Текст книги "Сердце демона (сборник)"
Автор книги: Ярослава Лазарева
Соавторы: Екатерина Неволина,Елена Усачева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Я приду за тобой завтра. Не бойся, – сказал он, и я сразу поверила и успокоилась.
Он с самого первого мгновения стал для меня всем.
Мы уже подходили к гостинице, когда наперерез нам метнулись две тени.
– Катя! Что же ты творишь! Мы тебя целый день искали!
Наташка со Светкой, налетев на меня ураганом, принялись трясти меня.
– Где ты была? Кто это с тобой?
Я посмотрела на своего спутника с блаженной улыбкой и вдруг осознала, что забыла спросить имя у парня, с которым целовалась! Ниже, казалось бы, пасть уже невозможно, но я отчего-то не почувствовала даже смущения.
– Меня зовут Дис, – представился мой спутник.
Заметка № 3
Чтобы родилось
что-то новое, что-то старое должно погибнут Есть люди, которым, очевидно, мешает чужое счастье. И, как ни горько осознавать, Светка, которую я считала своей подругой, из таких
– Дис? Как приятно. И где же вы с Катей познакомились? – спрашивала она, глядя на него так, словно была следователем, допрашивающим особо опасного преступника.
Дис, ничуть не обижаясь, улыбнулся:
– На улице. Катя заблудилась.
– И тут – вы. Как вовремя! И по-русски говорите.
– Свет! – Наташка дернула подругу за рукав, шокированная ее странным поведением.
– Катя, ты хоть понимаешь, что мы волновались, – снова набросилась Светка на меня. – Я понимаю, что вам, – быстрый и весьма недружелюбный взгляд в сторону Диса, – было вдвоем весело. Однако как ты могла поступить таким образом с нами?!
– Свет, ну всякое бывает, – вступилась за меня Наташка.
Она поглядывала в сторону Диса с явной заинтересованностью, и он мило улыбался ей в ответ!
Чувствуя, что внутри все закипает, я притворно зевнула.
– День был долгий. Кто как, а лично я – спать! – произнесла я, чувствуя себя актрисой из погорелого театра. – Дис, увидимся завтра, как договаривались.
– В десять, – он опалил меня взглядом, в котором были сила и нежность, и я почувствовала, что снова таю: так на меня никто и никогда не смотрел.
У стеклянной двери отеля я оглянулась, чтобы взглянуть на него еще раз. Он стоял, небрежно отставив ногу и засунув руки в карманы куртки, а за его спиной чернели тени, вновь напомнившие мне о крыльях. Его неподвижная фигура показалась высеченной из камня, и на миг я испугалась, подумав, а живой ли он. Но тут Дис, словно для того, чтобы успокоить меня, пошевелился и приложил руку к груди. Этот жест, который теоретически мог показаться пошлым и глупым, в его исполнении выглядел пронзительным и вместе с тем величественным. Наверное, я не выдержала бы и бросилась обратно к нему, но Светка втащила меня в холл. Двери за спиной сошлись.
– Какой симпатичный! Повезло же тебе! – вздохнула Наташка, когда мы поднимались к себе на второй этаж.
– А вам не кажется, что он на кого-то похож? – спросила Света ледяным голосом.
– Ой, и точно! – Наташа наморщила нос, пытаясь вспомнить. – Он актер? Мы видели его по телевизору?
– Нет. Вчера. На мосту, – бросила Светка, выходя из лифта.
– А ведь точно! Кать, он ведь и вправду совсем как вчерашний ангел!
– Дис… Что значит «Дис»? Это сокращение от какого-то имени? Как его зовут? – продолжала настаивать Светка.
Я пожала плечами:
– Может, Денис?
– Не может, – отрезала подруга. – Денис – русское имя.
– Тогда Дионис, Диксон или что-то в том же роде, – я совсем не понимала, куда она клонит.
– То есть ты не знаешь его полного имени?
Я поморщилась:
– А ты у всех, с кем знакомишься на улице, сразу же требуешь паспорт?
– Я не знакомлюсь на улице.
И я не знакомилась. Раньше, когда формальности еще казались мне важными.
Как неудачно, что девчонки увидели нас вместе! Дис был моей тайной. Только моей, и мне не нравилось, что ее касались чужие руки. И по какому праву подруги считают себя экспертами в области отношений и под предлогом беспокойства о тебе берутся судить о твоей личной жизни, решая, кто тебе подходит, а кто нет.
– Честно сказать, мне не нравится история с этим знакомством. К тому же Дис так похож на статую, которую мы видели вчера. Точная копия. Странное совпадение, не правда ли? – Светка повернулась ко мне, уставившись мне в глаза.
Этот допрос ужасно раздражал, но я подумала о Дисе, и это сразу придало мне сил и уверенности.
– И на что ты намекаешь? – спросила я равнодушно. – Может, на то, что Дис – это ожившая статуя? Или на то, что итальянская шпионская организация подослала ко мне своего загримированного агента, чтобы наконец вызнать великую тайну загадочной русской души? По-моему, при таком ходе мыслей наш руководитель семинара скоро лишится едва ли не последнего оплота серьезности и реализма в нашей группе!
Светка молча открыла дверь в номер.
– Я не знаю, мне просто отчего-то все это очень не нравится, – сказала она, когда я уже перестала ждать от нее ответа.
Я опять пожала плечами – эта неопределенность была очень убедительна – и отправилась в ванную. Встав под теплую струю воды и вылив на мочалку любимый гель – апельсин и корица, – я закрыла глаза. События дня разворачивались передо мной причудливой лентой. Неужели все это действительно было? Мысли кружились в голове, как медлительные, одуревшие от жары пчелы.
Дис! Это имя впечаталось в сердце, заставляя его то замирать, то взволнованно биться. Есть легенда про то, как давным-давно гениальный скульптор Пигмалион изваял прекрасную статую и назвал ее Галатеей. И случилось так, что мастер влюбился в свое творение и взмолился богам, прося оживить девушку, и те, сжалившись над ним, исполнили эту просьбу. Что, если боги вняли и моим мольбам?
Я открыла глаза, выключила воду и вытерла ладонями с лица капли.
Какая же ерунда лезет в голову! Разумеется, этого быть не может. Кто в мое время верит в ожившие статуи? Со времен изобретения компьютера и первых космических полетов на земле почти не осталось чудес.
Зеркало в ванной затуманилось, и из него на меня глядела таинственная незнакомка, едва различимая в мозаике мелких капель.
– Дис – это Дис, и только, – сказала я ей. – Этого достаточно, нечего придумывать всякие глупости. Нечего загадывать, что случится завтра, – если сегодня мне представилась возможность быть счастливой, я не стану омрачать ее ничем.
Завернувшись в пушистое белое полотенце, я вернулась в комнату.
Подруги сидели на Наташкиной кровати и при моем появлении смолкли так внезапно, что не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться: они говорили обо мне. И о Дисе.
– Кать… – начала Наташка. – Мы все-таки думаем, кто он и откуда взялся…
Я остановилась прямо напротив них и сложила руки на груди. С мокрых волос капало, нарушая торжественную строгость облика, ну да ладно.
– Я не хочу, чтобы вы вмешивались в мою частную жизнь. Понятно? Вопросы? Возражения? – четко проговорила я.
Наташка со Светкой переглянулись.
– Ну хорошо. Мы поняли, не сердись, – Светка улыбнулась и виновато развела руками. – Мы просто волнуемся за тебя. Но раз все в порядке – вот и отлично. Садись к нам, мы как раз фотки первого дня смотрим.
– Там есть несколько очень милых твоих фотографий, – добавила Наташка.
Обе столь явно пытались наладить со мной контакт, что я улыбнулась и сдалась. Спустя некоторое время мы уже смотрели снимки, смеялись и болтали о чем-то несущественном, но забавном.
Завтракали мы вместе. Намазывая на булочку масло, я вдруг поняла, что не могу есть. Моими мыслями опять завладел Дис. Даже странно, как я умудрилась забыть о нем вчера, заболтавшись с подругами?..
Светка и Наташка заметили мое состояние и держались со мной как с тяжелобольной или свихнувшейся, стараясь не задевать меня. Наташка побежала мне за кофе, а Светка притащила кусок сладкого пирога. Между прочим, совершенно напрасно, потому что аппетита у меня не было, я не осилила даже булочку.
Стрелка медленно подползала к десяти. Еще целых двадцать минут до назначенного часа, но терпения уже не оставалось.
– Я пойду, а то меня ждут, – пробормотала я, отставляя недопитый кофе.
Подруги кивнули, глядя на меня так, словно я собиралась не на прогулку, а на эшафот, причем по собственной воле. Не понимаю, отчего они так невзлюбили Диса. Наверно, виной всему зависть. Кто бы подумал, что именно мне, к тому же сразу после приезда в Рим, удастся познакомиться с самым красивым в мире парнем.
Забежав в номер, я схватила куртку, подкрасила губы и внимательно посмотрела на себя в зеркало. Счастье определенно шло мне – глаза возбужденно блестели и были ясно-синими, как никогда, а на щеках лежал легкий румянец. Не помню, чтобы прежде была так хороша! От удовольствия и предчувствия грядущей встречи я рассмеялась.
Я провела у зеркала от силы минуты две. Терять время, любуясь собой, не было моей привычкой. И вот я уже внизу, в холле.
Дис ждал меня, небрежно облокотившись о стойку ресепшен, – такой красивый и элегантный, что глаза мои совершенно по-глупому затуманились слезами. Можете сколько угодно считать меня хоть эмо, хоть истеричкой, но иногда в особенно пронзительные моменты мне хочется плакать.
– Привет, – Дис улыбнулся мне.
Только мне. Его улыбка окутала меня теплом. Как же он похож на ту статую с моста! И вместе с тем еще лучше, еще совершенней. Глядя на статую, я не представляла, что этот каменный ангел может носить джинсы и куртку и выглядеть очень стильно и современно, а именно так выглядел Дис, несмотря на всю похожесть на своего мраморного двойника.
– Привет! – ответила я, и он губами коснулся моих губ.
Сердце подскочило к горлу, а затем рухнуло вниз.
– Как же хорошо, что мы с тобой встретились! – сказала я, как всегда в его обществе забывая о всяких приличиях.
– Да, хорошо.
Он взял меня за руку и повел к выходу. Вдруг в стеклянные двери вошел пожилой человек в темном плаще, видимо итальянец, с копной волос, уже тронутых сединой.
При виде Диса он ощутимо вздрогнул, отступил и сказал что-то непонятное на своем языке. Я взглянула на своего спутника. Дис нахмурился, и между его идеально ровными бровями пролегла упрямая вертикальная складка.
Он ответил коротко, и мужчина в плаще отступил еще дальше. Он смотрел только на Диса и, кажется, даже не заметил меня.
– Ненормальный какой-то, – пояснил Дис, увлекая меня прочь.
Выходя на улицу, я оглянулась.
Света и Наташа были в холле, совсем неподалеку от нас, и, раскрыв рты, наблюдали за развернувшейся перед их глазами сценой.
Отчего-то мне стало неприятно, словно я увидела нечто неподобающее. Дис тоже был мрачен, и минут пять мы шли молча, но затем он, опомнившись, взглянул на меня и улыбнулся. Я не могла устоять перед его улыбкой, и все мрачные мысли тотчас вылетели из головы.
– Пойдем, я покажу тебе Пантеон, – предложил Дис. – Это весьма занятное место. Оно было создано очень давно для почитания богов. Затем его пытались превратить в место поклонения Распятому, затем – в склеп.
«Распятый – это кто?» – хотела спросить я, но вдруг поняла, что речь идет о Христе.
Мы шли по улице, и Дис рассказывал о Пантеоне.
– Это было славное время, – говорил он задумчиво, – Пантеон воздвигли в правление Агриппы, верного пса Октавиана, а затем перестраивали при императорах Домициане, Адриане и Септимии Севере. Тогда люди умели поклоняться богам. Над храмом воздвигли купол, напоминающий небо, и оттуда, сверху, лился свет на молчаливо стоящие статуи. Там был воинственный Марс и надменная Венера, резвая Диана и другие боги. Даже странно, что именно Агриппа стал инициатором создания Пантеона. Сам он был, на мой вкус, грубоват. Прирожденный солдат и флотоводец, временами даже неплохой политик, однако упертый, как баран. Как политику ему не хватало гибкости, хотя он порой оказывал на Октавиана плодотворное влияние, император как-то даже хотел усыновить его. В целом достаточно непривлекательный человек с сильно развитыми надбровными дугами, отчего его лицо вечно казалось мрачным и недовольным.
– Ты рассказываешь о нем так, словно сам видел его. Ты увлекаешься историей?
– Можно сказать и так, – Дис улыбнулся. – Вот и дошли.
Перед нами высилось наполовину окутанное лесами округлое сооружение.
– Здесь внутри – могила Рафаэля, – продолжал мой спутник. – Вот этот мне скорее симпатичен. Хотя все люди слабы. Он приносил своим друзьям несчастья и желал только одного – искусства. Он жил им и был очень тщеславен…
Обычно я не люблю всякие исторические подробности и всегда плаваю в эпохах и датах, но Диса слушала с удовольствием. Возможно, из-за необычайно мягкого тембра его голоса, от которого по спине пробегали мурашки. Возможно, из-за его умения рассказывать так, что веришь, будто он видел все это сам, собственными глазами.
Мы вошли в Пантеон, заполненный туристами.
– Добрый старый Рим, – вздохнул Дис на входе, – от тебя уже почти ничего не осталось…
Мы постояли у надгробия Рафаэля, а затем покинули священное место, чтобы еще побродить по узким улочкам Рима.
– У каждого города есть лицо, – рассказывал Дис, – у Рима оно похоже на лицо двуликого бога Януса. Туристы видят его одним, но только тем, кто живет здесь постоянно, город открывается в истинном обличье. Только сроднившись с ним, можно услышать музыку грязных кривых переулков, почувствовать биение сердец за толстыми стенами непримечательных старых домов, похожих на крепости… Вот посмотри на этот серый дом, – он остановился и указал на один из действительно ничем не примечательных домов, – когда-то здесь бушевали страсти ничуть не менее яркие, чем в знаменитой истории о Ромео и Джульетте. Здесь жила девушка, влюбленная в молодого художника. Он же не любил никого, кроме своего искусства. Она прошла через все унижения, чтобы завоевать его любовь, и умерла на костре, обвиненная в колдовстве по доносу любимого. А на излете периода, который люди называют Возрождением, в этом доме проживала дама, вышедшая замуж за торговца. Всякий раз, когда он отправлялся в плавание, она ставила на окно зажженный светильник, веря, что его тусклый огонек приведет мужа домой. Но он не вернулся из очередного плавания. Женщина ждала его несколько лет, не теряя надежды, а потом взмолилась старым богам, моля вернуть ее мужа. И однажды в грозовую ночь он действительно вернулся к ней, весь промокший и бледный. Она выбежала ему навстречу и поцеловала его, однако он стал иным – его губы были холодны, а взгляд устремлен в пространство… Он казался очень усталым и изможденным…
– Я знаю, у нас тоже есть такие истории. Как у Жуковского, когда к девушке возвращается мертвый жених, – сказала я, чувствуя, что от рассказа Диса мне становится жутко, будто я вижу все собственными глазами. – Но скажи, что все закончилось хорошо! Я не хочу слышать эту историю, если она грустная!
– Все закончилось хорошо, – подтвердил Дис. – Получив желаемое, она вновь взмолилась богам, прося теперь забрать мужа обратно. Люди зачастую и сами не знают, чего хотят.
Я посмотрела на серые мрачные стены. Обычный дом, совсем незаметный на фоне более старых и пышных соседей, и вправду вдруг наполнился жизнью. Еще секунда – и я почувствую биение его сердца, увижу в окне отблеск света от зажженной лампады…
– Вижу, что напугал тебя. Пойдем отсюда, – Дис взял меня за руку и повел прочь.
Мы как раз проходили мимо одного из кафе, откуда вдруг пахнуло насыщенным ароматом капучино и свежей, только с огня, выпечкой. Я сглотнула, некстати вспомнив, что не завтракала сегодня.
– Думаю, пора зайти куда-нибудь, – сказал Дис, опуская руку в карман куртки, и тут на его лице появилось озадаченное выражение.
– Интересно, есть ли здесь поблизости банк? Совсем забыл взять деньги, – пробормотал он.
Я огляделась. На другой стороне дороги, словно по заказу, стоял банкомат.
– Вон, – я указала на него Дису.
Он посмотрел на меня с недоумением:
– Этот железный ящик?
– Да… – теперь настал мой черед растеряться.
– И как им пользоваться? – спросил Дис, усугубляя мое недоумение.
– Ну… вставляешь в щель свою карточку и получаешь деньги, – объяснила я, не понимая, как может быть, чтобы молодой парень никогда не пользовался банкоматом.
– А, ну конечно! – Дис улыбнулся и перешел на другую сторону дороги.
Я последовала за ним. Он достал из кармана карточку – по виду то ли проездной билет, то ли визитку, – положил ее в щель и… взял из нижнего окошечка деньги. Что-то во всем этом было странно неправильное, почти пугающее. Я нахмурилась, стараясь сосредоточиться. Мысли путались и скакали, словно игривые козы. Ну конечно! Он даже не прикоснулся к кнопкам!
Бред!
Я с минуту смотрела на него, не понимая, что происходит, но, к счастью, в моей голове прояснилось. Если кто-то здесь сумасшедший, то, конечно, я. Банкомат не выдает деньги по проездному билету. Это была обычная банковская карточка, просто непривычного для меня вида, и, разумеется, Дис вводил всю необходимую информацию, начиная от пин-кода. Просто это отчего-то не отложилось в моей голове. Я вообще порой бываю очень рассеянной, так что ничего удивительного.
– Ну что, идем? – спросил он меня, каменным изваянием застывшую посреди улицы.
– Да, разумеется, – я кивнула, все еще ощущая, что реальность вокруг меня словно подернута маревом.
Надо срочно взять себя в руки. Может, у меня температура?.. Стараясь, чтобы Дис не заметил, я пощупала свой лоб. Вроде холодный. Или это руки у меня слишком горячие?..
Дис посмотрел мне в глаза, и я тут же забыла обо всех своих бреднях. Воистину сон разума рождает чудовищ!
Дис привел меня в ресторан, расположенный на вершине одного из римских холмов. Отсюда открывался удивительный вид на город.
– Хочешь, весь Рим будет у твоих ног? – спросил мой спутник.
Я улыбнулась, оценив изящество его шутки, но он смотрел серьезно, и я опять растерялась. Иногда мне отчего-то становилось не по себе рядом с Дисом, словно он гораздо старше меня и другой, непохожий на меня… Я бросила украдкой взгляд на его гладкую кожу. Ерунда, ни за что не поверю, что ему больше двадцати двух – двадцати трех.
Нам принесли заказ, и я, основательно проголодавшаяся на свежем воздухе, тут же принялась за свою лазанью.
– Разве можно не знать о банкоматах? – спросила я, перейдя к десерту – тирамису и неизменному в Италии капучино.
Дис пил кофе из крохотной чашечки, судя по всему, кофе был очень крепким, и напиток доставлял ему явное наслаждение, потому что Дис, отхлебнув глоточек, откинулся на спинку кресла и замер, смакуя послевкусие. Мой вопрос застал его врасплох. Дис быстро взглянул на меня, но тут же улыбнулся.
– Разумеется, – ответил он, беря со стола крохотную чашечку и уютно устраивая ее в своих больших ладонях, – можно сказать, что я живу в прошлом и прошлым.
– Ну конечно! Ты историк, я так и догадалась!
– Не совсем, – Дис повернул чашечку так, что в ней отразилось солнце – действительно, очень красиво. – Я не совсем историк, скорее коллекционер, – закончил он, налюбовавшись красивой картинкой.
– Коллекционер? – я удивленно подняла брови. Коллекционерами для меня были бородатые дядьки прошлых веков, собиравшие картины, чтобы потом передать их в какой-нибудь государственный музей, весьма скучные и занудные дядьки. Совсем не такие, как Дис.
Дис кивнул.
– Да, я коллекционирую истории и предметы… Все то, чей срок стал бы недолговечным, не будь меня. Так что вернее даже назвать меня не коллекционером, а хранителем.
– Хранитель, – медленно повторила я.
Это слово было на языке, словно льдинка или карамелька с необычным сладко-кислым вкусом, от него пахло пылью веков, скопившейся на тяжелых бархатных портьерах, кожей, обтягивающей старые рукописные тома, и еще чем-то загадочным, незнакомым. Иногда самые простые слова вдруг вот так вспыхивают для меня ярким светом, и тогда я пишу одну из своих миниатюр. Но сейчас писать я, разумеется, не стала – во-первых, потому, что под рукой не оказалось ручки, а во-вторых, оттого, что рядом находился Дис. Он и сам был похож на произведение искусства, особенно сейчас, когда солнечные лучи мягко очерчивали его твердый и безукоризненно правильный профиль. Бывают ли люди столь совершенными?
– И ты действительно коллекционируешь всякие вазы и картины? Ты работаешь в музее? – продолжала расспрашивать я.
– Нет, вазы – не мой профиль. – Дис отставил свою чашку. – У меня частная коллекция. Я обязательно покажу ее тебе, но потом, не сегодня. Ну что, пойдем? Рим ждет нас.
Мы опять целый день бродили по городу – гуляли, взявшись за руки, под платанами на берегу Тибра, посетили церковь францисканцев со склепом, выложенным костями монахов, побывали в катакомбах, где хоронили своих умерших ранние христиане. И обо всех этих местах Дис рассказывал так, словно был там в те далекие времена, в моем воображении сами собой оживали яркие картинки. Я видела этих людей, умерших много сотен лет назад, словно живых.
– И тогда он сказал: о горе, потому что со старыми богами уходит прежний могучий Рим, – процитировал Дис, перешедший к рассказу о закате великой империи, и у меня на глаза навернулись слезы.
Мне привиделся император – уже немолодой мужчина с усталым взглядом и прочерченными на лице временем складками, напоминающими зарубки на память. Вот он в белых одеждах, чуть развевающихся на ветру, стоит на вершине холма, глядя на заходящее солнце. Алый – цвет огня и цвет крови.
– До заката оставалось уже совсем немного, неполные двести лет… – закончил Дис.
Мы снова стояли на берегу Тибра и смотрели на крупных чаек, беспрестанно круживших над мрачным Замком ангела – резиденцией, превращенной в страшную тюрьму, бежать из которой было невозможно.
– Ты совершенно необыкновенный! – сказала я, глядя в потемневшие в наступающих сумерках глаза Диса. – Я никогда не говорила таких слов, но я… я люблю тебя!
Мне самой была странна моя неожиданная отчаянная смелость и его улыбка – немного усталая и неожиданно чужая. Как будто мы с ним стояли на разных берегах реки, откуда не докричаться друг до друга.
Но тут он шагнул ко мне. Его руки мягко, но властно легли на мои плечи, а губы прикоснулись к губам, и все глупые мысли исчезли, как ночные тени с наступлением дня, потому что в моем мире снова зажглось солнце.
Только с появлением Диса я научилась чувствовать. Только он раскрасил мой черно-белый, похожий на карандашный набросок мир в яркие краски. Я смотрела на Диса, и в голове сами собой складывались строки. Новая миниатюра, которую не требуется записывать, потому что она уже в моем сердце.
И вот я смотрю в твои глаза. В них – весь мой мир. Совершенный мир, заключенный в переливчатый круг радужки твоих глаз. От тебя пахнет полынью, краской и пылью, и в твоих волосах путается солнечный луч. Твои губы – со вкусом миндаля, в твоих поцелуях едва уловимая горчинка. Наверное, потому, что ты слишком прекрасен, я не верю в возможность счастья. Я хотела бы ходить по кругу, сплетя руки, переплетясь душами, и чтобы потом о нас написали: «А на их могилах вырос шиповник, на его – красный, на ее – белый, и ветви кустов так плотно переплелись, что цветы сами позабыли, на каком из кустов они растут». И я бы любила тебя всю жизнь. И я бы была твоей верной тенью, лежащей у твоих ног, отражением твоей улыбки, взмахом твоих ресниц. Я шла бы за тобой, как Эвридика за Орфеем, не спрашивая ни о чем. Только не оглядывайся, только не предавай…
* * *
Я вернулась в отель уже в темноте и, подходя к номеру, остановилась, услышав изнутри голоса. Все-таки со звукоизоляцией в этой гостинице не все гладко.
– Ты сама видела, как он испугался, и слышала, что он ответил мне, когда я подошла к нему, – возбужденно говорила Света. – А тот! Ты обратила внимание на его глаза? Они совершенно неподвижные и чужие, словно у инопланетянина. Говори что хочешь, но он не от мира сего. Маньяк – и это еще в лучшем случае!
Мне стало смешно. Если маньяк – это лучший случай, то кем же может быть обсуждаемый ими субъект?! Впрочем, особо гадать о том, кто стал предметом их сплетен, не приходилось.
– Вы опять о Дисе? – спросила я, заглядывая в незапертую дверь.
Наташка ахнула и от неожиданности подскочила на кровати, где, уютно облокотившись на подушку, красила ногти в кроваво-красный.
Светка, наносившая перед зеркалом на лицо крем (тщательно следить за собой – ее кредо), осталась спокойна.
– А, уже вернулась? Почему же о Дисе? Просто обсуждаем фильм. Не думай, будто нам больше вообще делать нечего, только обсуждать тебя и твоего парня.
Я, немного расслабившись, взглянула на Наташку. Она с остервенением оттирала смазавшийся от резкого движения лак.
– Кстати, раз уж мы об этом заговорили… – Светка сложила губы трубочкой, потом надула щеки, разглядывая себя в зеркале, и наконец продолжила: – Так вот, узнала ли ты что-нибудь об этом… Дисе? Чем он занимается?
– У него свой бизнес, – ответила я, чтобы отвязаться от заботливой подруги.
– И какой же?
– Связанный с искусством… Слушай, а чего ты так к нему привязалась? То тебе его паспорт понадобился, теперь, может, характеристику с места работы потребуешь? – не выдержала я.
– Было бы неплохо, – мрачно ответила Светка.
Я расхохоталась.
– Ну нет – так нет, – смирилась она. – В конце концов, ты не маленькая, можешь сама решать, с кем стоит встречаться.
Наташка горестно вздохнула, явно сожалея, что решение этого важного вопроса доверено такому не вызывающему доверия существу, как я.
– Вот и харе вмешиваться, – резюмировала я.
– Как знаешь.
Светка вернулась к нанесению крема, а Наташка, сосредоточенно сдвинув брови, – к покраске ногтей.
Я села на свою кровать, все еще глядя на подруг.
Теперь я осознавала их отдельно от себя. Раньше я думала о нас «мы», подразумевая сразу и себя, и Светку, и Наташку. Еще совсем недавно, когда мы только приземлились в аэропорту «Леонардо да Винчи». Теперь я была сама по себе, а они двое отдельно и словно в оппозиции, я словно ощущала исходящую от них скрытую опасность. Я так боялась за свое едва народившееся счастье, что думала, что ему может угрожать каждый. Бред, конечно, но отделаться от этого чувства не получалось.
– Мы сегодня очень многое посмотрели. Даже были в церкви с костями, – невозмутимо продолжила Света, легко похлопывая себя по щекам.
– Мы тоже туда заходили, – ответила я, снимая ботинки и чувствуя, что понемногу начинаю расслабляться.
– А еще видели очень странную девушку. Она шла по улице и танцевала, хотя не было слышно никакой музыки, – добавила Света, поворачиваясь ко мне.
– Может быть, у нее был плеер? – осторожно предположила я.
– Нет! В том-то и дело, что абсолютно ничего, я специально обратила внимание! Она танцевала под музыку, которая играла у нее в голове.
– Сумасшедшая?
– Возможно, но было красиво, – протянула Наташка, поднимая голову от своих окровавленных, как мне показалось в обманчивом искусственном свете, ногтей.
Когда мы уже легли, я вспомнила, что так и не поинтересовалась, какой именно фильм обсуждали мои подруги, когда я вошла. Но вопрос был недостаточно важен для того, чтобы будить их, уставших за день. Вон Наташка уже спит, смешно и трогательно сопя.
Наутро мы проснулись позже обычного, быстро, чтобы не опоздать на завтрак, умылись, наспех собрались и поспешили вниз, в столовую.
– Ну что, сегодня опять не с нами? – поинтересовалась Света, пытаясь сдуть густую пенку со своего кофе. Ей это, кстати, не удавалось.
– Да, мы договорились. Все так же в десять.
– А мы… – начала Наташка, но резко замолчала и застыла с озадаченным выражением лица. Видимо, Светка наступила ей под столом на ногу.
– Да, Кать, иди, а мы с Наташей как раз в один музей собирались, – с нажимом произнесла подруга.
Я недоверчиво покосилась на нее. Похоже, она что-то задумала. Но вот что?..
– Да, совершенно замечательный музей… Может, тоже с кем-нибудь познакомимся, – ни с того ни с сего ляпнула Наташка и осеклась, припечатанная тяжелым Светкиным взглядом.
Я побежала в номер, чтобы еще раз, более тщательно, привести себя в порядок, наложить на губы неяркую помаду и получше расчесать волосы.
Но вот и все. Уже без пяти. Возможно, Дис уже пришел.
В это время в дверь постучали. Недоумевая, кто бы это мог быть, я открыла и обнаружила на пороге маленького сморщенного итальянца с набором инструментов в руках. Он что-то быстро залопотал по-итальянски.
– Я вас не понимаю, – переспросила я.
– Scusi, signora… làmpara elеctrica… – снова забормотал он.
– Не понимаю! Вы говорите по-английски? Do you speak English?
– O si, si! – обрадовался он и привычно затараторил, кажется мешая английские слова с итальянскими.
Понимая, что опаздываю, я попыталась захлопнуть перед ним дверь, но он все совал мне под нос какую-то карточку и рвался в номер, как я поняла, что-то проверить.
Отвязаться от навязчивого итальянского сервиса не представлялось возможным, и я пустила рабочего в номер, где он тут же принялся щелкать выключателями, проверяя, горит ли свет. Вероятно, кто-то пожаловался на ресепшен на перегоревшую лампочку, а они, очевидно, ошиблись номером, потому что у нас-то все было в полном порядке. С трудом выпихнув неприятного субъекта за дверь, я, не дожидаясь лифта, побежала по лестнице вниз.
Я выбежала, запыхавшись, в холл и застала там Наташку и Светку. Они сидели на белом кожаном диване, и по их лицам я увидела, что что-то случилось.
– Дис приходил? – спросила я, приблизившись к ним.
– Что? А… Нет, не видела, – быстро проговорила Наташка, и по ее голосу, а еще по тому, как подруга отводила глаза, я поняла: она лжет.
На душе стало неспокойно. Я оглядела холл. Девушка на ресепшен беседует с кем-то из посетителей… На соседнем диване, неподалеку от нас, сидит пятилетняя девочка, капризно надув губки, а вокруг нее носятся, словно заводные, родители. У входа стоит охранник… Диса и вправду нет.
– Посиди с нами, – Светка хлопнула по дивану подле себя. – Подождем.
– А вы разве не торопитесь в музей? – подозрительно спросила я.
– Успеется.
Ощущение тревоги нарастало.
Я запахнула куртку и вышла на улицу. Серое небо… Как бы не пошел дождь…
– Привет, а я думал, ты не придешь. Твои подруги сказали, что ты заболела.
Он обнял меня, и я прижалась щекой к его холодной и вместе с тем обжигающей щеке. Как же хорошо!.. Но постойте… Он сказал, будто…
– Ты говорил со Светой и Наташей? – спросила я, отстранившись.
– Да, – он улыбнулся. – А они разве не рассказывали, что встретили меня? Они сказали, что ты себя плохо чувствуешь, но я очень рад, что тебе уже лучше.
Каждое слово оставалось ожогом на моей коже.
– Подожди, я сейчас, – я выпустила его руку и быстрым шагом вошла в холл.
Картинка сложилась. И тот вызов электрика тоже не был случайностью! Нет, это не ошибка ресепшен, это мои завистливые подруги принимали свои меры, стремясь разрушить мое счастье!
Щеки уже пылали от гнева, а из груди поднималась волна яростного возмущения.
Мнимые подруги так и сидели на том же диванчике.
