Текст книги "Охотники за охотниками. Хроника боевых действий подводных лодок Германии во Второй мировой войне"

Автор книги: Йохан Бреннеке

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА XXVIII
И в Индийском океане тревожное положение

Оперативная сводка. Весна 1944 года.

Попытки командования ВМФ сконцентрировать подводные лодки в Атлантике с целью сковать крупные силы противника привели к серьёзным потерям и пугающе малым успехам. В январе за восемнадцать потопленных судов противника было заплачено девятнадцатью подводными лодками и девятьюстами невосполнимыми жизнями специалистов. Это жуткое соотношение не изменилось и в следующем месяце. Потом настал месяц май, который высветил страшную реальность битвы в Атлантике. В противовес четырём потопленным грузовым судам Союзников общим тоннажем в 24 тысячи Дениц вынужден был вычеркнуть из списка действующих 25 подводных лодок! Все эти потери нельзя было записать исключительно на счёт активности противника. В ожидании высадки в Европе Дениц разместил значительную часть лодок не только на базах Западной Франции, но и в норвежских портах: командующий считал вполне вероятным, что перед главной высадкой будет проведена фланговая операция.

Примерно половина судов, потерянных Союзниками, оказались жертвами группы «Муссон», и этот факт в несколько менее выгодном свете показывает сражение в Атлантике, которая когда-то были привольным охотничьим угодьем для подводных лодок. Теперь и в Индийском океане, в Бенгальском заливе, в Персидском заливе, Яванском море и даже у берегов Австралии силы противолодочной обороны в воздухе и на море с каждой неделей становились всё сильнее.

* * *

В конце февраля плавбаза «Браке», полностью загруженная, стояла на секретном рандеву в Индийском океане. Плавбаза поддерживала радиосвязь с германской базой подводных лодок в Пинанге, и через неё лейтенант Пих, командир «U-168», передал на плавбазу, что из-за неполадок с дизелем прибудет на рандеву на сутки позже назначенного. На «Браке» сигнал получили и стали ждать. Ещё несколько лодок, из них одна или две, базировавшиеся в Европе и действовавшие в районе между Мадагаскаром и Кейптауном, также сообщили о своём намерении прийти за пополнением запасов.

Следующий день был воскресеньем – воскресеньем, в которое почитали память павших солдат. Командир плавбазы Кельшенбах выстроил команду на поминальную службу о павших в обеих войнах. В полдень раздался крик, разорвавший торжественную тишину.

Наблюдатель уверял, что заметил самолёт.

– Свихнулся парень! – проворчал про себя Кельшенбах, торопясь на мостик. – Чайку небось увидал. Чего тут делать самолёту? Тут никто и не ходит.

Но члены команды, кому положено, сразу после возгласа вперёдсмотрящего заняли места у зениток, а Кельшенбах сразу убедился, что наблюдатель не ошибся. Самолёт делал круги над рандеву, все приближаясь, но держался вне зоны поражения зенитными средствами германского корабля. Кельшенбаху стало очевидным, что самолёт мог прилететь сюда только с авианосца, и скоро его убеждение получило подтверждение.

Скоро над горизонтом показались верхушки мачт, а затем и безошибочно узнаваемые силуэты двух эсминцев, направлявшихся на полном ходу к «Браке». Для полного комплекта с ними оказался и крейсер, шедший следом.

Кельшенбах стоял невозмутимый, как скала, среди бушующего океана возбуждения. На что ему надеяться со старой 105-миллиметровой пушкой против до зубов вооружённой армады?

– Спустить шлюпки! – прорычал он.

Конец был неизбежен. Эсминцы дали традиционный залп перед носом плавбазы.

– Если бы Пих был сейчас здесь! – сердито пробурчал Томсон, старшинарулевой.

– Да, но его нет! – коротко ответил Кельшенбах и стал поторапливать людей.

Корабль опустел очень быстро. Когда снаряды противника разрушали корабль, не досчитались лишь троих. Никто представления не имел, куда они подевались.

Плавбаза затонула, британские корабли ушли.

Улетел и самолёт. Но через час они снова появились. Было очевидно, что они ждут появления подводных лодок на рандеву. Но как они узнали о месте рандеву?

Самолёт вернулся и снова улетел. И тут же, словно окутанное пеной чудовище, поднявшееся из глубин моря, над водой показалась боевая рубка подводной лодки. Шлюпки находились рядом друг с другом, а лодка Пиха появилась буквально в сотне метров от них. Пих сразу понял, что люди в шлюпках были с «Браке». Когда Пих появился на мостике, он услышал громкие приветственные возгласы и аплодисменты, пусть и не очень радостные.

– «Браке»? – спросил он с подозрением.

– «Браке»! – услышал он в ответ.

И тут человек, неустойчиво стоявший на банке, поддерживаемый товарищами, поднял руку с указующим в небеса пальцем и закричал:

– Самолёты!

Лейтенант Пих подал знак, что понял, и подвёл лодку к шлюпкам. Не успел последний человек исчезнуть в люке боевой рубки, как наблюдатель по левому борту заметил приближающийся самолёт.

Пих нырнул как мог быстрее. Механик учёл вес восьмидесяти принятых на борт человек, и, как ни быстро погружалась лодка, на глубине 75 метров она обрела управление.

«А где же бомбы?» – подумал Пих.

Когда лодка погружалась, послышался звук, словно кто-то скрёбся по прочному корпусу, потом этот звук прекратился и больше не повторялся.

– Командир Кельшенбах, скажите вашим людям, что я откажу в убежище любому, кто будет шуметь или разговаривать.

В течение трёх часов новые члены экипажа боялись и пальцем пошевелить.

Когда над морем опустилась тьма, Пих всплыл – через десять часов.

Оператор сразу услышал эхо в гидрофонах. Самолёт крутился поблизости, а по шуму в гидрофонах было понятно, что и надводный противник где-то близко. Пих снова погрузился.

Механик был вынужден дать кислород в отсеки. Но из-за восьмидесяти лишних человек содержание углекислого газа поднималось очень быстро и быстро перекрывало безопасный рубеж. Дыхание людей учащалось.

Наконец снова наступила ночь, и Пих снова всплыл. Он открыл люк на мостик. Небо было чистым. Самолёт ушёл. Теперь лодка могла идти в надводном положении, держа курс на Яву. Её портом назначения была Батавия.

Механик вполголоса обсуждал с командиром кое-какие возникшие проблемы. Не такие, впрочем, они были и незначительные. Одна из них состояла в том, что на исходе было топливо.

За пятьдесят миль до Батавии дизеля начали чихать. Механик старался выжать для них все топливо до капли. Милю за милей лодка покрывала оставшуюся дистанцию.

Закончилась и питьевая вода.

Буквально на последнем издыхании двигателей лодка добралась до ТаньокПриока – порта Батавии.

Только после прибытия они обнаружили причину того металлического звука, услышанного при погружении: глубинная бомба попала в корабль – но не взорвалась…

* * *

Несколько недель спустя в Пинанге ждали итальянскую подводную лодку «It-23». Но напрасно.

Всё случилось после восьми часов утра, сразу после смены вахты.

Бoльшая часть команды плюс несколько откомандированных человек с «Браке», а также спасённые со вспомогательного германского корабля «Михель», потопленного неприятельской подводной лодкой в японских водах, грелись на солнышке на верхней палубе и любовались экзотическими берегами.

Внезапно раздался мощный взрыв, лодка исчезла в фонтане воды и ушла под воду, словно камень. Её поразила торпеда – прямо перед боевой рубкой.

Те, кто только что находился на залитой солнцем верхней палубе, оказались в воде и вынуждены были бороться за свою жизнь. Густой слой топлива поднялся на поверхность. Топливо покрыло людей, вызывало нестерпимую резь в глазах. Берег по случайности оказался недалеко, но в этом месте было сильное течение.

Тем временем командир базы, обеспокоенный отсутствием подводной лодки, направил на разведку летающую лодку «Арадо-196». Самолёт без труда заметил спасающихся людей. На борту места для людей не было, и самое лучшее, что мог сделать лётчик, это отбуксировать людей – по пять, не больше, – к буям порта. Остальным приходилось ждать своей очереди. Но попытка увенчалась успехом, все оставшиеся на плаву были спасены.

Таким образом, то, что делали самолёты на выходе из Бискайского залива, американские подводные лодки вершили у юго-восточных берегов Азии.

Скоро и этот подводный фронт был разгромлен.

ГЛАВА XXIX
Выход с глубины 60 метров. «U-763» в гавани Портсмута

Оперативная сводка. Июнь 1944 года.

6 июня мир стал свидетелем величайшей десантной операции в истории. В этот день 109 лодок были задействованы в войне в Атлантике, и 70 из них приняли участие в боевых действиях этого дня. Из 12 лодок, оборудованных шнорхелями и действовавших в проливах, в июне-июле были потеряны шесть. Но перед этим они потопили 11 эсминцев Союзников и 12 транспортов.

За несколько дней до вторжения мы с успехом применили первые торпеды с человеком на борту. Из первых двадцати семи только четыре были уничтожены противником, а на их счету оказались несколько грузовых судов и один канадский тральщик. Однако несколько дней спустя было найдено контрсредство. Оружие, которое принесло успех при первых неожиданных атаках, было вычеркнуто из арсенала как бесполезное. Получше перспективы на успех были у сверхмалых подводных лодок, но те были ещё не готовы к действиям.

Темпы производства электрических лодок также разочаровывали.

«U-269» оказалась одной из лодок, потерянных в первые дни вторжения. Когда пришла новость о высадке в Нормандии, эта лодка стояла в доке в Сен-Назере после ходовых испытаний со шнорхелем. Никогда прежде подводную лодку так быстро не готовили к выходу в море.

* * *

Тем же вечером лодка вышла в море. Новым командиром лодки был лейтенант Уль, офицер административной службы, лишь недавно закончивший командирские курсы, и теперь ему предстояло обрести себя в новом качестве. Старшиной-рулевым был у него Густав Криг, не только опытный подводник, но и человек с характером. В подводном флоте его звали «прочный Густав».

Вот как он получил своё прозвище.

Однажды тёмной ночью, когда лодка была вынуждена совершить срочное погружение, Густаву немного не повезло. Как он ни старался, он не мог отсоединиться от поручня ограждения мостика, к которому верхние вахтенные прикреплялись специальным поясом, чтобы их не смыло высокой волной. Так он остался наверху, никем не замеченный. Все остальные с кошачьей ловкостью исчезли в люке, люк с шумом захлопнули и задраили. Только после погружения заметили, что нет старшины команды рулевых. А над головами уже послышался шум винтов эсминцев. А где-то там болтался бедный Густав, как рыба на крючке.

Лодка всплыла, бесчувственного Густава моментально отцепили и спустили вниз, лодка снова быстро и благополучно погрузилась.

Густава пришлось положить в госпиталь. Чудо, как он вообще остался жив. Но с того дня к нему пристало прозвище «прочного Густава».[44]44
  По аналогии с прочным корпусом подводной лодки.


[Закрыть] Он снова вернулся на «U-269».

Находясь под Плимутом, Уль получил приказ проследовать к Шербуру и не атаковать никого по пути.

В 3.30 25 июня радист сообщил о шуме электромоторов по пеленгу 156 градусов. В этот момент лодка находилась на глубине около 20 метров.

– Кто-то из наших, должно быть, – предположил Уль.

– Не уверен, господин командир, – засомневался «прочный Густав» и нахмурился. – Шум, конечно, похож… Но, с другой стороны, это может быть и эсминец, который стоит на месте, а работает только генератор.

Уль отмёл это предположение. Механик тоже предположил, что это германская подлодка.

– Надо бы обозначить своё присутствие, – сказал командир. – а то как бы не получилось столкновение.

– Оставьте это мне, – предложил механик.

Приняв и откачав балласт, он издал характерный для подводной лодки шум.

Последовала пауза, а затем тишина была нарушена завыванием турбин эсминца, который бросился в сторону лодки.

Уль не стал уходить на глубину. Он сделал ставку на торпеду «Zaunkoenig», но та попала в молоко.

Шум винтов эсминца усилился. Потом вдруг вмешался новый звук, резкий, как шум циркулярной пилы, заглушающий шум винтов.

– Ага, – проворчал Криг и назидательно поднял палец, потом безнадёжно махнул рукой, как бы говоря: «Zaunkoenig» тут не поможет.

Он знал, что противник включил буй, который тащил за собой на буксире эсминец. Шум такого буя и привлекал к себе торпеду типа «Zaunkoenig». Наверняка торпеда пошла на буй. Но тот был слишком маленьким, чтобы на него среагировал взрыватель.

Посыпались глубинные бомбы, последовал гром взрывов.

Свет вырубился, засветилось тусклое аварийное освещение.

Пошла вторая серия глубинных бомб.

В корме стала поступать вода: не выдержали давления взрывной волны сальники в том месте, где гребной вал проходит через прочный корпус.

Третья серия!

Вокруг лодки гремели взрывы. Голубые молнии плясали на электрораспределительных щитах. Появились тонкие струйки топлива: оно впрыскивалось из топливных систерн, не выдерживавших дополнительного давления.

– По местам стоять к всплытию! – крикнул Уль.

Механик продул балласт. Люди замерли, бледные, как смерть.

Затем послышался голос, командирский голос:

– Чёрт побери! Всем покинуть лодку, я приказываю!

Посыпались новые глубинных бомб. Это эсминец, не готовый к такому обороту событий, начал сбрасывать четвёртую серию. А лодка в это время находилась от него в какой-нибудь сотне метров. Ударная волна ударила по тем, кто уже оказался в воде. Некоторые в отчаянии подняли руки.

Внезапно послышались выстрелы. Это Вили Бендер, кок, встал за 37миллиметровый пулемёт. Он решил защищать корабль. Вспышки выстрелов освещали мрачное, но полное решимости лицо человека за пулемётом. Теперь и эсминцу попало. Но он начал отвечать. Без звука Вили Бендер осел за пулемётом. Ему прострелило голову.

Ханс Альберт, курсант, занимался тем, что старался надуть свой спасательный жилет от табельного баллончика со сжатым воздухом. Но жилет пробило осколками. Что ж, ему повезло больше, чем жилету.

Тем временем все новые люди выбирались из лодки. Сам Альберт колебался. Не появился ещё его начальник – механик. Альберт видел его незадолго до этого, в лодке. И старшина из центрального поста не появился. Может, механик боялся, что лодка достанется противнику?

Вода уже покрыла кормовую часть надстройки, а через несколько секунд она уже дошла и до мостика и устремилась в открытый люк.

– Лодка тонет! – крикнул он в люк. – Выходите!

Ответа не последовало.

Альберт сообразил толкнуть крышку люка ногой. За борт можно было не прыгать: подводная лодка «U-269» погружалась, погружалась в последний раз. Механик и старшина Йабурек остались в лодке.

Альберт почувствовал, как его затягивает в пучину. Но он сумел остаться на поверхности. В ушах у него стоял ужасный гул. Он смутно увидел надувной плот и услышал крики:

– Альберт!.. Сюда!.. Сюда!..

Инстинктивно он поплыл к плоту, за который цеплялись семеро его товарищей. На плоту лежал получивший серьёзное ранение офицер-торпедист.

Британский эсминец застопорил ход возле плавающих. Они видели снизу британских моряков, махавших им руками.

– Нет, – раздался голос одного из немецких моряков. – Чтобы я в плен к ним попадал?

– Тут поблизости есть другие лодки, – добавил другой. – Они, может, увидят нас и подберут. Я за это.

И они попытались отвести плот от британского эсминца.

«Рехнулись, – подумал Альберт. – Совсем спятили. Мы только что, можно сказать, на зубах выплыли – и вот тебе: лишь бы не в плен, вдруг нас лодка подберёт. И для чего? Надеяться на лодку… А лодка не появится…Кончатся силы, и уйдём на дно…».

Из-за кормы эсминца раздался громкий крик, показались вскинутые руки. Потом было видно, как кто-то ещё плывёт к тому месту, выкрикивая:

– Господин командир!.. Лейтенант Уль!… Господин командир!..

Подводники разобрали, что первый крик и вскинутые руки принадлежали их командиру, лейтенанту Улю. А затем они увидели, как человек, спешивший на помощь, выловил из воды фуражку. Белую фуражку. Фуражку командира. Сам Уль оказался изрубленным винтами эсминца.

Эсминец подошёл к плоту, и с борта эсминца спустили сети, по которым следовало вскарабкиваться из воды на борт. Когда очередь дошла до Альберта, он понял, что не сможет забраться наверх. За сеть он схватился, но сила из рук ушла, пальцы стали деревянными. Они разжались…

Внезапно он почувствовал, как сильная рука схватила его за шиворот. Это британский моряк спрыгнул за борт и схватил его. Потом его вытащили на борт.

Альберт оказался на палубе эсминца её величества. Однако лица вокруг него были отнюдь не враждебными. Один из британских моряков, крепкий и массивный, быстро подошёл к Альберту. В руке он держал нож. Ловким движением он вспорол форму на Альберте и сорвал её. Другой подошёл с полотенцем и куском мыла. Мыло он вложил в руку Альберту. Третий взял его за локоть и повёл по палубе.

Только тогда Альберт понял, что плавал в воде, перемешанной с нефтепродуктами, и с головы до ног покрыт тёмно-бурым слоем. Вымазаны были волосы, щипало глаза, жгло кожу. Он с удовольствием вымылся под тёплым душем. Когда он вышел, симпатичный британский матрос в тёмно-синей робе с улыбкой вручил ему полотняную сумку, что-то буркнул и хлопнул Альберта по плечу.

Альберт открыл сумку. В ней было всё, что нужно моряку, спасшемуся после кораблекрушения. Там лежало нижнее бельё, сделанное в Австралии, фланелевые брюки с американской этикеткой, отличный пуловер, наверняка связанный какой-нибудь британской женщиной в качестве её помощи британским бойцам, красивый и простой голубой шарф, несколько выглаженных носовых платков, кожаный ремень и пара обычной парусиновой обуви.

Альберт и его товарищи были поражены тем, что их приодели в чистую одежду, этого они никак не ожидали. Тем временем все новых их товарищей поднимали из воды. Среди них оказался и парень из дизельного отсека, спешивший на выручку командиру и выловивший из воды его фуражку. Теперь он носил её.

Как только он вскарабкался на борт, его отделили ото всех и отвели в отдельную каюту. Постепенно до него дошло, что его приняли за командира. Английского он не знал, и все его попытки объясниться не приносили успеха.

– Я, – говорил он, стуча себе в грудь промасленной ладонью, – нет командир. Я – машинист.

Британский командир, который поприветствовал моряка с некоторой сдержанностью, но не без почтения, понимающе улыбнулся.

– Хорошо, – сказал он и велел отнести виски с содой обратно в свою каюту.

Не успели разобраться с недоразумением, как корабль пришёл в порт.

Вскоре немецкие пленные узнали приятную новость: механик лейтенант Мюрб и старшина Йабурек спаслись в конце концов! Им удалось выйти с затонувшей лодки, они остались целы. Потом они рассказали о подробностях своего спасения…

Мюрб и Йабурек намеренно остались на борту лодки. Это в их обязанность входило взорвать лодку, и они следовали своему долгу. Перед этим заряды были распределены по всей лодке. Теперь хватило того, чтобы открыть клапаны, запирающие выход воздуха из балластных систерн. Они рассчитывали, что успеют покинуть лодку до взрыва зарядов. Но воды в лодке оказалось намного больше ожидаемого. Протекали не только сальники в месте выхода гребных валов из прочного корпуса, но и сам прочный корпус дал течь в нескольких местах.

Йабурек первым стал подниматься по трапу в боевую рубку, когда лодка стала уже быстро погружаться. Сразу за ним последовал Мюрб, но не успел он ступить на трап, как сверху на них обрушился поток воды. Этот каскад был так

Потом они с удивлением заметили, что поток воды из люка прекратился. Взглянув наверх, Мюрб и Йабурек глазам своим не поверили. Судьба подарила им шанс, слабый шанс на спасение, потому что давлением воды крепко прижало крышку люка…

Произошло ещё одно удивительное явление: от лёгкого удара о грунт снова ожило освещение в центральном посту и в носу лодки. Мюрб взглянул на глубиномеры. Один показывал 27 метров, другой только 20. Но указатель, которым пользовались для определения б’ольших глубин, показывал 60 метров. Какому же верить?

Выход с 60 метров был предприятием, чреватым серьёзными последствиями, даже при выходе с легководолазным аппаратом.

Мюрб быстро ушёл в офицерскую кают-компанию, потому что заряды в центральном посту могли взорваться в любой момент.

«Интересно, зачем я так делаю?» – спросил он себя.

Что это было – смелостью? Тот факт, что он с таким спокойствием и отрешённостью ждал взрыва?

Мюрб услышал, что его зовёт из боевой рубки Йабурек, обеспокоенный судьбой своего командира, и Мюрб подумал, что нельзя оставлять своего товарища одного в такой момент. Он быстро вернулся в центральный пост и поднялся в боевую рубку. После этого они задраили нижний люк боевой рубки, отделяющий её от центрального поста, чтобы защитить себя от взрыва. Наконец раздался резкий звук взрыва.

Они снова отдраили нижний люк. Вода быстро заполняла лодку, отчего происходило сжатие воздуха. Когда надавливало на уши, они зажимали нос и облегчали давление на барабанные перепонки.

Вода попала в аккумуляторные батареи, и они начали выделять ядовитый газ. В горле запершило, разговаривать они больше не могли, объяснялись только жестами.[45]45
  Как вы понимаете, оба находились в пузыре воздуха и не имели дыхательных аппаратов. силён, что отбросил их в отсек. Мюрб чувствовал, как быстро погружается лодка, и вполне чётко уловил тот момент, когда она коснулась грунта – без удара, довольно мягко.


[Закрыть] Но теперь обоих охватила неукротимая жажда жизни. Был только один путь, каким они могли выбраться из боевой рубки.

Но для этого требовались крепкие нервы. Нужно было оставаться холодными и спокойными, такими же холодными, как эта вода, которая почти ласково плескалась вокруг них.

Йабурек первым ступил на трап и поднялся к верхнему люку. Он ухватился за рычаг кремальеры, кремальера поддалась, удалось повернуть её. Теперь стали ждать, чтобы выровнялось давление внутри лодки с забортным, чтобы отдраить люк.

Мюрб ждал в боевой рубке под ним.

Ему было хорошо слышно, как Йабурек толкнул и поднял крышку люка. Стало слышно, как пузыри воздуха вышли из лодки. После чего крышка захлопнулась. То же самое повторилось снова и снова. И потом всё затихло. Не вынесло ли Йабурека с воздухом на поверхность? Не защемило ли захлопнувшейся крышкой?

Затем Мюрбу вроде послышалось, как Йабурек выходит наружу. Мюрб задержал дыхание, выпрямился, толкнулся вверх и прошёл через люк. С быстротой скоростного лифта Мюрб вылетел на поверхность и потерял сознание. Он смутно ощущал какой-то туман, необыкновенную, приятную лёгкость и свободу. Смерть не такая уж и мрачная штука, в конце концов, если она приближается так ласково и осторожно…

Полностью придя в себя, Мюрб обнаружил, что рядом Йабурек, который поддерживает его. Их спас британский эсминец.

Никто не мог поверить, что они остались живыми, выйдя с глубины 60 метров без легководолазных аппаратов.

На борту эсминца умирал тяжело раненый офицер-торпедист и ещё один подводник. Мюрба и Йабурека срочно поместили в корабельный лазарет, и они оправились после ужасного испытания без каких бы то ни было последствий для организма.

Британцы похоронили двух умерших немецких моряков со всеми почестями. Их зашили в парусину, поверх положили флаг германского ВМФ, затем опустили с борта в море, при этом эсминец приспустил флаг.

Некоторое время командир корабля стоял у борта, приложив руку к фуражке, затем скомандовал:

– Флаг поднять!

Жизнь и смертельная борьба снова пошли своим чередом.

* * *

– Гидрофон принимает сигналы объектов со всех направлений, господин командир. Самый сильный сигнал – по левому борту впереди, – доложил оператор подводной лодки «U-763» командиру, лейтенанту Кордесу.

Кордес надел наушники, а оператор продолжал крутить настройку. Командир давал знак рукой: дальше… дальше… – стоп! Потом снял наушники и сказал:

– По-моему, конвой.

Явно различимы были глухие звуки грузовых судов и высокие тона эсминцев.

– Ладно, попытаем счастья! – с улыбкой сказал Кордес и взял курс на самый сильный звук.

Лодка впервые пользовалась шнорхелем.

Кордес поднялся в боевую рубку и прильнул к перископу.

– Выше… ниже… выше… По местам стоять к торпедной атаке! Все делать быстро!

Кордес выпустил пять торпед. После того как звуки взрывов затихли и оператор гидрофонов зафиксировал характерные звуки тонущих судов, Кордес на мгновение поднял перископ.

– Три грузовых судна и один эсминец, – сообщил он команде.

«U-763» ушла с перископной глубины.

– Ныряем на глубину! – приказал Кордес.

– Нравится мне это слово – «глубина», – пошутил механик. – У нас тут метров пятьдесят воды.

Но надо было куда-то подаваться. Все знали, что «Asdic», к счастью, даёт менее точное эхо, когда лодка находится у самого дна. И лодка пошла над скалами и песком.

Не ожидая приказаний из центрального поста, торпедисты тем временем перезарядили торпедные аппараты. На них были брюки и ботинки, и пот катил по голым спинам, будто они стояли под душем.

– Туда её, ребята! – подбадривал своих ворчащих товарищей Рудольф Визер, когда они единым усилием собрались загнать торпеду в открытый торпедный аппарат.

И тут раздалось динь… динь… «Asdic»! Близко. Но… Дальше мысли прервались, потому что начали с громовым грохотом взрываться глубинные бомбы. Работа приостановилась. Торпеда замерла в подвешенном состоянии перед отдраенной задней крышкой торпедного аппарата.

– Полная тишина! – приказал Кордес.

Как будто нужно было приказывать людям, которые сидели тише мыши.

Восемь часов падали глубинные бомбы – одни ближе, другие дальше, а иные совсем далеко.

Прошло двенадцать часов. И все бомбы, бомбы, бомбы.

Шестнадцать часов – бомбы… Двадцать четыре – бомбы… Тридцать часов… тридцать два… тридцать шесть. Полторы сутки!

Воздух в лодке стал совсем тяжёлым. Кордес приказал дать кислорода в отсеки. Но облегчение длилось недолго. Ещё кислород – и ещё короткая передышка. И снова руки и ноги, все тело наливаются тяжестью. Визер почувствовал, как на него наваливается усталость и приятная апатия. Звуки покашливаний, тяжёлого дыхания товарищей доносятся словно издали.

Кто-то заговорил… Вроде командир… О чём он?.. Что-то про то, чтобы не спать… Собраться с силами…

– Руди! Руди! Не спи! – Кто-то сильно потряс Визера за плечо. Потом опять. – Визер, проснись! Если ты заснёшь, то никогда не проснёшься.

Визер смущённо встряхнулся.

– Извините, господин командир.

– Извините! Это не только твоя жизнь, это жизни всех нас. А нам ещё надо дело делать.

Кордес и его офицеры ходили по лодке, проверяя, чтобы никто не спал. Доска, на которой отмечали взрывы глубинных бомб, была вся испещрена. Группами по пять. 100, 200, 250… 296! Двести девяносто шесть! Бомб больше чем за год… за два года… за все прошлое.

Механик не упускал из вида дифферент лодки. Электромоторы жужжали, работая на малом ходу. «U-763» ползла медленно, как краб по дну. Наконец-то она выскользнула из опасной зоны.

Благословенный мир воцарился на лодке и на поверхности моря над головой. Глубинные бомбы перестали падать. Кордес подвсплыл на перископную глубину, чтобы оглядеться вокруг.

– Как ночь перед Рождеством, друзья. Воздух чист, на земле мир, звезды сияют, как свечи на ёлке. Вырвались. Приготовиться к ходу под шнорхелем!

С первыми потоками свежего воздуха Визер снова занялся торпедами. Под шнорхелем стали подзаряжать и аккумуляторы. Теперь, когда всем нашлась работа, пройденные часы напряжения и опасности быстро забылись.

У перископа встал Тиль, старший помощник. После короткого обозрения горизонта, он объявил по переговорному устройству:

– Командиру – огни слева по борту. Штурман, проверьте по карте.

Кордес и штурман вместе стали изучать карту, смотреть таблицы и пытаться понять, где же они находятся.

– Справа по борту тоже огни, – сообщил старпом.

– Хм… Надо самому посмотреть, – произнёс Кордес и пошёл к перископу.

Посмотрев, он предположил:

– Я думаю, это огни десантных кораблей.

Старпом в ответ кивнул. Но никто из них, похоже, не был уверен.

– Надо держаться в стороне от них. Если пойти на запад, то выйдем в чистый пролив, я думаю.

Несколько минут они следовали новым курсом, держась прямо. Но так длилось недолго.

– Огни прямо по курсу!

Кордес всплыл. Он подумал, что в надводном положении прорвётся через кольцо неприятельских судов. Внезапно показался силуэт эсминца. Белый бурун у форштевня указывал на большую скорость, с которой он шёл.

– Лево на борт! Срочное погружение!

На 20 метрах почувствовали мягкий удар: «U-763» ударилась о грунт.

– Вот проклятие! Упёрлись! Не хватает только глубинных бомб, и тогда можно писать завещания.

Но бомб не последовало, и «U-763» переползла на более глубокое место, во впадину, и уютно устроилась на глубине 25 метров.

– Здесь подождём до утра, – сказал Кордес.

Он распределил вахту, а сам пошёл на свою койку и заснул.

С первыми лучами его разбудили. Он сразу же направился к перископу. То, что предстало его изумлённому взору, заставило его думать, что он видит это во сне. Впереди была земля. Слева была земля. Справа – тоже земля. На ней разбросаны дома. На якоре стоит множество судов. А за ними – высокие трубы и судоподъёмные эллинги… Потом его взгляд выхватил пару маяков и несколько вех. С помощью штурмана он стал советоваться с картой и справочником.

– Вот оно! Вот это да! Знаете, где мы? Это Портсмут-роудз! А это – гавань Портсмута!

В первые мгновения воцарилось молчание. Прервал его старпом.

– Некоторое время назад это означало бы, что на груди у нашего командира стало бы орденом больше, – произнёс он.

– А сегодня это означает в лучшем случае, если повезёт, лагерь для военнопленных. А если нет, то нас примет иной мир – как бедных утонувших моряков. Приготовить всё необходимое для взрыва лодки и ручные гранаты ко всему секретному! А теперь подождём, что будет дальше. Одного мы не можем делать – всплывать.

Кордес ждал, пока не упала ночь. Оператор гидрофонов сообщил о глухих шумах.

– Конвой! – сказал Кордес после того, как сам надел наушники.

Внезапно широкая улыбка расплылась по его лицу.

– Это шанс, – проговорил он про себя. – Это неплохой шанс.

Пристроившись к выходившему из порта конвою, они легко покинули акваторию порта, легче, чем тогда, когда их затащило сюда течениями.

Оказавшись в открытом море, они получили радиограмму:

«Следуйте в Брест».