Текст книги "Клетка с открытой дверцей (ЛП)"

Автор книги: Ю Шизаки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава 6

Позже Токива отнес Ицки в гостиную и поставил перед ним поднос. Молодому человеку кусок в рот не лез, но он понимал, что Токива все равно заставит его поесть, и кое-как осилил полпорции.

– Всё? – хмуро спросил скульптор.

Ицки кивнул. Пустую посуду сменила чашка чая.

– Спасибо. Прости за беспокойство...

Токива приподнял бровь, но общее выражение лица не изменилось.

Ицки тихонько пил чай. Стоило ему отодвинуть чашку, Токива сгреб его за плечи.

– М-мы куда? – нервно осведомился Ицки.

– Мыться. Два дня прошло – пора уже.

Предбанник занимали стиральная машина и раковина, сама ванная, очевидно, скрывалась за раздвижной стеклянной дверцей. Токива усадил его на стул и велел:

– Раздевайся.

А сам, значит, стоять и смотреть собирается?..

Глядя на его колебания, Токива хмыкнул и явно вознамерился помочь. Ицки поспешно оттолкнул руки, проворно расстегивающие пуговицы его пижамы.

– Не хочешь выйти? Я и сам могу.

– Мыться ты сам не сможешь, – возразил Токива. – Там держаться не за что.

– Ну, тогда... – задумался Ицки, стараясь тянуть время.

– Гипс мочить нельзя, – напомнил скульптор. – А еще там скользко. Упадешь, головой ударишься... Тебе сотрясения для полного счастья не хватает?

Ицки насупился, но позволил себя раздеть и обернуть повязки полиэтиленом. В ванной Токива помог ему устроиться на пластиковом стуле и окатил теплой водой.

– За подлокотники держись, – буркнул, намыливая молодому человеку руки.

Его движения были точные, сухие и методичные. Смотрел Токива при этом строго в сторону и вид имел столь серьезный, что Ицки окончательно застеснялся. Зато когда дело дошло до волос – невольно зажмурился, наслаждаясь полузабытым ощущением: впервые с детских лет ему мыл голову кто-то другой.

После душа Токива укутал Ицки в полотенце и отнес обратно на диван.

– Надень, – брошенные рядом вещи пахли табаком – не иначе, его собственные.

Разнообразия ради скульптор вышел, предоставив Ицки самостоятельно сражаться с брюками. Позже, правда, ненадолго вернулся: поставил на стол чайничек и чашку и забрал мокрое полотенце.

Приглаживая влажные волосы, Ицки обнаружил, что потерял ленту. Осталась, наверное, в спальне, но он не мог пойти ее поискать. Вскоре молодой человек заскучал. Взял пульт, немного пощелкал по каналам. В местных новостях сообщили, что такой снежной бури здесь не видали лет двадцать, и штормовое предупреждение еще в силе. Ицки покосился на окно. Да уж, придется сидеть... Потом началось аниме-шоу, и стало неинтересно. Ицки уже подумывал, а не вздремнуть ли, когда заметил на полу, в изножье дивана, разномастную стопку литературы. Журналы, книги, несколько художественных альбомов... Ицки выбрал из кучи самый привлекательный на вид томик, открыл и сглотнул: альбом был посвящен творчеству художника, которым Ицки когда-то восхищался. Судя по штампу, альбом издали по заказу музея в отдаленном городке. Переворачивая страницы, молодой человек мысленно вернулся в прошлое.

Посещение музея входило в программу экскурсии – Ицки тогда учился в средней школе. В работы художника он влюбился с первого взгляда. Мастер давно умер, но оставил богатое наследие – картины с цветами, деревьями и крохотными птицами. Все они отличались воздушной манерой письма и плавным переливом оттенков.

Ицки вспомнил и полотно, которое они когда-то видели с Токивой. Он любовался картиной целый час, и вдруг позади воскликнули:

– А, теперь ясно, что тебе нравится!

Оказывается, все то время, пока Ицки смотрел на картину, Токива смотрел на Ицки.

– Спасибо, – прошептал парень.

На давешней школьной экскурсии реакция была такая же, в результате чего автобус чуть не уехал без зазевавшегося ученика.

– Я смотрел на картину, – объяснил Ицки, торопливо пробираясь к своему месту.

Одноклассники грохнули от смеха. С тех пор Ицки предпочитал повышать культурный уровень в гордом одиночестве. И, когда Токива впервые пригласил его на выставку, Ицки честно предупредил друга об этой заморочке.

– Иногда я могу не отрываться от картины часами, – смущенно сказал он. – Ты меня пихай, если что.

Но Токива никогда его не торопил. Вспоминая старые добрые времена, Ицки улыбнулся.

Он заснул с альбомом в обнимку и не просыпался, пока его не разбудил Токива. Конфисковал альбом и поднял Ицки с дивана.

– Куда ты меня?

– В туалет. Хочется уже, наверное?

Тут Ицки кое-как убедил его, что контролировать процесс не стоит. Когда Ицки закончил все свои дела, его опять доставили в гостиную.

– Зайду через два часа, но ты зови, если надо. Я услышу.

– Эээ, а где моя коляска? – спросил Ицки.

Вчера он хоть как-то мог передвигаться. Всё Токиве забот меньше.

– Отвез в больницу.

– Что?! – задохнулся Ицки. – Зачем?

– Она им понадобилась. Когда твоя левая нога подживет, раздобуду тебе костыли. А пока изволь потерпеть.

– Может, мне тогда лучше домой? – заикнулся молодой человек. – От меня и так сплошные проблемы...

– Домой? Ямабэ под крылышко? – рявкнул Токива.

Ицки привык, что его считают комнатной собачкой сэнсея, и разгневанный взгляд выдержал спокойно. Если Токиве охота насмехаться над их отношениями – что ж, пускай.

Зато Ямабэ никогда на Ицки не орал.

– Мне наплевать! Хочешь – лезь с горы, хочешь – звони и сопли лей! Что угодно! – и он выскочил из комнаты.

Ицки расхотелось просить телефон.

Мне нужны две недели. Потом я поеду.

В студию его не пускают, значит, с работой он Токиве помочь не сможет. А теперь даже без коляски остался... Токива намеренно ограничивал его способности к передвижению. Только зачем?

За окном сыпал снег. С каждой упавшей снежинкой на душе Ицки становилось все тяжелее.

Глава 7

Снегопад не утихал, и новости ничего утешительного по этому поводу не сообщали. Закончив дела в мастерской, Токива пришел в гостиную, где на диване дремал Ицки. Впрочем, сквознячок того разбудил. Токива осторожно стянул с него одеяло и подхватил молодого человека на руки. Затаившись, Ицки будто со стороны наблюдал, как его несут в спальню. Кажется, скульптор не понял, что Ицки уже не спит. Во всяком случае, он аккуратно расправил ему ноги. Потом прикрыл и бесшумно вышел.

Ицки вздохнул с облегчением, однако тревога не отпускала. Настенные часы показывали одиннадцать. Мысли без видимого повода перескочили на злополучное задание. Судя по всему, Токиве не слишком улыбалось унаследовать состояние Ямабэ. Как-то не в его стиле это было. И все же Ицки поручили его заставить... Не додумав, молодой человек вернулся к происходящему. Токива по-прежнему отсутствовал: верно, решил спать на диване. Ицки поймал себя на легком сожалении, разозлился и натянул на нос одеяло. Но тут в коридоре раздались шаги, затем отворилась дверь – скрип показался неестественно громким. Ицки застыл. Токива, думая, что Ицки спит, шагал тихо-тихо. Молодой человек слышал, как он раздевается и ложится рядом. Чем дальше Ицки притворялся спящим, тем больше напружинивался. И тщетно старался себя убедить, что Токива сюда улегся лишь потому, что надо же ему где-то спать...

– Ай! – Токива подтянул его ближе, и Ицки невольно себя выдал.

Холодные пальцы провели по горлу, сжали подбородок. Горячее дыхание на лице. И глубокий поцелуй... как в прошлый раз, до нехватки воздуха. Прикосновения – холодом – по животу, груди, соскам. Токива определенно наверстывал то, на чем остановился вчерашней ночью. Нетерпеливо, через завесу волос, целовал ухо, спускался на шею. У Ицки вдоль позвоночника побежала дрожь. Он закрыл глаза и напрягся. Рука погладила живот, скользнула ниже. Ощущение все еще пугало, однако тело с готовностью отзывалось. Токива медленно, но верно доводил его до возбуждения, ласкал языком и ладонями, заставляя кричать в голос. Ицки извивался в попытке освободиться, но Токива был намного сильнее. Внутри все пылало.

– Перестань...

У него уже шея болела головой мотать. Он сделал движение зарыться в подушку, чтоб не так гремело в ушах собственное надсадное дыхание. А почувствовав холодные руки под коленями, чуть не забился в истерике: слишком свеж оказался опыт предыдущей ночи. В кожу на внутренней стороне бедра вонзились зубы, но боль почти сразу сменилась влажным теплом.

– Не дергайся. Лежи спокойно. Тогда будет не так больно.

Ицки приподнялся на локтях – посмотреть – и в шоке возмутился:

– Прекрати! Это грязно!

– Ничего подобного, – съехидничал Токива. – Ты же мылся сегодня.

Тело таяло, Ицки крупно дрожал. От волос Токивы было щекотно – одно это ощущение уже заводило. Под веками расцвели алые всполохи. Он кончил и, задыхаясь, уставился в странно плывущий перед глазами потолок, вспоминая прошлый раз...

...Голос окончательно сел, Ицки даже говорить не мог. За окном занималась бледная заря.

Чем я его разозлил, недоумевал молодой человек. Почему он зашел так далеко?

Да, он надоедал бывшему другу разговорами о визите к Ямабэ. Но Токива ведь отказывался. И потом, это не вина Ицки, что просьба сэнсея пришлась скульптору не по вкусу.

Встал на дыбы из-за рисунка? Не хотел, чтобы Ицки узнал, что акварель по-прежнему у него?

Застал непрошеного гостя в своей студии – потому и разъярился?..

...Токива поднял его колени, придерживал все еще вздрагивающие бедра.

– Пусти. Не зажимайся, – мурлыкнул. – Я все сделаю сам.

Моментом позже он с силой проник. Ицки даже не пикнул, просто перестал дышать, сдерживая мощные рывки партнера.

– Не задерживай дыхание. Дыши медленно.

Ицки кивнул и глубоко вдохнул. Токива, будто ободряя, лизнул его в шею. Он не стал долго ждать – продолжил, как только Ицки немного расслабился.

– Ицки...

Я сейчас сгорю...Он поднял ресницы, прислушиваясь к ощущениям. Токива заметил это, придвинулся, внимательно вглядываясь, и Ицки снова закрыл глаза. Но даже с опущенными веками продолжал чувствовать на себе пристальный взгляд. Он отвернулся было, однако Токива повернул его лицо обратно и поцеловал.

– Ицки... – с небывалой нежностью в голосе. – Мой Ицки...

– З-зачем тебе это? – простонал молодой человек, не надеясь получить ответ.

Токива и не ответил, сохраняя тот же мягкий, неторопливый ритм.

Когда друг уехал, Ицки решил выбросить его из головы. Будучи твердо уверенным, что в глазах Токивы он форменный негодяй, Ицки думал, что так будет лучше. Но боль в груди почему-то оставалась яркой и свежей, словно краски в новой коробке.

В то время, когда Ицки был просто "Ицки", Токива честно выразил свое желание, а он слишком испугался. И, несмотря на это, Токива не порвал с ним отношения.

Неужели тот самый человек, который смотрел когда-то полными любви глазами, теперь видит в нем лишь бездушную вещь?

– Ицки...

Он изгибался в экстазе. Крики удовольствия – и странная тяжелая обреченность. Сопротивление – и невозможность оттолкнуть по-настоящему.

Если это то, чего хочет Токива, Ицки ему позволит. Чувства как смесь противоречий.

Руки, судорожно вцепившиеся в простынь... кажется, уже входит в привычку. Под жадными, требовательными поцелуями – кукла, неспособная даже ответить на объятия.

Глава 8

К тому времени, как последнее пятнышко снега потекло прозрачной водой, левая лодыжка Ицки начала чувствовать себя значительно лучше. Он даже стоять мог, если было, за что держаться. После ленча Токива как обычно отнес его в ванную, и он вымыл руки, привалившись к раковине. Снова оказавшись на диване, вдруг вспомнил о потерянных ключах. Он здесь уже шесть дней.

Токива тогда связался-таки с Ямабэ. Потом еще два раза в трубке звучал голос Касаоки: супервизор велел Ицки больше не звонить.

– Все время одалживать его телефон невежливо. Пользуйся ситуацией и выжми из него согласие.

Ицки хотел было попросить старшего секретаря прислать за ним машину, но Токива сидел тут же, внимательно прислушиваясь к разговору, и молодой человек не решился.

Токива приходил по вечерам. Переносил Ицки в спальню, оставлял одного, а сам возвращался немного погодя, тихо проскальзывал под одеяло, обнимал...

Днем смотрел безразлично. Будил, мыл, кормил. Остаток времени проводил в студии. И всегда называл "Хасимото". Лишенное всякого выражения лицо, насмешливый голос, точные сухие прикосновения.

По ночам сжимал до хруста костей, снова и снова выдыхая имя. Ицки так и засыпал у него на руках. Наутро Токива опять менялся. Холодные дни переходили в жаркие ночи, и наоборот. Ицки диву давался: раздвоение личности какое-то.

Какую цель Токива преследует? Ицки хотел поговорить с ним, но страшился резкой реакции.

Большую часть дня молодой человек провел, разглядывая потолок и размышляя, что все это значит. Вдруг на улице засигналила машина. Ицки выглянул в окно, впрочем, автомобиль не узнал. Потом услышал, как на крыльцо выходит Токива. Последние шесть дней комнаты старого особняка не принимали гостей, наверное, из-за погоды. Кто это может быть? Ицки, по крайней мере, никого не ждал. И тут дверь гостиной отворилась, и на пороге появился Токива в сопровождении незнакомого паренька – на вид младше Ицки, с растрепанными светло-каштановыми волосами и наивными детскими глазами.

– Это его, значит, постричь надо? – спросил незнакомец, с интересом оглядывая Ицки. – Но ему же красиво! – он погладил длинные пряди. – Ты уверен?

– Абсолютно, – кивнул Токива. – По плечи.

И ушел.

– Возле ушей снять покороче? Или по ходу посмотрим, как лучше? – бодро осведомился парикмахер, накрывая плечи Ицки накидкой.

Достал из чемоданчика расческу и примерился.

– Стойте! – возмутился молодой человек. – Я не хочу стричься!

Парикмахер вздрогнул и сдернул накидку.

– Извините. Мне нельзя подстригать волосы.

– Но Токи ведь попросил... – озадачился паренек. – Сказал, что у тебя нога сломана, и ты сам до салона добраться не можешь... – вдруг он просиял: – А, ты, наверное, думаешь, что я не профессионал! Не сомневайся, я – лицензированный специалист! Работаю возле станции. Вот визитка.

Об этом салоне Ицки никогда не слышал.

– У меня сегодня вообще-то выходной, я здесь быть не должен. Ты смотри, не выдавай меня, ага?

Впустую проделать весь этот путь... Ицки стало неудобно, но что поделать? Ямабэ его убьет.

– Правда, простите, но не мне решать, состригать их или нет, – повинился Ицки, завязывая волосы.

– Если ты отращивал их не по своей воле, то почему бы их не отрезать? – яростно спросили позади, из дверного проема.

Ицки съежился. Ему не обязательно было видеть лицо Токивы, чтобы понять: скульптор сильно не в духе.

– Знаешь, Токи, когда в следующий раз вздумаешь тащить меня на гору, убедись сначала, что человек действительно хочет сделать стрижку, – фыркнул парикмахер, складывая инструменты. – Но я готов сменить гнев на милость. Организуешь мне чашечку кофе и экскурсию по студии – и я снова твой навеки.

– Кофе, так и быть, получишь, а о студии и не мечтай, – отрезал Токива.

– Нуууу, мы же друзья! Я просто... Эй, положи на место! – взвизгнул парикмахер.

Ицки почувствовал движение возле головы. Лязгнули ножницы.

– Токи! Что ты натворил! – простонал паренек.

– Помог тебе, – выплюнул Токива. – Потом подровняешь.

– Да ты представляешь, сколько он их растил? – заламывал руки парикмахер. – Какое ты имел право их отрезать???

– Такое же, как и он, – ощерился скульптор.

Бросил ножницы и выскочил за двери.

Ицки осторожно потрогал огрызок – по-другому не скажешь – хвоста. Токива просто отхватил его одним махом, и волосы безжизненно рассыпались по полу. Молодой человек посмотрел в зеркало.

И кто я теперь?

Голова сделалась непривычно легкой. Длинные волосы были, конечно, не единственным, что нравилось в нем Ямабэ, но сэнсей так любил пропускать шелковистые пряди через пальцы... Ицки теперь даже возвращаться к нему побаивался. Придется извиняться, оправдываться...

– Ну что? Видно, в самом деле, только подровнять осталось, – с жалостью сказал парикмахер, снова хватаясь за накидку. – Не будешь же с этим кошмаром ходить.

– Делайте, – пожал Ицки плечами.

Паренек, с облегчением улыбнувшись, принялся за работу. Языком он при этом трепал немилосердно. Как и большинство представителей его профессии, приятель Токивы был разговорчив и совсем не заботился, отвечает ли клиент.

Из потока болтовни Ицки узнал, как парикмахер познакомился с Токивой. Оказывается, его зять 11
  Зять– в данном случае, муж сестры.


[Закрыть]дружил с Масацугу в старшей школе, а сам он часто видел скульптора, когда гостил у сестры.

– Но он такой бука, – жаловался паренек. – Я только через два месяца смог с ним разговор завязать. Сестра в детском садике работает, так они там каждый год проект делают – детишки с родителями – а потом садику дарят. Вот за проектом и разговорились.

Участвовали в работе все, и проект обычно получался масштабным – его надо было контролировать, для чего начальство нанимало специалиста. В этом году обязанность досталась Токиве.

– Токи по большей части за взрослыми следит. Те веселятся от души, а Токи какой-то зажатый. Он всегда таким был? – парикмахер хихикнул. – Папаши инструментов в руках со школьных уроков труда не держали. Вечно пальцы себе режут, но не жалуются. Токи, небось, со смеху помирает, на них глядя.

Ицки оторопело моргнул. Тратить время на возню с детсадовцами? Неужели Токива не нашел ничего лучшего?

Парикмахер тем временем отложил расческу.

– Ну вот, – сказал он, вручая Ицки зеркало. – Как тебе?

Токива сказал "по плечи", и парикмахер в точности выполнил указание. Стрижка напомнила Ицки о том, как он выглядел восемь лет назад, до встречи с Ямабэ. Забавное ощущение – будто на юную копию себя смотришь.

– По-моему, к твоим линиям шеи и челюсти очень идет, – суетился паренек. – Хоть на человека стал похож, а не на пальму в горшке.

– Пальму?! – поперхнулся Ицки.

– Ну да. А то сидел здесь весь из себя... не понять, настоящий или нет. Зачем, думаю, Токи манекен на диван притащил.

Ицки кашлянул.

– Ой, прости-прости, я ничего такого не имел в виду, – спохватился парикмахер. – Вот и Токи меня вечно пилит, что болтаю чушь... Но я не собирался грубить! Честно-пречестно!

Ицки невольно улыбнулся. Даже слегка позавидовал такой непосредственности.

– Спасибо за прическу. У меня когда-то была похожая. Навевает воспоминания.

– Правда? Здорово! – обрадовался паренек. – Я, может, не слишком креативный, но...

Теперь казалось, что ему немного не по себе. Все-таки, Ицки был чужаком...

– Вот расщебетался... Радуйся, что вольная пташка, а то бы тебе мигом язычок укоротили, – сказал Токива, входя в комнату.

– Я эту независимость своим трудом заработал, – прошипел парикмахер. – Так что не надо! Я ради тебя на гору карабкался, забыл?

– Ой-ой-ой, да ты миллион раз умолял разрешить тебе сюда вскарабкаться, – парировал Токива. – В любом случае, деньги у меня – я и песни заказываю, так что не скули.

– Напугал! – фыркнул паренек. – Кофе принес? Супер! А где сахар и сливки?

– Сейчас, – вздохнул скульптор.

Парикмахер повернулся к Ицки:

– Токи такой кофе готовит, закачаешься!

Молодой человек вдруг почувствовал горечь.

– Сколько я должен?

– Не парься. Деньги я с этого маньяка возьму.

– Но стригли ведь меня, – возразил Ицки. – Почему платить должен он?

Парикмахер смотрел круглыми глазами.

– Ну? – поторопил Ицки. – Сколько с меня?

– Чудак... Вы с Токи в самом деле друзья?

Ицки молчал.

– Да если б на меня набросились и обкромсали, я б дом по кирпичику разнес, а ты еще платить собираешься. Токи тебя что, в заложники взял?

– Заткнись, мальчик-ножницы. Имей уважение к чужой личной жизни, – Токива поставил на столик три чашки.

– Не называй меня так! – возмутился парикмахер. – Я тебе не злодей из третьесортного ужастика!

– Или рот закрой, или выйдешь на улицу через окно. Пей свой кофе и помалкивай, – пригрозил Токива, впрочем, не без юмора.

Ицки смотрел на кофе и чувствовал себя лишним.

– Да я только про деньги заикнулся. Он платить хочет, прикинь? – заявил паренек, цапая со стола чашку. – И что прикажешь делать?

– Возьмешь двойную плату – пожалуюсь твоему боссу, – пожал плечами Токива.

Парикмахер ощетинился:

– Собрался бы такое провернуть, фиг тебе бы сказал. Блин, в кои-то веки у меня появился шанс осмотреть дом! Покажи мастерскую, и спишем стрижку на благотворительность.

– Мастерскую я никому не показываю, и ты не исключение, – отрезал скульптор.

– Злюка! – припечатал паренек.

Токива улыбнулся ему, как улыбался когда-то, глядя на Ицки. Когда-то... И ни разу теперь.

Ицки захотелось испариться. Этот парень Токиве друг? А любовники у скульптора есть?

Личная жизнь Токивы всегда была тайной за семью печатями. Даже ученики Ямабэ, сплетничавшие обо всем на свете, о Токиве говорили лишь одно – неисправимый трудоголик. Да, скульптор ни словом не обмолвился о своей личной жизни, но это вовсе не значит, что ее у него нет.

Накидка показалась нестерпимо тяжелой. Ицки аккуратно ее снял, стараясь не разбросать обрезки волос. А Токива и парикмахер продолжали беседу.

– Завтра проект заканчиваем? Там пахать и пахать... Придешь на обед? Приготовлю суп и жареный рис.

– Имей терпение, мальчик-ножницы, – добродушно проворчал Токива. – Нам бенто раздадут, забыл? А если б и нет, я к твоей готовке приближаться не собираюсь. Неохота травиться.

– Грубиян! – подскочил паренек. – Кто ж зимой травится?!

Ицки даже в лучшие времена не общался с Токивой настолько свободно.

– О, а его с собой возьмешь? – парикмахер ткнул пальцем в Ицки.

Тот насторожился.

– Хотя он понятия не имеет, о чем мы. Да и не знаю, где он может пригодиться.

Парикмахер не имел намерения обидеть, он просто говорил то, что думал.

Токива сделал страшное лицо и шутливо замахнулся.

– Избивают! – заверещал паренек. – Полиция!

– Сколько раз повторять: думай прежде, чем ляпнуть! Когда до тебя дойдет? – загремел Токива.

– Нет, а что? Он же может чуть-чуть ходить? Отвезешь его на своей машине...

– Ты о чем? – воинственно осведомился скульптор.

– Инвалидной коляски я здесь не вижу, – рассуждал паренек. – В любом случае, осталась только ручная работа... Хотя ума не приложу, чем он может помочь.

Ицки все больше хотелось узнать, в чем суть проекта.

– Не перепрыгивай с темы на тему. Я, вообще-то, о твоем дурном языке говорил.

– Эй! Не толкайся!

Токива схватил протестующего парикмахера в охапку и выволок в коридор. Минут двадцать оттуда доносились приглушенные голоса, а потом Токива вернулся один. Нахмурился на нетронутый кофе.

– Не хочешь?

Ицки потряс головой. И, пока Токива уносил чашку, вспомнил вопрос парикмахера.

Вы с Токи в самом деле друзья?

Какую роль он играет в жизни Токивы? Вопрос оставался без ответа. Днем скульптор смотрел холодно, без проблеска интереса. По ночам был нежен, но не позволял Ицки заговаривать об их отношениях. Наверное, Токива видел в нем лишь вещь, на время позаимствованную у Ямабэ.

Дверь опять открылась: Токива решил, что Ицки надо вымыть свежеостриженные волосы. И когда он нес молодого человека обратно в гостиную, в его движениях появилось что-то новое. Обычно Токива просто складывал на диван чистую одежду и уходил. А тут вдруг сел рядом. Взял полотенце и принялся вытирать Ицки волосы. Ицки недоверчиво следил за скульптором в просветы между складками ткани. Встретил его взгляд. Полотенце скользнуло на пол.

Токива погладил Ицки по голове, кончиками пальцев провел по вискам и лбу. Дотронулся до ушей, затылка, снова вернулся к вискам. На лице его застыло удивленно-восхищенное выражение, как у ребенка, осматривающего новую, необычную, но очень привлекательную игрушку.

– Ицки...

А ведь никогда не называл по имени при свете дня.

Токива гладил Ицки по щеке, и тот не испытывал обычного стремления убежать. Придвинулся ближе. Целовал в глаза, виски, щеки, переносицу, подбородок, а потом и в губы. Знакомое тепло и вкус табака. Жесткие пальцы, против обыкновения, были теплые: верно, их согрела вода. Токива прижал его голову к груди, поглаживал по плечам и спине. Сейчас Ицки запросто мог бы вырваться, однако даже мысли такой не возникало.

Токива молчал. Потом медленно завалился на диван, не отпуская Ицки, ероша ему волосы. Ицки зарылся носом ему в свитер и с упоением вдыхал аромат табака.