Текст книги "Сателлит для Богини (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

Соавторы: Екатерина Бочкарева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

Как только Константин ушел, парни осторожно отпустили Влада, и он попытался привлечь меня к себе. Но я тут же отстранилась, сдвинув брови к переносице и сложив руки на груди.

– Захотелось поиграть в бравого рыцаря? Или опять в дракона? – полыхнула я взглядом, – Или просто со слухом плохо, а кулаки чесались? Ты зачем к нему полез?

– Бесит, – коротко ответил Влад, воинственно сверкнув своими карими очами в ответ.

–А меня бесит, когда меня не слышат, и слушать, судя по всему, не желают, – отвернулась, возвращаясь к ступеням в бар. – Вы как хотите, а я устала. Забираю вещи и домой, – небрежно бросила в сторону удивленно переглядывающихся парней.

Влад тут же отделился от них и направился за мной. Его рука скользнула мне на талию, но я скинула ее.

– Кис, – позвал он, я промолчала. – Лин, ты так сильно обиделась?

– А ты как думаешь, мне приятно было получать игнор, и тратить последние нервы, пытаясь до тебя докричаться? – вновь скидываю с талии настырную длань, ускоряя шаг. – Я, между прочим, переживала!

– Кис… – Влад хотел что-то сказать, но вскинул лицо к небу и как-то обреченно протянул. – Мли-ин. Лин, прости, меня понесло. Он достал уже со своими советами, выбесил. Черт, кис, да меня трясет от этого урода. Ну, не злись, – и парень все-таки обнял меня.

– Хорошо, – уткнулась носом в грудь, прикрыв глаза и втянув носом родной запах, но тут же вскинула голову, грозно сведя брови. – Но если еще хоть раз…

– Я буду держать себя в руках, честно-честно, – Влад склонился ко мне и потерся кончиком носа о мой висок. – Только… не давай ему больше к себе приближаться. Я зверею, когда вижу эту мразь рядом с тобой.

– Я заметила, что звереешь, – фыркнув, улыбнулась, и прижала ладонь к щеке Влада и погладила. – Не позволю приближаться, насколько это возможно в рамках конкурса.

– Скорей бы все это закончилось, – немного раздраженно сказал Влад. – Хочу остаться только с тобой. Мы с тобой неразделимы, да, родная?

– Неразделимы, – поцеловала своего дракона в уголок губ, улыбнувшись.

– Голубки, вы там помирились уже? – высунулся из дверей бара Илюха, и осклабился при виде нашей обнимающейся парочки. Остальные давно уже вернулись в теплое нутро помещения. – Ну, точно медом обмазанные! Идем праздновать, хватит тут торчать!

Остаток вечера прошел спокойно, и я даже сказала бы тихо, не вздумай напившиеся до белочки Миха и Илья снять себе парочку местных дам, а напоровшись на их молодых людей, устроить легкую драку в курилке. А по ушам от начальства получила почему-то я. И в оскорбленных чувствах поспешила взять покачивающегося Влада, убеждающего Макса, что тот в чем-то не прав, за шкирку, и покинуть сие не гостеприимное место. Хорошо, хоть шефу не нагрубила, а просто удалилась. До дома даже добрались без приключений, хотя Влад все рвался забрать со стоянки своего рычащего механического друга. Отговорила вовремя, хотя пришлось пойти для этого на маленькие жертвы. Кухонный стол с честью выдержал это испытание, хотя и грозил в процессе рассыпаться на кучу щепок. Угомонив, наконец, своего любвеобильно-агрессивного мужчину, прикрыла его одеялом, и встала с постели, на которую мы перебрались во втором раунде. Прошла в ванную, и подцепила с полочки над раковиной цепочку, на которой мерно покачивался серебряный цветок. Именно этот цветок я видела сегодня во сне.

Интересно, что же все-таки означают эти видения?

Глава 11

Влад

Вспышка молнии озарила сумрачную комнату, где-то вдалеке послышался рокот грома, и я открыл глаза, всматриваясь в утренние сумерки за окном. Моя личная богиня, спала, уже привычно уткнувшись носом мне в плечо, и забавно сопела. Я повернул голову и посмотрел на это чудо. Ее ладошка покоилась на моем животе, вторая лежала под собственной щекой, ногу мелкий оккупант тоже закинула на меня. Улыбнувшись, я подумал, что Мишка прав, и в спящих женщинах, как в детях, есть что-то трогательное. Накрыл ее руку своей ладонью и погладил кончиками пальцев.

– Киса, – прошептал я.

Лина потерлась носом о мое плечо и перевернулась на другой бок. Я тоже повернулся, уютно обнял ее, вдохнул запах светлых волос и попробовал опять уснуть, но не выходило. Меня не оставляли слова Быстрова. А что, если, правда, все эти несчастья происходят с моей девочкой только, когда я рядом? Ведь жила же она спокойно, пока меня рядом не было. И за те пару недель с небольшим, что мы знакомы, я уже семь раз вытаскиваю ее из неприятностей. Черт, да почему этот урод мне подобное заявляет? Кастор Целий…

– Мли-ин, – протянул я шепотом и встал с кровати.

Кастор Целий, претор Великого Рима… Или я окончательно съезжаю с катушек, или все это имеет смысл. Даже не хочу подводить никаких логических обоснований под весь этот бред, ни, как больной, ни как переродившийся. Стоп. Я остановился в дверях комнаты и взглянула на моего котенка. Если, я повторяю, если даже допустить, что я вижу прошлые жизни… Она ведь везде умерла, я не успел, не спас, моя богиня умирала раз за разом, а я ничего не смог сделать. Тихо застонав, я ушел на кухню, достал бутылку водки и щедро плеснул себе в стакан. Сейчас я очень жалел, что бросил курить. Нервы выкинули белый флаг, разум взбунтовался. Ему неожиданно понравилась идея прошлых жизней, потому что признавать себя больным мой мозг ни в какую не желал. Сколько раз я видел ее смерть? Раз пять-шесть? Значит, я могу не успеть и сейчас? Бред, бред, бред!!! Ну, зачем, зачем слушать этого утырка? Ему нужна Линка, и он наговорит, что угодно. Почему этот холеный придурок вцепился в нее, как клещ? Потому что он Кастор Целий, упрямо заявил разум.

– Пошел ты, – отмахнулся я и залпом выпил водку. – Он Кастор, я Юлиус, а в комнате спит Оливия, Бланш, Бетси и прочие достойные лица.

Господи, как же я устал. Воскресенье, которое должно было стать выходным днем наших групп, и который мы с Линкой провели только вдвоем, стал пыткой. Я смотрел на нее и видел, как она умирает, раз за разом, жизнь за жизнью. Это было невыносимо. Представить, что ее не станет… Че-о-орт! Я рывком поднял себя с табурета и прошелся по кухне. Посмотрел на бутылку водки и направился во вторую комнату. Там включил свет и упал на кресло. Взгляд сам нашел альбом. Вновь поднявшись, я взял альбом с фотографиями и вернулся в кресло. Открыл первую страницу и посмотрел на серьезного мальчишку лет пятнадцати-шестнадцати. Бездумно продолжил листать, рассматривая незнакомые лица и останавливаясь, когда на фото мелькало мое чудо, сопевшее в другой комнате. Дошел до страницы, которую рассматривала Лина, когда я увидел табличку с номером детского дома. Перелистнул. Здесь Лины не было, и я снова перелистнул. Досюда мы в прошлый раз так и не дошли.

– Музыкалка? – я удивленно смотрел на здание музыкальной школы, где проучился с семи до девяти лет.

Потом родители купили квартиру в другом районе, и я сюда больше не ходил. Там я познакомился с Мишкой и Сливой, тогда еще Славиком, и он мне рассказал про своего преподавателя – Всеволода Анатольевича. Сходив к нему на пробный урок, я уже не хотел слушать ни о какой музыкальной школе. Что только не выделывали волшебные пальцы Севы, как мы его за глаза называли, со струнами акустической гитары. Это был бог, иначе не скажешь. Отец хотел таскать меня в старую элитную музыкалку, но я уперся, и мама, как всегда, была на моей стороне. Вместе мы победили отца. В общем-то, плевать ему было на мои музыкальные способности, просто он считал, если заниматься, то у лучших мастеров. Но такого я нашел в обычном ДК, каких много на просторах нашего большого города. Единственное, против чего возражал родитель – это игра на гитаре. Скрипка, фортепьяно, даже флейта. Гитару он невзлюбил сразу, словно тогда еще почувствовал, что она станет главным предметом наших домашних скандалов. И все же я пошел к Севе и отучился у него, стараясь перенять все, что этот виртуоз мог мне дать. Но музыкальная школа… Линка стояла напротив здания и широко улыбалась, а за ее спиной висел чехол с гитарой. Люк… В голове вдруг всплыла картинка, давно и благополучно забытая мной девчонка, смешная, с короткими хвостиками и в неброском платьице. Так не похожая на остальных, с кем я тогда учился. Маленький волчонок, который огрызался любому, стоило заговорить с ней. Она была приютской, и это стало причиной некоторой травли. К тому же, ей было всего семь… да, точно, два года разницы. Я с ней встречался на сольфеджио. Девочка училась по классу гитары, я фортепьяно, как хотелось отцу. Глупое детство и страх выделиться из толпы, вот, что двигало мной в тот день, когда я с другими мальчишками затащил ее парту в туалет. Я у них был кем-то вроде авторитета, и моя дурная выдумка всем пришлась по вкусу. Но каким же я себя чувствовал дураком, глядя, как девчонка, сжав кулачки, шагнула в туалет к мальчикам и одна потащила эту проклятую парту. Чего я хотел тогда добиться своей выходкой? Я хотел, чтобы она попросила помощи! Мне казалось, что девочка не решится, что заплачет, я подойду к ней, и этот дикий котенок заговорит со мной. Да она ведь нравилась мне! Первая девочка, которая по-настоящему понравилась, но из-за возраста, в силу которого условности владели мной, я не знал, как к ней подступиться. Но она сама тащила парту из туалета, а я не знал, куда спрятать пылающее от стыда лицо. А потом был… люк. Я ждал отца, он о чем-то разговаривал с моей преподавательницей, и мимо меня прошла эта мелочь, сияя от каких-то своих мыслей. Я увидел то, что не увидела она – открытый люк. Шаг, другой, и у меня все внутри обрывается, тогда я впервые бежал так, словно хотел обогнать ветер. Она делает еще один шаг и летит вниз. Как я извернулся тогда и смог ухватить ее за руку, даже понятия не имею. И ведь тогда она только фыркала на меня, а мне так хотелось увидеть ее улыбку…

– Господи, это был первый раз! – воскликнул я и закрыл рот рукой, чтобы не разбудить Лину.

И как я мог забыть то хвостатое чудо и этот случай? Ведь словно кто-то стер из памяти этот эпизод. И вот сейчас, глядя на снимок, я так ясно вспомнил ту девочку. Моего гордого котенка, который так и не захотел улыбнуться мне. И вновь мучительный стон сквозь стиснутые зубы. Мы встретились тогда, и она чуть не погибла. Потом расстались на тринадцать лет, и вот я опять рядом, а она ходит под постоянной угрозой. Неужели моя близость как-то влияет на ее жизнь? Бре-е-ед! Но так и выходит.

– Я должен уйти, – прошептал я и вздрогнул от собственных слов. – Мы должны расстаться. Если я хочу, чтобы ей ничего не угрожало, я должен бежать, сейчас же.

Бежать? От нее?! И словно душу разорвали в клочья безжалостные когтистые лапы. Не смогу, я не смогу уйти.

– Не могу-у, – простонал я, закрывая лицо руками.

Да я дышать уже без нее не могу! Где мне найти силы, чтобы выйти за дверь прямо сейчас? Как объяснить, почему я ухожу? Как мне себе это объяснить?! Господи, как же больно-то только от одной этой мысли…

– Влад, – сонный голосок донесся до меня, а вскоре послышалось шлепанье босых ног по полу. – Ты почему не спишь?

– А ты почему? – я постарался улыбнуться, как можно более беззаботно.

– Мне без тебя холодно, – она бухнулась мне на колени, и я еле успел убрать твердый альбом из-под моего любимого заднего фасада. – Фотки смотришь? – произнесла она, зевая. – Идем спать, еще ночь.

Отложив альбом, я поднял ее на руки и улыбнулся более искренне, глядя на это лохматое и сонное чудо.

– Идем, растрепа моя.

Она опустила мне голову на плечо, а через мгновение уже вновь спала. И в эту минуту я понимал со всей отчетливостью, жить я без нее не смогу, и это не пустая фраза. Просто то, что я сейчас держал на своих руках, было настоящим смыслом моей жизни. Ни музыка, ни деньги, ни комфорт, а вот эта невысокая хрупкая блондинка, которой я, похоже, приношу только несчастья. Осторожно положил свою богиню на кровать, но ее руки так и не разомкнулись, оставшись сцепленными на моей шее. Пришлось перебираться через нее. Но стоило мне только оказаться над ней, как на моих бедрах сомкнулись еще и две стройные ножки.

– Далеко собрался? – спросила Лина, открывая глаза. – Я тебя поймала.

– И я попался, – усмехнулся я, с удобством располагаясь в этой живой ловушке. – Актрисуля.

– Охотница, – хмыкнула она, и я поймал ее губы…

Очередной кошмар, очередная смерть блондинки, и я вновь устремляясь за ней, не желая оставаться один, не видя смысла жизни без нее. Прыжок из окна и…

– Нет!

Противный пот опять покрыл тело, руки тряслись, словно я пил несколько дней, сердце бешено стучало, и дыхание вырывалось из груди так, словно я пробежал кросс. В комнату вбежала Линка.

– Что случилось? – с тревогой спросила она.

Я облизал пересохшие губы и мотнул головой, пытаясь сказать, что со мной все в порядке.

– Ты кричал, – сказала Лина, садясь на край кровати. – Кошмар?

Отвечать не хотелось, хотелось прижать ее к себе, но притрагиваться, когда я был весь склизкий от пота, не стал. Только сейчас я обратил внимание, что она одета не по-домашнему.

– Ты куда-то уходишь? – спросил я.

– В универ, я тебе говорила, – Лина улыбнулась и встала. – Завтрак я приготовила.

– Подожди, я сейчас оденусь, – я вскочил, но она остановила меня жестом.

– Нет, не надо.

– Одну не отпущу, – я упрямо посмотрел на нее и схватился за джинсы.

– Я не одна, я с Никой. А с ней сегодня Макс, со мной ничего не случится, правда, – Лина подошла ко мне, мягко отняла джинсы и обняла. – Не переживай, – она надавила мне на затылок, и я наклонился.

Линка некоторое время целовала меня, затем отстранилась.

– Хочешь, звони мне каждые полчаса, – сказала девчонка с легкой насмешкой. – Вернусь, обещаю.

– Лин…

Она снова обернулась. Я быстро подошел и провел рукой по ее щеке.

– Я не смогу без тебя, – прошептал я.

– А я никуда деваться от тебя не собираюсь, – пригрозила она с улыбкой и снова обвила шею руками. – И тебя не отпущу, никогда.

– Люблю тебя, – тихо произнес я, глядя в голубые глаза.

– А я тебя, – чуть дрогнувшим голосом ответила Лина.

Наши губы вновь встретились, но тут зазвонил мой телефон.

– Мне пора, – улыбнулась моя девочка.

– Мне будет спокойней…

– Пока, – засмеялась она и направилась к выходу.

Телефон все звонил, и я взял его с журнального столика.

– Алло, – ответил, не глядя на экран.

– Вла-адик, – пропела трубка в ответ.

– Я не хочу с тобой разговаривать. Забудь этот номер, – отчеканил я и отключился.

В дверях появилась Лина, услышавшая этот короткий разговор.

– Кто звонил? – спросила она, пристально глядя на меня.

– Никто, забей, – отмахнулся я. – Больше не позвонит.

Блондя неожиданно нахмурилась. Я отложил телефон и снова подошел к ней.

– Не ругайся, – улыбнулся я. – Звонивший, правда, не заслуживает твоего внимания. Забудь, хорошо?

– Хорошо, – Линка натянуто улыбнулась.

Теперь заиграл ее мобильник, и моя богиня, махнув мне, сорвалась с места, исчезая за дверью. Я уныло пялился ей вслед еще какое-то время, после поплелся в ванную, смывать с тела последствия очередного кошмара. Мысли, которые я пытался направить на финал, на родителей, даже на Миху, все равно упорно возвращались к одному и тому же – слова Быстрова и то, что я надумал ночью. И никак не удавалось отогнать от себя этот призрак уже известного итога. Завтрак, который мне приготовила Линка, не лез в глотку. Мысли метались от реальности к снам и видениям, формируя все более четкую картинку и подводя к одной мысли: «Если я останусь, она умрет».

– Я сейчас встану, соберу вещи и уйду, – уговаривал я себя вслух. – Пусть думает, что я последний урод, который просто поиграл с ней, чем увижу ее мертвое тело. Лучше далеко, но живая, чем мертвая на моих руках. Господи, да я больше не переживу этого!

И вновь стон, вновь обжигающая боль и предчувствие уничтожающей тоски. Не могу, не могу! Не могу, но должен. Кому должен? Той девочке со смешными хвостиками, от которой тогда ушел, и она спокойно прожила тринадцать лет. Я закусил губу, почувствовал привкус крови во рту, и выругался, громко и матерно. Затем поднялся с табурета и вернулся в комнату. Сумка лежала в шкафу, я достал ее, раскрыл и тупо уставился в пустое нутро. Мозг никак не желал вспоминать, что я хотел сделать. Доплелся до кровати, которая все еще была расстелена, упал на нее, сгребая в охапку Линкину подушку, и зарылся в нее лицом, вдыхая запах моей единственной любимой женщины… кажется, на многие жизни назад. Не знаю, сколько так пролежал, должно быть долго. Борьба с самим собой отняла столько сил, словно я побывал на поле боя, и теперь чувствовал себя израненным, измочаленным, да, черт, практически убитым. Но встал уже с твердым намерением выполнить, что задумал. Вещи полетели в сумку, о порядке я заботился сейчас меньше всего. Единственное, что сделал, это собрал постель, вырвал лист из тетради и написал: «Спасибо, что была лекарством от скуки».

– Какого хрена!

Записка, которой я хотел разозлить ее и отвратить от звонков мне, потому что я могу не выдержать, была безжалостно смята. Нет, даже лгать ей так не могу. Пусть лучше будет без объяснений. Что-то внутри просило не пороть горячку, уверяло, что меньше всего я должен слушать Быстрова, но! Но она находится в постоянной опасности с того момента, как появился я! И не стоит пасти Линку, как ребенка, чтобы успеть вытащить из очередной передряги, нужно просто ее освободить от себя. Один шаг, и проблемы больше нет. И самое противное, что где-то на уровне подсознания, я знал, что прав в своих выводах. Не могу сказать, откуда была эта уверенность, но она была! Как Древний Рим и все смерти моей богини. «Богини не умирают, любимый». Я тряхнул головой, отгоняя очередной глюк, и уверенно направился к выходу. Но, прежде, чем уйти, я все-таки набрал Лину.

– С тобой все в порядке? – сухо спросил я.

– Живая, скоро буду дома, – весело ответила она, и я нажал отбой.

Скоро будет дома, значит, я должен поспешить этот дом покинуть. Уже взялся за ручку входной двери, когда тишину квартиры разорвал дверной звонок. Сумка упала на пол, и я привалился к стене, с затаенной радостью думая, что не успел. Тут же стер с лица идиотскую улыбку и открыл дверь. Там стояла Лика. Все такая же красивая, аппетитна, чужая и давно ненужная.

– Вот, где вы спрятались, голубчик, – насмешливо произнесла она, делая шаг ко мне…

– Вот, где вы спрятались, голубчик! – сияющее лицо Филиппа Антоновича, нашего уездного доктора, появляется в дверях библиотеки. – Поздравляю вас, любезный мой друг, Александр Михайлович, сын у вас, батенька, сын!

Я откидываю в сторону том Вальтера Скотта и вскакиваю на ноги. Меня лихорадит, и радость смешивается с тревогой.

– Как Аннушка? Все ли с ней хорошо?

– Милости прошу, извольте проверить сами, любезный вы мой, – смеется доктор, и я срываюсь со своего места.

Взлетаю на второй этаж, стремительно подхожу к белоснежным дверям с золочеными ручками и распахиваю их. Горничная Глаша, проходя мимо меня с окровавленным бельем, от которого у меня холодеет в груди, прячет улыбку. Я делаю шаг в спальню, несмело приближаюсь к кровати и заглядываю за полог. Беловолосая молодая женщина сидит на постели, укрытая пышным одеялом, а у нее на руках лежит младенец, чье сморщенное красное личико недовольно кривится в ворохе кружев. Он издает звук подобный кваканью, кряхтит и, наконец, разражается громким яростным плачем. Анюта поднимает на меня счастливые глаза, которые могут поспорить своей синевой с небом, и счастливо улыбается: – Сын у нас, Сашенька. Наш первенец…

– Климов, какая же ты сволочь. Кобель, – звенящий от ярости голосок разбивает солнечный мир видения на тысячу осколков.

Меня кто-то целовал, прижимался всем телом, гладил то, что пряталось за джинсовой тканью. И это была не моя богиня. Я распахнул глаза. Лика! Она висела на мне, впившись в губы. Я завис в своем видении, а она воспользовалась, втащив меня обратно в квартиру? Какая же… дрянь! Ухватив ее за запястья, оторвал руки от своих плеч, развернул и буквально выкинул на лестницу. Лика едва устояла на ногах, успев ухватиться за перила. Мне стыдно не стало.

– Не смей ко мне приближаться, – прошипел я, подходя к ней. – Еще раз подойдешь, пожалеешь.

Уже развернулся обратно, раздираемый осознанием того, что только что видел, когда память услужливо подкинула:

– Кобель!

– Лина? Здесь была Лина? – я вновь подступил к Лике.

– Ты про дешевенькую блондиночку? – усмехнулась стерва, и я еле смог вспомнить, что женщин не трогаю… только морально, когда достанут. – Думаю, она была разочарована.

Я сорвался с места и помчался вниз, когда сверху послышался издевательский смех, и Лика крикнула мне вслед:

– А ты все тот же слюнтяй, Владик. Но я все еще хочу тебя.

– Пошла на… – бросил я, не заботясь о том, оскорбится она на матершину или нет.

Я метался по улице, кидался к прохожим, пугая их своим дурноватым видом.

– Девушка, блондинка в джинсах и с ярким макияжем, не видели? – спрашивал я.

От меня шарахались, мотая головой, а я все метался, пытаясь найти сбежавшую богиню, которая даже не захотела узнать, что происходит. Я же не виноват, что меня накрыло от одной единственной фразы! Ну, не понимал я, что происходит. Должна же она хотя бы выслушать меня! Я набирал ее номер раз за разом, но ответа не было. Линка либо скидывала меня, либо игнорировала звонок, и лишь один раз я услышал: – Слышать тебя не желаю.

Ее голос дрожал, то ли от слез, то ли от злости, то ли от всего сразу. Остановившись, наконец, я выдохнул и написал СМС, где просил только поговорить со мной и дать возможность все объяснить. Ответа так не дождался, и писать я больше не стал. Разумнее дать Лине сначала успокоиться, потом разговаривать. Ломиться в закрытые двери я не хочу, еще больше плеская масло в огонь. Вернувшись домой, я осмотрел квартиру, уже ожидая от Лики всякой подлости. Но, ни ее саму, ни ее следов, я нигде не обнаружил. Прошел в комнату и упал на диван. Откинул голову на спинку и закрыл глаза, пытаясь ни о чем не думать. Не вышло. Превратиться в блаженный овощ мне не позволила ни черная пропасть в груди, ни мой безумный разум, который продолжал анализировать. Перед глазами стояла Аннушка, державшая на руках младенца. И такое умиротворение и счастье шли от этого воспоминания, что улыбка помимо воли появилась на моих губах. Значит, не всегда смерть? Значит, бывает и жизнь?! И все, чем я терзал себя весь вчерашний день и эту ночь было ошибкой? Мли-ин, я ведь даже вещи собрал, я уйти хотел! А есть другой вариант развития событий? Тут же помрачнел. Я же не знаю, что случилось дальше с ними, с той счастливой парой из последнего видения. Что, если она умерла потом? Но внутренняя убежденность, которая не покидала меня последние недели, когда дело касалось моих бредовых фантазий, сказала, что они проскочили. Преодолели опасности, и я увидел то, что было после. Значит, есть это «жили долго и счастливо»? И возможность смерти не единственное, что ожидает нас с Линой? Взбудораженный последними соображениями, я вскочил с дивана, сходил за сумкой и швырнул ее обратно в шкаф. Нужно просто дождаться ее. У Лины остались здесь вещи, и она вернется за ними. Вот тогда я не оставлю ей выбора и заставлю себя выслушать. Даже готов рассказать о том, что полоумный, которого преследуют видения и странные, но невозможно реальные сны. Ну, не может она вот так все перечеркнуть! Как она хоть там? Все ли в порядке? Беспокойство заставило забыть о мысли, что не стоит дергать мою злюку, пока она не остынет. Поколебавшись, я взял трубку и набрал Лину. Ответила она быстро, так быстро, что я опять рта не успел открыть: – Катись к малышу своему брюнетистому, урод.

И трубка замолчала. Выдохнув, я положил гаджет рядом и скрестил руки на груди. Красота какая. Хоть бы слово дала вставить. Злости и обиды не было, я понимал, что сейчас думает Лина, после увиденного. Нужно дать ей время, в очередной раз решил я. И все же на душе было погано. Знать бы, где мое чудо прячется. Может, пока я по улицам бегал, она домой вернулась? Черт, вот уж воистину, у влюбленных мозгов нет. Я уже направился к двери, чтобы позвониться в квартиру этажом ниже, но чертыхнулся и вернулся в комнату.

– Чувствую себя зверем в клетке, – проворчал я.

Мишкин звонок заставил скривится. Не готов я был сейчас общаться, да и уходить никуда не хотелось, вдруг объявится валькирия, так хоть есть шанс достучаться до нее еще сегодня.

– Че творишь? – поинтересовался Миха, когда я все-таки ответил.

– Подыхаю, – невесело усмехнулся я.

– Бухали что ль вчера?

– Нет, но сейчас очень хочется, – обнародовал я некоторые свои желания.

– Отставить, – рявкнул мой вечный друг. – Случилось чего? – я не ответил. – Чума на оба ваши дома, – проворчал Миха. – Жди, скоро буду.

Он действительно приехал быстро. Я открыл дверь, как только Мишка позвонился и отошел, давая ему пройти. Друг моего детства окинул меня изучающим взглядом.

– Да-а-а, – протянул он.

– Микрофон на, – буркнул я и прошел на кухню.

– Владик, не беси меня, по какому поводу траурный вид? Ты над песней думал? У нас финал на носу, – Миха прислонился задом к мойке и скептически хмыкнул.

– Нет песни, и вариантов нет, – отмахнулся я. – Вообще башка забита, не пойми чем.

– А я так и знал, – рыжий торжествующе осклабился, но тут же убрал счастливый оскал с лица и бухнулся на табурет напротив. – Какого хрена, ты связался с ней до окончания конкурса? Не мог потерпеть? Что случилось-то? Поругались?

Я коротко рассказал о произошедшем. Миха слушал меня, удерживая на лице каменное выражение, когда я пустился в рассуждения, что мне делать, и как жить дальше.

– Олень, ты зачем вообще дверь этой курве открыл? – Миха постучал себя по лбу.

– Да, я думал, что это Линка пришла, – ответил я.

– Если ты ей ключи дал, на фига ей звониться? Глазок, вообще, в двери для чего? Посмотреть-то можно было? – он перегнулся через стол и шлепнул меня ладонью по лбу.

– Млин, Мих, у меня башка, как в тумане, я вообще адекватно соображать не могу. – Поморщился я. – Что мне делать-то без нее? Миш, я без Линки не смогу.

Мой друг детства поднялся со своего места, потянул меня за локоть, я послушно встал и посмотрел на него.

– К зеркалу подойди, – велел рыжий.

– На фига?

– Подойди, говорю, – упрямо повторил Мишка.

Я пожал плечами и подошел к зеркалу в прихожей.

– Ну?

– Футболку задери, – Миха облокотился плечом о стену и пристально смотрел на меня.

– Зачем? – опешил я.

– Хочу обзавидоваться, – усмехнулся он. – Задирай, задирай. Повыше. Теперь смотри.

– Куда? – я посмотрел не него.

– Грудь еще не растет? – поинтересовался Миха.

– Да пошел ты, олень, – вспыхнул я, одергивая футболку.

– А что ты ноешь, как баба?! – Мишка отвесил мне чувствительную затрещину. – То зверствует, то ноет. Где тот красавчег, которому все по колено?

– Сдох в агонии любви, – я не удержался и хохотнул.

– Чувство юмора присутствует, значит, пациент, скорее, жив, чем мертв, – Миха хлопнул меня по плечу. – Идем, скоро мужики подойдут. Слива у отца опять автобус одолжил, повезем инструменты, чтобы по метро не мотаться. Возвращаемся в родные пенаты.

– Миш…

– Мозги проветришь, – безапелляционно заявил он. – Может, текст какой накидаешь.

Я вновь накинул куртку и подошел к дверям. Мишка, потрепал меня по волосам:

– Дурень ты у меня, Климов, – хмыкнул он, подталкивая меня в спину.

– Простите, мамо, какой уродился, – усмехнулся я.

К студии мы подходили, посмеиваясь над Михиными приключениями после полуфинала, затянувшимися до вчерашнего дня. Штурм стоял у дверей и наблюдал, как Слива затаскивает инструмент в машину. Он обернулся к нам и приветственно махнул рукой. Слива выглянул из дверей микроавтобуса: – Где шляетесь? – спросил он, косясь на Штурма, сжимавшего в руке свои «счастливые» палочки. – От этого носорога помощи, как с козла молока.

Я уже открыл рот, чтобы ответить, но тут из дверей студии вышла Линка. Все слова и прочие благие намерения моментально вылетели из моей головы.

– Лина! – я стремительно направился к ней.

Она вздрогнула, обернулась и мазнула по мне ледяным взглядом.

– Лин, – я приблизился к ней и попытался взять за руку, – я все объясню. Лин, там все не так было, Лин…– Она обошла меня, словно я столб. – Лина, да выслушай же меня!

В этот момент к нам подкатил «Лексус». Водительская дверь открылась, и оттуда вышел Быстров. Линка метнулась к нему.

– Увезите меня отсюда, – нервно потребовала она. – И чем быстрей, тем лучше.

– С превеликим удовольствием, – ответил продюсер, открывая пассажирскую дверь.

– Лина, ты не сделаешь этого, – мой голос зазвенел от мгновенно вспыхнувшей ярости. – Остановись и выслушай, черт бы тебя побрал!

– Крепись, сателлит, – осклабился Быстров. – Проигрывать – твой удел.

Я рванул к нему, но Мишка и Штурм успели перехватить меня.

– Лина! Лина! – выкрикнул я, чувствуя, как в груди разверзается огненная пропасть.– Лина!

Она зажала уши ладонями, Быстров сел на водительское место, и «Лексус» сорвался с места, лихо втискиваясь в поток автомобилей, успевая подрезать старенький «Опель». А у меня вдруг, как на повторе, перед глазами «Лексус» вылетающий из встречного потока… Он?! Но уже через мгновение я потрясенно посмотрел на парней, продолжавших удерживать меня.

– Влад, дыши равней, – напряженно произнес Мишка. – Не первая телка и не последняя.

– Единственная, – хрипло ответил я и опустился на поребрик, запуская пятерню в волосы.

Штурм уселся рядом, задрал лицо к небу и прикрыл один глаз.

– Чувак, не парься, все путем. Шрамы украшают мужчину, – сказал он.

– Ага, инфаркт Микарда, вот такой рубец, – произнес крылатую фразу из кинофильма Слива, усаживаясь с другой стороны.

– Поехали, – вздохнул за спиной Миха.

– Куда? – Слива обернулся к нему.

– Бухать, – усмехнулся Мишка. – Все одно песни нет, а бренчать без текста смысла нет. Тащите тело.

Штурм и Слива дружно поднялись, подхватывая меня под руки.

– Сам пойду, – огрызнулся я.

Мы прошли мимо хмурого Макса, махнули ему, кто-то махнул, меня сейчас на этой планете не было. Двери микроавтобуса закрылись, и мы поехали в сторону ДК, где сгрузили все, что забрали из студии «Дэоса». После направились в бар, где просидели какое-то время. Я, молча, пил, слабо реагируя на попытки парней растормошить меня. Мысли носились в голове в хаотичном беспорядке. И было больно, просто дико больно от сознания, как легко она отказалась от меня. «И тебя никуда не отпущу, никогда». Лицемерка… Мне объясниться не дала, а к этому в машину запрыгнула. И с чего я решил, что Быстров достает эту лже-богиню? Не помешало ли мое появление на лестнице в баре этим… голубям ворковать? Недаром она так вскинулась, не желая, чтобы я урыл продюсера. Его защищала? Еще и обиделась. Черт.