Текст книги "Постучись в мою дверь (СИ)"
Автор книги: Ярослава А.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
Глава 3
– Вы не заскучали?
Игнат отхлебнул вкусного, ароматного чая из кружки и, повернув голову в сторону коридора, где в тусклом свете лампочки Ильича показалась маленькая хозяйка квартиры, мысленно усмехнулся: заскучаешь тут…
Дом хоть и старый, но как все старое довольно добротный. Стены здесь тонкие и слышимость просто шикарная. Так что он невольно слышал весь разговор брата и сестры. Хотя и не прислушивался.
Нового о себе ничего не узнал.
А вот на то, что его собрались выпроводить так рано, даже как-то обиделся.
Не то чтобы он вжился в роль прекрасного рыцаря, но все же.
– Угу, – отозвался Зебл, – Но печенье вкусное.
Девушка помялась в дверях, а после шагнула в тесное помещение микроскопической кухни, подошла к окну и, нервно поправив занавеску, словно невзначай поинтересовалась:
– Как ваши ботинки? Не подсохли?
Они не то, что подсохли, даже еще были не на половине пути к этому.
Игнат это знал.
Знала и Соня, но все равно спрашивала, а, следовательно, его светский визит к симпатичной Кнопке явно затягивался.
– Думаю да, – не моргнув и глазом соврал он, растягивая губы в улыбке, – Сейчас допью чай и пойду.
Едва слышный вздох облегчения сорвался с губ девушки, и Зебл не удержавшись от ироничного смешка, поинтересовался:
– Что? Так не терпится избавиться от моей бандитской рожи?
Попал, что называется не в бровь, а в глаз, потому что Кнопка моментально вспыхнула. Да так ярко, что щеки и даже, кажется, уши в девушки заалели от стыда. Последнее так и вовсе удивительно.
В этой миниатюрной молодой женщине явно чувствуется воспитание. Весь ее облик и манеры говорят о том, что она явно из интеллигентной и вероятно даже очень обеспеченной семьи. Братец ее мелкий так и вовсе представитель мажористой, правда, с подстреленным хвостом, братии.
Пока Соня пытается справиться с охватившей ее оторопью и подобрать слова, Игнат продолжает ее оценивающе разглядывать и понимает, что не ошибся.
Интеллигенточка.
Все в ней от идеально опрятной блузки, до, со вкусом подобранных недорогих, аксессуаров кричит о том, что София получила прекрасное воспитание.
Еще там, в подворотне, мужчина заметил на пальце девушки необычное кольцо. Изысканная и явно дорогая побрякушка из белого золота. Это тупые, обдолбанные слизни не заметили цацку, а у Зебла глаз наметан. Не зря столько лет у Казьменко работает.
– Я вовсе не хотела вас обидеть, Игнат, – наконец, справившись с эмоциями говорит она и опускается на стул напротив.
Ему нравится, как тихо, но твердо звучит ее голос. А еще ему нравится, что она не придумывает глупых оправданий, но при этом отвечает прямо со сдержанной тактичностью.
– Просто я устала. Время позднее, а мне завтра на работу. Сами понимаете…
Игнат все понимал, но уходил с особой неохотой.
Не успокоился, пока не выпил весь чай, не сточил все печенье в вазочке.
Делал этот нарочно медленно и, искренне, расстроился, когда вазочка опустела, ботинки подсохли, а предлогов остаться больше никак в голове не возникло.
– Вам, наверное, завтра тоже на работу? – такой тихий, но весомый намек на толстые обстоятельства.
– Да, я как бы и сейчас на работе.
– А-а-а-а. Ненормированный график?
– Типа того.
На самом деле график у Зебла капец, какой бешеный.
Вот поймает козла Расташинского, подвесит его за одно место, а после можно будет и отдохнуть.
А пока покой Игнату только снится. Особенно теперь, когда его деятельный босс еще и трясется над своей новой женой и всем ее кругом общения.
С другой стороны лучше уж Расташинкого по всему городу выискивать, чем быть нянькой для большого пополнения в семье босса. Там пускай Пудель с пацанами развлекается, а у Зебла есть дела посерьезней.
Собрался он в два счета.
Кнопка проводила его до прихожей, что по размерам не отличалась от кухни, сунула ему в руки ботинки и даже собрала с собой целый пакет полный липовых листочков с робкой ремаркой:
– Чаю дома попьете.
И ему бы привычно съязвить, посмеяться в ответ, да только слова на ум не приходят.
Стоит, как идиот, топчется на пороге, смотрит на нее, затем на узкую ладошку, что протягивает пакет с чаем и не решается взять его.
– Берите же! Не стесняйтесь! Наверняка, дома, у вас такого нет.
Дома у него кроме собачьего и кошачьего корма, да трех банок безалкогольного пива уже давным-давно ничего нет. Даже сахар кончился.
В целом такое положение вещей последние лет десять Игната устраивало. Вероятно потому, что он никогда не чувствовал себя одиноким, вкусно и сытно покушать мог в ресторане, а скоротать ночь у случайной любовницы.
Вот, с кем он будет распивать это чертов чай, если дома у него даже заварника не имеется?!
Кнопке он, разумеется, этого говорить не стал. С молчаливой благодарностью забрал из ее рук пакет и, окинув тонкую фигурку, прощальным взглядом вышел в прокуренный подъезд, намеренно запретив себе просить номер ее телефона.
Смысл?
Она все равно его не даст.
А если и даст, то он не станет ей звонить.
Слишком уж они разные.
Игнат это четко осознает, но все равно, выйдя на улицу и затянувшись сигаретой, отчего-то считает этажи и ищет глазами окно кухни, в надежде, что в нем мелькнет легкий силуэт Сони.
Красивая она и явно не глупая.
Опасное сочетание для того, кто уже однажды когда-то еще в прошлой жизни любил похожую девушку.
Ничего хорошего из любви этой не вышло.
Зебл теперь на всю жизнь ученый.
Воспоминая о ней до сих пор ему аукаются, и о многом в своей жизни он жалеет.
Но, как говорится, запретный плод сладок.
Именно поэтому Игнат еще добрых минут двадцать стоит под окнами, пытаясь понять, как эти чистенькие ребятишки, явно из хорошей семьи оказались в этом районе на ПМЖ.
Где, черт возьми, их родители?
С одной стороны, чего в жизни не случается.
У Кнопки Сони ее ершистого брательника наверняка припрятана слезливая история о том, как они стали бедными сиротами.
А с другой стороны, Игнату, жуть как любопытно.
Зацепила его Кнопка.
Глазами своими грустными, что прячутся под круглой оправой смешных очков, ну и прочими…кх-кх…прелестями, естественно.
Мужик, он, или не мужик, в конце концов.
Еще пошарив по району и проверив парочку адресов, где он надеялся найти жирную крысу Расташинского, Зебл, глубоко расстроенный своей неудачей, отправился домой.
Заскочив по дороге в супермаркет, он прикупил себе на поздний ужин пачку пельменей, корма животным, яиц на утреннюю яичницу, а после сам не заметил, как оказался в отделе, куда сроду не заглядывал.
Там он, будто под гипнозом уставился на пузатый заварочный чайник.
Недолго думая он сгреб этот предмет обихода в свою корзину и твердой, уверенной походной отправился на кассу, попутно кидая всякие сладости к чаю.
Ух, растравила рыжая Кнопка душу.
Вот прям до зубного скрежета захотелось семейного, домашнего уюта.
И пусть у него вместо семьи, только четвероногие друзья, которые периодически гадят в ботинки, жить с ними гораздо проще, чем с людьми. Хотя бы потому, что питомцы всегда тебе рады.
* * *
От района, где живет рыжая Соня, до дома Игната не так уж и далеко.
Время позднее и по свободному от ежедневных пробок городу, катить особенно приятно.
Он любит возвращаться в свой дом. Место, которое он долго и трепетно выбирал, чтобы обосноваться, бросить, так сказать, якорь, начать степенную оседлую жизнь, как и полагается мужчине его возраста.
В отличие от своего деятельного друга и работодателя Марата Казьменко, Зеблу всегда был по душе неспешный ритм загородной жизни, свежий воздух и птички, поющие по утрам.
Короче, романтика.
Пусть и не деревенская, как, например, в той же Трудолюбовке, но все же с особой прелестью.
До работы ехать не близко, но терпимо.
Игнат по натуре жаворонок – ранняя пташка, поэтому встать с утра пораньше и приехать в офис на полтора часа раньше до начала рабочего дня для него привычное дело.
Свой добротный, сложенный из обычного белого кирпича дом, Зебл построил на четно заработанные деньги. Именно поэтому он вышел не таким уж и шикарным, как виделось, зато теплым и уютным, как хотелось.
Большой, облагороженный участок, с огромным вольером для собак, мангальной зоной и даже небольшим искусственным прудиком.
Это место могло бы быть почти райским уголком, если бы не соседи.
Вернее соседка.
Пожилая женщина, бывшая жена почившего генерала Лидия Васильевна.
Совершенно наглая, бесцеремонная и ядовитая женщина, считающая, что ей позволено совать свой нос в дела всех соседей, учить, советовать и помыкать всеми, в том числе и Игнатом, который в силу неведомых самому ему причин, просто не может послать ее на три буквы.
Вот и сегодня вездесущая Лидия Васильевна сидя на лавочке, перед своим ухоженным палисадником, точно, карауля приезд Зебла, едва завидев его машину, выпрямилась, подскочила и навострила лыжи прямиком к забору из сетки рабицы, вероятно для того, что бы в очередной раз попить соседской молодой крови.
Едва Инат вышел из машины, женщина, поправив выбившийся из прически баклажановый локон, не менее ядовито улыбнулась и хрипло прокаркала:
– Что-то припозднился ты, Игнатушка.
– И вам, доброго вечера, Лидия Васильевна, – устало вздохнул мужчина, даже не пытаясь отгадать, чего опять понадобилось старой змее.
– Кому доброе, а кому не очень, – скривила густо накрашенный рот она, – Твой наглый помойный кот, снова изгадил мне всю дверь!
– Может это не он?
– Он-он! Я уж точно знаю! – с жаров воскликнула она, – Пометил дверь, а потом до пяти утра орал под окнами, мешая нам с Миледи спать!
– Экспертизу проводили? – невольно ухмыльнулся мужчина.
– Что?!
– Брали мочу на анализ?
– Вот еще! – фыркнула старуха, – Делать мне больше нечего.
– Тогда, – любезно оскалился Зебл, – Это точно был не мой Батон. Может это Михалычев кот прибегал?
– Он же кастрированный!
– Но это не мешает ему гадить на мой газон.
Лидия Васильевна на миг замялась, явно набирая в легкие побольше воздуха, чтобы вывалить на Зебла новую порцию аргументов, как в его кармане внезапно завибрировал телефон.
– Вы, уж, простите, но я пойду, – учтиво и почти вежливо кивнул он побагровевшей женщине и быстро ответил на звонок, – Але! Пудель, ты куда делся, засранец ты мелкий! Я тебе узвонился.
– Дела, Зебл, дела, – хохотнул парень.
– Ну, точно опять прохлаждался.
– Обижаешь, – лениво протянул Пудель, – Шефиню нашу катал по городу. А то босс сильно нервничает, когда она на своей раздолбайке лётает.
Да, уж. Влюбленный Марат – это еще та головная боль для всего его окружения, которое только-только после развода с его первой женой привыкло жить в мире, согласии и относительном спокойствии.
Игната радует только то, что Серафима оказалась порядочной, умной и приятной во всех отношениях женщиной. Большая редкость в наше время.
Марату повезло, и Зебл по-своему рад за друга.
Даже завидует ему.
Немного…
– В общем, дело у меня к тебе есть, – в своей привычной манере начал Игнат.
– Магарычовое? – хохотнул Пудель.
– Обойдешься, – беззлобно одернул его Зебл, – Прокатишься завтра до Макара Петровича и отвезешь ему двадцать штук и мою просьбу.
– Ого! – присвистнул парень, – А не жирно борову будет?
– Ох, и нарываешься ты, Пудель, – цокнул языком Зебл, – Твое дело доставить, а не базар тут устраивать. Взрослые без тебя разберутся, кому и что тут жирно. Ясно?
– Ясно, – буркнул обиженный Пудель, – Все сделаю.
– Добро, – довольно откликнулся Зебл и положил трубку.
Хороший парень Пудель. Работящий, рукастый, башковитый и если не его длинный язык цены ему бы не было. А так только и годится он на такую непыльную работу, как подвоз Серафимы Альбертовны, для выполнение мелких поручений.
Глубоко вобрав в легкий пропитанный сыростью и озоном вечерний воздух, Игнат отправился в дом, думая о том, что совсем уже скоро на его стол ляжет полное досье на рыжую Соньку и ее тощего братца.
Зачем, спрашивается, Зеблу это надо?
Да, шут его знает!
Он и сам пока не решил, не осмыслил как следует.
Глава 4
Больше всего мне было жаль зонт.
Не испорченную обувь, замены которой не было, не порванный плащ и даже не безвозвратно утерянные нервные клетки, а именно этот старый, не такой уж и дорогой зонт.
А все потому, что когда-то он принадлежал нашей с Русом маме.
И, казалось бы: ну, что так убиваться?
Подумаешь – зонт!
Вон, часы на полке, что покупала мама когда-то, и браслет, и книги, и даже ее французские шарфики.
А все дело в том, что буквально еще пару лет назад маминых вещей в нашем доме было очень много. В нем вообще каждая вещь напоминала о ней. Все они были пропитанные ее запахом, наполнены ее энергетикой.
Вещи стали пропадать с появлением мачехи…
Веронике, словно было мало нашего дома и папы, который к нему прилагался. Она буквально задалась целью убрать любое напоминание о нашей покойной матери.
Я многое сберегла, но при переезде половина вещей, будто бы куда-то пропала.
Мы с Русом не досчитались книг, тетрадей с рисунками, фотографий.
Мачеха, змея подколодная постаралась.
Даже торжествуя победу, не могла сполна ею насладиться, не подгадив напоследок.
Мамин зон я берегла, берегла и не уберегла…
С грустью думая, об этом, зависла напротив магазина дешевой замшгалантереи, что находился в соседнем от моей работы здании, и с коротким вздохом вошла внутрь.
Буквально еще пару месяцев назад такой предмет обихода, как зонт меня мало интересовал.
Зачем?
Если везде и всюду передвигаешься на авто и даже в случае непогоды добежать от машины до порога гораздо проще и быстрей, чем возится с зонтиком.
Теперь, пришлось оставить привитые с детства барские замашки и принять многие вещи, как данность. Дождевик, зонт, а так же теплые зимние боты не для красоты, а для тепла, теперь моя самая настоящая реальность.
Ужас, правда?
Хотя, нет, это еще не ужас.
Приценившись к удобным складным зонтикам родом из китайской провинции, я поняла, что такое настоящая жесть. Особенно, когда в кошельке у тебя всего несколько тысяч рублей, а до зарплаты еще надо прожить на них полторы недели.
И ладно бы жила я одна.
На морковке, картошке, свекле протяну.
Но у меня на шее сидит брат. Молодой, растущий организм, несмотря на скелетообразное сложение, кушает хорошо и с аппетитом. Короче, сметает из холодильника все, что в нем появляется.
– Вам что-то подсказать? – спрашивает продавец – женщина средних лет.
Я отрываю взгляд от витрины и рассеянно гляжу в ее совершенно недоброжелательное, осунувшееся и будто бы лишенное естественных красок лицо. На нем ни капли интереса, или желание угодить клиенту. Лишь печать безнадежной обреченности, ибо, работать надо.
Боже, неужели лет через десять я буду выглядеть так же?
Тряхнув головой и отбросив плохие мысли в сторону, вымученно улыбаюсь женщине и прошу показать мне красный зонт. Он чем-то похож на мой старый, хоть и качество, конечно, в разы хуже.
– Сколько он стоит? – спрашиваю у продавца и одновременно ежусь от неприятного чувства между лопаток.
Мне кажется, или кто-то пытается взглядом прожечь во мне дыру?
Повинуясь какому-то неясному ощущению, резко оборачиваюсь и перехватываю пристальный мужской взгляд.
Обычно незнакомые люди в такой ситуации сразу же отводят взгляд и переключаются на что-то иное, но незнакомец наоборот ловит мое внимание и удерживает его глазами, в которых читается ничем не прикрытий интерес.
Рассеянно моргаю и пытаюсь понять чего этому индивиду от меня надо.
Лихорадочно, перебираю в памяти последних клиентов, которым выдавала кредит. На деменцию не жалуюсь, но его вспомнить не могу.
Кто же он?
Оценивающе пробегаюсь взглядом по одежде незнакомца и, отметив про себя довольно добротные и явно не дешевые вещи, делаю вывод, что ему я кредит точно не могла выдать.
– Девушка, вы будете брать?! – между тем, интересуется продавщица.
– А? – вяло отзываюсь, разрываю наш зрительный контакт со странным мужчиной и снова обращаю свое внимание на зонт.
– Зонтик, спрашиваю, брать будете?
– А, нет…нет, в следующий раз…
С этими словами я отхожу от прилавка, и в спину мне летит недовольное ворчание женщины:
– Вот, блаженная.
Быстрым шагом идут в сторону выхода и, прямо у двери буквально сталкиваюсь плечом к плечу с тем самым незнакомцев.
Негромко охая от удара, краем глаза вижу, как у мужчины из рук летит на пол какой-то пакет. Он, словно по инерции придерживает меня под локоть, хотя я и не нуждаюсь в поддержке.
– Извините, – слышится совсем близко глухой баритон, – Вы в порядке?
– Все нормально, – не слишком-то вежливо отзываюсь я и поднимаю взгляд.
Вблизи мужчина выглядит еще более респектабельно и привлекательно. Стильная стрижка, ухоженная бородка. Он довольно молод – не старше меня. На широком развороте плеч идеально чистое без единой пылинки темно-синие пальто, а в глазах живой интерес и участие.
Помимо воли, под пристальным взглядом мужчины, в желудке все сжимается от волнения и я, с трудом взяв себя в руки, стараюсь скрыть его.
– Осторожнее нужно быть, – довольно неприветливо бросаю и высвобождаюсь из его рук.
– Вам бы тоже не помешало смотреть под ноги, – усмехается в ответ он.
– А вам по сторонам, – призвав на помощь всю свою язвительность, вскидываю бровь я, – Всего доброго!
С этими совами, обогнув его, я все же выхожу на улицу и, обернувшись, через стекло вижу, как присев на корточки мужчина собирает обратно в пакет, выпавшие покупки.
На мгновение глядя на его чеканный профиль меня посещает чувство дежавю. Ощущение будто я уже встречала этого человека, но не помню где и когда.
Из секундного транса меня вырывает звук телефона, что начинает разрываться в карман пальто.
– Да, Поль?
– Пушкина! – взрывается динамик нервным голосом коллеги, – Где тебя ангелы носят?
– В магазине, – устало отзываюсь я.
– Живо дуй сюда. К нам новый управляющий должен вот-вот прикатить!
– Поль, у меня вообще-то есть еще пятнадцать минут законного перерыва. Я поесть не успела.
– Ты, что, Пушкина, головешкой ударилась?! Про него тут такие слухи ходят: говорят, зверь в костюме. Если не хочешь, чтобы тебя выперли, то без обеда обойдешься!
– Но…, – мой желудок выступает категорически против такого приказа.
– Ты потом, – припечатывает коллега жестокой правдой, – нормальной работы в нашем районе фиг найдешь.
– Умеешь ты все настроение испортить.
– Было бы там что портить!
Что, правда, то правда. С этим не поспоришь.
Бросив последний тоскливый взгляд на киоск, где жизнерадостный армянин торгует щаурмой, с тяжелый вздохом развернулась и потопала в противоположном направлении, а именно в свой треклятый офис.
Полина права.
После того волчьего билета, что выписала мне мачеха и ее новый мужик, лучше места чем наша микрозаймовая дыра мне не найти. Ни в одно приличное место меня работать не возьмут.
Стоит об этом подумать, как в груди все печет от вселенской несправедливости.
Что б моей мачехе икалось!
Что б она прыщами покрылась на всю оставшуюся жизнь!
Мало было змее имущества папы. Надо было подгадить так, чтобы у меня не было ни единой возможности нанять хорошего адвоката.
Хотя, сдается мне, адвокат в нашем с Русом деле мало чем поможет. Там не просто дело, а целое «делище», что больше по части следственного комитета.
Размышляя об этом, я толкаю дверь нашего денежного гадюшника и, едва волоча ноги от внутреннего желания слиться с этой работы, все же плюхаюсь на свое место за столом.
Как есть в пальто и шапке. Сегодня холодно, а у меня ушки мерзнут.
– Чего расселась, Сонька? – тут же одергивает меня старший менеджер, – Давай работай!
Морщась от мерзкого по соей природной тональности голоса Марины Юрьевны, все же раздеваюсь и пристраиваю свою попу в форменной юбке на место.
– Шустрей-шустрей! – прикрикивает вдогонку Юрьевна.
Этой женщине надо не в банке, а в тюрьме работать. Зеков гонять. Даже флегматичный и отрешенный ото всего Паша, после месяца работы в нашем серпентарии, стал нервно дергаться от ора Марины Юрьевны.
Эдак он никогда не заработает на свою вожделенную однушку в девятнадцать квадратных метров и окочурится вследствие неврологического тика. Заклинит парня и все…
– Шустрю я шустрю, – почти любезно отзываюсь я и, натянув на физиономию привычный доброжелательный оскал приступаю к своим непосредственным обязанностям.
И в следующую секунду дверь с улицы распахивается, являя очередного клиента. К моему невероятному удивлению им оказывается тот самый мужик из магазина.
Если еще пару секунд назад мое настроение было просто паршивым, то сейчас степень его паршивости удвоилась.
А уж после того, как этот красавчик, сделав пару шагов командным тоном объявил:
– Добрый день, коллеги. Я Владислав Паршин!
– О, божечки, – пискнула рядом Полька, – Это наш новый босс.
– Чего…? – выпала в осадок я.
Короче, паршивость утроилась.
* * *
Как по закону подлости, моя короткая недоуменная ремарка не осталась незамеченной для нового начальника и старшего менеджера. И если последняя глянула со всей стервозной строгостью, то второй смотрел совсем иначе. С интересом и даже какой-то едва уловимой иронией.
Бросив в мою сторону уничтожающий взгляд, Марина Юрьевна, расплылась в улыбке перед новым начальником и почти сладко пропела:
– Добро пожаловать, Владислав Сергеевич. Мы вас ждали!
– Оно и видно, – со смешком бросил он, осматриваясь.
Мы с Полькой одновременно застыли, как статуи, изображая из себя идеальных банковских работников. Обе с приклеенными к лицам улыбками. Втянули животы и равнодушно уставились на вошедшего клиента.
Заценив нас, новый босс, непонятно чему кивнул и повернулся к старшему менеджеру:
– Думаю, Мария Юрьевна, с коллективом я познакомлюсь после. Сейчас пусть лучше принимают клиентов. Устроим небольшое знакомство после закрытия офиса. А сейчас покажите мне мой кабинет?
Это он ту крысиную конуру в конце нашего зала назвал кабинетом?
Боюсь, красавчик, тебя тут ожидает большой облом.
Вот уж не знаю, откуда его такого респектабельного к нам прислали, но тут он явно не от хорошей жизни.
– Ты слышала? – ткнула меня в бок Полька, – Он сказал: после закрытия знакомиться будем.
– Ага, – кивнула я.
– Будто нам после работы заняться нечем! – возмутилась она, – Меня муж, между прочим, ждать будет.
Я ничего не ответила, только вздохнула и принялась за работу, которой было, к слову, немало.
Остаток рабочего дня тянется невыносимо долго. Постоянно поглядывая на настенные часы и мысленно проклиная так медленно ползущую стрелку, всеми силами стараюсь абстрагироваться от хамства очередного клиента и думать о чем-нибудь хорошем. Например, о том, как я приду домой и, упав на свой разложенный диван просто провалюсь в крепкий сон.
Ах, какое бы это было счастье!
И какая непозволительная роскошь!
Поспать мне все равно никто не даст, потому что дома сегодня есть нечего, и если я еще могу перебиться на сухом пайке, то Руслана кормить надо.
Кстати о нем!
Украдкой достав телефон, открываю месседжер и кидаю брату сообщение, где в приказном порядке порошу почистить картошки к моему приходу. Он, конечно, не сильно рад такому повороту событий, но деваться ему особо некуда.
«Кто не работает, тот не ест» – отправляю ему вдогонку.
За что в ответ получаю грустный смайлик и обиженно молчание.
Знаю, что вечером будет дуться на меня, но недолго. Чует свою ответственность за разбитое окно и образовавшуюся в результате этого нехватку в нашем семейном бюджете.
– Нафига мне эта школа, Сонь?! – иногда пыхтит он в очередном запале, – Давай я ее брошу и пойду работать. Я мужик и должен зарабатывать!
Откуда у него такие радикальные мысли, право, не знаю.
– Угу. А затем отправишься в детдом, – мгновенно осаживаю ее.
А то раскрылился, больно!
– Это еще почему?
– Потому, что я твой опекун и не справляюсь со своими обязанностями, ведь по закону России дети должны учиться в школе, а не работать.
После этого Рус сдувается и смотрит жалобно и обреченно, понимая, что никто не спасет его от очередной контрольной по математике.
Наконец, этот длинный день подходит к концу. Без одной минуты восемь Полька начинает шустро собираться и ей удается избежать «знакомства» с новым начальником. Я же, задержавшись в туалете, не успеваю схватить свой плащ, как в клиентском зале появляется наш новый босс и, чарующе улыбнувшись, командует:
– Прошу всех в мой кабинет. Это не займет много времени.
Мы с Пашей быстро переглядываемся и уныло тащимся вслед за Паршиным. Заходим в тесную конуру без окон и первое, что замечает это большой и, наверное, очень вкусный торт.
– Не задерживаемся! – командует Марина Юрьевна и принимается резать торт, – Пашка, быстро чай наводи!
Паша бледнеет, краснеет, сглатывает, но послушно плетется к чайнику.
Я же скромно, присаживаюсь на стул подальше от нового начальства и решаю, что уж если не получилось свалить по-тихому, то хоть тортика поем в свое удовольствие. Тем более, что кушать хочется аж желудок сводит.
И вот сидим мы за столом, все по очереди поглядываем на часы и пьем чай, усердно стараясь поддержать разговор, который откровенно не клеится, несмотря на все усилия нового шефа.
Владислав Сергеевич расспрашивает нас о работе филиала, а после незаметненько так начинает задавать вопросы и о личной жизни.
Практически не вникая в разговор за столом, с наслаждением пью ароматный чай, доедаю уже второй кусок торта, как новый шеф внезапно обращается ко мне:
– Ну, а вы, София, что о себе расскажете?
Замираю, не донеся до рта вилку с тортиком, поднимаю на шефа растерянный взгляд и, с сожалением опустив вилку, интересуюсь:
– И что же вы хотели узнать?
– Поскольку у нас тут не официальная обстановка, то что-нибудь личное, – спокойно говорит новый управляющий и с каким-то чересчур пристальным интересом наблюдает за мной, – Например, как вы любите проводить в свободное от работы время?
У меня от такого поворота событий невольно вырывается смешок.
– Я сказал что-то смешное? – вскидывает выразительные брови он.
– Владислав Сергеевич, а свободное – это какое? – демонстративно киваю на часы, что очень красноречиво уже натикали десятый час вечера, – И вообще, я личным на работе не делюсь. На то оно и личное.
Красивое лицо Паршина на мгновение перекашивает от такого конкретного неуважения к его персоне, но он быстро берет себя в руки и спокойно произносит:
– Считаете, что мы засиделись?
Мы с Пашей синхронно киваем, и одна только Марина Юрьевна жаждет продолжения.
Вот только ее мнение не в счет. Мы с Павликом шустро прибираем со стола, благо посуда на нем одноразовая и это значительно ускоряет процесс. Буквально семь-десять минут и мы уже прощаемся на улице.
Едва сгорбленная спина Паши и величественная филейная часть Марины Юрьевны скрываются за поворотом, как Владислав Сергеевич поворачивается ко мне и недвусмысленно так интересуется:
– Вас подвести?
Первая моя реакция – ступор.
На кой черт такому видному мужику, как Паршин понадобилось меня подвозить неясно. Для проявления дружеской заботы мы еще слишком мало знаем друг друга.
– Благодарю, но я сама доберусь.
С этими словами я демонстративно открываю на телефоне приложение такси и быстро тыкаю пальцем по экрану, но тут на него сверху ложится сильная мужская рука, закрывая обзор.
– Я уже понял, что вы, София, девушка очень самостоятельная, но позвольте все же за вами поухаживать.
– Это в честь чего это? – подозрительно прищуриваюсь я.
Мужчина пристально смотрит мне в лицо, растягивает губы в легкой улыбке и, прищурив глаза, отвечает:
– Мы же теперь коллеги.
Аргумент, конечно, так себе.
Ощущение словно Паршин пытается ненавязчиво подкатить ко мне.
Думаю, а сама трясу головой, отгоняя эту идею.
Не может такой шикарный мужик всерьез заинтересоваться мной.
– Так что? Едем?
Он гостеприимно распахивает передо мной дверь своего достаточно дорогого авто и мне не остается ничего иного как, выдавив скупую улыбку, сесть внутрь.
