Текст книги "По-другому (СИ)"

Автор книги: Юлия Резник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 5

Кажется, нет.

Выругавшись под нос, склоняюсь над незнакомкой, а сам невольно цепляюсь взглядом за ее верхние девяносто. Ну, то есть не девяносто, там навскидку прилично больше, но… Твою ж мать, Ефрем! Как будто тебе мало нижних, на которые ты, старый мудачина, с минуту, не меньше, как озабоченный малолетка, пялился. Уймись уже! Вот просто уймись! Еще ты теток из клининга не трахал. Впрочем, я вообще забыл, когда в последний раз трахался. Хоть с кем-нибудь. В основном же меня имеют. И то исключительно по работе.

Хмыкнув, веду взглядом выше и вдруг подбираюсь весь, узнав в свалившейся к моим ногам барышне жену находящегося в разработке летёхи. И вот какова вероятность того, что она оказалась в моем доме случайно? Да никакой. Выходит, я где-то просчитался? Или все же, учитывая обстоятельства…

Цыкнув на себя, еще раз ее окликаю:

– Эй! Вы меня слышите?

С губ Веры (кажется, ее зовут так) слетает легкий стон. Закусив губу, она с трудом приподнимается на локтях, отчего футболка на ее шикарной груди натягивается сильнее. Не без усилия разлепляет глаза:

– Вы так меня напугали!

Во взгляде и впрямь испуг. Испуг и влага. У меня на бабские слезы аллергия, но в этом случае как будто бы даже трогает. И это плохой симптом. Я бы сказал – отвратительный.

– Думал, здесь уже никого нет.

Так себе отговорка, учитывая, что когда я приехал, в доме горел свет. Но что еще я ей мог сказать? Ну, прости, залип на твоей заднице? Вряд ли бы Вера оценила такого рода откровенность. Хотя, если девку спецом подослали…

Садится, по-детски шмыгая носом.

– Здесь было много работы, вот я и задержалась.

– М-м-м, – тяну, одновременно с тем осторожно сжимая в руке ее узкую щиколотку.

– Что в-вы делаете?

А голосок-то дрожит. Что, девочка, страшно? Ну, правильно, бойся. Если я узнаю, что тебя подослали, красивые глазки тебя не спасут. Как и все остальное… Красивое.

– Проверяю, нет ли перелома.

Осторожно надавливая, большими пальцами веду вверх по маленькой аккуратной ступне. Розовые пяточки, розовые ноготки. Все такое нежное. Мягкое. Трепетное. Интересно, чего не хватало летёхе? Девочка ведь высший сорт. Я уже и не помню, что такие бывают.

– Нет, – облизывает губы, – нет, кажется.

– Если болит, лучше убедиться. Вот тут, да?

– М-м-м…

Резкий вдох. Больно дурочке, как бы она не старалась доказать мне обратное.

– Встать можешь? Отвезу тебя на рентген.

– Какой еще рентген? – моргает. – Да вы что? Просто растяжение. Я сейчас домою окно, и домой.

Опираясь на руку, осторожно встает. Смещает вес на одну ногу. Ну, больно ведь! Какого черта храбрится?

– И как ты собираешься в таком состоянии скакать по стремянке?

Покачнувшись, бросает на меня наполненный отчаянием взгляд. Что? Обиделась? Так я же из благих побуждений. О ее здоровье пекусь.

– Наверное, и впрямь не получится. А вообще я ведь почти закончила, осталось только насухо протереть.

– Обойдемся.

– Да? Ну, раз так, принимайте работу.

– Присядь, какая работа? К ноге надо приложить холод.

– Дома приложу, – бурчит.

– Пока ты до дома доедешь, уже будет поздно что-то прикладывать.

Под настороженным взглядом девицы беру пакет и, отодвинув в сторону стеклянную дверь, выхожу на мороз. Буквально вчера я с сыном полвечера избавлялся от наледи на крыльце. Глыбы льда так и лежат, присыпанные свежим снегом там, где летом по идее должна быть клумба. Твою ж мать! Сын…

С пакетом льда наперевес бегу к машине. Макс сидит там, где я его и оставил, втыкая в телефон.

– Пойдем.

Макс не реагирует. Но я уже привык к его особенностям. Если бы не чертов холод, стоял бы молча и ждал столько, сколько бы ему не понадобилось времени, чтобы обратить на меня внимание. А тут приходится настойчивей повторить:

– Пойдем, Макс. Я замерз как собака.

К счастью, это срабатывает. Не глядя на меня, сын выбирается из машины и идет по дорожке к дому. Поэтому я не верю во все эти россказни об отсутствии у него эмпатии. Да, может, он и не умеет выражать чувства, как любой другой парень на его месте. Ну, так я и сам в этом деле ущербный. Не зря же Максова мать меня при каждом удобном случае в этом упрекала. Есть в кого.

Переложив пакет со льдом в одну руку, достаю из багажника пакеты со жратвой. Я про нее тоже забыл, когда увидел свет в доме. И хоть меня предупреждали о том, что приедет клининговая служба, я один хрен кинулся проверять, что да как. Ну и проверил на свою голову.

Догоняю Макса в гостиной. Тот застыл, взгляд уткнул в пол. Черт! Надо было предупредить, что у нас тут… посторонние. Макс этого не любит.

– Это Вера. Она убирала и повредила ногу. Я ее отвезу в больницу. Сам поешь, хорошо? Разберешься?

Глядя поочерёдно то на меня, то на Макса, Вера твердо замечает:

– Никакой больницы. Мне уже лучше. За мной приедет подруга, вы не должны…

– Это не обсуждается. Если не хочешь в больницу, подкину до дома.

Потому как, может быть, и не должен, да. Но мне же надо выяснить, какую цель преследует эта девочка. Логичней всего предположить, что кто-то из ментов, крышующих здешних «бизнесменов», пытается ко мне вот так подобраться. Ведь на какой только козе эти ко мне не подкатывали, ага… И так, и эдак. Не то чтобы в лоб, конечно, скорее, осторожно прощупывали на предмет лояльности. А убедившись, что со мной каши им не сварить, не удивлюсь, если и к такому способу решили прибегнуть. Подослать кого-нибудь поближе к телу в надежде, что у меня мозг в трусы вытечет. И через нее пасти. Хер им, конечно, но показывать, что я раскусил их игру, тоже не стоит. Если подтвердится, что барышня подставная, я смогу вслепую ее использовать. Вкладывать в красивую бабью голову что мне нужно. А та пусть передает. И мы еще посмотрим, кто кого переиграет.

– Пойдем.

Прыжком, на одной ноге, Вера пробирается к стоящим на полу сумкам.

– Это мое.

– Я соберу. Стой тут. И лед пока приложи. Что ты на него смотришь?

Вера пугливо дергается от каждой моей гребаной фразы. То ли и впрямь у нее рыльце в пушку, то ли просто так реагирует с непривычки. Ну, бирюк я, что поделать? Не могу красиво завернуть. Да и не стремлюсь особенно, не для кого стараться. В большинстве случаев я даже не замечаю, что делаю что-то не так. И только она своими губками дрожащими, порхающими ресничками умудряется это как-то… подсвечивать. Прикрутив командные нотки в голосе, уточняю сипло:

– Куртка твоя где?

– В шкафу.

Отношу в машину ее баулы. Возвращаюсь за круткой.

– Ваш сын ушел, – шепотом сообщает Вера и тем самым опять откатывает меня к базовым настройкам. Я, если честно, порядком заебался объяснять, что Макс – вполне разумный, самостоятельный парень. Просто немного другой. Или много. Но даже если и так – это никого не касается.

– Простите, это не моего ума дело, но…

– Вы правильно заметили. Не вашего, – чтобы положить поскорей конец опостылевшему разговору, взваливаю Веру на руки. От неожиданности она по-девчоночьи звонко взвизгивает.

– Что вы делаете?!

– А как ты собралась идти к машине? На одной ноге?

– Допрыгала бы!

– По льду? Сиди уж, не дергайся. Донесу.

– Я тяжелая, – шепчет, потупив взгляд. А я даже не считаю нужным это комментировать. Сколько в ней? Килограммов пятьдесят пять хоть есть?

– Мужу позвони. Пусть выйдет встретить. И адрес в навигатор вбей, – распоряжаюсь, осторожно сгружая девочку на сиденье. Молчит. Чего, спрашивается? Ну, сказала бы, дескать, ага, обязательно, так нет. Не помирились, что ли? Не простила? И черт с ним, казалось бы. Это вообще не мои проблемы. Но так ведь непонятно – подсадная она или нет.

«А если нет? – всплывает вдруг на подкорке. – Что ты, Ефрем Харитоныч, собираешься делать? Неужели подкатить к девочке яйца? Ага. Держи карман шире. Ты ей такой нарядный на кой?»

Концентрируюсь на дороге. Как начальнику местной полиции, мне не пристало нарушать. А когда не знаешь маршрута, подвохи ждут буквально на каждом повороте. Особенно с пешеходниками тут беда. Иной раз за кучами сваленного на обочину снега не видно знака. Вчера прям под колеса детвора высыпала. Успел сориентироваться лишь потому, что еле тащился.

В уши проникает странный звук. Будто котенок мяукает. Кошусь на Веру.

– Что, прям до слез болит?

Я чет уже и забыл, какие девочки нежные…

Сидит, так и не оторвав носа от стекла. Головой трясет из стороны в сторону.

– Нет. Я не из-за ноги.

– А из-за чего? – недоверчиво гну бровь.

– Не обращайте внимания. Накатило что-то. Я работать теперь не смогу. Потеряю клиентов.

– Ну и чего, из-за этого надо рыдать?

– Вам не понять.

– Да уж куда мне, – фыркаю.

– Вам когда-нибудь было нечем кормить ребенка? – выпаливает, сощурившись. И опять сдувается. – Я, конечно, тоже этого не допущу, но… Не обращайте внимания, – повторяет.

А я ведь уже обратил. И более того, вцепился в эти слова, как бульдог в сахарную косточку.

– Мужу вашему зарплату вроде платят исправно.

– Зарплата? – смеется горько. – Да это же слезы…

Тут я даже спорить не буду. Только летёха и не на зарплату живет. Парень местную гопоту трясет. Да и покрупнее ребята ему башляют. Тут по мелочи, там… По моим прикидкам, веди он чуть более размеренный образ жизни, уже мог бы скопить неплохой капитал. Но судя по тому, что я вчера видел, размеренный образ жизнь – это не про Костика. Бабы, пьянки, ставки – не такое и дешевое удовольствие. А жена чужие толчки драит, получается? Интересно. И опять же не вяжется с версией, что ее ко мне подослали. Не удивлюсь, если Вера вообще не в курсе, чем ее муж живет. Я о таких случаях знаю не понаслышке.

– А ты давно так подрабатываешь?

– Как так? – злится.

– Рычишь чего? Нормально же спрашиваю, – притормаживаю на светофоре, достаю кошелек, вынимаю три пятитысячных. – Чуть не забыл.

В глазах Веры мелькает сомнение.

– Бери. Заработала же.

– Спасибо, – смущенно прячет деньги в карман. – Я вообще историк. Но из-за того, что дочка часто болеет, меня попросили из школы.

– Как это попросили?

– Вот так. Кому понравится, что я по три раза за месяц хожу на больничный? Да и для учебного процесса это плохо. Я же понимаю. Потому и не спорила, – машет рукой. – Решила, буду экскурсии водить. Но с ними тоже не задалось.

– А с уборками все пошло как по маслу?

– На уборку я могу дочь с собой брать. Так что да. А по экскурсиям с простуженным ребенком не походишь.

Я притормаживаю, Вера нервно дергает ручку. И кажется, еще немного, и снова заплачет.

– Эй, – ловлю ее руку. – Я же ничего такого.

– Ну да. Спасибо, что подвезли.

– Постой. Куда ты спешишь? Тебя есть кому встретить? Или…

– Вы же слышали наш с Костиком разговор! – психует.

– Ну, слышал и слышал. Пылишь чего?

– Того! Развели бардак в конторе… Не полиция, а публичный дом. А вы еще их поощряете.

– Я? Ты что-то перепутала, девочка.

– Скажете, нет?! – ревет она в голос. – Какого же черта тогда они на рабочий корпоратив… с какими-то… шлюхами… Чего же вы им не сказали… что так нельзя…

– Я им начальник, а не папка, чтоб уму-разуму учить, – рявкаю, порядком подохренев от такой предъявы. На Веру мой тон действует отрезвляюще. Закусив губу, она медленно кивает. Беззащитным жестом обхватывает себя за предплечья и, сдувшись, шепчет:

– Конечно. Простите. Вы правы. Я просто… Простите.

И что есть сил опять тянет ручку.

– Да погоди ты ломать мне машину! Все равно же сама не дойдешь. Который твой подъезд?

– Третий.

– Ну, вот и сиди. Сейчас припаркуюсь нормально, пойду тебя провожу.

– Опять на руках понесете? – смеется сквозь слезы.

– Если только до лифта.

Смех становится громче. Я хмыкаю. Вываливаюсь из машины, обхожу капот. Сначала ее барахло отношу к лифту, потом хромоножку. Сам над собой ржу. Когда б еще мне выпал случай поносить женщину на руках? Не помню, чтобы мне вообще это доводилось делать. Если только на свадьбе, тысячу лет назад… Но там теща в бок толкала, мол, надо. А тут – обстоятельства.

Глава 6

В лифте Меринова становится невыносимо много. Ровно как и в его машине, да. За тем исключением, что там я имела возможность отвлечься на проносящиеся за окном картинки, а тут, куда ни глянь, везде он.

– Какой этаж?

Опять про себя отмечаю то, как странно Ефрем Харитонович формулирует. Точнее, четко. За все время нашего общения он не произнес ни одного лишнего слова, и оттого, что бы он ни сказал, звучит это будто бы чересчур резко. Я же, наоборот, какого-то хрена, не затыкаюсь. И несу, Господи боже, что я несу! Обвинения какие-то выдвигаю, претензии, а ведь по большому счету он мне ничего не должен. И вообще – где я, а где он. Так какого же лешего?!

– Эм… Седьмой. Или нет. Пятый! – бормочу, окончательно теряясь.

– Похоже, зря я не отвез тебя в больницу. – Меринов стискивает челюсти, отчего на его высоких скулах проступают желваки.

– А? – хлопаю глазами.

– Ты ударилась сильней, чем я думал.

Это про то, что я никак не могу определиться, куда нам ехать? Вот черт!

– Да нет же! Просто у меня дочь осталась с подругой. Я сначала хотела подняться за ней на седьмой. Но потом подумала, что будет глупо тащиться туда с баулами, – киваю на сумки. – Так что я лучше из дома Танюшке звякну, попрошу Юльку привести.

– М-м-м, вот в чем дело.

– Вы, кстати, ее видели. Она была со мной в спа. Я про Таню.

Меринов равнодушно кивает, уточняя:

– Так какой все же этаж нам нужен?

Я вспыхиваю, устремляя взгляд в пол. Несу какую-то чушь, тяну резину, тогда как он, небось, думает, как бы поскорей от меня отделаться...

– Пятый.

Ефрем Харитоныч протягивает руку и жмет крупным пальцем на нужную кнопку. Меня окутывает его ароматом – странной смесью стираного белья, мыла и парфюма, слишком эксклюзивного, для того чтоб я могла угадать марку. Дышу еле-еле, уткнувшись носом в капюшон толстовки. Иначе кажется, что я дышу им. И это довольно странное, если не сказать, смущающее ощущение.

Не без облегчения вываливаюсь из лифта. Ефрем Харитоныч выносит следом мои баулы.

– Еще раз спасибо, – бормочу я, просовывая в замочную скважину ключ. И вдруг понимаю, что дверь в квартиру открыта.

– Что такое? – ловит мое волнение Меринов.

– Ничего, наверное, Костик дома.

– Наверное? – круто вздергивает бровь Ефрем. – Проверяй давай.

И снова командует!

– Ну а кто еще? Не бандиты же…

– А вдруг?

Бандитов, если честно, я не боюсь. Меня другое волнует. Как я буду объяснять мужу, где была? Он считает, его жене негоже подрабатывать уборщицей. А когда я пытаюсь ему объяснить, что на деньги, которые он выделяет, невозможно прожить, психует и обвиняет меня в том, что я не умею планировать семейный бюджет.

Ловлю себя на этой мысли и осекаюсь. Ведь какого черта, а? Он мне изменил. Мало того – он оставил нас с дочкой без средств к существованию! Мне не за что оправдываться. Пошел он!

Подстегиваемая злостью, я как раз тянусь к ручке, когда дверь открывается. Сказать, что Костик выглядит растерянным, завидев высокую фигуру Меринова за моей спиной – ничего не сказать.

– Ефрем Харитоныч? Добрый вечер… А что… А вы как?

– У Веры травмирована нога. Ей бы присесть.

– Да-да, конечно. Заходи… те.

– Мне нужно идти. Я лишь помог с сумками.

Костик, как болванчик, качает головой, потом спохватывается и излишне суетливо выдирает злосчастные баулы из рук Ефрема.

– Спасибо еще раз.

Дверь за Мериновым с тихим щелчком захлопывается. И с этим звуком ко мне возвращаются все те болючие чувства, что мне до сих пор удавалось от себя гнать. Стоя на одной ноге, смотрю на Костика.

– Что это было?

Он не имеет права ни наезжать на меня, ни задавать эти вопросы.

– Что? – кошу под дуру.

– Я тебя про Меринова спрашиваю!

– А-а-а… Ну, если помнишь, ты снял все деньги с нашего счета. Мне нужно было на что-то жить. Я взяла подработку.

– У моего шефа? Ты что, нарочно выставляешь меня перед ним…

– Кем? – сощуриваюсь. – Что ты молчишь, Кость? Кем я тебя выставляю? И я ли? Может, ты сам делаешь что-то не то?

Костик стискивает руки в кулаки. В древних спортивках и растянутой майке он выглядит далеко не лучшим образом.

– Ладно, кончай меня пилить.

– Пилить тебя я даже не начинала.

– Это глупо. И неконструктивно.

Ух ты! Новые слова.

– Хорошо. Давай внесем нотку конструктива. Только быстро. Мне надо Юльку забрать, – соглашаюсь, попрыгав мимо мужа в кухню. Костику даже в голову не приходит как-то с этим помочь. Тяжело опускаюсь на табуретку. Стаскиваю ботинок. Нога все же немного опухла. Хорошо, что я в дутиках.

– Кстати, где она?

– У Тани, где ж еще ей быть?

– Надеюсь, ты не стала ее против меня настраивать.

– За кого ты меня принимаешь? – удивляюсь я. – И как вообще представляешь наш диалог? «Юль, помнишь папу? Так вот он ушел к другой тетеньке».

– Ни к кому я не уходил, – бурчит. – Ты вообще, Вер. Сама придумала – сама обиделась.

– О как! То есть мне твоя баба привиделась? И деньги, деньги ты тоже не снимал, а? Кстати, верни их, где взял. Там и моя доля.

– Твоя, моя! Взяла моду делить, – злится Костик, выпивая стакан воды из-под крана. – Мы одна семья вообще-то. Забыла?

– Нет. Скорее усомнилась, что это так, когда ты нас с Юлькой из дома попер.

– Может, тебе напомнить, кто начал этот разговор первым?!

Я замолкаю, втягивая губу в рот. Потому что тут, конечно, Костик меня подловил. Я действительно сказала, что он может не возвращаться, но так ведь не без повода! События того страшного вечера прокручиваются в голове калейдоскопом. И даже боль в ноге не может сравниться с той, что поедом жрет мою душу.

– Ну, увидела ты возле меня какую-то бабу! И что? – продолжает на меня наезжать Костик. – Сразу худшее подумала. А почему, м-м-м? Я что, когда-нибудь давал повод во мне сомневаться?

Может быть, и давал. Просто я, слепая дурочка, ничего не замечала.

– Следуя твоей логике, я тебя к Меринову ревновать должен.

– Чего? – изумляюсь. – Он-то тут при чем?

– При том. Ты с какой целью его к нам в дом притащила?

– Да он же мне просто помог дойти! – повышаю голос. – Ты вообще слышал?! Я подвернула ногу!

– Так Карина тоже подвернула.

– А когда ты ее из маникюрного салона забирал, что она, мать его, подвернула, а?! – шиплю я змеей, и уже пофиг даже, что тем самым рушу придуманную легенду о том, что наша встреча в бане была случайной.

У Костика бегают глазки. Ну, вот я и приперла этого гада к стенке. Почему же мне ни черта не легче?! Почему в груди болит так, что невозможно сделать следующий вдох? Судорожно всхлипывая, отворачиваюсь к окну.

– У тебя к ней серьезно? – шепчу.

– Да ну. Бред! Послушай…

Прерывая наш разговор, в дверь звонят.

– Открой, пожалуйста. Это, наверное, Таня Юльку привела.

Прижавшись горящим лбом к прохладному стеклу, заставляю себя успокоиться ради дочери. Не хочу, чтобы она поняла, что наша семья рушится, а я не в силах этому помешать.

Весь вечер и я, и Костик делаем вид, что все нормально. Не могу не отметить, что он старается больше обычного. Но я не уверена, что этого достаточно, чтобы его простить. И мне жалко… Жалко до слез. Ту юную девочку, что ему поверила. Но еще больше – наши преданные мечты. Они же у нас об одном были. Или мне так казалось?

– Уснула, – сообщает Костик, возвращаясь в гостиную, где я лежу, задрав повыше больную ногу. Я выпила уже два обезболивающих, вроде стало полегче, но как завтра отработать, я все еще не представляю.

– Спасибо, что уложил.

– Она и моя дочь, – злится Костик. А я молчу, оттягивая неизбежный, в общем-то, разговор. Мне еще хоть немного побыть хочется в старом мире, который пока как-то держится.

– Верни, пожалуйста, деньги на счет.

Костик кивает.

– Чуть позже. Сейчас… короче, Вер, я не могу.

– В каком это смысле? – настороженно замерев, медленно поворачиваюсь к мужу. А тот, как ни в чем не бывало, плюхается мне под бок.

– Я встрял, Вер… Пиздец как встрял, малышка.

Я не понимаю, что это может означать, у меня нет на этот счет ни одной связной мысли, но когда Костик утыкается мне в волосы, и его грудная клетка начинает трястись, мне становится очень страшно. Растерянно прохожусь пальцами по ежику у него на макушке.

– Что случилось?

– Да это рабочие моменты. Ты не поймешь.

– А ты все же попробуй как-то объясниться, Костик. Речь идет о больших деньгах…

– Деньги-деньги! Тебя только они волнуют?! – взрывается, только минуту назад успокоившись.

– Если бы меня волновали исключительно деньги, я бы вышла замуж за кого-то другого, – злюсь в ответ.

– Меня закрыть могут! – рычит Костик.

– Посадить, что ли? Ты шутишь? – сглатываю я. – Но за что?

– Да я даже не знаю толком! Кто ж мне скажет? Видно, Коклюшкин что-то мутил. Крышевал какие-то схемы. Дерево вывозил, наркоту, алмазы… А теперь какой с него спрос? Ясно, что никакого. Но кого-то же надо сделать виноватым. Вот и ищут козла отпущения среди сошек помельче.

Костик мечется по гостиной туда-сюда, мешая мне думать.

– Но это же невозможно. Если ты ни в чем не виноват…

– Если?! – подпирает бока кулаками.

– Ну что ты к словам цепляешься? – вздыхаю. – Я просто действительно не понимаю, как это возможно. Нужны же какие-то доказательства.

– Как-как, Коклюшкин слишком высоко сидел, против него никто свидетельствовать не станет. Они же не дебилы – себя подставлять. А вот устроить показательную порку – это всегда пожалуйста. Для этого кто угодно сойдет.

– Но почему ты думаешь, что этот кто угодно – ты?

– Вер, блядь, какая разница?! Шепнули добрые люди. Такой ответ тебя устроит?

Голова кругом. Просто не верится, что это происходит с нами. Ощущение, что в моей жизни начались какие-то тектонические процессы, последствия которых я не могу пока даже представить. Все летит в тартарары, опора под ногами ускользает. И я лечу в неизвестность, цепляясь пальцами за осколки все же рухнувшего нам на голову мира.

Машинально растираю ноющую лодыжку.

– Слушай, ну не может быть так. Обратись… Я не знаю. В службу внутренней безопасности. – Костя смотрит на меня как на дуру. – К тому же Меринову…

– Кстати, ты к нему на постоянку пошла или как?

Костик снова отворачивается, чтобы набрать воды. Сушняк мужа наталкивает на мысли, что муки совести никак не помешали ему классно погулять. Я с ума сходила, а он квасил… Сглотнув горечь, переспрашиваю:

– А что?

– Да ничего. Просто интересуюсь.

– Я у него разово убралась. Никакой постоянной работы он мне предложить не успел бы, даже если бы захотел. У нас вообще разговора не вышло.

– Ясно. Ну а как он тебе… вообще?

– Никак. Мужчина как мужчина, – отмахиваюсь. – Почему мы опять о нем говорим?

– Да потому что этот козел, как пить дать, под меня и копает.

Открыв рот, судорожно прокручиваю в голове события сегодняшнего вечера. Конечно, Меринову далеко до идеала, но и отъявленным подлецом он не выглядит. Впрочем, как показала жизнь, я не очень хорошо разбираюсь в людях.

В полнейшей растерянности жую губы.

– Ты меня прости, Вер. Я столько времени на нервах. Творю какую-то дичь. Срываюсь… – Костик зарывается пятерней в светлые волосы таким знакомым мальчишеским жестом, что у меня от нежности и сочувствия к нему перехватывает горло. – Но ты же знаешь, да, что я тебя очень люблю? Вот как увидел в первый раз, так и все.

Я тоже его люблю. Наверное, еще люблю. Но почему-то после всего, что мне довелось по его вине пережить, просто не могу это озвучить. Что-то мешает, не дает. В качестве ободряющего компромисса сжимаю его пальцы, когда он в очередной раз проносится мимо дивана.

– Одного не пойму. При чем здесь деньги.

– Деньги? – моргает Костик.

– Ну да. Деньги. На квартиру.

– На взятку отдал. Есть один тип в управе. Через которого все можно решить.

Говоря по правде, я даже не знаю, как это комментировать. Нет, конечно, если это – цена свободы, то пусть. Но все равно мне не понять, как можно что-то там повесить на человека, если он невиновен. Может быть, не зря Костик называет меня наивной дурочкой?

– Тебе дали какие-то гарантии?

– Ага. Расписку. Кровью, блядь. Не выдумывай!

Сглатываю обиду, оправдывая Костика тем, что он, взвинченный до предела, не преследовал цели меня задеть

– Я просто хочу понимать, что происходит, – развожу руками.

– Говорю же – я и сам толком не понимаю! Но ты, Вер, если Меринов вдруг предложит какую-то работу, не отказывайся, ага?

Мои глаза помимо воли округляются. Я думала, Костик мне сейчас устроит разбор полетов, и совершенно не была готова к обратному.

– Знаешь, как говорят? Держи друзей близко, а врагов еще ближе, – не то чтобы доходчиво поясняет он.