Текст книги "Как во сне (СИ)"

Автор книги: Юлия Резник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 21

Женщина в моих руках ощущалась так же странно, как и правильно. Крепкие бедра, подкачанные руки, упругие сисечки… Прям под мою ладонь. Остренькие соски утыкались точно в центр. В точку, где у меня, если верить одной хиромантке, «посмотревшей» мою руку в детстве, раздваивалась линия жизни. Без понятия, как это мэтчилось с религией, но в родных краях тогда был просто какой-то культ гадалок. К ним как на работу таскались.

М-м-м…

О чем это я?

Ах да. Девочка…

Устроил ее поудобнее, сдвинул ножку, бесцеремонно раскрывая ее для себя. Улька захныкала.

Улька… Ну, конечно. Кто еще мог мне присниться, если у меня от горячих фантазий о ней скоро поедет крыша? Боже мой, ну как же она хороша… Как будто под меня, да. Под мои размеры. Она выгибается, и мы совпадаем, как две идеально подогнанные шестерёнки. Ар-р-р. А с Риммой как было? Я не мог вспомнить! И от ужаса вскрикнул:

– Римма!

Как так? Как так могло случиться?! Мне же ничего… ровным счетом ничего кроме памяти не осталось!

Калоев, ты идиот? Зачем тебе вообще вспоминать жену в постели с другой женщиной?!

Так это же сон. Или нет?

Откатившись в сторону, я сел, рывком плеч стряхивая с себя остатки дрёмы. В голове гудело. Тело мерзко дрожало. Господи, я напился. Впервые в жизни напился. М-да… С усилием растер щёки нервно подрагивающими ладонями. И резко отвел руки от лица.

Я понятия не имел, что из того, что я на тот момент мог вспомнить, произошло на самом деле, а что приснилось. Но факт – Улька лежала рядом. И не думавшее замедляться сердце разогналось еще чуть-чуть. Я жадно дышал, но как будто, один черт, вполсилы. От недостатка кислорода голова шла кругом. Пот, выступивший на коже, высох, неприятно стягивая. Хотелось открыть окно. А лучше – сходить в душ. Так и сделал, перед тем накрыв девочку одеялом.

После экзекуции холодной водой память более-менее вернулась. Да и голова гудела уже не так сильно. Соображать я все-таки мог.

Обмотав бедра полотенцем, тихонько прошел на кухню. У Ульки была кофемашина, но опасаясь ее разбудить, я отыскал в шкафчике турку и молотый кофе, сварив тот по старинке на огне. Если верить часам на микроволновке, еще и десяти не было. Точно ли Уля спала? А если нет? Как мой побег в ее глазах выглядел? А если да? Она в самом деле была не против?

Пойди, спроси! Ты, блядь, мужик или тряпка?

Но… как же? А Римма?

А что она? Она хотел для тебя счастья. Или решайся, или просто свали – не морочь девочке голову!

Обжигая слизистую, я пил черный, как ночь за окном, кофе и вел бесконечные разговоры с собой. Разговоры, которые подталкивали меня к неизбежному – принятию факта проигрыша. Ну, ведь всё. Всё. Я действительно проиграл. И как же удивительно было осознать мне, до этого не знавшего поражения, что проигрыш – это совсем не так страшно, как кажется. Особенно если ты честно до последней секунды сражался. Да, это больно и ужасно несправедливо, но… Ведь ничего уже не изменить, и не вернуть, сколько ни рви жилы, есть вещи, над которыми человек просто не властен. Если это признать, высвобождается столько сил! Сил на то, чтобы жить дальше. Любить. Не бояться… Как бы ни было страшно. По большому счету все так просто, что даже жутко.

Как во сне, я поставил чашку в мойку и вернулся в спальню. Улька лежала, подложив ладони под щеку, отвернувшись к окну. Проснулась? Или не спала? На всякий случай стараясь не шуметь, улегся рядом. Не касаясь, провел носом за ушком, принюхиваясь, как зверь. Мое – не мое? Мое, блин, на сто процентов. Аромат нежный, тонкий, очень девичий… Новый. И пусть.

Легонько потянул Улю за плечо, укладывая на спину. Девочка послушно перевернулась, но глаз не открыла. Игра у нас такая теперь с ней, или что? Дрожащими пальцами стянул вниз бретельку, открывая сочную грудь. Смотрел на нее, и разряды электричества простреливали спинной мозг, разлетаясь снопами искр где-то в копчике.

Руки зудели – невыносимо хотелось ее коснуться. Я как маньяк какой-то над нею чах. До смешного… Отбросив сомнения, протянул руку, погладив тугую вершинку костяшками. Кожа на них была грубой, как наждачка – неудивительно, что Улькины соски тут же сморщились, потемнели, а грудь покрылась мурашками.

Оседлав Улькины бедра, я руками сжал ее девочек, чтобы можно было втянуть в рот обе вершинки сразу. Из горла вырвался утробный рык. Человеческое вообще терялось… Верх брали инстинкты, в очередной раз доказывая, что даже домашнему зверю иногда надо давать волю, иначе однажды он вырвется без спроса.

Ласкал ее с оголтелой жадностью, потираясь стояком между ног. Улька тихонько всхлипывала, вздыхала, комкая в руках простыни.

– Ты такая вкусная, сладкая… Я тебя сейчас просто сожру…

Продолжая терзать ее грудь, пересчитал пальцами ребра, обвел выступающую косточку на бедре и нырнул под резинку шортиков.

– Мокрая какая. Хочешь меня?

– А ты?

Глаза девочки подозрительно блеснули. Температура упала сразу же на пару десятков градусов. Я сощурился. Сел… И сдернул осточертевшее полотенце, которое чудом держалось на бедрах. Стояк у меня был впечатляющий. Головка блестела, уздечка сокращалась в такт пульсу. Глаза Ульки округлились. Сцепив зубы, я взял ее за руку и настойчиво протянул к себе.

– Сомневаешься?

– В том, что ты хочешь именно меня?

– Да.

– Ты назвал меня Риммой.

Какие уж тут ласки? Я откатился на спину и уставился в потолок, закинув за голову руки. Дерьмо. Ну да… Надо признать. У нее были все основания думать, что, вытворяя с ней все это безобразие, я представлял жену.

– Надо было сделать вид, что я не услышала? – всхлипнула девочка.

– Нет! – я снова над ней навис. – Это бы только усугубило проблему. Ты бы себе нарисовала в голове то, чего и в помине нет, и варилась бы в этом, страдая.

– Согласись, случившееся как-то сложно двояко интерпретировать.

Господи, как я гордился Улькой в этот момент! Ведь ясно же было, что ей очень обидно. Даже губы дрожали. Но… Как по-королевски она держалась! Вскинув голову. Не отводя взгляда…

– Это была случайность. Вот и все.

– Значит, ты не представляешь ее на моем месте?

Конечно, я понимал, какие мысли ее посетили. Как понимал и то, что сам дал для этого повод, но от этого они не казались мне менее дикими.

– Это невозможно, Уля. Ты другая.

– Это плохо?

– Это хорошо. Ты самая красивая. Самая отзывчивая. Королева…

Переходя от разговоров к делу, я опять, глядя ей в глаза, перекатил между пальцев сосок. Пальцами «поднялся» по нежной шее и смял воспаленные поцелуями губы:

– Оближи.

Зрачки Ульки поглотили радужку. Я замер от предвкушения. Было интересно, как далеко она готова за мной пойти. Насколько мы совпадем темпераментами? Почему-то казалось, что полностью.

Будто подтверждая мои догадки, Уля открыла рот и, не жалея слюны, обвела пальцы языком.

– Умничка, – прохрипел я, ведя этими мокрыми пальцами в обратном направлении: между грудей, по животу, к аккуратному разрезу со стыдливо спрятанным клитором, где Улька была горячей как печка и влажной. Я нетерпеливо сдернул с нее шорты вместе с бельем. Развел ноги шире и ладонями прижал их к груди.

– Эльбрус… – забеспокоилась она.

– Тщ-щ-щ. Хочу тебя попробовать.

Немного оттянув кожу пальцем, сходу вобрал в рот увеличившийся клитор.

– Боже мой… А-а-а!

Улька так сладко стонала, что мне пришлось зажать в кулаке головку, чтобы не обкончаться. Ее пальчики, рассеянно перебирающие мои волосы, стали все сильнее сжиматься, бесстыже отнимая инициативу и направляя. Я бил языком в центр ее удовольствия, с трудом сдерживая довольную улыбку. От скованности малышки не осталось и следа. Вот так, хорошая, моя. То ли еще будет. Когда-нибудь с таким же азартом ты будешь сосать у меня. Хорошая девочка.

Уля была у финиша, когда я одним стремительным движением перевернул нас, усаживая девочку на лицо.

– Эльбру-у-ус! – захныкала, машинально выставляя за спиной руки для опоры. Да-да, вот так. Затрахаю. Чтобы сомнений никаких не осталось. Кого я хочу. И насколько. Добавил всего один палец, и она взорвалась на моих губах…

Абсолютно дезориентированную, я уложил Ульку на живот, вздернул упругую задницу кверху. Перед глазами к тому моменту уже ничего нельзя было разглядеть, кроме алых пульсирующий всполохов. Я моргнул, наводя фокус, машинально поглаживая розочку попочки. Уля так качественно отлетела, что даже не сопротивлялась, только стонала что-то бессвязное в подушку. А мне хотелось, чтобы в голос!

Пристраиваясь сзади, потянул девочку за волосы, пока ее спина не коснулась моей груди.

– Расслабься. Больно не будет. Только хорошо…

Сказать легко. Сложнее сделать. Особенно когда она так сладко, будто нарочно меня не пуская, сжималась. Пришлось даже шлепнуть ее по заднице, чтобы расслабилась. Сам в шоке от того, что только что сделал, погрузился в нее под корень. Даже интересно, откуда я вообще знал, что это поможет? Почему меня не остановило то, что ей может быть больно?

Замер, готовый к тому, что она тупо пошлет меня на три буквы. Опустил взгляд. На ее заднице алел след от моей ладони. Это было за гранью или нет?

– Улечка? – спросил обеспокоенно

– Наверное, надо двигаться?

– Наверное, – хохотнул я, даже не пытаясь скрыть облегчения. – Тебе не больно?

– Не знаю, – качнула бедрами мне навстречу, и вот тут меня окончательно сорвало. Драл я ее как сидорову козу. Благо это недолго длилось. Терпеть просто не было сил. Несясь на всех парах к оргазму, я мечтал о том, как накачаю девочку своей спермой. Одумался в последний момент. Наступив на глотку собственной песне, вышел из нее, снова перевернул, пачкая грудь и живот… Улька выглядела совершенно ошалевшей. И очень-очень затраханной. Собственно, какой она и была.

– Не успела? – шумно дыша, поинтересовался я.

– Не поняла.

– Значит, не успела. Оргазм трудно с чем-то спутать.

И я снова нырнул между ее обалденных ног, чтобы теперь уж точно все получилось. Уля поначалу вяло протестовала, потом очень быстро вошла во вкус, а спустя буквально пару секунд разрядилась.

Наверное, в тот момент все еще больше запуталось, но мне было плевать. Я держал ее мокрую, трогательно дрожащую в своих руках и понимал, что не отпущу.

– Я… люблю тебя.

Озябшее сердце омыла волна тепла. Я прижал Улю к боку, гладя губами ее надежно зафиксированную ладонью макушку. Мышцы сжались. В голове ревело – мое. Моя женщина. Мой шанс на новую жизнь… Который я, быть может, получил в награду. Конечно, открытым оставался вопрос – в наказание за что я был послан ей, да только после того, что случилось, он мне виделся абсолютно бессмысленным.

Я свое нашел и не отпущу. Что-то придумаю. Как-то выкручусь, чтобы не бросить тень на ее имя. Это не такая уж нерешаемая ситуация!

Уля поерзала.

– Что?

– Мне надо в душ.

– Зачем?

– Ты меня всю испачкал.

– Ну и что тебя не устраивает? – я провел по ее тренированному животу, втирая сперму в кожу.

– Я смущаюсь.

– В отношениях нет места смущению, – назидательно парировал я. – Есть слово «нет»… Но это только если тебе что-то не нравится. Тебе что-то не нравится, Уля? Я сделал что-то не так?

– Не-е-ет! – испуганно вскрикнула девочка, приподнимаясь на миг на локте, но тут же откидываясь на подушки, стыдливо спрятав лицо в ладонях.

Да неужели? Ну что за сокровище мне досталось? Уже и не думал, не гадал, а оно… Засмеялся, не веря, что в самом деле так влип. Только кончил, а уже опять – полная боевая. Как тут не поверишь, что седина в бороду – бес в ребро?

– Как прошел праздник? – спросил, чтобы хоть немного отсрочить неизбежное.

– Мамин?

– Ну а чей?

– Как всегда. По-семейному. А… как ты? – Улька стрельнула в меня глазками.

– Я порядком сбит с толку. Но это ты и так знаешь. Пойдем, что ли, и правда, помоемся?

– Вместе?

– А что?

– Да ничего, не ехать же тебе домой грязным…

– Уже выгоняешь?

– Нет!

– Точно?

– Да можешь хоть с вещами переезжать, – надменно вскинула нос зараза. – Посмотрим, насколько тебя хватит в моей конуре.

Глава 22

Тогда я, конечно, и мысли не допускала, что Эльбрус всерьез воспримет мое предложение. Ляпнула и ляпнула, варясь в послеоргазменной неге, которая не рассеялась и к утру. В том состоянии я бы еще и не такое ему предложила, конечно… Чувствовала себя мартовской кошкой, март которой, наконец, удался. Существовали лишь я и он. И то, что между нами вот только недавно было. А где-то там, на задворках сознания, все остальное: страхи, неуверенность, вопросы, как нам жить дальше...

Не знаю, как в остальном, но на вопрос, как жить, ответ нашелся у Эльбруса. Вместе.

Когда он остался ночевать у меня в первый раз, я вообще ни о чем не думала, во второй – думала, конечно, но не анализировала, радуясь, что он рядом, в третий – стало страшно, а вдруг уйдет?! Как я потом? Без него, без наших разговоров, смеха, его заботы, проявляющейся буквально во всем? Я как-то сразу поняла всех дам, неровно дышащих к кавказским мужчинам. Было в их отношении к женщине что-то обезоруживающее, плавящее мозги. Немного старомодное, немного патриархальное, но без перегибов. За Эльбрусом я себя чувствовала как за каменной стеной. Не знаю, что давало это ощущение безопасности, когда по факту я еще никогда не была более уязвимой. Возможно, уверенность в том, что как бы не повернулась жизнь, меня рядом с ним не ждет никаких сюрпризов, что Эльбрус до конца останется верен себе и своим принципам. Ну а то, как он говорил, какие подбирал слова и формулировки, когда мы оставались наедине, это вообще конец света… Сладкоречивый пошляк… Который волшебным образом мог заставить меня почувствовать себя королевой.

Так вот, где-то через пару недель этой непрекращающейся сказки я вдруг обнаружила, что Калоев в самом деле перебрался ко мне. Как-то незаметно потеснил мои вещи в шкафу, перевез свою навороченную зубную щетку. Кучу баночек для ухода за бородой (кто там говорил, что баночки – это про женщин?!), мешки спортпита… В общем, куда ни ткнись в моем доме, какой ни открой шкафчик, всюду можно было наткнуться на доказательства его присутствия в моей жизни.

На крючке в ванной висел его халат. Халат! Я когда его увидела, смеялась как ненормальная. В моей вселенной в халате ходили разве что мужчины весьма почтенного возраста, ну или, прости господи, субтильные извращенцы, но… Эльбрус?

– Вообще-то это удобно – накинуть халат после душа.

– Ну да, – подхихикивала я гиеной над ним.

Калоев выгнул бровь. Неторопливо опустился в кресло, надел очки для чтения и взял в руки документы, которые приволок с работы, чтобы изучить на досуге. Я думала, что этим он демонстративно закрыл тему халата, и хотела было пойти прибраться в ванной, но тут Калоев опять заговорил:

– Не спросишь чем?

– А? – залипла я.

– Не спросишь, чем удобно?

– И чем же?

– Иди, покажу…

Почему-то от этих слов у меня подскочил пульс. Закусив губу, я сделала нерешительный шаг.

– Присядь… – Эльбрус подбородком указал на пол и, как ни в чем не бывало, вернулся к изучению документов.

– Прям сюда? – прошелестела я.

– Прям сюда, – он развел бедра, не оставляя мне шанса понять его как-то неправильно. Естественно, в тот момент полы его халата распахнулись, открывая вид на мощные, покрытые густыми короткими волосами бедра.

Судорожно вздохнув, я опустилась перед Калоевым на колени. Дрожащими руками провела от икр вверх по ногам. Живот свело требовательной судорогой. Капля смазки стекла по бедру, оставляя ожог на воспаленной желанием коже. Выглядел Эльбрус как султан, у ног которого расположилась наложница.

– Самое интересное находится выше.

Он не надел белье. Это было ясно как божий день. Трясущимися руками я развела полы халата шире. Теперь они ничего не скрывали и держались исключительно за счет пояса. Ну, как держались…

– Ну как? Ты оценила удобство? – обнажил белоснежные зубы Эльбрус, расставляя мощные бедра чуть шире.

– Д-да.

Его взгляд из-под тяжело опущенных век притягивал меня к себе, как лассо. В смысле – не к себе… Если бы! К нему… Толстому, абсолютно готовому, более темному от прилива крови, чем те же бедра или, скажем, грудь.

Кровь в ушах страшно шумела. Рот наполнился слюной предвкушения. Сглотнув ее, я истерично всхлипнула:

– Я никогда этого не делала.

– Я знаю. – Эльбрус погладил меня по щеке, как кошку, и только теперь отложил в сторону гребаные документы. – Это несложно, моя девочка. Порадуешь меня? Чуть-чуть…

Пока говорил, проник в мой рот пальцами и, не дожидаясь ответа, стал совершать возвратно-поступательные движения. Я, наверное, очень порочная, потому что облизывала его с удовольствием, подкатывая глаза. И даже промычала что-то невнятное, когда он, ругаясь, вынул их, ткнувшись мне между губ головкой.

– Мечтал о твоих сладких губках… Умничка моя. Хорошо, вот так, да. Пока не старайся взять глубоко. Да, Улечка… Вкусно тебе?

Калоев откинул голову на спинку кресла и немного прогнулся. Лаская его ртом, я жадно скользнула руками от бедер вверх по тугому животу, оголяя грудь. Было и впрямь удобно. Определенно халат был придуман для этих целей... Я ускорилась. Рваные движения бедер намекали на то, что Эльбрус близок к развязке. И у меня, в отличие от него, не было ни единого сомнения о том, какой она должна быть.

– Уля-Уля-Уля, я сейчас… – цедил Калоев. Жилы на его мощной шее угрожающе вздулись. Еще раз с силой толкнувшись в мой рот, Эльбрус отстранился. Учитывая, что наши силы были и близко неравны, я не смогла этому помешать. Так что, да, первый залп все-таки пришелся на мою щеку, ну а там уж я сориентировалась и, отбросив удерживающую меня руку, поймала его головку губами. Мне хотелось, чтобы все было так, да… Для меня было важно сделать это с такой же отдачей, как он каждый раз делал мне. Я и так изрядно задолжала Эльбрусу, опасаясь подступиться к его… кхм… впечатляющему объему. У страха глаза велики. Потому мне всерьез казалось, что я не осилю. А оно вон как… Нелегко, да. Но, кажется, если бы Калоев продержался еще хоть чуть-чуть, я бы и сама кончила – так меня захватил процесс.

– Я знал, – усмехнулся, глядя в потолок. Сбившееся дыхание качало мощную грудную клетку. Я залипла, наблюдая за тем, как она разворачивается и возвращается к обычному состоянию. И еще, и еще, и еще…

– Что знал?

– Что ты будешь в этом хороша тоже…

– В этом? – довольно улыбнулась я. – А в чем еще я хороша?

– Во всем. Ты у меня вообще самая лучшая. Самая чувственная девочка. Мне ужасно с тобой повезло. Ты сделала мне очень хорошо своим жадным ротиком. – Эльбрус затащил меня к себе на колени и поцеловал. Влажно, страстно, обещающе. Я застонала, утыкаясь лбом в его шею. Было интересно, он собой действительно ни капельки не брезгует? Я же только что… его…

– М-м-м…

Брезгливость? О чем я? Это же Эльбрус.

– Погоди. Стой. Мне нельзя…

– Почему?

Наши взгляды встретились.

– У меня завтра прием у врача. Перед которым мне не помешал бы покой.

– У тебя что-то болит?

– Нет. Обычный осмотр, чтобы подобрать оптимальный вариант контрацепции.

Калоев нахмурился. Ну, блин! Так и знала, что тут мы споткнемся.

– Я купил огромную коробку презервативов.

– Еще бы ты ими пользовался… – усмехнулась я. Ничего смешного в этой ситуации, конечно же, не было, но когда бы еще я увидела смущающегося Эльбруса?

– Извини. Я…

– Не привык. Я все понимаю.

В семейной жизни, особенно когда беременность была желанной, такой привычке действительно неоткуда было взяться.

– Не в этом дело, Ульяна.

О-хо-хо. Ульяна? Я сказала что-то не то?

– Прости. Ты злишься?

– На себя. Я должен был контролировать эти вещи, а не подвергать тебя риску, но…

– Но что?

– С тобой я превращаюсь в животное, инстинкты которого требуют во что бы то ни стало пометить свою самку. Серьезно… Я бы руку отдал, чтобы в тебя, как в наш первый раз, – исповедовался Эльбрус, жарко дыша мне в ухо. Я ежилась, я ерзала. Я хотела… Господи боже, я так хотела почувствовать, каково это – быть под завязку заполной им.

Плохие… Плохие желания!

Забывая о том, что хотела, поерзала на его стояке. Эльбрус сцепил зубы.

– Слушай, женщина, давай так… Я тебе обещаю пользоваться резинками, а ты откладываешь визит к врачу.

Мысли растекались. Мне приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы поддерживать беседу.

– Почему? Так гораздо надежнее. И тогда ты сможешь… Ну…

Кончать в меня. Почему-то даже после всего, что между нами случилось, мне было сложно произнести это вслух.

– А ты не допускаешь мысли, что мы можем захотеть ребенка?

Он шутит?! Мы скрываем свои отношения! Какие дети?!

Думаю, он уловил, какой ход приняли мои мысли, потому что поспешил объяснить:

– Потихоньку мы начнем выходить из тени. А действие укола так просто не отмотаешь.

– Это очень серьезные обещания.

Я встала с колен Эльбруса и отошла к окну. На удивление в этот раз он не стал меня задерживать.

– Ну а как иначе, Уль?

Он у меня спрашивал?! Мне нечего было ему сказать. Но ввиду трагически оборвавшейся беременности тема продолжения рода стала для меня очень болезненной. И следующую беременность я бы хотела как следует спланировать, чтобы исключить все возможные риски.

– Ты когда-нибудь думал о том, кто у нас мог бы быть? – спросила я неожиданно для себя.

– Почему-то кажется, что девочка. Может, потому что я дочку больше хочу.

– Правда?

Эльбрус пожал широченными плечами. Поправил злосчастный халат и тоже встал.

– Так что ты решила?

– Я не против твоего предложения, – прошептала, рисуя пальцем узор на стекле.

– Вот и славно.

Калоев не без облегчения выдохнул. Подошел ко мне, не скрывая намерений. Теперь, когда мне не нужно было к врачу, не оставалось ни единой причины, почему бы нам не продолжить то, что мы начали. Но когда я потянулась к Эльбрусу, совершенно некстати зазвонил телефон.

– Это мама. Надо ответить.

– Не помешаю?

Отрицательно мотнув головой, я торопливо приняла вызов.

– Привет, мамуль.

– Привет, Уля. Совсем ты нас с отцом забыла.

– Прости. Сама понимаешь – новая работа. Кручусь как белка в колесе.

– Поэтому я и звоню. У тебя какие планы на майские?

Я вскинула брови, беззвучно обращаясь к Эльбрусу, мол, какие у нас планы, ты знаешь? Тот развел руками, давая понять, что над этим он еще не задумывался.

– Я пока ничего не планировала, – промямлила в трубку.

– Тогда обязательно приезжай к нам на окрошку и в баньку. Отец наплел новых веников. Душистые! Отдохнешь, выспишься в тишине.

– Ну, не знаю.

– Пашка обещал быть с Игорем Верещагиным. Помнишь Игоря?

– Это тот, с которым он в универе дружил?

– Да, патлатенький такой. Сейчас его не узнать. Он в Штаты, оказывается, переехал. А я и знать не знала. Возмужал, начал развивать там какой-то бизнес. Что-то связанное с биодобавками. Так вот я тут подумала, Уль, может, ты бы к нему присмотрелась?

Я испуганно хохотнула, краем глаза следя за заметно напрягшимся Калоевым. В голове, конечно, вообще никак не укладывалось, что он может меня ревновать. А он ревновал. О, как он ревновал… Не так давно мы даже имели с ним занимательную беседу по этому поводу, поводом для которой стало то, что я ответила на совершенно невинное сообщение от Кирилла. И казалось мне, что в этом нет преступления. Но после того, как Эльбрус довольно сухо мне объяснил, как это выглядит в его глазах… И вообще о нормах, принятых у его народа, мне пришлось пересмотреть свои взгляды. Вышло на удивление легко. Моя любовь к Калоеву была такой сильной, что мне было гораздо важнее защитить его от негативных эмоций, чем что-то ему доказать. К тому же мне очень льстило то, с каким безумным трепетом он относился к тому, что стал моим первым. Как для него это было важно. Стоило ли пятнать свою чистоту в его глазах идиотским флиртом, суть которого сводилась к банальному желанию подчеркнуть, что ему жуть как повезло, что среди всего разнообразия выбора я выделила его? Однозначно нет. В конце концов, Эльбрус и так это понимал. И преклонялся всячески, на руках буквально меня носил.

– Боюсь, это невозможно.

– Почему нет?

– Потому что я влюблена в другого мужчину.

И клянусь, никакая ревность не откликнулась бы в моей душе так, как наполненный теплом взгляд Калоева. Я бы из кожи вон вылезла, чтобы он еще хоть раз так на меня посмотрел.