355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юли Ан » Бумеранг (СИ) » Текст книги (страница 7)
Бумеранг (СИ)
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 13:46

Текст книги "Бумеранг (СИ)"


Автор книги: Юли Ан



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Ей нравилось вывозить студентов в парки и музеи. Там, без журналов и ведомостей, Томочка чувствовала себя куда приятней, чем в стенах института. Она с неподражаемым вдохновением рассказывала своим ученикам о биологических системах, о различных взаимосвязях, о живой природе и о многом, многом другом, что не могло оставить равнодушными её юных слушателей.

Но стоило ей только переступить порог собственного дома, как невероятным образом Тома перевоплощалась в другую личность. Она становилась хрупким и болезненным существом, с которого её заботливый муж сдувал пылинки и решительным образом взваливал на себя всю работу по дому.

Его Муся часто жаловалась на общее недомогание. И в такие дни, свернувшись клубочком, она могла весь день пролежать на кушетке с книжкой в руках.

Владимир очень опасался за её состояние здоровья. Он гнал от себя дурные мысли и всячески старался создать своему «сокровищу» тепличные условия.

Так незаметно пролетели годы. Их совместная жизнь была наполнена любовью и взаимопониманием. Томочка дарила Володе нежность, а он ей всё остальное, что было необходимо для её душевного и физического комфорта.

Мужа Тамары Геннадьевны не стало, за пару недель до её пятидесятилетия. Он умер от перитонита, так и не придя в сознание после операции.

После его ухода Тома долгое время не могла свыкнуться с действительностью; то она уходила в себя, то роптала на судьбу, а так же сетовала на то, что ей даже не довелось поговорить по душам с Володей перед его смертью.

«Как я могла не почувствовать надвигающейся трагедии?!» – ужасалась она каждый раз, когда мысли переносили её к их последнему разговору, который состоялся в ночь перед его операцией.

До боли в сердце её удручало то обстоятельство, что ей не довелось сказать Володе, как она благодарна ему за все те годы совместной жизни, которые они прожили вместе. А ещё Томочке всегда хотелось признаться ему в том, что она считала его даром, ниспосланным ей Свыше.

После смерти мужа она ещё долго продолжала вести с ним внутренний диалог, от которого днём её отвлекали знакомые и друзья, но вечерами, когда Томочка возвращалась в свой опустевший дом, Владимир вновь всецело и полностью овладевал её мыслями.

Нередко, на смену скорби, всплывали и другие чувства, от которых её коробило. «Как же я бывала с ним не справедлива и эгоистична!» – в отчаянье восклицала она.

Но бывали минуты, когда Томочка нервно ходила по комнате и приговаривала:

– Какая дикость! Человеку было так плохо! А я ему о таких глупостях… – она не могла простить себя за свои избитые фразы и легкомысленные заверения, – что «не волнуйся, мол, всё будет хорошо…», и, как последняя дура, зачем-то постоянно напоминала ему о своём юбилее. Вот и погуляли мы с ним после всех треволнений».

Томочка была совершенно не готова к такому повороту в своей жизни и от этого безмерно страдала, оглушённая свалившимся на неё горем. Она не имела ни малейшего представления о своей дальнейшей жизни без мужа, в которой его было много и повсюду.

Тома безутешно плакала, постоянно вспоминая о своей утрате. Она рассказывала своим подругам о том, как в доме ей всё напоминает о Володе. А засыпать одной в их общей спальне было просто невыносимо.

После похорон мужа она по привычке ещё каждый вечер ждала Володю с работы. У неё всё сжималось внутри от осознания, что он не придёт ни сегодня, ни завтра – он не придёт теперь никогда!

Депрессия затянулась. Подруги советовали Тамаре посетить психолога. Она поначалу отмахивалась от их предложений, не понимая, как это посторонний человек может ей помочь справиться с её горем? Но потом, как-то неожиданно, согласилась и отправилась к нему на приём.

Психолог оказался мастером своего дела. Томочка, к своему удивлению, проговорила у него в кабинете несколько часов кряду, тем самым заметно облегчив свою душу. Она и плакала и смеялась, вспоминая события из совместной жизни с мужем, не забыв при этом упомянуть, как на сороковой день после его похорон, Томочка реально почувствовала его присутствие рядом с собой.

Это случилось в поминальный день. Тогда в их дом пришло много друзей и сослуживцев мужа. До самого вечера Тамарин сын и его жена, Алёнка, помогали вдове принимать людей. Опустошённые и уставшие они ушли затемно, перемыв очередную гору посуды, оставив убитую горем вдову в обществе нескольких подруг и древнейшей жительницы их городка, бабы Фроси.

Старушке на вид было лет сто, она была сухонькая, маленькая, с морщинистым носом на пол-лица. Баба Фрося сидела у окна, не принимая участия в общем разговоре, и, задумчиво, смотрела куда-то вдаль. Уже давно стемнело, а она, всё сидела и сидела, пока дверь не закрылась за последним пришедшим помянуть усопшего. Вот тут-то пожилая женщина очнулась от своих раздумий, поднялась из-за стола и жестом позвала за собой Тамару в прихожую.

Распахнув перед вдовой входную дверь, она неожиданно громко произнесла:

– Прощайся! Пришло время ему покинуть этот дом.

Тамара, без лишних слов, всё сразу поняла. Она как будто только и ждала этой команды. Всё, о чём она хотела поведать мужу со дня его смерти, вырвалось из неё мощной лавиной. Рыдая, она прощалась с Володей, обращаясь к нему в пустоту.

Когда её силы иссякли, она умолкла, облокотившись о стену. Именно в этот момент она почувствовала лёгкое дуновение. Оно было таким, как если бы кто-то спешно прошёл совсем рядом.

На этом Тамара Геннадьевна закончила своё затянувшееся повествование и подняла на сердцеведа свои потускневшие от горя глаза.

Психолог всё это время внимательно слушал Томочку, сохраняя на своём лице сочувствие и понимание. И только по окончанию своего терапевтического сеанса, он кратко изрёк:

– Ваш муж любит вас и хочет видеть вас счастливой. Ваши страдания причиняют ему боль. По этой причине сожгите все личные вещи покойного. Это поможет вам разорвать с ним связь.

У Томочки округлились глаза, такого в стенах цивильного заведения она никак не предполагала услышать.

А молодой психолог тем временем продолжал:

– Своими причитаниями и слезами вы беспокоите и доставляете всё новые и новые мучения духу своего мужа. Вы не даёте ему уйти туда, где должна упокоиться его душа. Вы понимаете это?

Томочка на всякий случай закивала головой.

– Отпустите же его уже, наконец! – строго произнёс он. – Пообещайте мне, что сделаете это.

Тамара всё поняла и даже пообещала ему всё выполнить, как он велел. Но сил в себе на это она не находила, без мужа Томочка угасала.

Володя был для неё всем, а теперь ей нужно было как-то учиться жить самостоятельно. Но, как и зачем? Тома пока ещё не знала.

Так, в полузабытьи, незаметно для неё пролетел год.

ТАМАРА ГЕННАДЬЕВНА

Однажды ночью Тома проснулась от звуков проливного дождя. Крупные капли сильно барабанили по крыше её дома. Она долго пролежала в постели без сна, пока не ощутила сильное чувство голода.

Тамара поднялась с кровати и побрела на кухню. Оказавшись на месте, она заглянула в холодильник. Там она склонилась над освещёнными полками, прислушиваясь к своим желаниям, которые явно требовали от неё чего-то вкусненького. Её рука уже было потянулась за сковородкой с куриными котлетами, а глаза нащупали в углу на полочке «кетчуп», как неожиданный звук прервал её вдохновение.

Тома резко выпрямилась, прикрыв дверку холодильника, отчего она опять оказалась в темноте. Прислушавшись к странному звуку, Томочка метнулась к переключателю.

Вспыхнул свет. Первое, что она заметила – это падающие с потолка крупные капли воды, которые уже образовали на полу большую лужу, а рядом с люстрой появились безобразные подтёки!

Томочка заметалась по кухне в поисках подходящего корытца. А тем временем, дождь с ещё большей силой забарабанил по крыше. С потолка уже не капала, а просто струилась вода. Пока она соображала, что ей лучше подставить под струйки воды, как в этот момент на пол шматком свалилась размокшая глина. Теперь на потолке, прямо на её глазах, расползалось огромное чёрное пятно.

– Жуть! – шёпотом произнесла Томочка, разглядывая размытый ливнем потолок. – Антенну, значит, мне поправили, а крышу проломили… какие мерзавцы!

Прошёл уже час, как Тамара, собрав всю воду с пола, теперь сидела за кухонным столом и под монотонные капли дождя «клевала носом». Она боялась пропустить тот момент, когда из чаши начнёт переливаться вода на пол. В какой-то момент Тома качнулась и чуть не навернулась со стула. После этого, махнув рукой на затею, уберечь от вздутия паркетный пол, она направилась обратно в спальню.

Этим воскресным утром, после ночного потопа, Тамару разбудил стук в дверь. Неожиданным гостем оказался друг детства её покойного мужа, Санёк. Как выяснилось, он только вчера вернулся в родной город с Байконура, где прослужил с юных лет до самой отставки.

Тамара никогда раньше не видела Александра, но всегда знала о его существовании. Её Володя, хоть и редко, перезванивался с другом, но после общения с ним он обычно становился весёлым и шумным. Муж Тамары Геннадьевны всегда зазывал своего товарища в гости, а тот заверял его, что «непременно приедет, как только – так сразу»… Вот и приехал.

В то утро Александр появился на пороге её дома ни свет ни заря. Он явился по случаю смерти Володи, чтобы выразить вдове соболезнование. Томочка приняла его очень радушно и тепло. Они долго просидели в гостиной, распивая душистый чай с шоколадными конфетами и говорили, всё говорили так, как если бы всегда были знакомы. Но в какой-то момент, Тома опять вспомнила один из трогательных эпизодов их совместной жизни с Володей и, не удержавшись от слёз, спешно скрылась на кухне. Александр, выждав несколько минут, заглянул к ней, чтобы попрощаться и… его визит к Томочке закончился тем, что он залатал продавленный шифер на крыше и оставил ей свой номер телефона «так, на всякий случай».

Именно с того самого дня в жизни Тамары Геннадьевны начались грандиозные перемены!

Вскоре она наняла бригаду рабочих для капитального ремонта дома. Она так увлеклась этим проектом, что даже пристроила веранду, о которой они когда-то мечтали с мужем. А соседям Томочка раздала все оставшиеся вещи покойного и приняла с сыном решение продать старую «Волгу» мужа, а так же автомастерскую.

Когда закончился ремонт, Тамара заменила в доме мягкую мебель, а в гостиной повесила хрустальную люстру, которая вечерами сияла своей кристальной чистотой, радуя глаз. Дом вновь ожил, наполнившись новыми надеждами и ожиданиями.

Тамара Геннадьевна успешно вживалась в заданный ею ритм жизни. Она стала подниматься с постели раньше обычного и для быстрого пробуждения вместо ударной дозы кофе, как раньше, она теперь принимала контрастный душ. Затем Тома включала музыку и восторженно кружилась по комнатам, выпивая свежевыжатый сок. Вдова сдержала данное слово психологу, его рекомендации явно пошли ей на пользу. Теперь каждое утро, покидая дом, она чувствовала себя бодрой и обновлённой.

Перед тем как уйти на работу, Тамара Геннадьевна ещё успевала сытно покормить своих любимых кошек и собак. А их у неё было немало! Помимо тех, что охраняли её дом, она ещё подкармливала уличных «двортерьеров».

Тамара Геннадьевна, по природе своей, была очень жалостливым человеком. Она не могла пройти мимо брошенного щенка или голодного котёнка. Принесёт, бывало, заморыша домой, накупает его, проглистует, всех блох повыбирает, накормит, а потом с умилением разглядывает, приговаривая: «какой же ты хорошенький и беззащитный».

Больных животных она тоже подбирала на улицах и лечила народными средствами, а если им это не помогало, то носила их в ветлечебницу.

Соседи уже посмеивались над ней:

– Том, тебе ещё не надоело собирать «дохлятиков»? И зачем тебе это нужно? – спрашивали они её.

– Да мне и не нужно, просто не могу пройти мимо, – было её ответом.

А неделями позже, когда найдёныш обретал благополучный вид, Томочка пристраивала его по знакомым знакомых. Или стояла по выходным на рынке, предлагая посетителям взять питомца, заплатив всего копеечку, чтобы тот наверняка прижился.

Как-то однажды, когда Володя был ещё жив, Тамара Геннадьевна, возвращаясь с работы, зашла по пути в продуктовый магазин.

В тот день она, срезая дорогу к дому, спешно шла с объёмной сумкой через соседские дворы. Падал снег, на улице заметно похолодало, но Тамару Геннадьевну грела мысль, что дома у неё тепло и уютно. Ей хотелось до прихода её мужчин успеть приготовить им ужин. Томочка вся светилась от мысли, что когда они вечером всей семьёй соберутся за кухонным столом, то она обязательно расскажет им забавную историю, которая приключилась с ней сегодня на уроке. От предвкушения приятных минут она улыбалась, подставляя снежинкам своё разрумянившееся лицо, как в этот момент перед её взором возник чёрный пёс. Он был привязан к перекошенному крыльцу ветхого домишки.

Этому псу явно не повезло; тощий, с гнойными глазами он лежал на снегу и скулил, не смея даже поменять позу из-за слишком короткой бечёвки на шее.

Тамара тут же вспомнила, что у неё в авоське лежат сосиски. Она решительно подошла к собаке. А он, щуря глаза, начал трусливо поскуливать и отчаянно дёргать головой, пытаясь освободиться от удавки.

В этот момент дверь дома заскрипела, и в её проёме появился старик с клюкой в руках. Дед, не обращая внимания на Тамару, замахнулся и ударил собаку палкой.

Пёс взвизгнул и прижался к земле.

– Ах ты, язви тебя в душу! Покоя от тебя нет никакого! – старик опять замахнулся на него.

Тамара на этот раз не растерялась и вцепилась в палку старика, выпалив первое, что пришло ей на ум:

– Вы что делаете?! С ума сошли что ли?

– Он со стола обед мой сожрал! Зараза такая! Убить его мало! – дед выдернул из рук Томы свою клюку. – Ты ещё мне здесь орать будешь. Иди отсюда! – злобно заорал он на учительницу.

– Это вы мне?! – опешила Тамара Геннадьевна и, не ожидая от себя такой прыти, вдруг выкрикнула: – Фашист несчастный, мало того что собаку на такую верёвку посадил, он ещё её и палкой колошматит!

– Иди своей дорогой! Фашиста она нашла. Я, может быть, на свою пенсию не то, что собаку… Я себя прокормить не могу!

– Так отпустите её! Какого чёрта так изгаляться?! – не унималась раздосадованная Томочка.

– Я сказал, иди отсюда! Пока и тебя палкой не отходил! – у деда тряслись губы, и он в ярости стукнул палкой об пол.

– Да не нервничайте вы так. Ладно уже… несите нож, – примирительно произнесла Тамара Геннадьевна, понимая, что нахрапом здесь вопроса не решить.

– Зачем? – теперь опешил старик.

– Как зачем? Сокращать страдания будем.

Дед в недоумении заморгал глазами, приоткрыв иссохшийся рот.

Томочка не удержалась и улыбнулась старику.

– Несите, дедушка, несите – верёвку резать будем. Давайте, собаку отпустим – всё равно при таком содержании – он нежилец. А так…

Дед заковылял в свою развалюху и вынес большой кухонный нож.

– На! Когда закончишь – брось в форточку. А я пошёл в дом. Холодно.

Из сумки Тома достала сосиску, освободила её от полиэтилена и бросила чёрному псу. Он в ту же секунду её проглотил. Та же участь постигла и вторую порцию приманки. Теперь пёс во все глаза смотрел на Тамару и вилял хвостом в надежде получить ещё один кусочек «собачьей радости».

Теперь, когда с псом был налажен контакт, Тамара Геннадьевна решила погладить его, но кобель начал жалобно скулить и делать безуспешные попытки освободиться от засаленной верёвки, плотно прилегавшей к его шее.

Томочке пришлось выдавить из целлофановой обёртки ещё кусок сосиски и дать его уже с руки.

– Хороший мальчик, не бойся, – приговаривала она, поглаживая пса.

Тот начал лизать ей руку и заискивающе заглядывать Тамаре в глаза.

Вскоре верёвка была перерезана – пёс свободен!

– Иди дружок, на помойках ты всегда себе что-нибудь найдёшь.

Она бросила нож в форточку покорёженного домишки и продолжила свой путь.

Уже смеркалось.

«Ещё пару переулков и я дома», – размышляла Тамара, прибавив шаг.

А чёрный пёс, тем временем, не отставал от своей спасительницы.

Томочка, заметив его, остановилась.

– Эй, я тебя взять к себе не могу. Мне муж на днях подарил кутёнка сенбернара. Прости, но ты мне не нужен.

Пёс завилял хвостом, расценив её слова по-своему и тявкая, начал игриво прыгать из стороны в сторону.

Тамара Геннадьевна была уже недалеко от своего дома. Подойдя к калитке, она достала ключ и провернула его в замке и зашла во двор. Ей пришлось закрыть дверь перед радостной мордой собаки. В этот момент у неё в душе заявило о себе знакомое чувство жалости, но она тут же решительно отмахнулась от него и зашла в дом.

Пёс постоял какое-то время у калитки, потом немного покрутился и улёгся на снег.

Как только Тамара оказалась в коридор, и в ту же секунду к её ногам с визгом кинулся щенок.

– Подожди! Ты же меня так с ног снесёшь… – запричитала Томочка.

Она зажгла свет и только было начала снимать с себя верхнюю одежду, как на полу заметила большую лужу, которую оставил «мужний подарок».

– Ах ты..! Ты же уже большая девочка, терпеть нужно. – Тамара опять потянулась за верхней одеждой и распахнула дверь. – Гулять! – скомандовала она.

Щенок неуклюже спустился со ступенек и оказался во дворе дома.

– Сюда ходить надо, – вела она разъяснительную работу с озорным питомцем и тут же прокомментировала его действия, – вот теперь молодец, умница!

За калиткой послышался лай чёрного пса.

– Эй, дружок, это ты там околачиваешься? – крикнула ему Тамара Геннадьевна. – Вот тебя мне здесь только не хватало.

Щенок побежал к калитке. Принюхиваясь и царапая дверь, он заскулил, виляя хвостом.

– Что, поиграть захотелось? – Томочка, не долго раздумывая, шагнула к калитке и отворила дверь.

Приблудный пёс только и ждал этого момента. Распахнув пасть в счастливой «улыбке», он вихрем влетел во двор своей благодетельницы. Он был сыт и ему не терпелось порезвиться.

Собаки, обнюхав друг друга, уже в следующую минуту носились по заснеженному двору.

Калитку со скрипом захлопнуло ветром. Тамара поёжилась и подняла воротник пальто. Она наблюдала за игрой собак и невольно улыбалась.

В этот момент с улицы кто-то постучал.

– Том, ты дома? – послышался голос из-за калитки.

Чёрный пёс в ту же секунду бросился к двери и отчаянно залаял. Щенок, подражая взрослому псу, побежал за ним, потявкивая.

Это и определило судьбу чёрного пса.

– Молодец! Хороший охранник! – на ходу похвалила его Тамара. – Будешь – Дружком. А пока учи «малую».

Дружок быстро прижился в доме Тамары, а щенок сенбернара превратился в большую рыжую красавицу, Геру! Помимо них у Томы была ещё трёхцветная кошка и глуховатый от старости пекинес. Жили её питомцы дружно, у каждого была своя миска и отведённое место в доме.

Володя, как человек практичный, конечно, из всей этой живности признавал только Герку, а в остальных видел  прихлебателей и дармоедов. Зато его Томочка любила и жаловала всех. А в те дни, когда у неё было приподнятое настроение, то она громко отдавала им команды и дурачилась со своими питомцами.

Спрячется, бывало, за дверью и кричит своим псам:

– И-искать!

Собаки, заслышав знакомый призыв, со всех ног неслись на голос хозяйки и рыскали повсюду, пока не находили её. Тамара смеялась от души, теребя собак по загривкам. Дружок обычно в такие минуты вставал на задние лапы и, сощурив свои хитрющие глаза, клал свою морду Томе на грудь.

Она гладила его покорную голову и частенько при этом приговаривала:

– Хороший ты мой, ласковый, но трусливый… Дворняжка, она и есть дворняжка.

Бывали дни, когда у Тамары Геннадьевны, «без особых причин», портилось настроение. Чаще всего – это происходило, когда она мыла полы в доме. И на половой тряпке обычно всегда собиралось много кошачьих и собачьих волос, что сильно раздражало Томочку.

Так же у неё сильно портилось настроение, когда у Володи не было времени, чтобы принести пищу для собак. И тогда, его изнеженной Мусе, приходилось самой ходить на рынок. В те редкие дни она тащила тяжёлые сумки с обрезками и костями, понося в сердцах всю свою живность на чём свет стоит.

А когда она помогала мужу во дворе собирать собачьи экскременты и выносить их вёдрами, то Томочка вообще становилась мрачнее тучи.

Ещё Тома бурно возмущалась, когда в слякоть её любимые псины радостно кидались к ней навстречу, пачкая лапами её дорогое пальто.

Она так же сердилась и в тех случаях, когда в Дружке просыпались скрытые охотничьи инстинкты, и он начинал гонять по двору её кур.

Но самым сложным испытанием для Томы наступали тогда, когда её любимая кошка приносила потомство. В те дни она обычно сильно нервничала, срываясь на всех и на каждом, и всё от того, что топила в ведре новорождённых котят.

Тамара Геннадьевна оправдывала свои действия тем, что бездомных животных в их городе стало уже непомерно много. Их, беззащитных и голодных, таскали соседские детишки, обращаясь с ними, как с тряпочными игрушками. А зимой они погибали от сильных морозов и голода.

Тогда в России ещё было не принято масштабно стерилизовать домашних животных и число брошенных кошек и собак контролировалось путём отлавливания их на опыты специальными службами. Сам факт подобного акта насилия ужасал Томочку. И поэтому для неё было единственным разумным выходом в сложившейся ситуации – это избавляться от новорождённых котят и щенят её способом.

Так, однажды, когда Олежка был ещё подростком, Тома уличила его в том, что он вынул из ведра с водой полуживых котят.

Тогда, обуреваемая гневом, она выкрикивала слова, не задумываясь о их силе и значимости:

– Ты что наделал, скотина?! – кричала она сыну, – Ты же им страдания продлеваешь, садист несчастный!

– Мамочка, прошу тебя не надо! Они же ещё живые, зачем же ты их туда опять бросаешь?! – в ужасе умолял маленький Олежка, вцепившись ей в руку.

Тамара быстро опустила последнего котёнка в ведро и резко прикрыла крышку. Сын онемел, наблюдая за ней изумлёнными глазами. Он начал пятиться, пока не упёрся в стену.

– Мама… – только и сумел он выдавить из себя.

– Что мама?! Куда их девать в таком количестве, ты об этом подумал?! Бегают плешивые, голодные! А за зиму, если кто и выживает, так у половины из них уши отмёрзшие! Ты понимаешь, что такое отмороженные уши?! – кричала она не своим голосом. – Что я могу одна против целой системы?! У нас пенсионеры нищенствуют – жрать им не на что! – гневно кричала она от бессилия. – Посмотри! Вон баба Фрося у нас по мусоркам лазает.

– Да она же не в себе…

– Станешь тут не в себе от такой жизни! Ты бы мать свою пожалел! Я устала всех этих котят, собачат навязывать людям. Пойми же ты, наконец! Их отлавливают на улицах и сдают на опыты. Они там подолгу томятся в тесных клетках, бьются головой от боли, пока не погибнут в страшных мучениях. А многие из них попадают на живодёрню брюхатые… Вот это – трагедия! Но этим малюткам… – она ткнула пальцем в ведро, – им же даже не страшно…», – а у самой из глаз градом катились слёзы.

У Томочки были свои понятия на этот счёт и спорить с ней было бесполезно, особенно в минуты гнева. Потом она долго не находила себе места от терзаемых раздумий. Её логика была непоколебима, а душа сомневалась и мучилась.

И вот, однажды, она сунула в мешок свою плодовитую кошку, взяла на поводок трусливого Дружка и пошла с ними на спасательную станцию. Там, за пару бутылок водки, их утопили мужики в Хопре.

В тот день Тамара Геннадьевна ходила сама не своя.

А вечером к ней ещё пристал Олежка со своими расспросами:

– Мам, а куда Дружок подевался? Со школы меня не встретил, зову – не откликается…

Она, на удивление сына, вдруг горько расплакалась, выдавив из себя сквозь рыдания:

– Как мне всё надоело!

Годами позже, она призналась мужу, что по ночам её часто мучает один и тот же сон. Ей снится, что Дружок, как бывало раньше, положит к ней на грудь свою покорную голову, а она гладит его по ней, гладит. А потом он поднимает на неё свои глаза, полные злобы, и со страшным рыком кидается ей в лицо! Обычно в этот момент она в ужасе просыпалась.

Володя любил свою Мусю и оттого всегда оправдывал её поступки. Он понимал мотивы, которые подталкивали её на те или иные деяния.

А сын осуждал мать и роптал:

– Кого любит – того и погубит…

Когда Олежка за глаза так отзывался о матери, Володя с укором смотрел на него и только напоминал:

– Жизнь – штука длинная и ухабистая… в ней всякое бывает, сынок, так что не осуждай.

– Конечно, пап, ты всегда с ней заодно. Только мне всё равно не понять, как это из чувства сострадания можно взять и убить?

– Вот подрастёшь, может быть и поймёшь – «как?».

– Ага… Хорошо, что я у вас не пятый и не десятый по счёту, а то бы жил с вами в вечном напряжении, того и гляди, мешок на голову и в Хопёр.

– Иди лучше уроками займись, единственный ты мой. В Хопёр, не в Хопёр, а на своей контрольной ты завтра точно «плавать» будешь.

Томочка всё вспоминала и вспоминала, запавшие ей в душу, фрагменты из своей жизни. Её мир как бы разделился на две части: до и после смерти мужа.

Иногда вечерами она садилась в кресло и представляла себе, как Володя гордился бы ею, увидев дом после ремонта. Как же им вдвоём было бы уютно сидеть за чашечкой чая на их новой веранде! Она всё ещё продолжала тосковать по нему, но мысленно обращалась к нему уже всё реже и реже.

Время шло, а вместе с тем, в ней пробуждалась та дремлющая сила, которая теряла всякий смысл, когда заботливый муж был с ней рядом. Володя имел талант предвидеть надвигающиеся на них проблемы и успешно делал всё возможное, чтобы предотвратить их появление. А в худшем случае, если неприятности всё же у них возникали, то он находил способы справляться с ними, не посвящая свою Мусю о наличии таковых.

После смерти мужа в Тамаре Геннадьевне произошли разительные перемены. Она сама это чувствовала и приятно удивлялась, понимая, что теперь готова держать всё под своим контролем!

В первую очередь Тома погасила все свои коммунальные задолженности, которые набежали за последний год. А ещё ей удалось разобраться, как вести торговый учёт в магазинчике по продаже запчастей для машин, который остался за нею после продажи автомастерской мужа. Теперь Тамара Геннадьевна стала часто наведываться в свой авто-магазин, зная заведомо, что работники её обманывают. Но она приняла для себя примирительную позицию: «Лучше пусть капает по чуть–чуть, чем совсем ничего».

Чтобы заниматься полностью бизнесом мужа, требовалось всё её свободное время, а с этим как раз была большая проблема, как впрочем, и у её сына, который допоздна пропадал в своём офисе.

Ещё и невестке, Алёне, предложили интересную и хорошо оплачиваемую работу. И теперь Тома, отказавшись от нескольких часов в институте, выкраивала время для своей внучки, которую она забирала со школы.

А с наступлением весны Томочка опять возобновила работы у себя на огороде, в котором у них чего только не росло со времён правления Владимира! Тамара Геннадьевна училась всему быстро и всё каким-то чудом успевала. Куда только подевалась её слабость и недомогание? Все соседи только диву давались: что сталось с их «спящей красавицей»?! На глазах у всех Томочка превращалась из парникового создания в энергичную и деловую женщину.

Так, в суете и заботах, незаметно пролетел ещё один год, год самостоятельной жизни Тамары.

Старенький бревенчатый дом теперь стоял одетый в белый кирпич, а на месте створчатых окошек красовались новые рамы. Комнат в доме поубавилось, но зато теперь они стали большими и светлыми.

Олежка со своей семьёй частенько навещал мать по выходным и помогал ей на огороде, а его жена большую часть времени проводила на кухне. После успешной работы на участке они, уставшие и довольные, собирались поужинать за круглым массивным столом.

Алёна хорошо готовила и после её визитов к свекрови, обычно у Томочки в холодильнике оставались наваристые супы и пышные котлеты с богатым выбором гарнира.

Воскресные дни часто пролетали в приятной и непринуждённой обстановке. Олежка со своими девочками обычно уходил от матери нагруженный объёмными сумками, которые были набиты овощами и фруктами.

Олег работал программистом в преуспевающей компании. Он был ценным работником и зарабатывал хорошие деньги. В его двухкомнатной квартире был дорогостоящий ремонт, а в комнатах красовалась со вкусом подобранная мебель.

Сам Олег ездил на иномарке, а недавно и жене взял машину. Теперь Алёна добиралась на свою новую работу на белом «жигулёнке».

Жизнь текла своим чередом. Пока, однажды, весь отлаженный механизм семейного быта у сына Тамары не рухнул в одночасье. Это произошло по глупости, от слабости, но необратимо и навсегда!

Как-то под утро Олег ворвался в дом своей матери весь в грязи и сильно пьяным. Таким своего сына Тамаре ещё не доводилось видеть.

Завалившись в гостиной на диван, он невнятно кому-то угрожал:

– Убью суку! Убью! Сам в тюрьму пойду, но и этой твари в живых не оставлю!

Тамара в ужасе запричитала:

– Что случилось, Олежек? Господи, не пугай же ты меня так! Что произошло? Где девочки?!

Но в ответ её сын только завыл, зарывшись головой в покрывало. Он рыдал в голос так громко и безутешно, что мать почувствовала, что она сейчас от ужаса замертво рухнет рядом с ним. Она не знала, что и думать, но понимала, что произошло что-то ужасное!

А произошло следующее:

Школьный друг Олега, Сергей, часто разъезжал по командировкам, а Олег в его отсутствие присматривал за его домом.

Сергей несколько лет назад отстроил в долине «нищих» своё детище. Оно затерялось среди других, более роскошных усадьб, возведённых «новыми русскими». Многие владельцы той недвижимости приложили не малые усилия, чтобы выразить свои фантазии и утвердиться в своей состоятельности.

Обычно летом Олег с Алёной заезжали по нескольку раз в неделю, чтобы полить все имеющиеся в доме друга растения. А если поездки Сергея выпадали на зимний период, то Олег перед самым приездом друга прогревал дом и расчищал от снега дорожки, ведущие к воротам усадьбы.

Серёга же, в знак благодарности, всегда привозил другу из загранки всё, что тот не попросит и никогда не брал с него денег.

Ключи от жилища Сергея всегда лежали в «семейном ящике» в квартире Олега. И вот однажды его жена сделала копию тех ключей.

Олег как-то заехал внепланово домой к другу, по причине того, что Серёга звонил ему накануне из Штатов и попросил его найти и переслать некоторые файлы из его домашнего компьютера.

Олег шёл через зал по мягкому ковролину, когда услышал неожиданные звуки, доносящиеся из соседней комнаты. То, что увидел Олег, заглянув в спальню, повергло его в шок. Безобразного телосложения его лысый босс, обливаясь потом и сипло дыша, прогибал под собой его стройную Алёнку.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю