Текст книги "Герань мистера Кавендиша (СИ)"
Автор книги: Юго Вебер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
Из множества книг, прочитанных мной, и историй о моей маме, рассказанных Ариной, я давно уже сделала вывод о том, что сказок в реальном мире не бывает, и искореняла из своей души любые зародыши напрасных надежд, ожиданий и чувств. Каждый раз, когда мой мозг отключался и глупые надежды и вера в чудо начинали работать на полных оборотах, я заставляла себя вспомнить Рождество в 10 лет. В ту зиму я вся состояла из грез и мечтаний – однажды, убирая в конюшне, я услышала разговор Арины и Степана. Они говорили о том, что Арина написала и отправила письмо моему отцу с просьбой приехать, проведать меня и, возможно, забрать в семью. Как тяжело ей ни было расставаться со мной, но ребенку нужен настоящий родитель, который может посвятить ему много времени и отдать всю свою любовь. Скрыв от своих друзей то, что я услышала, не подавая виду, я погрузилась в подготовку ко встрече с отцом – каждый день я мыла голову, всегда надевала чистую одежду, вела себя хорошо и даже перестала воровать колбасу и сладости из бабкиных закромов. Я уже представляла себе, как отец заберет меня к себе и я навсегда забуду лица бабки и деда! Я буквально слышала радостные голоса моих брата и сестры, чувствовала их крепкие объятия! Но прошло три дня, затем неделя, затем месяц – ни весточки, ни слова ни от отца, ни от Арины. Но надежда все еще не гасла во мне – почта всегда работала медленно, а перед праздниками особенно! В общем, утром 7 января Арина вошла в мой флигель, впустив в комнату волну мороза. Подпрыгнув на кровати, я подбежала к своей подруге и получила небольшой конверт с письмом внутри. Письмо от отца! Скоро, очень скоро я заживу счастливо и беззаботно! Счастливая, я прыгнула назад на кровать, открыла конверт и погрузилась в чтение. Не буду пересказывать все, что там написано, но опишу мысль, которую отец выразил четко и ясно: очень жаль, что жизнь так с нами поступила, я делал все, что мог, у меня нет денег содержать детей, твоя сестра умерла два года назад от туберкулеза, я всегда буду любить тебя, оставайся там, где ты есть и благодари бога за то, что он дает тебе каждый день… Вот и все. Если бы надежды рушились со звуком, то от такого грохота всем во дворе пришлось бы закрыть уши руками! Страшно, когда у десятилетнего ребенка рушится мир, исчезают надежды, мечты и улыбка.
Вот и в этот раз я нещадно вытаптывала едва восходившие ростки нежного чувства, упорно удобряя их преданностью, искренним чувством дружбы, уважения и повиновения. Что может объединить нас с мистером Кавендишем? Он – на тринадцать лет старше меня, богатый, выросший в роскоши и аристократизме человек, а я – бедная, не знающая ни роду, ни племени, дочь беглого иностранца, воспитанная кнутом и нелюбовью. Понимая, что мистер Кавендиш строг ко мне только для того, чтобы испытать меня, выбить из меня остатки моего плохого воспитания и научить чему-то новому, я воспринимала любой его каприз и приказ как вызов – чем больше вещей я не умела делать, тем больше он заставлял меня их делать. Его философия был проста: не умеешь – научись! Принимая каждый вызов, я обязательно доводила его до конца – у бедного одинокого человека в этом мире есть только его гордость и честное слово, которое необходимо держать во что бы то ни стало!
На дорожке появились мистер Кавендиш и Нгози – оба высокие и широкоплечие, едва помещались между клумб. Став рядом со мной, хозяин принялся отчитывать работника за одни ему известные провинности, отрывая листья с засыхающего цветка и тыкая их Нгози в руки. Переступив через брошенную на дороге лопату, протиснувшись мимо двух мужчин, поймав на себе взгляд улыбающихся глаз-миндалин, я пошла дальше по дорожке, снова оставляя занятую делом парочку позади, и улыбаясь. Солнце заливало всю оранжерею, падая через застекленный потолок густыми косыми лучами. Высокие пальмы создавали красивые резкие тени, падающие на дорожку. В нитях лучей иногда кружились пылинки, сверкая и переливаясь в воздухе, пока не исчезали в тени.
– Мисс Ионеску! – послышался грозный призыв хозяина через несколько минут. – Вы заблудились? Мы уходим отсюда!
– Иду, сэр! – ответила я громко, разворачиваясь в обратную дорогу к выходу.
У дверей стоял Нгози, мистер Кавендиш уже вышел на улицу.
– Это вам, мисс. – Нгози протянул мне букет из трех королевских протей.
– Что вы? – поначалу я запротестовала, отказываясь их принять.
– Возьмите, мисс. Они сорваны для вас и не должны умереть, не получив свою долю любви.
Глядя в подернутые дымкой глаза, я приняла букет и, поблагодарив, поторопилась догнать мистера Кавендиша, который ушел уже на добрых пятьдесят метров в глубь сада.
– Так вот, куда деваются мои цветы! – воскликнул мистер Кавендиш, остановившись, чтобы подождать меня. После визита в оранжерею он был заметно раздражен и его брови практически скрывали глаза, нависая над ними словно грозовые тучи. – Это вы сами сорвали, Анна?
– Нет, сэр. Это Нгози подарил мне. – честно призналась я.
– Какое право он имеет уродовать мои цветы? – вскипел хозяин, – Я сейчас же его уволю!
Он ринулся назад к оранжерее, но я остановила его одним словом:
– Нет!
– Что? – мистер Кавендиш резко остановился и удивленно посмотрел на меня, обернувшись. Под напором этих неумолимых глаз, мечущих молнии, я на секунду засомневалась в правильности своего решения. Но слово – не воробей…
– Нет, сэр. Если вы уволите Нгози, кто будет ухаживать за вашими цветами?
– Вы, Анна! Вы снова вернетесь в оранжерею! – приказал хозяин.
– Нет, сэр. – снова ответила я, чувствуя себя все более уверенно.
– Мисс Ионеску, либо королевская протея затуманила вам разум, либо болезнь все еще не покинула вашего тела! – он вернулся на два шага назад и остановился настолько близко, что у меня перехватило дыхание. Подняв глаза вверх, я снова наткнулась на сдвинутые брови и тяжелый взгляд, в котором проступали нотки интереса.
– Нет, сэр, я вполне здорова. Если вы не заметили, то Нгози ухаживает за вашими бесценными цветами намного лучше меня. Эти клумбы с диковинными цветами и их манящие ароматы чужды мне. Прошло так мало времени с тех пор, как я перестала работать в оранжерее, а все названия цветов уже напрочь стерлись из моей памяти! Я не вернусь туда, мистер Кавендиш! Вы не заставите меня! Вы действительно думаете, что я теперь брошу ваш кабинет? – мой голос становился все увереннее.
Несколько мгновений мы мерились силой взгляда, пока мистер Кавендиш не сказал, как ни в чем не бывало, продолжив свою прогулку по саду:
– Вы правы, Анна. Я не хочу подвергать мои цветы опасности, поэтому вы останетесь со мной. Тем более, что мой портрет не готов и до создания совершенства вам еще работать и работать.
– Я боюсь, сэр, что вы не увидите того, чего желаете. У меня нет никакого художественного таланта. – Мы не спеша шли рядом, наслаждаясь чудесной послеобеденной погодой, слушая пение птиц, доносящееся из сада, чувствуя на лице легкий прохладный бриз.
– Тогда, Анна, вам придется рисовать меня снова и снова, даже если мне нужно будет жить до двухсот лет, чтобы увидеть идеальный портрет!
Он сказал это так просто, без тона издевательства или раздражения! Я посмотрела на хозяина – он шел рядом, высоко подняв голову, устремив гордый взгляд вперед, навстречу развевающему волосы ветру, думая о своем и, вероятно, придумывая наказание для строптивого садовника.
Мы дошли до тенистой аллеи в самом центре парка и мистер Кавендиш предложил немного посидеть на лавке под развесистой кроной моринги. С этой лавки открывался очаровательный вид на Кавендиш-холл, утопающий в зелени, и на далекие горы, покрытые снежной шапкой. Если прислушаться, то можно было услышать и шум океана.
– На следующей неделе сюда приедут гости. – сообщил хозяин, не сдержав вздоха. – Они пробудут здесь не больше трех дней.
– Хорошо, сэр. Какие мои обязанности?
– Вы обязаны их выдержать.
– Что вы имеете ввиду, сэр? – переспросила я.
– Сюда впервые за много-много лет приедет моя семья – мать, отец, сестра с мужем и детьми.
Прочитав немой вопрос в моих глазах, мистер Кавендиш вздохнул и перевел взгляд с моего лица на виднеющийся вдалеке дом.
– Я уверен, что миссис Ортис рассказала вам о моей дочери и жене. И вы знаете, что никто из моих родственников не приезжал сюда восемь лет.
Внезапно мистер Кавендиш снова перевел свой испытывающий взгляд на меня, но теперь в нем читались нотки отчаяния и усталости.
– Вы жалеете меня, Анна? Вы думаете, что я несчастен? Только не вы, не жалейте меня! – он заиграл желваками, хмуря свои густые брови.
– Нет, сэр. Я вас не жалею.
– Почему же?
Теперь я отвела свой взгляд, сосредоточившись на букете цветов на моих коленях:
– Бог не дает нам таких испытаний, которые мы не можем вынести. В своей жизни я прошла через многое, но благодарна ему за каждый момент, за каждую счастливую и грустную минуту, за дни, насыщенные смехом и за дни, омраченные болью. И вы, мистер Кавендиш, тоже должны быть благодарны богу за все испытания, через которые вы прошли, потому что они сделали вас тем, кто вы есть сейчас.
– Какой бред! Вы думаете, Анна, что сейчас я лучше, чем был раньше?
Я поднялась, оставив букет на лавке, расправила платье и улыбнулась моему хозяину искренне и дружески:
– Вы не покончили жизнь самоубийством, не спились, не употребляете наркотики. Вы занимаетесь делом, которое любите, вы держите свое имение в чудесном состоянии, предоставляя работу стольким людям! Вы отличный хозяин. Вы очень многогранная и интересная личность, сэр.
В следующую минуту мистер Кавендиш уже стоял рядом со мной – откуда у него эта привычка смущать меня? Я почувствовала, как в горле снова перехватило дыхание. Ветер укутывал меня тяжелым, но едва уловимым ароматом древесины, шедшим от мистера Кавендиша, и так невозможно ему подходящим! Попытавшись отступить на шаг назад, я была остановлена тяжелой рукой, взявшей меня за запястье. Между нами оставалось всего несколько сантиметров воздуха, горящие глаза смотрели на меня с высоты, смущая, обездвиживая, гипнотизируя и подчиняя своей воле.
– Если бы я не знал, кто вы, то подумал, что вы влюблены в меня, мисс Ионеску. – прошептал мистер Кавендиш, прикрывая меня своим телом от ветра. – Вы считаете меня идеальным, Анна?
– Нет, сэр. – тоже шепотом ответила я, едва помня себя.
– Почему вы не вырываетесь? Где ваш колючий сарказм? Вы сдались? – между нашими лицами практически не осталось пространства.
– Никогда, сэр. – ответила я резко, в миг освободившись, схватила свой букет и не оборачиваясь пошла к дому, делая над собой нечеловеческие усилия, чтобы не побежать назад и не утонуть в этих объятиях!
В тот вечер, сославшись на головную боль, я не вышла к ужину. Афия перед уходом домой занесла мне поднос с бифштексом, запеченными овощами и чашкой крепкого чая. Сидя у открытого окна, я потягивала чай, глядя на заходящее солнце. На парк постепенно опускался вечер, а вместе с ним и темнота, один за одним зажигались солнечные фонари вдоль главной аллеи, последние задержавшиеся работники уходили домой. Одним из таких опоздавших оказался Нгози. Проходя мимо, метрах в десяти, он поднял голову и, увидев меня, остановился.
– Добрый вечер, мисс! – он приподнял свою модную шляпу.
– Добрый вечер, Нгози! – улыбнулась я, отставляя чашку и выглядывая в окно. – Спасибо за букет!
– Цветы скучают по вам, мисс Анна! – молодой человек улыбнулся, сверкнув белыми зубами.
– Цветы не могут скучать по мне, Нгози! – я засмеялась, – Они знают, что я неумело за ними ухаживала.
– Вы неправы, мисс! Цветы умеют скучать – они вянут, теряют лепестки, сок перестает бежать по их стеблям и, в конце концов, они умирают!
– Но я уверена, что вы не дадите им умереть?
– Почему, мисс?
– Во-первых, мистер Кавендиш к ним очень привязан и я боюсь, что он разобьет все стекла в оранжерее, если хоть один цветок умрет. И во-вторых, я же знаю, что вы отличный садовник, Нгози!
Он улыбнулся. Послышался крик – его звали идти домой. Убегая, он бросил:
– Все равно, мисс, заходите почаще, цветы будут вам рады!
Следующие пять дней я редко оставалась с мистером Кавендишем наедине. Нет, он не избегал меня, не злился, не игнорировал. Просто Кавендиш-холл готовился к приезду семейства Кавендишей из Англии. Миссис Ортис, наняв несколько помощниц, заново выдраивала каждую комнату, заказывала продукты, подбирала рецепты. Работники достраивали беседку в саду, меняли лампочки в фонарях, убирали поваленные ветром деревья. Я была отправлена в помощь миссис Ортис – взбивала перины, месила тесто, вытирала пыль на люстре, балансируя на лестнице, и распахивала окна в гостевых комнатах, впуская свет и выгоняя пыль.
Вечером, накануне приезда семейства, мистер Кавендиш позвал меня к себе в кабинет. Он, как обычно в этот час, сидел за разбором почты, потягивая слабый несладкий кофе.
– Как ваши дела, Анна? – поинтересовался он очень сухо, не глядя на меня.
– Отлично, сэр.
– Миссис Ортис не слишком вас утомила за эти дни?
– Нет, сэр! Я была рада поработать руками.
– Вы не скучали по вашим карандашам?
– Нет, сэр.
– Вы не скучали по мне? – он, как ни в чем не бывало, поднял тяжелый изучающий взгляд на меня.
– Мне некогда было скучать, мистер Кавендиш. – увильнула я. – Миссис Ортис действительно затеяла очень много работы. Мы едва справились.
– Вы хитрая лиса, Анна! – Мистер Кавендиш усмехнулся, отставив чашку в сторону. – С виду такая простая, словно открытая книга, а на самом деле хитрая, умеющая увильнуть от ответа, и, вероятно, умеющая манипулировать людьми! Чем вы планируете заняться завтра, когда вся эта бесстыдная стая гиен заявится на порог моего дома?
– Не знаю, сэр. Если я не буду вам нужна, я могу провести день в городе.
– Что вы будете там делать? – резко спросил он. – Пойдете в кино с садовником?
Этот вопрос застал меня врасплох. Откуда мистер Кавендиш знал, что Нгози пригласил меня в кино? Эту неделю мы практически не встречались, не разговаривали, я не выходила с ним на прогулки и не обсуждала с миссис Ортис свои дела.
– Да, мистер Кавендиш, я пойду с Нгози в кино.
Хозяин встал и прошелся по кабинету от стола к окну, от окна к дверям на балкон, от дверей ко мне.
– Анна, я уверен, что вы не потеряете голову. – Серьезно заметил он, проводя пальцами по своим непослушным волосам и глядя на меня сверху вниз. – Вы мне нужны целая и собранная. Таких садовников здесь тысячи, а вот вас не заменит никто.
– Сэр, я не собираюсь терять голову. Сегодня в кинотеатре показывают очень интересную ленту и я согласилась выйти в город только по этому поводу.
– Вы уверены? – он слегка прищурил глаза.
– Абсолютно, сэр.
– Я вам верю, Анна! – мистер Кавендиш заметно повеселел. – Раз вы не собираетесь кинуться в омут с головой, я перейду ко второй части нашего разговора.
– Я слушаю, сэр.
– Я хочу, чтобы вы завтра вместе со мной встретили гостей.
– Но сэр…
– Нет, мисс Ионеску, никаких “но”! Если бы вы мне сказали, что мой садовник очень вам по душе, я бы подумал отпустить вас или нет. Но раз вы открыто признались, что вам интереснее кино, то я решительно требую, чтобы завтра вы остались в Кавендиш-холле!
– Но…
– А фильм я вам куплю.
Я молча прошла мимо хозяина и села на кресло у окна. За целый день я очень устала, а он все не предлагал присесть. Мистер Кавендиш проследовал за мной и снова стал напротив, сверля меня взглядом не отступая от своего решения. Мне даже показалось, что он боится остаться тет-а-тет со своими родственниками и я служу чем-то вроде щита.
– Раз вы моя надзирательница, Анна, вы должны быть со мной и завтра. Вы не в курсе, но встречи с моей семьей всегда очень… как это приличнее сказать… – мистер Кавендиш прищурил глаза в поисках подходящего слова, – ...сложные для меня. Я их люблю, честно, но это не мешает им быть назойливее осенней мухи!
Я бросила на него быстрый взгляд и успела поймать те же нотки отчаяния и мольбы, что и в парке пять дней назад. Такие глаза у маленьких щенков, ты не можешь просто отказать такому взгляду.
– Хорошо, сэр, я останусь завтра в Кавендиш-холле. – я согласилась скрепя сердце. – Но только до обеда. Затем я пойду в кино с Нгози.
– Мне это вообще не нравится, но договорились! – Мистер Кавендиш приоткрыл дверь и крикнул туда: – Миссис Ортис, заносите!
В дверях возникла наша добрая экономка, неся в руках что-то на плечиках. Эта одежда была хорошо упакована в длинный чехол и миссис Ортис, отчаянно задрав руку вверх, пыталась не наступить на его подол.
– Что это? – я встала навстречу миссис Ортис.
Она передала плечики мистеру Кавендишу и тихонько, по своему обычаю, удалилась, закрыв двери.
– Это ваше платье. – сказал хозяин.
– У меня есть целых три платья.
– О, милая Анна! – он засмеялся. – Вы такая наивная! Вы хотите, чтобы по Англии поползли слухи о том, что я эксплуатирую несчастную монашку?
Признаюсь честно, мне страшно было смотреть на это платье. Почему-то казалось, что сейчас я увижу что-то, что мне будет стыдно надеть даже в одиночестве. Но когда мистер Кавендиш расстегнул замок, передо мной появилось очень милое и достаточно скромное платье.
– Вам нравится?
– Очень! – улыбнулась я и потрогала мягкий светло-голубой струящийся материал.
– Видите, мисс Ионеску! – мистер Кавендиш вручил мне чехол. – Я знаю ваш вкус. Ступайте к себе в комнату. Завтра к завтраку вы должны быть готовы – они приедут к семи утра.
Глава 7.
Кто это передо мной? Невысокая худая девушка с гладко зачесанными назад и собранными в узел темными волосами, большими странными глазами и свежей розовой кожей смотрела на меня из зеркала. Украшением этого образа было, конечно же, платье – с высоким стоячим воротником, широким поясом и прямой юбкой, похожее на кимоно. А этот светло-голубой цвет так был мне к лицу! Сама того не желая, я залюбовалась своим отражением. Это был первый раз, когда я выглядела так хорошо!
Часы пробили шесть и я спустилась вниз к завтраку. Мистер Кавендиш в своем обычном наряде – белая рубашка с расстегнутым воротом и черные брюки – сидел за столом напротив миссис Ортис. Увидев меня, экономка приветливо улыбнулась, сложив руки на груди, словно любуясь, а мистер Кавендиш поднялся со стула.
– Это вы, мисс Ионеску? – спросил он, подвигая мне стул. – Что вы сделали с серой мышкой Анной?
– Не шутите так, сэр, иначе я сниму всю эту красоту! – предупредила я как можно серьезней.
Аппетита не было совсем. Я так волновалась, будто это мои родители приезжают навестить меня после долгой разлуки! Весь завтрак я просидела, ковыряясь ложкой в овсянке и время от времени заставая врасплох мистера Кавендиша, когда он надолго останавливал на мне свой задумчивый взгляд. Я достаточно хорошо изучила хозяина, чтобы понять, что что-то гложет его изнутри. Наконец завтрак был окончен, когда во дворе послышался сигнал подъезжающего автомобиля. Как по команде, мы втроем поднялись и направились во двор, Афия вошла, чтобы убрать посуду. Выходя из столовой, мистер Кавендиш первой пропустил миссис Ортис.
– Только не бросайте меня. – прошептал он, когда мимо проходила я.
Мистер Кавендиш пошел вперед, а мы с миссис Ортис стали в ряд на ступеньках у дверей. К дому подъехал черный лимузин и остановился у порога, мистер Кавендиш, словно нехотя, подошел ближе. Водитель выскочил открыть дверь. В ту же секунду из машины показался пожилой мужчина, а с криками “Рик!” из другой двери выскочила молодая девушка, очевидно, сестра хозяина. За ней показалась еще одна неизвестная мне особа. Когда все вышли из машины, перецеловались и переобнимались, мистер Кавендиш подозвал нас.
– Миссис Ортис по-прежнему с тобой! – воскликнула пожилая женщина, мать хозяина.
– Да, миссис Нора! – экономка расплылась в улыбке.
– Это, – мистер Кавендиш взял меня за локоть, подвигая к себе ближе, словно защищая или защищаясь от опасности, – моя тень, друг, незаменимый человек – мисс Анна Ионеску.
– Очень приятно, мисс Ионеску! – сестра хозяина, миссис Роза Стенли, пожала мне руку, остальные члены семьи были более сдержаны, всего лишь улыбнувшись и кивнув мне в ответ.
Вскоре все отправились в дом. Я шла позади вместе с миссис Ортис, рассматривая приехавших. Здесь был отец мистера Кавендиша, мистер Артур Кавендиш, его жена миссис Нора, их дочь Роза, ее муж Джон Стенли, их пятилетние близнецы Лиза и Эстель и еще одна персона, о которой я ничего на знала – молодая женщина в деловом костюме, со светлыми крашенными волосами. С ней мистер Кавендиш обнимался дольше, чем с другими.
– Кто эта дама? – прошептала я миссис Ортис, когда мы заходили в дом.
– Это мисс Оливия Отулл, она была литературным агентом мистера Кавендиша.
– Была агентом?
– Да и они состояли в недолгих отношениях три года назад. – добавила миссис Ортис, быстро ускользнув на кухню.
Я, по приглашению хозяина, вместе с гостями прошла в столовую, где уже был накрыт стол, на котором нас ждал чай со сладким черничным пирогом. Аппетит ко мне все еще не пришел, поэтому, прожевывая и глотая через силу, я молча сидела, задумавшись о своем, не следя за нитью разговора, пока не услышала свое имя. Мистер Кавендиш рассказывал обо мне.
– Мой друг, с которым меня свела судьба пять лет назад на вручении Пулитцеровской премии, мистер Рутштейн, профессор зарубежной литературы, рекомендовал мисс Ионеску на это место. – Говорил мой хозяин. – Она была его лучшей ученицей, а затем и коллегой!
– Какие обязанности у мисс Ионеску? – сухо поинтересовалась мисс Отулл, окидывая меня взглядом из-под густо накрашенных ресниц.
– Анна разработала для меня график, следит за тем, чтобы я писал новеллу, отдыхал и ел вовремя.
– То есть, она твоя няня, Рик? – бывший агент-подружка засмеялась.
– Нет, Оливия, скорее друг. – гордо парировал мистер Кавендиш к моей нескрываемой радости.
Оливия Отулл, очевидно, задетая таким ответом, не осталась неотмщенной.
– Я слышала, что вы из страны третьего мира, мисс Ионеску, и у вас там идет война? – поинтересовалась она.
– Да, так и есть, мисс Отулл. – спокойно ответила я, подняв на нее глаза.
– Скажите, как это – расти в нищете?
– Оливия! – Мистер Кавендиш посчитал своим долгом одернуть заносчивую гостью, но я бросила на него спокойный взгляд, дающий понять, что все в порядке и я справлюсь с этим сама.
– Так же, как и в богатстве, но немного свободнее. – Ответила я с достоинством.
С радостью заметив, какой эффект произвели мои слова на собравшихся (у миссис Норы отвисла челюсть, а Роза прикрыла рот рукой, покатываясь со смеху при виде выпученных глаз Оливии), я спокойно отправила в рот кусочек самого вкусного черничного пирога на свете и запила его чаем. Мистер Кавендиш, сидя справа от меня, внимательно следил за развитием событий, улыбаясь одними глазами и не отводя от меня взгляда.
– Что вы имеете ввиду? – мисс Отулл смотрела на меня полуприкрытыми глазами, совсем не скрывая презрения. – Я, в отличие от вас, воспитывалась в лучшем закрытом пансионе Лондона и играла с лучшими игрушками Англии!
– Я имею ввиду, мисс Отулл, что я не была ограничена закрытым пансионатом – моими учителями были реальная жизнь, жажда знаний и настойчивость. Игрушек у меня не было совсем, но с друзьями они мне были не нужны.
Мой ответ разделил гостей на три лагеря – миссис Роза и мистер Артур улыбались, кивая мне, мисс Оливия и миссис Нора сидели как две статуи, исполненные отвращения и презрения, а мистер Кавендиш, держа в руке вилку с куском пирога, молча довольно улыбался, глядя на меня.
– Дорогой, покажи нам свой чудный сад! – Миссис Нора решительно встала, обратив все внимание на себя. – Такой чудесный день, пойдемте в сад!
И все пошли в сад, бросив на столе остатки пирога и недопитый чай. Проходя мимо, хозяин легонько пожал мое плечо в знак поддержки и сказал: “Спасибо!”.
Когда все покинули столовую, я вернулась к себе, переоделась в привычное платье и отправилась в город.
Нгози ждал меня у ворот. Он приехал на своем скромном автомобиле, чтобы забрать меня, потому что до города было больше десяти километров. Усевшись на переднее сидение, я бросила взгляд на Кавендиш-холл и улыбнулась: все-таки мистер Кавендиш гордится мной!
Мы с Нгози общались не часто и пригласил он меня в кино совершенно случайно – однажды, когда я бегала в оранжерею за свежим букетом в кабинет мистера Кавендиша, мы разговорились о цветах и местной флоре и фауне. Слово за слово и Нгози рассказал, что в местном кинотеатре скоро будут показывать документальный фильм о животных Африки. Я ответила, что мне очень нравятся носороги и жирафы, и Нгози предложил вместе сходить в кино, заодно прогуляться по городу – ведь я не была там еще ни разу.
Должна сказать, что я сразу обозначила рамки наших отношений – дружба и ничего больше. Скрепя сердце, он согласился. Нгози оказался на удивление интересным собеседником – он рассказал, что учился у лучшего садовника в городе, что живет с матерью и тремя братьями, из которых он – самый старший, но работают у них в семье все. Мы проехали по самым красивым улицам города, пообедали в дешевом кафе с очень вкусной едой и, наконец, посмотрели кино. Нгози описывал жизнь в Африке, я рассказывала о жизни там, где я родилась. У нас оказалось много общего – бедность везде означает одно и то же.
Я вернулась в Кавендиш-холл к девяти часам вечера, когда сад и дом уже были освещены ночной иллюминацией, а из внутреннего двора доносились музыка, смех и звон бокалов.
Прокравшись потихоньку в свою комнату, я, не включая свет, открыла окно и выглянула в сад, оставаясь незамеченной. Внутренний двор, на который выходили мои окна, был украшен диодными фонариками, развешанными на ветвях деревьев и крыше беседки. На мягких креслах с бокалами в руках восседали мистер Артур и миссис Нора Кавендиш. У их ног, сидя на теплом пледе, спокойно играли близнецы. Тихая музыка заполняла сад, доносясь неизвестно откуда. В середине круглой площадки танцевали две пары – миссис Роза с мужем и мистер Кавендиш с мисс Оливией.
Мой взгляд остановился на второй паре.
Да, мне было неприятно за ними наблюдать, но все же я не могла оторвать глаз: на мисс Отулл было короткое золотое вечернее платье под стать ее пышным волосам. Она выглядела шикарно, словно королева, сошедшая со своего трона. Мистер Кавендиш положил одну руку на ее тонкую талию, держа руку партнерши в другой своей руке. Их лица были так близко друг к другу, что щеки практически соприкасались – мисс Отулл что-то рассказывала ему на ухо, весело смеясь. Не желая беспокоить гостей светом в комнате, я приняла душ в темноте и пораньше легла спать. Но сон не шел. Перед моими глазами так и стояло золотое платье мисс Отулл, отблескивающее в свете ярких гирлянд. Отбросив одеяло, я вернулась к окну и заняла позицию за горшком с геранью. Парочки по-прежнему танцевали, но в этот раз музыка была уже другой – побыстрее. Мистер Кавендиш с такой грацией и легкостью вел мисс Отулл, пропускал ее под рукой, раскручивал ее и поворачивал. Его белая рубашка с расстегнутым воротом и вьющиеся спадающие а лоб волосы делали мистера Кавендиша похожим на испанского танцора. Я невольно залюбовалась. Как бы мне хотелось оказаться на месте мисс Отулл! Чтобы это не ее, а меня мистер Кавендиш прижимал к своей крепкой груди, раскручивал, держал руку на талии и смотрел мне в глаза своим горящим взглядом!
На следующее утро я тоже проснулась раньше всех – было только три часа утра, заря еще даже не занималась. Вчера я все-таки заставила себя заснуть, прекратив подглядывать за семейным праздником, но сквозь сон я слышала, что в саду затихло далеко за полночь. Одевшись и взяв с собой плед, я прокралась по пустынному спящему дому на кухню, вскипятила чайник, налила в термос чаю, сделала пару бутербродов, захватила два яблока, сложила все в корзинку и выскользнула в сад. Сегодня и завтра я была свободна – мистер Кавендиш был занят со своей семьей и сегодня они должны поехать в город. Я любила смотреть на восход солнца, но очень давно видела его в последний раз – за жизненными заботами не всегда успеваешь уделить время душе.
Ступая по аллее своими мягкими бесшумными босоножками, я вышла в утренний прохладный сад. Ветер был настолько слаб, что едва трепал листья деревьев, мимо которых я проходила. Протиснувшись между лавкой и деревом, я вошла на тайную поляну, а оттуда вышла на обрыв. Океан, как и ветер, был тих, словно еще не проснулся. Я подошла к самому краю обрыва и посмотрела вниз. Ветер со всей силы ударил снизу в лицо, заставив меня отпрянуть.
– Вы хотите упасть со скалы и бросить меня здесь одного?
Сказать, что я испугалась – это не сказать ничего! Подпрыгнув на месте, я обернулась – на валуне сидел мистер Кавендиш, меланхолично глядя на меня.
– Что вы здесь делаете так рано, сэр? – испуганным голосом спросила я, подходя к камню и переводя дыхание. – Я думала, вы вчера поздно легли спать.
– Как вам удается так хорошо выглядеть в четыре часа утра, Анна?– проигнорировав мой вопрос спросил он.
– Это врожденное, сэр.
Мистер Кавендиш усмехнулся и, заметив у меня в руке корзинку, спросил:
– Я вам не помешаю?
– Нет, сэр, что вы! Это я должна удалиться, чтобы не отвлекать вас, сэр.
– Останьтесь, мисс Ионеску. – попросил мистер Кавендиш торопливо. – Пожалуйста.
– Хорошо, сэр! Я рада провести с вами время, мы ведь действительно давно не общались.
Я расстелила плед на земле у камня, в самом уютном месте – сверху оно было закрыто кронами деревьев, сзади – камнем, с двух других сторон подступали парковые деревья, спереди шумел океан.
Усевшись рядом, некоторое время мы молча смотрели на горизонт, то ли боясь, то ли не желая смотреть друг на друга. Мистер Кавендиш был молчалив и хмур, а я настолько углубилась в свои мысли, что на секунду забыла о том, что он рядом.
– В детстве мы с родителями часто устраивали пикники на этой поляне. – сообщил мистер Кавендиш. – Тогда все здесь казалось мне волшебным, каждый камень и дерево. Мы приходили часов в десять утра, здесь уже был установлен пляжный зонт и на земле лежала клетчатая скатерть, на которую мама выкладывала из корзинки еду и напитки. Мы с Розой очень любили дни пикников – тогда родители уделяли нам много внимания и разрешали есть сладости и мороженое! Мы с сестрой загадывали желания – какое мороженое будет в этот раз? Мы даже ставили ставки и ждали всю неделю, чтобы узнать, кто выиграл в этот раз.
Я молчала и улыбалась. У меня не было таких воспоминаний, которыми можно было бы поделиться.
– А вы, Анна, ходили на пикники?
– Если считать поедание украденной колбасы с друзьями на лугу, то да, я часто ходила на пикники!
– Простите. – мистер Кавендиш кашлянул.
