Текст книги "Сердце демона (сборник)"

Автор книги: Ярослава Лазарева

Соавторы: Екатерина Неволина,Елена Усачева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Заметка № 8
Свет моей любви

– И только когда я всажу последний, седьмой нож, только тогда ты подохнешь. Понимаешь, тварь?

В Сашкином голосе звучало столько ненависти, что я едва его узнала.

– Ну что ты молчишь? Щуришься и молчишь. Думаешь, тебя это спасет? Фигли! Ты думал, что бессмертный и тебе все позволено?! Ну уж нет! Я с тобой расправлюсь! Понимаешь, я! Гордись, ты будешь первым демоном, которого я убил!

– Не перевозбуждайся, парень, – послышался насмешливый голос Диса, – а то, гляди, сердечко не выдержит, кто же тогда осуществит твою благородную миссию?

– Ты мне угрожаешь, мразь?! Да я тебя… – Сашка запнулся. – Я тебя буду убивать долго, очень долго. Ты еще намучаешься, чертово отродье!.. Ну что вздыхаешь, проняло наконец?

– Нет. От жалости. Знаешь, юный демоноборец, раньше в ваши ряды абы кого не брали. Мне грустно смотреть на упадок мира.

– Ах, тебе грустно? Ну погоди, я избавлю тебя от этого!

Слушать этот диалог и дальше не было сил, и я вышла из мрака.

На звук шагов Сашка оглянулся. В руках у него действительно было нечто наподобие длинного чехла, из карманов которого торчали рукоятки ритуальных ножей.

– И зачем ты вернулась? – спросил он, явно не ожидавший моего появления.

– Посмотреть на триумф славного демоноборца, – усмехнулась я.

Теперь я видела Сашку как на ладони. Не слишком умный, но очень амбициозный, желающий прославиться и вообразивший себя великим борцом со злом. Как же я вообще могла рассматривать его в качестве своего молодого человека? Этого доморощенного Ванхельсинга мелкого пошиба.

– Не надо иронии. Ты разве не понимаешь, что этот демон – зло, он искушает тебя!

Сашка говорил совершенно искренне и, похоже, сам верил в свои слова. Хорошо, что он не видит себя со стороны и не осознает, как жалко смотрится. Тем более рядом с Дисом, который и в этой ситуации сохранил свой шарм. Он стоял в горящей пентаграмме, словно посреди светской гостиной, – спокойный и слегка насмешливый, даже волосы не растрепались. Сашка же был весь красный, точно свекла, а на лбу его от усердия поблескивали бисеринки пота.

Оставалось еще кое в чем убедиться. Так, для общей эрудиции.

– Саш, помнишь, ты говорил о том, что любишь меня? – Я сделала шаг вперед, незаметно приближаясь к пентаграмме.

– Ну говорил.

Похоже, он не был настроен на романтику.

– Так вот, у меня есть предложение. Отпусти его, и я стану твоей девушкой. По-настоящему.

Еще один шаг – совсем маленький, едва заметный.

– Ты не понимаешь! Он опасен! Он демон! И я убью его!

– А как же любовь?

Сашка скривился, словно на зуб ему попалось что-то кислое.

– Любовь – это пустяки, это не главное! – ответил он, не задумываясь.

И я поняла: вот теперь он говорит правду. Вероятно, он и находил меня привлекательной, но, разумеется, не настолько, чтобы рвать из-за меня со своими амбициями. А Дис… Знал ли он, идя на мой зов, что подвергается опасности?

Я взглянула на него.

– Уходи, Катя. Твой чокнутый друг целиком захвачен идеей убить чудовище и не согласиться ни на какие сделки. Ты свое дело сделала, можешь идти, – произнес Дис в ответ на мой взгляд.

Его лицо оставалось безмятежным и таким божественно красивым, что захватывало дух. Не важно, знал он об опасности или не знал, но Дис никогда не был мелочным. Как бы там ни было, я не смогу жить без него, и я верю ему. Мое сердце верит…

– Я ошиблась и проявила слабость. Но еще не поздно все исправить, – ответила я, кинувшись к пентаграмме.

Но Сашка понял мое намерение и, бросившись наперерез, оттолкнул меня так, что я отлетела к стене и впечаталась в нее локтем. Кажется, что-то хрустнуло, а на меня навалилась такая боль, что я невольно вскрикнула.

– И не думай встать у меня на пути! – закричал Сашка.

Губы у него дрожали, а глаза горели фанатичным огнем.

И тут я впервые увидела, как спокойствие оставило Диса. Красивое лицо исказилось от гнева, и он ринулся вперед, но резко остановился, наткнувшись на невидимую преграду.

Сашка, который при его движении ощутимо испугался и инстинктивно отступил подальше, перевел дух и засмеялся.

– Ты слабак! – сказал он, похлопывая по чехлу с ножами. – Ты не вырвешься отсюда! Ты теперь в моей власти! Понимаешь, тварь?!

Дис зарычал, и на лбу его обозначились вены. Кажется, еще чуть-чуть, и он вырвется из удерживающей его пентаграммы. Сашка торопливо вытащил нож и тут же уронил его – так тряслись у него руки. Но нет, свечи в лучах пентаграммы горели исправно, и она полностью выполняла свою функцию, накрепко удерживая попавшегося в нее демона.

Я сидела, скорчившись на полу. Малейшее движение отзывалось в руке такой острой болью, что я боялась потерять сознание. Забавно. Правая рука. Та самая, которую клевал ворон. Чем не ирония судьбы?..

– Вот мне, наконец, удалось нащупать твое слабое место! – снова засмеялся Сашка. – Если бы я знал, что ты так реагируешь на девчонку, я бы сразу не выпустил ее отсюда! – Дис опять дернулся. – Шучу, шучу! – широко развел руками Сашка. – Понимаю, ты не сделал мне ничего дурного. Даже напротив. Очень хорошо, что ты был так глуп и влюбился в смертную… И ты, – он оглянулся на меня, – очень помогла мне. Я и не загадывал, что наше общение принесет такие плоды. В общем, раз уж это твой осознанный выбор, смотри и наслаждайся. Я убью своего первого демона у тебя на глазах!

Нет, похоже, Сашке всегда было на меня наплевать. Кажется, я сломала руку, мне больно, но он даже не подумал поинтересоваться, что случилось со мной после удара. Обидно быть разменной монетой в чужой игре.

– Ну что же, начнем! – Сашка отвернулся от меня и, встав перед Дисом, забормотал какие-то странные певучие слова, занося первый из семи ножей.

Выбора нет. И я поползла, опираясь на здоровую руку. Из глаз от боли градом катились слезы. Кажется, я прокусила губу – ну да ладно, не это сейчас важно. Лишь бы ползти.

Первый кинжал, сверкнув в неярком отсвете свечей, вонзился в Диса.

Быстрее, а то не успею. Господи, но отчего же так трудно! Я натворила дел, теперь мне все и исправлять.

Бормотание стало быстрее. Вот уже второй кинжал. Мне на руку упала горячая капля – то ли воск, то ли кровь.

Тело едва слушалось, напоминая набитый мусором мешок, а время наматывалось на катушку вечности блестящей металлической нитью. Боль и страх. Но в этом царстве ужаса я вдруг подняла глаза и встретилась взглядом с Дисом. По его одежде – там, где в тело вонзились кинжалы, текла темная кровь, но лицо оставалось по-прежнему спокойным. Он едва заметно качнул головой, и я поняла его без слов: «Не надо. Уходи». Не потому, что он отталкивал меня, а потому, что он боялся за меня. Только сейчас я вдруг почувствовала, как много его любви – целый океан, безграничность. Надо было упасть в пропасть, чтобы понять, что тебя действительно любят.

И мне вдруг стало удивительно легко. Людям не даются испытания, которые им не по силам.

Третий кинжал. Тонкие губы Диса чуть дрогнули.

Не помня себя, словно все это делала не я, а некто, вселившийся в мое тело, я поднялась на ноги и отшвырнула носком сапога одну из свечей в пентаграмме. Свеча покатилась по полу, и огонь погас.

И в ту же секунду Дис, вырвавшись из плена, оказался рядом с Сашкой, перехватив занесенную уже руку с четвертым кинжалом.

Я видела, как побледнел Сашка, как медленно разжались его пальцы, и замерла в ужасном ожидании человеческой смерти.

Дис оглянулся на меня, и целую минуту мы смотрели друг другу в глаза, а потом он отшвырнул Сашку.

Тот упал на пол и вдруг отчаянно громко зарыдал, сотрясаясь всем худощавым телом.

– Ты не убьешь его? – спросила я, уже прекрасно зная ответ.

Дис едва заметно скривился, вытащил из тела засевшие там кинжалы и бросил их на пол.

– Нет, я не воюю с детьми, – произнес он с презрением. – Твой друг решил стать демоноборцем. Почему бы ему не использовать такой прекрасный шанс упрочить в мире добро и справедливость? Что уж там, не он один.

Я почувствовала, что кровь приливает к щекам.

– Прости, я… – Слов, чтобы объяснить мой поступок, не было.

Дис отвел взгляд.

– Это ты… извини, – слово далось ему с большим трудом, я заметила, как вздулись вены на его лбу, – я так давно… – Он нахмурился и махнул рукой.

И в этот миг меня пронзила острая нежность. Передо мной был уже не тот холодный коллекционер, который напугал меня на своей вилле в Риме. Дис изменился, даже черты его лица стали мягче, словно человечнее.

Я шагнула к нему, прижалась щекой к плечу и не удержалась от стона: оказывается, я совсем забыла о раненой руке.

– Сломана, – он осторожно коснулся пальцами моей руки, – сейчас будет легче.

От его прикосновений боль действительно отступила.

– Будь осторожней с рукой. Ее надо перевязать. В былые времена я помог бы тебе, но сейчас все, на что я способен, – немного унять боль.

Мне было тяжело слышать в его голосе сожаление. Возможно, все это лучше для меня – чем меньше особенных способностей, тем больше человеческого. Мне не нужно суперсущество со сверхспособностями. Мне нужен тот, кто будет рядом, просто чтобы ощущать тепло родного человека, слышать стук его сердца и дарить ему нежность.

Дис улыбнулся, и в его улыбке сквозило столько понимания и тепла, что я почувствовала, что на глаза наворачиваются непрошеные слезы.

Тем временем Дис уже шагнул к Сашке.

– Ну, рассказывай, юный герой, – сказал он, присаживаясь перед ним на корточки, – как ты дошел до такой жизни.

Сашка шмыгнул носом и поднял покрасневшие глаза на того, кого еще совсем недавно собирался неторопливо убить.

– Ты обманываешь! Таким, как ты, нельзя доверять! – проговорил он, глядя взглядом загнанного в угол волчонка.

И я вдруг подумала, что не знаю ничего о Сашке. За последние сутки он несколько раз переменил мое представление о себе.

Дис медленно покачал головой:

– Нет, я не убью тебя и не стану мстить. Но предупреждаю, что в следующий раз ты вполне можешь нарваться на кого-нибудь не столь… – он взглянул на меня, подыскивая подходящее слово, – не столь доброго. Да и я в другое время поступил бы с тобой совсем по-другому.

Сашка сел и уставился в пол.

– Мой отец из охотников, – мрачно произнес парень, – он погиб, когда я был совсем маленьким. Мама воспитывала меня одна. А потом меня нашел тот человек. У него был странное имя – Владлен. Он казался совсем нестарым, однако знал столько, словно жил на свете лет сто. Владлен рассказал про моего отца и пообещал, что научит, как стать таким же, как он. Я сначала не поверил Владлену, но он привел меня сюда и показал все это… Он учил меня два года, но однажды пропал и больше не появлялся… Я ждал его, но до сих пор так и не дождался… Иногда, когда я прихожу сюда, я словно ощущаю присутствие учителя…

– Тебе повезло, – послышался от дверей девичий голос.

Я вздрогнула, потому что не слышала ни скрипа двери, ни легких шагов.

Перед нами стояла та же девушка со странными фиолетовыми глазами, которая помогла мне решиться вернуться за Дисом. Кем бы она ни была, я ей уже обязана.

Сашка, похоже потерявший способность пугаться, только хмуро посмотрел на новую гостью, а Дис окинул ее медленным внимательным взглядом, после чего кивнул, словно придя к какому-то решению.

– Тебе повезло, что твой учитель… пропал. Я знала его, – продолжила незнакомка, и в ее словах мне послышался отголосок то ли старой боли, то ли каких-то не слишком приятных воспоминаний.

Мы молчали, заинтригованные.

– Возможно, это станет новостью для тебя, – продолжала она, обращаясь к Сашке, – но он использовал тебя. Вернее, собирался использовать. Они любят заставлять своих противников сражаться на своей стороне, в этом для них есть особый шик.

– Почему противников? И о ком ты вообще говоришь? – спросила я, чувствуя, что голова и так пухнет от различных историй, а тут еще таинственные «они».

– Московский дом, – произнесла девушка так, как будто это что-нибудь объясняло.

Я непонимающе посмотрела на Диса, думая, что он разделяет мое недоумение, однако тот кивнул, словно только что получил недостающее звено в цепочке рассуждений. Может, это я чего-то не понимаю? Нет, и Сашка выглядел как человек, который не в теме, и сейчас недоуменно пялился на темноволосую. Надеюсь, у меня не такой же дурацкий видок, как у него.

– Московский дом вампиров, – уточнила девушка.

Боги, демоны, охотники, вампиры… Я уже ничему не удивлялась. Все это похоже на большой запутанный клубок, на чужие игры, куда нас попытались втянуть. Я не хотела в них ввязываться. Честно сказать, мне было наплевать на все вселенские проблемы. Мне нужно было лишь немного простого человеческого счастья. Но, наверное, я желала слишком многого.

– В тебе есть древняя кровь, – медленно произнес Дис, делая шаг в сторону незнакомки, – и еще кровь тех, кто ищет добычу, избрав своей судьбой ночную охоту.

Девушка грустно улыбнулась.

– Это так, но я не желаю вам зла. Напротив, случайно встретив Катю, я поняла, что она в беде, и решила помочь…

Теперь, когда я разглядела незнакомку получше, я могла бы поручиться, что она действительно далеко не проста, а за внешней мягкостью скрывается сталь. Мягкие движения, гордая посадка головы… она похожа на опасного хищника. Если бы она захотела, то легко бы справилась с Сашкой и спасла Диса. Но между тем ограничилась разговором со мной, только предупредила меня…

Должно быть, ход моих мыслей можно было легко прочесть по лицу, потому что темноволосая посмотрела на меня и ободряюще кивнула.

– Так было надо. Тебе пришлось все сделать самой, иначе ничего бы не получилось, – изрекла она очередную непонятную фразу.

– Ты права, и я верю тебе, – сказал Дис, адресуясь к незнакомке. – Можешь назвать, что ты хочешь за помощь.

Девушка развела руками:

– Ничего. Считай, что я просто отдала один давний-давний долг.

– Долг? – Дис нахмурился. – Но я не знаю тебя.

– А может, кого-то из моих родных? Не вспомнишь?

– Ну конечно! – Дис рассмеялся. – У тебя очень знакомые глаза. Выходит, ты из той семьи, которую я знал некогда в Риме… Даже удивительно, как тесен человеческий мир.

– И нечеловеческий тоже, – добавила девушка, снова погрустнев. – Ну что же, будьте счастливы и прощайте.

– Погоди! – закричал Сашка. – Но ты не сказала, что с учителем!

Девушка, уже собиравшаяся уходить, оглянулась:

– Ничего. Владлена убили три года назад. Свои же. Но не печалься о нем, он нес только зло, и постарайся позабыть обо всем этом. Ради своей же пользы, – она многозначительно указала на увешанные многочисленными амулетами стены. – Прощайте.

– Но все-таки назови свое имя! – снова не выдержала я. – Ты помогла мне принять самое важное решение, я хочу знать, кто ты.

– Не важно… Полина… [4]4
  Полина – героиня романов Екатерины Неволиной «Три цвета ночи», «Два шага до рассвета», «Один день тьмы» ( примеч. ред.).


[Закрыть]

Незнакомки уже не было, последние слова донеслись до меня дуновением холодного ветра, влетевшего в подвал через открытую дверь.

– Все к лучшему, – Дис осторожно приобнял меня за плечо. – Лучше держаться от нее подальше. У нее своя дорога, и я вижу на ней много крови и страданий, у тебя – своя. Пойдем.

Мы вышли из подвала.

– Ну, куда теперь? – спросила я, уже, правда, начиная соображать, что Дис в заляпанной кровью рубашке выглядит на заснеженной московской улице, мягко говоря, экзотично.

– Катя, – от холода, прозвучавшего в его голосе, я вздрогнула и остановилась. – Вовсе не обязательно опекать меня и идти за мной. Я отпускаю тебя. Ты свободна, понимаешь? Обещания, которые ты давала, аннулированы. Ты свободна.

Он стоял передо мной, и в темноте я видела фактически только черный силуэт.

Почему Дис так говорит? Он хочет прогнать меня? Я выполнила свою роль и больше ему не нужна?..

Эпилог

В этом городе надо прожить тысячу лет, чтобы знать все его улицы, как линии собственной руки, чтобы дышать им и ощущать биение его сердца всей своей кожей. Чтобы однажды, свернув с туристических улиц, окунуться в покой тенистого сада, где среди зимы зреют ярко-оранжевые апельсины и стоит старинная вилла, заложенная еще в античное время… Здесь живет моя любовь и моя надежда.

Семен Петрович отложил в сторону листок бумаги, поднял очки на лоб и взглянул на меня.

– Ну что же, Николаева, вполне в твоем духе. Пафосно и… ни о чем. Вот скажи, зачем ты используешь образ старой виллы? Разве твои корни в Италии? Ты русская, поэтому твоя любовь и надежда должны быть связаны с русской землей. Вот в мое время была такая песня: «Не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна», – он потер переносицу и укоризненно покачал головой. – И по стилистике у тебя далеко не все хорошо. Зачем писать «всей своей кожей». Почувствовать чужой кожей у тебя в любом случае не получится.

– Ну это же интонационно, – попыталась робко возразить я.

– Когда будешь сидеть на моем месте, тогда и станешь писать интонационно, а пока тебе нужно научиться писать правильно. Понимаешь?

Я кивнула.

– И вообще, раз уж тебе так нравится Италия, напиши о ней хотя бы рассказ. Это тебе в качестве домашнего задания. Все, свободна, – Семен Петрович безнадежно махнул рукой.

– До свидания! – радостно отозвалась я и вышла из кабинета.

Наташка и Светка уже ждали меня.

– Ну как?

– Что сказал? – спросили они хором.

Я, подражая руководителю семинара, тоже махнула рукой. Левой, свободной от гипса. Правая, похожая скорее на глиняную куклу, висела, придерживаемая бинтом, перекинутым через шею. Признаться, тот еще видок.

– Ну и ладно, – утешила сердобольная Наташка, – а мне нравится, как ты пишешь. Здорово ты придумала про Рим, помнишь?.. И, мне кажется, очень романтично. Может, все-таки получится роман или хотя бы повесть?

Я категорично замотала головой.

– Ладно, Наташ, что ты к ней пристала, – заступилась за меня Светка. – Катя сама во всем разберется.

Она помогла мне надеть пальто – я не справлялась даже с этой простой процедурой.

– И как же ты все-таки неудачно упала, – покачала головой Наташка, разглядывая мою загипсованную руку. – Ну ничего, бывает. Зимой многие руки ломают. Хорошо хоть не ногу.

Я согласно кивнула. Да, с ногой было бы хуже. Хотя и рука – не очень приятно. К тому же она противно ныла и отчаянно чесалась под гипсом.

Мы вышли из института, и в лицо ударил ледяной ветер. Зима не спешила сдавать свои позиции, хотя сегодня был первый день календарной весны… Когда еще растает снег и окончательно потеплеет…

– Может, в кино? – предложила Наташка. – В «Пушке» как раз премьера.

– Не могу, уже есть планы, – призналась я, отводя взгляд.

– Катя, честно говоря, мне не нравится твое состояние, – Светка развернула меня к себе и заглянула в лицо. Под ее внимательным честным взглядом мне опять стало стыдно. – Мне кажется, ты живешь в каком-то нереальном мире. Пора очнуться! Почему ты все время одна? Что случилось с Сашкой? Ну что еще тебе не хватает?

– Слишком много вопросов, – пробормотала я, по-прежнему не глядя на нее. – Я обязательно вам расскажу. Но не сейчас, когда-нибудь потом, честное слово!

Светка и Наташка переглянулись.

– Точно в кино не пойдешь? Тебе бы было полезно, – уточнила Наташка.

– Никак.

Наташка горестно вздохнула.

– Ну смотри. Заставлять мы тебя не будем, но помни, что у тебя есть подруги и вовсе не обязательно страдать в одиночестве. Хочешь, не пойдем в кино, а просто посидим у тебя, поболтаем, как в былые времена, – не сдавалась упрямая Светка.

Немногим везет в жизни так, как мне. У меня замечательные подруги, и, честно говоря, я их совсем недостойна. Не люблю ложь, но все равно, вопреки желанию, вынуждена врать им, хотя ужасно устала от собственного вранья. Но нет, время правды еще не пришло.

– Я не буду страдать, – ответила я, поднимая голову.

– Ну хорошо, – кивнула Светка, хотя я видела, что она мне вовсе не поверила. Ну что же, таков удел всех лжецов, да и глаза наверняка выдали меня с потрохами.

– Завтра увидимся. Пока, – я помахала им рукой и вышла через калитку к Тверскому бульвару.

Оглянувшись на пороге, я увидела, что Светка и Наташка стоят плечом к плечу и смотрят мне вслед.

Я шла по бульвару. Завывал и бесновался ветер, сбрасывая с деревьев серебряные водопады снега, закручивал под ногами поземку… Кажется, начиналась пурга. В этой снежной круговерти силуэты прохожих казались призрачными, нереальными. Словно я была одна на всей планете. Во всей вселенной. Совершенно одна…

Но вот у скамейки вырисовалась высокая фигура в длинном черном плаще, и на моих губах сама собой вспыхнула улыбка.

Завывал ветер, попреки календарной весне, закручивалась у ног поземка. Но мне было тепло. Я шла навстречу Дису, чувствуя, что теперь не одинока. Ну и пусть мы такие разные, ну и пусть мне предстоит состариться и умереть, когда он не постареет ни на один день. Это не имеет значения, когда действительно любишь, и, если бы это потребовалось, я легко отдала бы за него жизнь, потому что моя жизнь и так принадлежит ему, как и моя любовь. Навеки.

 
Иди, иди за мной – покорной
И верною моей рабой.
Я на сверкнувший гребень горный
Взлечу уверенно с тобой.
 

А. Блок