Текст книги "Борьба за равновесие"

Автор книги: Юлия Олейник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава VI

– Хватит подстрекать моего врача, – Алейт бесшумно появилась в дверном проёме, – я думала, что мы друг друга поняли.

Лидан встал со стула, сделал круг по комнате и угрюмо буркнул:

– У меня приказ, Алейт. Ты исполняла приказы своего господина, почему отказываешь в этом мне?

Алейт молча смотрела куда-то сквозь Лидана. Водомерка на её затылке сгибала и разгибала тонкие ножки, словно готовилась к прыжку. Рилмок опять забился в самый дальний угол. Ему уже начало казаться, что и Алейт, и Лидан посланы ему Обратной Сутью в испытание. Бесконечный спор о поездке, несговорчивость и вспыльчивость обоих кхар сильно обескураживала юношу. В глубине души он надеялся, что Алейт всё-таки послушает голос разума и согласится посетить Аквилис. Поехать в столицу! У Рилмока перехватило дыхание. В Аквилисе он не был никогда, но книги красочно описывали великолепные замки, площади, выложенные шагратским мрамором, фонтаны с разноцветной водой и прочие красоты главного города людей. А посетить герцогскую резиденцию… Об этом можно было только мечтать, да Рилмок себе этих грёз никогда не позволял, он старался быть реалистом. И вот он – шанс! Шанс, который выпадает раз в жизни. Братьям Магнификата не то чтобы не позволялось путешествовать и посещать столицу, но всевозможные соблазны крупного города были большим искушением. Рилмок не относил себя к аскетам, но заповеди Создателя чтил и старался избегать лишних соблазнов. Но… Аквилис… посетить его для будущего хрониста вдруг показалось Рилмоку чрезвычайно важным. Всё упиралось в Алейт, в её поистине необъяснимое упрямство. А ещё эти странные намёки на какую-то Чистую Кровь… Теперь Лидан тоже смотрит на него с брезгливым недоумением. За что ему эти испытания, Рилмок не знал, а потому решил прислушаться к разговору кхар, благо говорили они на всеобщем языке.

– Что ж, Морской Конёк, может, мы и поедем в Аквилис. Но через Кхаридан.

Лидан поперхнулся. Рилмок же замер на месте, не в силах осознать услышанное.

– Чрез Кхаридан? А почему не через Подлунный Хребет? Что ты забыла в Дельте, Водомерка? А, главное, что там забыл этот молодой человек?

– Я сказала. – Алейт в упор смотрела на Лидана. – Или в Аквилис через Дельту, или я остаюсь здесь и ничего ты с этим не поделаешь.

– И что же тебе так внезапно понадобилось на нашей родине?

– Купель. – Кхара словно поставила некую точку. Лидан изменился в лице:

– Ты… ты ещё безумней, чем я думал. Ты угробишь мальчишку, а, возможно, и себя. Кхар-даон не потерпит такого святотатства.

– Решайся, Лидан. Это моё последнее слово.

Хранитель Короны подавленно молчал. Предложение Алейт было немыслимым, невозможным, но по-другому с ней было договориться нельзя. Он обернулся к Рилмоку.

– У вас есть что-нибудь перекусить? Ваша пациентка меня просто вымотала.

Рилмок торопливо притащил миску с рыбой и бутылку фолтского. Лидан глянул в миску и удивлённо произнёс:

– Форель, запечённая с беличьим укропом? Не ожидал от вас, мастер Рилмок, такого кулинарного мастерства.

– Это Алейт, – покраснев, пробормотал юноша, – это она жарила рыбу.

Лидан покосился в сторону кхары. Та с безмятежным видом строгала ногтем небольшую щепочку. Рилмок неприкаянно стоял посреди комнаты, и Лидану даже стало его немного жалко. Он налил в две кружки вина и пододвинул одну лекарю.

– Я принимаю предложение Алейт кхар'Линдаат, – бесстрастным тоном сообщил кхар, – и раз уж всё разрешилось именно так, скажите мне, мастер Рилмок, что вы знаете о Чистой Крови?

– Ничего, – шёпотом ответил Рилмок.

– Что вы знаете о Даре Интериора?

– Ничего, – молодой человек снова начал краснеть.

– А что вы вообще знаете об Интериоре? Алейт сказала, вы послушник Магнификата. Это правда?

– Да, господин Лидан. Через полгода кончится моё мирское послушание, и я приму сан хрониста Магнификата…

Внезапно Лидан разразился странным каркающим смехом, отчего у Рилмока встали дыбом волосы. Алейт перестала строгать щепочку и заинтересованно наблюдала за своим собратом.

– Вы – будущий хронист Магнификата! Великие Глубины! – Казалось, у Лидана сейчас потекут слёзы от смеха. – Вы понятия не имеете о том, что происходило каких-то жалких четыреста лет назад! Я знал, что людская память недолговечна, но от Цитаделлы такой поверхностности не ожидал.

– Люди вообще странные создания, – сообщила со своего места Алейт, – они либо трясутся над своей историей, либо напрочь её забывают. В этой поделке, – она указала на «Сказание», – поступок Пропавшего Короля не объясняется никак. Вот был человек, правитель процветающей страны, и вдруг, бросив всё, встал и ушёл в неизвестном направлении. И никто его не искал. И ни у кого не возникло вопросов. А ведь эта сказка написана через какие-то тридцать лет после его ухода. Иногда мне кажется, что, приводя в мир людей, Создатель хотел пошутить, и это очень странное чувство юмора.

– Вы ничего толком не знаете о вашем предполагаемом предке, несмотря на всё его величие, – вновь вступил Лидан. – Библиотека Магнификата считается одной из крупнейших на нашей с вами земле. Понятно, что, как и в любой библиотеке, там есть всевозможные запретные секции и специальные формуляры. Но настолько не знать вещей, прямо относящихся к истории вашего народа… Алейт, – он повернулся к кхаре, – не надо ехать в Кхаридан. Это бессмысленно. Он просто жалкий головастик, одной крови мало, чтобы иметь право называться потомком Интериора. С Даром он не совладает.

– Почему?! – Рилмок сам не ожидал, что закричит во весь голос. – Почему?! Вы ругаете меня за плохое знание истории? Так расскажите мне её, вы, так долго живущие! – Юноша пошёл красными пятнами. – Я не просил никакого родства ни с Интериором, ни с кем другим! Но если то, что говорит госпожа Алейт, правда, так расскажите мне эту правду целиком! Даже если выяснится, что я не имею на неё право по крови, я имею на неё право как хронист!

– О-ля-ля, – теперь уже рассмеялась Алейт, – глядите, как нас распетушило. Рилмок, я клянусь тебе, что после посещения Кхаридана расскажу всё, что знаю. Пока это знание может тебе только повредить. Поверь мне, это не пустые слова. Лидан! Я слышала, ты согласен с моим предложением.

– Что мне говорить герцогу в таком случае, – буркнул Лидан,

– Правду, конечно, – пожала плечами Алейт, – напиши, что кхара убыла к себе в Кхаридан, а врач сопровождает её до границы. Ты поехал за нами. В Дельту герцог не сунется, а вот ты запросто. Не вижу никаких противоречий.

– Хорошо, забери вас Обратная Суть! – сплюнул в сердцах Лидан. – Откуда здесь можно отправить письмо?

– Из «Оранжевого Осла», – подал голос Рилмок.

– «Оранжевый Осёл»? А, постоялый двор, где кхар боятся до потери сознания? Кстати, почему они так нервно реагируют? Что этот толстый коротышка, что усатый хозяин. Твои проделки, Водомерка?

– Зато теперь мы избавлены от их навязчивых услуг.

Лидан обречённо махнул рукой и одним глотком допил фолтское.

«Оранжевый Осёл» был, как всегда, шумен и гостеприимен. Огромный зал был почти полностью забит посетителями, и даже в приватных нишах задёрнуты были практически все шторки. В Хельсвуде отмечали какой-то местный праздник, отчего пиво лилось рекой, а запасы знаменитого копчёного окорока с белым перцем стремительно таяли. Филкис колобком катался от столика к столику, а степенный дядюшка Никус с неожиданной для него лёгкостью метал на стол всё новые и новые кружки и ворочал тяжёлые пивные бочонки. В углу на невысокой деревянной сцене играли приглашённые из самого Фолта музыканты – разудалая четвёрка в ярких нарядах. Праздник был в самом разгаре, когда Рилмок и двое высших кхар зашли в «Оранжевый Осёл».

Не сразу, но наступила гробовая тишина. Посетители «Оранжевого Осла» изумлённо смотрели на невиданных гостей, а те из селян, кто помнил полёт Филкиса с булочками, начали осторожно отодвигаться в самые тёмные углы. Несчастный Филкис булькнул и уронил четыре полные кружки с пивом, растянувшись в пенной луже, а усы дядюшки Никуса слегка поникли. Даже музыканты прекратили наяривать свою песенку, а вытянули головы, чтобы получше разглядеть легендарных наёмников.

Рилмок почувствовал себя крайне неуютно, но развить мысль опять не успел: Лидан, перешагнув через Филкиса, подошёл к стойке и бросил ледяным тоном:

– Именем Короны. Вы немедленно отправите советнику Фирину моё послание. Перо и бумагу!

Дядюшка Никус молниеносно подал Лидану писчие принадлежности, и кхар начал строчить послание в Аквилис. Филкис меж тем кое-как выбрался из лужи пива и на карачках старался уползти за стойку. Рилмок непроизвольно хихикнул. Филкис в ужасе вытаращился на юношу и сдавленно проблеял:

– М-м-мастер Рилмок… да коли бы я… да если б я знал… к стопам припадаю… не губите…

– Чего это он? – изумлённо поинтересовался Рилмок у Алейт, которая тоже улыбалась, но как-то странно; как кот, глядящий на мышь.

– Теперь, юноша, этот добрый трактирщик считает тебя не иначе как сыном самого Создателя. Мало кто может похвастаться эскортом из двух высших кхар. Так же он думает, что ты близок к его величеству герцогу, так как наш красавец Лидан напялил на себя парадную перевязь. Дыши глубже, мальчик, ты теперь весьма знаменитая персона.

Лидан тем временем дописал послание, кинул Никусу пару монет и, обернувшись к своим спутникам, рявкнул:

– Если все попрощались с этим хранимым Создателем местом, то предлагаю тронуться в путь.

Глава VII

В путь!

У Рилмока тоскливо засосало под ложечкой. Он путешествовал всего два раза в жизни, первый раз ребёнком, когда за ним приехала повозка с эмблемой Магнификата, и брат Виллим благословил его на учёбу, а второй раз два года назад, в точно такой же повозке уже из Цитаделлы в мирское послушание в Хельсвуде. Первое своё путешествие Рилмок почти не помнил, а в следующий раз практически всё его время было отдано книгам да беспокойному сну в дешёвых комнатушках постоялых дворов. Рилмок вдруг понял, что даже не знает, как выглядит Аквилия не на гравюрах, а в жизни. Он опасливо покосился на чалую кобылу, что нетерпеливо держал под уздцы Лидан. Юноша ни разу не ездил верхом и понятия не имел, как взбираться на это животное. Кобыла казалась спокойной и неторопливо помахивала хвостом, отгоняя слепней. У самого Лидана и Алейт были совсем другие кони. Чёрные, огромные, с лохматой гривой и хвостами до самой земли, они даже стоя храпели и мотали головами, а упряжь их отливала зеленоватым металлом. Знаменитые «речные дьяволы» Кириата, специально выведенная порода, не боящаяся кхар. Говорили, что они могут переплывать бурные горные реки и взбираться по каменистым осыпям, находя одним им ведомые тропы. Стоили такие кони баснословно дорого, и позволить их себе могли разве только что сами кхары – охранники богатейших людей Аквилии. Рилмок решил для себя ни под каким предлогом даже не приближаться к этим порождениям Обратной Сути.

Алейт же и Лидан «речных дьяволов» совсем не боялись, кхара даже угощала своего жеребца чем-то, прихваченным из Рилмоковой каморки. Конь храпел, зыркал красным глазом, но лакомство принимал с удовольствием.

Лидан же, внимательно наблюдая за Рилмоком, вдруг рявкнул:

– Не подходи к лошади сзади! Тебя что, вообще не учили, как обращаться с животным?

Рилмок испуганно помотал головой и сделал шаг назад. Лидан закатил глаза:

– Вот ведь несчастье на мою голову, сожри тебя спрут. Или сюда, подсажу, – и одним движением закинул Рилмока в седло. Алейт хмыкнула. Юноша в ужасе вцепился в поводья, стараясь не упасть. Лошадь даже головы не повернула. Рилмок судорожно нашаривал стремена, одной рукой схватившись за луку, другой сжимая кожаную уздечку. Вид у него был настолько комичный, что даже непробиваемый Хранитель Короны не выдержал и захохотал. Глаза Рилмока налились бессильными слезами. Он понимал, что кхар смеётся над его неуклюжестью, но ничего не мог поделать. Седло предательски скользило, стремена не нашаривались, а уздечка была мокрой от внезапно вспотевших рук. И только чалая кобыла совершенно не обращала внимания на седока, мирно общипывая кусты волчегонки.

Отсмеявшись, Лидан подошёл к незадачливому всаднику и хлопнул того по плечу:

– Не злитесь, мастер Рилмок. Я ни разу в жизни не видел столь далёкого от верховой езды человека. Прошу меня простить. Я объясню, как вам управляться с лошадью, кстати, её зовут Арна. Чтобы повернуть, дёрните уздечку вот так. Тише, тише, не рвите Арне губы. Во-от так, теперь правильно. Чтобы она пошла, двиньте ей пятками в бока. Не бойтесь, у неё дубовая шкура, бейте сильнее, чтобы Арна почувствовала приказ. Вот вам прутик. Будете её подгонять. Мы поедем не очень быстро, иначе вы свалитесь с непривычки. Спину держите ровно, можете взяться за заднюю луку. Ну-ну, не волнуйтесь так. Мы с Алейт рядом, в случае чего поймаем вас. Так, ладно, всё, что мог, я вам сказал. По коням!

Не прошло и пятнадцати минут езды, как вдруг Алейт резко осадила своего «дьявола» и обратилась к Рилмоку:

– А у вас есть такое местечко – Фролин?

Рилмок удивлённо взглянул на кхару:

– Да, в десяти милях отсюда. Это небольшой посёлок, скорее, несколько хуторов. Надо ехать по этой дороге прямо до указателя… вроде бы. Я сам там никогда не был. А что там?

– Увидишь, – пообещала Алейт и пришпорила коня.

Лидан поравнялся с Рилмоком и поинтересовался:

– Что ещё за фокусы? Какой Фролин?

– Не знаю, – озадаченно пробормотал Рилмок, – замыслы госпожи Алейт для меня полная загадка.

– Вот ведь чокнутая, – еле слышно пробормотал Лидан и тоже хлестнул коня.

Рилмоку только и оставалось, что скакать следом, вцепившись в луку.

Тихий и сонный Фролин не ожидал с утра никаких потрясений. Жизнь текла своим чередом, куры квохтали и бродили по единственной улочке в поисках какой-нибудь поживы, где-то мычала корова, собаки лениво перебрехивались из-за плетёных оград. Жители Фролина, три семьи Фролтаг, Фролей и Фролинше, уже не помнили, когда в их забытый Создателем уголок приходили гости с Большой Аквилии. Фролин находился в стороне от тракта, постоялых дворов не имел, и даже сборщики налогов иногда забывали про эти три хутора. Дальше Хельсвуде, где фролинцы торговали сыром собственного производства, никто из них не был, да и Хельсвуде казался застенчивым хуторянам огромным, бестолковым и полным лихих людей. Каково же было их изумление, когда на дороге послышалась частая дробь копыт, и на площадку перед домами вылетели чёрные жуткие кони с такими же чёрными всадниками, похожими на глашатаев Обратной Сути, как их рисовали в «Славе Создателю». Третий конь был не такой страшный и трусил в отдалении.

Ойкнула какая-то девчонка за оградой, собаки заскулили и, поджав хвосты, попрятались по кустам, и только глупые курицы продолжали копаться в мусоре.

Лидан заметил несколько пар испуганных глаз в окнах и за заборами. Поняв, что встречать гостей никто не выйдет, он спрыгнул со Шторма (так звали его коня) и огляделся.

Площадь радовала абсолютной пустотой. Если во Фролине и жили люди, все они попрятались, и над хуторами простерлась тяжкая тишина, нарушаемая лишь храпом коней. Лидан вышел на середину, поправил перевязь, чтобы лучше была видна поселянам, и загрохотал:

– Именем Короны! Мы ищем Йозева и Гретту Фролинше! Если рекомые лица находятся здесь, они должны немедленно выйти! Приказ герцога!

– С тобой удобно ездить, – чуть слышно проговорила Алейт, слегка улыбаясь. – «Именем Короны!» – и все двери нараспашку. Только ори потише. Ты перепугал всех хуторян.

– Утихни, – бросил Лидан, – это была твоя идея ехать сюда. Что ты тут забыла?

В этот момент их нагнал Рилмок, еле державшийся в седле. Он очень устал с непривычки и теперь только тихо радовался нежданной остановке.

Одна из калиток в плетёных заборах приоткрылась, и оттуда высунулись до икоты перепуганные Йозев с Греттой. Увидев кхар, они затряслись ещё больше. Йозев, хоть и пытался дрожать меньше жены, сразу узнал раненого воина, которого они нашли по дороге в Хельсвуде. Сейчас ничто не указывало на его рану. Рядом стоял кхар в богатой одежде и недовольно зыркал по сторонам. Но уж кого Йозев совсем не ожидал увидеть, так это Рилмока-лекаря.

Жена Гретта только бесконечно осеняла себя знаком Создателя, не в силах произнести ни слова. Йозев внутренне поблагодарил незваных гостей за то, что у жёнушки пропал дар речи. Такое случалось нечасто и расценивалось как настоящий дар Создателя. Тем временем одноглазый воин подъехал на пару шагов поближе и громко поинтересовался:

– Вы Йозев и Гретта Фролинше?

– Д-да, – заикаясь, ответил Йозев. Гретта только глаза пучила. Соседей же и вовсе не было ни слышно, ни видно.

Алейт вынула из седельной сумки какой-то мешочек и швырнула почти к самой калитке. Мешочек очень знакомо звякнул. Йозев сглотнул, боясь поднять глаза.

– За то, что не оставили ближнего в тяготах его, – крикнула Алейт, – у его величества герцога Стеллана Восьмого очень добрые и богобоязненные подданные. Мой брат доложит герцогу о вашем милосердии к раненым.

Гретта, к чьим ногам упал мешочек, осторожно потрогала его и вдруг, с размаху ударив мужа по затылка, завопила:

– В ноги, в ноги падай благодетелям, окаянный! – И сама повалилась на колени. Йозев оторопело опустился рядом с ней и, услышав характерный звон внутри холщовки, тоже начал бить поклоны. Алейт неподвижно сидела на коне, наблюдая за этой сценой, Лидан откровенно скучал, а Рилмок, поражённый до глубины души, шёпотом обратился к Алейт:

– Госпожа Алейт, зачем вся эта сцена? Зачем вы унижаете этих бедных селян?

– Унижаю? – изумилась Алейт. – Этих денег хватит им на несколько лет безбедной жизни. Люди, Рилмок, это обычные люди, добрые подданные его величества герцога. Они не способны испытывать благодарность, вот почему сейчас трясутся, не понимают и размазывают сопли. Я отплатила им за доброту, а они боятся поднять глаза. За всё то время, что я живу, они ничуть не изменились. Пусть их. Здесь я сделала всё, что хотела. Можно спокойно ехать в Дельту.

И развернула коня.

Гретта, не дыша, подтянула к себе мешочек и дрожащими пальцами развязала кожаную тесёмку. Внутри, переливаясь завораживающим блеском, сияли полновесные тиалы. Очень много тиалов. Йозев, кряхтя, поднялся и с чувством возблагодарил Создателя и за нежданный дар, и за быстро исчезнувших жутких гостей. Гретта пихнула его в бок:

– Что встал-то, чурбак с глазами? А ну, пошли, золото спрятать надобно, пока соседи не прознали, что к чему.

– Ох, и злющая ты… – со вздохом пробормотал Йозев и поплёлся за женой.

В доме их ждали две дочурки-близняшки, Люси и Тильда, обе хорошенькие. с роскошными косами и румяными щёчками. Сейчас, правда, глаза их были полны испуга, а щёчки заливала бледность.

– Тятенька, кто это был? – пискнула Люси, она всегда была трусишкой.

Не дав мужу раскрыть рта, Гретта громкогласно заявила:

– Это, дура, были кхары, охранники сиятельного герцога! Ваш тятенька спас одного из них от смерти, и они щедро одарили его за это!

Йозев лишь глаза закатил, вспоминая «болотную кхарь» и «отродье нелюдское», в изложении той же Гретты чуть больше месяца назад. Люси и Тильда заворожённо глядели на крупные блестящие монеты. Гретта, перехватив их взгляд, властно сгребла мешочек.

– Ишь, зенки поразвыпучили! Вот замуж выйдете – может, пару монет дадим в приданое, а пока чтоб духу вашего рядом не было! Ты рот-то не раскрывай! Слыхала, что сказал достопочтенный кхар? Он доложит герцогу о доброте вашего батюшки! Вот тогда и заживём, а пока брысь курей загонять! Лентяйки, только мать своим бездельем позорите!

Девушки бочком вышли из дома, а Гретта торопливо запихала мешочек на самое дно самого старого и неказистого сундука.

Йозев только крякнул и пошёл к соседу Нильтасу – ракитницу пить.

Глава VIII

Его Величество герцог Стеллан Восьмой изнывал от жары на балконе тронного зала. Двое слуг безостановочно качали над ним опахалами, а вазочки с мороженым сменяли друг друга, едва подтаяв. Кхар Илдан тоже стоял рядом с повелителем, держа меч наголо, но нападать на герцога здесь было некому. Балкончик выходил на внутренний дворик герцогского замка, называемый Садиком Чудес. Пробраться туда не отваживался ни один сорвиголова. Несколько лучников-людей постоянно дежурили в пышных зарослях, а двое высших кхар неспешно прогуливались в благословенной тени и вели учтивые беседы друг с другом. Их обманчивая вальяжность влетала в копеечку для редких авантюристов, решавшихся навестить дворец правителя Великой Аквилии. Так что Стеллан находился в полной безопасности и наслаждался замороженным молоком с мёдом. Уединение государя нарушил еле заметный шелест. Услышав знакомый звук, Илдан рывком отдёрнул ширму, и на балкончик внесли носилки с Фирином.

Стеллан со вздохом отставил вазочку с мороженым и повернулся к советнику. Потревожить герцога на балкончике Фирина могло заставить только донесение чрезвычайной важности.

– Я слушаю тебя, – Стеллан устало опустился в кресло. «Нигде нет покоя… Каждый мой вздох охраняют десятки стражников и высшие кхары, но я никогда не могу побыть наедине с собой. Ну что на этот раз?»

Фирин дождался, пока государь выйдет из задумчивости и степенно начал:

– Ваше Величество, только что гонец принёс донесение от Хранителя Короны. Он пишет, что направляется по следам кхары и её лекаря в Дельту.

– Вот как? – приподнял брови Стеллан. – Очень любопытно. Хотя куда ещё направляться кхаре, как не в Кхаридан. Хорошо, Фирин, если это всё, то ты свободен.

– Ваше Величество?! – От неожиданности Фирин аж приподнялся на носилках. – Но… но как же? Если кхара уйдёт вглубь…

– Мне достаточно будет её лекаря, – перебил советника Стеллан, – я уже жалею, что отправил Лидана на поиски этих двоих. Если он что-то узнает, то вскорости узнаем и мы. Раненая Первая и деревенский знахарь не представляют угрозы для Короны. А теперь оставь меня, я хочу полюбоваться фонтанами.

Фирин пробормотал какие-то неразборчивые учтивости, и его носилки бесшумно скрылись за занавесом.

Рилмок воевал с Арной не за страх, а за совесть. Чалая кобыла воспринимала седока как досадную помеху в деле объедания кустов волчегонки и при любом удобном случае стремилась к вожделённым зарослям. Стоило ей нагнуть голову, как Рилмок едва не вылетал из седла. Оттащить упрямое животное не представлялось никакой возможности: Арна с великолепным спокойствием переносила все понукания и дёргания уздечки. Рилмок молотил её каблуками по бокам, хлестал прутиком, но кобыле было всё нипочём. Измучившись, юноша бросил поводья, вцепился покрепче в луку седла и стал молиться, чтобы глупая скотина, повинуясь стадному чувству, просто следовала за «речными дьяволами». Но если Шторм и Мурена были вышколенными конями высших кхар и не проявляли ни малейшего интереса к траве и кустарникам (Рилмок боялся предположить, чем питались эти чёрные демоны), то Арна была всего лишь кобылой-пятилеткой и старалась брать от жизни всё, включая пышные заросли с тёмными, дурманящими цветами. В конце концов Арна увязла в не менее привлекательных кустах ежевики и послушник Магнификата сдался окончательно.

Лидан, заметив Рилмоковы страдания, подъехал и прицепил длинную кожаную тесьму к упряжи зловредной кобылы.

– Поедете в поводу, – бросил он, – сил моих больше смотреть на это нету.

Тройка всадников удалялась на запад.

Миновав несколько селений, Алейт, Лидан и Рилмок услышали какие-то крики на окраине последней деревеньки.

– Что это там у них? – вполголоса поинтересовалась высшая. Всадники выехали на пустырь, и их взглядам открылась интересная картина.

В центре утоптанного пустыря был вкопан столб, обложенный вязанками хвороста, а к столбу была накрепко привязана светловолосая девушка лет шестнадцати. Лицо её почти целиком покрывали синяки и ссадины, кое-где были заметны проплешины от выдранных с корнем волос. Сил кричать и звать на помощь девушка, видимо, уже не имела. Вокруг столба толпилось человек пятьдесят с вилами и готовыми вспыхнуть факелами. Никаких отрядов стражи или деревенского патруля поблизости не наблюдалось.

Лидан присвистнул, а Рилмок оторопело смотрел на готовящуюся казнь. Наконец, он обрёл дар речи.

– Госпожа Алейт, господин Лидан, – его голос срывался, – что, именем Создателя, они хотят сделать?

– Сжечь ведьму, – бросила Алейт, – ваш народ не владеет магией, и все те, кто наперекор Создателю, пытаются овладеть запретным искусством, подлежат казни. Все эти ведьмы и колдуны могут лишь вредить и насылать порчу на скот и младенцев. Испокон веков казнь для ведьмы – костёр.

– Нет, – прошептал Рилмок, – нет, это немыслимо! Нельзя просто так взять и сжечь живьём… она же человек!.. – Глаза его налились слезами.

– А вот тут мастер Рилмок прав, – вдруг сказал Лидан, – я не вижу здесь представителей закона этих мест. Мы находимся во владениях графа Сирке, но что-то я не наблюдаю стражников с его эмблемой. Это похоже на самосуд.

С этими словами Лидан подъехал поближе к толпе и уже привычно для Рилмока загрохотал:

– Именем Короны! В чём обвиняется эта женщина?

Возле столба моментально образовалось пустое пространство, люди пятились назад, увидев высшего кхара на «речном дьяволе», но вилы не опускали. Наконец, к Лидану опасливо приблизился мужик лет сорока с испитым и порченым оспинами лицом. Во рту у него не хватало половины зубов.

– Э-э-э… значится… прощения просим, милсдарь кхар. Ведьму тута поймали, коров кровью доиться заставляла, детей на сухоломку изводила. Вот мы-то её, значится, поймали и будем щас казнить, как того требуется… Так вот, милсдарь кхар.

Лидан критически осмотрел столб и горы хвороста под ним и вдруг схватил крестьянина за горло.

– Где стражники графа Сирке? Почему казнь проводится без присутствия патруля? Знаешь ли ты, смерд, что тебе и твоим односельчанам грозит за самосуд?

Мужик хрипел и пучил глаза, толпа со вздохом отхлынула подальше. Девушка к тому времени уже бессильно обмякла, поддерживаемая лишь верёвками, врезающимися в кожу. Лидан ослабил хватку и пристально смотрел на мужика в ожидании ответа. Тот долго откашливался, а потом просипел:

– До графа далеко, милсдарь кхар… кха-кха… сбежать могла ведьма-то… мы уж и в подпол сажали… всё одно… не выдерживают мужики, выпускают с жалости-то…

Рилмок, заворожённо глядя на эту сцену, вдруг взмолился:

– Госпожа Алейт, ну сделайте же что-нибудь! Я прошу вас, я на колени перед вами встану…

– Заткнись, – шёпотом рявкнула Алейт, – Лидан сейчас наведёт порядок в этой толпе любителей огонька.

Лидан лёгким движением оттолкнул мужика, который влетел в толпу и распластался на земле, потом подъехал к столбу и одним взмахом меча разрубил путы. Девушка рухнула на гору хвороста, как Рилмоку показалось, без сознания. Лидан склонился над ней и похлопал по щекам. Рилмок и Алейт подъехали поближе. Девушка едва открыла глаза и вдруг (откуда только силы взялись?) упала на колени:

– Господин!.. господин!.. благодарю вас…

Лидан спрыгнул с коня и ногой подтолкнул несостоявшуюся жертву самосуда к Рилмоку:

– Благодари этого юношу. Он просил нас за тебя.

Девушка бросилась к Рилмоку и обхватила руками его сапог, покрывая судорожными поцелуями каблук и стремя:

– Господин… век вашей доброты не забуду… рабой вашей буду… что хотите, для вас… жизни не пожалею… навсегда ваша…

Рилмок не успел и рта раскрыть, потрясённо глядя на обливающуюся слезами ведьму, как Лидан одним движением закинул её поперёк спины Шторма.

– Передадим её стражникам в Сиркейте. Если она ведьма, пусть её судит графский суд, а не кучка безграмотных пьяниц и черни. Я доступно выражаюсь? – Он обвёл взглядом толпу. Люди, встретившись с ним глазами, опускали головы, но злобный шепоток не смолкал. Крестьяне собрались на редкое в их краях зрелище, а теперь жертва буквально уплывала из-под носа. Кхар сплюнул на землю и крикнул своим товарищам:

– Поехали отсюда. Ещё немного – и я сам порублю здесь всех без суда.

Два часа троица ехала в абсолютном молчании. Рилмок никак не мог поверить, что поселяне готовы были сжечь девушку живьём без суда, Алейт, казалось, вся эта история не интересовала вовсе, а Лидан, периодически поправляя лежащую поперёк конской спины ведьму, только шипел что-то вполголоса. Наконец, достигнув симпатичной опушки, он остановил Шторма и скинул свою ношу наземь:

– Иди куда хочешь, – его взгляд, казалось, крошил камень, – мне нет дела до твоих прегрешений. Нам предстоит дальний путь, и у меня нет никакого желания ехать в Сиркейт. Если сумеешь где-нибудь скрыться – значит, повезло. Но не забывай, кому на самом деле ты обязана своим спасением. – С этими словами он развернул коня и приблизился к Рилмоку и Алейт.

Девушка стояла, не в силах поверить своему счастью. Рилмок поймал её взгляд и тепло улыбнулся. Как хорошо, что кхары обладают обострённым чувством справедливости. Юноша готов был сам целовать сапоги Лидана, за то, что тот не дал свершиться этой ужасающей казни. Рилмоку не было дела, была ли девушка ведьмой или толпа поселян просто нашла козла отпущения за все свои неурядицы. Главное, что девушка жива и, возможно, больше не попадёт в лапы этих изуверов. Она, заметив его взгляд, на коленях поползла к Арне и, вцепившись в стремя, снова принялась осыпать поцелуями Рилмоков сапог. Алейт громко хмыкнула:

– На твоём месте я бы бежала со всех ног. Ведьм не очень-то жалуют в Великой Аквилии. Чтобы духу твоего здесь не было сей же час!

Девушка всхлипнула, поплотнее закуталась в свои лохмотья и, прихрамывая, побрела в сторону деревьев.

– Постой! – вдруг крикнул Рилмок. Девушка испуганно обернулась. – Постой, надо обработать твои раны. У меня есть снадобья, которые помогут снять боль, и заживляющая мазь…

– Не стоит, добрый господин, – застенчиво проговорила девушка, кутаясь в обноски, – на мне всё, как на собаке, заживает. Не забывайте, я ведь ведьма! – И, лукаво стрельнув глазками, она скрылась в лесу.

– Темнеет, – Лидан совершил круг по всё той же опушке, – устроим здесь привал.

– Под открытым небом? – поразился Рилмок.

– Интересно вы рассуждаете, сударь будущий хронист. Если мне не изменяет память, последнее село перед границей с Дельтой было как раз то самое, где так любят сжигать молоденьких девушек. Постоялых дворов нам не предвидится, будем спать в лесу. Не волнуйтесь, у меня есть кое-какая снедь и тёплые покрывала, вы не замёрзнете. А кроме холода, вам, почитай, и бояться-то нечего. Хотя нынешняя жара сведёт с ума даже джайнов. Ладно, всё, вы как хотите, а мне надоело скакать весь день напролёт. Спешиваемся!

Рилмок кулем свалился с Арны и застонал от боли. День скачки вымотал его до предела. Только сейчас он понял, как же устал. Поясницу ломило так, что на глаза наворачивались слёзы, ноги ниже колен не ощущались вовсе, а, отойдя в заросли и приспустив штаны, Рилмок с ужасом обнаружил, что вся внутренняя поверхность бёдер превратилась в один сплошной багрово-чёрный кровоподтёк. Сил шарить в сумке в поисках мази уже не было. Перед глазами Рилмока плавали цветные пятна, голова кружилась от усталости и от пережитого шока. Ладно, может, к утру полегчает. Едва доковыляв до расстеленного Алейт покрывала, он упал, закрыл глаза, на ощупь завернулся в тяжёлый шерстяной плед и провалился в черноту.