Текст книги "Зависть. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Юлия Бровинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Зависть (Книга 2)
Юлия Бровинская
Глава 30
Физическое влечение к мужчине. Не эмоциональное, не духовное, а плотское, низменное и порочное. Вот, значит, какое оно. Это, когда твои глаза скользят взглядом по лицу любимого человека, а потом спускаются ниже на его шею, отмечая для себя место, куда хочется прижаться губами, одновременно вдыхая его дурманящий разум запах. Когда смотришь на его сильные руки, которые держат руль, а твоя грудь наливается от желания ощутить их на себе, и ты чувствуешь, насколько чувствительными стали твои соски, трущиеся о раздражающий кружевной бюстгальтер. Когда, кусая губы, незаметно сжимаешь бедра, чтобы скрыть охватившую тебя дрожь желания и твои трусики, влажные от того, что тело полностью готово к соитию. Вот, что ощущают другие женщины, когда также смотрят на него, изнывая от неудовлетворенного желания. Такие порочные, как Лариса и как, оказывается, я.
– О чем задумалась? – спросил Радим, – с тех пор, как от универа отъехали, сидишь, странно притихшая, словно испуганный зайчик.
Если скажу ему правду, то думаю, до магазина, куда сейчас ехали, мы не доберемся. Искушение поддаться своему плотскому желанию, а не просто уступить ему в его потребности, как это раньше бывало со мной, гораздо сильнее и вдвойне невыносимей. Если он поймет, как я хочу его, то сказать ему слово нет, у меня точно сил не хватит. А потом я стану для него очередной слабой на передок девушкой. Как он таких женщин называл? Похотливой самкой? Девушкой определенного сорта, которых он притягивает своей мужественно красивой и сексуальной внешностью? Он знаком со мной всего неделю, считает меня сдержанной нравственно чистой девушкой, которая видит в нем любимого человека, а не средство для получения чувственного наслаждения. Только Радим всегда являлся главным инициатором наших постельных, любовных игр, а не я. Я позволяла ему ласкать себя, мое тело получало удовольствие от этого, но такого животного влечения к нему, я не испытывала. Я чувствовала его желание, его страсть и это меня радовало, делало счастливой, но сама я всегда была по большей части пассивной. Целовала в ответ, только по его просьбе. В тот раз, когда я ласкала его, я делала приятное ему, а не себе. Теперь же мне хотелось отмотать время, чтобы почувствовать его жар и твердость в своих руках еще раз. До этого сумасшедшего дня, до эмоциональной встряски, которую я пережила по вине Валентина, я чувствовала себя абсолютно счастливой уже оттого, что Радим просто обнимает меня, а совместные ласки и поцелуи в моем понимании, нужны были только ему, так как он мужчина, испытывающий потребность в физической близости с любимой женщиной. А для меня они не главное в жизни. Как мне тогда, в лифте говорил Валентин? Без секса Радим может замкнуться в себе и начать страдать. Я же хотела, чтобы он чувствовал себя счастливым рядом со мной. Это и есть основная причина, почему я тогда согласилась на добрачные ласки с ним. Все остальное – желание проверить его на выдержку, на то, сдержит ли он свое обещание или нет, просто отговорки. Слово, данное себе, быть умной и не такой доступной, как другие девушки, я давно нарушила. Как только села к Радиму на колени в машине, я лишилась своего целомудрия. Не Валентин его у меня отнял, а я сама. Я наивно полагала, что мое либидо, если и проснется, когда нибудь, то уже после, того, как на мой палец наденут обручальное кольцо, а в паспорте будет стоять штамп и другая фамилия. Теперь я понимаю, насколько была глупа и высокомерна, когда мысленно осуждала Нину или других девушек из общежития за их потребность в сексе с мужчиной. Терпеть и не уступить своему желанию, когда рядом с тобой тот, кто в тебе его вызывает, оказывается чертовски сложно! Когда в голове крутится вопрос: А зачем так мучить себя, когда у вас все решено и для него ты уже жена? Но следом сразу же приходят другие вопросы. Если я открою ему свои тайные желания, то не стану ли я похожей, в его глазах, на тех, кто был у него до меня? Сможет ли он, потом в будущем доверять мне? Если не устояла и отдалась ему вопреки своему же решению, хранить себя до брака, то какую он получит от меня гарантию, что я так же не поддамся искушению и не уступлю другому мужчине, будучи уже замужем? Не разочаруется ли он во мне? Или возможно, я все слишком усложняю? Неожиданно накатившая похоть отключила мне мозг, и я раздуваю несуществующую проблему? И когда Радим узнает, что я уже готова к полноценному сексу, то не станет меня презирать, за слабость, а наоборот, обрадуется этому? Но проверять какая из моих версий его отношения к проснувшемуся во мне сексуальному голоду более точная, я не стану. На такой риск я не готова пойти, как бы сильно мне не хотелось его. Слишком страшно. Страх потерять его любовь никуда не ушел. Наоборот – усилился. Лучше оставить все как есть. От неудовлетворенного желания еще никто не умер.
– Как там продвижение с ремонтом? – выбрала я для разговора удобную отвлеченную тему. Не поднимая глаз на него, разглядываю свои руки, вцепившиеся в коленки.
– На следующей неделе съездим вместе, посмотришь, – с готовностью ответил Радим, – цвет краски для оставшихся комнат подберешь. Кровать я уже сам купил, а остальную мебель вместе выберем.
– Значит, первым предметом мебели в квартире стала кровать? – улыбнулась я, а сама ужаснулась, возникшей в голове сексуальной фантазии о себе и Радиме на той кровати. Такой реалистичной она была, что у меня внутри все мгновенно вспыхнуло. Не удачная тема. Нужно срочно сменить ее на другую.
– Да, – со смешком ответил мой парень, – когда ее заносили, прораб окончательно убедился, что я озабоченный сексуальный маньяк. Спросил, на фига, мне такой аэродром. Мол, я точно с одной на ней собираюсь спать, а не с тремя? Сказал, что если моя девушка захочет мне отказать, то ей достаточно для этого под одеялом спрятаться. Я ее всю ночь буду на такой кровати искать и не найду.
– А я так смотрю, у тебя со строительной бригадой, уже тесные дружеские отношения завязались, – посмеялась я, быстро, глянув на него, но мои глаза, как непослушные предатели, с его лица тут же пропутешествовали вниз по торсу парня и уперлись в ширинку брюк. Блин! Точно, как потаскуха себя веду!
– За год родными стали, – отшутился Радим, – даже жаль расставаться с ними.
Решив, что лучше не смотреть в сторону того, от желания близости с которым голова кружиться в прямом смысле этого слова, я отвернула лицо к окну, сделав вид, что меня заинтересовал городской пейзаж за стеклом.
– А куда мы едем? – задала я вопрос, хотя мне было безразлично, в каком именно месте он собирался организовать наш совместный шопинг. Говорила бездумно, только бы отвлечь себя от пошлых мыслей. А мысли роились в голове все более странные и порочные. В моих воспоминаниях о произошедшем на квартире у Сиротина, мне раньше четко виделось, как Валентин стоя на коленях, дрожащими руками расстегивал ремень на джинсах, как он толкнул меня на спину и навис надо мной, а потом…потом страшное воспоминание заменяется на новую сексуальную фантазию и я уже вижу склоненного надо мной Радима, чувствую как мощно и сильно двигается он внутри меня. И в мечтах, мне тоже больно, но уже не страшно, так как я знаю, что он любит меня. Вот такой бред в голове рождает моя похоть. И самой за себя так стыдно, что хоть волком вой. Хорошо, что мой любимый не умеет читать мысли.
– Сначала немного приоденем тебя. Обувь подходящую подберем, а то, отец начнет надо мной стебаться за твой внешний вид. Настоящий мужчина по его словам, за то, что раздевает женщину в постели, должен ее потом одевать. И насколько дорого он ее наряжает, настолько все вокруг видят, как она дорога тебе. Мама, когда выходит, на какую-нибудь светскую тусовку, сияет, словно новогодняя елка, увешанная бриллиантами, – услышала, как усмехнулся на последних словах Радим, – два раза одно и то же платье никогда не наденет. Дома в ее гардеробной экскурсии запускать можно, и желательно с планом местности, а то реально легко заблудиться, если экскурсовода рядом нет.
– Твой отец так сильно любит твою маму? – очевидно же, что да, но нужно говорить хоть что нибудь, чтобы занять другим свои мысли.
– До помешательства, – ответил Радим, – даже до маразма. Помимо личной охраны, которая следит за ней, если она, куда нибудь выезжает, она на себе еще устройство слежения носит, чтобы отец знал, где она находится, – парень, вздохнув, перевел дыхание, – но мне все чаще приходят в голову мысли, что такая идея отца следить за мамой не настолько маразматична.
– Почему?
– Потому, что мне тоже хочется знать, где ты и, что с тобой происходит в каждую минуту твоей жизни, пока меня нет рядом. А еще дико хочется знать, о чем ты сейчас думаешь. Присутствую ли я в твоих мыслях?
«Лучше тебе не знать в каком виде ты сейчас там присутствуешь», – подумала я, с усилием, сдерживая себя, чтобы не повернуть голову и не посмотреть на него. А в слух сказала, – я все время думаю о тебе, – и мои слова прозвучали так сухо и отстраненно, что, я пожалела, что вообще открыла рот, чтобы произнести их.
Радим промолчал. Мне казалось, что он смотрит на меня, ожидая более теплых слов, объяснения чувств или моего взгляда, но я упорно не поворачивалась к нему, боясь, что если посмотрю на него, пока я в таком одержимом похотью состоянии, то точно сорвусь и сама полезу к нему.
Или я так сильно взвинчена, или атмосфера в салоне автомобиля резко стала напряженной? Мы ехали по городской трассе с нормальной скоростью, но неожиданно, Радим, почему-то надавил на газ, и машина рванула вперед. Меня прижало к сидению, и я рефлекторно испуганно посмотрела на водителя. Всплеск адреналина от скорости, с какой помчал лексус, подействовал на меня как холодный душ.
Он заметил мой взгляд, но с каким-то странным ожесточенным выражением лица смотрел вперед на дорогу, и только я хотела спросить у него, что случилось, как он заговорил со мной.
– Как, по-твоему, я люблю тебя? – задал он мне неожиданный вопрос, – ответь, как ты воспринимаешь мои чувства к тебе?
– Почему ты это спросил? – откровенно искренне удивилась, – я ничуть не сомневаюсь в том, что ты веришь, что любишь меня. Ты настроен ко мне очень серьезно, и я этому рада, так как сама люблю тебя. Я счастлива, что мы вместе.
– Верю? – горькая улыбка коснулась губ парня, – это все? Я всего лишь верю в то, что люблю тебя, а на самом деле, ты думаешь, что любви нет?
Тема разговора меня начинала пугать. В панике мысли заметались, ища возможную причину, поднятой им темы, но кроме обиды на то, что я в некотором смысле проигнорировала его, логичного ответа не находилось. Не может же он быть вот настолько чувствительным?! А Радим продолжал говорить, с трудом, сдерживая эмоции.
– Я наверно не совсем доходчиво объяснил тебе свои чувства, раз ты так подумала. А после признания Валентина, ты могла невольно начать сравнивать нас и решить, что я проигрываю ему во всем. Я ведь не такой хороший парень, как он. До хрена, наделал в своей жизни ошибок, репутация у меня от этого хуже не куда. Ты ведь должна сама понимать, что то, что он говорил – ложь в чистом виде. Он любит другую девушку и никогда тебя не полюбит. Я же своей жизни без тебя не представляю! Ты для меня все. Не смей влюбляться в него!
– Ты меня ревнуешь к нему? – произнесла я, пребывая в полнейшем ужасе, оттого, что сейчас говорил Радим. Я так боялась, его ревности к Валентину и вот она пришла, а я не могу найти объяснения причине ее возникновения. С чего вдруг?! Ведь после того, как Радим переговорил с друзьями, вся ситуация с поцелуем прояснилась. Захар утверждал, что Радим не поверит сплетням. – Между нами ничего у Сиротина не было! – в панике заговорила я, – Валентин никогда бы так с тобой не поступил! – выгораживала я своего насильника, та как от веры в их дружбу, зависело мое счастье. – Он знал, что я тебе понравилась, и никогда бы не тронул твое! Ты сам говорил, что он хороший парень. А хорошие парни плохо не поступают.
Но на Радима мои слова произвели не тот эффект на который я рассчитывала. Он побледнел и с шумом втянул воздух, словно я ему только больнее сделала. А потом он спрятал свои эмоции, делая вид, что успокоился. Даже постарался мне улыбнуться, словно признавая всю нелепость своей вспышки ревности.
– Не говори ничего больше, – выдохнул он, – я сам знаю, как это смешно. Как я жалко выгляжу, когда ревную тебя. Если ты не влюбилась в него раньше, то и сейчас у тебя нет для этого веских причин. Сомневаться в своем выборе можешь сколько угодно. Факт того, что ты уже моя от этого не изменится.
– Я не сомневаюсь, что правильно поступила, доверившись тебе, – старательно, подбирая слова, убеждала его, – я хочу быть твоей женой, а не Валентина или кого-то еще, какими бы они хорошими парнями не были. Для меня ты самый лучший. И я верю, что твоя любовь к воображаемой девушке, которая так на меня похожа, со временем перерастет в настоящее чувство.
Радим посмотрел на меня, так как в момент, когда я это говорила, машина сбросила скорость, и мы остановились на светофоре, перед съездом с городской автомагистрали на другую дорогу.
– Оно переросло в него в тот момент, когда я тебя первый раз поцеловал, – сказал он, – и кроме тебя в моем воображении больше никаких девушек не возникает.
На его слова у меня непроизвольно губы растянулись в счастливой улыбке, показывая ему, как меня это обрадовало. Взгляд Радима прошелся по моему лицу и то, что он увидел, его вроде бы успокоило. Протянув руку, он взял мою ладонь и приложил к своей щеке, чтобы почувствовать мою ласку. Мое сердце наполнилось нежностью и любовью, правильными чистыми чувствами к нему. Пусть он ощутит мои настоящие чувства к нему. Эмпатия это способность видеть и переживать эмоции другого человека. И не нужно забывать, что мой любимый так же обладает ею. Он уловил мое смятение, мое расстройство, но интерпретировал их по-своему, в свете произошедших недавно событий. Семя ревности, посеянное Новиковой, когда он увидел мое фото с Валентином, проклюнулось в тот день, когда он заметил мой неотрывный взгляд на его друга, а сегодня, опять почему-то, крохотный росток прибавил в росте.
На цены магазина, в который привел меня Радим, было страшно смотреть. При чем мне показалось, что он намеренно выбрал такой дорогой. Сначала он припарковал машину у другого бутика, а потом, посмотрев на витрину через лобовое стекло, следом на меня, он почему-то передумал и отвез меня в этот с космическими ценниками.
– А чем тебя тот бутик не устроил? – спросила я его, когда он открыл передо мной дверцу машины, – там я уверена ассортимент и качество обуви не хуже.
– Может быть, – кивнул, соглашаясь Радим, помогая мне выйти из машины, – но позволить себе там обуть свою девушку могут многие, в том числе и Валентин, а в этом месте – нет.
– Ты меня привлекаешь не наличием у тебя толстого кошелька, – серьезно, глядя в его глаза, произнесла я.
– Если бы это было не так, – так же серьезно ответил Радим, – мне бы было с тобой гораздо легче.
Взяв мою руку, он, включив сигнализацию в машине, повел меня за собой в магазин.
– А тебе сложно со мной? – я почти бежала за ним, так быстро он шел, – ты не счастлив со мной? – волнуясь, задавала вопросы.
Радим резко остановился перед ступеньками магазина, и я, налетев на него, тоже остановилась. Он же, притянув меня к себе, обнял и прижал к своему телу.
– Я очень счастлив с тобой, – произнес он, наклоняясь ко мне, – настолько сильно, что даже страшно становится. Так боюсь тебя потерять.
– Да куда я могу от тебя деться? – улыбнулась я ему, – ты сам говорил, что я тебя к себе привязала так крепко, что уже не вырваться. Узел то теперь один на двоих.
Темные глаза Радима посмотрели на мои губы.
– Поцелуй меня, – попросил он, и я послушно встала на цыпочки, чтобы приникнуть к его губам поцелуем, но мне вдруг вспомнилось, как меня накрыло похотью, от нашего последнего поцелуя и я нерешительно замерла, почти у самых губ парня. Страшно не хотелось возвращения этого состояния, при котором только мозг не ощущался, как эрогенная зона. Поэтому я, демонстративно, смущенно огляделась по сторонам, точно сейчас вспомнила, что мы в общественном месте и на нас смотрят прохожие.
– Запиши мой поцелуй в долг, – опускаясь на пятки, и отступая на шаг назад, произнесла я, – Для таких милых должников у меня высокая процентная ставка, – глаза Радима, сузились, скрывая его недовольство моим отказом, а на губах заиграла странная улыбка, – вместо одного поцелуя будешь должна три. А откажешься от трех, отдашь девять, и так до бесконечности, ты согласна на такие условия долга?
– Конечно, согласна, – весело улыбнулась я, – всю жизнь буду тебе свой сегодняшний долг отдавать.
А когда я, позже в магазине, прикинула, какую сумму денег Радим на меня сегодня потратил, мне было уже не до веселья. Я реально с ним не смогу рассчитаться, если вдруг, ему когда-то взбредет в голову потребовать от меня денежные средства, потраченные на меня сегодня. Сапоги, туфли, ботинки, спортивные обувь. Пока я сидела на кушетке и девушка продавец консультант, помогала мне примерять выбранную мной пару сапог, Радим ходил по магазину и с каким-то нездоровым азартом, снимал с витринных полок обувь, подходящего, на его взгляд, мне размера. Поворачивал ее подошвой вверх, и если размер совпадал с моим – бросал ее, следовавшему за ним парню продавцу. Тот едва сознание от счастья не терял, ловя обувь и, лепеча, что-то о каких-то скидках и новых коллекциях в будущем месяце. Такая же ситуация повторилась и в следующем магазине. Только там Радим так же покупал мне одежду. Я смотрела на него и все больше утверждалась в мысли, что с ним что-то происходит. Словно заваливая меня дорогими вещами, он пытался…купить меня? Он, случаем, не думает, что теперь под грузом нового барахла, у меня не найдется сил оставить его?
– Радим, – с тревожной улыбкой говорила я ему, глядя на его отражение в зеркале примерочной, куда он принес, очередную вешалку с вечерним платьем, – я не отказываюсь от твоих подарков, но мне столько не нужно. Где я все это хранить буду? В общежитии шкаф не резиновый. Там еще и вещи Новиковой почти все место занимают.
– А ты не забыла, что скоро переезжаешь? – Он повесил вешалку на крючок, прибитый к стенке кабинки примерочной, и повернулся ко мне, – или уже передумала? – его настойчивый взгляд встретился в отражении зеркала с моим растерянным.
– Нет, не забыла, – ответила я, а сама мысленно прокляла Валентина, наверно, уже тысячный раз за последний час. Это из-за него мой любимый место себе из-за ревности не находит. Разубедить его, что я не под впечатлением, от признания мне в любви другого, у меня не получилось. Почему так произошло? Что я сказала или сделала не так?!
Отражение Радима в зеркале приблизилось ко мне, его правая рука легла мне на талию и моя спина оказалась прижата к его груди. Я была полураздета. Перед тем, как он вошел в примерочную, как раз сняла с себя кофточку, составлявшую комплект юбке, все еще надетой на мне. В зеркале вторая рука парня обхватила мою грудь в кружевном лифчике, и я откровенно порадовалась, что мне хватило ума его надеть. Радим наклонил голову и стал целовать меня в шею, в то время, как его большой палец, нашел мой напрягшийся сосок и провел по нему. От неожиданной остроты ощущений у меня из горла вырвался судорожный протестный на саму себя выдох. Мгновенно тело отозвалось на его ласку, наливаясь желанием и выделяя влажность в нужном месте. Он и раньше трогал мою грудь, целовал ее, покусывал и посасывал, я даже оргазм от его ласк испытывала, но то, что со мной происходило сейчас, было выше моего понимания. Я самка! Порочная сластолюбивая самка! Расстегни он сейчас ширинку и поставь меня в любую удобную для него позицию, я бы не выказала никакого сопротивления. И это всего через неделю, после того, как я высокомерно осуждала всех его бывших девушек, считая их доступными дешевками, позволявшими ему брать себя в унижающих позах. Чем я от них лучше?! Да ничем! Спасительная отрезвляющая мысль помогла, собраться с силами и сохранить внешнюю невозмутимость. Посмотрев на наше отражение в зеркале, я с облегчением отметила, что Радим не заметил моего чрезмерного возбуждения. Его рука соскользнула с моей груди, он выпрямился и посмотрел мне в глаза. Взгляд его темных глаз был таким серьезным, что даже немного пугал.
– В понедельник я повезу тебя на встречу с отцом, – голос его зазвучал немного хрипло, и от этого у меня колени ослабли, так как поняла, что, и он ко мне в эту минуту сексуальное влечение испытывал. Сделала шаг в сторону от него и для упора прислонилась спиной к стенке кабинки, посмотрела на Радима, сделав вид, что внимательно его слушаю. А он, оттого, что я отошла от него, сначала растерянно замолчал, а потом, натянуто улыбнувшись, продолжил, говорить, – вместе обсудим, как лучше уговорить мою маму принять тебя. Мне не хочется сориться с ней, но если она продолжит упрямиться, то я откажусь от свадьбы года, которую она планирует с того момента, как мне восемнадцать стукнуло. Ты ведь не будешь возражать, если мы без шумного торжества просто распишемся, если что?
– Абсолютно не возражаю, – с застывшей улыбкой ответила я, ибо неизбежность такого серьезного события в моей жизни, как замужество, все четче обретала реальность, переходя из разряда мечты в грядущую действительность. И если, мама Радима, одобрит меня, как свою невестку, то наша с любимым свадьба, с большой долей вероятности будет на первых полосах светской хроники. Нет, раньше, я явно не понимала, всю серьезность ситуации. И в подтверждение моих размышлений, Радим спросил.
– Ты своим родителям уже рассказала, что выходишь замуж?
– Нет, – я в отчаянном невольном жесте взялась рукой за голову, – совершенно не представляю, как я скажу о таком своей маме.
– О каком таком? – Шумно выдохнул Радим, делая шаг в мою сторону, – выйти за меня, а не за обычного хорошего парня, это для тебя так унизительно? Уже передумала? Испугалась, что тебе только показалось, что ты любишь меня?
– Нет, – поспешно воскликнула я, – ты все не так понял! – Господи! Как же он накрутил себя ревностью за те несколько часов пока мы, торчали в магазинах, – просто все так быстро происходит, что у меня связь с реальностью происходящего теряется. Мне до сих пор тяжело осознать, что ты мой парень, и мы встречаемся, а тут мы уже женимся. Я опомнится от скорости происходящего со мной, не успеваю.
Радим подошел вплотную ко мне и, оперев руки по обе стороны от моей головы, совсем, как раньше в университете это делал Валентин, наклонился к моему лицу.
– Вот и прекрасно, что так, – произнес он, – не дам тебе ни опомниться, ни сбежать от меня.
Поскольку я уже была обута в новые сапоги с платформой и высоким каблуком, то я смогла оценить, как это удобно, когда разница в росте между нами сократилась сантиметров на пятнадцать. И еще я точно поняла, что кто-то из студентов заснял фальшивый поцелуй Валентина и скоре всего Радим это видео видел и слышал всю, ту чепуху, что нес из-за Саши его друг. Потому что, Радим взял мое лицо в ладони и точно, как Валентин, положил мне большей палец на губы. Посмотрел мне в глаза, ища в них что-то только ему одному ведомое, а затем приложился к пальцу губами. Быстро понял, что в этом действии ни пользы, ни удовольствия особого нет, ни для какой стороны, он, убрав палец с моих губ, поцеловал меня по настоящему.
