Текст книги "Аватар"
Автор книги: Юлия Кова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
В тот день, когда беременная Лили должна была вернуться в Москву, а Игорь сопровождал её в Каир, Амир застрелил Игоря на глазах у Лили. Тело Игоря Амир сбросил в Индийский океан. А Карен спрятала Лили в Карачи. Она бы сразу убила Лили, но произошло неизбежное: увидев Лили, Амир захотел оставить её себе. И Карен пришлось смириться… Амир истязал Лили почти год. Именно в Карачи Лили и родила своего сына. Она назвала мальчика Лейсом, в честь отца мужа, который её воспитывал. Когда Карен сделала первую попытку убить Лейса, Амир встал на его защиту. Он спрятал мальчика – нет, не из жалости и не из-за милосердия. Лейс был нужен Амиру, чтобы сломать Лили. Лили умерла в тот день, когда Амир понял: она никогда не смирится. Узнав правду и адрес, где Амир прятял от Карен Лейса, Рамадан сам, своей рукой, перерезал горло Амиру.
Потом Рамадан и я вдвоём разработали легенду, которая должна была защитить Рамадана. В легенде мы поменяли меня и Амира местами. Так на свет появилась история о том, что Рамадан убил предателя, которого звали Симбадом. Разделавшись с Амиром, Рамадан и я инсценировали его убийство. И я своими руками положил тело Лили рядом с телом человека, который истязал её. Рамадан своей рукой закрыл её серые глаза. В тот день я плакал в первый и последний раз в жизни. Я не знаю, что Рамадан пообещал Лили в тот миг, когда его губы шептали поминальную молитву. Но Рамадан сдержал слово, данное Лили, теперь я это знаю...
Мы успели закончить последний акт этой трагедии ровно за несколько минут до того, как набежала пресса, вызванная Карен. Боясь, что информация об её истинных отношениях с Амиром дойдёт до её хозяев, а может быть, и защищая интересы своего сына Макса, которого она, по словам Амира, собиралась предъявить Рамадану в качестве одного из претендентов на богатство Эль-Файюм, Карен опорочила чистое имя Лили. Она дала прессе данные, что Лили – sharmuta. И нам с Рамаданом пришлось изменить первоначальный план. Рамадан пришёл в полицию и дал фальшивые показания против Лили. Он сказал, что это Лили убила Амира. Рамадан дал взятку и забрал тела Амира и Лили. Тело Амира он позже перевёз в Египет. Но сначала мы с Рамаданом погребли тело Лили в Индийском океане – там же, где обрел покой и её муж, Игорь. Это был единственный способ похоронить Лили. Это было всё, что я мог для неё сделать...
На Долгопрудненском кладбище в Подмосковье есть одна могила. Это могила Игоря и Лили. Это – пустая могила. Я и Фадеев – мы сделали так, чтобы дети Лили и Игоря никогда не искали своих пропавших родителей...
Похоронив Лили, я возвращался в Москву, оставав мальчика у Рамадана.
– Я отправлю ребёнка к тебе, как только всё утихнет, – пообещал мне Рамадан. Я кивнул. Имел ли я моральное право на это? Да. В моей стране наступали смутные времена: борьба двух враждующих кланов, КГБ Андропова и МВД Щёлокова, фактически привели к гражданской войне структур и партаппарата – к той беспощадной битве, где делять деньги, власть и влияние. К войне, где хороши все средства. И если Ира для всех оставалась внучкой ветерана войны, генерала, то Лейс вполне годился на роль сироты и сына двух предателей. У меня не было никаких гарантий в том, что, привези я Лейса в Москву, те, кто знал о его матери, не попытались бы использовать его в противостоянии, или, что еще хуже, не стали бы трепать по углам имя Лили. А этого я никому не мог позволить.
Помнишь, я говорил тебе, что у меня было одна-единственная причина верить Лили? Так вот, она сама была этой причиной. Я любил её. Я и сейчас её люблю. Я люблю её так, как любят раз и навсегда – не меняя решений. Я любил её до конца, и Лили знала об этом. В тот день, когда я услышал, что она не вернулась из Карачи и не вышла на экстренную связь, я получил её послание. Лили переправила мне записку через Рамадана, воспользовавшись капсулой с её собственным позывным – «Симбад Альфа». В той записке Лили отправила мне наш пароль и дала понять мне, что нашла двойного агента. Именно в тот день я поклялся убить «крота» и найти Лили – живой или мёртвой. И я сдержал свое слово.
Я никогда не забывал о ней. Я взывал к ней, когда вернулся домой, и моя жена в первый раз пришла ко мне. Я обращался к Лили, когда в тот же день, когда родилась её дочь, но с разницей в четыре года, родился мой собственный сын. Я помнил об этом, когда взял на руки своего сына. Я заглянул в его глаза и увидел серые глаза Лили. И я понял, что я наделал…
– 4 –
Словно искупая то, что могло произойти с моим собственным сыном, Лили родила Лейса в тот же день, когда родился и ты, Андрей. Оставляя Лейса на попечении Рамадана, я даже не подозревал, что через пять лет узнаю, что сын Лили будет похищен Карен. Но я знал также и то, что Рамадан будет искать его. Впрочем, я мог помочь поискам. И я пришел к Саше Фадееву.
– Серёжа, расскажи мне правду. Как умерла Лили? – спросил он меня. И я всё рассказал Фадееву.
– Заяви ребенка в розыск, воспользовавшись старыми связями. У тебя же остался кто-то в МВД? – спросил я Фадеева. И Саша, поговорив с бывшим приятелем по службе (его приятеля звали Владимир Петрович Добровольский. В 1990-м Добровольский станет заместителем руководителя Национального Центрального Бюро Интерпола в России) заявил мальчика в розыск, используя мои позывные. Потом у меня были другие задания и новые командировки. Чуть позже я узнал, что Рамадан нашёл следы Карен. Последнее назначение я получил в девяносто шестом. В день перед отъездом у меня состоялся последний разговор с Фадеевым.
– Зачем ты уезжаешь? – спросил он меня.
– Ты же знаешь нашу работу.
– Врёшь, – печально улыбнулся он.
– Тогда не задавай вопросов. Я хочу уйти. Но именно ты должен остаться.
– «Омега», значит, решил пропасть без вести. А мне что прикажешь делать? – спросил меня Саша.
– То же, что и сейчас. Ты был лучшим из нас. И Лили это знала.
Это было впервые, когда я упомянул имя Лили после того разговора, состоявшегося в восемьдесят седьмом году. Потому что в том, 1987-м, Фадеев, лучший оперативник, которого я только знал, отказался от нашей профессии навсегда, чтобы охранять от зла наших детей: тебя, Иру, Митю, Диану. Я всегда знал, что Саша лучше меня. Он сумел сделал то, что не смог сделать я – найти в себе силы жить дальше.
Уходя в неизвестность, я попытался найти Рамадана в последний раз. Ответ, который я получил, был прост и краток: мне сказали, что Рамадан заживо сгорел в Кабуле осенью девяносто пятого года, вместе с Карен и её братом Саидом. Так я понял, что Рамадан нашёл убийц Лили. А ещё я понял, что сына Лили теперь не найдут никогда: ни живым, ни мёртвым...
В конце девяносто восьмого я выполнил свое последнее задание, начатое за год до рождения Эль. В городе Витория-Гастейс прогремел взрыв, унесший двадцать сторонников террориста лидера группировки ЕТА. Он, Мигель Ириарте, был вынужден объявить о полном и бессрочном прекращении террористической деятельности и пойти на соглашение с официальными властями Испании. Что касается меня, то... в общем, тебе должно быть известно, что идентифицировать тело можно по черепу, ДНК, прижизненному снимку черепа и скелетированным костным останкам, но – если только огнём не поражено более восьмидесяти процентов поверхности тела. Именно поэтому труп неизвестного, похожего на меня, с капсулой «Симбад Омега» отправился на кладбище Витории-Гастейс 11 сентября 1998 года. Этот человек захоронен в безымянной могиле. Для всех, кроме тебя теперь – это официальная дата моей смерти.
Возможно, по здравому размышлению, я бы и вернулся домой, я скучал по своим детям. Но когда меня вытянули из-под обломков, узнать меня было уже невозможно. Увидев себя в зеркало первый раз, я понял: Сергей Исаев умер. Так на свет появился Джон Грид – человек без лица и отпечатков пальцев. Врачи почти полностью перекроили меня, оставив мне только память и улыбку, которая, иронией судьбы, иногда ко мне возвращалась. В двухтысячном я вернулся в Москву в первый раз. С тех пор я наведывался сюда регулярно, чтобы увидеть тебя и Диану. Я занимался банковскими операциями, жил на отложенные средства, а в Лондоне поселился недалеко от Эль. Потом я увидел Еву и Даниэля. И только Иру я не искал – я не мог. Она слишком похожа на свою мать. Давать более развёрнутый ответ не имеет смысла...
В 2014-м у меня участились головные боли, появилась слабость и утомляемость. Врачи поставили мне диагноз: неоперабельная глиобластома, рак мозга в четвертой стадии. Результат перенесенных мною пластических операций и заражение вирусом HRV при трансплантации органов. Проблема, с которой медики никак не могут решить с конца восьмидесятых... Ну, а поскольку мне оставалось жить считанные месяцы, то я решил в последний раз увидеть всех вас. Так я впервые рассмотрел дочь Лили, которая, как оказалось, очень дружна с моей Эль. Я шёл за ними по Ламбетскому мосту, когда увидел тебя и то, что произошло между тобой и Ирой. Это было то, чего я и боялся: ты всё-таки её выбрал.
Я видел Эль, счастливую, какой может быть только женщина в любви. В Москве я увидел Еву и Даниэля Кейда. Девочка похожа на солнышко: именно такими были в детстве ты и Диана, как бывают только очень любимые дети. Но тогда же моё внимание привлек и ещё один человек. Черноволосый, похожий на ангела, с бледно-голубыми глазами мужчина, который вышёл из «Москва-Сити» и долго смотрел на Еву. Это лицо я узнал бы из тысячи лиц: именно так выглядела Карен. Так передо мной из небытия возник призрак – Макс, сын мужчины-предателя. Не знаю, имеет ли смысл рассказывать всё остальное? Ведь завтра Макс будет убит. А улики – скрыты...
– 5 –
Подумав, я всё же решил, что ты, мой сын, должен иметь понимание, кем был Макс и почему я убью его. Да и к тому же ты точно знаешь, что сделать потом с этой частью моего признания. Не знаю, догадался ли ты, что у меня есть одно природное качество. В терминах науки это звучит так: эмпатия и эйдетизм. Именно благодаря этим качествам я умею, что называется, «считывать» людей и предугадывать их поведение. Этот дар был открыт у меня ещё когда я учился в разведшколе. Под наблюдением специалистов этот дар был развит. И я полагаю, что мой сын не обделен этим даром. В тот день, когда я увидел тебя на Ламбетском мосту, я сразу понял, что ты пытаешься «прочитать» меня. Эта была сильнейшая эмоциональная волна, которую я когда-либо чувствовал. И именно мне пришлось закрыться и отступить первым, сыграв неприязнь и удивление.
Именно этот дар помог мне вычислить Амира, найти Лили и узнать сына Карен. Но ощущения – ощущениями, а информацию всегда нужно проверять. В тот день, проследив за Максом, я выяснил, где он живёт. Потом установил его график, его привычки и, пользуясь его отсутствием, в один из дней проник в его квартиру. Дальнейшее было делом техники: отключить сигнализацию, найти и вскрыть сейф, просмотреть вещи, документы и установить специальное оборудование на компьютере Макса. Через двадцать четыре часа я знал о Максе то, что, после кросс-проверок и нескольких поездок в США, Великобританию, Афганистан и Пакистан, позволило мне выстроить следующую картину.
Воспитанный отчимом, Макс, тем не менее, хорошо знал родину своей матери и был близко знаком с братом Карен. Саиду нравился Макс, и, будучи кадровым военным, Саид понемногу учил Макса тому, что знал сам: как разрабатывать операции, как пользоваться боевым оружием, как защищать себя. /На эту мысль меня навела фотография Саида и Макса, которую я обнаружил в комьютере Уоррена, а также дневник, который Макс вёл до четырнадцати лет, пользуясь наречиями урду, хенко и годжалом/.
Плен, в который угодил Саид, изменил его психику, выявив, скажем так, некоторые специфические наклонности, которые откровенно напугали Карен. Любя брата, она, тем не менее, постаралась оградить сына от влияния Саида, а также от так называемого сообщества «семи учеников Лашкар-и Тайбу». /Информацию об этой группе, созданной из детей для истишхада, я подчерпнул в детском дневнике Макса. «Семь учеников» – это группа детей, которых воспитывают для защиты своего хозяина/.
Ограждая Макса от влияния Саида, Карен отправила сына в одну из закрытых частных школ Великобритании. Там Макса влип в неприятную историю: в одной из ссор, утратив над собой контроль, Макс воспользовался уроками Саида и чуть не убил одноклассника. При помощи денег и влияния Карен замяла скандал и перевела Макса в другое учебное заведение, под названием QES. /Чтобы узнать это, мне пришлось покопаться в документах Макса и навестить обе школы/.
И в довершении ко всему – то ли в припадке страха за сына, то ли в приступе откровенности – но Карен рассказала Максу о том, кем был его родной отец. /Я нашел снимок Амира в сейфе Макса и письмо Карен к сыну, где та называет Макса «кровь Эль-Каед»/. Потом, очевидно, Макс вытянул из матери историю рода Эль-Каед и узнал, что может быть претендентом на наследство Эль-Файюм. Или же, Макс, разбираясь в вещах матери, нашёл фотографию своего настоящего отца и припрятал её до поры до времени. Но о своём родстве с Дани Макс догадался в тот день, когда увидел в QES Даниэля Кейда. /Чтобы убедиться в этом, любому достаточно сравнить портрет Дани Эль-Каеда с фотографией Амира – одно лицо, один цвет глаз, такая же фигура/.
Рассказывать дальнейшее, мне, откровенно говоря, сложно. Я никогда не любил историй с зубодробительно-нудным описанием причин, почему кто-то что-то сделал. Есть факты. Да и какие бы мысли не были в наших головах, но характер и порядочность людей определяют лишь их поступки. Но, глядя на Макса и Даниэля, я каждый раз невольно задавался одним и тем же вопросом: а что было бы, если Макс признался Даниэлю, что они – одной крови? Какой была бы эта история? Ведь Макс и Даниэль действительно очень схожи. Изящество, аристократичность, железная воля, целеустремленность, верность заданной цели, неординарный ум и талант настоящих, хороших финансистов. Такие люди могут быть успешны в любом начинании, в любых делах. В России про таких говорят «у него голова на плечах». К тому же у Даниэля и Макса была одна стартовая позиция – один отец, одна кровь. Любящие их матери, готовые на любые жертвы ради своих сыновей. И Макс, и Дани были воспитаны в приёмных семьях, вынуждены были жить и пробиваться в чужой стране, говорить на другом языке. Вот только Даниэль жил и шёл вперед, а Макс всё больше и больше увязал в своей ненависти к брату.
К моменту обучения в ЛШЭ Макс ненавидел своего младшего брата так, что готовился отомстить Дани, украв у него Эль. Но моя дочь сделала свой выбор в пользу Даниэля. /У Макса в сейфе я нашёл фотографию из личного дела Эль с датой её поступления в ЛШЭ и надписью, сделанной рукой Макса «Она будет моей», а ещё – кольцо, которое обычно дарят в Англии на engagement, или, по-русски, на обручение. На кольце была гравировка «Моей Эль» и датой рождества того года, когда Эль и Макс познакомились/. Казалось бы, ну что? Но я твёрдо знаю: у Эль – как и у всех моих детей – только моё сердце. Я умел любить только один раз. А Эль – она замужем за Даниэлем. /Я был в монастыре в Колчестере и видел запись о венчании Эль и Даниэля в венчальной книге, где нашёл и запись о рождении их дочери, моей маленькой внучки, Евы/.
Ничего так и не добившись с Эль, Макс решил отойти в сторону и подождать. Тем более, что перед Максом вплотную встала одна очень серьёзная проблема. Со смертью Карен семья Уоррена, лишенная постоянного источника дохода, начала мало-помалу разоряться и уже не могла поддерживать Макса деньгами. И тогда Макс пополнил «дефицит» тем, что подчистил кассу ЛШЭ при попустительстве деканата. /Перебирая в сейфе документы Макса, я не нашёл ни одной рекомендации из ЛШЭ, что и навело меня на мысль проверить записи в школе, где он учился, а также поговорить с некоторыми учениками ЛШЭ. Например, с Кэтрин Старлайт, которая была когда-то девушкой Даниэля, а теперь является симпатичной владелицей небольшой, но процветающей косметической фирмы, счастливой женой, матерью пятерых детей и молодой бабушкой/.
Когда Макса выгнали из ЛШЭ, то руководствуясь добрыми побуждениями (или же это был зов крови?) Даниэль взял Макса под своё крыло и устроил его в «Кейд Девелопмент». Там Макс начал быстро делать карьеру в области управления. Откровенно говоря, Макс уже через год мог бы занять очень высокий пост в «Кейд Девелопмент». /Сужу по тем профессиональным навыкам, которые я видел в резюме Уоррена и которые не раз упомянуты в рекомендательных письмах Дэвида Александра Кейда/. Но, видимо, Даниэль огрошил Макса, сказав, что уезжает в Москву. И перед Максом снова встал выбор: идти дальше самостоятельно или же вернуться к тёмным призракам прошлого, желая для себя богатство Эль-Файюм. Но, чем бы Макс не руководствовался, он отправился в Москву с Даниэлем. Выстраивая с ним фирму, Макс держал руку на пульсе, помогая младшему брату искать родственников Лили в России, а также периодически «навещая» Александрию. И я догадался, что Рамадан жив /Я обратил внимание на даты пересечения границ, стоявшие в паспорте Уоррена, после чего выстроил схему передвижений Уоррена и посетил Рамлех /.
Но Рамадан Эль-Каед был Максу не по зубам: «силовик», к тому же, постоянно находящийся под охраной, Рамадан мог бы в два счета свернуть Максу шею при первом же подозрении, что Макс покушается на его жизнь или на жизнь Лейса. И Максу снова пришлось отступить. А там подросла и Ева. К моменту, когда Еве исполнилось четырнадцать лет, Макс решил, что ему нужна моя девочка. Он буквально грезил ею. /Я видел записи и фотографии на компьютере Макса. Я читал дневник Макса, я рассмотрел все купленные им антикварные куклы – один и тот же тип лица, цвет глаз, посадка головы, одни и те же тёмно-рыжие волосы/. Была ли эта настоящая любовь, или Синдром Стендаля? Или же ненормальная тяга к юной девочке? Или – это было желание обрести с Евой то, что Макс так и не смог получить от Эль? Я не знаю, да и знать не хочу, говоря откровенно. К 2015-му году Макс, который ждал слишком долго, потерял терпение и решил одним махом забрать все: и Еву, и наследство Эль-Файюм, а заодно, и фирму Даниэля. Тем более, что к этому моменту у Макса и у Даниэля стал назревать открытый конфликт. /Сужу по записям Макса, его срочным вкладам, большим тратам, беспорядочной игре на бирже и поиску тех фирм, куда он мог бы пристроиться в случае, если Кейд его уволит/. Точкой отсчёта, как мне кажется, послужило решение Даниэля закрыть счета «Кейд-Москва» и «Кейд Девелопмент» кодом «НОРДСТРЭМ». /В компьютере Макса есть порядка пяти черновиков договора между «Кейд-Москва» и «НОРДСТРЭМ», причём Макс лично прорабатывал все условия сделки/. Ведя переговорный процесс, Макс – как я уже говорил, прекрасный финансист – в какой-то момент понял, что алгоритм кода «НОРДСТРЭМ» может, фигурально выражаясь, открыть одним ключом два замка. С одной стороны – дать доступ к счетам Даниэля. С другой – попробовать «на вкус» и чужие деньги.
И Макс снова встал перед выбором: сделать зло /например, найти хорошего хакера и взломать код «НОРДСТРЭМ», о чём свидетельствует его переписка с некоторыми консультантами-криптографами/ или же оставить своего брата в покое. Но Макс выбрал третий вариант. Полагаю, что Даниэль сам невольно подсказал Максу это решение, оповестив Макса о том, что в двадцать один год Ева станет наследницей. /Говорю так, потому что чуть позже сам Макс подтвердил мне это/. К тому же Макс уже знал, что у Рамадана есть Лейс – наследник рода Эль-Каед и Эль-Файюм. Следов Иры Макс не смог найти: об этом давным-давно позаботился Саша Фадеев, уничтожив ряд данных в архивах, которые могли привести Кейда и Макса к Ире. И Макс посчитал, что ему будет достаточно убрать с дороги Лейса. Таким образом, план Макса был почти готов. И теперь Максу оставалось найти исполнителя.
Скрывать нет смысла: я сам предложил Максу свои услуги. /Если кто-то из «семёрки» «Лашкар-и Тайба», паче моего чаяния, выживет, то непременно расскажет об этом/. Чтобы войти в доверие Макса, я вычленил того, кто был его Седьмым и самым преданным телохранителем. И я убрал его четыре месяца назад, обставив дело так, словно Седьмой готовил на Макса покушение. Как я это сделал – рассказывать не буду (никто не найдёт Седьмого. Концы я умею подчищать – меня хорошо обучали).
– Спасибо. Что я тебе должен? – спросил Макс.
– Очень большие деньги. И возможность расчитаться с Рамаданом за своего убитого друга, – ответил я.
– И как звали этого друга? – прищурился Макс.
– Его звали Амир Эль-Каед...
Это была игра на вылет, Андрей. Если бы я ошибся в своих расчетах, я бы проиграл. Но я расчитал все верно.
В тот день мы очень долго разговаривали с Максом. То ли играя роль высшего стража судьбы, то ли пытаясь отвратить Макса от всех его замыслов, но я почти откровенно рассказал Максу про Лили, Карен и Амира. Про то, что сделал Амир с матерью Макса. Про то, какими мечтами жил Амир и что он сделал Рамадану. Даже про то – и да простит меня Лили! – что Амир с ней сделал. Но все решила одна фраза Макса. «Я хочу убить Кейда. Мне надоело ждать. Но сначала я любой ценой получу Еву. Сделаю из неё свою игрушку – пусть Кейд посмотрит на то, что стало с его девочкой. Пусть помучается прежде, чем умрёт».
И я понял: прежде, чем умру я, Макс будет уничтожен.
– 6 –
И я отправился в Египет, чтобы разыскать Лейса. Мне указали на пляж. Там я увидел старика с янтарными глазами. Узнать Рамадана было сложно: он постарел, годы не прошли для него бесследно. Я не подходил к нему и не обращался за помощью – ведь я давно уже для всех умер. А потом я услышал звонкий голос с такой знакомой хрипотцой, крикнувший «salam abu». По пляжу к Рамадану вихрем нёсся парень лет двадцати пяти – двадцати семи. Он был бы очень похож на Игоря, если бы не два «но»: серый цвет его глаз и слишком юный возраст. Я знал, что сыну Лили должно было быть тридцать два года, да и глаза сына Лили я хорошо помнил. Мальчик обнял Рамадана, и они отправились в сторону гостиницы. Я последовал за ними.
– Кто этот парень? – спросил я девушку на ресепшен.
– Это родной сын господина Эль-Каеда. Мальчик живёт в Англии. Учится в Оксфорде. Часто приезжает к отцу.
– И как его зовут?
– Лейс Эль-Каед.
– Может быть, Леонид Файом? – уточнил я.
– Что я, не помню имени мальчика, который сюда приезжает с четырнадцати лет? –обиделась на меня женщина. – Мальчика зовут Лейс. А вот кто вы? И почему вы так им заинтересовались?
– Думал, это знакомый. Но я обознался, – ответил я и ушёл.
«Рамадан забыл клятву, данную Лили», – думал я и не желал верить в предательство. Но теперь я боялся открыться и Рамадану. Теперь я сам должен был узнать, кто такой этот Лейс Эль-Каед.
Гм... ну, в общем так. За все те три месяца, что я имел дело с Лейсом, мне несколько раз очень хотелось «намылить» ему шею. Лейс – это редкостный шедевр: такого хамства и нахальства я никогда не встречал. /Даже ты, Андрей, таким в детстве не был. А ты был способен на многое, достаточно вспомнить, что ты регулярно откалывал в школе/. Но, постепенно освобождаясь от своей антипатии к Лейсу, я мало-помалу начал осознавать, что Лейс просто играет. И это не мальчишка, а взрослый и очень умный молодой человек, который отлично собой владеет. И он умеет выживать, как никто. А потом я увидел один-единственный пленительный жест Лили и, наконец, понял: Лейс – это её сын.
Видимо, когда-то давно, опасаясь нескромных вопросов, Рамадан изменил имя мальчика, ну, а Лейс изменил свою приметную внешность. /На всякий случай, я всё же проследил за Лейсом. В Лондоне на Бонд-стрит есть один магазин, где Лейс заказывает себе линзы/. В какой-то момент, надавив на Лейса больше, чем я того хотел, я услышал историю его детства, рассказанную им сам. Нет, Лейс никогда не был со мной откровенен, я был для него врагом –человеком, который желал смерти его приёмному отцу. Но, желая загнать меня в угол, Лейс невольно увлёкся и рассказал мне то, что он сам пережил. И я, услышав его рассказ, искренне пожалел, что Карен и её сообщники к этому времени уже давно умерли. Я был бы счастлив убить их сам. Своими руками. Медленно...
Но это – эмоции, оставим их. После того, как я убедился в том, что Лейс – это сын Лили и Игоря, мой план был готов. К тому же и Максу уже не терпелось прибрать к рукам и Еву, и фирму, и наследство рода Эль-Файюм. Макс потребовал у меня «додавить» Лейса и заставить его похитить Еву. Далее Макс собирался разыграть простую, но весьма эффективную «карту»: «спасая» Еву от Лейса, Макс нашёл бы её «похитителя», убил бы его и тем самым получил бы и вечную благодарность Кейда, и душу романтичной, как и все девочки её возраста, Евы. А привязывать к себе Макс умел: практика у него имелась...
Но у меня был иной план. Я хотел, чтобы Лейс привязался к Еве, а та научилась ему доверять. Я хотел, чтобы они, вместе прилетев в Лондон, сели бы в мою машину. Там я, действуя как «неизвестный грабитель», усыпил бы их часика эдак на три. Пока эти двое смотрели бы сны, я бы выманил Макса «на встречу с Евой», где и убил бы Уоррена, подальше от глаз Евы. Я собирался инсценировать свою гибель от руки полицейского, а смерть Макса – от пули, пущенной мной. «Спасителя» Евы (Макса) нашли бы мёртвым рядом с безвестным «грабителем» (со мной), и никто ничего бы не заподозрил. Ведь в Facebook с Лейсом разговаривал некто по имени «Симбад». Наши разговоры с Лейсом по видеосвязи шли по моим защищённым каналам. Даже если бы имя «Симбад Омега» и выплыло бы наружу, то Рамадан и Фадеев точно знали, как убрать все концы.
Но – Лейс это же заноза в заднице! Он всё и всегда делает только по-своему. /Таким же был его отец, Игорь. У Игоря был IQ, равный 215, широкая мальчишеская улыбка и при этом – глубокая, нерушимая вера в людей, в то лучшее, что есть в каждом из нас. Именно поэтому Лили и предпочла мне Игоря. Увы: именно это доверие и погубило Игоря, посчитавшего другом Амира.../
Но – возвращаемся к Лейсу. Заставив меня найти медицинскую карту Евы, Лейс прилетел в «Домодедово». Там он в два счёта обвёл вокруг пальца охрану, приставленную Максом к кейсу с медицинской картой. /Кстати сказать, я лично отбирал этих парней и одним из условий своей работы ставил требование доставить Лейса ко мне живым, здоровым и невредимым. По здравому размышлению, я решил на некоторое время вывести из игры Лейса, помятуя про то, что периодически «откалывал» в юности его отец, Игорь/. Но Лейс, найдя в кейсе не только карту Евы, но и GPS-локатор – «жучок», поставленный Максом – устроил в аэропорту переполох, после чего «смылся» от охраны и укатил в неизвестном направлении. Рассудив, что Лейс предпочел «уйти на дно» и там от меня спрятаться, я дважды перекрестился и решил доиграть начатую игру в одиночку. Но уже через несколько часов Лейс, как ни в чем не бывало, сам позвонил мне, доложился, что охранники ему, видите ли, не понравились, после чего покорно согласился отвезти Еву в Лондон. И я ему поверил! /Идиот я: забыл, на что был способен Игорь/. В общем, Лейсу понадобились секунды, чтобы умыкнуть Еву из «Домодедово», мне – минуты три, чтобы пережить приступ паники, а Максу – три часа, чтобы зайцем проскакать по всему «Домодедово» в поисках Евы, держа в обьятиях её чемодан и отбиваясь от разъярённого Даниэля.
Пока Макс метался в Москве, я проверил контакты Лейса в его Facebook, нашел подход к его друзьям, добрался до HERTZ, где Лейс арендовал «Volvo», потом – до агентства «ТриЛинк», занимающееся сдачей в аренду коттеджей. И я поехал выручать из беды Лейса и Еву. И тут представь себе мою ярость, когда ко мне свалилась одна, гм... скажем так, премилая фотография моей внучки. Подавив в себе первое желание плюнуть на всё, ворваться в коттедж и как следует отметелить Лейса, я сумел прочитать послание и вычленил слово «троян». И вот тогда я понял две очень важных вещи: у Лейса есть свой план, а Ева – она «спелась» с Лейсом...
Моя девочка явно была за Лейса. Она его выбрала. Это означало, что теперь мне придётся до конца играть по правилам Лейса. Не самый классный вариант, скажу тебе откровенно, Андрей, но это было лучше, чем драться с Лейсом, подставлять Иру и пугать Еву. Ты спросишь, почему я не попросил о помощи тебя? Ну, если честно, то инстинкт родителей велит им любой ценой защищать своих детей.
И ты сам знаешь это.
– 7 –
Да, я был тогда у тебя в больнице и позже нашёл Таню Кэрри. Это не моё дело, Андрей, но – я узнал фамилию и имя твой убитой дочери. Осуществил поиск и через некоторое время приехал в США. Таня меня не видела: это я несколько дней наблюдал за ней. Таня Кэрри по-прежнему замужем. Живёт в Вашингтоне. У неё растут сын и дочка. Это её приёмные дети. Мальчика зовут Андреем. Таня называет его «мой маленький ангел-хранитель».
Кристина Свиридова (помнишь такую?) тоже жива и здорова. Она была одной из немногих, кто уцелел в той кровавой бойне во Франции, разразившейся в редакции «Charlie Hebdo».
А вот Ольга Романова... Прости за плохие новости, но её больше нет, Андрей: переехав на Кипр, она вышла замуж и погибла в автомобильной аварии. Ей просто не повезло. Детей у неё не было...
А ты – каким бы сильным ты себя не считал, пойми, наконец: ты – не Господь Бог. Ты –всего лишь человек. Мой единственный сын. Мой единственный мальчик. Тот самый мальчик, кого я много лет назад водил гулять в Петровский парк, сжимая его крохотные пальчики в красной варежке с наивной снежинкой, вышитой ему мамой Светой. Мой упрямый мальчик, которому я купил велосипед и испугался до смерти, когда увидел, как ты летел головой через руль и потом шёл домой, пряча от меня локоть. Ты – тот самый мальчик, кого я записал в ту же самую школу, где когда-то учился и я. И ты – тот самый мальчик, кто в первый и последний раз обманул меня, солгав из-за синеглазой девчонки...
Ты всё тот же мальчик – мой сын. И так будет вечно. Оставь свою любовь живым. Похорони свою боль с ушедшими. С высоты прожитых лет позволь мне сказать тебе: Судьбы – нет. Ад, установленный нам на земле – это наша совесть. Да, у тебя глаза Лили. И только моя улыбка. А вот душа у тебя – твоя. Следуй дорогой своей души, потому что она не покрывается шрамами и никогда не мертвеет.
Вот и всё. Наверное, я всё сказал. Это письмо было долгим. Я устал. А мне ещё надо придумать, как передать это письмо тебе и что мне придётся сделать, когда ты заявишься сюда спасать Лейса и Еву (в чём я, почему-то, уверен). И теперь мне остаётся сказать тебе только четыре слова:
