Текст книги "Эльфийский синдром"

Автор книги: Юлия Полежаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Почему же эльфы считают себя Старшими детьми Творца, а людей Младшими?

– Это было загадкой и для нас, – очнувшись от тяжелых раздумий, ответил Валар. – Мы рассказали эльфам совсем другой миф, что люди и прочие были неудачными попытками, и только эльфы – венец Творения. Но через пару поколений мы с удивлением услышали миф, который знаком и вам. Еще можно было понять, почему эльфы сочли себя Старшими – они быстро обогнали всех встречавшихся им людей и по возрасту, и по развитию. Странным было другое. Смерть из досадной ошибки Творца превратилась в Дар, причем равноценный дарованному эльфам. По этому мифу эльфы получили в Дар от Творца красоту и вечную молодость, а люди – Смерть и Свободу самим выбирать свою судьбу. Мы тогда не могли этого понять, и эльфы сами не могли объяснить. Наверное, подсознание расы оказалось мудрее нашего логичного разума.

– Так вы хотели переделать по вашему образцу всех людей на Земле? спросил Сергей.

– Нет, это было бы слишком трудоемко. Мы решили, что эльфы за счет своей продолжительности жизни и высокого развития сами естественно вытеснят все остальные виды. Но для этого им надо было размножиться, развиться и окрепнуть. Нам казалось, что борьба за существование в Средиземье, среди племен людей и враждебных стихий слишком замедляет этот процесс. Мы решили изолировать их на время и переселили в Аман, незаселенный большой остров посреди океана. Это тоже была ошибка, увы, не первая и не последняя.

– Вы, наверное, знаете, что произошло дальше. Сначала все было чудесно. Каждый из нас получал наслаждение, работая с эльфами, обучая их и наставляя. Они так жадно учились, так искренне стремились к познанию Мира, с такой радостью творили прекрасное... Но в конце концов случилось неизбежное, самым талантливым и сильным духом из них стали тесны рамки нашей опеки. Мы пытались препятствовать их уходу и тем только спровоцировали первую войну. Часть эльфов все-равно вернулась в Средиземье и вышла из-под нашего контроля.

– Из-за этого начался первый большой конфликт среди нас. Мы хотели создать идеальную цивилизацию, но сами не были ни богами, ни ангелами. У нас случались и споры, и ссоры, и борьба за власть. Но теперь мы впервые разошлись в наших общих целях. Одни считали, что мы должны прекратить вмешательство и предоставить эльфийским генам свободно реализовать заложенный в них потенциал. Другие хотели активно строить идеальное общество в Валиноре.

– К несчастью, скоро выяснилось, что эльфы Средиземья и увеличивают свою численность и развиваются быстрее, чем оставшиеся здесь. Манвэ решил постараться загнать их обратно и влить в эльфов Валинора их свежую кровь. Мелькор со своими сторонниками перебрался в Средиземье и старался ему помешать. Я к этому времени окончательно увлекся дельфинами и отошел от эльфийских дел, но, в конце концов, и мне пришлось выбирать, на чьей я стороне.

Ульмо вздохнул и снова отвернулся к стене, за которой дышала вечная жизнь океана.

– Вы знаете, чем это кончилось – войной. Честно говоря, эльфы в Средиземье и без нас находили поводы для сражений, они не стали ангелами, а остались людьми, несмотря ни на что. Но больно сознавать, что мы втянули их и в свою войну, с разрушительным оружием и страшными последствиями. Это была черная страница, но тогда мы еще не растеряли надежды все исправить. Валинор победил, Мелькор был убит, мы вернули большую часть эльфов на Эрессеа и попытались начать все сначала.

– И что же вам теперь помешало? – мрачно спросил Дима.

– Сначала казалось, что все в порядке. Вернувшиеся эльфы вновь подтолкнули прогресс в Валиноре, а оставшиеся в Средиземье сумели заключить союзы с людьми, и их государства опять расцвели. Но со временем мы с ужасом начали убеждаться, что напрасно надеялись на то, что люди исчезнут сами собой. Эльфы слишком медленно размножались. Мы знали об этом, это глубинный закон природы, популяция растет тем быстрее, чем больше для нее опасность. Мы думали, что это хорошо, иначе им быстро стало бы грозить перенаселение. Но прирост их численности прекратился слишком рано.

– Прекратился не только прирост. Жизнь может быть бесконечной, но объем памяти все равно ограничен. Как мы ни старались, у эльфов с возрастом падала способность воспринимать новое и стремиться к нему. Они почти перестали развиваться. В то же время люди, жившие рядом с ними в Средиземье, не только плотно заселили весь континент, но и быстро учились у них. Мы поняли, кто победит в свободном соревновании.

– Мы пытались переселить в Аман и оставшихся эльфов, чтобы спасти их от экспансии людей, но и это не было выходом. Само существование бессмертных эльфов стало пагубно сказываться на психологии людей. Самые богатые и развитые государства тонули в пучине мистики и оккультизма, пытаясь открыть секрет бессмертия. Этот путь был безнадежен, и, в конце концов, они сменили зависть на ненависть. Даже Аман перестал быть спасением. Мы отбивали атаку за атакой, но положение становилось все хуже. Перед нами встала ужасная дилемма – или отказаться от своей мечты, или взять на себя уничтожение людей. Но мы не могли сделать ни того, ни другого.

– И как же вы выкрутились? – спросил Дима.

– Когда мы почти отчаялись, один из майяров Мандоса открыл этот параллельный слой, случайно, как и вы. Точно такая же планета, только без людей. Здесь есть большой континент, переселить на него эльфов было бы лучшим выходом. Но тут мы совершили последнюю и самую страшную ошибку. Нам стало жалко бросать Аман и начинать все с нуля на новом месте, хотя, возможно, новая обстановка встряхнула бы эльфов. Но мы решили перенести в новый мир весь Валинор.

Сергей и Дима одновременно ахнули.

– Но ведь это невозможно!

– Почему? Все равно, что переносить, разница только в массе и необходимой энергии. Ведь вы знаете, что в действительности происходит не перенос, а обмен объемами пространства. Мы решили, что если заменим объем континента на равноценный объем океанской воды, это вызовет разве что цунами.

– Так вот в чем дело! – воскликнул Дима. – А мы никак не могли понять эльфийские легенды. Значит вы действительно перенесли сюда весь Валинор? Это грандиозно!

– Это получилось грандиознее, чем мы рассчитывали. Вы, наверное, видели разрушения в Аваллонэ? Цунами оказалось слишком большим, тысячи эльфов тогда погибли, хоть мы и пытались заранее эвакуировать их от побережья. Но все здешние разрушения и потери оказались сущими пустяками по сравнению с тем, что мы натворили на Земле.

Ульмо замолчал.

– Что же произошло? – не выдержала Лилиан.

– Мы слишком неточно все рассчитали, при таких массах и энергиях трудно добиться большой точности, – продолжил Валар с тяжелым вздохом. Перенос охватил большую площадь, чем мы предполагали, граница прошла по острову Эленна и вскрыла вулкан Мэнэльтарма. Чудовищной силы взрыв вызвал цепную реакцию землетрясений и извержений по всей планете. Сотни подводных вулканов подняли гигантские волны, обрушившиеся на побережья всех континентов. Мы устроили катастрофу, которая почти совершила то, чего мы хотели избежать – почти уничтожила человечество. Десятки культур и цивилизаций были стерты с лица Земли, а уцелевшие в катаклизмах люди утратили знания и одичали. Человечеству пришлось все начинать с начала, почти с того уровня, на котором оно находилось до нашего вмешательства.

Люди потрясенно молчали.

– Да-а, – протянул, наконец, Дима. – Вот вам и Атлантида, вот вам и всемирный потоп.

– Но что-то все-таки от вас на Земле осталось, – сказала Лилиан. Пирамиды, кое-какие слова в разных языках...

– Шестидесятиричная система счисления... – добавил Сергей.

– Да, это все наше, – согласился Ульмо. – Но от этого не легче. Лишь немногие из нас смогли выдержать груз вины. Ведь мы хотели принести в мир Добро, а принесли больше Зла, чем породила бы вся кровавая история человечества. Даже тем из нас, кто еще нашел в себе силы жить, эти силы дало лишь сознание долга. Мы считали, что не только обязаны спасти уцелевших эльфов Средиземья от ненависти людей, но и спасти людей от порочной погони за бессмертием. Самые честные из нас уже поняли, что мы ошибались с самого начала.

– И тогда вы построили серебристые корабли, – закончил Аэлиндин.

– Да. И перевезли сюда всех эльфов, каких смогли найти в Средиземье. И продолжили попытки все-таки построить свой идеальный мир на новом месте, хотя лишь немногие еще верили в успех. Но эльфы не просто перестали развиваться. Природа не терпит остановок, и в Валиноре начался регресс, нарастающий как снежный ком. Мы создали им здесь такие тепличные условия, что подавили не только инстинкт продолжения рода, но даже инстинкт самосохранения, не зависящий от продолжительности жизни.

– Именно этого когда-то боялся Мелькор, но мы слишком поздно убедились в его правоте. Наши возлюбленные дети все больше теряли желание жить. А с ними теряли мужество жить и Валары. Слишком больно было видеть, как исчезают, уходят как вода в песок, плоды всех наших трудов, надежды и мечты. Один за другим мои товарищи отказывались от борьбы и от жизни, а оставшиеся перестали вникать в дела эльфов. Но когда уже казалось, что конец близок, верховную власть окончательно захватил Ингвэ.

– Ингвэ? Но ведь он от веку был Владыкой эльфов? – поднял голову Аэлиндин.

– Ингвэ... Наш любимец и наша гордость. Один из немногих эльфов, знавших наш истинный облик и наши цели. Последний, оставшийся в живых из блистательного первого поколения. Единственный, кто с самого начала и до конца сознательно помогал нам во всех наших делах... Он был Владыкой, и хорошим Владыкой, но по самым важным вопросам последнее слово всегда оставалось за Валарами. И только когда сами Валары отчаялись, он перестал с нами советоваться. Мы ужаснулись, увидев, что он начал творить, но у нас уже не было власти ему помешать. И мы отступились и молча наблюдали, как Ингвэ завел сначала стражников, потом тайную полицию, превратил Лориэн в место массовых казней и устроил ваниарам тихий террор. И к своему изумлению и ужасу мы увидели результат – он остановил деградацию ваниаров!

Ульмо помолчал немного, перебирая на месте лапами, потом продолжил.

– Ингвэ – гений. Он сумел добиться даже того, что у ваниаров снова начали рождаться дети. Но он добился этого ценой отказа от всех тех идеалов, ради которых мы жили и работали так долго. И тогда последние из Валаров, все, кроме меня, отказались от жизни. Наши цели оказались недостижимыми, долг перед эльфами исчерпанным, и дальнейшее существование потеряло смысл. И я еще живу лишь ради любви ко мне детей моря, дельфинов, но в дела эльфов больше не вмешиваюсь. Если их еще можно спасти, Ингвэ лучше справится с этим без нас.

– Уже не справится, – тихо сказал Аэлиндин. – Я убил его в храме Манвэ.

– Не кори себя, – Дима положил ему руку на плечо, – он это заслужил. И потом абсолютная, да еще и вечная, власть одного человека так же плоха, как любая другая абсолютная штука. Теперь его жрецы передерутся друг с другом за власть, и в процессе этой драки эльфы неминуемо узнают правду. Все к лучшему.

Ульмо молчал, чуть шевеля четырьмя задними лапами. Сергей подумал, что так он, вероятно, выражает какие-то эмоции, но, какие именно, ему было не распознать. Он встал.

– Спасибо за рассказ, Ульмо. Ты объяснил многое, что было для нас загадкой. Но мы пришли сюда не только за разгадками. Быть может, ты не откажешь нам в помощи?

– Я догадываюсь, какая вам нужна помощь, – ответил Валар. – Вы ищете путь в Хиарменлонн, чтобы вернуться домой на серебристом корабле. Мне не хотелось бы помогать вам в этом. Я, по-прежнему, считаю, что даже знание о существовании эльфов принесет людям лишь вред.

– Когда-то, возможно, это и было правильно, – возразил Сергей, – но сейчас уже нет. Ты же ученый, Ульмо, ты должен знать, что любой опыт ценность, а отрицательный результат – тоже результат. Мечта о бессмертии не ваше изобретение, они присуща всему живому. Людям лучше заранее знать обо всех возможных последствиях, чем повторять ваши эксперименты и ваши ошибки.

Ульмо долго молчал. Друзья, затаив дыхание, ждали его ответа.

– Единственное, чему я научился за свою долгую жизнь, – медленно заговорил он, наконец, – это не вмешиваться в ход вещей. Но если я помешаю вам или скрою от вас то, что знаю, это тоже будет вмешательство. Раз уж вы добрались сюда и сумели войти, я покажу вам путь в Хиарменлонн. Но больше я ничем не стану вам помогать. Я сказал.

– По крайней мере, дай нам пищи и воды, – вскочил на ноги Аэлиндин. Я продержусь еще долго, но мои друзья на грани гибели.

– Я не смог бы дать вам пищи, даже если бы хотел, – сухо ответил Ульмо. – Моя пища не пригодна для вас. Но воду можете взять. Пойдемте.

Он, с неожиданной скоростью перебирая ногами, побежал по коридору. Друзья бросились за ним. Вода – это было сейчас главным, важнее, чем все серебристые корабли. Валар поджидал их в третьем зале у начала уходящего влево прохода.

– Вам повезло, вы выбрали единственно возможный путь. Два века назад землетрясение разрушило тоннель под Хиарментиром, и теперь из Валмара в Хиарменлонн не попасть. Не знаю, пощадила ли стихия гавань и корабли, но если они еще целы, пройти к ним можно только побережьем. Этот коридор приведет вас к западным воротам. Они открываются так же, как северные. Оттуда уже недалеко, для вас не больше трех суток пути.

– И мы сможем управлять серебристым кораблем? – спросил Дима.

– В этом нет ничего сложного. Корабли строились для ваниарских кормчих. В святилище под знаком Валаров есть рычаг. Вверх – сюда, вниз во Внешний Мир. Когда отойдете на восток за пределы видимости Амана, но не очень далеко, можно совершать переход достаточно безопасно.

– Спасибо тебе, Ульмо, – сказала за всех Лилиан.

– Но ты обещал дать воду, – напомнил Аэлиндин.

– Вы пройдете мимо фонтана, возьмите, сколько вам нужно. Прощайте.

Ульмо сделал странное движение, подавшись назад на всех своих лапах. Его можно было принять за поклон, хотя оно больше напоминало реверанс. Дима и Лилиан, не в силах долее медлить, быстро поклонились ему в ответ и бегом бросились по коридору.

Аэлиндин гибким движением встал на одно колено.

– Благодарю тебя, Великий Валар, Владыка Океана, за все, что ты сделал для нас, и за все, что хотел сделать. Прощай.

Он склонил голову так, что золотые локоны упали на лицо, вскочил и побежал вслед Лилиан. Но Сергей медлил.

– Прости, еще один вопрос, – нерешительно сказал он. – Объясни мне, как я открыл дверь? То есть, я понимаю, – он смешался, – что дверь открыл рисунок на моем мече, но как это получается... Я еще могу представить себе замок, который открывается звуковым паролем, но...

Сергей растерянно замолчал.

– Ты уже сам понял, что нет большой разницы, – неожиданно мягко сказал Ульмо. – Но дело даже не в этом. Слово, сказанное или написанное, есть лишь форма для некоего знания, и само по себе это знание ничуть не менее реально, чем слово, или чем руна, его изображающая, или чем клинок, на котором эта руна выбита. Наши замки открываются не клинком, не руной и, даже, не словом, а основой основ – самим заключенным в слове знанием.

Сергей помолчал, пытаясь переварить услышанное, потом вздохнул и низко склонился перед последним Валаром.

– Благодарю. Прощай. – И, не оглядываясь, поспешил к остальным.

А потом была вода. Целый водопад, низвергавшийся с потолка в резную каменную чашу в последнем зале перед западными воротами. Они не могли от нее оторваться. Встав на колени перед чашей, они пили, погружали в фонтан руки и лицо, наполняли свои фляги и снова пили, не в силах уйти. Жизнь и надежда вернулись к ним. Лилиан и Аэлиндин со счастливым смехом брызгались друг на друга водой. Дима, набравшись нахальства, порыскал по стенным шкафчикам и нашел несколько больших стеклянных сосудов, похожих на колбы.

– Ульмо разрешил взять воды, сколько нам нужно, а наших фляг не хватит на трое суток, – объяснил он, и они наполнили и колбы.

Сергей, оторвавшись, наконец, от чаши, выпрямился, и тут на него вдруг навалилось все напряжение сегодняшнего дня, слабость, голод и вновь проснувшаяся боль. В глазах у него потемнело, он покачнулся, Дима едва успел поддержать его.

– Потерпи, Сережа, ведь мы почти дошли. Осталось только открыть дверь. Может, я?

Сергей тронул эфес и, как всегда, почерпнул от этого сил и мужества. Он взял себя в руки.

– Спасибо. Я сам.

Двери открылись так же легко и бесшумно, и, так же как утром, им в глаза ударил свет. Западные ворота выходили в почти такую же расселину, как и северные, только менее глубокую и длинную. Она открывалась на юго-запад, ее насквозь пронизывали лучи вечернего солнца, а далеко впереди расплавленным металлом сверкало море.

Они почти дошли до моря, там, впереди, была пища, жизнь и корабли. Но силы оставили Сергея, он не мог больше сделать ни шага. Почти упав на землю, он словно в тумане видел, как хлопотали рядом его друзья. Вот вспыхнул костер, едва разогнав мрак, стоящий в глазах, вот руки Лилиан протянули ему чашку с ароматным отваром. Боль опала, уступив место непобедимой слабости, и Сергей погрузился в тяжелый сон, прерываемый кошмарными сновидениями.

Всю ночь его мучили видения черных холодных просторов космоса и гигантских катастроф, но все же к рассвету он снова был в силах идти. Они шли медленно, всех уже шатало от голода, у Сергея снова был жар. Опираясь на чье-нибудь плечо, он брел, спотыкаясь, с трудом сознавая, где он и куда идет, завеса боли заслоняла мир.

Иногда боль отступала, сознание прояснялось, и тогда поверх чашки с отваром он вдруг видел – яркие звезды, костер, большая рыбина, которую Лилиан жарит на прутике над огнем. Слышал восторженный рассказ Димы о том, как Аэлиндин умудрился подбить рыбу из лука прямо с берега. Потом провал, и опять под ногами пыльные камни и кустики чахлой травы, палящее солнце и цветные круги в глазах.

И снова волшебные руки эльфа и его чудодейственные травы отгоняли боль, и он снова ясно видел лица друзей, измученные и осунувшиеся. Даже Аэлиндин потерял свой обычный щегольской вид. Его белый костюм превратился в лохмотья, вокруг глаз появились глубокие синие тени, делая их еще больше, а роскошные, но давно не мытые волосы развились. Аэлиндин, всегда казавшийся Сергею сказочным принцем, теперь стал похож на принца, подавшегося в хиппи. Лилиан и обросший как пират Дима выглядели еще хуже, и Сергей даже не пытался представить, на кого похож он сам.

И снова они шли на запад. Иногда под ногами просвечивали сквозь песок древние плиты, когда-то здесь была дорога, но обвалы и оползни почти совсем разрушили ее. То и дело путникам приходилось обходить завалы из скальных обломков, а то и карабкаться по ним. В таких местах Сергею с одной рукой было труднее всего. Его сумку давно нес кто-то другой, но меч он упрямо не отдавал, веря, что он придает ему силы. И, стиснув зубы и преодолевая слабость, все-таки шел вперед.

Сколько это продолжалось? Сергею казалось, что они уже годы бредут по выжженному солнцем побережью, хотя прошло всего двое суток с тех пор, как они покинули подземный дворец Ульмо. На третье утро он почувствовал себя лучше. Рассеялся туман, застилавший зрение, жар исчез, боль в боку стала глуше и уже не мешала ему воспринимать окружающее. Сергей с неожиданным аппетитом набросился на печеную рыбу, приготовленную Лилиан на завтрак, слишком поздно заметив, что обрадованные друзья подложили ему больше половины общего количества.

Он ужасно смутился, но Аэлиндин и Дима со смехом заверили его, что в море рыбы полно, они просто экономили время на ловле, и к обеду наловят вдвое больше. В таком приподнятом настроении они подошли к очередному мощному скальному завалу, перегородившему пляж. Развеселившийся Аэлиндин первым вскарабкался на его гребень, и вдруг замер, молча глядя куда-то вниз. Друзья, спеша, подобрались к нему.

Перед ними лежала укромная бухта, хорошо защищенная с моря торчащими из воды напротив входа высокими утесами. Ее ближний край был полузавален языком огромного обвала. Из-под каменных глыб торчали остатки зданий и какие-то металлические обломки. Но дальний конец бухты был свободен, и там, невероятные как видение, покачивались на воде два серебристых корабля. Волнистые блики трепетали на их полированных бортах.

Они бежали к ним, не глядя под ноги, спотыкаясь и падая, боясь, что стоит отвести глаза, и корабли исчезнут, как мираж. Дима первый добежал до ближайшего корабля. Едва не упав в воду, он ухватился за цепь, подтянулся и похлопал рукой по блестящей корме. Корабль не исчез, он не был миражем. Дима повернулся к подбегающим друзьям и весело ухмыльнулся.

– Какая удача, что Великие Валары строили суда из металла. Деревянные давно бы сгнили!

Корабли, действительно, были сделаны на века. Это оказались двухмачтовые гафельные шхуны, довольно большие, по здешним меркам, человек на сорок – пятьдесят. Поставленные сразу на несколько якорей, они были надежно пришвартованы цепями к скальной стенке и выдержали здесь все обвалы и землетрясения. Якоря не поползли, блеск бортов не потускнел, и даже, как сообщил нырнувший для порядка Аэлиндин, днище не обросло.

Друзья в восторге исследовали корабль. Аэлиндин, чутьем моряка угадывавший назначение помещений, мгновенно нашел паруса и концы чудесного эльфийского плетения, тоже не тронутые временем. А Сергей первым нашел святилище Валаров – крохотную каюту с маленьким пультом, испещренным рунами и таинственными светящимися в темноте символами. Под знакомым знаком Валаров была укреплена фигурка белого лебедя, чуть раскрывшего крылья и запрокинувшего вверх гордую головку, словно в песне. Пока Сергей в недоумении разглядывал ее, в святилище набились остальные. Дима тихо хмыкнул за его спиной.

– А чего еще ты ожидал от эльфийского рычага? Смотри, не наклони шейку, еще рано.

Дима и Сергей были готовы сразу отдавать швартовы, но Аэлиндин не согласился и настоял на своем. На каждом из кораблей было по две маленькие лодочки, то ли спасательные шлюпки, то ли просто тузики. Аэлиндин сбросил на воду одну из них и вместе с Димой тщательно промерил фарватер. И не зря. Длинный язык обвала добрался под водой до самого выхода из бухты и почти перегородил его. Они с трудом отыскали проход.

После этого даже Дима не решился бы оспаривать лидерство эльфа на борту. На корабле Аэлиндин преобразился. Его нежная застенчивость испарилась, во всех движениях сквозили уверенность и твердость, в голосе появились командные нотки. Он был прирожденным капитаном, и люди с радостью подчинились ему.

Через несколько часов под одним кливером они медленно и осторожно вышли в море. Аэлиндин несколько раз прошел малым ходом туда-сюда мимо бухты, запоминая ориентиры. С моря утесы полностью закрывали вход в гавань, и Сергей порадовался, что они не отправились искать Хиарменлонн на "Мелеаре". Тайная гавань была хорошо замаскирована, они могли сотни раз пройти мимо нее и не заметить.

Наконец, капитан скомандовал ставить паруса. Дима и Лилиан, как образцовые матросы, бросились выполнять его указания. От Сергея с рукой на перевязи было в этом мало толку, поэтому он тихо сидел на корме, подставив лицо теплому ветру. Аэлиндин взял курс на восток.

Еще целые сутки они шли мимо скалистых берегов Аватара, над которыми возвышались грозные снежные пики Пелор. Шхуна летела под всеми парусами, но людям казалось, что они едва ползут. Только Аэлиндин не выказывал нетерпения, он наслаждался новым судном. Лилиан с трудом уговаривала его оторваться от штурвала, чтобы поесть или отдохнуть. Впрочем, шхуна, как любое эльфийское судно, была чрезвычайно устойчива на курсе. Хоть Дима и был всегда готов сменить Аэлиндина у руля, его помощи почти не требовалось.

Только к концу следующего дня берега Амана начали заворачивать к северу. Заходящее солнце окрасило в цвета пламени ледники и снежные шапки Пелор. Невыносимо медленно удалялся величественный и грозный континент в пылающей короне. Они следили за ним, пока совсем не стемнело, но Аман по-прежнему занимал почти пол-горизонта.

Ветер усилился. Шхуна продолжала лететь на восток под безумными эльфийскими звездами. Спать никто не мог, напряжение возрастало. Через несколько часов должна была решиться их судьба. Они сидели на палубе, ежась от пронизывающего ветра, прижимаясь друг к другу, не в силах оторвать глаза от горизонта сзади, где, уже невидимые в темноте, еще чернели берега Амана.

Наконец, небо впереди начало синеть. Звезды гасли над ними одна за другой, разгоняемые наливающимся за горизонтом светом. Заря разгоралась, небо все светлело, и вот уже не осталось сомнений – они были в открытом море. Аман скрылся, ни единый пик не нарушал идеальной окружности горизонта.

Пора. Под напряженными взглядами друзей Сергей встал.

– Пошли?

– Я останусь у штурвала, ветер может измениться, – взволнованно сказал Аэлиндин. Лилиан встала рядом с ним.

Сергей и Дима, скользя по покрытой росой палубе, прошли к святилищу и, войдя, на мгновение замерли. Сергей впервые почувствовал, что ему, действительно, хочется здесь кому-нибудь помолиться. Об открытии Прямого Пути. Переглянувшись с Димой, он глубоко вдохнул, коснулся фигурки лебедя и повернул гибкую шейку вниз.

Сильный удар бросил его больной рукой на переборку. Сергей на мгновение потерял сознание, а когда очнулся, Димы возле него не было. Приоткрытая крышка люка хлопнула, и его окатило холодной водой. С палубы слышался топот и тревожные крики Димы и Лилиан. С трудом выбравшись наверх, Сергей сообразил, что случилось. Ветер резко поменялся почти на противоположный, шхуну положило на бок и развернуло бортом к волне.

Аэлиндин с Димой едва успели отдать шкоты. Паруса захлопали над головой, и шхуна выпрямилась. Аэлиндин снова бросился к штурвалу, разворачивая судно, а Дима и Лилиан, и даже Сергей, спешно занялись парусами, ловя летающие отпущенные концы. Наконец, на палубе был восстановлен порядок, паруса поставлены на новый курс, и мокрые с головы до ног матросы собрались вокруг капитана. Только теперь они смогли оглянуться по сторонам.

Над Тихим океаном поднимался рассвет. Впереди, на горизонте, на фоне пламенеющей зари, чернел хищный профиль катера американской береговой охраны.

Люди бросились в объятия друг другу. Лилиан плакала от радости и целовала всех подряд. Они прыгали по палубе, как дети, в восторге размахивая руками и вопя что-то нечленораздельное. И не сразу заметили, что Аэлиндин не присоединился ко всеобщему ликованию. Веселье стихло. Эльф жадно смотрел на судно впереди и в волнении кусал губы.

– Аэлиндин? – тревожно позвала Лилиан.

Он посмотрел на друзей и опустил глаза.

– Простите меня, я... Я до последнего не верил, что это сработает. Но теперь... Поймите, я не могу.

– Ты же хотел, – непонимающе сказал Дима. – Ты же сам всегда мечтал увидеть Средиземье.

– Да, я и сейчас мечтаю. Но я не могу оставить здесь корабль. И мой отец, и Глорфиндейл, мы все считали, что эльфы должны вернуться в Средиземье, или, по крайней мере, восстановить связь. Но мы должны решить это сами. Поймите, я не имею права открыть людям Путь. Я должен вернуться на Эрессеа и рассказать эльфам все, что узнал. И если я снова приду сюда, то не как беглец или изгнанник, а открыто и с согласия своего народа.

Сергей повернулся и с тоской посмотрел на катер на горизонте. Он уже заметно приблизился, они шли к нему полным ходом. Сергей вздохнул и отвернулся.

– Так что, крутим обратно?

– Нет, – покачал головой Аэлиндин. – Я должен вернуться один. Пусть эльфы решат все сами, свободно и без людей. Я не хочу, чтобы долг вернуть вас домой влиял на их или мое решение. – Он показал рукой на катер. – Ваши уже недалеко, вы сможете добраться до них на шлюпке.

Дима собрался что-то возразить и уже открыл рот...

– А я? – тихо спросила Лилиан. В ее глазах стояли слезы, она смотрела на эльфа с отчаянием. Аэлиндин отвел взгляд.

– Прости меня, Лилиан, я не могу просить тебя вернуться со мной. Здесь ты дома и в безопасности, а я не знаю, что ждет меня в Валиноре.

Сергей отвернулся и начал развязывать найтовы ближайшей шлюпки. Но он не мог заставить себя не слышать тихий разговор за спиной.

– Аэлиндин, здесь нет для меня дома без тебя, и мне не нужна такая безопасность.

– Я вернусь...

– Ты забыл, я не могу долго ждать. Мое время слишком коротко...

– И ты согласишься навсегда оставить свой мир?

Ответа не было так долго, что Сергей, не выдержав, оглянулся. И понял, что она ответила без слов. Аэлиндин держал ее руки в своих, не отрываясь смотрел в ее глаза и улыбался. И Сергей поразился, увидев, как вдруг похорошела Лилиан. Словно не было за спиной изнурительного похода, голода и потерь. Счастье сделало ее прекрасной, и таким же, как у эльфов, дивным светом засияли ее глаза.

Дима подошел к ним откуда-то с бака.

– Но Аэлиндин, вы же не справитесь вдвоем с управлением. Ты помнишь, что здесь творилось при переходе?

– Ничего, – Аэлиндин с трудом оторвался от глаз Лилиан. – Мы просто снимем паруса, надо было нам сразу догадаться.

Дима, вздохнув, кивнул и отправился спускать паруса. Вскоре шхуна замедлила ход, Аэлиндин сбросил шлюпку. Когда все слова уже были сказаны, и они обнялись на прощанье, и Сергей вслед за Димой спустился в лодку, он вспомнил.

– Постой, Аэлиндин, возьми мой меч. Здесь он вряд ли мне пригодится, а у вас открывает двери.

– Нет, Сергиэ, спасибо, – крикнул Аэлиндин. Шхуну уже отнесло от них на несколько метров. – Судьба не зря даровала его тебе, он твой и пусть твоим и останется. Кто знает, может и ты с ним еще вернешься в Валинор. А мне с луком привычнее.

Шхуну с аккуратно убранными парусами все дальше относило ветром. Они увидели, как Аэлиндин кивнул, и Лилиан, в последний раз помахав друзьям, скрылась под палубой. Эльф поднял руку.

– Мы вернемся!

И шхуна исчезла. Как в кино. Сергей и Дима ждали этого, и все равно с трудом верили глазам. Не было ни хлопка, ни дрожания, ни световых эффектов. Неуловимое мгновенье – и пустынная поверхность моря, словно...

– Словно ничего не было, – хрипло сказал Дима.

Они посмотрели друг на друга – и неожиданно расхохотались. Ничего не было? Обросшие и оборванные, в эльфийской лодке с круто загнутым носом, в кольчугах и при мечах – они выглядели героями не то рыцарского, не то пиратского фильма.

За их спинами взвыла сирена. Должно быть, на судне следили за шхуной и теперь тоже протирали глаза. Они обернулись. Катер полным ходом шел прямо к ним. Белый пенный бурун кипел под форштевнем.