Текст книги "Сателлит для Богини (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

Соавторы: Екатерина Бочкарева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

–Вы дрожите. Замерзли? – поинтересовался Константин, и кивнул консьержу, распахнувшему перед нами двери в ресторан. Я покачала головой и чуть сощурилась. Яркий свет множества люстр ударил по привыкшим к полумраку глазам.

–Нет. Просто у вас манера вождения…своеобразная, – я передернула плечами, а мужчина тихо рассмеялся.

–Живем лишь раз. Надо получать удовольствие от этого, не дожидаясь второго перерождения, – как-то загадочно проговорил он, и уверенно повел меня вглубь. На глаза попалась парочка, и я тут же зацепилась за нее взглядом, узнала в подтянутом и облаченном в черный костюм и галстук, Влада. Рядом с ним гордо восседала какая-то очередная курица, активно строящая ему глазки и едва не ложащаяся на него своей огромной грудью. Меня как ледяной водой окатили, и разум на миг померк. Захотелось выцарапать обоим глаза. Особенно когда парень, заметив меня, ухмыльнулся и собственническим жестом привлек к себе черноволосую за талию. Та совсем растаяла, и широко улыбалась. Константин зачем-то подошел именно к тому столику, где сидели Влад и его новая кукла, и поинтересовался, можем ли мы к ним присоединиться. Я не хотела! Ярость клокотала внутри. Значит, одна курица его отшила, я ему отказала, он себе быстренько нашел свежее мясо? Ну-ну. Кобель!

Под вопросительным взглядом Константина все же пришлось сесть, и я мрачно обозрела восседающую передо мной явно довольную жизнью парочку. Хотя сосед меня прожигал не менее злым взглядом, чем я его. Что это? Злится, что свидание испортила? Так я еще даже не начинала! Разговор не клеился. Влад постоянно нарывался на грубости, да и я отвечала ему тем же. Особо взбесившись после его намека, что я сплю с членом жюри за выигрыш. Руку обожгло, и я в недоумении уставилась на свою ладонь, выходи из транса злобы. На щеке Влада расползалось алое пятно. Это что? Я его ударила? Так, а за что? Неожиданно черноволосая прильнула к парню, впившись в его губы, и меня вновь окатило яростью. Вот за что! Сволочь, бабник и лгун! Попытался подобраться ко мне, подкупая добротой и милым прозвищем «малыш», и у него даже почти получилось! А малышей то, у мальчика, оказывается и без меня полно. Тоже мне Карлсон нашелся, со своим вареньем в каждое окно лезет! Я была так зла, что не видела уже ничего вокруг. Пелена черной злости застлала глаза. Вскочила с места и сжала кулаки, едва сдерживая себя, чтобы не наброситься на этого насквозь фальшивого типа прямо тут. Вцепиться в лицо, выдрать волосы, всадить каблук в сердце. Да что угодно! Лишь бы эта боль из собственной груди ушла, и не терзала меня. И так же хочется убежать, лишь бы не видеть того торжества, что горит в глазах этой черноволосой куклы.

– Константин, я думала, вы пригласите меня в приличное место, – шиплю, но еще сдерживаюсь, повернувшись к своему сопровождающему.

– Простите, Евангелина, даже не ожидал, что так выйдет. С виду господин Климов вполне приличный молодой человек, – резюмировал мужчина, едва заметно пожав плечами и не сводя взгляда с Влада.

Тот медленно встает, прожигая взглядом попеременно Константина, меня и останавливается на черноволосой.

–Свободна, кукла, – выдает он и, швырнув на стол деньги, стремительно покидает ресторан. А меня…отпускает. Будто из шарика с тихим шипением выпускают воздух. Так же и из меня стремительно уходит злость и ярость и…ревность? Я растерянно моргнула, пронаблюдав, как с громким хлопком за спиной Влада закрылась дверь, и рухнула обратно на стул.

–Конкуренты, я все понимаю, – тяжело вздохнул Константин, накрыв мою ладонь своей.

–Я, пожалуй, тоже вас покину. Вечер не задался, а жаль. Я Владушку так долго не видела, – кукла надула губки и, поднявшись со своего места, протянула ручку Константину – Рада была вас видеть и приятно познакомиться, Евангелина, кажется? – я хмуро кивнула, закусив губу, лишь бы не сказануть какую-нибудь еще гадость. Но знакомству точно рада не была, зато с удовольствием бы опрокинула соусницу на платье этой крали.

–Всего хорошего, – Константин галантно поцеловал протянутую ему руку и девушка, покачивая бедрами, обтянутыми шикарным платьем удалилась. Я посмотрела на мужчину рядом, и на долю секунды увидела мелькнувшее в его глазах ликование.

–Ваш заказ. А где?.. – официант, выставляющий на стол тарелки, растерянно покосился на два пустующих стула за нашим столиком.

–Вот деньги, их заказ можете унести. Увы, они покинули ваше великолепное заведение, – кивнул на разметанные по столу купюры Константин, и повернулся ко мне. – Я взял смелость заказать для вас фирменное блюдо шеф-повара этого ресторана. Лосось, запеченный на углях в фольге с секретным соусом «Мезонин». Просто потрясающе вкусное блюдо!

–Вы меня простите, – я нервно покрутила в пальцах бокал, наполненный расторопным официантом, и вздохнула – Но аппетит пропал. Так что, давайте перейдем сразу к делу, Константин. Все же мы сюда именно за этим пришли.

–Если вам так угодно, – мужчина улыбнулся и кивнул – Но лосося я все же настоятельно рекомендую попробовать.

Через час меня, все же вкусившую печеную рыбу, оказавшуюся на редкость мерзкой, и с десятком листов договора, предоставленных меня для изучения, Константин доставил домой. Облобызав мою кисть в сотый за вечер раз, он пожелал мне доброй ночи и увлекательных снов, и укатил на своем дорогущем «Лексусе» во мрак ночи, попросив напоследок поразмышлять о новом жилье. Черт, да, это был аргумент, греющий душу. И все же я не могла вот так просто подписывать бумаги, не посовещавшись с группой. Да и Нику бросать не хотелось одну. Покосилась на зажатую вместе с контрактом алую розу, что подарил мне в разгар переговоров Константин, выкупив у прогуливающегося мимо столиков официанта, и решительно выкинула ее в ближайшие кусты. Цветок, конечно, не причем, но было как-то мерзко его даже в руках держать. Вскинула взгляд на темные окна третьего этажа, и грустно хмыкнула, увидев промелькнувшую там тень и появившиеся отблески телевизора. Внутренний разбор полетов с самой собой однозначного ответа не дал. И вопрос «Что это, черт побери, было?» стоял так же остро, как и час назад. Поговорить все же придется, и лучше я это сделаю сегодня, пока во мне еще есть решимость и свежи впечатления. Тем более я должна рассказать про гитару.

–Ну что?? Как прошло?? Заключили контракт? – засыпала меня с порога вопросами Ника, стоило мне вползти в квартиру и устало рухнуть на скамейку для обуви, едва не повалив ее.

–Ник, не подписала, – я стянула туфли, и с блаженством растерла гудящие ступни, тихо застонав от удовольствия – Никаких больше шпилек! Никогда в жизни! Это убийство для ног!

–Почему не подписала? Что случилось? У тебя лицо такое… – я одарила болтливую непоседливую девушку гневным взглядом и резко встала. Опять черная злость заклокотала внутри, стоило вспомнить о черноволосой, жадно целующей Влада. Да черт возьми, хватит уже об этом вспоминать!

–Там был Влад. С какой-то кралей, – выдала я крупицу информации, и стянув через голову платье кинула им в подругу, уже на ходу в ванную вытаскивая заколки из прически.

–Ого! И что? Делись! – Ника всегда была крайне любопытна, и именно ее любознательности не помешало бы сейчас и то, что я собиралась вымыться. Быстро захлопнув дверь и, закрыв ее на защелку прямо перед носом спешащей следом подруги, показала своему отражению язык. Всегда успокаивают кривляния над собой любимой. – Ли-и-ина! Умоляю! Что там случилось? Не томи, а то я помру от информационного голодания!

–Ничего особенного. Он окатил меня помоями, практически прямым текстом заявил, что я сплю с членом жюри за победу и свалил. Даже куклу свою не взял, – включила прохладную воду, и с упоением подставила пылающее от гнева лицо под струи.

–Это любовь! – патетично и громко, дабы перекричать шум воды возвестила Ника, и что-то глухо ударилось о дверь. Я поперхнулась воздухом.

–Какая к чертям любовь? Я его знаю меньше недели, Ник! – возмущенно отозвалась я, яростно намыливая губкой руку, которую весь вечер лобызал приставучий продюсер. – Он нес какой-то бред. Правда, я сама не знаю, от чего так разозлилась. Просто увидела рядом с ним эту грудастую, и крышу снесло.

–Ревну-у-уешь! – довольно отозвались из-за двери, и я неожиданно покраснела. Ну, только если чуть-чуть. Но фактически прав на подобные сцены у меня не было. Но и он хорош! Обвинить меня в таком! – А по поводу его обвинений. Ну ты сама подумай, логически. Вы конкуренты. И тут он видит тебя, всю такую красивую, еще, небось, и под ручку с одним из членов жюри. Вот и о чем бы ты сама подумала в таком случае?

–М-да, – Ника была права. Вот полностью и всегда права. Но все же оскорблять меня прилюдно права он не имел.

–Когда идешь про гитару говорить? – замочек повернулся, и в ванную, совершенно невозмутимо вошла подруга, неся в руках фен и ворох моей одежды. Я прикрылась шторкой, с негодованием взглянув на творящийся беспредел. – И не смотри так на меня. Я на курсах первой помощи этому научилась, на случай если кому-то в ванной плохо станет.

–Сейчас, наверное, и схожу. Пока он спать не лег, – со вздохом смыла остатки пены и выключила воду, оборачиваясь полотенцем. – Женщина! Покинь сии священные пределы, не смущай богиню!

–Кто богиня? Ты? – Ника хрюкнула, и захохотала, сложившись пополам. – Ты только если на купидончика тянешь. Такая же мелкая и наглая.

В подругу полетела мочалка и, получив пеной по лицу, она с визгом выскочила из помещения. Я погрозила ей вслед щеткой для волос и хмыкнула.

–И зря ржешь! Меня сегодня так Влад назвал.

–Владушка? Это точно любо-о-овь! – взвыла из своей комнаты Ника, и грянул новый взрыв хохота.

–Вот ты… – невнятно пробурчала, но губы сами собой расплылись в улыбке.

Одевшись и высушив волосы, критическим взглядом осмотрела свое отражение и кивнула. От недавней красотки не осталось и следа, чему я была безгранично рада. Неуютно в таком виде мне было, будто я – не я.

–Иди-иди, – заметив мои перемещения в сторону двери, хмыкнула из комнаты Ника, и едва успела увернуться от летящего в ее сторону кеда. О снаряде я как-то не подумала, и пришлось на одной, уже обутой, ноге прыгать к подруге, выдирая из цепких пальчиков свою обувь. Коршуном посмотрев на собирающуюся еще что-то ляпнуть Нику, быстро натянула обувь и выскочила за дверь.

Поднявшись на третий этаж, пару минут помялась перед дверью, не решаясь нажать на звонок. Вот, что я ему скажу? «Прости, я твою гитару потеряла и ты гад, что подумал такое про меня и чувака из жюри»? Ну бред же. Да и не хотелось поднимать эту мутную неприятную тему про ресторан. Глубоко вдохнув, шумно выдохнула и, не давая себе больше шанса передумать, решительно надавила кнопку звонка. Некоторое время, показавшееся мне вечностью, сердце оглушительно стучало и билось в сумасшедшем ритме в ушах, пока за дверью не раздались шаги, и она открылась, являя мне временного хозяина квартиры. На миг зависла, разглядывая завораживающее зрелище струек воды стекающих с волос, и выдавила из себя единственное, на что была сейчас способна, после такой оглушающей картины.

– Привет, – робко проблеяла я, старательно строя хмурое выражение лица. На самом же деле внезапно до одури захотелось провести ладонью по влажной от воды коже. Едва успела скинуть это наваждение, как Влад пригласил войти. Причем прозвучало больше как приказ. Сейчас будет распекать за сцену в ресторане? Выглядит довольно мрачно. Я послушно сделала шаг в полумрак коридора, но так и застыла у порога.

– Мне надо тебе кое-что сказать, – скрепя сердце выдавила я, и замолкла, безуспешно подбирая слова. Влад приготовился слушать, со странным выражением лица рассматривая меня, прислонившись к стене. И я рассказала как есть. Про гитару. Пряча глаза, потому что было жутко стыдно. Про ресторан так и не проронила ни слова.

Реакция на мое признание о потерянном инструменте была странной. Я думала он разозлится, или потребует вернуть деньги, но Влад выдал совершенно неожиданное:

– Я вообще-то тебе ее дарил, – он пожал плечами, а я задохнулась. То есть он действительно вот так просто простит? Нет, я буду себя вечной должницей ощущать, если сейчас просто развернусь и спокойно уйду. У меня есть совесть, и она крайне въедливая. Как единственный вариант предложила помогать по дому, ну и свои кулинарные способности. Парень согласился, и я уже протянула ладонь для рукопожатия и скрепления договора, но Влад опять огорошил меня условием, от которого мои уши заалели.

– Поцелуй, – серьезно проговорил он. Я с подозрением покосилась на свою протянутую руку и поспешно ее опустила. Вот еще. Это шантаж чистой воды! Но пришлось соглашаться, потому как альтернативой поцелуя в щеку мне выставили стирку грязных носок. Да ни в жизнь я не притронусь к чужим, вонючим… фууу…

Высказав все, что я думаю по этому поводу, прожгла парня возмущенным взглядом, и вновь протянула руку. Ее пожали, и Влад довольно улыбнулся и подставил щеку. Я в очередной уже раз порадовалась тому, что длинна моих волос удачно скрывает мои смущенно алеющие уши. Демонстративно закатив глаза, приблизилась. Неожиданно приятный запах ударил в нос и я, не удержавшись, втянула его в себя, едва не замурчав. Но быстро опомнилась, и клюнув Влада в щеку, выскочила за дверь.

–Ну-у-у? Простил? – открыла мне дверь улыбающаяся Ника, и глупо хихикнула – Что-то у вас интересненькое произошло. Ты такая сейчас миленько – смущенная. Целовались?

–Нет! – рявкнула я, и быстро скинув кеды, спряталась в собственной комнате, закрыв дверь на щеколду. Вот пусть думает что хочет, а мне срочно необходимо остыть. Это не нормально, совсем не нормально, что сторонясь всех парней, меня вдруг потянуло именно к этому напыщенному индюку. Не нормально, Лина, и аномально!

Распахнув окно, высунула в ночную прохладу горящее лицо, и выдохнула. Черт, ну и как мне с ним теперь соседствовать?

Глава 7

Влад

Среда наступила так неожиданно и быстро, словно, не было трех дней после первого тура. Два дня я практически не видел свою соседку, но по ароматам, витавшим по квартире, понимал, что она заходила. Понедельник и вторник мы почти не выбирались из комнатки в ДК, где репетировали с утра и до вечера, с небольшими перерывами на отдых. После эйфории первого тура очень не хотелось отпускать ухваченную за хвост удачу.

Игрушка для зверя, забава толпы.

Хлеба и зрелищ! А зрелище – ты.

Патриций, плебеи, им хочется знать,

Как долго ты будешь в пыли издыхать.

Напевал я, убирая постельное белье, а перед глазами застыл насмешливый взгляд гладиатора из второго сна. Я так четко его помнил, так ярко чувствовал эмоции того меня из сна, который смотрел на арену, где стоял этот необычный мужчина. Тот я был впечатлен, он симпатизировал смелому рабу. И я реальный с уважением думал о неизвестном мне человеке, которого, скорей всего, никогда не существовало. Сны о Древнем Риме продолжали сниться. Все это больше напоминало обрывочные воспоминания, потому что, проанализировав, я заметил последовательность, словно один сон продолжал предыдущий. Проанализировал и решил больше не думать об этом. Воспоминания из прошлой жизни… Смешно. Я тот мужчина на трибуне, которого зовут Юлиус? Бред. Еще и девушка странным образом похожая на мою соседку, с той лишь разницей, что девушка из сна смотрела на меня так, словно я был центром ее вселенной, а Линка почти всегда напоминает ежика. Протяни руку, и уже лезут колючки. Может, меня и привлекает в ней схожесть с той, которая любила меня… во сне. Бред в квадрате! Скорей можно перенести реальную симпатию на вымышленный подсознанием персонаж, чем наоборот, тем более, что сниться мне вся эта муть начала с момента, как я вытащил Линку из-под колес джипа. Может, просто стресс? Перед глазами появилось видение беснующейся девчонки, оплакивающей свой почивший инструмент. Решила она хоть свою проблему? От моей помощи, которую я ей предложил по телефону во время перерыва на репетиции, блондинка наотрез отказалась. Надоедать не стал, раз отказывается, значит, знает, как выпутаться. Но ее отказ меня немного задел. Тогда в голову вдруг пришла совершенно идиотская мысль, что хлыщу из жюри, наверное, не отказала бы. Знакомая чернота на мгновение затопила разум, но я сумел подавить ее. До сих пор не могу понять, что меня в тот день рассердило настолько, что я вел себя: то ли, как ревнивый дебил, то ли, как самый обычный хам. Но осадок остался. Все никак не удавалось уговорить себя, что мне вообще не на что обижаться. Лина – девушка уже взрослая, и сама знает, как жить, и что делать в этой жизни. Хочет спать… черт, встречаться с челом из жюри, который к тому же продюсер, ее право. Меня это никак не касается. Я и знаю-то эту мелочь всего ничего, а эмоции хлещут такие, будто мы прожили в счастливом браке не менее десяти лет, и тут я вижу ее в ресторане с любовником. И это при том, что мы, в общем-то, просто несколько раз общались. И из всего, что может быть между мужчиной и женщиной – это тот шальной поцелуй на кухне съемной квартиры, который, почему-то, до сих пор жег губы, стоит вспомнить о нем. Бред в кубе!

– Чтоб тебя, – проворчал я. – Да сколько же можно думать об этой блонде?

Когда я проходил мимо зеркала в коридоре, мой взгляд упал на собственное отражение. Остановился и взглянул более пристально. Что-то совсем я забил на себя. В отчем доме был свой мини-зал, где стояли тренажеры. Мой родитель всегда ревностно следил за своей формой, меня гонял, я постепенно тоже втянулся. Но с этим пари и последующими событиями совсем забыл думать о спорте.

– Нужно купить абонемент в зал, – решил я.

Только вот вопрос, когда я до туда дойду? Неожиданно вспомнил, что видел во дворе тренажеры. Смешные конечно, но за неимением… Там и турник был. Почему бы и нет, собственно говоря. Может, я бы и не пошел, но Рим, Линка и надоевшие, по самое не могу, размышления выгнали меня во двор. Там, отключив в голове мысли о возможных зрителях, я огляделся, усмехнулся и приступил к делу. В какой-то момент я почувствовал пристальный взгляд в спину. Резко обернулся, позади никто не стоял. Поднял взгляд наверх, мазнул им по окнам, пожал плечами и вернулся к своему занятию. Игрушечные тренажеры или нет, а реальное удовольствие от такой разминки я получил. Возвращался я домой в приподнятом настроении, всякие шальные мысли покинули мою буйную голову, давая, наконец, отдых. Когда я поднялся на второй этаж, знакомая дверь открылась, и на пороге появилась моя блондинистая соседка. Она вдруг застыла, глядя на меня странным шальным взглядом. Улыбнувшись, я шагнул к ней, вспомнив об условии договора. Еще раз окинул взглядом это живое изваяние, почувствовал уже знакомую волну бурлящей нежности и подставил щеку. Девчонка, наконец, отмерла и демонстративно тяжело вздохнула. Я обернулся, чтобы подначить ее… Голубые глаза оказались неожиданно близко, так близко, что заслонили собой мир. Я почувствовал ее дыхание на своей коже и задохнулся. Дальше произошло все настолько быстро, что я даже не успел сообразить, что творю. Руки сами обхватили хрупкое тело, прижали, практически втискивая в собственное, и я завладел неожиданно податливыми губами Линки. Я не удержал тихий стон, когда ощутил на ее губах вкус шоколада, ощутил их тепло и нежность. Она по-прежнему не отвечала, но и не сопротивлялась, кажется, даже не дышала. Не знаю, что было бы дальше, если бы не открылась дверь напротив. От громкого щелчка замка я очнулся и быстро отступил в сторону, опасаясь, что мне сейчас прилетит за устроенный беспредел. Линка покачнулась, но успела выставить руку и оперлась о стену, глядя на меня широко распахнутыми глазами.

– Привет, – произнес я, вспомнив, что забыл поздороваться.

– П-привет, – выдавила она в ответ. – Как ты?

– Все хорошо, а ты? Чем занимаешься? – что я несу?! Что за театр абсурда? Нужно срочно извиниться, я ведь обещал ее не трогать, мли-и-ин.

– И у меня хорошо, – ответила Лина. – Я к тебе шла.

– Ну, так идем, что ты тут памятник изображаешь? – отлично извинился! Просто супер! Владик – молодец.

– Угу, – кивнула девчонка.

Мимо нас протиснулась тетка из открывшейся двери, осмотрела меня, скользнула взглядом по Линке и потопала вниз. Проводив ее взглядами, мы, не сговариваясь, развернулись и направились ко мне. Я боролся с диким желанием обнять Линку. Мысленно надавал себе по загребущим рукам, обозвал себя придурком и немного успокоился. Если можно было вообще назвать успокоением то шальное состояние, которое никак не желало отпускать. Ощущение, что я могу притрагиваться к ней, что только я и имею право это делать, было таким сильным, что я бы назвал подобное уверенностью.

– Черт, – вырвалось у меня, когда мы входили в квартиру.

Линка удивленно взглянула на меня, но я отмахнулся и, сморозив:

– Работай, хозяюшка, – смылся в душ.

Включил воду и несколько минут ошалело смотрел на свое отражение. Что за хрень со мной творится? Что я женщин не видел что ли? Да я на Лику никогда так не реагировал, не говоря уже об остальных. Влюблялся, увлекался, но чтобы вштыривало только от одной мысли, от одного взгляда? Чтобы настолько не контролировать себя? Влад Климов слыл соблазнителем, а не маньяком, а сейчас я себя именно им и ощущаю. Я залез под душ, прислушался к звукам, доносившимся с кухни, прикрыл глаза. Невероятное по своей яркости ощущение вдруг возникло передо мной. Две узкие женские ладони с длинными изящными пальчиками скользят по моей груди, я накрываю эти ладошки своими ладонями, подношу к губам и целую, не отрывая взгляда от бездонной глубины голубых глаз… Глаза распахнулись, грудь тяжело вздымалась, хриплое дыхание вырывалось сквозь стиснутые зубы. До слуха донеслось мурлыканье девушки, возившейся с чем-то на кухне. Глухо застонав, я врубил холодную воду. Когда выходил из душа, мысли и эмоции были еще рваными, еще пытались утянуть в пугающую пропасть. Замотав полотенце на бедрах, я остановился, глядя на девушку, продолжавшую что-то напевать и притоптывать ногой себе в такт. Почувствовав мой взгляд, она обернулась и каким-то зачарованным взглядом скользнула по моему телу.

– Оделся бы ты, – вдруг сердито произнесла она.

– Да, прости, – согласно кивнул я, сообразив, в каком виде предстал соседке. Уже отошел от дверей кухни, когда снова обернулся и сказал. – Только ты, Юлиус.

Уже стоявшая ко мне спиной Линка, резко обернулась.

– Ты что-то сказал? – спросила она.

– Да, так, считалочка, – ответил я первое, что пришло в голову, и направился в комнату.

Зачем я свой персональный бред произнес вслух, даже затрудняюсь ответить. Наверное, у сумасшедших принято верить в свои фантазии. Вот и мне вдруг на мгновение подумалось, а если мы и, правда, уже жили когда-то, и она именно та блондинка из моих снов. Не могу сказать, что я почувствовал, не услышав от Линки окончания фразы: разочарование или облегчение.

– Что у тебя с гитарой? – крикнул я из комнаты, уже застегивая джинсы.

Она не ответила, и я вышел на кухню сам, натягивая на тело футболку.

– Разобралась с гитарой? – повторно спросил я.

– Что? – она задумчиво смотрела в окно, и, вздрогнув от звука моего голоса, обернулась. – С гитарой? Да, все в порядке, уже купила. Не такая крутая, как твоя, но зато моя.

– Хорошо, – я выдавил улыбку, хотел поставить чайник, но передумал.

Стоило посмотреть на это блондинистое чудо, как вновь появлялись желания, которых от меня никто не ждал. Маньячина, млин. Фыркнув сам на себя, я прошел в прихожую, подхватил куртку:

– Линусь, я ушел, не скучай.

Не дожидаясь ответа, опрометью выскочил из квартиры и только сейчас выдохнул. Постепенно начало отпускать, и в машину я уже садился в своем уме. Облегченно выдохнул. Может, успокоительных каких попить? Что там психам и маньякам прописывают?

– Животное, – хмыкнул я, повторяя любимое мамино ругательство.

Парни еще не собрались, я был первым. Сегодня на вахте сидела Нелли Дмитриевна, или Сарумановна, как ее называл Слива. Она мне приветливо улыбнулась и дала ключи от комнаты. Мы поболтали минут пять, и я пошел в нашу импровизированную репетиционную. Пока никого не было, подключил свою гитару, присел на подоконник и наиграл ту песню, что так неожиданно озарила меня утром в воскресенье.

Сквозь время, через Млечный путь,

Сквозь дни, минуты и года.

Мое ты имя не забудь,

И помни слово – навсегда.

Дверь открылась, и в комнатке появилась длинноволосая голова Штурма.

– Привет, чувак, – изрек наш ударник. – Баллада?

– Просто… – я пожал плечами.

– А, втюрился, – понятливо кивнул Штурм. – В ту герлу из «Дэоса» Ничего так, зачетная, – повторил он свою оценку.

– Не гони, – скривился я. – Где твоя Туся?

– Без понятия, – пожал плечами длинноволосый Дон Жуан. – Она мне вчера телегу задвинула. Ты же знаешь, как я не люблю бабские темы.

– Ясно, – усмехнулся я.

Вскоре подошел Слива. Он тут же деловито засновал по коморке. Я парням не сказал ни слова о потерянной гитаре, Слива бы меня точно порвал, вместе с Линкой. Он обожал ту гитару, все мечтал перекупить ее у меня по цене подержанного инструмента, я обещал. А потом отдал Линке, совершенно забыв о своем обещании. Теперь Слива ждал, когда она вернет мне басуху, я же сказал, чтобы успокоить его, что девчонка только пользуется, пока не купит новый инструмент. Ох, ты ж… Он же сегодня увидит новую гитару. Я посмотрел на Сливу, внутренне настраиваясь на поток негодования, который порвет нашего бас-гитариста, когда он узнает, что инструмент достался, не пойми кому. Миха задерживался уже минут на десять. Мы поиграли без него, но Мишка все еще не объявился. Я ухмыльнулся, достал телефон и набрал его. Затем поглубже вдохнул и, как только он ответил, заревел в трубку, мелко отомстив: – Олень ты где?!

– Чего орешь, придурок? – Миха открыл дверь и вошел, ухмыляясь.

Я хохотнул и отключил связь, которая все еще соединяла меня с другом детства. Он убрал свою трубу от уха и нервно хмыкнул:

– Мужики, че-то я на измене, – вдруг произнес он.

– Чего? – не поняли мы?

– А хрен знает, второй тур, мандражит чего-то так нехило, – Мишка взял гитару и вздохнул. – Может, никуда не пойдем?

– Офигел? – я отвесил ему затрещину. – Пинками погоню.

– Ладно-ладно, – усмехнулся Миха, – все имеют право на минутную слабость. – Тут же окинул нас недовольным взглядом. – Ну, чего клювами щелкаете, дятлы? Работаем.

Где-то часа через полтора дверь открылась, и нам явилась смущенная моська Туси, кивнувшей нам и просочившейся в коморку. Он взглянула на Штурма, мы тоже на него посмотрели.

– Ну, иди уже сюда, – вальяжно произнес тот, и девчонка юркнула к ударной установке.

– Прости, – шепнула она.

Мы с парнями переглянулись, и Миха поинтересовался:

– Это нам явили сцену семейного примирения?

– А Штурм за три дня успел жениться? – хмыкнул Слива.

– Штурм может все, – деловито ответил я.

– Пошли вон, уроды, – огрызнулся Штурм.

Мы снова переглянулись и дружно выдохнули:

– Прости-и.

Наташа зарделась.

– Тусик, забей, – отмахнулся ударник. – Это зависть.

– Чер-рная, – пророкотал Миха.

– Жгучая, – поддержал Слива.

– Страстная, – я не остался в стороне.

– И прекрасная-а, – хором протянуло наше трио на мотив романса «Очи черные», и заржали, глядя на усмехающегося Штурма.

– И кого я вывожу в люди своими счастливыми палочками, – вздохнул тот.

– У него есть палочка – выручалочка, – пропел Слива.

– Он взмахнет и скажет – раз, – подхватил Миха.

– Все изменится сейчас, – закончил я, и каморка вздрогнула от истеричного гогота.

– Фу-у, – протянул Штурм. – Какие вы рокеры? Попса галимая, еще и древняя, бе-е. А ты чего хихикаешь? – он возмущенно посмотрел на свою подругу. – Откуда вы ее вообще знаете?

– Ладно, мы, ты откуда ее знаешь? – изумился Миха.

– Достали, – предупредил ударник.

– Прости, – уже в четыре голоса протянули мы, подключаясь к Наташе.

Штурм отстучал на барабанах нечто демоническое, оглушив нас звоном тарелок.

– О, Штурм, ты – бог, – с придыханием воскликнул я.

– Знаю, – кивнул ударник. – Слышь, отморозки, или мы продолжаем, или я сваливаю, и играйте на конкурсе, как хотите.

– Продолжаем, – кивнули мы, пряча улыбки.

К «Хоррору» сегодня мы подъехали, как и в прошлый раз, минут в двадцать – двадцать пять шестого. Народа было пока заметно меньше. Выбыло разом восемь команд из шестнадцати. Число зрителей пока тоже не зашкаливало. Наш столик, за которым мы сидели в прошлый раз, оказался свободен, и мы сразу же направились к нему. Пока парни усаживались, я оставил на скамейке инструмент и поднялся к столу жюри. Хмуро взглянул на Быстрова, поздоровался с остальными, назвал себя и узнал номер нашего выступления. Сегодня мы были последними, ну, хоть восьмые, а не пятнадцатые. «Деос» выступали перед нами. Кивнув, я отошел от жюри, посмотрел в сторону стойки и сразу встретился с настороженным взглядом Дена. Линка была здесь и опять работала. Она посмотрела на Дена, проследила его взгляд и нахмурилась, заметив меня. Я кивнул, как можно, более равнодушно и вернулся к своим. Хотелось ли мне подойти? Да! Но не подошел, и причинно тому был не хмурый взгляд моей соседки, и уж тем более не ее дружок-солист, просто не хотелось вновь погрузиться в неадекватное состояние, которое сейчас решило поберечь мои нервы, притупившись, к сожалению, на время.

– Сателлит, – услышал я и обернулся.

На меня смотрел Быстров. В этот раз к насмешке в его взгляде примешивалась надменность, и я в первый раз подумал, что такой может ударить иначе. Не кулаком, а решением жюри, вышибив нас с конкурса. Он встретил мой взгляд исподлобья, расплылся в улыбке и отвернулся, перестав замечать. Хочет на нервах поиграть? В общем, у него получилось. Вернулся я к своим парням в менее радужном настроении.

– А где попить? – поинтересовался Штурм.

– Хочешь пить, сходи купи, могу денег дать, – проворчал я.

Миха привстал, взглянул в сторону стойки и усмехнулся. Я проигнорировал сарказм в его взгляде. За колой пошел Слива. Оригинальным он не оказался, полностью повторив мой заказ с первого тура. Наш басист поставил стаканы на стол и уселся на прежнее место, затем обернулся к стойке.

– У этого, из «Деоса», крышняк от волнения рвет, по-моему, – сказал Слива.

Мы посмотрели на него.

– Подхожу к стойке, а этот чудила лыбится и спрашивает: «Что, «Сателлит», в штаны ваш лидер навалил?».

Теперь взгляды парней переместились на меня, Тусик тоже смотрела с любопытством.

– Забейте, – отмахнулся я.

– Что у тебя с конкурентами? – серьезно спросил Миха.

– Бабу не поделили, – изрек Штурм, умудряясь, как обычно, попасть пальцем через небо в цель.

– Из-за этой худышки что ли? – изумился Слива. – И почему он еще жив?