Текст книги "Сателлит для Богини (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

Соавторы: Екатерина Бочкарева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

– Кобель, – сказала она.

– Меня подставили, – ответил я, натягивая на лицо маску святой невинности.

– Бедный мальчик, – усмехнулась блондя и попала в мои загребущие лапы. – Пусти, противный.

– Никогда, – мотнул я головой, коротко поцеловал, скользнул рукой на талию, и мы спустились на улицу.

Кафе было рядом, потому машина нам не понадобилась. Да, в общем-то, и не хотелось лезть за руль. Погода была чудесная, рядом любимая девушка, смотревшая на меня так… словно я центр ее вселенной, настроение зашкаливало, и хотелось обнять весь мир.

– У тебя сейчас щеки треснут, – хохотнула Линка, глядя на меня.

– Обалденно хорошо, – ответил я, сияя улыбкой.

Она засмеялась, и я в который раз зачарованно слушал этот невероятный смех. В кафе почти никого не было, мы огляделись и заняли столик в углу. Улыбчивая девушка-официантка подошла к нам с меню. Я отдал его Лине, доверяя выбор полностью. В результате, она уплетала кусок шоколадного торта, а я свежие круассаны, запивая все это свежезаваренным кофе.

– Хватит на меня смотреть, – ворчливо потребовала Лина, уже пару минут ковырявшая ложкой свой торт и глядящая на собственные руки.

– Не могу, – признался я.

– Я сбегу, – пообещала она.

– От меня не убежишь, – ответил я и все-таки отвел глаза, давая ей, наконец, маленькое личное пространство.

Но уже через несколько минут обернулся, почувствовав пристальный взгляд. Лина тут же опустила голову, пряча улыбку. И вдруг вспышка и, словно удар в солнечное сплетение, в голове возникает строчка, всего одна, но она важная и правильная.

– Ты чего? – Лина удивленно посмотрела на меня.

– Ты всегда со мной, – говорю, глядя ей в глаза.

– Сердцем и душой, – усмехается она и так же застывает.

– Идея, – дружно восклицаем мы.

Бумаги под рукой нет, и я хватаю телефон, чтобы запустить диктофон. Лина одновременно со мной достает свой гаджет и начинает вбивать слова.

– Мы с тобой… – произносит девушка, и я заканчиваю:

– Навек едины.

– Да, – выдыхает Лина. – Навек едины.

Черт, мне не хватает бумаги, но слова, как в той песне, которая напелась сама собой, словно льются прямо из сердца, и это тоже правильные слова.

Ты всегда со мной

Сердцем и душой,

Мы с тобой навек едины.

– Если ты уйдешь, – снова произносит моя девочка.

Перед моими глазами проносится видение: срывающаяся с обрыва Бетси, и мой, то есть полет Джереми следом.

– Я уйду с тобой, – заканчиваю фразу, практически шепчу, потому что знаю, не успею, и смысла жить уже не будет.

– Ты и я неразделимы, – зачарованно отвечает белокурая богиня.

Если ты уйдешь,

Я уйду с тобой.

Ты и я неразделимы.

Следующий час мы спорили, привлекая внимания работников кафе и случайных посетителей, отстаивая каждый свой вариант текста, исправляя друг друга и доказывая, что так, вот именно так будет лучше.

– Каждый пишет сам себе, – наконец, пришли мы к общему знаменателю. – Потом сравним и подгоним.

Через двадцать минут, сложив воедино слова двух куплетов и общий припев, внеся необходимые коррективы, мы с Линкой чокнулись чашками с остывшим кофе, залпом допили его, и я махнул официантке, чтобы принесла счет. Выходили из кафе мы с моей богиней в отличном расположении духа, довольные друг другом и общим текстом для песни. Проходя мимо магазина, я остановился и посмотрел на витрину.

– Говоришь, у меня пустые закрома? – спросил я, и девчонка кивнула. – Тогда надо затарить холодильник. Я не могу допустить, чтобы тебе нечем стало отдавать долги.

– И теперь? – изумилась она.

– Теперь особенно, – деловито кивнул я. – Нужно восполнять растраченные в любовных упоениях силы, – Лина фыркнула, и я притянул ее к себе. – Кстати…

И накрыл ее губы своими, не обращая внимания на случайных свидетелей и пропуская мимо ушей едкое замечание какой-то древней бабульки о временах и нравах. Это дело так затянуло, что мы беззастенчиво целовались в молочном отделе, за стеллажом с макаронами, пока нам взвешивали мясо, пока стояли у кассы в очереди, и даже умудрились, пока собирали продукты в сумки. Это было нечто невероятное, ни остановиться, ни насытиться было просто невозможно. Останавливали только замечания продавцов в торговом зале, кассирши и охранника, но ненадолго. Я подхватил увесистый пакет, прижал к себе главную ценность, и мы покинули магазин, оставляя за спиной возмущенное ворчание. Уже на улице, я повернул голову и заметил цветочный магазин, на который раньше не обратил внимания.

– Подожди меня, – подмигнул я, ставя пакет на землю. – Я быстро.

– Влад, куда! – крикнула мне вслед Лина, но я отмахнулся.

– Кис, я быстро-быстро, – пообещал я, влетая в цветочный магазинчик.

Оглядевшись, я ткнул в пышный букет лилий, заплатил и помчался обратно. Распахнул дверь и… Сердце сжало ледяной рукой страха, спина разом покрылась противным липким потом, дыхание перехватило, и на мгновение перед глазами поплыло.

– Лина! – вскрикнул я, скидывая с себя это жуткое оцепенение.

Взгляд обшаривает улицу, я не понимаю, что сейчас ей может угрожать. Вот стоит моя девочка, вот мимо идут люди, по дороге едут машины… Неожиданный рев мотора подобен разорвавшейся бомбе, и я срываюсь на бег, продолжая сжимать в руке злосчастный букет. Визг тормозов, я делаю отчаянный рывок, тело взвивается в прыжке, и я буквально сношу Лину с места. Мы катимся по асфальту, а туда, где остался пакет с продуктами, вылетает синий Жигуленок и упирается носом в стену дома.

– Осторожно! – истошно кричит какая-то женщина.

Я рывком перекидываю через себя Линку, успевая откатиться следом за ней, и на освободившееся место падает деревянный ящик с землей, стоявший на чьем-то окне. Все стихает. Кажется, сама жизнь на улице замирает, а я сажусь, притягиваю к себе мою перепуганную богиню и прижимаю с такой силой, что слышу, как что-то хрустит у нее внутри.

– Влад, Владик, – всхлипнула она, пряча лицо на моем плече.

– Все хорошо, Лин, уже все хорошо, – мой голос дрожит, меня всего трясет, и разжать руки, кажется, выше моих сил. – Маленькая моя, любимая девочка, – отрываю ее от себя, обхватываю лицо ладонями и покрываю поцелуями. – Все позади, живая. Господи, – вскидываю лицо к небу, – живая! – и снова целую и целую ее, как сумасшедший.

– Целые? – к нам склонился какой-то мужчина. – Скорую надо?

Я отрицательно помотал головой, поднялся с асфальта и помог подняться Лине. Затем придирчиво осмотрел ее.

– Где болит? – спросил я.

– Ногу ушибла, – пожаловалась она.

– Ту же, что и в аквапарке? – понял я, глядя, как Лина припадает на правую ногу.

Забыв о повторно поврежденной ноге, девчонка вскинула на меня удивленные глаза.

– Откуда ты знаешь… Так, значит, я все-таки тебя видела! – победно воскликнула она и тут же скривилась при попытке встать на больную ногу.

– Миха позвал, когда ты сбежала, – ответил я, поднимая Лину на руки.

– У тебя все равно обеда не было, я сожгла последние продукты, – хмыкнула она, обнимая меня.

– Значит, ты еще и вредитель, – усмехнулся я. – Пиццу, суши и прочую еду из ресторана еще никто не отменял. Не так вкусно, как то, что готовишь ты, но есть можно, когда больше нечего.

– Транжира, – Линка укоризненно покачала головой. – А почему ты даже не помахал?

– Разве я был тебе нужен? – иронично спросил я, пряча укол ревности.

Вчера это был не укол, а полноценный удар под дых, когда я увидел, как Макс несет ее на руках. Если бы не Миха, скорей всего, я бы помахал… по роже соло-гитариста «Дэоса», и выглядел бы полным кретином. Хотя нет, меня остановил не только Мишка, но и то, что я увидел, как Макс ухватил мою блондю, когда она чуть не сверзилась с лестницы. Я в тот момент дышать перестал, но этого тошнотворного ощущения угрозы почему-то не было. Неожиданно осознал, что впервые мое тело и разум действовали сообща, одновременно среагировав на опасность, да и то, что захватило меня… Не знаю, откуда у меня такая «сигнализация», но пусть уж лучше будет.

– Это было пять и шесть, – вдруг сказала Лина.

– Что пять и шесть? – не понял я.

Мы уходили все дальше от места, едва не ставшим для нас местом трагедии, для обоих. Вокруг автомобиля и его шофера, выбравшегося с водительского сиденья, на удивление, целым, суетились люди. А по асфальту текло молоко из раздавленного пакета, катились чудом уцелевшие яблоки, по колесам Жигуленка было размазано шоколадное мороженое, и валялись рассыпавшиеся измятые и поломанные лилии.

– Лин, я без тебя жить не буду, – хрипло признался я, неожиданно даже для себя.

Она только крепче сжала руки на моей шее и снова спряталась на плече. Вспомнив, что девчонка так и не ответила про цифры, хотел спросить снова, но решил, что сейчас не лучшее время. Когда я поставил Лину на ноги у дверей нашего подъезда, она вдруг разрыдалась, да так горько, что я тут же прижал ее к себе.

– Ну, что ты, маленькая, успокойся.

– Продукты жалко и ц… цветы, – задыхаясь от слез ответила она. – Красивые были-и-и…

Не смотря на трагизм последних событий, я рассмеялся, снова подхватил ее и взбежал по лестнице.

– Что смеешься, дурак? – немного истерично спросила она.

– Потому что ты чудо, Лин, мое чудо, понимаешь? – спросил я, заглядывая ей в глаза.

– Отпусти.

– Никогда, – я мотнул головой и вставил ключ в замочную скважину, прижимая к себе мою личную богиню одной рукой.

– Ну и держи, – фыркнула Линка.

– Ну и буду, – ответил я и захлопнул за нами дверь.

Сразу отнес ее в комнату, помог снять джинсы и осмотрел ногу. Повреждений не было, разве что ушиб. Это я точно знал, не смотря на то, что в медицине полный ноль. Опять внутреннее убеждение. Потому просто поцеловал коленку и попытался не отдать джинсы.

– Пациент жив, дохтур желает благодарности, – нагло заявил я.

– Отвалите, док, – отмахнулись от меня, отбирая штаны назад. – Вся благодарность после репетиции, на которую мы уже опаздываем.

– Черт, – я посмотрел на экран гаджета и выругался еще заковыристей. – Насчет продуктов не волнуйся, купим на обратном пути, а цветы готов дарить, хоть каждый день.

– Все вы так до свадьбы говорите, – усмехнулась Лина.

– А ты согласна? – я вскинул голову и улыбнулся, глядя в округляющиеся глаза блонди.

– Ну, ты совсем, – выдохнула она и встала.

Отвечать ничего не стал, но идея мне понравилась. Я поднялся вслед за ней, придержал, а после и вовсе приподнял над полом, ловя ее губы.

– Опоздаем, – прошептала она.

– Успеем, – отмахнулся я. – Скажем, преодолевали творческий кризис.

– Не надо, – попросила Лина, краснея, и я представил кривую ухмылочку Михи, сообразив, о чем подумала девчонка.

– Ладно, – согласился я.

– И давай при них будем вести себя обычно, – я пожал плечами. – И мне бы себя в порядок привести. И тебе.

Вздохнув, я спросил:

– Тебя в ванную нести?

– Всю жизнь на руках носить будешь? – поинтересовалась моя богиня.

– Запросто, – кивнул я.

– Мне бы домой, там переоденусь и гитару заберу.

– Зачем? Все равно играть не дадут, оставь дома, – усмехнулся я.

– И мороженку еще не купили, – проворчала Линка и все-таки соскользнула на пол.

Мы осмотрели себя на предмет повреждений одежды. В общем-то, одежда не пострадала, разве что джинсы у обоих, да куртки от того, как катались по асфальту. Куртки быстро очистили, джинсы решили все же сменить.

– Надо будет постираться, – вздохнула Лина.

– Да, пожалуй, вещей поднакопилось, – согласился я.

– Тиран, – она ткнула меня кулачком в грудь, и я кивнул, довольно осклабившись.

Через двадцать минут мы уже отъезжали от дома, спеша на репетицию, прихватив клавиши, где отчаянно тосковали без нас составы двух групп. О своей тоске нам доходчиво сообщили на два телефона, мой и Линкин.

– Бесишь, – рявкнул в трубку Миха, отключаясь.

– У тебя лишний мозг есть? – поинтересовался я, вливаясь в поток машин.

– А что с твоим случилось? – спросила Лина.

– Вынесен напрочь рыжим гадом, – усмехнулся я.

От умерщвления на месте нас спас только готовый текст песни, который мы с Линой вручили злющим мужикам. На нас покосились, кто-то усмехнулся, и работа закипела. Моя блондя держалась особнячком, всем своим видом изображая равнодушие, я с серьезной рожей сидел на окне, слушая то, что наигрывают парни и совсем, ну совсем не косился на нее, едва не сломав глаза… как и она на меня. Но процесс работы над песней затянул, и мы все-таки перестали выглядеть, как два дурака, упорно делающих вид, что между ними ничего нет. В студии мы просидели несколько часов, и ушли только тогда, когда усталость начала давать знать о себе. Миха достал всех, теперь не только «Сателлит» попал под его дурной диктаторский норов, но и «Дэос». По-моему, к концу репетиции они уже смотрели на нас со Сливой и Штурмом с явным сочувствием. От них-то Миха уйдет через несколько дней, а нам с ним играть дальше. Я едва не рассмеялся, когда понял по жалостливому взгляду Ильи, ныне клавишника, что он им хочет сказать. Просто они совсем не знали моего вечного друга.

– Завтра без опозданий, – показал мне кулак Мишка, едва мы вышли за порог студии.

– Знаю-знаю, – отмахнулся я. – Иначе ты мне, оленю, кадык выгрызешь.

– Хороший мальчик, – кивнул он.

Пожав мужикам руки, я машинально приобнял Лину, за что получил убийственный взгляд голубых глаз.

– Мелочь, мы уже все поняли, – усмехнулся Макс.

– Да идите вы, – огрызнулась она и первой направилась к машине.

Я махнул ребятам, ухмыляющимся вслед, не сдержал усмешку и поспешил догнать свою колючку.

– Почему негодуешь? – поинтересовался я.

– Я не хотела, чтобы они знали, – ответила Лина.

– Что плохого в том, если будут знать? – спросил я с улыбкой.

– Мы конкуренты, – коротко пояснила она. – Ребятам может не понравиться, что я встречаюсь с конкурентом. До окончания конкурса я не хотела привлекать к нам внимания.

– Похоже, не вышло, – усмехнулся я.

– Знаю, – проворчала Лина, садясь в машину.

Только в кожаном нутре автомобиля Лина начала расслабляться, и я поймал ее лицо, сжимая его ладонями.

– Соскучился, – улыбнулся я, дождался ответной улыбки и завладел податливыми губами.

Мы уже влились в общий поток, когда…

– Сколько можно, – простонал я, пытаясь избавиться от охватившего меня уже хорошо знакомого предчувствия беды.

– Что? – спросила Лина.

– Пристегнись, малыш, – велел я.

– Я не малыш, – тут же ощетинилась она.

– Мне плевать, только немедленно пристегнись, – из горла вырвалось рычание. – Немедленно!

Пальцы стиснули руль, взгляд метался по дороге. Ни свернуть, ни припарковаться, мы в потоке, в левом ряду, рядом только встречный поток. Встречка! «Ауди» отчаянно заморгала правым поворотником. Но втиснуться в небольшой просвет между соседними машинами не удалось. Я нажал на клаксон, но и это ничем не помогло.

– Лина, держись! – закричал я, когда из встречной полосы вылетел «Лексус», обгонявший сразу два автомобиля.

Вывернул руль и «Ауди» влетела в неожиданно образовавшийся просвет, пронеслась по косой и влетела в фонарный столб. Рядом кричала Лина, которую кинуло вперед. Ремень удержал, и она осталась на месте. Отреагировать не успел, руль болезненно впился в грудную клетку, на мгновение выбив из легких воздух. И наступила тишина.

– Влад, Влад, – донеслось до меня, и я распахнул глаза.

Повернул голову, непонимающе глядя на испуганную блондинку рядом. Вспышка в сознании, и я, отстегиваю ремень, спеша дотронуться до нее.

– Живая? Целая? Где болит? – спрашиваю я, забывая о возможности собственной травмы.

– С тобой все в порядке? – она так же ощупывает меня. – Больно?

Все сливается в сплошную череду картинок. Я остервенело целую ее, к нам бегут люди, двери распахиваются, и со всех сторон сыплются вопросы, тянутся руки. Лина выбирается из машины, я следом, и спешно огибаю вставший горбом капот, стремясь снова прижать к себе свою главную ценность, чтобы спрятать, защитить, увериться, что она все еще со мной. «Лексус» исчез так же стремительно, как и появился. Потом мы ждали, пока приедет аварийный комиссар, ДПС, эвакуатор, потому что несчастная «Ауди» самостоятельно ехать уже не могла. От медицинской помощи мы отказались. Угрохав еще два часа своего времени, мы, наконец, смогли покинуть злосчастное место.

– Ты все еще не боишься ездить со мной? – спросил я, когда мы брели в сторону маршрутки.

– Нет, – Лина отрицательно покачала головой.

– Тогда едем за тем, что у меня еще осталось, за байком, – сообщил я. – Скоро я буду иметь честь представить тебя своим родителям… если они дома.

– Нет! – моя богиня отчаянно замотала головой.

– Да-а-а, – искушающе протянул я и увлек ее за собой в салон маршрутки.

Лина

Меня разбудило слабое шевеление за спиной. Все тело было просто переполнено блаженством, и, нежась в этих приятных и немного необычных для себя ощущениях, я с удовольствием потянулась и повернулась к тому, кто подарил мне их этой ночью. Ради кого сейчас мое сердце билось учащенно, а в груди поселилось маленькое солнце. Но ошеломленный взгляд моментально стер улыбку с моего лица. Черт, как я могла так жестоко ошибиться? Так… довериться, зная, что вполне вероятно я ему и не нужна? А все слова Ники, внесшие окончательную сумятицу в мое состояние. Кто он? Богатенький сынок влиятельного папаши, получающий любую практически по мановению пальца. А кто я? Детдомовка, ни гроша за душой, лишь соседка, оказавшаяся в доступной близости. Да еще и сама в постель к нему вчера залезла, поверив паре поцелуев и нежных взглядов!

– Какая же я дура! – В слух высказала явное, и, прикрывшись единственным, что было мне сейчас доступно – одеялом, метнулась на выход. Слезы застилали глаза, а душу разбило на множество ледяных осколков. И они кололи меня изнутри, усугубляя боль.

Уже справилась с заедающим замком и приоткрыла дверь, наплевав на то, что под одеялом совершенно ничего нет, а босые стопы обжигает холодом, как мужская ладонь уперлась в дощатую поверхность и отрезала путь к побегу прямо перед моим носом. Резкий разворот за плечи, и я лицом к лицу оказываюсь с тем, кто растоптал во мне надежду. Рванулась из захвата, но тщетно. И он заговорил. Долго, уверенно и с явным раскаянием в голосе. Извинялся за этот взгляд утром, за свое поведение и я…таяла. Опять таяла в его руках, от тепла глаз, нежности в голосе, крепких рук, сильно и одновременно так бережно прижимающих меня к широкой груди. Да, опять поверила во все это, решительно выметая из головы все присутствующие там «но», отвечая на поцелуи, вновь заводясь и ощущая внутри тот нестерпимый жар желания, что сжег меня дотла этой ночью. Одеяло так и осталось сиротливо лежать где-то в прихожей. В исступлении цепляясь за все, что попадалось под руки, я ненароком оборвала полку в прихожей, и мой личный телохранитель прикрыл меня от осыпавшегося сверху вороха шарфов, шапок и перчаток, уберегая даже от такой незначительной беды, так и не отрываясь от меня. Я же тонула в его глазах, растекалась карамелью от ласк, шла следом за ним, в этой чувственной пытке. И понимала, что не смогу больше жить без него. Царапала спину в кровь, желая хоть как-то отметить его принадлежность мне. И может это ненадолго, и я лишь мимолетное увлечение для него, нужна ему лишь на краткий срок, но это время будет полностью моим. И именно сейчас, и только для меня его глаза лучатся всепоглощающей нежностью и страстью. Невероятный коктейль эмоций, бурлящий в крови, сорвал все тормоза. А когда с его губ сорвалось слово «любимая», меня не стало. Душу затопило сиянием всепоглощающего счастья. Мы смогли выбраться из постели лишь подгоняемые чувством голода. Хотя, у меня оно было не столь велико, а вот забурчавший на очередном заходе живот Влада «спалил» контору, и я, с немного ноющей от подобной йоги спиной, поспешила ретироваться к себе в квартиру, наотрез отказавшись принимать душ вместе с Владом. Потому как прекрасно понимала, чем все это закончится. А на это нужны силы. А вот откуда взяться силам у голодного мужика? Вот и я так решила, быстро натягивая одежду и послав воздушный поцелуй забавно улыбающемуся парню, прошмыгнула за дверь.

– А вот и наша гулёна...воу! – глаза встретившей меня в коридоре Ники сперва округлились, а затем она прищурилась. Губы растянула ее фирменная ехидная улыбочка. – Ну, вот теперь не отмажешься! Рассказывай!

– Это ты рассказывай! Не меня вчера на руках уносили в чужую квартиру! – попыталась я перевести стрелки, и, скинув кеды, окинула подругу не менее красноречивым взглядом, отмечая сияющие глаза и легкий румянец, проступивший на щеках девушки после моего высказывания.

– Я спала! – в деланном возмущении она всплеснула руками и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, поспешила на кухню, где как раз щелкнула кнопка чайника.

– Ври мне еще тут! – я хмыкнула, и хвостиком направилась следом. – Твоя очередь рассказывать про любовные похождения! – я совсем не злопамятная! Я просто злая, и память у меня хорошая, ах-ха. Так что теперь не отвертится, тем более что, как только я перестану наседать на нее про эту ночь, она насядет на меня. А делиться мне ну очень не хочется.

– Это было… – Ника закатила блаженно глаза, и сыпанула кофе мимо чашки. – Он просто супер!

– Ты же вчера трупом была, когда он уносил твое бренное тельце! – я округлила глаза. – Неужели польстился на пьяное бревно?

– Сама ты пьяное бревно! У меня, может, нерастраченный актерский талант! – патетично возвестила Ника, возмущенно фыркнув.

– А! Ну да, и как я могла забыть! – я хохотнула, вырвав ложку из подрагивающих рук подруги, самостоятельно насыпала растворимого кофе в чашки и залила их кипятком. – Так вы встречаетесь, или это было так…временное?

– Секс – не повод для знакомства! – Ника хихикнула под моим возмущенным взглядом, и теперь мы хохотали уже обе. – На самом деле Максик – очень даже ничего. И даже не смотря на его «ого-го» ТАМ, он очень…милый, и заботливый, да.

– Про милоту я в курсе. На руках носить будет, – я подмигнула, пропустив мимо ушей подробности о габаритах друга. Совершенно излишние подробности, с учетом того, какое «ого-го» перепало мне. – И?

– Ну…он предложил встречаться. А я, – Ника устало опустилась на табурет и потерла переносицу. – А я согласилась. Хотя немного стыдно перед Борей. Все же так быстро забыть столь долгие отношения…

– Ник, он сам решил тебя освободить от этих отношений. Ты ему ничего не должна, – отставив чашку с кофе, я приобняла подругу за плечи. – Не зацикливайся на этом. Кто мне говорил, что надо жить настоящим и наслаждаться им на полную катушку? А у тебя такой шанс выпал! И еще, – я заговорщицки подмигнула слабо улыбнувшейся Нике и склонилась к ее уху. – Макс на тебя давно запал, только не решался ухаживать, потому что рядом все время был Борис. Так что и ты своего шанса не упускай.

– Ладно-ладно, госпожа сводница, я уже все поняла, – Ника фыркнула, пихнув меня в бок, и усмехнулась. – Ты-то, я надеюсь, от своего шанса сбегать не намерена?

– И это я еще сводница, а сама-то! – деланно возмутилась я, и фыркнула. – Скорее он сам от меня сбежит, – я села на стул и обхватила ладонями чашку, сделав глоток обжигающего напитка. – Честно, не знаю, как реагировать даже на собственные ощущения. Будто толкает что-то к нему.

– Это любовь! – Ника хихикнула в ответ на мой убийственный взгляд и пожала плечами. – А что? Вас друг к другу тянет, ваше…общение слышно было на весь дом, – я густо залилась румянцем, а эта сволочь подмигнула мне и продолжила. – Так что и ты не упускай момент. Живем!

– Да уж, живем, – отсалютовала Нике чашкой, и, залпом опустошив ее, встала. – Я сегодня опять универ пропущу, Ник, прикроешь? Мне тут утреннее свидание в кафе назначили.

– А не поздно ли по свиданкам бегать? – ехидно поинтересовалась лучшая подруга у моей спины, и с хохотом грохнулась с табурета на пол, уворачиваясь от брошенного в нее магнитика, схваченного мною с холодильника. – Хватит в меня швыряться вещами! Иди, готовься к свиданию, прогульщица! Но в понедельник чтобы как штык! Гоблин беснуется там, орет, что вылетим все из-за недопуска.

– Мудвин этот Гоблин, – мрачно изрекла я, и скрылась в ванной.

Через десять минут я, уже с легкой улыбкой на губах, приводила себя в порядок, подсушивая волосы перед большим зеркалом. В душе пели птицы, и вообще не хотелось думать ни о чем плохом. Как раз когда я выключила фен, в комнату заглянула Ника.

– Я побежала в универ, а ты веди себя хорошо, – подруга подмигнула и скрылась в коридоре. Вскоре послышался щелчок поворачиваемого замка.

– Да, мамочка, – фыркнула ей в спину, и тут же поспешила следом. Прихожую и лестницу за открытыми дверями огласил визг Ники. Девушка уже покинула пределы квартиры, и, высунув голову за дверь, я не смогла сдержать ехидной ухмылки. Оторопевший Влад прижимал к себе не менее ошалевшую от такого поворота событий Нику. При моем появлении его глаза еще больше округлились.

– Может, я уже могу уйти? – пробухтела подруга, и ее тут же отпустили. Влад даже спрятал руки за спину, сделав шаг назад, а лицо приняло виноватое выражение, как у спаниеля, но он тут же попытался скрыть свое смущение за широкой улыбкой.

Обменявшись любезностями с соседом, Ника поспешно покинула поле своего неудавшегося похищения, напоследок окинув Влада многозначительным взглядом, и подмигнув мне, выскочила за двери подъезда. Уже с улицы донесся ее хохот, что добило Влада, и он мило потупился, ковырнув носком кроссовки кафельный пол. Я быстро нырнула обратно за дверь, тоже не сдержав смеха от абсурдности ситуации. – Кобель, – выговорила я, выходя, наконец, из квартиры и не переставая ехидно скалиться.

– Меня подставили, – и Влад попытался придать своему лицу выражение святой невинности. Выходило плохо. Видя, что ему могут не поверить, он стиснул меня в своих медвежьих объятиях так, что где-то во мне что-то затрещало.

– Пусти, противный, – попыталась отмазаться, но руки парня лишь переместились ко мне на талию, и мы покинули прохладу подъезда.

Кафе было близко, но даже все это краткое время, что мы шли по улице, Влад крайне заразительно широко и счастливо улыбался. Едва сдерживалась, чтобы не обхватить его лицо ладошками, и целовать до умопомрачения, такой он милый был в этот момент. Да еще и его заявление, что ему обалденно хорошо, добавило в тот ворох счастья, что кипел во мне еще одну порцию радости и невероятного тепла.

Мы обустроились за угловым столиком полупустого в такое раннее время кафе, и, дождавшись заказа, я облизнулась на кусок шоколадного торта. Полноценно насладиться вкусом этого кулинарного шедевра мне не давал пристальный взгляд все еще улыбающегося Влада. Он с таким умилением взирал, как я вяло ковыряюсь в торте, что я не выдержала, и попросила перестать. Ну а что? Смущает же такое пристальное внимание. Даже пришлось пригрозить тем, что сбегу.

– От меня не убежишь, – пригрозил в ответ парень, но взгляд все же отвел, приступив к своим круассанам. Не удержалась, и сама принялась пристально рассматривать Влада. Все же до сих пор не верилось, что вот такое счастье могло привалить мне. И хотелось запомнить этот непередаваемый миг душещипательной нежности, что появлялась при его присутствии рядом, на всю жизнь. Видимо, ощутив мой взгляд, парень поднял глаза, и теперь уже мне пришлось спешно рассматривать опустевшую тарелку из-под торта, дабы скрыть смущение.

И как озарение свыше, нам одновременно приходит идея текста песни к полуфиналу, о котором я даже как-то позабыла, погрязнув на неожиданно подступившем любовном фронте. Мы судорожно записывали слова, я набирала чуть трясущимися от окрыляющего ощущения пальцами в телефоне, а Влад записывал на диктофон. Через полтора часа все было готово и, чокнувшись чашками с ледяным кофе, мы расплатились и покинули кафе в крайне приподнятом настроении. Хотя, казалось бы, куда сильнее радоваться? Вспомнив о том, что в его холодильнике повесился целый полк мышей, Влад увлек меня в магазин пополнять запасы провизии. Как ни смешно, аргументировал он это тем же, чем и я, когда сбегала утром из его похотливых лапок. И все это не прекращая бережно стискивать меня в руках и непрестанно целовать, будто в следующий миг я могу раствориться, пропасть, и именно этот поцелуй будет последним. Мы не обращали внимания на негодование старушек, продавцов и прохожих на улице. Не знаю, что чувствовал в этот момент Влад, но я будто парила над землей, окрыленная невероятным ощущением любви и тепла в сердце. Неожиданно парень замер, окинув взглядом близлежащую витрину цветочного магазина и, оставив у моих ног пакет с продуктами, подмигнул, скрываясь в дверях. Стало отчего-то страшно, стоило ему пропасть из поля моего зрения. Странная тревога сковала душу. Я нервно переступила с ноги на ногу, и огляделась по сторонам, но, не заметив ничего даже похожего на опасность, немного расслабилась. Это все стресс и резкая перемена настроений из-за навалившегося в одночасье любовного урагана по имени Влад.

– Лина! – неожиданно тревожный окрик, прозвучавший совсем рядом, заставил меня подобраться. Последующие события пронеслись перед глазами смазанными картинками. Вот Влад, сжимая в руках букет белоснежных лилий, и со страшно перекошенным в панике лицом несется ко мне. Сшибает с ног, откатываясь вместе со мной в сторону. А за нами что-то грохочет, кричат люди, где-то вдалеке надрывается ребенок. В голове отчетливо слышится «пять», и вновь чей-то окрик, но уже женский, и мы делаем еще рывок в сторону, от чего ногу, поврежденную вчера в Аквапарке прошило иглой боли, а на том месте, где мы только-то лежали, раскатывается черным пятном земля из упавшего с одного из балконов ящика. И опять тот же голос в голове произносит «шесть».

В ушах звенит, нога болит так, будто ее облили кипятком, но больше меня волнует сейчас не это. Голос считает мою смерть, возможную смерть, от которой меня раз за разом спасает Влад! Это знание пришло резко, так резко, что виски заломило от вспыхнувшей боли.

Влад сел, притянув меня в себе и бережно поглаживая по спине. Меня же трясет. Запоздало нахлынул страх. Еще немного, и я бы умерла! Меня сжимают с такой силой, что из глаз все же прорываются слезы. В ушах раз за разом повторяются эти «пять» и «шесть», произнесенные кем-то таким отстраненно холодным тоном. Что это? Мой личный счетчик?

Сквозь пелену ужаса до меня все же доносится такой родной голос Влада. Он успокаивает, говорит, что все хорошо, и я постепенно успокаиваюсь в его руках.

Мы поднимаемся с асфальта, и ногу опять пронзает острой болью, в чем и признаюсь обеспокоенно разглядывающему меня парню. Сама же быстро осматриваю его в ответ, и становится гораздо легче. Будто липкий страх, скрутивший меня где-то внутри, отпускает. Он в порядке, слава богу! И как дополнительное открытие для меня, осознание того, что я была права, и мне не показалось, что я видела его вчера в аквапарке. Мало того, и он приметил меня, но по неясной мне причине не подошел. А потом я поняла, он видел меня с друзьями, и решил, видимо, что не нужен мне в тот момент. Хотя я и сама не знаю, что бы случилось, если бы он тогда подошел. Была бы эта ночь, тесно связавшая нас вместе? Вряд ли. Скорее всего, я бы опять испугалась, и сбежала бы.