Текст книги "Постучись в мою дверь (СИ)"
Автор книги: Ярослава А.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Глава 7
Соня
Официально: это самый странный вечер в моей жизни.
Ощущение, будто я попала в параллельную реальность, в которой все вокруг превратилось в кадры из какого-нибудь низкобюджетного боевика.
– Да, не трясись ты так, – внушает Игнат, прижимая к боку чистую наволочку, – Все будет хорошо.
– Что-то я не уверена в этом, – бурчу под нос, а сама с третьей попытки не могу попасть ниткой в иголку, – Не вам же в живого человека иголкой тыкать. И вообще…еще не поздно вызвать скорую. А вдруг я что-то не так сделаю? А вдруг воспаление? И нитки у меня самые обычные.
Говорю все это, а у самой руки трясутся.
– Выпить надо, – задумчиво и даже как-то отстраненно замечает мужчина, – Чё есть?
– А-а-а, чё надо? – заикаясь от нервного напряжения, перехожу на жаргон я.
– Горячительное. Есть?
– Не-а.
– Так я и думал…Ты ж у меня интеллигентная.
Приготовив нитку с иголкой и пару раз, глубоко вдохнув для успокоения, приближаюсь к мужчине.
Из алкоголя в моем доме только небольшая бутылочка антисептика, но его я не буду предлагать, так как он явно сейчас истратится на обработку раны.
Стараясь не думать, где и при каких обстоятельствах Игнат получил это ранение, прошу его снять свитер и встать ближе к свету.
Обнажившись по пояс, мужчина, чуть покачнувшись, выполняет мою просьбу и хмуро наблюдает за тем, как я, продезинфицировав нитку в спирте, сажусь на табуретку, чтобы его рана оказалась на уровне моих глаз.
– Мне страшно, – жалуюсь я.
– Тут всего пару стежков надо сделать. Ты справишься.
Ох, мне бы такую уверенность.
– Эта рана только кажется такой страшной. Она ножевая и не глубокая, – продолжает рассказывать он.
И вроде бы эта информация должна немного успокоить, но нет же!
Нервно сглатывая, прихватывая кожу предварительно обработанными в спирте пальцами, стягиваю края сочащейся раны и делаю первый укол.
Чувствую, как мышцы под моей рукой резко сокращаются и с трудом сдерживая рвотный позыв, продолжаю свое, казалось бы нехитрое, но крайне неприятное дело.
– Давай…у тебя хорошо получается…
Игнат смотрит на меня сверху вниз, тяжело дыша, а у самого лицо белее снега, на лбу выступила нездоровая испарина.
Лишь бы в обморок не грохнулся.
Что я с его бесчувственной тушей делать буду?
Он же наверняка весит под центнер.
Пусть лучше на своих двоих уйдет из квартиры, а не вперед ногами вынесут.
Думая об этом, как о стимуле закончить свое страшное дело побыстрее, сцепив зубы, делаю еще пару стежков, кое-как креплю нитку и, отстранившись, с облегчением выдыхаю.
– Теперь повязку, – командует сверху Игнат.
Невольно запрокидываю голову и смою на его сосредоточенное лицо, ясные глаза.
Все ему нипочем!
Не человек, а самый настоящий терминатор.
Он даже выглядит почти так же, как Шварцнегер: идеальный пресс с, кот меня укуси, самыми настоящими кубиками. Про накачанную грудь и мощные руки вообще молчу. Страшно даже представить сколько в нем силы. Одной правой пришибет, если захочет.
– Кнопка? – заметив, что я зависла, зовет мужчина, – Не смотри на меня так, а то поцелую.
– А? – глупо хлопаю глазами.
– Поцелую, говорю, – криво усмехается он, – Тебе хочется?
Вспыхиваю на мгновение, теряясь от его грубоватого флирта, но тут же себя беру в руки.
– Вот еще! – фыркаю в ответ и с самым что ни есть независимым видом сооружаю из старой, но чистой простыни, повязку.
– Жаль, – вздыхает, – А мне хотелось бы…
Вы поссорите на него?
Едва на ногах стоит и туда же!
* * *
Наложить тугую повязку оказывается не таким простым делом, как мне казалось изначально. То ли мне не хватает сноровки, то ли сил, но она то и дело съезжает. Что бы закрепить ее получше приходится обхватить мужчину за пояс и практически прижаться щекой к его торсу.
Донельзя компрометирующая и неловкая ситуация, но я, как мне кажется, выдерживаю ее с достоинством, хотя и жду какого-нибудь пошлого намека от моего полуголого пациента.
– Все, – наконец выдыхаю, любуясь на плоды своих трудов, – Готово!
– Спасибо, Соня, – тихо произносит Игнат, тянется к своей одежде и, покачнувшись, едва не падает.
– Осторожней! – вскрикиваю я и, подхватив его под мышку, с великим трудом усиживаю на стол, – У вас сильная потеря крови и слабость.
– А, – тяжело дыша, отмахивается мужчина, – Пройдет. У тебя есть антибиотики?
– Не знаю, – отвечаю и с беспокойством поглядываю в коридор, – Сейчас посмотрю, а вы оденьтесь, пожалуйста.
Игнат не спорит, медленно натягивает на себя свитер и буквально в следующую минуту на кухню ураганом залетает Руслан.
– Это еще что тут происходит?! – с претензией начинает он.
О, боже дай мне сил, но Рус уже достал со своим юношеским максимализмом!
Быстренько, пока он тут не раздул скандал, который будут слушать все соседи, подхватываю братца под локоток и почти силком выталкиваю его в коридор, закрыв за собой дверь кухни.
– Рус, ты обалдел так орать? – тихо шиплю я.
– А какого фига это чувак у нас на кухне опять тусуется.
– Чай пьет! – рычу в ответ и прячу за спиной окровавленные руки, – Не видишь?
– Ты же говорила, что он просто тебе помог?
– А теперь не просто. Ясно!
Глаза брата шокировано округляются и он, горестно изобразив жест «рука-лицо» едва шепчет:
– Только не говори, что он и есть твой загадочный кавалер?
Молчу, потому, что не знаю, как реагировать на такую тупую догадку, и Рус восприняв это по своему тихо бурча гадости, разворачивается и уходит.
– Я спать! – рявкает он и демонстративно, высказывая мне свое «фе» хлопает дверью.
Вот ведь паршивец!
Значит, когда я ему высказывала про Стаса – его дружка-стукача и предателя, он просил не вмешиваться в его жизнь. Типа – дружу, с кем хочу.
Ему, значит, можно, а мне нельзя.
Вот так из милых мальчиков вырастают противные мужики с двойными стандартами. У них это на клеточном уровне, что ли закладывается?
Возвращаюсь на кухню, раздумывая о том, как бы мне выпроводить Игната восвояси, но бросив взгляд на его сгорбившуюся от боли и слабости фигуру, понимаю, что просто не смогу бросить его на произвол судьбы.
Выходит, теперь моя очередь его спасать.
– Как вы? – зачем-то спрашиваю я, хотя и сама вижу, что плохо ему.
Он вскидывает голову и смотрит чуть затуманенными глазами.
– Колбасит, – даже пытается выдавить из себя скупую улыбку, но вместо этого выходит искаженный болью оскал.
– Понятно.
Пытаться уговорить его на больницу, разумеется, совершенно бесполезное занятие. Игнат – очень упертый человек. И никакие лекции на тему заражения крови ему не страшны.
Сожрав лошадиную дозу антибиотиков, которые каком-то чудом завалялись в моей аптечке, он запивает все это дело оставшимся спиртов и, глядя прямо в лицо обалдевшей мне спокойно говорит:
– Не бойся, кнопка, на мне все, как на собаке заживает.
И сказано это так, что становится ясно – подобное с ним далеко не впервые.
Господи, с кем я связалась?
Кто он вообще такой?
Всеми силами стараясь, запихнуть все эти вопросы в глубь своего подсознания, отправляюсь в свою комнату стелить постель….Игнату. Положу его на диване, а себе разложу кресло. Оно старое, жутко скрипучее. Я тысячу раз грозилась его выкинуть и как же хорошо, что в итоге не сделала этого. Вот, пригодилось.
Постелив постель, отправила пошатывающегося, непонятно как еще держащегося на ногах мужчину, сначала в туалет, а затем в ванную смывать с рук засохшую кровь.
– Ложитесь и спите, – командую, едва он появляется в дверях моей комнаты, – И одежду свою снимайте!
– Воу-воу, боюсь, крошка, я сегодня не в форме, – пытается шутить он, – Тебе придется мне помочь.
– Еще поговорите мне! Вот, – кидаю на постель Руслановы трико, – Переодевайтесь, и спать. Вашу одежду закину в стирку, а то мне все в кровище извозите.
* * *
На этот раз Игнат не спорит. Покорно пристраивает свой бандитский зад на край дивана и принимается разоблачаться. Получается у него плохо, поэтому мне приходится, стиснув зубы покрепче помочь ему и со свитером, и с брюками, и даже с носками.
Я хоть и не трепетная барышня, но все же в процессе этого крайне интимного действа покрываюсь нервной испариной, а затем жгучим румянцем. Благо мужчина тактично молчит и безропотно выполняет все указания, а затем и вовсе с мученическим стоном заваливается на диван и прикрывает глаза.
Собрав в кучу его шмотки, не могу не поглазеть на раскинувшееся мужское тело в одних трусах.
Обычно люди без одежды кажутся уязвимыми.
И это точно не про Игната!
Глядя на рельефное тело, состоящее из одних бугрящихся мышц, испытываешь одновременно страх и легкий трепет.
Сколько же силы в нем?
– Нравлюсь? – неожиданно доносится с дивана.
Тушуюсь, под пронизывающим взглядом, чуть мутных от боли, но от этого не менее наглых глаз.
– Не люблю качков, – мгновенно вспыхиваю я и пулей вылетаю из комнаты.
В ванной со злостью запихнув вещи в стиральную машинку, опираюсь ладонями о раковину и, выдохнув, гляжу на себя в зеркало.
Ну, что греха таить?
Нравится…
Будоражит и рождает странные чувства этот опасный человек.
Несмотря на довольно отталкивающую внешность, его окружает какая-то незримая аура силы и непоколебимого спокойствия. И слабая женщина во мне невольно восхищается этой затаенной мощью, тянется к ней.
Тьфу ты ж!
Это все гормоны…
Не могу вспомнить, когда у меня в последний раз вообще был секс. Кажется в прошлой жизни.
Нетвердой рукой открываю кран с холодной водой, умываюсь и тру кожу лица так, чтобы не только смыть макияж, но и выкинуть всякие дурацкие мысли из головы.
Когда возвращаюсь в комнату, Игнат, кажется, спит.
Спрятавшись за дверцей шкафа, быстренько переодеваюсь в мягкую и теплую пижаму и укладываюсь на скрипучее кресло.
Казалось бы, после такого насыщенного событиями вечера, сон должен прийти мгновенно, но не тут-то было: широко раскрытыми глазами таращусь в потолок, где тонкими тенями отражаются чуть покачивающиеся ветки деревьев за окном, и никак не могу уснуть.
То и дело прислушиваюсь к неровному дыханию мужчины, что лежит в метре от меня и, стараясь не скрипеть креслом, поворачиваюсь на бок, что бы видеть его твердый профиль.
Глядя на то, как медленно опускается и поднимается его грудная клетка, постепенно расслабляюсь и даже проваливаюсь в какое-то странное состояние между сном и явью, когда сознания касается малейший шорох в комнате, а перед глазами пляшут картинки из тревожного сна.
Внезапно я просыпаюсь, будто от сильного толчка в спину и тут же сажусь в кресле, сначала не понимая где нахожусь. Спустя пару секунд фокусирую взгляд на окне, а затем вздрагиваю от едва слышного хрипа, что переходит в негромкий, надрывный стон.
– Игнат? – шепотом зову и медленно поднимаюсь с постели.
Босиком, ежась от холода, приближаюсь к дивану и, склонившись над мужчиной, с беспокойством вглядываюсь в его суровые черты.
– Игнат! – требовательно толкаю его в плечо и получаю в ответ вымученный стон:
– Ну, что?…
– Вы как?
– Хреново.
Кладу руку ему на лоб и выдаю очевидное:
– Блин…горячий.
Перво-наперво чешу на кухню за градусником. Надо как-то заставить Игната измерить температуру.
Разыскав жаропонижающие таблетки, набираю кружку воды и, вернувшись в комнату, сую своему чуть живому рыцарю под мышку градусник.
Он вяло пытается увернуться от моих рук, тихо пыхтит, ворчит, но слабость все же дает о себе знать. Больной Игнат – это более сговорчивый Игнат.
– Полежи со мной, – жалобно стонет он.
– А больше ничего не надо? – опешила от такой наглости.
– Надо, – со всей серьезностью заверяет он и слабо тянет меня за рукав пижамы, – Но это потом.
– А не боишься получить по морде?
– Не-а. Ты девочка добрая и больных бить не станешь.
– Все продумал?
– Ага…
И все-таки я аккуратно, стараясь не тревожить его больной бок, присаживаюсь рядом на диван и, терпеливо дождавшись, когда запиликает градусник, достаю и удивленно дергаю бровями.
– Тридцать девять и два! Черт, Игнат, я вызываю скорую.
– Стой! – жесткая мужская ладонь неожиданно ложиться мне на колено и, шокируя жаром своего прикосновения, чуть сжимает сустав, – Ерунда. Не стоит так рисковать. Вижу…ты там колеса притащила. Закинусь… и все пройдет.
– А друг заражение крови?
– Ерунда, никакого заражения не будет, – упрямо повторяет он таким тоном, будто это не у него жар, а у меня, – Давай колеса.
Понять не могу, почему я его слушаюсь.
Гипноз какой-то…
Послушно подаю лекарства, притаскиваю холодное полотенце ему на лоб и покорно сижу рядом, прислушиваясь к мерному дыханию, потому, во-первых, что у самой сна не в одном глазу, а во-вторых страшно, что он и вправду тут на моем диване окочуриться. Доказывай потом полиции, что это не я его ножом пырнула.
Глава 8
Зебл
Его утро по обыкновению началось рано.
Биологические часы Игната давным-давно настроены так, что глаза сами собой открываются еще до наступления рассвета.
Хорошая привычка, но не всегда полезная.
Особенно, когда ты еле-еле оклемался от большой потери крови и экстремального метода лечения.
Конечно, Зеблу не привыкать. В его жизни бывали переделки похуже да пострашнее. Но даже если у тебя низкий болевой порог и боевая закалка, все равно приятного в ранении мало.
У него сильный организм и сейчас прислушиваясь к свои внутренним ощущениям, Зебл с удовлетворением понимает, что не все так плохо.
Боль конечно никуда не ушла, но уж кто-кто, а он хорошо знает, что боль это лучший признак того, что ты жив, пусть еще не совсем здоров.
Жар ушел, оставив после себя легкую ломоту в теле. Чуть влажные от пота простыни и съехавшее со лба мокрое полотенце неприятно холодят и Зебл чуть шевелиться, аккуратно меняя положение тела, боясь потревожить сладко спящую рядом спасительницу.
Кнопка почти всю ночь не отходила от его постели и, в конце концов, не выдержав заснула рядом, поверх одеяла.
Зебл медленно поворачивается и, стараясь не задеть перевязанный бок, приподнимает голову, чтобы получше разглядеть мирно посапывающую девушку.
Красивая…
Во сне выглядит еще моложе.
Быть может потому, что сняла эти дурацкие очки и распустила мягкие рыжие волосы.
Она спит, повернувшись на бок, лицом к нему и в тусклой предрассветной мгле Зебл может рассмотреть как подрагиваю со сне темные пушистые ресницы.
Глядя на нежное умиротворенное лицо Сони он почти забывает о тупой боли, и чуть подавшись вперед, касается губами волос. От них слышен едва уловимый легкий цветочный аромат и Зебл, жадно втягивает его ноздрями, боясь любым неосторожным движением потревожить девушку.
Хорошая какая.
Любая другая бы даже на порог не пустила.
А эта всю ночь у постели сидела, да температуру сбивала, а сейчас спит точно ангел.
Да, Зебл, стареешь…
На романтику потянуло.
Если бы его вчера крепко не прижало, ни за что бы в таком виде к Кнопке не заявился.
Но Расташинский, тварь, телефон подрезал, а псы его по пятам.
Давненько Игнат не попадал в такие передряги. Староват он для геройства, раз позволил Игорьковым помощничкам его порезать. Надо было Марата слушаться и Пуделя на дело с собой брать.
Сонька рядом тихонько вздыхает и переворачивается на спину. В пушистой, какой-то несуразной пижаме она больше похожа на ребенка, чем на серьезную взрослую девушку. Тем не менее, даже в таком нелепом виде вызывает вполне конкретные желания.
Хочется снова почувствовать на себе ее нежные, заботливые руки. Ощутить прикосновение мягких губ. Приластиться к ней, словно большой наглый кот, выпрашивающий ласку.
Истосковался он…по ласке этой …
Не по грязному одноразовому перепиху, а по другому…
По тому, чего и не было никогда в его одинокой жизни.
Повинуясь какому-то неосознанному порыву, Игнат осторожно протягивает руку и обводит пальцем контур мягких, чуть подрагивающих губ.
Не проснулась.
Тогда он, склонившись над девушкой, решает украсть поцелуй.
Лишь на мгновение попробовать тепло ее губ и отступить, вновь скрывшись в предрассветной мгле комнаты.
Нежный девичий запах манит и кружит голову.
Быть может это просто от потери крови…
Игнат, не удержавшись от соблазна, все же проводит губами по острому подбородку, щеке, чуть завевает ухо.
– Что…что ты делаешь?
Оказывается, Кнопка уже не спит.
– Партизанишь? – хрипло смеется он ей в ушко и слегка цепляет его зубами отчего, девушка под ним чуть ли не подпрыгивает на месте.
– Ай! Я первая спросила!
– Что я делаю? – дергает бровями мужчина и чуть отстранившись, перехватывает ловкую ручку рыжей прелестницы, что точно вознамерилась лишить его вставных зубов, – Оказываю знаки внимания свой спасительнице.
– Ах, это так теперь называется?! – шипит она, – А мне казалось это самое натуральное домогательство.
– Фу, – кривится Зебл, – Какое неприятное слово. Разве ж это домогательство? Так…баловство…
– Я тебе сейчас покажу баловство!
– Вот, только не нужно рукоприкладства, Кнопка. Зря, что ли меня полночи латала. Истеку кровью, и никакой эскулап не поможет.
– Ох, – на лице Сони появляется виноватое выражение, – Давай я посмотрю, что там с повязкой.
– Да, пожалуйста. Трогай меня. Трогай.
Сонька еще больше злиться, а Игнат ничего не может с собой поделать. Ему так нравится ее дразнить, что просто невозможно удержаться.
Теплые пальчики порхают по его голому торсу, будоража не на шутку разыгравшееся воображение, и только пульсирующий болью бок отвлекает Игната от пошлых мыслей.
– Надо перевязать, – бормочет Соня, – Повязка вся кровью пропиталась.
– Угу, – неопределенно булькает мужчина и, перехватив нежную ручку, быстро целует в самую серединку, – Спасибо, Кнопка. Сейчас морду умою, и я весь твой.
Девушка вспыхивает, вырывает руку и трет конечность о пижаму, точно ее змея укусила.
– Хорошо. Сейчас чай поставлю.
– А кофейку не найдется?
– У меня не ресторан! – с вызовом дергает бровями.
– Понял-понял, – вскидывает Игнат руки, – И чаек похлебаю.
Соня, пригладив растрепавшиеся кудри быстро сматывается на кухню, а Игнат хмыкнув ей в след идет в ванную. Там в крошечном пространстве ванной совмещенной с туалетом, тяжело опирается о раковину и критично рассматривает в зеркале свою небритую физиономию.
Бледный, помятый, с темными кругами под глазами.
Да, уж…
По-хорошему надо бы до Борисыча ехать. Пока еще колеса действуют. Как отпустят, хуже будет, можно до больнички и не дотянуть.
Кое-как умывшись, Игнат выползает на кухню, где его шустрая девочка уже накрыла на стол.
Одна засада – жрать не хочется от слова совсем.
– Кнопка, ты прости, – кивает на бутерброды, – Я сейчас не заценю угощение. Кусок в горло не лезет.
– Тебе к врачу надо, – подталкивает к нему чаёк.
Зебл с благодарностью хлебает, не чувствуя вкуса и кивает.
– Сейчас поеду. Я тачку в паре кварталов отсюда бросил. Сможешь пригнать? Я сам не доползу.
Сонька подозрительно смотрит на него, недолго думает, а потом кивает.
– Хорошо. Но я только на автомате умею.
– Значит справишься.
Ах, если б он знал номер Пуделя наизусть, не пришлось бы так изгаляться, и подставлять Кнопку.
Пока девушка собиралась, Игнат все же выпил до конца чай и, чувствуя, как его снова пробивает на нездоровую дрожь, попросил:
– Сонь, дай, пожалуйста, еще колес от тепмы.
Уже в теплом пальто, в шапке, с ключами от его тачки, она приблизилась, на мгновение прижалась своими прохладными и мягкими губами к его лбу, так что он кайфанул и расстроенно произнесла:
– Черт, ты опять горишь.
– Угу, – подтвердил Зебл и протянул руку, чтобы Сонька выдавила из блистера ему на ладонь две таблетки, – Сейчас пройдет.
С этими словами он закинулся колесами и будто бы сразу полегчало.
Временно, конечно, но хоть так.
– Если плохо станет, зови Руслана, – стоя на пороге, наказала Кнопка, – Я постараюсь быстро.
Игнат кивнул и проводил ее взглядом, мысленно прикидывая – могли ли спалить его тачку.
Для работы под прикрытием Зебл чаще всего использовал арендованное авто, но вчера одолжил неприметную тачку у своего соседа. Старенькая Хонда давно нуждалась в ремонте и едва ли была похожа на авто начбеза Казьменко. Его сосед Славик все порывался ее продать, но со старушкой связано много воспоминаний, поэтому она без дела стояла в гараже и пылилась. Такая машина идеально подходила для конспирации и совершенно не выделялась на парковке среди таких же потрепанных жизнью железных коней этого района.
Угонят – не страшно.
Страшно то, что под сиденьем у него ствол.
И вот тут могут быть крупные проблемы.
Посему машину точно никак нельзя тут оставить.
Как же неудачно его цапанули… капец как не вовремя.
Глава 9
Соня
Дура!
Божечки, какая же я дура!
Сотрясаясь от нервной дрожи, плотнее запахиваю пальто и быстрым шагом иду по разбитому тротуару, всматриваясь в номера припаркованных машин.
– АМ 921…921, – бормочу под нос.
А вот, кажется, и она.
Старый, потрепанный внедорожник марки Хонда, как нельзя лучше подходит его владельцу. Тот тоже выглядит таким же покоцаным и ненадежным, как эта машина.
Ключом открываю центральный замок и забираюсь внутрь.
Прекрасно…
Она еще и праворукая.
Как же я на ней поеду?
Чистокровная, мать ее за ногу, японка.
Чертыхаясь под нос, выбираюсь с пассажирского сиденья и перебазируюсь на другую сторону.
В прошлой, безбедной жизни у меня была машина и, разумеется, я неплохо вожу. Но та была новая, не тарахтящая, как трактор, настоящая немка, где руль можно было крутить одним пальцем.
Господи, и зачем я на это согласилась?
Игнат, не человек, а демон.
Иначе, как объяснить, его воистину магическое воздействие на мою психику.
Вот нафига я вообще ему помогаю?
Предательский голосок внутри шепчет:
– Она тебе просто нравится. Запала на него, как кошка.
И вовсе нет!
Что я вообще могла найти в этом хаме с лексиконом на обезьяннем уровне?
И вообще у меня имеется достойный кавалер! Да! Красивый, воспитанный и надежный мужчина.
Думая об этом, вставляю ключ в зажигание и, повернув его, с унынием слушаю звук надрывно чихающего стартера на взводе, и судя по его умирающему хрипу, аккумулятор у Хонды похоже сдох.
– О, нет, – стону, уронив голову на руль.
Внезапно с боку раздается стук.
Испуганно вздрагиваю и в немой панике гляжу на здоровенного мужика, что довольно настойчиво стучится ко мне в окошко.
– Красавица! – зовет верзила.
– Что вам надо?! – чуть ли не взвизгивая с испугу, спрашиваю я.
– Тебя прикурить? – оскаливается он, – Сама, точняк, не заведешься.
Заторможено киваю и позволяю случайному прохожему, вооруженному самыми настоящими автомобильными «клещами» залезть под капотом чужой тачки.
– Да, не бойся ты! Сейчас мы подлечим твоего тигра.
Ох, еще бы кто подлечил ожидавшего меня дома «тигра»
Чужой он мне, а все равно переживаю…
* * *
Через двадцать минут сердечно поблагодарив неравнодушного мужчину, я усаживаюсь за руль праворукого монстра и, мысленно пожелав себе удачи, трогаюсь с места.
Ехать на этом скрипящем тигре со стороны пассажирского места и при этом рулить настолько необычно, непривычно, что у меня от нервного напряжения зуб на зуб не попадает.
Молясь всем богам, о том чтобы все это побыстрее закончилось, кое-как, путаясь в полосах движения, заруливаю в свой двор и с облегчением криво паркуюсь прямо у подъезда.
Ф-ф-у-х!
Кажется, я это сделала.
Осталось дело за малым: собрать Игната, впихнуть его в машину и доставить до места назначения.
Впрочем, собирать его особо не пришлось.
Он сам был готов и даже вознамерился сесть за руль.
– Все, Кнопка. Дальше я сам.
– Какое, сам?! – обалдела я, – Ты едва на ногах стоишь. Как ты поедешь?
– Нормально поеду. Как обычно.
– То есть, для тебя обычно с ранением в бок по городу рассекать?
– Кнопка, – выдохнул он, глядя на меня как на дурочку малолетнюю, – Мне, конечно, приятно, что ты за меня переживаешь…
– Кто?! – возмущенно перебиваю я, – Я? Переживаю? Да сдался ты мне! Потеряешь сознание и врежешься в столб. Вот и все дела…
– Сонь, я большой мальчик.
С этими словами он делает два шага по направлению ко мне и, взяв обе мои ладони в свои руки, подносит лицу и греет теплым дыханием.
– Я позвоню. Ок?
– Так ты уже и номер мой знаешь? – растерянно шепчу, не зная как реагировать на этот интимный шепот.
– Ты во мне сомневалась?
Молчу, не зная, что ответить, а потом прикрываю глаза, каким-то шестым чувством угадывая, что сейчас он меня поцелует.
Про стыд, гордость и прочую чепуху подумаю потом, а сейчас с трепетом ощущаю практически невинное прикосновение его горячих губ и внутренне содрогаюсь от остроты ощущений.
Хочется привстать на цыпочки и раскрыть рот, жадно ловя его дыхание, но я, разумеется, этого не делаю, лишь тихо выдыхаю, когда Игнат отшатывается и, сделав несколько шагов по направлению к машине, тяжело падает на водительское место.
Еще через пару секунд с тихим урчанием заводится движок, и Хонда, скрипя осями выезжает с нашего двора на основную улицу.
Некоторое время я стою глядя вслед удаляющейся машине и пальцами трогаю губы, а потом все же иду домой.
Странное чувство теснит грудь. В нем и трепет, и тревога, и страх. Все смешалось в голове. Поэтому, когда я поднимаюсь в квартиру и слышу какое-то жужжание в кармане даже не сразу осознаю, что это телефон.
– Да, – отвечаю в трубку, сажусь на пуфик и стаскиваю ботинки.
– Привет, подруга! – слышу голос Полины.
– Привет, Поль.
– Выручай, подруга, – голос коллеги хрипит, – Заболела. Капец температура долбит. Выйди за меня сегодня, пожалуйста.
Вообще, сегодня у меня выходной, а Полина должна была дежурить.
Но, похоже, выходной мой отменяется.
Придется отдуваться за нее.
– Хорошо.
– Спасибо, солнце. Я твоя должница, Сонь.
– Иди уже лечись, – отмахиваюсь я и, положив телефон обратно в карман, иду в свою комнату переодеваться.
Достаю привычную белую блузку, брюки и, затянув волосы в тугой пучок, чуть трогаю ресницы тушью, а губы блеском.
Я готова.
Проверив холодильник на наличие еды, заглядываю в комнату к Русу.
Брат крепко спит. Его сон после ночных стрелялок не смогло потревожить даже наше с Игнатом хождение по квартире.
Пусть спит.
Ему сегодня не в школу.
В кармане снова вибрирует телефон, оповещая о входящем сообщении.
Открываю приложение и читаю с незнакомого номера:
Я доехал. Отдыхай, Кнопка.
Вот и все. День продолжается.
* * *
Работа, как обычно не ждет, и как только охранник открывает дверь, в операционный зал начинают вереницей ползти клиенты самых разных возрастов и настроений.
Некоторые с добродушной улыбкой – это чаще всего те, кто только берет кредит.
А все остальные с недовольной миной на лице, сыпля угрозами, грозя инстанциями и прочими карами.
– Девушка, – визжит очередная недовольная клиентка, что, разумеется, не прочитала мелкий шрифт в договоре, – Если вы сию же минуту не пересчитаете мне проценты, то я нашлю на вас порчу! Я ведьма в пятом поколении!
– Да хоть в десятом, – флегматично парирую я, – Ничем не могу помочь.
Достаю бланк со стандартным обращением в правление банка и протягиваю агрессивно настроенной даме.
– Могу предложить вам написать заявление.
Женщина трясет копной искусственных черных кудрей, подцепляет пальцами бумагу и с отвращением роняет обратно на стол.
– И когда мне ответят?
– Через тридцать рабочих дней.
– Да, вы издеваетесь!
Я в ответ на ее возмущенный визг лишь разводу руками – мол такая работа.
В итоге женщина удаляется, злобно сверкнув глазами и пообещав наложить на меня венец безбрачия, но что я лишь машу рукой. Он, походу, и так на мне давно висит иначе, почему в возрасте двадцати восьми лет я все еще не замужем.
Не то чтобы меня это тяготит.
Но все же.
После потомственной ведьмы у меня наступает небольшой перерыв в бесконечном потоке клиентов. Не иначе венец начинает свое действие и распугивает все людей в радиусе моего присутствия.
Посему, воспользовавшись этой передышкой топаю к чайнику и периодически поглядывая на экран телефона, навожу себе кружку растворимого кофе с сахаром.
Делаю пару глотков.
Хорошо-то как…
А было бы еще лучше, если бы один несносный бандит все же удосужился написать, что все же обратился в больницу.
Переживаю за него, окаянного.
А он и не чешется.
Нервно блокирую и снова разблокирую телефон, проверяя входящие сообщения и разочарованно вздыхаю.
Ну, собственно, а что ты хотела Софья?
Он тебя спас, а ты его.
Теперь вы квиты.
Никто никому ничего не должен.
А как же поцелуй?
Стоит мне вспомнить о нем, как жаркая волна прокатывается по всему телу и оседает где-то в районе живота.
О, Господи, Пушкина! О чем ты думаешь?
Какие, к черту, поцелуи с бандитом?
Тебе надо о работе и о Руслане думать. О себе, в конце концов!
Медленно возвращаюсь на свое рабочее место, а в следующую секунду хлопает дверь: на пороге появляется ни кто иной, как Паршин. Он как всегда при полном параде. В идеально черном пальто, из-под которого выглядывает стильный пиджак, с небрежно растрепанными волосами и улыбкой в глазах.
– Соня?! – удивленно вскидывает он брови, – Что ты здесь делаешь?
– И вам, здравствуйте, Владислав Сергеевич, – блюду субординацию я, – Работаю, как видите. Полина заболела. Я за нее.
Начальник стремительно сокращает расстояние от входа до моего стола и, чуть склонившись над монитором компьютера, негромко говорит:
– Что же ты мне не позвонила. Я-то знаю, что ты поздно домой пришла, устала…
Э-м-м-м. Это такой тонкий намек на толстые обстоятельства нашего свидания?
– И что бы вы сделали? – шепчу я.
– Вызвал бы Марину Юрьевну.
Об этом я не подумала. Куда уж мне! Все мысли заняты одним непутевым бандитом. Что б ему там икалось.
– Мне не хотелось тебя напрягать, – натянуто улыбаюсь я.
– Мне не сложно. Ты и так слишком устаешь, нагрузка большая.
– Заботишься обо мне? – с иронией в голосе спрашиваю, по опыту зная, что многие мужики как огня боятся ответственности.
– Разве мужчина не должен заботиться о своей женщине?
Моментально тушуюсь под открытым и честным взглядом Влада.
– Я не твоя женщина, – мягко напоминаю Паршину.
– Это пока…, – бросает он и, отлипнув от моего стола, идет в свою крысиную коморку…пардон…свой кабинет.
