Текст книги "Анна навсегда (СИ)"

Автор книги: Ярославия Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Моему мужчине был важен итог.

Ариса же, напротив, итог не интересовал нисколько. Ему было важно лишь то, что я занимаюсь любимым делом. Его интересовали мои промежуточные успехи. Он готов был столкнуть меня с обрыва, лишь бы я смогла летать.

Мой мужчина сказал бы мне:

– Николь, многие не умеют летать. Давай – ка ты бросишь всё и налепишь нам пельменей на ужин?

* * *

Я пыталась хоть немного поддерживать свою физическую форму и делала комплекс приседаний, когда услышала за дверью хорошо знакомый шорох. Едва услышав, как он набирает тот самый шестизначный код, я тут же отошла к противоположной стене и встала по стойке смирно, чтобы случайно не спровоцировать его на скандал. После ночных заварушек с алкоголем и путешествий по вентиляции, которые произошли почти месяц тому назад, мне хотелось сделать небольшой перерыв и заставить его верить в то, что я пытаюсь смириться со своим положением пленницы.

В этот раз он снова пришел не с пустыми руками.

– Анна, присядь на кровать, будь добра, – сказал он.

Арис был по – домашнему красив. В широких серых тренировочных штанах и обтягивающей светло – зеленой футболке он выглядел мечтой любой незамужней девушки. Но, не моей. Взмахом головы откинув непослушную челку на бок, он ногой прикрыл дверь до громкого магнитного щелчка. С собой он принес большую спортивную сумку, такую, с которой он, скорее всего, ходил тренироваться в зал. Он вел себя непринужденно, словно не было вчера наших пьяных разговоров глубоко за полночь, когда мы с ним в очередной раз ссорились, доказывая друг другу свою правду.

– Ты решил меня наконец – то расчленить? – спросила я.

– Вечером с ребятами шашлыки думаем пожарить. Надоело с тобой мучиться, – ответил он мне в тон и, неожиданно для себя, я улыбнулась.

– Из меня шашлык будет жилистый, не прожуёте. Жаркое готовь.

– И внутренности скормлю собакам, а то мы отравимся твоим ядом.

– Смешно, – кивнула я с сарказмом в голосе. – Что принес? Если опять роллы, то неси обратно. Я на них уже смотреть не могу.

– Нет, я принес тебе фотографии с нашей свадьбы и со свадебного путешествия.

Я снова почувствовала, как моё лицо скривилось в гримасе. Я ничего не могла поделать со своей эмоциональностью. Особенно в отношении Ариса.

– Зря ты так. Тут действительно наши с тобой фото. Помнишь, как мы летали на Кипр и наш самолет попал в зону турбулентности? Ты испугалась, но изо всех сил старалась не подавать виду. Ты спросила: "Зай, мне страшно?". Я ответил, что ты храбрая девочка и ничего не боишься. Тогда ты улыбнулась и ответила, что никогда не утонет тот, кому суждено сгореть. Я обнял тебя, а ты накрыла меня своим пледом, ведь ты всегда мерзнешь в полете. А я нет. Но я не стал тебе говорить об этом.

Я смотрела на него в упор и не могла понять, что здесь происходит. Казалось, что я очутилась в параллельной реальности, где моим мужем действительно является Арис. Он говорил моими фразами. Он озвучивал мне то, что никак не мог знать обо мне. Действительно, в самолете я всегда первая прошу плед. Действительно, чтобы не бояться чего – либо, я с детства задаю вопрос родителям, а в настоящем уже и мужу, стоит ли мне бояться чего – либо? "Солнц, может быть мне страшно идти на собеседование?" – спрашивала я любимого мужчину. "Ты умна ровно настолько, чтобы быть уверенной в себе, своих силах и знаниях" – отвечал мне муж и всё волнение пропадало.

Арис просто не мог этого знать. Не мог. Но знал.

Описанная им ситуация вполне имела место быть в другой жизни. Там, где я была счастлива со своим любимым мужчиной, который заносил меня на руках в свою квартиру в белом пышном платье, неловко наступая на фату.

Пока я приходила в себя от услышанного, он уже успел вытащить из спортивной сумки фотоальбом.

– Сколько человек было на нашей свадьбе? – задала я провокационный вопрос.

– Мы вдвоем, – пожал он плечами. – Ты же сама сказала, что этот день только наш, и ты хочешь разделить его только со мной.

Интересно, сколько в мире девушек, которые никогда не мечтали о свадьбе? Нет, не о замужестве, а о свадебном торжестве. О роскошном платье в воланах, похожем на торт. О прозрачной фате, небрежной волной струящейся по открытой спинке. О первом танце в окружении самых близких людей. Лично я мечтала не о свадьбе, а об удачном замужестве. Поэтому предложение, которое я получила от своего любимого мужчины в восемнадцать лет стало для меня огромной неожиданностью. Я никогда не мечтала о свадьбе. Единственное, чего мне всегда хотелось – это счастливый брак и дружную семью. Чтобы рядом всегда был человек, который никогда не предаст и всегда подставит свое плечо в случае моего провала. У нас не было свадьбы в том представлении, в котором её видят все окружающие. Мы тихонько подписали необходимые бумаги, получили документы и уже через два часа наш самолет взлетал в сторону солнечного Кипра.

Да, это всё было. Но не с тем человеком, который сидел сейчас рядом со мной и рассказывал мне мою историю жизни с любимым мужчиной, искусно выдавая ее за свою. Арис был для меня абсолютно чужим человеком. Но, заглянув ему через плечо, я увидела фотографии со свадьбы. Там, где раньше был мой мужчина – теперь был Арис. Это он нежно целовал меня в щеку возле Дворца Бракосочетания. Его я крепко держала за руку. С ним мы садились в белоснежный лимузин. Он был на каждой фотографии. Счастливый, смеющийся и невероятно красивый.

– Мне кажется, что я схожу с ума, – прошептала я внезапно севшим голосом.

– Ты меня вспомнила? – в его голосе слышалась надежда.

Я покачала головой.

– Нет, конечно. Я просто не могу поверить в то, что сейчас со мной происходит.

– Не нужно верить, – ответил он. – Нужно вспомнить.

Арис осторожно протянул руку к моей щеке, так, как тянутся погладить дикого зверя. Я увернулась.

– Не хватало мне тут еще стокгольмского синдрома, – проворчала недовольно.

– Я не похищал тебя. Ты дома. Наверху наша с тобой спальня. Там твои вещи. Шкаф с платьями. Столик с косметикой. Твоя сумка, та, что ты собирала в роддом, она до сих пор стоит в шкафу. Прости, но я не смог её выбросить.

Когда он начинал говорить, мне всегда казалось, что кто – то из нас совершенно ненормален. И если в первые дни моего заточения я была уверена в своем мировосприятии на все сто процентов, то сейчас всё делилось примерно 80 на 20. Иногда он был убедителен настолько, что я забывала себя и действительно начинала думать о том, что быть может, меня зовут Анна и после школы я вышла замуж не за своего любимого мужчину, а за Ариса.

– Так пусти меня в мою комнату, – снова попросила я его. – Я больше не могу находиться в заточении. Мне нужно мыться, причесываться, соблюдать хотя бы малейшие правила гигиены. Я уже не вспомню, когда мыла последний раз руки.

– Анна, поверь, я очень хочу жить с тобой как раньше, до болезни. Но ты опасна даже для самой себя. Я боюсь, что твоя очередная попытка суицида станет последней.

– Я умоляю тебя, организуй мне ванну. Я скоро чесаться начну от грязи, в которой я обитаю. Мы не в сериале, где люди, живущие на необитаемом острове, ходят с гладкими ножками и чистыми волосами. Я чувствую себя немытым и вонючим чудовищем.

Надо заметить, что это была не первая моя просьба о том, чтобы принять ванну, ну, или, хотя бы, душ. Но Арис либо отшучивался, либо переводил тему. Я понимаю, что в данном вопросе отчасти виновата сама, ведь стоило только притупить его внимание, дать ему почувствовать, что я начинаю верить его словам, и он, возможно, отстроил бы для меня ванную комнату в соседнем помещении. Я знала, что Арис вместе с отцом построил эту виллу, которая стала моей тюрьмой, а это значит, что навык строительства у него уже имелся. Ему ничего не стоило если не разрешить мне принять ванну наверху, то оборудовать её за стенкой и дать мне право мыться хотя бы раз в два дня, если уж на большее он так категорически не согласен. Но каждый раз он переводил тему.

– Давай поиграем? – предложила я внезапно.

Арис заметно оживился. Он всё еще листал фотографии со свадебного путешествия, видимо, предаваясь либо мечтам, либо ностальгии.

– Только сразу договоримся, если я выигрываю, то отпускаешь меня.

– Разрешаю тебе принять ванну, – поправил он меня.

– Соорудишь мне собственную ванную комнату в помещении через стенку.

Я была журналистом и умела торговаться в свою пользу, но Арис был непрост.

– Сначала ты расскажешь мне правила игры, – выдвинул он своё требование.

– Сначала ты несешь сюда коньяк, – парировала я. – Сегодня мы напьёмся. В дрова.

Арис внимательно посмотрел на меня, но ничего не ответил. Через мгновение из спортивной сумки он вытащил полулитровую бутыль рома.

– Идет? – спросил он и по моей улыбке понял, что более чем.

– Ты знал? – спросила я его.

И в свою очередь, по его ехидной ухмылке поняла, что он не сомневался в том, что мне захочется выпить.

– Пиратская пати в трюме корабля? – спросила я его, кивнув на фанерную обшивку моего обиталища.

– Пати в коробке корабельного трюма. Почувствуй себя контрабандой, – усмехнулся он.

Откупорив бутылку, он спустился на пол и сел напротив меня, скрестив ноги по – турецки. Свободные спортивные штаны позволяли ему сесть хоть на шпагат, и я снова невольно залюбовалась им. Он выглядел каждый день по – разному и мне это безумно нравилось. Единственное, что могла делать я – это заплетать волосы в косу, убирать в пучок или же в хвост. В этом заключались мои ежедневные перемены, что, тем не менее, очень нравилось Арису. Он часто смотрел на мои длинные осветленные волосы, несмотря на то, что они были грязными настолько, что скоро должны были слипнуться в единый ком.

– Я жду правил, – напомнил он, прервав ход моих мыслей.

– Я задаю тебе пять вопросов. И если хоть на один из них ты отвечаешь неверно, то организуешь мне ванную и больше не попытаешься звать меня Анной.

– Три.

– Что?

– Три вопроса.

Я непонимающе посмотрела на него, но Арис и не думал исправиться и сторговаться со мной.

– Пять, – стояла я на своем.

– Три.

– Да, почему? – в сердцах воскликнула я.

– Потому что пять – это много. Ты будешь думать, что у тебя еще куча вопросов в запасе и не будешь пытаться спросить что – либо по существу. За три вопроса вполне можно убедиться в том, что я говорю тебе правду.

– По рукам.

Я протянула ему свою ладонь для рукопожатия, но вместо этого он вложил туда бутыль.

Я сделала глоток и сморщилась.

– Когда я познакомила тебя со своей семьей, что тебе сказала моя сестра?

– У тебя два брата, Анна. Оба старше тебя, оба занимались единоборствами и частенько отрабатывали на тебе те или иные приемчики. Зачет?

Он протянул руку, и я передала ему бутылку с ромом. Он сделал пару глотков и хитро улыбнулся.

Я кивнула.

– Ребенку всегда дается национальность по отцу, ты ведь в курсе? – спросила я и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Какой я национальности?

– В тебе течет скандинавская кровь. Именно поэтому у тебя такие голубые глаза, цвета летнего неба. Остался последний, Анна. Ты, пожалуйста, не промахнись. На кону ванна и имя Николь.

– Ты говорил, что выкрал меня из психиатрии, где я лежала последние шесть месяцев после того, как потеряла нашего ребенка, верно?

– Это и есть вопрос? – уточнил он.

– Нет, мне нужно, чтобы ты сказал так это или же нет.

Он кивнул, ожидая, когда же я озвучу свой вопрос.

– Какая из санитарок нарастила мне ресницы?

Я не сводила взгляда с Ариса, ожидая его реакции, и она не заставила себя долго ждать. Спустя буквально мгновение он посмурнел и заметно напрягся. Его квадратные скулы работали в такт учащенному пульсу, а кулаки сжались сами собой. На какой – то миг мне показалось, что сейчас он меня ударит, но этого не произошло. Тогда я решила нанести решающий удар.

– У меня в идеальном состоянии ногти на руках и ногах. Кто делал мне французский маникюр в психбольнице?

Он не смотрел мне в глаза, уставившись в пол не моргая.

Не знаю, сколько времени прошло в обоюдном молчании. Он придумывал ответ. Я ждала, как же он выкрутится.

– Ты пытаешься подловить меня на ерунде, – ответил он спустя томительные минуты тишины.

– Мат, дорогой. Ты проиграл.

– Нет, Анна, это был шах. Я скажу тебе так, это была забота о тебе. Я знал, насколько важно для тебя выглядеть прилично, ведь ты преподаватель в университете. Ты знаешь, я считаю себя обеспеченным человеком. И расходы на собственную жену не считаю катастрофическими. Ты не находилась в психбольнице насильно, тебя туда определил я, поскольку боялся, что ты можешь наложить на себя руки. Переговорив с врачом, я добился разрешения на посещения мастерами твоей палаты.

– Не складывается. Тогда зачем ты выкрал меня оттуда, где я была закрыта по твоей инициативе? Можно было перестать оплачивать счета и попросить выписку.

– Ты не помнишь меня.

– Потому что тебя никогда не было в моей жизни. Хочешь мою версию?

Я не стала дожидаться, пока он ответит мне отрицательно и продолжила.

– Ты богатенький мальчишка, который привык получать всё то, что ему хочется. Я не знаю, кто твои родители, но судя по твоей внешности, твоему загородному дому и шикарной тачке, они не последние люди в городе. Я не видела тебя действительно работающим, так что, скорее всего, фриланс – это больше для души. Твоя группа не получает ни копейки за свои выступления, отсюда следует, что она тоже для души. Ты живешь в свое удовольствие и не думаешь о том, что пора бы начать зарабатывать, когда тебе уже за тридцать. Ты всегда получал то, на что указывал пальцем, а тут тебе еще в школе понравилась девочка, которая не бросилась на твои деньги, как это делали остальные. Ты не зацепил меня тем, чем привык цеплять других. А потом и вовсе узнал, что спустя полгода после окончания школы я выскочила замуж. Да, я не отрицаю, быть может, ты и забыл обо мне на какое – то время, а потом обратил на меня внимание на дне города. Я стояла на ступенях и видела, как ты удивился, увидев меня. Весь концерт ты посвятил мне. Ты играл для меня. Я не знаю, как описать то, что я тогда почувствовала. Искра? Ты не сводил с меня глаз, а потом захотел меня получить. Приехал домой, быстренько прочел все мои статьи, чтобы узнать меня поближе. Меня, как журналиста, знают в городе многие, поэтому я не стеснялась начинать свои статьи со слов: "Лично я всегда безумно боялась момента отрыва самолета от взлетной полосы, поэтому приготовила для вас несколько советов, как избавиться от страха и летать в свое удовольствие". По этим фразам легко составляется психологический портрет человека. Я ни капли не сомневаюсь, что все моменты ты узнал из моих статей. Оставалось дело за малым, узнать мой распорядок дня.

– Стоп, – грубо прервал меня Арис.

Весь мой монолог он просидел, не меняя позы и глядя в пол. Но сейчас в нем кипела ярость.

– Анна, ты несешь несусветную чушь. Откуда же я знаю про братьев, откуда у меня свадебные фото?

– В прогрессивном мире живем, – ответила я ему. – Сейчас можно сделать фотодоказательство чего угодно. Хоть инопланетян, хоть снежного человека.

– Я не собираюсь больше тебе ничего доказывать, – покачал он головой недовольно.

– Конечно. Потому что ты проиграл. В твоем рассказе столько несостыковок, что тебя бы вывел на чистую воду даже ребенок.

– Я не проиграл. Я знаю то, чего рассказать тебе пока не имею морального права, потому что, Анна, ты больна. Тебя нужно лечить амбулаторно, но я этого не делаю, потому что у меня свои методы. Я хочу, чтобы ты стала собой в привычной для тебя атмосфере.

– Запертая в подвале! – с откровенным сарказмом в голосе закричала я. – Конечно, дорогой, эта атмосфера для меня самая что ни на есть привычная!

– В привычной атмосфере – значит со мной.

Он поднялся с моей разложенной постели, прихватив с собой початую бутылку рома. Я видела, что он осознает свой проигрыш, но пока не в силах его признать. Еще немного, и я не оставлю ему выхода. Наш счет будет разгромным. Естественно, в мою пользу.

Я внимательно смотрела ему в спину, ожидая, что после моей строптивой выходки с его стороны последует оглушительный хлопок дверью. Но он снова меня переиграл. Этого не произошло. За порогом Арис обернулся и внимательно посмотрел мне в глаза. Я улыбнулась победной улыбкой и показала ему средний палец. Он улыбнулся мне в ответ, оставаясь при этом максимально серьезным и аккуратно прикрыл за собой дверь

Сегодня я снова ночевала одна. Арис обиделся на меня за то, что я постоянно уличаю его во лжи. За то, что я чувствую, что моё нахождение здесь – неправильно. Он, похоже, чувствовал иначе. Иногда мне казалось, что он упивается своим превосходством. Хотя бы в том плане, что в его распоряжении всегда была ванна с горячей водой. Я смотрела кучу фильмов, где главным героем был пленник, заточенный где – то далеко ото всех. Клянусь, там ни разу не показывали кого – то, хоть отдаленно похожего на меня. Дамы всегда выходили с шелковистой укладкой и свежей помадой на губах, а мужики с белоснежной улыбкой и литыми мускулами. Почему никто не показывает пленников такими, какие они есть на самом деле? Грязные, вонючие, обрюзгшие и подавленные. Я бы хоть морально была готова к тому, что на моем животе зародятся складки от постоянного лежания на одном месте, а голова будет расчесана до кровавой корки. Возможно, похитители бы получше готовились к похищениям и пристраивали к месту заточения небольшую ванну для своей жертвы. Из – за нерадивых сценаристов я была вынуждена чесаться днями напролет и мечтать о небольшом кранике со струйкой воды, чтобы я смогла полноценно умыться.

Со стороны могло показаться, что я расслабилась и смирилась со своим положением. Смирилась? Нет, я просто манипулировала Арисом, чтобы он начал думать, что я сдалась. Расслабилась? Да, тут спорить не о чем. Действительно, как только я осознала, что мне ничего не угрожает, а мой маньяк всего лишь хочет добиться моего расположения, то перестала трястись от одной мысли о том, что он может со мной сделать. Сейчас я была уверена, что он и пальцем меня не тронет, ведь пойти против правил собственной игры Арис не осмелится никогда. Не знаю, что творится в голове у психически нездоровых людей, но Арис идеально подходил под все те определения, что мне читали преподаватели на кратком экскурсе в мир психологии. У него действительно была своя четкая позиция, свой мир в голове и своя действительность. Он преследовал собственные цели, и не собирался отклоняться в сторону из – за сиюминутной прихоти. Цель – вот главный смысл его жизни, а всё остальное приходяще – уходящее, что не стоит отклонения от Цели. Его целью была я. Вернее, моя вера в его действительность, в ту реальность, которая окружала его. Я знала, что абсолютно нормальна. Но порой всё же моя нормальность ставилась мною же под сомнение.

– Привет.

Он зашел ко мне утром так, словно не было вчера его вселенской обиды на меня.

– Я у мужа такие футболки обычно на тряпки забирала. Фары у машины протереть или окна вымыть.

Конечно, можно и промолчать от комментариев по поводу его внешнего вида, но я была зла на него. Не нужно объяснять, за что. У меня чесалась голова и оплывала фигура. Мне надоело сидеть в четырех стенах. Хотелось неба, солнца и снежинок на щеках. И, конечно, почесать Молли за ухом.

У Ариса же моё мнение не вызвало никаких эмоций. Не меняя выражения лица, он разорвал футболку на себе пополам и остался в одних джинсовых шортах и легких кедах. Через секунду он протянул две половинки и приподнял левую бровь, ожидая, моего ответа. Я промолчала.

– Забирай, – кивнул он. – Вымоешь здесь у себя окна. А то темно, как в подвале.

У меня не нашлось достаточно едкого ответа, поэтому я снова решила промолчать. Арис швырнул её мне на постель и сам уселся рядом.

– Чем сегодня займемся? – спросил он.

У меня в запасе, как обычно, было много предложений. Можно было сходить в бассейн, на каток, покататься на сноуборде или же посмотреть премьеру нового фильма про супергероев. Но все мои предложения Арис отверг категорически, что ничуть меня не удивило.

– Последняя идея относительно неплоха, – пожал он плечами. – Может посериалим с тобой под пиццу, как обычно?

– Я не люблю сериалы.

– Вышел новый сезон "Беллатрокса". Я знаю, что ты не устоишь перед ним, – улыбнулся Арис.

Откуда он мог знать такие мелочи обо мне? Я попыталась его обмануть, но снова у меня ничего не вышло. На самом деле я была страшной сериалисткой. Я не пропускала ни одного сериала, оценка которого была выше семи баллов и в описании к первой серии звучала фраза "лютый трэш". Откуда Арис мог знать про "Беллатрокса" – было загадкой для меня. Об этом не знал даже мой мужчина. Сериал неоднократно хотели запретить к показу, но, тем не менее, своя армия фанатов нашла лазейки для слива каждой очередной серии, и я пользовалась этим, просматривая сериал втихую от мужа. Он бы не понял. Он бы сказал, что это низко и аморально. Что даже если забыть о гуманности, то, как минимум, просмотр данного сериала – это незаконно. Мне не хотелось огорчать своего любимого мужчину, поэтому всё, что является аморальным, я делала обычно втихую.

– Мы смотрели с тобой его вместе, помнишь? – спросил Арис, видимо, устав наблюдать мой стеклянный взгляд.

Я не сразу очнулась от мыслей и непонимающе посмотрела на него. Арису пришлось повторить вопрос. Я не стала отвечать вслух, просто покачав головой в знак отрицания. Как я могу помнить что – то из его реальности, если в моей реальности Ариса вообще не существовало никогда.

– Пицца? Или роллы?

– Фруктовый салат, заправленный обезжиренным йогуртом. Сырная тарелка. И ягодный смузи.

– С каких пор ты на здоровом питании? – Арис удивился так искренне, что я снова едва удержалась от вопроса. Откуда он всё знает? Пока что возраст позволял мне не переживать за свой образ жизни. Никогда раньше я не соблюдала никаких диет, уплетая торты с эклерами за себя и за подружек.

Здесь же мне приходилось максимально ограничивать себя, поскольку постоянно находясь в замкнутом пространстве без энергичного движения, я потихоньку превращалась в квашню.

– Вина под сырную тарелку? – спросил Арис.

– Смузи под сырную тарелку, – я твердо стояла на своем.

Алкоголь в полдень мог убить меня гораздо раньше, чем постоянное нахождение в заплесневелом протухшем подвале.

Наверху он переоделся в другую футболку и любимые серые тренировочные штаны. Он снова был по – домашнему красив. А я была по – прежнему по – домашнему вонюча. Мой комбинезон превращался в половую тряпку, но, похоже, Ариса это мало волновало. Как – то я попросила его принести мне парочку вещей из шкафа, чтобы переодеться во что – то более удобное, но он забыл, а я больше и не напоминала.

Весь день Арис провел со мной. Мы валялись на моем двуспальном роскошном матрасе, с большой пружиной, торчавшей из самого центра, как макет границы, разделяющей нас с ним. Я была рада, что она есть там. А Арис постоянно пытался принять максимально обтекаемую форму, чтобы быть поближе ко мне. Это было сложно и никак ему не удавалось. Внутри я ликовала, хотя причин для радости не было.

Он действительно принес мне нарезанные кубиками фрукты и литр кефира, аргументировав тем, что йогурта у него в холодильнике не нашлось, а в магазин идти лень. Он любил ленивые дни, когда можно было просто поваляться в кровати. Посмотреть хорошее кино и уминать лапшу из коробки. Я тоже любила ленивые дни, хотя бы потому, что в моей жизни их было очень мало. Намного меньше, чем хотелось бы. Все культурные мероприятия чаще всего проходили по выходным. Чтобы находиться в центре событий, порой мне приходилось вставать в субботу в четыре утра и плестись к месту расположения концертной площадки. В аэропорт, встречать столичного гостя. На репетиции ночью. На интервью после концерта. На репортажи с места событий. На пресс – конференцию. На ужин после интервью. Я никогда не писала неправды, не приукрашивала и не гиперболизировала свои статьи. Поэтому отношение ко мне было соответствующее. Я зарекомендовала себя как по – настоящему честный журналист. Столичные гости, поначалу предвзято относящиеся к людям моей профессии, обычно меняли свое мнение обо мне после первого же общения. Мне приятно быть одной из. Но это звание лишило меня жизни вне работы. У меня практически не было времени на отдых. И сейчас не буду скрывать, что первые дни своего заточения я наслаждалась тем, что могу спать, когда захочу и лежать столько, сколько я захочу. Сейчас уже, конечно, первое впечатление от незапланированного отпуска прошло и меня снова тянуло в массы. Но Арис отвлек меня блокнотом и ручкой. Теперь я наслаждалась тем, что могу писать то, что мне хочется в первозданном виде, не переживая узреть кислую рожу главредши при прочтении моих заметок. Наконец – то, я делала это я для себя. Я делала это в свое удовольствие. Я писала то, что рождалось в моей голове, не переживая быть непонятой.

– Ты не смотришь, – услышала я возглас Ариса.

– С чего ты взял?

Я старалась делать вид, что мне интересно, чтобы он не ушел. Он был единственным человеком в моем окружении сейчас. Мне хотелось поговорить, поспорить, да и просто, побыть в обществе другого человека. Общество самой себя иногда начинало раздражать. Образы в голове сталкивались между собой и не были готовы спуститься на бумагу. Я злилась и хотела немного переключиться на живого человека. Но Арис приходил только тогда, когда считал нужным, нисколько не считаясь со мной.

– У тебя глаза стеклянные. Ты сегодня с самого утра в себе. У тебя застопорилась книга?

Он, как всегда, продолжал угадывать мои мысли.

– Да, мои герои завели меня в тупик. Их отношения находятся в рамках и как выйти за их пределы, я не знаю.

– Возможно, дело в главной героине?

– А что она делает не так?

– Она не пытается открыться главному герою. Чтобы выйти за пределы рамок, сначала нужно заполнить их целиком. Рамка главной героини заполнена до отказа. Рамка главного героя пуста. Он отдал ей всего себя, но ничего не получил взамен. Он может просто погаснуть.

Арис говорил такие вещи, от которых у меня бежал холодок по спине.

– Что это значит?

– Анна, в отношениях всегда должна быть отдача. Очень сложно играть в одни ворота.

– А если главный герой, заведомо зная о провале мероприятия, всё же пошел на риск и проиграл? Как быть в этом случае?

– Исключить его из повествования, – предложил Арис.

– Это невозможно. Исключив главного героя, придется исключить главную героиню. А она славная девчонка. Мне жаль её.

– А его?

– Нисколько. Он знал, на что идет. И что его шансы равны практически нулю.

– Практически?

– С десятыми долями.

Арис лежал на правом боку, подперев висок кулаком. Он смотрел мне в глаза так настойчиво, словно желая вытащить из меня то, что я никогда не смогу сказать ему.

– Дай шанс своему главному герою, – попросил он.

– Я автор. Эти двое подчиняются мне беспрекословно. Но дав шанс главному герою, я потеряю главную героиню. А она славная девчонка, – повторилась я.

– И тебе жаль её, – процитировал он меня. – Я тебя понял, Анна. Я считаю, что у твоей истории предсказуемый финал.

Я напряглась. Вопросов не понадобилось, Арис понял всё сам.

– Счастливой развязки не будет. Для одного из них всё кончится плохо.

– От чего зависит, для кого из них финал станет плачевным?

– От того, кто в твоей истории важнее. Узнику никогда не победить. Он не обладает тем потенциалом, что сокрыт в его надзирателе. Но надзиратели часто совершают роковые ошибки и тогда узники получают небольшую фору. Особенно шустрые успевают воспользоваться.

– То есть из нас двоих в итоге останется кто – то один?

– А разве мы разговариваем о нас?

Арис снова ответил мне вопросом на вопрос. Наши разговоры начинали напоминать мне игру. И финал этой игры тоже становился предсказуемым. Всё чаще Арис мог ставить себе галочки в колонке "Победитель". А я потихоньку теряла свой навык переговоров в тоне сарказма. Арис вел. Счет был однозначно в его пользу и меня это пугало ровно настолько, чтобы всё чаще я начинала оставлять за ним последнее слово.

– Анна, этот сериал нужно смотреть под настроение. Я вижу, что твое настроение сегодня проходит мимо.

– Я узник. И последние месяцы живу под постоянным наблюдением. Я устала.

– Чего ты хочешь? – спросил он.

– Не отпустишь?

Он молча покачал головой.

– Торговаться бесполезно?

Он повторил свой жест, не отводя от меня взгляда. Он смотрел в упор, словно ожидая услышать от меня что – то, что было только в его голове.

– Организуй мне несколько тазов с водой. И кусок мыла. Я хочу вымыться хотя бы по частям.

Сегодня он уступил мне. Я не знаю, что такого хорошего я совершила, что он внезапно подобрел. Весь день он возился со мной, как с ребенком. Почувствовав, что он дает слабину, мне вдруг резко захотелось капризничать, чтобы хоть немного осложнить ему жизнь. Он носил мне огромные тазы, теплая вода в которых доставала мне до колена. А если присесть, то можно было погрузиться по грудь. Я не знаю, наблюдал ли Арис за мной. В этот день я получала от жизни кайф. Не понимаю, как люди могут говорить о том, что у них не осталось ничего хорошего в этой жизни. Я бы предпочла просто заселить их в мои условия на неделю – другую, чтобы после этого они больше никогда не смогли сказать, что в их жизни не осталось света. Моё настроение взлетело до небес только благодаря тому, что сейчас я намыливала себя куском пахучего мыла и плескалась в теплой воде в огромном пластиковом тазу.

Несколько раз я отправляла Ариса сменить мне воду. Потом мне понадобились полотенца. Те, что он принес, были недостаточно пушистые. А потом я уболтала его помочь мне расчесать волосы. Я не знаю, откуда у него нашлась такая щетка, но по спине у меня бежали мурашки, когда он проводил ею по моей голове.

– Твои волосы пахнут травами.

– Это после салона, – ответила я ему, болтая ногами в разноцветных мягких гольфах.

– Анна, ты не была в салоне уже больше полугода, – ответил он, слегка дернув меня за спутавшийся колтун. От неожиданности я вскрикнула и легонько стукнула его ладонью. Он извинился.

– Значит, мои волосы не могут пахнуть свежескошенной травой. Ведь это там мне проводили восстанавливающие фито – процедуры. Длинные и осветленные они были похожи на паклю.

Я продолжала болтать ни о чем, поглядывая на свои ноги. Наконец – то Арис принес мне свежую одежду, в которой я чувствовала себя более чем комфортно. Легкая футболка, кремовая толстовка и мягкий комбинезон. Я всей душой любила комбинезоны, и этот выглядел круто ровно настолько, что поначалу он показался моим.

– Почему ты мне принес именно такой комплект? – спросила я его.

– Ты любишь так одеваться, – просто ответил Арис.