Текст книги "Аватар"
Автор книги: Юлия Кова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
– Да. Прости, но это всё, папа. – Отвернувшись от отца, Ева пошла к подъезду.
Лейс выехал на пересечение Ленинского проспекта со МКАДом. Потер скулу, посмотрел на кровь и улыбнулся.
«Солнечные глаза, счастливый смех. Мой белый лист бумаги. И вот теперь на этом белом листе кровью написано моё имя...»
Лейс вытащил из кармана джинсов iPhone, принадлежащий Еве, и набрал номер.
– Здравствуй, папа, – просто сказал Лейс.
– Мальчик мой, где ты? Что ты? Почему ты звонишь мне с чужого номера? Что с тобой? –закричал Рамадан, сжимая в руках мобильный, стоя в палате, освещённой ярким солнцем Каира.
– Что со мной? – Лейс смущённо взъерошил волосы. – Со мной всё хорошо... Просто ты выиграл, папа. Кажется, я нашёл ту, что искал. Кажется, будет свадьба.
– Э-э, ты смеешься, Лейс? Я не ослышался? И вы... э-э.… поженитесь? – Рамадан был поражён.
– Можно подумать, папа, ты предоставишь мне выбор, если учесть, кем приходится тебе эта девушка, – сел на любимого ехидного конька Лейс.
Повисла пауза, сотканная из удивления и необидного любопытства. Шари, стоящая рядом с Рамаданом, грустно склонила голову и отошла. Но Рамадан это заметил.
– Кто она, эта твоя избранница, Лейс? – спросил старик, глядя вслед исчезающей Шари.
– Она тебе точно понравится, – уверил Лейс. – Расскажу, как только прилечу за тобой. Я возвращаюсь, папа.
@
5 апреля 2015 года, четверг, вечером.
Квартира Андрея Исаева, ул. Академика Варги, дом 1, Москва.
Россия.
Андрей Исаев ехал домой, вспоминая разговор с криминалистом из Интерпола.
«Нет, я не знаю этого мужчину, – говорил специалисту Андрей. – Я видел его лишь однажды, это было неделю назад, в Лондоне.... Нет, здесь этот человек говорил со мной только по-русски... Отпечатки его пальцев есть? Как это нет? Нет даже в базе данных? Считаете, что у этого человека переделано лицо и отпечатки пальцев? Странно… Нет, повторяю вам: я не знаю, кто этот человек и почему он убил всю группу во главе с Максом... Ладно, давайте так: оставьте его тело в морге. Завтра я приеду и сам разберусь с его захоронением. Нет, неизвестная могила не пойдёт: я обязан этому человеку. Если родственников не найдёте, то я сделаю всё сам, быстро, просто и тихо...».
Добравшись до гаражей, Андрей поставил там свой байк.
– Как дела, Андрюха? – окликнул его сосед по гаражу. Исаев даже не обернулся, только показал большой палец, мол, всё хорошо. Погружённый в свои мысли, Исаев направился к дому. Не замечая никого вокруг, толкнул дверь подъезда. Кивнул консьержке, начал подниматься к лифту.
– Андрей, не торопись, – остановила его консьержка. – Загляни в почтовый ящик, к тебе сегодня рано утром курьер приходил. Пакет для тебя оставил.
«Я ничего не заказывал», – подумал Андрей. Тем не менее, спустился на один пролёт, подошёл к почтовому ящику. Открыл его – и в ладонь Андрея скользнул жёлтый, запечатанный конверт без марок и маркировок.
– Как выглядел курьер? – поинтересовался Андрей, недоуменно вертя конверт в пальцах.
– Как выглядел? Да как обычно, – пожала плечами женщина. – Высокий такой. Примерно с тебя ростом... Тёмные волосы. Карие глаза. Но такая улыбка, – и консьержка зарделась, – такая… в общем – как у тебя.
Исаев побледнел и шагнул к лифтам.
– Андрей, а что в письме-то? – окликнула его любознательная женщина.
– Да так... долг вернули.
– А, долг вернули, – глядя вслед Андрею, разочарованно протянула консьержка.
Отперев квартиру, Исаев скинул куртку и прошёл в кухню. Включил настольную лампу, сел за стол. Подумал – и на свой страх и риск вскрыл конверт. Аккуратно вытряхнул на стол cемь листков в клетку, исписанных знакомым ему, по-военному чётким почерком. Не веря глазам, Андрей прочитал самую первую строчку:
«Здравствуй, Андрей. Тебе пишет “Симбад Омега” – человек, которого ты искал и которого больше нет на свете…».
– 1 –
«Ах, утону я в Западной Двине!
Или погибну как-нибудь иначе,
Страна не зарыдает обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут...».
(Геннадий Шпаликов)
«Вечная любовь, верны мы были ей...».
(Наталья Кончаловская, к/ф «Тегеран 43»)
«г. Апрелевка, 5 апреля 2015 года.
Здравствуй, Андрей.
Тебе пишет «Симбад-Омега» – человек, которого ты искал и которого больше нет на свете. Я знаю, что ты всегда хотел знать правду о том, кем был твой отец. Я сам расскажу тебе это. Я обойдусь без домыслов, буду честен с тобой до конца. Когда ты дочитаешь моё письмо, вспомни о том, что я говорю тебе сейчас. Я любил тебя – как любил и Эль, и Диану, потому что вы – мои дети. Я всегда вас любил. Я навсегда вас люблю. Пожалуйста, будьте счастливы.
Своё письмо я начну с того, что много лет мучает меня. Андрей, у тебя есть старшая сестра. Твою сводную сестру зовут Стелла. Она живёт в Лондоне, недалеко от меня, её координаты – в конце письма. Найди её. Эль того стоит, поверь мне. И когда ты встретишься с Эль, то попроси у неё за меня прощение. Мне не стыдно, что я не любил её мать – на это у меня есть причины. Но мне стыдно, что я ни разу не сказал своей дочери: «Здравствуй, Эль». И мне жаль, что я никогда не услышу от неё два простых слова: «Папа, здравствуй».
Итак, кем был я, ваш отец? Я – профессиональный военный, бывший сотрудник ПГУ КГБ СССР, иначе – разведчик. Но в этом нет ни капли романтики. Такими, как я, не рождаются: такими, как я, становятся. Можно прийти к этой профессии, заполнив анкету, и оставив ее в особняке, на Остоженке[14] А можно унаследовать эту профессию от родителей. Иногда эта профессия выбирает людей сама. Но, как бы то ни было, служение Родине – это вполне осознанный путь. Я сам сделал свой выбор. Жалею ли я об этом? Нет. Такие, как я, мы – никто без Родины[15]. Жалею ли я, что, защищая Родину, я не был со своими детьми? Да. Если честно, я об этом жалею. Сожалею ли я о том, что поручил своих детей тому, кто был во много раз меня лучше? Нет. Об этом я никогда не пожалею. Мою правоту доказывает то, что мои дети выросли достойными людьми, и я всегда буду ими гордиться. А вот будут ли мои дети гордиться мной? Об этом я спрашиваю себя постоянно.
Что знают об обратной стороне профессии разведчика те, кто пишут о нас книги? Кто думает о жертвах, которые мы ежедневно приносим на алтарь правителей, желающих мира? Кто понимает, что у нас нет права любить женщин, просить их родить нам детей, воспитывать своего ребёнка и говорить ему правду? Кто думает о тех, кому мы сломали жизнь, чтобы защитить мир, в котором вы живёте? Кто пожалеет тех, кого мы использовали и бросили, как смятый лист? Этого я не знаю. Увы: такие, как я, не имеют права задавать себе подобных вопросов. Мы не имеем права колебаться – ни разу и никогда. Раздумывать о правильности выбора – для нас это уже слабость. Быть слабыми – такого права нет у тех, кто защищает Родину. Наше служение своей стране – это своего рода подвиг, потому что мы предаем себя злу во имя добра. Такие, как я – мы сотни безымянных фигур на шахматной доске, которыми выигрываются войны. Наш профессионализм заключается в том, чтобы в мирное время не выстрелил ни один пистолет. И наша профессия будет существовать до тех пор, пока это нужно живущим. Возможно, мы и заслуживаем безымянной звёздочки на стене мемориала и наград, считают правители. Я скажу им твёрдое «нет». Вы считаете, мы заслуживаем уважения? Я снова отвечу «нет». Тогда – чего же мы заслуживаем? Мой ответ будет таков: мы заслуживаем милосердия. Но милосердие – это не жалость. Это – понимание. Чтобы рассуждать о таких, как я, нужно знать саму природу нашей профессии. Чтобы понять то, о чем я расскажу, нужно иметь сердце.
Задания, которые я выполнял, находятся под грифом «секретно» и будут находиться под этим грифом еще много лет, пока не пройдёт время и исчезнут наше и ваше поколения. Для того, чтобы выполнять задания, таких, как я тренируют. Такой тренировкой для меня стала первая командировка в Испанию. Я был внедрен в баскскую группировку ETA. ETA – или же Euskadi Ta Askatasuna – являлась баскской леворадикальной националистической организацией, проводившей с 60-х террористические акции, направленные против действующей власти Испании. Террористическая деятельность ЕТА была прекращена в 1998 году. Но до этого было ещё далеко. А пока мне было всего двадцать три и вот уже четыре года как я любил одну сероглазую девчонку. Нас познакомил Игорь, её приёмный брат и мой лучший друг по сто первой разведшколе. «Моя сводная сестра, Лили. Однажды я женюсь на ней», – объявил мне Игорь. Я посмотрел на неё и понял: я пропал. Это была любовь навсегда, с самого первого взгляда...
Даже теперь, когда прошло столько лет и Лили уже давно уже нет на свете, я всё ещё её помню. Даже теперь, когда со дня её смерти прошло больше тридцати лет, я легко могу себе представить её серые глаза и нежное лицо, поцелованное самим Богом. Она была удивительной. Она была неповторимой. Единственной. И – незабвенной…
Я закрываю глаза и вижу себя рядом с ней. Вот Лили и я вместе ждём Игоря и гуляем, держась за руки. Вот мы с ней вместе встречаем Игоря после занятий у станции метро «Динамо». Вот Лили и я сидим в гостиной в их с Игорем квартире. Игорь был моим лучшим другом – он не тронул её и принял её выбор. Я был его другом – и наш уговор также оставался в силе. Лили и я уже собирались пожениться, когда мне дали задание: забыть обо всём и выявить основное окружение лидера группировки ЕТА. Самый надёжный способ войти в окружение врага – годами создавать легенду. Самый простой способ стать «своим среди чужих» – это приручить женщину. И я вошел в контакт с женщиной по имени Оливия Изар. Мы встречались в Ирарагорри. Мне было двадцать четыре, когда Изар рассказала мне всю подноготную членов боевого крыла ЕТА. Свой рассказ Изар заключила тем, что в сентябре она подарит мне дочку. Я знаю: Изар любила меня и любила по-настоящему. Но известие о беременности Изар совсем меня не обрадовало.
На тот момент я уже многое видел – и знал, как в подобных шпионских играх используют наших близких. И я не был готов брать на себя ответственность ни за Изар, которая была не нужна мне, ни за её дочку. Я любил другую, ждал её и хотел жениться. Но я не желал также, чтобы дочь, которую ждала Изар, стала разменной монетой. Я был против того, чтобы Изар, предавшая ради меня «своих» была – из-за меня же! – убита. И я воспользовался помощью той, что, как и я, знала законы негласной войны. Я попросил совета у Лили: она мне как-то рассказывала, что у неё была сестра, которую перевезли в Англию. Негласно от всех, но Лили поддерживала с ней отношения. Сестру Лили разыскал отец Игоря. Сестру Лили звали Ева.
И Лили выслушала меня. Потом, помедлив, спросила:
– Изар я помогу. А как же твоя дочь?
Я пожал плечами:
– Я не смогу ее принять.
– Почему? – очень тихо спросила Лили.
– Да потому что мне нужна ты. Потому что так для всех будет лучше.
– Ты вернешься за дочерью потом?
– Нет.
Лили промолчала. Так, в Колчестере, на свет и появилась моя старшая дочь. Изар, назвала её Оливия. Лили уговорила сестру окрестить девочку Стеллой и придумала ей ещё два имени, чтобы я никогда не забывал о своей дочери и всегда мог разыскать её. Потом Стеллу удочерил человек, работавший в Колчестере архитектором. Это был Дэвид Александр Кейд. Я никогда не встречал его, но я благодарен ему за то, что он принял мою девочку.
Рождение Эль определило и мою судьбу: оно поставило точку в наших с Лили отношениях. Лили отказалась от меня и отдала свою руку Игорю. Свой выбор Лили объяснила просто:
– Прости, но так будет лучше, Сережа.
– Для кого будет лучше? Остановись, ты же меня любишь. Ты же не сможешь без меня. Ты всегда меня выбирала и всегда ко мне возвращалась. – Я взывал к ней, умоляя Лили не выходить замуж.
Лили помолчала, потом прикусила губы:
– Да, наверное, я всегда буду любить тебя – ведь настоящая любовь не проходит. Но я не могу принять того, что ты с собой сделал.
Я схватил её за руки:
– Лили, ты же знаешь, с Изар у меня не было выбора. Я не мог провалить задание.
– Речь идет не об Изар, – ответила она, – а о том, какой ты сделал выбор.
– И что же выбрала ты? Что ты делаешь с нами?
Лили высвободила свои пальцы:
– А «нас» больше нет. Теперь ты и я должны остаться друзьями. – Она посмотрела на меня в последний раз и ушла.
И я принял это. Я продолжал любить её – и был гостем на её свадьбе. Мучился ревностью – и чуть ли не каждый день ходил к ней и к Игорю в гости. Чтобы убить время на ожидание Игоря, Лили учила меня играть в шахматы. Я надеялся, что рано или поздно, Лили одумается и вернётся ко мне. Придет сама, как всегда это делала. Я ждал её так же, как много лет назад ждал её когда-то Игорь. Я верил, что рано или поздно, но я выиграю Лили своим упрямством и терпением. Но я ошибся. Я перестал её ждать в один самый обычный вечер.
В тот день, пока Лили бегала на кухню, чтобы принести мне кофе, я расставлял на шахматной доске чёрные и белые фигурки. Минут через пять Лили вернулась с двумя чашками в руках. В одной было кофе для меня, в другой – молоко для неё. Я не придал этому значение.
– Вперёд, – сказал я Лили и перевернул доску так, чтобы она играла любимыми белыми. Лили благодарно улыбнулась мне, но украдкой покосилась на часы, точно расчитывала время. – Ну? – поддел её я. – Ходи, или ты боишься?
Лили взяла белую пешку и сделала первый ход. Я сделал ответный. Лили – свой. В шутливой попытке закончить игру и обыграть эту девочку, я обманом утащил с доски её белую королеву. А Лили всё косилась на часы, считая минуты.
– Тебе шах и мат, – сказал я Лили, завершая игру. Лили улыбнулась и склонила голову к плечу. Это жест был пленительным. Но её улыбка была ничто по сравнению с той, когда раздался звонок в дверь и Лили на вопрос Игоря: «Детка, я дома, что тесты?», ответила: «Всё хорошо. Я беременна. И мне кажется, у нас будет девочка».
Лили смешала свою кровь с другим и больше мне не принадлежала. В тот вечер я, проиграв навсегда, унёс с собой белую королеву. И именно в тот день, когда я сидел на автобусной остановке и, пряча лицо в ладонях, спрашивал себя, как мне теперь жить и что мне теперь делать – я встретил девушку. Она окликнула меня, спросила, что со мной. Я что-то соврал. Она рассмеялась. Мы познакомились. Через три месяца я женился на ней. Девушку звали Света...
– 2 –
Вторую часть письма я адресую тебе и ещё одной женщине. Да, я говорю о дочери Лили – Ире Самойловой. Я хочу снять вынужденную печать молчания с уст Саши Фадеева, потому что Ира должна знать правду о своей семье и о своей матери. Но прежде, чем ты и дочь Лили прочитаете это, вы оба должны дать мне честное слово, что вы никогда не будете искать наши с Лили могилы.
Итак, с чего же начать рассказ про то, что привело к нашей смерти?
Наверное, с того дня, когда 11 октября 1923 года в египетском городе Эль-Файюм родился мальчик. У него были синие глаза. Мать и отец назвали сына Лейсом. Мальчика ждало блестящее будущее. Его родителям принадлежала добрая половина Египта: корабли, гостиницы, фабрики, прииски. Это было настоящее богатство, «добрые старые деньги», как сейчас говорят. Предание семьи Эль-Файюм гласило, что старшая ветвь мужчин рода происходила из колена Вениаминова. Может быть, это так. А может быть – и неправда. Но – как бы то ни было – на протяжении почти двух тысяч лет род имел тотем волка, а истинные наследники рождались с «вольчими» глазами. Но не жёлтыми, с отливом солнца и меди, а – ярко-синими. К тому же, старшая ветвь рода Эль-Файюм всегда поддерживала христианскую церковь.
За несколько месяцев до того, как единственному наследнику рода – синеглазому Лейсу – должно было исполниться семнадцать, в Египет пришла Вторая мировая война. Это было в сентябре 1940 года. Именно тогда Муссолини приказал находящимся в Ливии итальянским войскам вторгнуться в Египет, контролируемый Великобританией. Немного позже в страну вошёл Африканский корпус Гитлера, поведший удачное контрнаступление к Нилу, вглубь Египта. За несколько дней до того, как пал город, в котором на тот момент и обосновалась семья Эль-Файюм, отец Лейса успел перевести большую часть капитала в «Barings Bank» – старинный и самый надежный до 1995 года банк Великобритании. Потом отец Лейса приказал увезти своего единственного сына в Каир, доверив его младшей ветви рода – Эль-Каед. Отец Лейса также передал телохранителям сына шифры от банковских счетов, коды и тайну рода. Доступ к банковским счетам Лейс должен был получить в день своего совершеннолетия.
Итак, Лейса увезли в Каир, а его родители и некоторые представители младшей ветви семьи остались в городе, оккупированном Гитлером. Первыми от солдат генерала Роммеля погибли те, кого сейчас называют хашашинами. Это и были телохранители семьи Эль-Файюм, представители младшей ветви. Но кто-то из них выдал тайну, и нацистам удалось добраться до родителей Лейса. Нацисты убили их в июле сорок второго. По воле Гиммлера, откровенного мародёра, прячущегося под личиной истового искателя реликвий, фашисты пытались получить доступ к спрятанным в Александрии мощам Марка Евангелиста. Но ещё больше нацистов интересовал золотой прииск семьи и шифры к счетам в банках Англии.
25 июля 1942 года девятнадцатилетний Лейс узнал, что его родителей пытали и расстреляли. На следующий же день мальчишка исхитрился обмануть своих телохранителей и сбежал из Каира в Эль-Аламейн. Чтобы его не нашли, Лейс Эль-Файюм «потерял» свои документы и изменил своё имя. Он назвался Лейсом Файом. Потом Лейс добавил себе еще один год и записался в солдаты. Лейс воевал с гитлеровским корпусом на территории Объединенной Арабской Республики, чуть позже – в Восточной Европе, а потом присоединился к частям РККА. В 1943 году Лейс был тяжело ранен, и его отправили в московский госпиталь. От нечего делать, двадцатилетний мальчишка принялся учить русский язык. Главный врач госпиталя познакомил его со своей дочерью. Девушку звали Марина Абрамова, и она была переводчицей. Врач думал, что его дочь научиться говорить на арабском. Врач ошибся: Лейс усовершенствовал русский. А дочь врача влюбилась в него. Лейс вернулся за этой девушкой ровно через четыре года. Ради той, что он любил, Лейс Файом остался в Москве. Потом Лейс стал Леонидом и после окончания войны начал работать в Министерстве государственной безопасности. В конце 50-х у них с Мариной родился единственный сын, Игорь.
Примерно в то же время в Москве в родовитой семье Самойловых родились две девочки – Ева и Лили. Их предками были учёные и врачи. Будущие отец и мать девочек встретились в пятидесятом году, в лётном училище. Они погибли месте 17 октября 1958 года в результате авиакатастрофы пассажирского «Ту-104». Самолёт рухнул вниз из-за недостатков в конструкции. Вместе с отцом и матерью девочек на небо ушли еще семьдесят восемь человек. Одна из самых страшных катастроф, произошедших в истории гражданской авиации СССР, погребла навсегда тайну их смерти.
Родственники семьи не смогли взять девочек к себе. Так сестры-близняшки были признаны сиротами и оказались в Доме ребенка. Этот дом был построен в начале 50-х в Москве, в Петровском парке, рядом с Ленинградским проспектом. Через три года на соседней, с парком, улице, названной в честь летчика-испытателя Серёгина, получили квартиру Леонид Файом и Марина Абрамова. На тот момент старшая из сестер, Ева «умерла». На самом деле (как позже призналась мне Лили) директор детского дома на свой страх и риск подделала документы и отдала Еву своей близкой родственнице. Та была послушницей в монастыре. На момент «смерти» Евы, Лили ещё оставалась в детском доме. За неделю до того, как директор детдома готовилась таким же образом «передать» Лили своей родственнице, в детский дом пришла супружеская пара. Супруги хотели взять к себе на воспитание ребёнка. С матерью и отцом пришёл их сын, Игорь. Игорь выбрал сероглазую девочку. Через двадцать лет Игорь на ней женился.
Я узнал историю Эль-Файюм в тот день, когда четверо друзей, отличников 101-й разведшколы, которых все называли «созвездием» и прочили им долгое, счастливое будущее – одним слово мы – Игорь, Лили, я и присоединившийся к нам Саша Фадеев – были направлены в Восточный отдел Управления «C» Первого Главного управления КГБ СССР. Мы не входили ни в линию «Л», чьи сотрудники действовали под прикрытием посольств, консульств и торговых представительств. Не входили мы и в линию «Н» – то есть мы не являлись сотрудниками официальных представительств КГБ в странах бывшего «соцлагеря». Мы, четверо, должны были стать «нелегалами».
Нелегальные резиденты – это разведчики, которые работают в иностранном государстве под видом граждан этой или какой-либо третьей страны. Таких, как мы, называют «марафонцами внешней разведки». Быть такими, как мы, означает, что в случае возникновения провала или же ареста, мы не можем рассчитывать на защиту со стороны правительства. А ещё это означает, что вернуться на Родину мы можем только живыми – или же мы не вернёмся домой никогда. Так умерли родители Иры.
– 3 –
В тот день, когда Александр Фадеев и я получили направление на спецкурсы группы «Вымпел» (это – Центр специального назначения, отвечавший за подготовку спецназа КГБ СССР, то есть специалистов для диверсионной работы и «силовых» операций, вплоть до устранения людей, живущих на территории других государств и представлявших угрозу безопасности СССР), Лили и Игорь Файом (оба под фамилией «Эль-Файюм») выехали в Египет, в Каир. Игорь – под видом антиквара. Лили – как его жена. Лили была вынуждена оставить в Москве, на попечении матери Игоря, свою маленькую дочь, которую назвала Ирой. А своей сестре Евангелине (по просьбе Игоря) – передать семейное предание рода. Евангелина должна была сохранить этот секрет в тайне и – если Лили не вернется – то никогда не искать Иру. Нет, Лили любила сестру и многое ей доверяла. Но одно из главнейших условий нашей профессии: уметь отрубать все концы и связи. Одно из самых сильных наших желаний: сделать так, чтобы близкие не пострадали в том случае, если мы не вернёмся обратно. Лишённая возможности любить дочь Лили, много позже Евангелина обретёт свою жизнь в Даниэле...
Но это было после. А пока я был также переброшен в Каир и примкнул к Лили и Игорю. Я так гордился Лили. Умная, талантливая, выдержанная, она стала самым молодым резидентом нашей внешней разведки в Каире. Она была «Симбад Альфа», по праву получив свой «позывной», ведь альфа – самая яркая звезда в созвездии. Резидентом был Игорь. Его позывным был «Симбад Бета». В задачи Игоря входила вербовка агентуры. Лили же занималась организацией встреч в тех районах, где появление мужчин было невозможно, исходя из местных условий. Что до меня, то я отвечал за внедрение в структуру спецслужб и военных организаций Египта. Лили придумала мне позывной – «Симбад Омега». Тогда мне казалось, что этим она утверждает нашу связь – любовь, что не проходит вечно. Много позже я понял: Лили предчувствовала, что она уйдёт раньше меня, первой...
У нашей группы «Созвездие» – настроенной на позывные «Симбад» – было одно задание. Мы должны были разобраться, что представляет собой режим нового президента Египта, Хосни Мубарака, и, по возможности, вернуть его под влияние Кремля. Но для этого мы должны были войти «в контакт» с Рамаданом Эль-Каедом. Нашему центру было известно, что Рамадан возглавлял службу охраны Анвара Садата, бывшего президента Египта. Муж сестры Рамадана, Амир, был заместителем и правой рукой Рамадана. Президент Садат был настроен против СССР из-за нашего – в те годы – сближения с Израилем. В октябре восемьдеят первого Садат был смертельно ранен в Каире, на военном параде. Рамадан не смог предотвратить покушение на президента, но закрыл собой уже раненного в руку Мубарака, который на тот момент был заместителем Садата. Став президентом, благодарный Мубарак приблизил Рамадана и поручил ему подготовить ряд контрразведывательных мероприятий.
Вот тогда-то, используя тайну рода Эль-Файюм, я и вошёл в доверие к Рамадану. Сделать это было не сложно, тем более, что за Рамаданом, как я успел понять, велась настоящая охота. В один из дней я убил террориста и привел Рамадана в дом Лили и Игоря. Едва только увидев синие, «волчьи» глаза Игоря, Рамадан разом всё понял. Общая тайна, одна кровь и то, что Рамадан все эти годы тайно поддерживал коптскую церковь, сыграло свою роль. Рамадан был на нашей стороне, и тогда мы, вчетвером, разработали совместный план действий. Но сначала надо было устранить угрозу, нависшую над новым, преданным Кремлю, президентом Египта. Основываясь на собранной нашей резидентурой информации, мы предупредили Москву о серии покушений, готовящихся на президента Мубарака. Москва в свою очередь предупредила Каир. Испытывая искреннюю благодарность к далёкой стране, с которой дружил Насер, предшественник Садата, Мубарак начал возвращать Москве доверие, утраченное Египтом под влиянием «Лэнгли».
Прошло полгода. Из-за ряда операций я был отозван в Москву, где и узнал, что Лили снова забеременела. Увы, это было категорически запрещено, потому что это могло поставить под удар всю нашу резидентуру. Центр принял решение перебросить Лили в Москву, и, в качестве резидента, оставить Игоря. Вместо Лили к Игорю под позывным «Симбад Бета» должен был примкнуть Фадеев. Отвечал за «переброску» Лили муж сестры Рамадана – Амир. Игорь, остававшийся в Египте, выговорил себе право перевезти Лили из Каира в Александрию. Ни Игорь, ни Лили на место переброски так и не явились. Не вышли они и на экстренную связь. Могло ли это означать провал? Да. А ещё это могло означать, что одного из них перевербовали. В пользу обратного свидетельствовал только один факт. Я расскажу о нём позже. А пока я, «Симбад Омега», как силовик-контрразведчик, был переброшен в Каир. Я должен был провести внутреннее расследование, выявить угрозу и устранить её любым способом. «Центр» считал, что «кротом» была Лили. Они мотивировали это тем, что женскую логику, мол, просчитать невозможно...
Прибыв в Каир, я узнал, что Рамадан перебрался в Александрию. Прощупывая резидентурную сеть в Рамлехе и в Каире, я просчитал, что «двойным агентом» могли быть как Рамадан, так и Амир. И я устроил обычную в таких случаях проверку. Так я и выяснил, что Амир регулярно встречается с одним из фундаменталистов – противников Мубарака, используя поддельный паспорт на имя Дэвида Александра Кейда. Кроме этого, Амир под тем же самым паспортом регулярно наведывается в Пакистан, где у него уже много лет как имелась любовница с голубыми глазами. «Центр» навёл справки и выяснил, что любовницу Амира зовут Карен Кхан и что она уже много лет работает на «Лэнгли» по Афганистану. Убедившись, что «крот» – Амир (он «прокололся» именно на том, что пытался подставить Дэвида Кейда, который – как я к тому времени знал – удочерил мою Стеллу), я пришёл к Рамадану. Рассказал ему правду, но Рамадан мне не поверил. И мне пришлось спровоцировать Амира на встречу с его любовницей. Шансы найти «нору крота» были невелики, но мне повезло. Отслеживая Амира, я привёл Рамадана в дом, где Амир встречался с Карен. Женщину Амира мы не нашли. Но в этом проклятом доме я нашёл умирающую Лили. Уходя, Карен Кхан проткнула Лили лёгкие.
Остановить кровь я не мог. Вызывать врача было поздно. Минуты жизни Лили были сочтены. Отдавая себе отчет в том, что очень скоро я стану убийцей единственной женщины, которую я когда-либо любил, я взял Лили на руки.
– Серёжа, у них мой сын, – прошептала она. – Найди его. Я прошу тебя.
Я кивнул, чувствуя, как она холодеет.
– Ты не вини себя за то, что произошло... за то, что произойдёт... потому что… я люблю тебя.
– Ты врёшь, – ответил я, впервые почувствовав на губах вкус собственных слез.
Лили в ответ улыбнулась. Она так и умерла с улыбкой. Лили понимала: я не смогу её спасти. И не смогу забрать её. Лили всегда знала: если мы умираем на чужой земле, то нас не забирают обратно...
– Уходи. Ты не можешь поставить себя под удар. Я сам похороню её, – сказал мне Рамадан, который стоял рядом. В его глазах я увидел отражение своей собственной боли. Я отказался её принимать. Я был рядом, когда Рамадан взял нож, чтобы допросить Амира. То, что делал Рамадан, было тремя уроками рода Эль-Каед. Зрелище было отвратительным. Достаточно сказать, что за всю свою жизнь я больше никогда не слышал таких криков, какие вырывались из горла Амира, когда Рамадан пытал его.
В итоге, Амир рассказал всё. Он принадлежал к младшей ветви Эль-Каед. Попавшись на мелком жульничестве в банке, Амир уже готовился к тому, что семья, узнав о его проступке, поставит на нём крест и отдаст его под суд, когда на него обратили внимание в «Лэнгли». ЦРУ давно искало подступы к семье Эль-Каед. Амир же в свою очередь был готов на всё, чтобы получить деньги. И он с лёгкостью пошел на вербовку. Вербовку Амира провела пакистанка Карен. Она была «медовой ловушкой». На языке разведки этот термин означает вербовку через постель или секс-шпионаж. Карен была умна и хитра, но Амир понял её. И женщина влюбилась в Амира. Для того, чтобы удержать любовника, Карен родила ему сына и назвала мальчика Мак-Кханом. Оставив сына у своего брата Саида, Карен вернулась к Амиру и помогла ему приблизиться к его заветной мечте. По совету Карен, Амир влюбил в себя сестру Рамадана, Мив-Шер, и на ней женился. Мив-Шер родила Амиру сына, которого назвали Дани. Используя сына Мив-Шер как своеобразный рычаг, Амир обещал Карен признать Мак-Кхана своим первенцем, если Карен поможет ему, Амиру, убрать претендентов к семейному богатству Эль-Файюм. В итоге, вокруг Рамадана стал замыкаться круг, и единственным наследником рода должен был быть признан сын Амира. Карен ждала награды. Амир обманул её. Мак-Кхан был забыт. Наследником стал Дани.
Но Карен не смирилась. Наверное, эта женщина умела любить и глубоко, и верно. Но разбитые мечты и отверженный отцом ребёнок, который по законам Пакистана, стал ублюдком, ложь и измены Амира сделали своё дело, и Карен придумала свой план, как получить желаемое. Для начала, защищая своего сына, Карен вышла замуж за американца по имени Ален Уоррен. Ален признал Мак-Кхана своим, и мальчик получил новое имя. Теперь его звали Макс. Да, это был тот самый Макс – будущая правая рука Даниэля, его старший брат, заклятый друг и враг до самой смерти...
А теперь вспомни, как я рассказывал, что спас Рамадану жизнь. Так вот, это было в тот день, когда наёмник, действующий по наущению Карен, должен был убить Рамадана, чем и поставить Амира перед выбором: либо он признает Мак-Кхана, либо следующим умрёт Дани. Я выручил Рамадана, а Карен попыталась выяснить, кто я. Но я исчез быстрее, чем Карен смогла найти обо мне хоть какую-то информацию. И – поскольку ни я, ни Рамадан тогда ещё не знали, что Амир – это «крот», то и Рамадан, веривший Амиру, рассказал ему о том, что Игорь Файом –настоящий наследник рода. И Амир своей рукой подписал смертный приговор Игорю и Лили. В «Лэнгли» считали, что Амир работает на них, убирая русскую резидентуру. А Амир и Карен просто устраняли претендентов, действуя теперь сообща.
