Текст книги "Зачётный профессор (СИ)"
Автор книги: Юлия Чеснокова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Урок одиннадцатый: Взялся за гуж – соломки бы подстелил
Константин отвечал на тест неспешно, позволяя себе отвлекаться и, якобы рассуждая над вопросом, рассуждать о том, как дальше вести себя с Никой. Ему просто-таки повезло наткнуться на её докторскую и узнать о ней чуть больше. Естественно, если бы она сказала, что никто её не обидел – он бы не поверил, даже если бы ложь была очень правдоподобной, а в том, что обман женщины сумел бы таким быть, он не сомневался. Но она была выше бессмысленного вранья и просто-напросто отказалась продолжать говорить об этом. Значит, он попал в точку. Но кто, когда и как её обидел? Зная прекрасно всё, что спрашивалось в тесте, Костя поставил первую галочку.
Когда? Давно. Ника не похожа на страдающую, перебаливающую или выздоравливающую. Она совершенно здорова, если не наступать на больную мозоль. Кто? Конечно же, мужчина, иначе она была бы замужем и писала научный труд о правильном воспитании детей. Если бы вообще что-либо писала. Итак, главная загадка – как её обидели? Это послужит руководством к тому, как избежать ошибок и не повести себя случайно так же. Или наоборот? Однажды поведясь на некоего подлеца, кто сказал, что она не купится дважды? Что же с ней сделали? Бросили у алтаря? Каков бы ни был проступок, он был безнравственным – о чем кричало видение Никой жизни. Да и разве не покажется безнравственным любой поступок, направленный против нас? Парень мог опоздать на свидание на десять минут, а идеализм и завышенные требования госпожи Черненко поставили крест на всех парнях вообще из-за этого глобального, унизительного и оскорбительного, недостойного истинного мачо провала. Костя поставил вторую галочку.
Обжегшаяся на мерзавце девушка, конечно же, будет стараться их избегать, искать противоположный типаж или не искать ничего вообще, но это не переделает её натуры: западать она всё равно будет на мерзавцев, хоть сказочным принцем скачи вокруг на белом коне, жонглируя кольцами с бриллиантами, влюбится она в злого колдуна, превратившего её в жабу. Он сделал верный выбор, встав на сторону негодяйства. Да нет, он и не делал никакого выбора, они ведь совершенно случайно зацепились словами с Тимуром, доказывая каждый своё, и его – константиновское, – было пакостничество, вредность и циничность. Он был язвительным, не слишком храбрым, достаточно бездушным и безжалостным, так что совершить подлость… Рука Кости застыла над очередной клеткой. Стоп. Подлость – это не пакостничество, даже не мелкое хулиганство. Это подлость, а подлым человеком он никогда не был, не только по отношению к женщинам, но и вообще, по сути. Вот Баскаев, тот да – мог и спадлить. Парень поднял глаза на Нику. Игнорировать чужие чувства – хладнокровие и эгоизм, играть на чужих нервах – мерзко, но приемлемо, влюбить в себя и послать подальше – подло. И он ввязался в подлую игру, почему-то решив, что именно это будет достойным выражением его натуры. В принципе, он не станет страдать, если сделает Нике больно (а это пока вилами по воде писано, сделает ли), но что-то шептало ему, что и совсем хорошо себя чувствовать не будет. Но ведь не в боли же было пари! Кто сказал, что непременно нужно плохо обойтись с той, которая влюбится? Можно же разойтись мирно, оставшись друзьями. В любом случае, если выиграет Костя, то он постарается сделать всё возможное, чтобы финал не выглядел уничтожающим злобным фарсом, а тихо сошел на нет через постепенное исчезание.
– Закончили? – будто почувствовав взгляд, не поднимая лица, поинтересовалась преподавательница.
– Нет-нет, я на середине, – поспешно уткнулся Костя в листок. Он будет тянуть время до последнего, пока Нике самой не нужно будет уходить. Так было задумано. – А вы сразу после этого проверите?
– Нет, как только освобожусь, – пробормотала женщина, прекращая бубнить что-то под нос. Парень разобрал только «социальная апперцепция», «имманентный эгоцентризм» и «согласно Веберу, мотивирующими факторами…».
– А я бы хотел сразу узнать, правильно или нет я ответил. – Ника, поджав губы, стараясь не резко это сделать, сорвала очки с носа и чуть жмурясь на него глянула. Костя поспешил обезвредить её возможный гнев: – а вдруг вы иначе сами ответы дома по учебнику будете подглядывать?
Женщина, застыв на мгновение, расплылась в усталой ухмылке. Но разговор не успел завязаться: вошла методистка из деканата и, оставив ключи Нике, прощаясь, сказала, что уходит домой.
– Сколько же уже времени? – она проводила девушку кивком и взглянула в нижний правый угол экрана, – о, засиделась я! Ведь мне, в самом деле, скоро пора уходить. Успеете закончить за полчаса?
– Постараюсь, – удовлетворенно, верно распорядившись рассчитанным временем, изрек Костя и стал расторопнее с тестом, отвечая почти не глядя. Зазубренный пройденный материал был легче щелканья семечек. – А вы куда-то опаздываете? Вроде для лекций поздно… или какая-то конференция?
– Да нет, свои личные дела, – ровно поведала Ника, быстро застучав по клавиатуре. Свои дела? Тимур? Свидание?
Кюхён зубами проехался по нижней губе. Они ведь с товарищем не обсудили, кто как действует дальше. Пока молча выжидали результатов. А если Тимур соблазнит её? Нет, они обсудили, что победой это не засчитается. Секс сексом, а до любви здесь далеко. Но Ника-то, наверняка, переспит с ним подумав, что у того серьёзные намерения! Она же женщина, она отнесется к ухаживаниям иначе… Парню захотелось предупредить её, чтобы она не подпускала к себе этого жеребца, но это будет подлый ход по отношению к товарищу. Тимур же не будет ставить ему палки в колеса. Они оба не должны подставлять друг друга, намекать на неискренность. Спор и дуэль – тайна между ними. А испытуемой о ней знать никак нельзя. Ника стала собираться, выключая компьютер. Костя поставил последнюю галку.
– Вот, пожалуйста, – протянул он листок. Женщина взяла его и собралась сунуть в портфель.
– Видите, не успеваю проверить, к сожалению…
– А по пути куда-то там? Может, нам в одну сторону и вы при мне где-нибудь в метро взглянете? – Ника остановилась, заторможено засовывая очки в чехол.
– Так не терпится узнать формальную оценку своих знаний?
– Да я спать не буду, пока не узнаю, что справился, – заверил Костя.
– И вы бы поехали в метро? – намекая на то, что его там затопчут фанатки, уставилась преподавательница. А, может, она имела в виду, что такая звездная цаца не умеет пользоваться метрополитеном?
– За своё любопытство я готов оплатить такси, – пользоваться-то он умел, да только осторожность не лишнее.
– Боюсь, это будет рассматриваться как взятка, – хмыкнула Ника, прекратив суетиться по кабинету и сев, положив перед собой листок, – давайте посмотрим, что у вас тут…
– А… вы не опоздаете? Я не хотел бы быть причиной каких-то проблем…
– Всё в порядке, – женщина быстро провела пальцем по строчкам, утвердительно кивая. Проверить тест заняло столько же времени, сколько бы заняло у Кости на него ответить без искусственных затяжек. – Вы справились на пять, ни одной ошибки, поздравляю. Теперь сон будет крепким?
– Для уверенности выпью бокал вина, – парень пронаблюдал, как страничка упорхнула в какую-то архивную папку, – ну вот, заняло всего минуту-две, а вы боялись, что это вас задержит.
– Я просто не хотела этим заниматься, если честно, – встала опять Ника, потянувшись за пиджаком. Костя остановил себя, чтобы не подать его. Джентльменство – прерогатива Баскаева, а он мерзкий хмырь. Сама оденется. – Не люблю сосредотачиваться на чем-то ненадолго, отвлекаясь от того, во что погружаться нужно часами. Мозги закипают.
– А… – хотел ещё что-то вставить он, но у неё зазвонил телефон и она, извинившись, приложила трубку к уху.
– Алло? – на её лице заиграла юность. «Зуб даю – звонок не деловой» – зачем-то ждал у двери Костя, как будто они договорились идти куда-то вместе. – Нет, не занята. Иду на занятия. Нет, я не преподаю в ночную смену, – засмеялась Ника. – Занятия йогой. Да, раз в неделю снимаю напряжение, это помогает собраться. Да, очень гибкая… – она покосилась на парня. – Завтра? Подожди… – напрягая память, она шебаршила свои планы в голове, – вроде свободна. Давай я перезвоню чуть позже? Не совсем удобно говорить. Да.
Ника положила сотовый в карман, обернувшись к студенту.
– Идёмте, закроем эту обитель мудрости и отдадим ключи охраннику.
– О, так мы тут одни остались? – хитро огляделся Костя. Женщина приподняла бровь, вцепившись в портфель. О чем она подумала? О какой-нибудь сцене из фильма, где пылкий кобель сметает со стола предметы быта и шмякает на него свою возлюбленную? Парень размял пальцы. – Давайте нальём клей на стул декана?
– Он до завтра высохнет, – не осудила, но отвергла предложение Вероника. Костя театрально опустил плечи, разочаровываясь в неудачной стратегии. – Кнопка будет вернее.
– Вы понимаете толк в забавах. – Она прошла мимо, утягивая его за собой из своей конуры.
– Все мы когда-то были молодые и дикие, я же не родилась доцентом.
– Правда? А я думал именно так. С очками и указкой, но её отобрали, боясь что она причинит вред окружающим. – Ника улыбалась, слушая его басни и идя с ним в ногу по коридору. Они закрывали за собой двери, гася свет. – Но вы этому огорчились и научились колоть остротами.
– Вам всё не даёт покоя мой юмор?
– Человек смеётся над вещами, доступными его развитию. Чем выше интеллект – тем тоньше юмор, – как бы нейтрально заметил Костя, говоря в общем, а не о собеседнице.
– А, теперь вас смущает мой интеллект? Он кажется вам таким же отсутствующим?
– Нет, ну что вы, я просто процитировал кого-то, без намеков, – они спускались по лестнице, поглядывая за большие окна пролетов, где приходящий с каждым днем всё раньше закат заявил о себе оранжево-желтой акварелью солнца. Шаги гулко отдавались от высоких потолков, подтверждая тоской одиночества, что никого на этажах не осталось.
– Знаете, у одного русского философа – Лосева, был другой взгляд на знания, соотнесенный не с юмором, – Ника остановилась в холле прежде, чем выйти к посту охраны. Ей не хотелось бы вести дебаты со своим учеником перед посторонними. – Интеллектуальным, интеллигентным знанием он называл то, которое может быть прочувствовано. Поэтому невозможно достичь определенного уровня, не обладая способностью перенимать знания через ощущения. Пропуская через себя, сочувствуя, мы истинно осознаём вещи. Если мы не чувствуем – мы не понимаем.
– Теперь вы хотите сказать, что мне не хватает чувствительности для ума? – удивился Костя, поняв её ход мыслей.
– Я думаю, что вы излишне трусливы для опыта, через который могли бы достичь мудрости. – Он не мог знать, что Тимур выдал отсутствие страданий и переживаний в его жизни, из чего Ника и сделала выводы. Она ступила на шаг, но он остался на месте. Ей пришлось остановиться. Молодой человек испытующе вглядывался в неё. – Что? Я спросила у племянницы, кто такой Стьюи Гриффин. Понять психологию своих подопечных – неотъемлемая часть преподавательской методики. Вы культивируете в себе отчужденность, цинизм и скепсис, не свойственные вам от природы. Погружением себя в бесстрастное состояние вы пытаетесь обойти мимо многие интересные явления, кажущиеся вам опасными, ненадёжными или ненужными.
– Кто вам сказал, что всё это мне несвойственно от природы? Я никогда не был другим, причем здесь культивация? – Косте самому хотелось понять, каким видит его Ника. Это бы тоже облегчило задачу. Радовало одно то, что она интересовалась им и запомнила его слова. Так-так. – Я циник, что поделать.
– Настоящие циники сидят в углу, посмеиваются и никуда не суются, а не лезут, рвя на груди рубашку и доказывая, что они циники и пофигисты.
– Но я никуда не лезу! – развел руками Костя, не понимая, в каком моменте, кроме его наглой досужести, был замечен сколько-нибудь подозрительный интерес.
– Вы полтора часа отвечали на тест, который самый отстающий ваш одногруппник решит за пятнадцать минут, – Ника выдохнула, устав от озвучивания очевидного, – и это с вашим развитием. После этого скажете, что никуда не лезете? Не знаю, всем вы пытаетесь что-то доказать или только мне – возможно вам кажется, что полемизируя со мной вы социально растёте и ровесники вам не ровня, – однако ведете вы себя не совсем естественно и, мне кажется, сами это понимаете. Не можете не понимать, учитывая вашу разумность.
Костя упрямо сжал губы, соображая, куда поворачивать дальше. Он разоблачен, но не полностью. Ей кажется, что ему нравится умничать. А вот финт ушами! Он не будет юлить, а пойдет прямо. Прямоты она от него не ждет точно.
– Вы правы, я веду так себя именно с вами. В таком гипертрофированном виде, так-то я понемногу со всеми таков.
– И чем же я заслужила такую честь? – Ника звякала в кармане пиджака тяготившими её ключами, – вы считаете, что вам позволено немного больше, чем другим, потому что вы знаменитость? Или просто я женщина и вы, зная, что с мужчиной-преподавателем подобные номера бы не прошли, отыгрываетесь на мне?
– Благодаря тому, что я всегда думал: мне позволено больше, чем другим, я стал знаменитостью. Тут обратная связь, Вероника Витальевна. – Женщина поклонилась головой, с уважением принимая его целеустремленность. – И да, второй вариант тоже верен. Вы женщина, поэтому я позволяю себе так вести себя. Только я не отыгрываюсь, а заигрываю.
– Что? – Ника растерянно усмехнулась, поозиравшись вокруг, но не найдя моральной поддержки у стен, поклеенных панелями под светлое дерево. – Костя, что за глупости? Вы хоть понимаете, насколько это неуместно и переходит всякие границы? Даже вашей дерзкой иронии.
– Это не ирония, я говорю вам вполне серьёзно: я пытаюсь с вами заигрывать, потому что вижу женщину, и считаю нормальным, что между полами происходит не строго деловое общение.
– Оно исключено, я ваш преподаватель, – отрезала Ника и, смягчившись, добавила, – и если ЭТО в вашем понимании заигрывание, то советую вам потренироваться во флирте, потому что это никуда не годится и вызывает лишь наэлектризованность и желание заехать вам по лицу.
– А у меня есть желание вас поцеловать, – выпалил Костя, не сдвигаясь. Открыв рот, женщина задохнулась: сначала возмущением, а потом неизвестно чем ещё. Одно было ясно – воздуха ей не хватало для слов, а слов для ситуации. Парень подошел к ней и навис в опасной близости. Ника сжалась, прикрывшись портфелем и не отводя глаз от оппонента. – Если я это сделаю – меня отчислят?
– Вы играете с огнём, Константин! – назидательно прикрикнула она. В кармане опять затрещал мобильник и молодой человек, искушенный моментом и задними мыслями, стал наклоняться. Тут же получил по щеке ладонью, вслед за ней грозный взгляд и прыжок в сторону. Ника застыла в дверях, тряся указательным пальцем. – Вы это лучше прекратите!
– И вы говорите, что это я культивирую отчужденность? Что это я отгораживаюсь и пытаюсь быть бесстрастным? Не судите ли вы по себе, Вероника Витальевна? Смотрите, я вам это наглядно продемонстрировал, – с убийственной безмятежностью выпрямил плечи Костя.
– Вы редкостный мерзавец! Чтобы больше никаких встреч наедине! – выпалила Ника и скрылась. Отлично, именно этого он от неё хотел услышать. Заход в гавань прошел успешно, осталось сойти в порту на берег…
Ника зашла за угол университета и, восстановив дыхание, стала ловить такси. На губах заиграла улыбка. Этому мальчику так хочется казаться букой, что он, наверное, до сих пор вибрирует, как желе на тарелке, от удовольствия, что за ним признали его мнимую сущность. Пусть мнит, что хочет. Запретив ему искать уединений, она с вероятностью в девяносто процентов подогрела жажду заиметь тет-а-тет. Итак, его старый, как мир, способ ухаживания «дергай за косичку, если нравится», известный по первоклашкам, не вызрел и не отпал до позднего студенчества. Что ж, задержался юноша в развитии построения личной жизни. Но от того не потерял обаяния. Значит, её догадки были верными, и все его камни в её огород – это заигрывание. Какие, всё же, увлекательные эти друзья-артисты. Один козёл козлом, другой строит из себя такового. Один считает женщин вещью для удовольствий, другой причиной всех бед на земле, но инстинктов ещё никто не переборол (кроме случаев химической кастрации), и он всё равно тянется к самкам доступным ему образом. Ну, что ж, она – Ника, – не алчная, она может и подарить то, чего от неё хотят, если это совпадает с исполнением её собственных желаний, а, особенно, если совпадает с начинкой её докторской (не колбасы). Как вовремя эти два помощника! Ох уж творческие люди, вечно-то вы кроме себя ничего на этом свете не видите.
Урок двенадцатый: Лучше синица в руках, чем сто раз услышать
За окном горела Останкинская башня, возвышаясь над окружающими её зданиями и парками. Приятная мелодия, рулады саксофона, разносились из невидимых колонок, а видимые официанты пунктуально разносили заказанные блюда. Белоснежные салфетки солончаками дыбились на зарезервированных столиках, окруженные блеском серебра и фарфора. Плавное течение роскоши и золотого парфюма вокруг. Блеск воображаемо, неосязаемо витал в воздухе искрами, порой материализуясь во вспышке на украшениях посетительниц или граненых вазах. Ника давно не ужинала в ресторанах, слишком увлекшись научным трудом, но чересчур соблазнительно было провести время с красивым мужчиной, да ещё и в живую изучить, в какой-то мере, объект своих исследований. Но, как назло, изысканные манеры и шарм Тимура не слишком давали сосредотачиваться на параллельных формулировках постулатов. Придётся потом делать записи задним числом, по памяти. Его длинные пальцы держали ножку хрустального бокала с Шарм-Шамбертеном пятилетней выдержки, и после двух порций того же самого, Ника хотела на вечер забыть о работе, оставшись только женщиной, и погрузиться в пучину страстей.
– Пино нуар[6]6
Сорт винограда, из которого сделано вино.
[Закрыть]… хороший у тебя вкус на вина, Тимур, – Вероника промокнула губы салфеткой. Вечернее платье открывало её ноги выше колена, сейчас спрятанные под скатертью, зато закрывало грудь до самой шеи. В декольте ей и нечего было бы показать. Забранный пучок, украшенный шпильками со стразами, из занудного превратился в классически-женственный.
– У меня вообще вкус неплохой, поэтому я и увлекся тобой, – клокочущие взгляды стреляли в спутницу через стол, – а ты тоже разбираешься в винах? Впрочем, чему я удивляюсь! В чем бы ты не разбиралась? Какое твоё любимое вино?
– Коньяк, – на изогнувшиеся брови Баскаева Ника среагировала звонким хохотом, – да, моё любимое вино – коньяк.
– Буду иметь в виду…
– Да я не претендую, – отвела она рукой эту мысль, – любимые напитки для души, пить в одиночестве и, сосредоточившись на их вкусе, думать о своём. В компании аперитив лишь специя, она не должна отвлекать от главного блюда – собеседника.
– Ты умеешь красиво говорить, почти как… мм… – пока подбиралось слово, женщина нашлась сама:
– Как мужчина, который совращает? – Тимур улыбнулся, не замечая, что это укор в его сторону.
– Не знаю, тебе виднее. Меня никогда не совращали мужчины, – они опять посмеялись.
– Я рада, что ты наконец-то сознался, что рассматриваешь меня сексуально, – заметила Ника.
– Но я не сознавался! – хорошо помнил молодой артист, что ничего такого не говорил.
– Поэтому выбрал поздний ужин вместо обеда?
– Когда появилось свободное время…
– В гостиничном ресторане, чтобы в любой момент подняться в номер?
– Просто я знаю кухню здесь…
– Часто приходится снимать номера? – Тимур сдался, замолчав. Каждый его аргумент она затаптывает, как едва пробившуюся из земли травинку.
– Ника, я не так ужасен, как ты почему-то думаешь.
– Я думаю, что ты прекрасен, – она чуть наклонилась вперед и прошептала, – особенно, если раздеть.
– Ника…
– Не надо стесняться, я же не против всего этого. Неужели ты ещё не понял? – Тимур почувствовал себя сырым куском мяса, на который смотрят, когда он превратится в подрумяненный бифштекс. Нет, от фанаток это ожидаемо, но от взрослой дамы с ученой степенью?! И как её переключить на любовь, если её не волнует ничего, кроме его тела? Может, в самом деле, удовлетворить её, да дело с концом? Её отпустит навязчивая идея секса, она подумает о более возвышенном. Сколько лет её уже никто не трахал? По озабоченности ощущение, что целый миллениум.
– Что ж, я не отпираюсь, что ты меня возбуждаешь, – пока он ждал этой встречи, он не раз поймал себя на мысли, что хотел бы, на самом деле, переспать с Никой, но вот сейчас, сидя напротив, не так-то и сильно она его манит, особенно из-за своего напора. Пожалуй, с ней даже лучше поговорить. Хотя… Он допил бокал, и официант тут же поднесся наполнить его снова. Терпкость постепенно переползала с губ в нутро, покалывая большей раскованностью жестов и повадок. Секс Тимуру нужен был регулярно, тестостерон ферментировался, либидо вулканизировало. Почему бы подо всё это не подложить и нечто отягощенное мозгом, в отличие от обычных его пассий?
– Отлично, ты меня тоже, – Ника попробовала клубничный десерт, который ей принесли, и облизнула губы.
Баскаев дернул глазом, отводя взор в сторону, что говорило «это я и без признания понял». Мелькнувший язычок женщины показался ему надуманным приемом, которым пользуются почти все девушки, насмотревшиеся легкомысленных фильмов и верящие, что оральная фиксация работает безотказно. Откуда у него это только всплыло в голове? Годы учебы не пропали даром, кажется, Ника на него определенным образом влияет. По крайней мере, столько умных слов, сколько за часы общения с ней, он не употреблял никогда в жизни.
– Трудно жить, когда все смотрят лишь на поверхность, и никого не интересует внутренний мир, да? – мужчина ухмыльнулся. У Ники-то какие могут с этим быть проблемы? Что же ей ответить? – Уверена, ты постоянно сталкиваешься с таким потребительским отношением. Я кое-что знаю о шоу-бизнесе.
– Да нет, не настолько там всё плохо, – улыбнулся Тимур, думая, что ведь это именно он обычно не интересуется ничем дальше тела. Скольких он уже вот так покрутил и позабросил! Не то чтобы он делал это специально, или вёл счет. Он же не подлец. Ну, вот просто так получалось. Страсть угасает и пропадает, пропадает желание. Проходит всё, а при его возможностях и том спросе, которым он пользуется, глупо стараться искусственно в себе подогревать что-либо. – В любом случае, меня в первую очередь волнует именно твой внутренний мир. Или, лучше сказать, ты в целом. Ника, ты блестящая девушка, поверь мне…
– Поверить тебе? – вцепилась она в слово. Тимур как бы вслушался в удаляющиеся отголоски собственных фраз. Улыбнулся до ямочек на щеках. Что ещё оставалось?
– Конечно, ты можешь доверять мне.
– Целиком и полностью? – покусывая палочку из шоколада, служившую украшением десерта, Ника прищурилась.
– Почему бы и нет? Я похож на подозрительного?
– А ты доверишься мне точно так же? – спросила она вдруг. Тимур провел руками по расправленной салфетке в бескорыстной манере отдающего.
– Когда двое людей строят отношения – они должны открываться друг другу и доверять.
– Так, мы строим отношения? – уточнила Ника.
– Если ты не против, то я очень хотел бы этого.
– И это учитывая, что тебе подобное будет не на руку в карьере?
– Боже, ну это же не обязательно выставлять для посторонних глаз, для публики, гласно. Мало кто из знаменитостей не имеет невест, а кое-кто и жен, – доверительно, как и обещал, пробормотал Тимур, проявляясь правдиво, как только мог, – но с браком, конечно, немного сложнее…
– Во сколько ты планируешь обзаводиться семьёй? – резко соскочила Ника на очень уж серьёзную партитуру, где явно расположила порядок голосов не так, как они задуманы в сценарии мужчины. Он вдруг понял, что никогда не задумывался об этом и не собирался строить планов в ближайшее будущее. Но то, что семья однажды должна появиться, конечно, безусловно.
– Не знаю, в тридцать пять, может быть, – выдал он первое, что пришло на ум.
– Мне тогда уже будет за сорок. То есть, ты осознаешь, что в своих мыслях о браке меня не подразумеваешь и даже исключаешь? Стало быть, наши отношения всё-таки будут исключительно, как у любовников, – обухом по гипоталамусу отчеканила Ника.
– Вовсе не исключаю, к тому же, ты, вроде, не собираешься прямо сейчас заводить детей? Ты пишешь докторскую, и, у меня создавалось впечатление, что сама не спешишь сковывать себя и обременять лишними обязательствами, – приходилось выкручиваться, как ужу на подогреваемой сковороде, увязающему в собственной лжи Тимуру.
– Женщины не спешат с замужеством, покуда нет достойных мужчин, – Ника хохотнула, – что ещё делать в их отсутствие, как не карьеру? – Баскаев не стал бросаться на амбразуру. Что-то речи стали вдруг очень обязующими, и заявить себя, как достойного, означает сыграть помолвку. Нет-нет-нет, она не заведет его в тупик! Сглотнув, Тимур незаметно накренился, поглядев на стул Ники. Нет ли там русалочьего хвоста? Как-то слишком по-колдовскому его затягивают в пучины непланированных страстей. У него даже печень потянуло. Он отодвинул недопитое вино.
– Я согласен, что достойных нынче очень мало, – лишь поддакнул он. Соглашаться и потакать женщине – это входит в услуги доброго и порядочного, которого он разыгрывает.
– Хорошо, будем только любовниками, – подытожила без расстройства Ника.
– И… что бы это значило? – подтолкнул Тимур к развязке. Не просто так же она тут задвигает это всё?
– Что у нас не будет друг перед другом никаких обязательств. Ненужной подозрительности, ревности, требований, слежки. Мы будем вправе строить свою личную жизни вне зависимости друг от друга. – Тимур немного сполз по спинке, тут же спохватился и выпрямился, стряхнув с себя груз подобных признаний.
– Минуточку… я… – ему, несомненно, льстило и импонировало такое предложение. Секс без правил! Никакой ответственности и долга! Мечта! Но… но ведь так и ей на него будет плевать! Как она его полюбит, если будет только иногда удовлетворяться с ним, тем временем ища иные варианты для чего-то стабильного и многообещающего? Тимур, сокрушаясь, что не встретил эту дамочку до пари, или хотя бы после, когда мог бы желать от неё только одного, и ни к черту ему бы не далась её любовь, наступил сам себе на ногу, в душе обливаясь слезами, что произносит подобные просьбы: – Я не хочу, чтобы ты встречалась ещё с кем-то, Ника. Ты мне нравишься не понарошку, как-нибудь, а глубоко и серьёзно. Я назвал возраст тридцати пяти лет не подумав, как-то… не держа в голове, сколько тебе – а я уже говорил, что не воспринимаю нашу разницу в возрасте. К тому же… разве это не аморально немного, спать сразу с несколькими мужчинами? Я буду любовником, а ты с кем-то ещё…
Тимур задохнулся от возмущения, теребя салфетку в благочестивом недоумении. Женщина опустила лицо, чтобы незаметно улыбнуться. Патриархальная система нравственности – наглядное пособие. Они могут, они – самцы, – не рождены для моногамии! Они подвержены инстинктам, им нужно разнообразие, а дело женщин – очаг, верность, иначе они шлюхи, проститутки, бляди, и так до бесконечности, пока не найдется аргумента для сожжения, избиения, остракизма. Ника переплела пальцы и подложила их под подбородок, упершись локтями в стол.
– Зато я честна. А ты, разве никогда не изменял никому? – посмотрела она ему в глаза.
– Я?! – сдержав наигранное оскорбление подобным предположением, Тимур удержался, чтобы и не отвести глаз. Она ценит честность превыше всего? Ладно же. – Изменял, но когда отношения уже сходили на нет, – а они у него сходят на нет уже через месяц-другой, но это умалчивается, – когда всё идет к разрыву, а не в начале пути…
– Ну, так я и не говорю, что всё непременно так должно быть. Если интерес не пропадает и лишь увеличивается, так никто и сам не захочет пойти «налево», но такая уж у меня плохая особенность, – Ника подалась вперед, снизив голос до минимума, – я теряю интерес к большинству мужчин после первой ночи.
– В смысле? – опешил Тимур.
– В прямом, – Ника печально вздохнула, опустив очи долу, – попробовав секс с мужчиной, я моментально к нему остываю. Не знаю, из-за чего так происходит…
– Может, любовники были не ахти? – самоуверенно бравировал Тимур.
– Не могу пожаловаться, – за соседний столик опустилась пара, нарушив интимную уединенность, но, привыкшая доводить всё до конца, женщина, витиевато, но закончила, – хочешь рискнуть попробовать? Поднимемся наверх?
Раздразненный, но одновременно и испуганный странными поправками, обычно не сомневающийся в своих сексуальных подвигах Баскаев, опасливо поджал пальцы и, выпрямив их на одной руке, ухватился за ножку бокала.
– Я не хочу торопить события, поверь, я хочу, чтобы секс стал апогеем, а не концом, – он протянул через столик руку и, взявшись за тонкую и холодную руку Ники, погладил её меж пальцев, – ещё вина?
