Текст книги "Сателлит для Богини (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

Соавторы: Екатерина Бочкарева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

– Забейте, я сказал, – рыкнул я.

Парни переглянулись, Миха пожал плечами, Слива покачал головой, а Штурм изрек:

– Надо ему жбан проломить.

Я усмехнулся и отвернулся к сцене, где еще сновали работники «Хоррора», заканчивая приготовления. Парни отстали от меня, я им был за это благодарен. Какой-то не очень вдохновляющей выходит обстановка. Быстров, действительно, может завалить нас, и как парням сказать, что мы выпали из обоймы только потому, что их лидер ревнивое хамло? Еще этот Ден… У меня было огромное желание подняться и посмотреть, в каком состоянии находятся его штаны. На мгновение мелькнула мысль, что солист «Деоса» отличный способ сбросить напряжение. Но я остался на месте, продолжая переваривать в себе события последних десяти минут. Когда второй тур начался, я уже был на взводе. Плохо, очень плохо. Не в этом состоянии нужно покорять рок-олимп. Втянув в себя воздух, я шумно выдохнул, пытаясь успокоиться. Зачем-то подумал, что Линка может спать с Быстровым, а придурок Ден даже знать об этом. А если именно он подтолкнул мою девочку-панду к члену из жюри? Черт, эти-то идеи откуда?! Мне вдруг показалось, что подобную ерунду мне кто-то услужливо подсовывает, а я ее хаваю.

– Эй-эй, красавчег, – Миха тряхнул меня за плечо. – Ты бесишься, даже желваки ходят. Выплюнь каку немедленно. Выкинь дурь из головы, о чем бы ты не думал.

– Мне бы выпить, – вдруг решил я и встал.

– Сидеть! – рявкнул друг моего детства. – Потом выпьешь, – уже спокойней закончил он.

Я хотел возразить, но тут как раз объявили первый номер, и я остался на месте, начиная успокаиваться. «Двенадцать обезьян», прошедшие во второй тур, опять открывали конкурс. За ними шла группа «Мастер Марпл», третьими – «Торг здесь неуместен». Остальных не запомнил, у них были англоязычные названия. К моменту, когда вышли «Деос», я уже дышал ровно, увлекшись музыкой. Ден нашел меня взглядом и усмехнулся. Не мог я оставить ему выходку со Сливой безнаказанной, потому послал воздушный поцелуй… Дену, подмигнул и широко ухмыльнулся, выбрав вальяжную позу ленивого барина из серии «Ну, сбацай нам что-нибудь, Паганини». Солист «Деоса» стер с лица ухмылку и испепелил меня взглядом. Я похлопал кончиками пальцев по ладони и отвернулся, давая конкуренту собраться с мыслями. В конце концов, там Линка, пусть выступят нормально. Мои парни понятливо усмехнулись, проследив эту пантомиму, Миха повторил мой жест и поаплодировал кончиками пальцев по ладони, но уже мне. Я величаво поклонился. К сцене повернулся тогда, когда заиграла музыка. Теперь я смотрел только на Линку, слушал текст и вновь погружался в странное состояние транса, устремляясь в уже ставший родным Древний Рим… …Гладиаторские бои на сегодня закончены. Хозяин встает со своего места, следом за ним встает беловолосая девушка в синих одеждах. Ветер играет кончиками ее волос, и я смотрю только на нее. Она бросает на меня быстрый взгляд и прячет улыбку. Я улыбаюсь в ответ, но уже через секунду, мое лицо вновь сковано непроницаемой маской…

– Группа «Сателлит», лидер Влад Климов, – я вынырнул из транса в момент, когда объявили нас.

Поднялся автоматически, подхватил гитару и направился к сцене. Но не успел сделать и несколько шагов, как услышал:

– Сателлит, удачи.

Я обернулся и встретился с насмешливым взглядом Быстрова. Снова нахлынули подозрения о том, что он намерен завалить «Сателлит». Ребята уже поднимались на сцену, и я поспешил за ними. Подключился, пробежался пальцами по струнам и удовлетворенно кивнул сам себе. Затем поднял взгляд. Черт, чтоб тебе окосеть… Быстров буквально прожигал меня взглядом. Было ощущение, что он сейчас поднимет большой палец и опустит его вниз. И в этот момент я опять вспомнил того гладиатора и его равнодушие к кровожадной толпе, о герое моей песни. Я усмехнулся, глядя в глаза Быстрову, затем заметил Линку, и на душе стало тепло. Подмигнув ей, я обернулся к парням, увидел их вопросительные взгляды и кивнул.

Игрушка для зверя, забава толпы.

Хлеба и зрелищ! А зрелище – ты.

Патриций, плебеи, им хочется знать,

Как долго ты будешь в пыли издыхать.

Меч или лев, трезубец и сеть.

Их право увидеть, твое умереть.

Сидит на трибуне манипулятор,

А ты их игрушка, ты раб – гладиатор.

Ты призрак, скользящий с мечом по арене.

Забытый богами, покинутый всеми.

Вчера ты был воином, пахарем, богом.

Сегодня никто, ты игрушка народа.

Но ведом тебе лишь секрет, гладиатор.

Рабы на трибунах: толпа, император.

Рабам на потеху спешишь умереть.

Смерть даст тебе крылья, и сможешь взлететь.

И душа наполняется ликованием. Я с вызовом смотрю в глаза члена из жюри, он не улыбается. Он неожиданно серьезен и теперь оценивает меня, как можно оценивать противника. Когда смолкает последний аккорд, я прикрываю глаза, пропитываясь шлейфом эмоций, вдыхаю их тающий аромат и в неожиданной тишине слышен рев перевозбужденного Штурма: – Сателли-и-ит!

– Сателли-ит! – вторит ему из зала Туся.

А вот теперь, хлыщ, попробуй оправдать наше изгнание с конкурса. Даже, если Быстров и решится на такую пакостную месть, мы уже триумфаторы, и это так ярко сейчас чувствуется, по крайней мере, нам. Мы вернулись на свои места под одобрительные возгласы. Линку я увидел поднимающейся по лестнице. Лицо ее было неожиданно задумчивым. Быстров что-то сказал ей, но она вяло отреагировала, мазнув по нему отстраненным взглядом, и исчезла из поля моего зрения. Мы вновь ждали решение жюри. Слива сгонял за пивом для всех, но я не спешил пить. Напряг вернулся, но говорить о своих подозрениях парням я не стал, они-то как раз не сомневались, что мы уже в третьем туре.

– В третий тур проходят четыре команды, – заговорил Быстров. – «Деос», – до меня донесся визг Линки, – «Торг здесь неуместен», – их эмоции тоже были отлично слышны. – «Двенадцать обезьян» и… – хлыщ сделал эффектную паузу. – «Сателлит».

– Воу! – взвился Миха.

– Это еще не все, – продолжал Быстров. – В следующем туре состоятся парные выступления. Сейчас лидеры групп поднимутся к нам для определения своих напарников. На подготовку вам дается неделя. Третий тур состоится в следующую среду. Лидеры подойдите.

Я легко взбежал по ступеням, от стойки отлепился Ден, лидер «Обезьян» Череп, потому что Черепанов, и Мастак – Кирилл Мостовой, лидер «Торг здесь неуместен». Быстров опустил руку в небольшую коробку и вытащил сложенный лист бумаги: – Первая пара, – он развернул листок и зачитал, – «Деос», – снова рука утонула в коробке, – «Сателлит», – и усмехнулся. – Можете обняться. – Затем перевел взгляд на двух оставшихся парней. – Соответственно, «Двенадцать обезьян» и «Торг здесь неуместен».

– Господин Быстров, – Ден привлек к себе внимание. – Возможна пережеребьевка?

– У вас проблемы с группой «Сателлит» или с кем-то из ее состава? – брови Быстрова недоуменно взлетели вверх. – В любом случае, выбор уже сделан и он неизменен. Придется вам, господин Левковский решать свои проблемы самостоятельно.

Ироничный взгляд скользнул по Дену, затем по мне.

– Сателлит, есть вопросы по выбору партнера?

– Нет, меня все устраивает, – усмехнулся я.

– Вот и ладушки, – кивнул хлыщ. – Остальные довольны выбором напарника?

Череп и Мастак пожали плечами и пожали друг другу руки. Это было правильно, ибо выход в финал зависел теперь от того, как команды споются и сыграются. Я с сомнением посмотрел на Дена. Ничего, будем работать, деваться некуда. Лидер «Деоса» развернулся на пятках и ушел к барной стойке. Я направился следом. Поманил к себе Линку и негромко спросил: – Захватить твою гитару? Я сейчас инструменты к себе домой отвезу, потом заберешь. Все равно завтра придется всем встречаться.

– Забери, – подумав, ответила моя соседка. – Мне уже страшно с инструментом по улице ходить, – усмехнулась она.

– Тащи, – улыбнулся я и подождал, пока она выйдет из-за стойки под пристальным взглядом своего лидера и отдаст мне гитару.

– Зачем ты ему отдаешь гитару? – спросил он недружелюбно, подходя к нам.

– Выдохни, – я постарался говорить миролюбиво, – я просто увожу наши инструменты домой, захвачу и Линин, потом она заберет свою гитару. Ден, нам неделю друг друга терпеть, сбавь обороты.

– А этот чего все пялится? – неожиданно спросил чужой солист, кивнув головой в сторону жюри.

Я и Линка посмотрели в указанном направлении, Быстров пристально наблюдал за нами. Дена бесит внимание продюсера, значит, он не причем, радует.

– Скучно ему, бедному, – усмехнулся я и направился прочь.

Миха подхватил наш инструмент и потащил его к моей машине. Заметив, что я несу неучтенную гитару, он ухмыльнулся:

– Лишаешь конкурентов их оружия?

– Наоборот, помогаю сохранить, – ответил я.

– Кстати, девчонка была с другой гитарой, твою уже вернула? – поинтересовался мой друг.

– Той гитары больше нет, – спокойно ответил я.

– Чего? – Миха даже приостановился.

– Украли, – коротко ответил я.

– Рассказывай, – велел он.

Вздохнув и немного смягчив краски, полностью избежав эпизода с моей яростью и попыткой убить насильника его же оружием, я поведал наши очередные с Линкой приключения.

– Че-то проблемная кукла какая-то, – произнес Миха, раздавив окурок носком кроссовка. – Как ты с ней контачишь?

– Когда как, – улыбнулся я. – То смеемся, то деремся.

– Милые бранятся, только тешатся, – изрек народную мудрость мой друг детства.

– Я был послан, – хохотнул я.

– Ты?! – не поверил Мишка, и я весело кивнул. – Да, ну-у, ты ж красавчег.

– Не трави душу, – всхлипнул я, и мы рассмеялись.

Неожиданно за спиной послышались быстрые шаги. Обернувшись, я заметил Дена. Он поравнялся с нами и потянул за чехол Линкину гитару. Я удивленно приподнял брови.

– Я сам отвезу, – сказал он.

– Мы с Лииной договорились…

– На, – Ден сунул мне мобильник, на том конце зазвучал голос моей соседки:

– Отдай ты ему гитару, – раздраженно произнесла она. – Мозг уже вынес.

– Как скажешь, – вышло немного сухо, и я сунул солисту «Деоса» инструмент.

Машины у нас оказались припаркованы недалеко друг от друга. В этот раз я тоже остановился у мечети, не найдя другого места. Ден открыл заднюю дверцу и сунул туда гитару блондинки. Затем щелкнул кнопкой сигнализации, смерил меня высокомерным взглядом и удалился. Стекла у машины оказались затонированы, и содержимое автомобиля было невозможно рассмотреть. Убедившись, что никому нет дела до чужого инструмента, я открыл заднюю дверцу своей «Ауди», и Миха сгрузил наши гитары, палочки Штурма, кстати, тоже были тут. В «Хоррор» я вернулся быстро, опять прошел проходными дворами, чутко прислушиваясь, не слышно ли где возни или сдавленных криков. Но нет, в этот раз Линка сновала по залу, разнося заказы. Мои орлы уже скооперировались с «Деосом» и усиленно налаживали контакт, о чем свидетельствовали пустые бокалы из-под пива. Ден пил водку, единственный. Меня встретили серединка на половинку. «Сателлит» радостно ревел, «Деос» сдержано улыбался, Ден криво усмехнулся. Я приветствовал всех одинаково, доброжелательной улыбкой. Как мы будем работать с этим… лидером, я представлял себе плохо. Разговор шел ни о чем. О будущем совместном выступлении никто не говорил сегодня. Обсуждали музыку, выступление конкурентов, особенно пару соперников в третьем туре. Поспорил о футболе, подначили друг друга. В общем, контакт вроде как налаживался. Наши ударники так вообще объединились отдельной кастой и что-то выстукивали друг другу на столешнице, жарко споря. Забавно они смотрелись: оба тощие, более всего подходившие под определение – хлюпик. Но один блондин с короткими волосами, второй брюнет с гривой по пояс, которой он с упоением тряс время от времени под выступление местных групп. Тусик исчезла вскоре после того, как я вернулся. Линка несколько раз подбегала к нам, но демонстративно игнорировала, что меня, что Дена. С остальными вполне дружелюбно болтала, особенно со здоровяком, игравшим на соло-гитаре, по имени Макс. Тот еще и потискал блондю, под ее хихиканье. Я не мог сдержать улыбки, глядя на это дуракаваляние. После очередного такого баловства, когда Линка умчалась работать дальше, меня окликнул уже порядком пьяный Ден.

– Выйдем, – кивнул он на выход.

– Запросто, – я пожал плечами.

Я начал вставать, когда Миха дернул меня назад, а Макс шикнул на Дена. На этом вроде все успокоилось. Около двух часов ночи к нам подошла Лина. Она уже была в куртке.

– Я все, – сказала она.

– Выпей за следующий тур, – Ден похлопал рядом с собой.

– Я устала, Ден, и хочу домой, – ровно ответила Лина. – Где моя гитара?

– У меня, – ответил лидер «Деоса» и встал.

Я проследил за его покачивающейся походкой, неодобрительно скривился, но не полез, видя, что моя соседка не протестует. После того, как они скрылись, мы просидели буквально минут десять. Еще немного постояли на улице, пока парни курили, затем Макс с Ильей, ударником «Деоса», а с ними и Штурм отправились на метро, Слива и Миха решили немного пройтись со мной. А мне просто было тревожно за мою девочку-панду, которая ушла с пьяным Деном. Если он ее повезет до дома, даже не хочется думать, во что может вляпаться пьяный водитель, особенно самоуверенный.

– Куда идем? – спросил Миха.

– Хочу посмотреть, уехал это кривой бумеранг, или нет, – ответил я.

– Ревну-ует, – протянул Слива.

– Забо-отится, – поднял указательный палец вверх Миха.

– Горите в аду, гады, – усмехнулся я, пытаясь отделаться от уже знакомого ощущения надвигающейся опасности. – Черт, – выругался я, достал телефон и набрал номер Линки.

Через несколько гудков на вызов ответили:

– Ден, ты рехнулся? – явно испуганно произнесла моя соседка и вскрикнула. – Отпусти! Ден… – имя солиста прозвучало сипло.

И я вновь сорвался, слушая звуки возни, хрипы Лины и невнятное бормотание пьяной скотины. До мечети я домчался меньше, чем за минуту, и сразу ринулся к «Форду», покачивавшемуся на рессорах.

– Влад! – крикнул позади Миха.

Не слышал, ничего не слышал, кроме жутких звуков. Дверь не открылась, и я ударил локтем. Стекло осыпалась на осколки. Я просто знал, как и куда ударить. В этом момент я все знал. Ден оторвался от сипящей полузадушенной Линки, которую он прижимал к откинутому переднему сиденью своим весом. За доли секунды открыл дверь и ухватил урода, вытаскивая на улицу. Удар, еще удар, бью кулаком, как кузнец молотом по наковальне. Бью, молча, блокируя слабые попытки сопротивления. Бью, не задумываясь куда, и как сильно. Я сейчас ненавижу его, ненавижу так сильно, что могу убить без сожалений. Могу, но не делаю этого, потому что к нам подлетают Миха и Слива. Миха оттаскивает меня, Слива поддерживает Дена. Его лицо залито кровью. Мне плевать. Но в сознание проникает крик друга: – Влад, охренел?!

И тут же я слышу другой голос. Она не кричит, но я все равно слышу:

– Влад, остановись, пожалуйста, хватит.

И я останавливаюсь. Разворачиваюсь к зареванной блондинке, делаю к ней шаг, еще шаг и закрываю собой, следя за тем, чтобы больше никто не подошел.

– Идем домой? – спрашиваю я, как только меня немного отпускает.

– Да, – отзывается она.

– Я провожу, а вы доставьте господина Левковского в больницу, ему нужна врачебная помощь.

Резко разворачиваюсь и пристально смотрю на Быстрова. Он мне тоже не нравится, и я не хочу отпускать с ним мою девочку-панду. Но Миха вновь оттаскивает меня.

– Влад, ты не в адеквате. Пусть ее проводит более трезвый.

– Я не пьян, – отвечаю я и вижу, как Быстров увлекает за собой Линку.

Она сделала насколько шагов, как мне показалось автоматически, вдруг вскинулась:

– Гитара! – и побежала к машине, вытащила оттуда свой инструмент.

Быстров перехватил, закинул себе на спину, приобнял за плечо, они отошли на несколько шагов. Он обернулся, одарив меня надменным взглядом… …Бои закончены. Народ Рима потянулся вниз. Мой хозяин встает, подает руку, и беловолосая девушка в синем одеянии поднимается вслед за ним. Она дарит мне мимолетную, но ласковую улыбку. Я не могу удержаться и улыбаюсь в ответ. Мой хозяин, приобнявший ее за плечо, оборачивается и смеривает меня надменным взглядом. Мое лицо становится каменным. Ревность рвет грудь, но она просила еще немного потерпеть, и я терплю, но видят боги, как мне тяжело сдерживаться…

– Эй, Ромео… – Миха щелкал перед моим лицом пальцами. – Ты в коматозе что ли?

– Это он, – произношу я, еще не до конца вернувшись в эту реальность. – Это мой хозяин.

– Мля-а, красавчег крезанулся, – горестно вздохнул Миха. – И кто же будет петь в третьем туре? Этому козлу ты разбил рожу в мясо, вроде ребра переломал, не удивлюсь, если это не все травмы. Ты в дурку поедешь. Остается только кукла, если со стрессом не сляжет. А у меня из данных вокалиста только голый энтузиазм. Очухивайся, дурень, – и он снова пощелкал пальцами.

Я огляделся и только сейчас понял, что мы стоим в том самом проходном дворе. Миха увел меня.

– А Слива где? – спросил я.

– Повез козла в больницу. Слива ему втирает, что настоящие мужики не стучат, – пояснил мой друг. – Хотя, тебя твой родитель отмажет. Не захочет, так мать поработает. За это я спокоен. Ты где так драться научился? Не помню, чтобы ты такое мочилово устраивал. Обычно как-то изящней дерешься и с меньшими травмами.

– Темная сторона проснулась, – мрачно усмехнулся я. – Куда хлыщ повел Линку?

– А хрен их знает, – пожал плечами Мишка. – Они отошли, тебя вдруг вштырило, и я потащил твою тушу подальше от места трагедии. Хорошо, хоть шел, как лунатик, но шел.

– Место трагедии, – машинально повторил я. – Как же ты прав, Мишань.

– В чем? – подозрительно спросил он.

– Сам ни фига не пойму, просто чувствую, – ответил я, и мне отвесили чувствительный подзатыльник.

– Хватит мне нервы мотать, я и так псих, – проворчал Мишка. – Сейчас идешь баиньки, все отключаешь и спишь, пока не выспишься, ну, или пока мозги на место не встанут.

Хотел было ответить, что во сне мне бреда еще больше видеться, но удержался.

– Может, с тобой остаться? – спросил Миха.

– Не надо, в окно не выйду, газ не включу, курить в постели не буду. Черт, я даже не курю, – огорчился я.

– Ну, все, включил свое стремное чувство юмора, значит, жить будешь, – деловито сообщил этот доктор Пилюлькин.

– У тебя тоже стремное, – я решил немного обидеться.

– Знаю, Владенька. Вместе шутить учились, – хохотнул мой друг. – Все, красавчег, споки-ноки.

– Угу, еще добавь, чмоки-чмоки, – хмыкнул я.

Миха сунул мне фигу под нос, проследил, как вхожу в подъезд, и ушел. А я поднялся к себе, стараясь не смотреть на обшарпанную дверь на втором этаже. Слишком странными были мои чувства, бушевавшие сейчас. От Михи я их утаил, а от себя не получилось. Это был такой ядреный коктейль, что самому делалось страшно. Главное, что сейчас отсутствовало ощущение грядущей беды. Все остальное перетерпеть можно. Уже раздевшись и упав на диван, я включил телевизор и бездумно уставился на экран. Не знаю, сколько я просидел в ступоре, раз за разом, прокручивая в памяти последнее видение. Почему я раньше не замечал сходства? Потому что черты до этого как-то плыли, а сегодня сложились в четкую картинку. Я телохранитель, он мой хозяин… во сне и в видениях. А еще у меня прохудился чердак, и это досадно. Кажется, мне нужен мозгоправ. Странно, что в своих видениях я не увидел еще ублюдка Дена или своих друзей. Еще бы льва с головой отца и тогда все, можно самому сдаваться. Звонок в дверь вырвал меня из омута самоиронии. Я подошел к двери, открыл ее и зачарованно уставился на Линку, за спиной которой все еще болталась гитара. Я, молча, посторонился, и она вошла в квартиру. Молчание затягивалось. Она смотрела себе под ноги, я на нее.

– Как ты? – спросил я, нарушая гнетущую тишину.

– Нормально, – тихо ответила Лина.

Посмотрела на меня и тут же снова опустила лицо, по которому была размазана ее боевая раскраска. Я успел увидеть темные следы на ее шее от пальцев Дена, кулаки непроизвольно сжались, и захотелось добить ублюдка.

– Я хотела… – она судорожно вздохнула, как бывает после того, как человек надрывно плакал. – Я зашла снова поблагодарить. – Девчонка на мгновение бросила на меня быстрый взгляд.

Хотелось притянуть ее к себе, зарыться лицом в волосы и так затихнуть, но я продолжал стоять и смотреть.

– Ты настоящий сателлит, – она как-то вымучено улыбнулась.

– А ты на богиню не похожа, – ответил я. – На взъерошенного птенчика похожа.

– Да уж, – Лина усмехнулась. – На ворону.

– Если только альбиноса, – внес я предположение.

– У меня глаза на красные, – проворчала она.

– Голубые, как небо, – почти шепотом ответил я. – Самые красивые глаза, какие я видел.

Линка изумленно, и даже испытующе посмотрела на меня, затем помялась и кивнула на дверь.

– Я пойду?

– Иди, – ответил я, подавляя желание сказать – останься.

Девчонка шагнула ко мне, и я даже не сразу сообразил, что она хочет сделать.

– Мне так не достать, – тихо произнесла моя соседка.

Я опомнился, улыбнулся и подставил щеку. Она потянулась, легко коснулась губами щеки, потом еще раз, еще, и вдруг, обхватив мое лицо ладонями, поймала губы. Я распахнул глаза, поймал ее испуганный взгляд.

– Лина, – выдохнул я и обнял ее.

Зарылся пальцами в волосы, лохматя их еще больше, провел второй рукой по еще влажной щеке, сжал плечи и целовал. Целовал так, словно нашел в пустыне источник. Она отвечала, впервые отвечала. Вцепилась пальчиками мне в плечи, скользнула ладонями по груди, вызвав этим мой судорожный вздох, оплела шею, прижимаясь ко мне всем телом. Я оторвался от ее губ, прижался лбом к ее лбу, и мы так замерли.

– Останься, – попросил я. – Я не буду приставать, просто останься.

– Я не знаю… – прошептала она.

– Я буду спать в другой комнате, – продолжал я уговаривать, пропуская между пальцев шелковые белые пряди.

– Обещаешь? – улыбнулась Лина, и я кивнул. – Только мне сначала надо умыться.

– Ванна там, – указал я.

Снял с ее плеча гитару, отнес в комнату и вернулся к ванной, опасаясь, что девчонка сейчас передумает, если останется наедине с собой. Лина увидела меня в зеркале и смущенно улыбнулась. Потом мы сидели на кухне. Она выудила из запасника своего знакомого бутылку коньяка.

– Только чуть-чуть, а то еще трясет, – предупредила она.

Да я соглашусь со всем, что ты скажешь, только не уходи, пожалуйста! Она села напротив, мы чокнулись и, молча, выпили. Линка тут же запила коньяк водой, а я негромко рассмеялся. Она что-то проворчала, но тут же улыбнулась.

– Есть хочешь? – спросил я.

Девчонка помотала головой. Мы снова выпили. Уставшая и сильно перенервничавшая, она быстро захмелела. Наверное, поэтому решилась спросить:

– А что за малыш был с тобой в ресторане?

– Фантом из прошлого, который решил неожиданно восстать, – усмехнулся я. – Никто, в общем. Она подошла ко мне как раз перед вашим приходом.

– Она тебя целовала, – немного недовольно заметила соседка.

– Я сам был в шоке, – честно признался я. – А что тебя связывает с Быстровым?

– Предлагал сольную карьеру, если не пройдем в конкурсе, – Лина устало вздохнула и подперла щеку кулаком. – В ресторан пригласил, – она зевнула. – А сейчас уже, наверное, передумал, – девчонка пьяно хихикнула, не открывая глаз. – Я ему по морде дала.

– Он приставал? – моментально напрягся я.

– Забей, – она снова зевнула, положила руки на стол и опустила сверху голову. – Я сейчас, только минуточку, – сонно пробормотала Линка и засопела.

Я подпер щеку кулаком, и какое-то время смотрел с улыбкой на этого воробышка, давая ей покрепче уснуть. После раскинул диван и вернулся на кухню. Осторожно взял на руки, отчего девчонка вздохнула и снова затихла. Уложил Лину, но раздевать не решился. Немного подумал, взял вторую подушку и пристроился рядом. Наверное, утром меня ждет недовольное личико, но уйти в другую комнату, как я обещал, было выше моих сил. Из коридора раздался звонок Линкиного мобильника. Я вскочил и помчался к куртке, где лежал телефон. Хотел уже скинуть, но увидел, что это ее соседка. Помялся, но все-таки ответил, сообразив, что подруга волнуется.

– Ты где шляешься? – услышал я возмущенный голос Ники.

– Ника, доброй ночи, – поздоровался я.

– Это кто? – с подозрением спросила девушка.

– Это Влад, я живу сейчас в квартире Бориса. – Пояснил я. – Ника, ты только не подумай ничего такого, просто Лина уснула, и я не стал ее будить. Она в порядке и рядом.

– Ну, ладно, – хмыкнула Ника. – Пусть спит, спасибо, что ответил, Влад.

– Не за что, спокойной ночи, – ответил я.

– Спокойной, – сказала она и отключилась.

Я выключил на телефоне звук, решив, что все важные люди уже позвонили, то же самое проделал со своим. Затем снова лег рядом с Линой, обнял ее, уткнулся носом в макушку и после этого провалился в сон, впервые за эти дни, чувствуя полный покой.

Лина

Началась сессия. Вот как-то так хоп, и придя в понедельник, мы обнаружили на стенде расписание экзаменов и зачетов. А все потому, что нам успели выдать необходимый материал по большинству дисциплин, и уже с месяц мы занимались повтором изученного. Естественно, студенты расслабились, и предпочти свои личные дела парам, считая выше своего достоинства слушать одно и то же по второму, а то и по третьему кругу.

В тот же день, злорадно ухмыляющийся, Гоблин встретил нас на второй паре «радостным» известием о том, что с нашей группы, как с самой любимой, он будет требовать чуть больше, чем с остальных. Ведь мы же любимчики. От такой новости у народа округлились глаза, потому как осчастливили нас подобным статусом впервые. Обычно Гоблин гонял нас «и в хвост, и в гриву», нещадно диктуя со скоростью пулемета и муштруя судорожно скрипящих мозгами студентов направо и налево. И вот теперь начался ад предсессионной подготовки, от которой взвыл весь поток.

Как я среди этой кутерьмы нашла время в понедельник забрать и оплатить у Александра гитару – сама удивляюсь.

Шеф торжественно вручил мне чуть потертый Fender Squier, даже пожертвовав к инструменту чехол, принял от меня взамен конвертик с доплатой, и, крайне довольный сделкой, помахал мне ручкой, пожелав удачи во втором туре. Даже с учетом того, что обмен был несколько неравноценным, я была дико рада тому, что у меня вновь есть своя личная басуха, и даже остались еще средства на выживание до стипендии.

Помня свой договор с Владом, с едва разлипающимися глазами, я уже третий день подряд приходила к нему, до вылета на пары, готовя завтрак и неизменно целуя в щеку его спящее тело. Парень при этом так мило улыбался, что мне даже начинал нравиться этот процесс. На душе как-то легче становилось, и проблемы в универе отступали на задний план. Хотя на второй день в голову пришла мысль, что будет, вздумай сосед проснуться и застукать меня за подобным приветствием. Ведь спящие люди реагируют по-разному. Не дай бог подумал бы, что домогаюсь. Об инциденте в ресторане мы с Владом так и не поговорили – не до того было, хотя вопросы жгли язык. А при воспоминаниях о том, как та черноволосая краля прижималась к парню – и вовсе вместо поцелуя в щеку, хотелось пристукнуть его чем-то потяжелее. Но меня останавливала все та же светлая улыбка, появляющаяся на его лице стоило мне приблизиться к спящему соседу. На самокопания «какого фига он на меня так действует?», слава богу, времени у меня не было, и я выкидывала их из головы, как не рациональные именно в этот момент.

На третий день своего личного Армагеддона, после обязательного утреннего визита к моему личному спасателю, все еще сонная, но уже в более приподнятом настроении, вернулась домой, где на пороге меня уже ожидала ехидно улыбающаяся Ника, при виде меня выдавшая неизменное: – Богиня навещала своего верующего? И как? Коленопреклонно молился? – эта фраза встречала меня на пороге все эти дни. В первый раз в сторону ржущей конем подруги полетело все, что попалось мне под руку. Сейчас я уже как-то попривыкла, и просто пожала плечами.

–Угу, молился. В горизонтальном положении и, не открывая глаз, так я его ослепляю, – фыркнула, натягивая куртку. – Спит как сурок, лентяй. Мне бы так.

–Ничего, и на нашей улице перевернется грузовик с евриками, – подмигнула подруга, и первая покинула квартиру, увозя свой транспорт в прохладу утра.

Схватив велосипед практически в зубы, я поспешила следом, наверстывать упущенные за этот учебный год знания. К середине недели хотелось, мягко говоря, послать все лесом и вернуться в кулинарный колледж, потому как рецепты были куда проще, чем продирания сквозь дебри психологии нынешнего потребителя и маркетинговые ходы супер-менеджеров современности.

Копания в библиотеке приходилось чередовать с репетициями, что не предавало мне бодрости, и я представала вечером в состоянии свежевыкопанного зомби, без сил падая на кровать и моментально вырубаясь даже не поев. Благоразумный Жорик, видя неадекватную хозяйку лишь рано утром и поздно вечером, шел выпытывать корм у Ники, зная, что от меня можно получить исключительно пендаль.

Песня на второй тур неожиданно придумалась всего за час. Слова получились, однозначно странными, но было ощущение, что шли из самой глубины моей души. На репетиции Ден старался общаться подчеркнуто мило, хотя я ловила на себе довольно красноречивые взгляды. Илюха заметно нервничал, пытаясь скрыть это за потоком скабрезных шуточек и приколов, но знающим его не первый год нам было ясно – еще немного, и блондин пустится во все тяжкие в попытке снять напряжение. Макс же был как обычно спокоен как скала, неизменно привнося равновесие и одергивая периодически расходившихся друзей. Быстров больше не дергал меня звонками, видимо, рассчитывая еще раз поговорить при личной встрече.

Обозначенные для подготовки дни пронеслись так стремительно и сумбурно, что я опомниться не успела, как нагрянул день второго этапа конкурса. Нервно поглядывая на часы, и толком не вслушиваясь в слова лекторов, я даже не реагировала на шипение Ники. А под конец учебного дня даже умудрилась нахамить Гоблину, когда он сделал мне замечание в окне между парами.

Я тихо-мирно сидела на подоконнике, прикрыв глаза и прокручивая в голове песню. Ника еще после первой пары ускакала в деканат, выполняя обязанности старосты группы и уточняя списки допущенных до экзаменов. Рука споро выстукивала ритм по коленке, как эту самую руку резко, и довольно болезненно перехватили. Открыв глаза, дабы высказать хватателю степень своего негодования, столкнулась с мутно-зеленым взглядом профессора психологии.

–Так-так, прогуливаем пары, милочка? – процедил старичок-болотничок, сдергивая меня с моего места и внимательно осматривая мою конечность. На свою беду сегодня я была в футболке.– Татуировки, значит. Мечтаете выделиться, Золотникова? У вас это получается просто прекрасно и без этих украшений. Вы почти весь год спали на моих лекциях, и я подумываю, а не устроить ли вам веселый экскурс в Психодиагностику, дабы удостовериться, сможете ли вы достойно сдать экзамен?