Текст книги "Бумеранг (СИ)"

Автор книги: Юли Ан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Через год после того, как Алла Леонтьевна поселилась с сыном в Москве, Александр потерял работу. Он пытался найти что-нибудь равноценное, но ничего стоящего не попадалось. Деньги быстро заканчивались, а тут ещё месячная плата за квартиру неожиданно возросла. Санёк хорошо подумал, взвесил всё за и против и, собрав свои пожитки, вернулся с матерью в Балашов.

Так Александр, после неудачной попытки прижиться в Москве, вернулся в родной город, в котором у него не оказалось даже места, где можно было бы преклонить голову.

На первых порах он остановился в гостинице. Но вскоре снял комнату в квартире Полины, женщины дородной и шумной.

Александр с ней познакомился ещё в свой прошлый приезд. Он ей тогда сразу приглянулся, и она приложила все усилия, чтобы сойтись с ним поближе.

В первый же день их знакомства Полина накрыла щедрый стол. И была самой скромностью, но уже после второй рюмки – её взгляд откровенно вопрошал о «плоде запретном», который они с Александром наспех, по-взрослому, вкусили и тут же утратили всякий интерес к дальнейшему флирту.

Затем Санёк уехал в Москву и, только спустя год, вернулся в Балашов. Он повстречал Полину на рынке, та его сразу узнала. Разговорившись, она предложила ему снимать у неё комнату, он согласился.

И с тех пор жизнь Александра потекла скучно, но стабильно.

Полина оказалась женщиной расчётливой и прижимистой. Она незамедлительно возобновила с ним былые отношения и сразу же поставила условия своему квартиранту-любовнику, чтобы он отдавал ей обе пенсии, зная заведомо, что учителям и военным – государство платит хорошо.

Александр не любил мелочиться и, без лишних слов, стал отдавать Полине все требуемые ею деньги, тем более, что он нашёл для себя дополнительный заработок, подвязавшись шоферить на местном вокзале.

Алла Леонтьевна не одобряла выбор сына, но не решалась высказывать ему своего мнения, понимая, что её Санёк и сам был не рад такой связи.

Вот именно, в этот период своей жизни, Александр вновь встретился с Томочкой. Точнее, только увидел её на другой стороне улицы, но не отважился к ней подойти из-за крутого нрава своей сожительницы, которая в этот момент крепко держала его под руку и величественно возвышалась над ним на полголовы.

Закончив свою историю, Александр устало подытожил:

– Теперь ты знаешь всё, – выдохнул он, глядя Томочке в глаза.

– И чего же ты теперь ждёшь от меня? – с грустью в голосе произнесла она. – Похоже, что ты уже сделал свой выбор – мне нет места в твоей жизни…

– Тома, да какой там выбор! И потом, всё это дерьмо со мной случилось до тебя…

– Не ругайся, пожалуйста, я этого не люблю.

– Прости, – устало вздохнул Александр.

– Я-то с радостью, но… – она потупила взгляд. – Теперь я в курсе твоих отношений с другой женщиной и мне нужно как-то отреагировать. – Она задумалась, но уже в следующую секунду, твёрдо заявила: – Тут и думать нечего! Если я сделаю вид, что ничего не произошло и всё оставлю так как есть, то это буду уже не я! Иди к Полине и разберись с ней, как полагается. Мне ещё тут бабьих разборок не хватало, чтобы меня здесь с дерьмом смешали и, чего доброго, на старости лет приходили мне окна бить! – Глаза её заметно потемнели и с обидой в голосе она произнесла: – И почему ты мне всё сразу не рассказал?! Фу, как мне противно…

– Так сложились обстоятельства.

– И?

– Нет, сейчас мне важно твоё мнение, – парировал Александр.

Томочка часто замигала глазами:

– Мне нечего тебе сказать, я могу в этой ситуации только указать тебе на дверь.

– Это единственное твоё желание? – он буравил её колючим взглядом.

Тома молчала. Она чувствовала, что ещё одно её неосторожное слово, и он, в порыве гнева, уйдёт. И уйдёт навсегда! Нет, она меньше всего этого хотела, но и говорить о своих чувствах теперь, после его «исповеди», у неё тоже язык не поворачивался.

Александр продолжал настаивать:

– Хорошо, скажи мне только одно – ты хочешь быть со мной, да или нет?

В этот момент перед её глазами возникло озабоченное лицо Полины. Тамара, отчасти, знала эту женщину. Ей доводилось общаться с ней, когда она приходила на рынок, где Полина торговала рыбой.

– Прежде всего, я не хочу причинять никому боль, – уклончиво ответила она.

– А себе? – не отступал Александр.

От его слов у Томочки навернулись на глазах слёзы. Чтобы их скрыть, она отвернулась к стене, разглядывая рисунок на обоях. Но когда она немного успокоилась, то обнаружила, что в комнате уже никого нет.

Тома не знала, как ей расценить эту очередную выходку Александра. Весь остаток дня Санёк опять атаковал её сознание. Она ходило по дому сама не своя.

«Умирать будет, но не позвоню!», – эта укоренившаяся в её мозгу мысль, пожалуй, была последней, когда она, наконец, отходила ко сну после всех своих переживаний.

Александр на этот раз недолго мучил Томочку неизвестностью. Уже в полдень следующего дня распахнулась дверь, и на пороге её дома появился Александр. На руках он держал застенчиво улыбающуюся пожилую женщину. Он бережно внёс её в зал и помог ей расположиться в кресле.

– Знакомьтесь! – победоносно произнёс он. – Это моя мама, Алла Леонтьевна. Она, как и ты, всю жизнь проработала преподавателем. Но только, в отличие от тебя, она учительница русского языка и литературы. – Затем, наклонившись к уху матери, Санёк перевёл взгляд на хозяйку дома, – а это Томочка, моя любимая женщина. И теперь мы будем жить все вместе.

Тамара всё ещё не могла опомниться от первого шока. Она с застывшей маской недоумения разглядывала старушку.

– Здравствуйте, Тамара Геннадьевна, – неожиданно хорошо поставленным голосом произнесла мать Александра. – Поверьте, для меня этот переезд явился полной неожиданностью. Простите нас, пожалуйста, за вторжение.

Томочка растерянно закивала головой, то ли приветствуя мать Саши, то ли принимая её извинения, но когда она пришла в себя, то заговорила неуверенно, но радушно:

– Ну, что вы, Алла Леонтьевна, располагайтесь здесь как дома. А я, пока, пойду на кухню и заварю чай. Нам всем нужно что-нибудь выпить.

Алла Леонтьевна, как оказалось, была интеллигенткой до мозга костей. Она держалась очень сдержанно, говорила спокойно и никогда никого не перебивала. Умиротворённая улыбка редко покидала её лицо. Как отмечала про себя Тома, «в её обществе было неожиданно приятно находиться и всегда можно было найти интересные темы для разговора». Глубокие знания крепко сидели в её седовласой голове, и, на удивление Томочки, она обладала хорошей памятью.

Мать Александра быстро и легко приживалась в доме Тамары. Она передвигалась по дому с тростью и вполне успешно могла самостоятельно спуститься во двор, чтобы посидеть там под раскидистыми ветвями деревьев. По утрам она для всех готовила завтрак, а вечером встречала милой улыбкой сына и Томочку. Она всегда и всем была довольна и, по возможности, старалась не привлекать к себе внимания.

Томочка и Алла Леонтьевна быстро нашли общей язык, они могли часами говорить обо всём. Но у старушки была одна особенность, когда она подолгу засиживалась одна, то вдруг начинала озабоченно что-то шептать себе под нос.

Александра раздражала эта её манера, и он порой очень грубо обрывал мать:

– Послушай, хватит уже! Сколько раз тебе говорить: либо говори внятно, либо уже помолчи!

– Саша, ты почему так с мамой разговариваешь? – возмущалась Тамара.

– Я сам знаю, как мне с ней разговаривать! И не вмешивайся, пожалуйста, в наши отношения.

– Хорошо, я не буду вмешиваться, – как-то резко ответила она ему, – но и ты впредь не смей в моём присутствии говорить с Аллой Леонтьевной в подобном тоне! – а потом, понизив голос, она мягко ему пояснила: – А то мне сложно будет относиться к тебе с уважением.

Незаметно пролетали дни. И вот однажды поздним вечером, когда Томочка сидела в своей комнате за кипой контрольных работ, кто-то постучал ей в окно. Она одёрнула тюль и, напрягая зрение, в темноте с трудом разглядела женский силуэт. Женщина стояла с длинной корягой в руке, переминаясь с ноги на ногу.

– Что вам нужно? – крикнула она в форточку.

– Выйди, поговорить нужно, – послышался резкий голос.

– Кто вы? – Тома уже догадывалась, но как-то не хотелось верить своей интуиции.

– Не бойся, выходи… это я, Полина.

Томочка накинула на плечи пуховый платок и вышла во двор. У неё учащённо билось сердце. «Надо же, – подумала она, -Александра нет дома… и эта притащилась так некстати. Чего он задерживается? А может быть, что-то случилась, вот она и пришла с плохой новостью…» – гадала на ходу Томочка.

Поёжившись от плохого предчувствия, она открыла калитку.

– Здравствуйте, Полина, проходите, – пригласила она в дом бывшую подругу Санька.

– Нет уж… я здесь. Я ненадолго.

Они смотрели друг на друга, Полина заметно нервничала. Наконец, она с раздражением в голосе заговорила:

– Послушай, сейчас этот кобель прибился к тебе, но он успел мне задолжать, «скотина неблагодарная»! Ещё мать мне свою приволок… жили у меня, как у Христа за пазухой. Хорошо устроились! А как новую патаскуш… Короче, тебя нашёл – так и слинял мерзавец! – её лицо исказилось от душевной боли.

– Не плачьте, Полина. Я, когда познакомилась с Александром, не знала о ваших отношениях с ним. И потом, как я поняла, рано или поздно он, в любом случае, собирался съезжать от вас. Но, как бы там ни было, простите меня, что это я, в какой-то степени, явилась запускным механизмом в вашей разлуке, или, как вы выразились той «потаскушкой», что…

– Да, что ты понимаешь! – оборвала её грубо Полина, – Александр любит меня. Я-то точно это знаю, а ты – его очередная подстилка и только! Он всегда возвращается ко мне, после очередной своей шлюхи! – она провела языком по своим сухим губам. – Короче, когда он с Москвы весь никакой приехал, скажи – где поселился он, а?!

– Не кричите, пожалуйста, я же с вами не спорю, – как кролик на удава таращилась Томочка на возвышающуюся над ней грозную Полину. – Если Александр вас действительно любит, то вам не составит труда его забрать обратно, тем более, что я этому препятствовать не стану.

– Конечно, заберу! Дай только время, – с этими словами она ехидно оскалилась, недобро зыркнув на свою соперницу и не прощаясь, удалилась.

Томочка вернулась в дом. Она не знала, стоит ли ей рассказывать Саньку о разговоре с Полиной. На душе у неё было как-то неспокойно. Она упала в кресло, терзаемая противоречивыми чувствами.

В комнате Аллы Леонтьевны зажёгся свет, а минутой позже послышался её твёрдый, хорошо поставленный голос:

– Тамара Геннадьевна, можно вас на минутку?

– Вы проснулись?

Томочка прошла в комнату, где поселилась мать Александра.

Завидев её, Алла Леонтьевна сразу перешла к делу:

– Вы должны быть осторожны, – с волнением в голосе произнесла она, – Полина опасная женщина. Я говорила Сашеньке, что она при желании легко сживёт его со света, но только он об этом и слышать не захотел… в общем, вы сами его знаете. И потом, он ещё имел глупость так плохо расстаться с ней, – поджав губы, она с трагическим видом закачала головой.

– Откуда вы знаете, что приходила Полина?

– Я всё знаю…

Взгляд старушки был затуманенным, и весь её вид говорил о том, что она неважно себя чувствует.

Глядя на неё, Томочка произнесла задумчиво:

– Полина его любит, а он её нет. Ей нелегко сейчас, но время лечит всё… и её полечит, – она улыбнулась Алле Леонтьевне, пытаясь разрядить обстановку.

Но старушка явно не разделяла мнения Тамары. Алла Леонтьевна устало закрыла глаза и откинулась на подушку.

– Спокойной вам ночи, – произнесла она еле слышно.

– И вам доброго сна. – Томочка погладила её по руке и, погасив свет, добавила: – Если вам что-нибудь будет нужно, не стесняйтесь, сразу зовите. Хорошо?

– Спасибо вам, – послышалось из темноты. – И всё-таки добром это не кончится.

Весь следующий день у Томочки кружилась голова, и её слегка подташнивало.

– Что за ерунда со мной происходит? – поделилась она при встрече с Верочкой.

– Ну, что тебе сказать, – расплылась в улыбке соседка, – похоже, ты залетела.

– Типун тебе на язык!

– Правильно! Она будет, не приходя в сознание, кувыркаться в кровати с кавалером, а мне значит «типун на язык».

Подруги засмеялись.

– Том, а ведь я же серьёзно. Вон, наша Любаша, – она кивнула головой в сторону дома, что стоял через дорогу. – Ты знаешь о том, что она была с перетянутыми трубами, когда четвёртого родила! Как тебе это?

– Слушай, я сегодня утром с кровати встаю, а в глазах… темным темно, еле на ногах устояла.

– А..! Вот видишь, – изменилась в лице Верочка. – Неужели рожать будешь?

– Вера, ну ты тоже, как скажешь!  – замахала она на неё. Но потом, вдруг на мгновение замерла и с беспокойством в голосе продолжила: – А, между прочим, все эти симптомы подходят и к онкологическим тоже…

– Ой, Томка!

Лица у обеих на мгновение стали неприятно вытянутыми.

– Всё, хватит гадать – иди и сдай анализы! – дала ей чёткое руководство к действиям её практичная подруга.

Пару недель спустя результаты анализов были готовы. Они показывали, что ни беременности, ни рака, ни другого какого серьёзного заболевания у Томочки не наблюдалось. И, тем не менее, она всё слабела, бледнела и таяла на глазах.

– Мама, что с тобой! – первое, что воскликнул Олежка, заглянув к матери после двухнедельной командировки.

Он поприветствовал Аллу Леонтьевну, сидящую в кресле-качалке и, поцеловав мать, опустился на диван, разместившись у её ног.

– Хорошо, что ты пришёл, – вяло улыбнулась ему мать. – Как-то я себя неважно чувствую.

– А ты в поликлинику ходила? – поинтересовался Олег, с беспокойством разглядывая её измождённое лицо.

– Была. Только они там все в один голос утверждают, что это у меня от переутомления.

Тут с озабоченным видом вышел из другой комнаты Александр и, поздоровавшись с Олегом, сразу перешёл к делу:

– Том, давай-ка собирайся. Я уже договорился, мы с тобой завтра в Москву поедем. Там на обследование ляжешь…

– Ей не к врачам нужно, а к бабке – порча на ней, – неожиданно для всех голос Аллы Леонтьевны прозвучал как приговор.

– Мама, ну что ты опять болтаешь! – возмутился Александр и тут же умолк, покосившись на Томочку.

Олег и Тома с любопытством смотрели на старушку, которая с непроницаемым лицом покачивалась в кресле-качалке.

– Послушайте, а ведь это похоже на правду, – оживилась Томочка. Она подложила ещё одну подушку себе под спину и приняла вертикальное положение, – когда я вчера выносила мусор, то встретила Любашу… ту, что живёт напротив нашего дома. Так вот, она мне сказала, что видела Полину у нашей калитки. И что интересно, у нас во дворе опять было рассыпано крашенное пшено. Я ещё, грешным делом, подумала на соседских детишек, что это они мне с улицы его набросали.

В комнате повисла тишина.

Неожиданно опять заговорила Алла Леонтьевна:

– Если Фрося ещё жива, то надо к ней идти – она поможет.

– Нет, это дурдом какой-то! – взревел Александр. – Мама, что за средневековье ты нам здесь пропихиваешь?! Ты же в советской школе учительницей работала! И ещё в партии состояла!

– Саша, угомонись, – осадила его Томочка. – Я чувствую, что мама права.

Олег поднялся с места, прошёлся по комнате и бросил кепку на стол. Он покосился на Аллу Леонтьевну и опять присел в ногах матери.

– Мам, послушай, – склонившись к ней, он тихо заговорил. – Может быть, действительно съездишь в Москву, а? Хочешь, я с тобой поеду?

– Хорошо, съездим, но сейчас пойди и найди бабу Фросю.

– Мам, ну какая, нафиг, баба Фрося! Она уже давно из ума выжила.

– Хочу её видеть, – твёрдо произнесла мать и отвернулась к стене.

– Томочка, – поспешил Александр на подмогу к её сыну, – я понимаю, что мама с возрастом начала чудить, но ты-то чего?

Тамара развернулась и, не проронив ни слова, посмотрела на него в упор. Её взгляд говорил о многом: и что она возмущена его неуважением к матери, и что у неё нет желания обсуждать эту тему, и вообще, что она от всего чертовски устала.

Через час баба Фрося уже сидела рядом с Томочкой и скрипучим голосом монотонно вещала. А та, уточняя для себя важные детали, спешно что-то записывала за старушкой.

Наконец, составив список всех необходимых вещей для исцеляющего церимонии, Томочка подозвала сына и отправила его в магазин за покупками. Олежка хмыкнул, но озвучивать своих мыслей не стал, наткнувшись на строгий взгляд матери.

Баба Фрося и Томочка ещё долго о чём-то шептались, склоняясь к самому уху друг друга. Но, наконец, пожилая женщина закончила все свои разъяснения и засобиралась домой. Хозяйка отблагодарила древнюю старушку и проводила её до калитки.

Томочка от общения с бабой Фросей немного приободрилась, и на её щеках даже появился еле заметный румянец.

Весь следующий день Тамара носила у себя на груди коробок спичек, как велела ей баба Фрося. А за пятнадцать минут до полуночи она попросила Александра принести ей воду с Хопра:

– Санечка, только не забудь зачерпнуть по течению реки.

– Я помню, ты мне уже десять раз об этом сказала.

– Вот и хорошо, – произнесла она, похоже, больше для себя, чем для Александра, который уже скрылся за дверью с пластиковым ведром.

Томочка поставила в ванной комнате большой таз, а рядом с ним на табуретке разложила необходимые предметы для ритуала. Там лежали: нож, новый кусок ткани и блюдце с солью. Затем она ещё раз проверила всё по списку и, обнаружив недостающую вещь, поспешно достала из-за пазухи коробок спичек. Томочка приложила его к остальным предметам ворожбы и мысленно отметила: «вот теперь я к ритуалу готова».

Наконец, на пороге появился Александр с полным ведром воды. Не скрывая своего скептицизма, он с иронией на лице поставил перед Тамарой ведро и прикрыл за собой дверь ванной комнаты.

Оставшись одна, Томочка шёпотом произнесла:

– Ну, с Богом, – и перелила воду из ведра в таз.

Следуя инструкциям бабы Фроси, Тома вытащила три спички и чиркнула ими о коробок. Крестя ими воду, она робко произнесла:

– Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь.

И бросила горящие спички в таз. Та же участь постигла следующую троицу спичек. Томочка продолжала жечь и бросать спички в воду, сопровождая их заклинанием. Это продолжалось до тех пор, пока в коробке не осталась последняя чиркалка, которую она просто зажгла и отправила в таз за её предшественницами.

Первая часть ритуала была завершена. Она перевела дыхание и «во имя Отца и Сына, и Святого Духа» густо посыпала воду крест-накрест солью, а затем двумя поперечными линиями разрезала её ножом. Мельком заглянув в свои записи, Томочка спешно скинула с себя халат и совершенно голой полезла в тот же таз.

Теперь ей понадобился кусочек ткани, который, как назло, осталась лежать на табуретке. Не имея точных инструкций на случай: «можно ли дважды входить в таз с водой?», она, балансируя в корыте, с трудом дотянулась до куска ткани. Тома облегчённо вздохнула, перекрестилась и обмакнула лоскуток в холодную воду из Хопра.

Омывая своё тело, она тихо приговаривала, импровизируя по ходу обряда:

– Водица, водица, смой с меня всю порчу и заговоры. А также унеси с собой все сглазы, которые налипли на меня. И верни весь этот негатив всем тем, от кого он пришёл, всем тем, кто сглазил меня вольно или невольно. Исцели меня от недуга. Да будет так! – бросив тряпку в таз, она опять перекрестилась. – Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь.

Томочка облачилась в халат и вышла из воды. Она с трудом подняла с пола таз, в котором плавали жжёные спички с использованной тряпкой. Стараясь не расплескать воду, она направилась к входной двери.

Александр догнал её у калитки.

– Тома, ты куда? Давай я тебе помогу.

– Саш, будь добр, подожди меня в доме. Я здесь, рядом… так надо. Я скоро вернусь.

К счастью, цель похода Томочки была недалеко. Всего в нескольких десятках метров от её дома был перекрёсток, именно к нему она держала свой путь.

На улицах было тихо, и в редких окнах горел свет. Тамара успешно добралась до нужного ей места и с облегчением выплеснула воду со всем её содержимым.

На сегодня ритуал был окончен. А сколько их ещё оставалось провести, на этот вопрос даже баба Фрося затруднялась ответить. Их могло быть и три, и пять, и даже девять, как утверждала древняя старушка – всё зависело от тяжести порчи. Она только вскользь упомянула Томочке: «ты, дочка, сама поймёшь, когда тебе будет уже хватит». Но сейчас Тамаре не хотелось задумываться ни об этом, ни о чём бы то ни было другом. Апатия всецело и полностью завладела её существом. Она вернулась домой и сразу прошла в спальню.

Следующий день прошёл спокойно, если не считать, что днём, когда Александр заехал на обед, он опять сорвался из-за ерунды на мать.

Алла Леонтьевна, не проронив в ответ ни слова, спустилась во двор.

– Саша, как долго это будет продолжаться? – опять вступилась за неё Томочка.

– А чего она лезет, куда её не просят?! Чего она достаёт меня своими бесконечными расспросами? Она ни то что помочь, она даже понять ни черта не может! А всё туда же…

– Что ты такое говоришь? Ты, вообще, слышишь себя? Мать любит тебя и всё, что связано с тобой, её интересует и беспокоит.

– Зачем?!

– Что, зачем?

– Зачем беспокоиться? Что, нельзя просто жить, и не вникать в те вещи, которые её попросту не касаются! Зачем сгущать краски и отравлять своим идиотскими волнениями всем жизнь?!

– Не кричи на меня. Сначала ты повышаешь голос на мать, а теперь уже и со мной не церемонишься. Это называется распущенностью и подобного рода отношения ни к чему хорошему не ведут!

Томочка выскочила из дома, так и не пообедав. Она отправилась в свой институт, а по дороге её всю трясло от негодования.

«Что же с ним не так? То он такой щедрый, галантный и предупредительный, то «на ровном месте» становится несдержанным и таким базарным. Прям, как бес какой в него вселяется!» – размышляла она.

– Бес, – тихо произнесла Тома и на мгновение зажмурилась.

Она вспомнила его обнажённым; ноги у него были покрыты обильной растительностью, тогда, как торс, был абсолютно лысым. И, что удивительно, именно сейчас она вспомнила, что на голове у Александра она как-то нащупала два уплотнения.

Тогда она ещё пошутила, сказав ему:

– О.., я ещё изменить тебе не успела, а у тебя уже рожки пробиваются.

Тогда они посмеялись, но сейчас ей стало от таких воспоминаний как-то не по себе. Она отмахнулась от пришедшей ей на ум неожиданной мысли и потянула на себя массивную дверь учебного заведения.

Вечером, когда она вернулась домой, было всё как обычно, а точнее, все делали вид, что ничего не произошло.

Но, улучив момент, Алла Леонтьевна всё же подсела к Томочке и поблагодарила её.

– Спасибо вам, Тамара Геннадьевна, но прошу вас, не портите, пожалуйста, из-за меня свои отношения с Сашей. Видно, я была недостаточно хорошей матерью и что-то упустила в его воспитании, вот… теперь и расплачиваюсь за это.

Томочка с уважением смотрела на странную женщину, но ответить она ей уже не успела – в комнату вошёл Александр.

Все вместе они поужинали. Затем посмотрели по телевизору фильм. Алла Леонтьевна, как всегда заснула до развязки картины. Но по окончанию фильма она, как по команде, проснулась, и Александр помог ей добраться до кровати. Затем, перебравшись в столовую, Санёк с Тамарой ещё долго обменивались событиями дня. А ближе к двенадцати ночи Александр опять отправился к Хопру и принёс для Томочки ведро воды.

В эту ночь спиритуальный сеанс прошёл уже куда лучше. Тома не упустила из виду ни одной детали и действовала намного уверенней, чем в первый раз. А перед тем, как отойти ко сну, она попыталась сосредоточиться на своих ощущениях, но, не успев сделать каких либо выводов, провалилась в сон.

Тамара всё больше привязывалась к Алле Леонтьевне. Она восхищалась её завидному спокойствию и умению стареть. Мать Саши обычно не жаловалась на состояние своего здоровья, хотя Томочка знала, что у неё бывают сильные боли в спине. А на вопрос «как вы себя чувствуете?» могла ответить в свойственной ей манере: «Как в младенчестве: хочется многого, но только тогда было ещё нельзя, а теперь уже непозволительно».

Нередко её высказывания и задушевные истории неожиданно всплывали в памяти Томочки, и она задумывалась над мудростью, которую вынесла Алла Леонтьевна из своих жизненных ситуаций. Даже, находясь на работе, Тамара Геннадьевна не раз мысленно возвращалась к образу этой пожилой женщины. А по дороге домой она обычно заходила в магазин и обязательно брала для Сашиной мамы что-нибудь вкусненькое. Это могло быть сливочное мороженное или кулёк шоколадных конфет «Буревестник» – неважно! Алла Леонтьевна всегда радовалась, как ребёнок, любому проявлению к ней внимания. Её глубоко посаженные живые глаза в такие минуты начинали искриться, а у Томочки, при виде её счастливого лица, становилось светло на душе.

Сегодня после сытного ужина мать Александра раньше обычного удалилась к себе в комнату. Она крепко прижимала к груди книгу, которую для неё сегодня купила Тамара.

Тогда как «молодёжь», перебравшись на веранду, решила перекинуться в подкидного дурака. Александр с Томочкой играли на желания, и до Аллы Леонтьевны то и дело доносились их громкие возгласы, смех и даже кукареканье. Старушка улыбалась, заслышав их очередной всплеск эмоций. Но вскоре она отложила книгу, наощупь выключив светильник, и повернулась к стеночке.

А тем временем очередную победу одержал Александр.

– Нет! Так не честно, – воскликнула Томочка, – похоже, что тебе покровительствует твоё имя.

– Если хочешь, я тебя тоже буду называть Александром, может быть, тогда и к тебе повернётся фортуна победителя? – засмеялся Санёк довольный своим очередным успехом.

– Нет, нет, нет, нет! – быстро произнесла Тома. – Я знаю, в чём кроется секрет моих проигрышей. Это всё от того, что ко мне клинья подбивает наш завхоз, – пошутила Томочка. Намекая на то, что если ей не везёт в карты, то повезёт в любви.

– Я этому завхозу не только клинья, но и башку оторву, если он ещё хоть раз к тебе подкатит! – Александр всё понял в буквальном смысле, от чего его настроение заметно испортилось.

Теперь залилась смехом Томочка.

– Успокойся, я пошутила. И вообще, у нас завхоз женщина.

– Ах, так! Тогда моим желанием, по случаю выигрыша будет, будет… – у него забегали глаза от предвкушения очередного повода повеселиться. – Позвони сейчас Олегу и скажи ему…

– Он уже наверное спит, – поспешила осадить его Томочка.

– Ничего, так даже лучше получится. Так вот, скажи ему, что у нас отключили на неопределённое время воду по случаю канализационных работ. Скажи, что у нас по всей улице будут менять трубы… Короче, мы завтра переезжаем в его двухкомнатную. Да, и скажи ему, что мама будет спать в отдельной комнате – она у нас сильно храпит. Да, и ещё предупреди Олежика, чтобы на этот период, пока мы будем у него жить, никаких поздних друзей и тем более подружек ни-ни-ни! – Александр откинулся на спинку стула и от души захохотал, представляя реакцию Олега от такой новости.

Неожиданно лицо Томочки исказилось.

– Что такое? – сразу же отреагировал Санёк. – Я же только пошутил. Так и быть, – великодушно заявил он, опять откинувшись на спинку кресла, – завари нам свежий чай. И пусть это будет моим окончательным желанием.

– Саш, меня сегодня весь вечер немного подташнивало, но я всё думала, что пройдёт, а сейчас ещё и рези начались. Никак не пойму, что я такого могла съесть?

– Странно, – насторожился Санёк, – а я себя хорошо чувствую… Послушай, но мы же все вместе ужинали.

– Ой! Мне нужно в уборную, – Тома выскочила из-за стола и бегом кинулась в дом.

Александр в недоумении смотрел ей вслед. Он собрал колоду карт и последовал за ней.

Стоя за дверью в ванную комнату, Санёк прислушивался к исходящим оттуда звукам, от чего его глаза только увеличивались в размере.

– Что же такое могло произойти? – терялся в догадках Александр. – Всё свежее… и у мамы, похоже, тоже всё путём, – с беспокойством в голосе говорил он, не смея отойти от двери уборной.

В ответ из ванной комнаты доносились много объясняющие звуки, сопровождаемые смывом туалетного бочка.

– Ой, мамочки… – стонала Томочка.

Затем слух Александра различил звуки льющейся воды из крана, а вслед за ними послышались утробные, похожие на опустошение желудка звуки.

– Томка, ты там живая?! – поскрёбся он к ней в дверь.

– Только не заходи! – крикнула она ему не своим голосом, и опять из уборной послышались уже знакомые звуки, от чего у Санька невольно скривилось лицо.

– Том, может быть «Скорую» вызвать? – предложил он нерешительно.

– Вызывай… – как стон прозвучали её слова. И у неё с новой силой начался очередной приступ.

Александр кинулся в гостиную к телефонному аппарату, а когда вернулся, то сразу прильнул к двери уборной.

– Ну, как ты там?

Вместо ответа на этот раз он услышал отчаянные причитания:

– Вовочка, помогай. Плохо мне совсем, – дальше последовали стоны и сдавленный крик. – Вовка родненький, спасай! – вслед за этим Александр различил звуки падения тела.

Санёк ворвался в ванную комнату.

Тома лежала на полу. Её лицо было мертвецки бледным.

– Томочка! – он затряс её, как тряпичную куклу. – Эй, поднимайся, ты чего?!

Она приоткрыла глаза и попыталась подняться.

– Сколько времени? – еле слышно спросила она.

– Да какое это имеет сейчас значение? Скорая будет с минуты на минуту, давай я помогу тебе подняться.

– Скажи мне, – настаивала Тома, – который час?

– Я не знаю, около двенадцати, наверно.

И тут она засуетилась, опираясь на руку Санька. Её била сильная дрожь.

– Саня, я же чистку делаю! Сегодня третий день. Скорей на Хопёр! Я поняла, это порча из меня так выходит. Нельзя останавливаться. Беги за водой!

Александр, прикрыв унитаз крышкой, помог Тамаре присесть на её поверхность и кинулся с ведром к выходу.

Уже через несколько минут Томочка бросала зажжённые спички в таз и повторяла раз за разом:

«Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь. Во имя Отца и Сына, и Святого Духа…»

А Санёк, выставленный из ванной комнаты, опять «подпирал» дверь уборной, прислушиваясь, что там творится на этот раз?

Он часто бросал взгляд на часы.

– Том, с минуты на минуту «Скорая» подъедет, напомнил он ей.

– Скажи им, – послышался её слабый голос, – что я здесь переодеваюсь и скоро выйду. Пусть подождут… ничего страшного.

Тамара непослушными пальцами уже расстёгивала кофточку. Она ступила в таз с водой, и ей сразу полегчало.

– Ну, как ты там? – из-за двери опять послышался настороженный голос Александра.

Тамара не отвечала. В этот момент она, сосредоточившись, произносила свои импровизированные молитвы.

Прошли ещё минуты, наконец, закончив все необходимые действия, Томочка накинула халат и подняла таз. В этот момент у неё потемнело в глазах. Облокотившись о косяк двери, она прикрыла глаза, пережидая это состояние. А когда сознание прояснилось, Тома, на слабых дрожащих ногах, с трудом вышла в прихожую.