоим стал? Только же вот втирала родителям, что между вами ничего нет! Врала, получается?

– Нет! Не врала, понятно?! Как будет что сказать – вы узнаете первыми. Пока говорить не о чем.

И вроде же ничего такого она не имела в виду, а меня… задело. Потому что это неправда! Между нами столько всего за эти дни случилось… Взглядов, эмоций, нежности… Будто жизнь прошла.

– Мы вместе, – заявил я, спрыгивая с ринга, чтобы подойти поближе к Уле. – Просто пока не афишируем. Несложно догадаться почему, да?

Илья отрывисто кивнул, будто сдуваясь. Рванул зубами застежку на перчатке. Но это я уже отмечал краем глаза, сосредоточившись на просветлевшем лице Ули. Выходит, ей не так легко давалась наша конспирация, как мне казалось? Да чтоб его! Но ведь не готова она, сто пудов не готова к хейту, что на нас обрушится! Тут и я, может быть, не готов…

Глава 20

– Я уже думал, ты в той жопе осталась, – буркнул Илья, выхватывая из моих рук небольшой чемодан. Пару недель назад я устроилась на работу в федерацию легкой атлетики, а уже в среду меня командировали… Вовсе не в жопу, нет. А во вполне современный красивый город инспектировать ход строительства новой арены. И вот, наконец, я вернулась.

– Ты что здесь делаешь? – выпучила глаза.

– Тебя встречаю, не видно? Пойдем. Весь проход перегородили.

– А мама? А гости? Я бы сама добралась.

– Меня Калоев попросил – я приехал. Сама же ты хрен че попросишь. Все сама и сама.

– Эльбрус? Тебя попросил мой Эльбрус? – еще больше удивилась я. Если честно, я не особенно рассчитывала, что он встретит меня сам. Поэтому когда, включив по прилету телефон, я обнаружила от Калоева сообщение «Уль, не смогу тебя подхватить, прости», почти не расстроилась. Хотя это наверняка подразумевало и то, что на день рождения мамы я тоже поеду в гордом одиночестве. С другой стороны, мы договаривались не спешить. Наверное, с моей стороны было даже глупо надеяться, что месяца вместе будет достаточно, чтобы предстать перед моей семьей в качестве пары.

– А я что сказал? – фыркнул Илья, ускоряясь. Его уже начали узнавать, а это было чревато как минимум задержкой на раздачу автографов, которая нам сейчас была так некстати.

– Не знала, что вы общаетесь.

– Ну а как? Кто-то же должен следить за тем, чтобы он тебя не обидел.

– Правда думаешь, что Эльбрус смог бы? – усмехнулась. Мы как раз вышли на улицу, и я обалдела, насколько же потеплело за те дни, что меня не было. Остановилась, сделав шаг в сторону, чтобы насладиться дуновением теплого ветра со смолистой отдушкой распускающихся где-то листочков. Здесь-то ни одного дерева не было. Сплошной бетон да стекло.

– Не специально, Уль. И не со зла. Но он взрослый мужик с багажом, который не всякий утащит. А ты…

– Ясно, – закатила глаза, – не продолжай. Пойдем.

К счастью, Илья послушался и оставил свои попытки залезть мне в душу. Или поучить уму-разуму.

Я нырнула в салон и, не дожидаясь указаний, пристегнула ремень. Хлопнув дверью, Илья устроился рядом.

– Не помнишь, по пути есть цветочные?

– Не-а.

– Тогда закажу доставку.

– Дома и так все вазы заняты.

– У нас еще ведра есть, – отмахнулась я, утыкаясь в приложение. – Пашка с Андреем приехали?

Илья кивнул, переключаясь на сплетни о братьях, в которых и прошла большая часть пути.

Припарковались у дома. Вышли. Здесь весна уже развернулась вовсю. Вишни пенились, зацветали нежные первоцветы. Пахло дымком и вспаханной перед посадкой землей. А сквозь тихий шелест листвы со двора доносились смех и какой-то шансон, ненавязчиво намекая, что за музыкальный репертуар праздника отвечал явно папа.

– Ну, наконец-то, Улечка! Вернулась. Скорее за стол. Все давно остыло. Сейчас подогрею.

– С днем рождения, мам! Здоровья крепкого. А остальное приложится.

– Ой, спасибо. – Мама отстранилась, удерживая меня за локти. – Замученная! Совсем тебя загоняли на этой работе. Ну, ничего, мы тебя сейчас вмиг приведем в чувство. Дома-то и стены лечат.

– Всем привет, – взмахнула рукой, подходя к столу. Мне навстречу вскочил папа. Чмокнул в макушку. Кроме отца и братьев из всех знакомых мне мужчин такое мог провернуть лишь Эльбрус. Другие тупо до моей макушки не доставали. Мама же на нашем фоне вообще выглядела комично. Глядя на эту хрупкую маленькую женщину, невозможно было поверить, что она выносила и родила нас с братьями.

– Привет, Улечка. Что тебе положить? Шашлычок?

В итоге я за пять минут до того набила пузо, что стало клонить в сон. Углубившись в сад, опустилась на садовые качели, прикрыла себя брошенным здесь же пледом и сама не заметила, как задремала под звуки разговоров и смеха. Проснулась с чувством непонятной тревоги. Растерла лицо. Потянулась к телефону, чтобы посмотреть время, и вспомнив, что оставила его в сумке, пошлепала к дому. Илья проводил меня взглядом и сделал подачу Пашке, с которым они играли в бадминтон.

– Будешь возвращаться, захвати пивка из холодильника.

– Хорошо.

В кухне царил жуткий беспорядок. Грязные тарелки громоздились башнями у мойки, кухонный остров был усыпан крошками и зеленью. Видно, мама совсем запарилась с гостями, если до сих пор еще не навела здесь порядок. Ну и не надо ей. У нее праздник. Повязав фартук, я принялась за дело, забыв, зачем вообще зашла в дом. Освободила посудомойку, сложила в нее грязную посуду и запустила. Вытерла столешницы, засунула в холодильник брошенные на столе продукты. Мама всегда накрывала шикарные столы, так что мы потом еще пару дней доедали.

Про свой телефон вспомнила, когда навела на кухне порядок. Быстренько отыскала тот в сумочке, пробежалась по пушам взглядом и… заледенела. Вот как, как я могла забыть, что у покойной жены Эльбруса день рождения в один день с моей мамой?!

«Поздравить Римму Темуровну с ДР», – гласила напоминалка в календаре. Неудивительно, что Эльбрусу сегодня было не до меня. Он, наверное… А что он?

Холодок пробежал по затылку и стек за шиворот. Зябко поежившись, я принялась закупоривать окна, которые сама же и распахнула, чтобы проветрить дом от заполонивших его ароматов еды. А в голове все это время в какой-то совершенной истерике билась мысль, что пока я тут развлекалась и праздновала, Калоев, наверное, тосковал, или чего похуже.

Ну и что мне делать? Как ему помочь? И надо ли вообще пытаться?

Сделав пару кругов по кухне, я решительно набрала его номер. Писать сообщения в сложившейся ситуации казалось мне верхом глупости.

Первый звонок Эльбрус сбросил гудков через пять. Второй – практически сразу.

– Эй, ну тебя только за смертью посылать! – послышался запыхавшийся голос Ильи, а следом и он сам влетел в кухню. Моментально считывая мое настроение, резко остановился. – Что случилось?

Я пожала плечами:

– У Риммы сегодня день рождения. А я забыла.

– И что? – настороженно спросил брат. – Эльбрус тебе напомнил? Как-то… обидел тебя? Ну, чего ты молчишь?! Скажи уже!

– Нет-нет, наоборот. Я не могу до него дозвониться.

– Позвони позже, – не понял, почему я парюсь, Илья.

– А вдруг ему плохо?

– Это не твоя проблема. Если бы он нуждался в твоей поддержке, то ответил бы, ты так не считаешь?

Слова брата были такими же жестокими, как и справедливыми. Я могла сколько угодно себя обманывать, но зачем переть против фактов? Чтобы выглядеть еще более жалкой?

– Наверное, – прошептала я.

– Ну, тогда давай, выше голову.

Илья улыбнулся и, как в детстве, щелкнул меня по носу.

– Я в норме.

– Незаметно. Кстати, именно об этом я тебя и предупреждал, – набычился братик.

– Ага. «Я же говорил…» Мое любимое, – отвернулась я. Бесило, что вместо поддержки, которая сейчас мне была нужна больше, чем когда либо, я натолкнулась на очередное поучающее дерьмо.

– Уль, ну я же тебе не враг! – психанул Илья.

– Я знаю, – отмахнулась, захваченная пришедшей мне в голову мыслью: – Слушай, а позвони ему ты.

– Зачем?

– Чтобы убедиться, что он в порядке.

– Ну, а что я ему скажу?

– Не тупи! Придумаешь по ходу. Пожалуйста, Илюша! Вдруг он тебе ответит?

Илья посмотрел на меня с бесячей жалостью. И в какой-то мере я его даже понимала. В его глазах я выглядела навязчивой дурочкой. Может, я такой и была. Но… черт с ним. В тот момент у меня просто не было выбора. И не было плана лучше.

С замершим сердцем я наблюдала за тем, как Илья роется в телефоне. Как прикладывает его к уху. Как считает гудки, глядя мне в глаза, а потом вдруг отвечает!

– Эльбрус! О, ну привет, мужик. Я тебя обыскался… Ты где? На кладбище? У тебя все в порядке?.. Какой «поеду»?! Ты же едва ворочаешь языком. Пил ты там, что ли? – округлил недоверчиво глаза. – Немного? Это сколько в литрах? – хмыкнул долбаный юморист. – Давай так, я тут поблизости, слышишь? Дождись меня и не вздумай садиться за руль!

По обрывкам доносящегося до меня разговора ситуация в целом была понятна. Но все равно это совершенно не укладывалось у меня в голове. Чтобы Эльбрус и пил.

– Поеду его заберу.

– Я с тобой.

– Дома сиди. Не надо тебе твоего мужика таким видеть.

– Я. Поеду!

– Уль, ты мазохистка? Будешь его сопли по другой подтирать?! Говорю же, оставайся… Он соберется, придет в себя, что-то решите.

– Буду вытирать, – кивнула. – Я знала, на что шла.

– Дура, – резюмировал Илья, но больше не сказал ни слова против. Несмотря на всю свою толстокожесть, он очень тонко чувствовал, когда я на грани. И никогда ее не переступал. А в тот момент я была хрупкой, как антикварный елочный шар, меня могло уничтожить любое неосторожное слово…

До кладбища ехали молча. Обсудили лишь то, где лучше припарковаться. У центральных ворот или возле новых, отведенных под захоронение, площадей. Найти могилу оказалось несложно. Нужно было просто идти по аллее от более поздних дат к тем, что свежее.

Как это ни удивительно, учитывая состояние, в котором он находился, Калоев стоял, опираясь на крест. На открытом пространстве кладбища гулял ветер. И казалось, его дуновения достаточно, чтобы раскачивать туда-сюда огромную гору Эльбрус – настолько тот был пьян.

– Эй! Пойдем, брат… Ты уже весь заледенел.

Я стояла, будто пыльным мешком прибитая, и не могла выдавить из себя ни слова, пока мой брат убеждал моего мужчину отойти от могилы, прикрытой еловыми лапами.

– Илюха? Ты чего тут забыл?

– За тобой приехал. Поедем домой?

– Ко мне? – прохрипел Эльбрус. – Нет. Не хочу.

– Ко мне поедем, – отмерла я. – Пойдем уже…

Калоев перевел на меня удивленный взгляд. Моргнул. Снова распахнул глаза, и… такая в них полыхнула ярость, что я даже отступила.

«Не пойдет», – поняла я. Ни за что не послушается. Но к удивлению, Эльбрус кивнул и, отбросив от себя руку Ильи, все-таки побрел прочь. Ох, как его шатало!

Не без приключений погрузились в машину брата.

– Может, я его к себе отвезу? – предложил тот.

– Нет, – заупрямилась.

– Ну, как знаешь.

Отъехав от кладбища, Илья включил тихую музыку. Так и ехали. Калоев, похрапывая, дремал. А я… Я старалась себя убедить, что ненависть в его глазах мне просто почудилась. Но выходило откровенно хреново. И мысли неизбежно утекали к ответам на вопросы, неизбежно появляющимся в голове.

Неужели он в чем-то меня винил? Наверное. Но в чем заключалась моя вина? В том, что я полюбила? Или в том, что он не смог на мою любовь не откликнуться? Я не знала.

Это было неприятно. И больно… Но что главнее всего – бессмысленно! Кому станет лучше от того, что он будет посыпать голову пеплом? Каково мне в такие моменты, он думал? Ну раз я отойду на второй план, ну два… А дальше что? Так и буду делать вид, что мне ок, лишь из уважения к ее памяти? Наверное, мне просто нужно дождаться, что скажет Эльбрус, протрезвев.

Кое-как мы вместе с Ильей затащили Эльбруса в квартиру. И даже умудрились его раздеть.

– Он со мной до гробовой доски за это не расплатится, – пыхтел Илья, стаскивая с вяло отбивающегося Калоева испачканные кладбищенской землей брюки.

– Спасибо тебе. Дальше я сама.

– Точно?

– Угу.

– Не нравится мне это. Ну да ладно. Звони если что.

– Обязательно. Не волнуйся.

Илюха покачал головой и со вздохом чмокнул меня в макушку. Меня не было минут пять, пока я провожала брата, но за это время Эльбрус успел захрапеть. Горько усмехнувшись, я подошла ближе. Села на кровать, не боясь его разбудить – тут и пушка не справилась бы. Погладила Калоева по густым волосам. Ему давно следовало подстричься…

– Вот и что мне с тобой делать?

Эльбрус, естественно, ничего не ответил, лишь перевернулся, выверенным сильным движением подминая меня под бок.

– Эй! – возмутилась я. – Мы так не договаривались.

Калоев всхрапнул. Я тяжело вздохнула. Понимая, что ни за что не выберусь из его лап, устроилась поудобнее и на удивление быстро уснула. И снились мне сны… И в них снова был он. Его руки на теле, груди, между ног…

– Римма…