Текст книги "Путешествие с облаками"

Автор книги: Юлия Ледженс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Оля не винила Андрея, что он уехал. Дело было не только в доме, а в том, что с Марией было нелегҡо ужиться. Оля прекрасно знала вздорный характер сестры. Постоянный поток ее просьб и требований было не просто выносить даже, когда всё в жизни Марии шло без особых происшествий. На Гоа же у нее возникли некоторые проблемы, которые не могли не вызвать при её характере особенно сильное раздражение и недовольство. Маленькая Алёна заболела на вторую неделю после приезда, у нее поднялась температура, начался стоматит. Алена много плакала, и сестра нервничала. Даже самые терпеливые люди, к которым Оля относила себя, с трудом могли выносить Марию в нервном состоянии.

Мария и Оля тоже навестили Андрея с семьей на его новом месте жительства. Вилла оказалась уютным домом из четырех комнат с большим садом и кухней. Земля в саду была покрыта ровным зеленым газоном, по которому было очень приятно ступать босыми ногами. Малыши могли бегать и резвится, как угодно, ведь калитка и забор надежно защищали их от возможных неприятностей. Оле и Марии вилла очень понравилась, но свободной в доме была только одна комната из четырех – куда Андрей и переехал вместе со своей семьей – к большому огорчению Марии.

Хозяйка виллы попросила их съехать через несколько дней, так как дом был зарезервирован заранее на весь следующий месяц. Мария наседала на Олю каждый день, требуя, чтобы она нашла им новый дом, но Оля не могла отделаться от ощущения, что это пустые хлопоты. Волшебство Гоа состояло в том, что здесь всё происходило вовремя и наилучшим образом. Нужно было только расслабиться и захотеть этого. И, действительно, через несколько дней освободилась комната на вилле, где жил Андрей, как раз в то время, когда им нужно было съезжать.

Устроив сестру и племянницу в уютной комнате, по соседству с Андреем и его семьей, Оля решила, что, наконец, можно заняться собственным отдыхом.

Прежде всего нужно было отделиться от сестры. «Близко, но отдельно» – это формула отражала то, что ей хотелось достичь. Бунгало, рядом с кафе «Шанти» на берегу в трех минутах ходьбы от дома сестры подошло идеально. Внутри него, Оля чувствовала себя очень хорошо. Ей все нравилось в её новом жилище: круглая форма, близость к океану, вполне приемлемая стоимость. Колыбельные песни океанских волн наполняли её спокойствием и безмятежностью.

Жилищный вопрос был решен. Сестра жила на прекрасной зеленой вилле вместе с Андреем и его семьей, а Оля жила вблизи от неё в бунгало на берегу. С хозяйственными делами сестре помогал Андрей, как они и договаривались в Москве. Статус-кво восстановился. Оля приходила по вечерам проведать сестру и племянницу, а днями была предоставлена самой себе.

Больше не о чем было волноваться, и Оля абсолютно расслабилась. Она подолгу плавала в теплом океане, спала, ела, когда ей только вздумается. В голове у нее установилась приятная пустота. Оля удивлялась, насколько быстро она забыла обо всех неприятностях. Москва казалась далекой и нереальной.

В прошлый свой приезд Оля останавливалась в Анджуне и Вагаторе, и теперь она открывала для себя Арамболь. Если деревни Анджуна и Вагатор славились как основное место действия для транс вечеринок, где собирались сумасшедшие тусеры со всего мира, то Арамболь, расположенный на противоположной стороне реки Чапоры, оказался гораздо более спокойным местом. Сюда приезжали на зимовку творческие люди – жонглеры, писатели, музыканты. Здесь было много растаманов с дредами, украшенными разноцветными нитками, длинноволосых хиппи, детей, и медитативного вида личностей, похожих на йогов. Улыбчивые люди на пляже проводили время за играми и физическими упражнениями. Никто никому не мешал, и каждый расслаблялся, как ему нравится.

В этот приезд Гоа долго оставался русским для Оли. Это её очень удивляло, так как, в первый свой визит на Гоа она практически не говорила на русском. В Анджуне и Вагаторе останавливалось не так много русских, но Арамболь, вслед за Морджимом стал наиболее русским местом на Гоа. В Арамболе можно было спокойно заговорить с первым встречным по-русски, и восемьдесят процентов из ста, этот кто-то был русским. От этого Гоа казался каким-то мягким и домашним, совсем не экзотичным.

Спокойное течение жизни Оли на пляже изменилось на третий день переезда Оли в бунгало на пляже. Она купалась, наслаждаясь прыжками в игривых, теплых, и ласковых прибрежных волнах Аравийского моря. Волны подбрасывали ее и потом медленно опускали. Оля смотрела за горизонт – туда, где море смыкалось с небом, обнаруживая небольшую разницу между цветами небесно-голубым и морским-голубым – когда услышала протяжный звук «ОМ», доносившийся со стороны пляжа.

Оля обернулась и за своей спиной увидела на берегу худого жилистого индуса с длинными спутанными волосами в дредах до пояса, и в потрепанной оранжевой одежде. Он пел «ОМ», не отрывая взгляда от горизонта, и от звука его пения у Оли поползли мурашки вдоль позвоночника.

Оля, конечно, слышала раньше, как поют «ОМ». В Москве на занятиях по йоге, на которые она ходила время от времени, иногда преподаватель пела «ОМ» перед началом занятия. Но Оля никогда не слышала, чтобы «ОМ» пели так, как этот индус. Звук бы резкий и мягкий одновременно, он не казался громким, но с легкостью перекрывал грохот волн.

Певец никуда не спешил и не торопился. Не обращая ни на кого вокруг внимания, он продолжал испускать из себя вибрирующую звуковую волну:

– Ауммм … Аумммм …Аумммм ….

Оля отвернулась от него, и, устремив взгляд на горизонт, стала подпевать себе под нос:

– Ауммм … Ауммм …Ауммм …..

Через несколько минут, Оля почувствовала нечто странное. Хотя между ней и индусом было не меньше ста метров, она слышала звук его голоса совсем рядом. Мощная звуковая волна, исходящая из горла незнакомца, казалось, пронзала насквозь ее тело. А, затем, соединившись с её собственным голосом, звук вырывался наружу. Вибрация распространилась повсюду, и на секунду всё вокруг стало одним целым, включая море, небо, саму Олю, – всё стало звуком «ОМ».

Оля моргнула и вернулась – странная иллюзия закончилась! Сколько времени она продолжалась, Оля не могла сказать, но чувствовала она себя прекрасно. Пение прекратилось, Оля обернулась к берегу, и увидела, как этот странный худенький индус с мощным голосом, уходит по пляжу в сторону центрального пляжа Арамболя.

Это была чудесная медитация! Наблюдая за фигурой в оранжевом, ей захотелось догнать его и спросить, кто он и откуда. И как им можно встретится вновь, чтобы спеть вместе «ОМ». Но она не стала этого делать. Их дороги не пересеклись, но прошли по параллели. В ней возникло радостное чувство, что самое главное, что он мог сделать для нее, уже было сделано.

Оля стряхнула с себя обыденность и оцепенение, как пыль со старой мебели. Наконец, в её сердце возникло понимание – она находится вовсе не у себя на даче в Подмосковье, а в Индии. Удивительные и прекрасные люди, которых никогда и нигде больше не встретишь, бродят по здешним дорогам. А, значит, можно с ними познакомиться.

Тем же вечером, в кафе «Олд Монк» на пляже состоялось первое из новых знакомств. В кафе в этот вечер файер дансеры – несколько девушек и юношей – танцевали с факелами под тибетские мантры. После представления две женщины – блондинка и брюнетка – остановились у столика, где сидела Оля и Мария с дочкой, чтобы полюбоваться на младенческую миловидность маленькой Алёны.

Оказалось, что обе женщины – Сильвия и Бебе – из Испании, но они встретились случайно только вчера на пляже Арамболя. Завязался оживленный разговор об Испании, о Гоа, и многом другом. Сестра уже собиралась идти обратно на виллу, чтобы укладывать Алёну спать. Оля же никуда не спешила, и, когда Сильвия предложила пойти вместе с ними в соседнее кафе «Ямайка», чтобы выкурить косячок, она не стала отказываться.

Темное и тихое кафе «Ямайка» было закрыто, но хозяин, знакомый Сильвии, специально для них открыл бар и достал пиво. Сильвия пустила по кругу сигарету с марихуаной.

Владелец кафе – низкий и толстенький индус – не назвал своего настоящего имени, а попросил называть его «Ямайка». Хотя ему бы больше подошло имя «Маркетинг». Он только открыл этот маленький бизнес на Гоа – несколько бунгало и кафе на берегу – и было видно, что для него самое важное – раскрутить этот бизнес. Никого отношения к Ямайке или растаманскому движению, этот предприниматель из Махараштры не имел, и назвал кафе и себя «Ямайка» только, чтобы привлечь любящих музыку регги туристов.

Ни один растаман не стал бы останавливаться в его бунгало, несмотря на звучное название, ведь хозяин отличался жадностью. Оля спросила у него стоимость бунгало, когда искала себе жильё на берегу, и он заломил дикую цену, в два раза выше, чем у соседей. В итоге, его кафе и бунгало стояли пустыми. Во всем этом маркетинге ощущалась совсем не гоанская фальшь, и, если бы не приглашение Сильвии, Оля не стала бы пить пиво за его столом. Впрочем, Ямайка сидел за столом тихо, и совсем не мешал девушкам общаться.

Оле нравилась испанская культура тем, что в ней гораздо меньше, чем в любой другой, придавалось значение вежливому замалчиванию некоторых тем. Уже через пять минут девушки откровенно болтали, как давние подружки. Сильвия рассказывала с пылом о том, какие мучения испытывала она из-за проблем с желудком в последние несколько дней.

– Вот здесь, именно здесь застрял этот кусочек дерьма! – Сильвия выразительно тыкала пальцем в свой живот, показывая то место, где у нее болело. – В этой чёртовой поликлинике мне сделали клизму, но она не помогла, эти индийские врачи не умеют лечить, о боже мой, какой-то долбанный кусок дерьма – но не туда, и не сюда.

Бебе и Оля сочувственно кивали, а Ямайка смотрел с молчаливым одобрением на аккуратные формы плоского животика Сильвии.

Сильвия рассказала, что она с Майорки, и в Индии уже три месяца и через неделю собирается улетать обратно. Последние три недели её сопровождал в путешествии Хуан, двадцатитрехлетний парень из ее городка.

– Хуан, – добавила она, – везде таскается со мной, куда я, туда и Хуан.

Действительно, немного позже Хуан пришел в кафе – смешной плотного телосложения, молодой, но уже начинающий лысеть, парень.

Бебе родом была из Португалии, но уже давно жила в Испании, зарабатывая тем, что нанималась помощницей для уборки урожая в сельских хозяйствах. Бебе планировала совершить большое путешествие по Индии и начала его с Гоа. Оля наблюдала за ней как за картиной. Коренная жительница российского мегаполиса, Оля до этого никогда не встречала современных европейских селянок.

– Если ты готов действительно работать, то работа всегда найдется! – уверенно заявляла та, и Оля представляла как, Бебе живет, перемещаясь из одной деревни в другую, нанимаясь работницей в разные хозяйства, нигде и ни к кому по-настоящему не привязываясь, вольная и дикая.

Бебе рассказывала с энтузиазмом первопроходца, каких замечательных и мистических личностей она встретила вчера на закате на пляже Арамболя.

Оля, улучшив момент, заметила:

– Бебе, ты тоже очень мистическая и великолепная.

– Все мы здесь такие, – ответила Бебе без тени сомнения.

И это не был просто обратный комплимент, Оля почувствовала, что это действительно так. Если и не все, то очень многие на Гоа были такими. Но в тоже время, если все вокруг были спокойные и расслабленные, то в самой себе Оля замечала какую-то замкнутую зажатость.

Когда Оля была на Гоа в первый раз – семь лет назад – ничего такого за собой она не ощущала. Теперь же, в присутствии Сильвии и Бебе, двух свободных духом женщин, – Оля вдруг поняла, что она сама уже не такая. Нерешительность и замкнутость – эти два чувства сплелись в маленький темный гадкий комочек и засели где-то в районе солнечного сплетения. Внезапно, Оля почувствовала, что очень устала – слишком много было впечатлений в течение последних двух часов. Оля попрощалась и ушла, договорившись, что встретится с Сильвией на следующий день, чтобы вместе поужинать.

За ужином Сильвия рассказала больше про себя. Сильвия на своей родной Майорке работала спасателем в бассейне в летнее время. Зимой она уезжала на Гоа, покупала украшения и кожаные сумки, и потом перепродавала их в Испании, и этого хватало, чтобы компенсировать стоимость билетов в Индию и обратно. Так всё было в ее жизни последние несколько лет, и Сильвию это вполне устраивало. Но этот приезд на Гоа оказался особенным для нее – впервые за шесть лет она влюбилась.

Любимый Сильвии был индусом, и он уверял её, что безумно влюблен в неё. Он пригласил Сильвию уехать из Гоа, чтобы погостить в его доме в соседнем штате Керала. Но там его отношение изменилось – в какой-то момент, он увлекся другой женщиной и не пытался скрыть это увлечение от Сильвии. Насколько Оля поняла, ему просто стало наплевать на Сильвию и на ее чувства. Сильвия вернулась из Кералы обратно на Гоа, и уже здесь обнаружила, что беременна. Это стало сюрпризом для нее, ведь она была практически бесплодна. В её теле вырабатывалась только одна яйцеклетка из двух, так что даже целенаправленные усилия забеременеть дали бы всего лишь пятьдесят процентов на успех. Сильвии было уже тридцать семь лет, и она решила сохранить ребенка.

Оля была удивлена – Сильвия совсем не выглядела на тридцать семь лет. И никто не мог бы заподозрить, что она беременна – два месяца беременности совсем никак не отразились на стройной фигуре Сильвии.

Её история напомнила Оле историю француженки Джессики. Два дня до этого Оля была у Джессики в малюсеньком домике на окраине Арамболя. Оля присматривала за племянницей, пока Мария училась у Джессики, как делать стильные гоанские украшения из бисера – браслеты на руки и на ноги. Джессика, хоть и выглядела вполне счастливой и довольной, но до рождения дочери также пережила с индусом, отцом своей двухлетней дочери, неприятную историю любви и неверности. Похоже, индусам на Гоа не стоило верить.

Сильвия казалась была знакома со всем Арамболем, и с легкостью заводила новые знакомства. После ужина они зашли в магазин ее друга Брама, невысокого, спокойного и невозмутимого европейца. В задней комнате магазина собралась компания молодых англичан. Они рассказали Оле, что завтра собираются на трансерский фестиваль в Морджиме.

Фестиваль под названием «Вечеринка Psytronic и O.Z.O.R.A. один день на Гоа» обещал стать одним из самых выдающихся событий сезона. На фестивале должны были играть лучшие диджеи и музыканты псай транса. Оле названия и имена ничего не говорили, ведь с тех пор, как она уехала из Гоа семь лет назад, она не посетила ни одной транс вечеринки и не прослушала ни одного трека, но энтузиазм англичан оказался заразительным.

Узнав у англичан время проведения фестиваля – с семи утра до десяти вечера, и место – ресторан на пляже Морджима под названием «Блюуэйв», Оля взяла себе на заметку, что, может быть, стоит туда съездить.

3. НЕБЕСНО-ГОЛУБАЯ ВОЛНА

На следующий день Оля еще раз продумала эту идею с поездкой на фестиваль в Морджиме. В прошлый приезд на Гоа Оля в первый раз услышала психоделическую транс музыку, и хотя сначала она ей вовсе не понравилась, за три недели постоянных вечеринок, само звучание Гоа стало для нее звуком транс музыки. Щебет птиц, шелест пальм, грохот океанских волн – все складывалось в единый Гоа транс саунд. Настоящие вибрации Гоа еще с прошлой поездки для нее воплощались в транс музыке. Оля захотела вспомнить это ощущение.

Олю смущало то, что у нее нет компании, чтобы пойти на фестиваль. Сестра, так же как и её друг Андрей, не интересовались электронной музыкой. Сильвия же в силу своей беременности не могла уже позволить себе отрываться на вечеринках. Больше Оля никого в Арамболе не знала. Оставалась только одна возможность – можно было отправиться на вечеринку одной.

Деревня Морджим находилась по соседству всего лишь в получасе езды на скутере от Арамболя. Фестиваль был дневной, на берегу моря, к тому же, вход был бесплатный. Все это казалось привлекательным и не очень опасным. Но не станет ли ей там скучно одной?

– Не станет, – подумала она, – если взять с собой марку ЛСД, и погулять по пляжу в Арамболе, пока не пройдет ее действие.

Оля уже несколько раз пробовала кислоту. Последний раз когда это было, она ничего особенного для себя не открыла, и полностью сохранялось ощущение контроля.

– Ничего страшного не случится, если я немного расширю сознание, – решила она.

Оля знала, где можно купить ЛСД. В маленьком кафе в центре Арамболя продавали практически в открытую кусочки сахара с растворенной в ней кислотой. Люсиль, жена хозяина кафе, предупреждала, правда, что доза не очень высокая – только двести микрон. Они сами – Люсиль и её муж – когда, принимали ЛСД, что случалось крайне редко, – употребляли по шестьсот микрон за раз. Оля в микронах ничего не понимала, но небольшая доза её устроила. Чуть-чуть изменения в сознании, только чтобы проникнуться духом психоделического Гоа – это именно то, что нужно для вечеринки.

После завтрака Оля заехала в это кафе, и купив один кусочек сахара, в приятном настроении выехала в Морджим. Без всяких приключений она добралась до места, где проходил фестиваль и, припарковав свой скутер рядом с входом, зашла внутрь.

Фестиваль проходил в кафе на берегу, красиво оформленном полотнами с психоделическими рисунками, От солнца танцевальную площадку защищал тент. Народ вовсю танцевал, хотя людей было не так много на танцполе. На сцене несколько музыкантов играли вживую на трубах и барабанах под электронные транс ритмы.

Музыка была мощной и интересной, пространство хорошим, и Оля решила не тянуть с расширением сознания. Она съела сахар с ЛСД, и пошла танцевать. Рядом на танцплощадке танцевали европейцы, но вокруг площадки было много индусов. На второй танцплощадке, расположенной вверх по небольшой лестнице, танцевали японцы.

Оля заметила, что на большом плакате на заднем плане площадки для диджеев нарисовано божество, сидящее в позе лотоса. Оля подумала, что это Шива, так как именно его изображение наиболее часто встречалось на полотнах, которыми украшали транс вечеринки. К ее удивлению, божество смотрело не прямо в зал, но вбок, и на его лице ясно можно было прочесть скуку.

Чувствуя, что действие кислоты уже начинается, она решила присесть рядом со своим рюкзаком под пальмой, и оказалась в компании сидевших там хипповского вида немцев. С ней познакомился один из них парень лет тридцати. Немец улыбнулся Оле и представился как Эрни, но беседу долго продолжать не стал, а потащил ее танцевать. Оля не стала сопротивляться. Этот худощавый симпатичный человек с длинными волосами, зачесанными назад в начинающий седеть хвостик, сразу ей понравился и вызвал инстинктивное доверие.

На танцплощадке людей заметно прибавилось. Высокий белокожий молчаливый мужчина в тюрбане рисовал на телах окружающих людей что-то маркером, и Оля вдруг захотела, чтобы и ей он тоже что-нибудь нарисовал. Ей захотелось расслабится и беспечно присоединится к толпе. Она подошла и улыбнулась мужчине в тюрбане, показывая на свое правое плечо. Мужчина взглянул на нее с удивлением, но нарисовал на ее правом плече крупное сердечко красным маркером.

Оля отошла довольная, но когда радостный Эрни подбежал к ней и показав на сердечко на ее плече, а затем на себя, она подумала, что, может быть, зря это сделала. Кто знает, эти молчаливые правила вечеринок и людей вокруг. Вдруг знак сердца на обнаженном плече девушки показывает окружающим, что девушка ищет любовь? Оля ничего не искала, и она отрицательно покачала головой, показывая Эрни, что он понял всё неправильно, и Оля вовсе не ищет любви.

Оля подумала, что стоит стереть это сердечко, но кислота начала действовать, реальность вокруг нее начинала обретать другие черты, и ей стало не до этого. Она отошла от Эрни и присела на ступеньки лестницы, отделяющей два танцпола. Голова кружилась, мимо проходили люди, и никто к ней не обращался, но она ощутила, что на вечеринке слишком много мужчин. Их жадные липкие взгляды вращались вокруг неё, вокруг было слишком много грубой мужской энергии.

Ей стало вдруг неприятно. Оля испуганно и подозрительно огляделась. Кто эти люди вокруг? Наркоманы, съевшие очередную дозу, и проститутки также живущие от дозы до дозы? Дневной свет и кислота оголяли неприглядные детали. Рядом Оля заметила худую полуобнаженную женщину в бикини, и остановив на ней взгляд обнаружила, что это настоящая старуха с ввалившимися скулами, выпирающими ребрами на пергаментной коже и обвисшими грудями.

Кто она и как живет на Гоа? Может быть, это сумасшедшая, ведь какая старуха в здравом уме будет выставлять на показ такие «прелести»? К старухе подошел индус и что-то предложил, и та в ответ отрицательно покачала головой.

– Наверное, он предложил ей уединиться, но они не сошлись в цене, – подумала Оля.

Вдруг ей стало невероятно противно, но не от старухи, а от самой себя, которая думает такие мерзкие низкие мысли. Быть может это старуха просто состарившаяся хипперша, и, да, ей уже много лет, но ей нравится просто танцевать. Ее одежда вовсе не такая уж не обычная с учетом того, что вечеринка проходит на пляже. Как вообще можно думать так плохо, ничего не зная о человеке? Эта низменная мужская энергия задавала тон, и нужно было как-то с ней сжиться и найти в себе силы преодолеть мощный зов их фаллосов и тупых мыслей.

Или это были её собственные мысли? Вполне возможно.

Тема борьбы с повышенной сексуальностью мужчин занимала Олю весь последний год. Может быть, она чрезмерно центрирована на этом вопросе?

Она не хотела быть игрушкой в руках озабоченных самцов. Оля вышла замуж рано – в девятнадцать лет – и до развода, который произошел по её инициативе, когда ей исполнилось двадцать три, она ничего не знала о различиях в стремлении души и тела современных мужчин. Как это не было старомодно, ей казалось, что секс – это продолжение любви.

Начав встречаться после развода со знакомыми мужчинами, Оля была готова полюбить всей душой, но обнаружила, что углубление отношений мужчинам вовсе не интересно, и они готовы забыть о ней уже на следующий день после секса. Ее лучшая подруга Маша, более опытная в отношении любви, называла ее строителем на песке. Оля даже в самых безнадежных отношениях видела глубокие перспективы на совместное будущее. Несмотря на опыт неудачного брака, Оля так и не сняла с носа свои «розовые очки».

Идеальная любовь к не очень красивому, но доброму принцу, старше её на шесть лет, и с неудачным браком за спиной, закончилась неожиданным осознанием горькой правды: её мужу плевать на нее и на их совместное будущее. Инфантильный сынок властной мамочки, он не хотел делать ничего из того, что могло бы укрепить их брак. Муж после свадьбы стал всё больше прикладываться к бутылке, и в последний год перед разводом начались запои. Пристрастие к марихуане делало его ленивым и малоподвижным. Ее просьбы начать лечение алкоголизма, и вести более активный образ жизни, наталкивались на его лживые обещания. Наконец, Оля поняла – он не любит её, ведь если бы любил, то не стал бы делать из неё жену алкоголика.

В самом начале их отношений Оля – романтическая девушка – так хотела любить, и была так поглощена своими чувствами, что практически не замечала, как он относился к ней. Любил ли он её тогда в самом начале, или она была просто удобным вариантом? Оля не знала, но под конец это стало и не важным. Важным было только одно – сбежать!

Муж не мог побороть свою дисгармоничность, найти свой путь в жизни, силы для любви, он только заражал ее, инфицировал своими болезненными отношениями с реальностью. Они были добрыми приятелями и нежными любовниками когда-то, но это время прошло. Муж стал вести себя грубо, «затыкал» ее, если только она хотела что-то обсудить. Он показывал, что ему все равно, как она себя чувствовала, а она приходила домой все позже и позже, задерживаясь на курсах и в фитнес клубе.

Они всегда были хорошими друзьями, но их нейтралитет и взаимная свобода держались на молчании. Претензии не высказывались, и со временем жирный слой фальши образовался между ними. Настоящая жизнь была снаружи, а дома Олю ждало только то, что уже давно надоело до отвращения.

За пару месяцев до развода Оля увидела сон, который поразил ее своей реальностью и который она запомнила во всех деталях. Они были с мужем у кого-то в гостях, и везде были разбросаны кульки с травой, банки с пивом. Люди беспечно болтали и слонялись по огромной квартире. Оля, прогуливаясь по квартире в поисках мужа, зашла в ванную в тот момент, когда её муж, неловко развернувшись, уронил огромный мешок килограмм на десять с кокаином прямо в унитаз.

Несколько мужчин вокруг него напряглись и окружили его. Оля поняла, что сейчас его изобьют или даже убьют, и ринулась на помощь. Она забежала в ванную, но вдруг почувствовала чью-то руку на своей лопатке, обернулась и увидела незнакомца. Вдруг все резко изменилось – она поняла, что всё вокруг неё – только сон.

Но незнакомец, коснувшийся её, был реальностью. Он шагнул к ней и стал неторопливо ее раздевать. Мелькнула мысль, что муж все это видит, и исчезла. Незнакомец овладел ею на стиральной машинке. Реальность для неё сузилась и ограничилась узкой квадратной и белой поверхностью стиральной машины, на которой сплелись их тела. Она была с ним, и больше волноваться ей было не о чем.

Оля проснулась и долго лежала в темноте, испуганная тем, что реальность сна была реальней, чем реальность реальности. Оля вспомнила четкие черты худого лица, темные густые волосы и тёмные глаза, замкнутое и решительное выражение лица. Незнакомец появился из ниоткуда, но он стал для неё всем. Он был ее добрым повелителем, ее спасителем, ее последней крепостью, единственной реальностью среди теней.

Незнакомец знал, что вся вселенная совершила поворот вместе с ними и для них, и дальше путь их будет совместным. Этот мужчина не был идеальным, она чувствовала, что в его прошлом, а может и в настоящем, были темные моменты. Он привык повелевать деньгами, людьми, делами. Он повелевал, и его сила давала ему право на это.

Оля проснулась и долго не могла успокоиться. Таких странных реальных снов она раньше никогда не видела. Что этот за наркоманская квартира? И кто был тот мужчина? Казалось, он был там главным. Но мог ли тот мужчина существовать на самом деле? Могла ли она его встретить по настоящему, в реальной жизни?

Ответов но эти вопросы у Оли не было. Но как бы то ни было, этот сон позволил ей понять, что даже в сексуальном плане муж уже не привлекал её, хотя других мужчин она в своей жизни не знала. Олю властно позвала реальность другой жизни, за пределами её не слишком удачной семьи, и она решилась на развод.

Совместно нажитых детей или имущества у них не было, так что развод прошел легко, подарив радостное чувство освобождения от того, что уже давно мешало ей жить – от опостылевшего надоевшего брака. Не нужно было больше пробиваться сквозь стены непонимания, невысказанных упреков, строить совместное будущее, продолжать врать себе самой и другим. Так приятно и легко стало жить, без постоянных оглядок на это депрессивное подобие мужчины – на того человека, которого она когда-то любила.

Оля надеялась встретить более настоящего человека, похожего на того незнакомца из сна, но спустя два года после развода, его уже не ждала. Московские кавалеры разочаровывали, и на незнакомца из сна совсем не походили. Мужчины были блондины или с кудряшками, боялись ответственности и хотели только заняться с ней сексом, и все. Она ощущала их страх, их слабость, их боязнь раскрыться навстречу любви, они ждали не реальных женщин, а идеализированные образы, и не хотели менять свою жизнь вовсе.

Оля так и не смогла понять, хоть и приняла как факт, их примитивное желание заняться просто сексом. Ей нужно было единение души и тела, и биологической потребность в разрядке казалось чем-то непонятным, как треснувшая зажигалка, в которой искра есть, а огня нет. Оля любила секс, но почему мужчины останавливаются на этом, а не идут вглубь, достигая иных уровней высших уровней единения, она не совсем понимала. Их стремление “просто” заняться сексом отдавало душевной болезнью, а она хотела спасти свой мир от холода цинизма.

Оля отвлеклась от своих мыслей и оглянулась вокруг, вспомнив, что она же на вечеринке. Людей становилось всё больше и больше. Топот множества ног стал в её восприятии громче, чем музыка, музыка уже не имела значения, но только смысл происходящего.

Вокруг было много людей, и кто бы они не были Оля не хотела относиться к ним с презрением и противопоставлять себя им. Эти люди вокруг – они такие же, как она! Оля хотела расслабится и радоваться жизни вместе с ними. Пришло время поработать над своим восприятием.

Оля выпустила свое презрение на пол как тонкое легкое покрывало, и представила, как множество ног втаптывают в грязь то, плохое, что она думает о них. Топот заполнил все кругом. Это продолжалось долго. Время от времени она останавливалась, проверяла свое восприятие, видела, что грязь еще не ушла с ее души, и позволяла опять втаптывать и смешивать ее негатив с красными песками пляжа Морджима. Наконец, она остановилась.

Оля больше не смотрела сверху вниз на людей вокруг, подозревая, что те – опустившиеся наркоманы или проститутки. Осталось только небольшое опасение касательно намерений мужчин вокруг, но с ним Оля расставаться не захотела. Небольшая настороженность в этом отношении не помешает, решила она, ведь Оля была одна на вечеринке и под сильным действием кислоты. Свой негатив она готова была растоптать, растворить в танце, но потерять себя она боялась.

Мужчины могут сделать это: смешать с грязью все её светлые чувства, свести все к «потрахались и разбежались», дать понять, что она только маленькое сочное влагалище между двумя аппетитными ягодицами. Ей не хотелось никаких отношений, пока она не узнает мужчину как человека, но и бояться того, что кто-то на нее посмотрит с вожделением, на вечеринке было глупо. Оля дотронулась ладонью до земли и почувствовала, как энергия земли проникает в её мысли, придавая им баланс и гармонию.

Вечеринка воспринималась уже совсем по другому. Уже было понятно, что эти двести микрон оказались не такой маленькой дозой, как она предполагала. Движения танцующих пробегали как волны из одного конца зала в другой, музыка перестала что-либо значить, все стало восприниматься в энергетическом аспекте. Энергия, растекаясь волнами, заставляла людей двигаться и очень быстро двигаться, подобно движению броуновским частиц, они беспрерывно сталкивались и растекались, но смысл в их движении был, хоть Оля не могла его понять.