Текст книги "Белая охота (СИ)"

Автор книги: Ярослав Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Чувствовать себя нерадивым школяром было унизительно и неприятно, поэтому Рианон резко, на грани грубости лекцию оборвала.

– Это всё интересно, но зачем? Я не интересуюсь древней историей.

– А зря. На ошибках предшественников стоит поучиться. Особенно нам, магам.

– Сколько раз говорить? – раздражение всё-таки выплеснулось, голос задрожал от возмущения. – Я не маг. Наша сила – от ангелов.

И тут же девушка постаралась успокоиться. Медленно начала вдыхать и выдыхать, стараясь унять ярость.

– Вас так учат, – снисходительно парировал Хайрок.

– И кто только что говорил об опыте как о проверке любого предположения? – съязвила Рианон. – А опыты говорят, что просьбы ангелов не преодолеть, а зачастую не увидеть даже самым сильным магам.

– Или опыты ставят неверно. Сознательно или случайно, – холодно ответил хозяин дома.

Встал, подошёл к стеллажу с древностями и вскоре вернулся с небольшим, с детский кулак кубиком, выточенным из белого горного хрусталя. Внутри навеки как бы застыло дымчатое облако. Сжал за противоположные грани двумя пальцами, подышал на кубик. Тот засветился неярким синим светом, запахло вереском.

– Это один из немногих определителей магов, сохранившийся с тех времён. Попробуйте тоже.

Рианон с опаской взяла артефакт в ладонь. Тот погас. Но стоило повторить действия учёного, как кубик запылал ослепительным янтарным светом, нос заложило от возникшего из ниоткуда аромата мяты.

– Видите? Ваш потенциал намного сильнее моего. Цвет же показывает предрасположенность к тому или иному виду магии.

Девушка силой вручила кубик обратно хозяину и сердито сказала.

– Вы меня не убедили. Мало ли что он показывает. Да я даже не знаю, правду ли вы мне сказали про его назначение? И вообще, мне кажется, я и так засиделась. Я пришла по просьбе Теслина, и она исчерпана.

Рианон уже начала вставать, когда резкий повелительный тон хозяина бросил её обратно в кресло.

– Не торопитесь. Вам нужно ещё одно доказательство? Хорошо.

Хайрок взял из шкафа другой артефакт, похожий на путаницу металлических нитей и матово-чёрный каменный шарик внутри.

– Это накопитель для восполнения энергии. Из старых, мы сейчас не умеем такие делать. А теперь опустошите свой резерв. Призывайте, как вы их называете ангелов.

Голос был настолько властный и требовательный, что противиться ему Рианон не смогла. Позвала ангельское зрение – заодно проверила дом и хозяина на связь с Одержимым. Из шалости заморозила огонь в камине, дрова аж покрылись коркой льда. Потом отогнала в сторону грозовую тучу. Потёрла грудь, где поселилась сосущая пустота. Взяла в руку протянутый шарик с нитями… И сразу ладонь, потом руку, потом остальное тело закололи, защекотали приятные иголочки, полился тёплый мёд, заливая пустоту в груди.

– Давайте же! Разожгите огонь

Повинуясь, Рианон привычно воззвала… Пламя в камине жарко вспыхнуло, выбросило сноп искр. Словно дрова не промёрзли насквозь. Рианон, только что собиравшаяся съязвить, застыла. Потом растерянно зашептала:

– Не может быть. Этого не может быть. Четвёртый раз никто и никогда не отзывается.

Хайрок грустно прокомментировал.

– Вас обманывают, и сознательно. Когда-то таких, как вы, называли Ключами. Обучать полноценно вас давно не умеют. Разучились ещё во времена Древних империй. Но Инквизиториум нашёл вам применение. Выплёскивать энергию настолько мощным и необычным потоком, что ему не может противостоять никто. А чтобы не возникло подозрений – пичкают историями про избранных.

Рианон поверила сразу, хотя сердце и протестовало. Но вот оно доказательство невозможного, в руке.

– Зачем? – прошептала она, не замечая, как из глаз потекли слёзы. – Зачем? И зачем вы мне это рассказали? – и закричала. – Лучше бы я верила, как раньше! Как мне жить теперь?

Хайрок пожал плечами.

– Как и раньше. «Дабы мы не были более младенцами, колеблющимися и увлекающимися всяким ветром учения, по лукавству человеков, по хитрому искусству обольщения, но истинною любовью все возращали в Того, Который есть глава Христос. Посему, отвергнув ложь, говорите истину каждый ближнему своему». Так передавал нам слова Господни Апостол Павел. Считайте это прощальным подарком Теслина. Из вас, Ищеек, куют мечи Ордена Господня. Так будь же не слепым орудием, а останься человеком, сотворённым по образу и подобию. Пусть ведут тебя, дитя моё, лишь собственные помыслы и Слово Христово. Ибо генералитет Ордена уже давно борется не за одну лишь Веру и Церковь, а в первую очередь за свою власть. Помни об этом. А теперь прощай.

Дом старого учёного Рианон покинула как в тумане. Грубо отказалась отвечать на расспросы Риджайны – всё ли в порядке. Дома запёрлась на целый день, пытаясь отыскать хоть одну щель в рассуждениях мэтра Хайрока. Ни-че-го. Хотя контраргументы в защиту Инквизиториума она и нашла, даже подобрала соответствующие цитаты из того же «Апостола Павла послание к ефесянам». Пусть кто-то из Ордена и погряз в грехе, зато такие, как она, всегда действуют во спасение людей… Старалась не слушать шепоток раз за разом заглядывающего червячка сомнения. Не подыми она десять лет назад шума – дело с монастырём просто бы замяли. Встань перед ней в день приезда выбор: жизнь Теслина в обмен поимку друидов – подарила бы другу мученический венец и ни на мгновение не задумалась, не сожалела.

Девушка очень хотела нового разговора с мэтром Хайроком. Вот только ни она сама, ни сопровождение дорогу к дому старого учёного не запомнили. И отыскать не получалось, хотя бродили потом по всему району дней пять. Теслин же упорно избегал даже мимолётной встречи с Рианон. Можно было не сомневаться, что и на прямой вопрос ответит «ничего не знаю, никогда там не был». Не пытать же его, в самом деле?.. Оставалось лишь убеждать себя, что старый учёный неправ, девочек не обманывают, а просто наставники не знают сами. И пара-другая нечистоплотных Псов Господних не дают никому право судить о помыслах всего Ордена… На исповеди про разговор с мэтром Хайроком девушка не сказала ни слова. Смолчала первый раз в жизни. И почему-то, к своему удивлению, не считала, что поступила неправильно.

[1] В Десяти христианских королевствах используется так называемая «олимпийская стадия», принятая в Византии. 1 миля (1389,17 м) = 7,5 стадий (185,22 м) = 600 ступней (329,3 мм)

[2] В Десяти христианских королевствах используется византийская система, рассчитанная в XIII веке Михаилом Пселлом.1 час = 5 стигм = 10 лепт = 150 мойр =1200 рип = 14 400 эндиксов = 864000 атомов. Сутки делятся на 24 часа aequinoxiales, т.е. «одинаковых по длительности»

[3] Тут необходимо отметить. Поганый не оскорбление, а от латинского paganos – язычник

[4] Ad maiorem Dei gloriam – «к вящей славе Божией», геральдический девиз ордена иезуитов. В Десяти королевствах этот девиз носит Иквизиториум или Орден заветов Господних, во многом схожий с иезуитами, но при этом помимо всего прочего несущий функции инквизиции

[5] Тут необходимо уточнить. Первые шпаги появились в Испании в 1460-х годах, долгое время оставались холодным колюще-рубящим оружием как облегчённое производное от меча (рубяще-колющего оружия), состоящее из длинного (около 1 метра и более), прямого одно-двухлезвийного или гранёного клинка и рукояти (эфеса) с дужкой и гардой различной формы. Облегчённый вид, хорошо знакомый по фильмам, шпага примет лишь к 18 веку. В Десяти королевствах шпага ещё используется в своём «исходном» варианте

[6] Процесс пастеризации вина. Возможность заболевания вина наиболее успешно устраняется прекращением жизнедеятельности микроорганизмов путем нагревания до известной температуры от 60 до 70 градусов для разного вида вина

Часть вторая

К дому, который сняла для себя Рианон, когда стало ясно – поиски в городе затянутся, отец Даций подъезжал с неохотой. Сам себе признавался, что дело отнюдь не в поведении столичной Ищейки. Девушка ни разу не нарушила правил формальной субординации. Не лезла в местные дела, хотя полномочиями обладала огромными. В истории с друидами Змея открыто поддержала отца-командора. Он, дескать, не виноват. Даже наоборот – именно при нём было найдено и уничтожено действовавшее больше ста лет капище. Только слишком отвык Даций, что на его территории действует кто-то, имеющий право на любой приказ главы целой командории ответить: «Нет». Безо всяких объяснений. Да вдобавок, инквизитор чувствовал себя обязанным Рианон. Не подыми она десять лет назад публичного скандала, вычистить засидевшихся на тихих должностях карьеристов и наказать всех прикрывшихся церковным саном грешников могло и не получиться. А чувствовать себя обязанным, пусть даже про услугу оказавший и не вспоминает, Даций терпеть не мог… Но и решить нынешнюю проблему могла одна лишь Ищейка. Потому-то Даций скрипел зубами, но всё равно не позвал к себе, а поехал сам. Причём негласно и без свиты.

Район, где поселилась Ищейка, был респектабельный. Здесь обитали пусть не дворяне и не торговая аристократия Шеннона, но люди весьма небедные. Кого попало сюда не пускали. По улице не торопясь вышагивал патруль городской стражи, и не было нищих. Увидев всадника, сразу трое здоровых лбов отделились от основного десятка и двинулись навстречу. Потом заметили рясу священника, притормозили. Отец Даций привычно благословил парней. И тут же направил коня к уютной двухэтажной усадьбе без лепных излишеств, зато в окружении симпатичного пышного садика.

В воротах гостя встретили двое: девушка-прислуга – та самая, что выбралась вместе с Ищейкой из катакомб – и телохранитель. Утихшее было раздражение вспыхнуло опять. По городу шлялся с десяток опытных головорезов, не подотчётных ни светскому закону, ни Дацию – и ничего поделать нельзя. Что самое неприятное, служили наёмники не только за немалое жалованье – одна доля с последней добычи сделала всех довольно состоятельными людьми, но и из искренней любви и уважения к своей госпоже. И этим были опасны вдвойне.

По песку дорожки сада Даций специально шёл не торопясь, поэтому, когда нога ступила на крыльцо, сумел взять себя в руки и настроиться на деловой лад. От помощи Рианон и от успеха расследования зависели будущие отношения с герцогом. Ведь, хотя инквизиторы имели немалую власть, окончательное слово на землях домена всё равно оставалось за его светлостью Эдмонтон.

Пока девица Саломе вела священника к дому, воин уже успел сбегать с докладом: пусть отца-командора он и знал в лицо, входить без приглашения невежливо. Теперь ждал на крыльце, поклонился:

– Вас просят, отче.

И распахнул дверь. Служанка сразу проводила гостя к госпоже и вышколено удалилась. Разговор не для её ушей. Рианон ожидала, стоя в гостиной. Причём убрана комната была по старой моде – безо всяких кроватей или пуфов, лишь два кресла напротив камина. Украшенных резьбой, но жёстких, из парадного светлого ясеня – словно намекая: встреча по нужде, не для отдыха. Девушка сделала учтивый книксен, склонила голову. Дождалась, пока сядет священник, лишь потом заняла кресло напротив. Сложила руки на коленях, потупила взор в пол… Даций невольно восхитился. Ни дать ни взять барышня лет девятнадцати из хорошей семьи, переволновалась из-за визита важного гостя. Не знаешь – и не скажешь, что Ищейке на шесть лет больше. И что только она первая за несколько столетий сумела вырваться чуть ли не с самого алтаря дьяволопоклонников живой и невредимой.

– Внимательно слушаю вас, святой отец.

От мягкого бархата сопрано по коже мужчины против воли побежали мурашки. Поэтому инквизитор торопливо фыркнул:

– Не стоит на мне упражняться в ваших талантах, госпожа Рианон, – он не удержался и хмыкнул, – а визу на ваших полномочиях я ставил лично.

– Хорошо, – покладисто согласилась девушка. Вот только бархат голоса стал жёсткой замшей, лезвие меча полировать. – Я вас слушаю.

– Я хотел бы попросить вашей помощи как следователя в одном деликатном деле. Немедленно.

– Вот как? – Рианон удивлённо подняла бровь. – Почему, если вы по каким-то причинам не хотите привлекать своих людей, не можете попросить городскую стражу? Я проходила в Шенноне практику. И без лишней скромности могу утверждать, что даже за прошедшие десять лет до умений того же мэтра Теслина мне ещё расти и расти.

Отец Даций сцепил руки на животе, молчал почти минуту. Затем потёр подбородок, где, несмотря на тщательное бритьё, уже пробивалась щетина, и ответил.

– Дело в том, что помощь нужна герцогу Эдмонтон. И вопрос не только в прохладных отношениях его светлости и магистрата с бургомистром. Привлекать городскую или церковную стражу – значит придать делу ненужную огласку.

Рианон кольнула собеседника проникающим, острым, разъярённым взглядом. Перестала играть в благовоспитанную барышню и откровенно враждебно уточнила:

– Я понимаю, герцог. Но его нет в городе. Переговоры вы вели с кем-то из его людей. Они знают, кто я на самом деле?

Инквизитор поднял ладонь, словно останавливая удар.

– Нет, что вы. Барону Кокрану, он заправляет всеми делами герцога в городе и окрестностях, я сказал, что знаю одну благородную девушку, которая закончила столичную школу Святого Арсения Великого. И выбрала для себя судебное дело. Якобы я знал её отца и её саму в школе и обещал попробовать уговорить.

Рианон кивнула и задумалась. В самом деле, прикрытие выходило идеальное. Образование в одной из школ ордена бенедектинцев в качестве хорошего приданого вошло в моду не только среди зажиточных горожан, но и у дворян. Не удивит никого и специализация. Пусть женщина могла занимать только самую низкую должность, на которую дворянка никогда не согласится, девушка с хорошим юридическим образованием будет в цене на рынке невест даже у первого сословия. Выбор судебного дела ещё и означал, что в школе Рианон обязательно хотя бы полгода была помощницей имперского дознавателя. А ещё захотелось утереть нос Теслину – я не хуже… Пусть бывший друг про это не узнает.

– Хорошо. В чём суть дела?

– Я не знаю подробностей. Барон Кокран лишь рассказал, что в нескольких часах верхом отсюда у герцога поместье и небольшой дом. Там работает какой-то человек из свиты его светлости. У него вчера пропала некая тетрадь с важными записями. Он точно знает, что вор или где-то близко, или не ушёл далеко. И ещё… – Даций замялся, рука невольно скомкала ткань рясы. – Барон очень настаивал, что поехать можете только вы. Ваших людей придётся оставить в городе.

Рианон фыркнула: слова «вы останетесь без защиты» сказаны не были, но всё равно прозвучали между строк. Глава командории слишком долго находился на своей спокойной должности. Взвешенный и разумный риск – это неизбежная часть работы любой Ищейки. Да и вряд ли барон рискнёт ссориться с одним из влиятельных столичных кланов, чьей дальней родственницей сейчас прикидывалась Рианон. Пылинки будет сдувать, лишь бы «с девочкой ничего не случилось».

Барон Кокран оказался мужчиной среднего роста, с ястребиным лицом, острым носом и колючими холодными серыми глазами. Рианон машинально отметила: особые приметы – серповидный шрам над левым глазом, прихрамывает на правую ногу. Молчаливый: познакомился, проговорил все положенные знатной даме любезности, быстро объяснил суть дела, подсадил девушку в седло… И больше ни слова. Такие же немногословные оказались и трое сопровождающих. Оставалось лишь разглядывать дорогу, сначала петлявшую через поля, затем нырнувшую в лес и принявшуюся причудливо огибать высоченные берёзы. От нечего делать Ищейка принялась сортировать в голове скудную информацию, полученную от барона.

Ещё отец герцога сумел заманить к себе на службу некоего Фейбера, гениального механика. Мэтр рассорился с городским цехом кузнецов, но не хотел уезжать из Шеннона. Вот его светлость и предложил жить и работать в лесном доме неподалёку от города. За прошедшие годы мастер сумел открыть немало секретов, изрядно пополнив казну герцога. Чем и вызвал жуткую зависть городских властей. Сейчас механик трудился над новым изобретением и уже был готов выехать в резиденцию герцога, но вчера пропала тетрадь, куда мэтр Фейбер записывал результаты. Всё указывало, что тетрадь выкрал помощник старика, некий Кведжин. Вот только парни, охранявшие границу поместья, в голос божились – мимо никто не проходил. Ради секретности дом расположен на болотах, безопасных троп немного и все под присмотром. Да и не верил барон в виновность Кведжина. Подобранный мастером на улице талантливый сирота был предан учителю как собака.

Первыми о приближающемся стоячем водоёме рассказали комары. Появились и сразу же начали искать, куда впиться. А ведь в городе кровососов не видели уже с пару недель, их пора закончилась. Деревья постепенно пошли на убыль, белых великанов понемногу сменили низкорослые карлики. Вскоре показалось само болото. Сырость в воздухе, чахлая зелёно-бурая трава, пятна ряски в такой же бурой воде. Пригоршней камушков рассыпаны островки-кочки, на которых прилепились совсем уж худосочные берёзки. Прямой как копьё мост на толстых дубовых сваях, разрезающий болото на две половины, смотрелся чужеродно. Барон прокомментировал:

– Всё болото принадлежит его светлости. В центре большой остров, в окружении пяти мелких. С острова на остров перебраться можно, а у меня мало людей всё обыскать. Выбраться с болота можно только по мосту и двум потайным гатям, но везде стоят мои люди.

Рианон кивнула: поняла, вор ещё где-то здесь. Уточнила:

– Вы так и не рассказали. Кроме охраны и самого мастера, кто ещё на острове?

Барон сделал вид, что смущён, но обоим было понятно – поступил он так специально. Рианон еле сдержалась, пытаясь не обругать за лишнюю секретность и не повернуть обратно.

– Два сына мэтра, Кведжин. Эконом с женой и дочкой, они же кухарка, прачка и убираются в доме.

– Дочери?

– Этой зимой было восемнадцать.

Рианон не сдержалась и фыркнула: понятно, как девица прибирается. Точнее, где прибирается днём, а что вытирает ночью. Мастер безвылазно сидит на острове уже года два. И если парни из охраны имели возможность ездить в город, то сыновья и помощник – нет. Остаётся как человеку порадоваться разумной предусмотрительности герцога, а как сыщику – выругаться. Если девица своим положением недовольна, сразу превращается в сообщника. Если же её всё устраивает, но глупа – запросто перескажет постороннему всё, о чём мужчина запросто разболтал в постели.

– Ещё старик-конюх. Но его я бы, если позволите, посоветовал не подозревать. Он из бывших герцогских лесничих. Предан. Его светлость в награду назначил полный пансион старику до самой смерти, но тот попросил ему дать какое-нибудь место. Мол, не привык задаром хозяйские деньги проедать. Его светлость назначил старика сюда.

Раздражение из-за девицы, смешавшей все предварительные построения – с чего начинать поиски – всё-таки прорвалось. Поэтому Рианон ответила излишне резко.

– Позвольте, барон, мне самой решать, кого и в чём подозревать.

Кокран на это явно обиделся: чужая, впуталась в размеренную жизнь поместья случайно, да вдобавок женщина. Щека задёргалась, ноздри гневно расширились, барон быстро задышал. Но сумел взять ярость в руки, лишь замолчал и двинул коня вперёд так, чтобы дальнейший разговор стал невозможен.

Мост вывел отряд на самый большой из островов. Рианон даже восхитилась: стоит отъехать на сотню шагов, дорога свернёт, густые ветви высокого стройного ельника скроют буро-зелёную гладь, и сразу забудешь, что ты посреди болота. А что воздух по-прежнему напоен влагой, лягушки дерут горло кваканьем и комары летают – так это и в обычном лесу не редкость. За очередным поворотом показался дом. Двухэтажный, из брёвен, побуревших от времени – а может рано состарившихся во влажном климате. И топилось всё, судя по торчавшей трубе, по белому. Барон проследил за взглядом и подтвердил:

– Мэтр Фейбер придумал для герцогского дворца, когда в печи греют воду, а потом насосами по трубам она уже греет дом. Здесь то же самое. Нижний этаж – кухня и трапезная. Наверху малая лаборатория и жилые комнаты. Склады за домом, эконом живёт отдельно. Кузня, где мастер работает с отливками, на соседнем острове. Там же вторая лаборатория. Да, вот ещё.

Кокран достал из пояса стальное полированное кольцо, надел девушке на палец и коснулся сапфиром своего перстня. Рианон, чьи способности чувствовать колдовство после визита к пожилому учёному и опыта с накопителем изрядно расширились, ощутила лёгкий ток магии. Барон заметил удивлённый взгляд и пояснил:

– Рядом с домом живёт с десяток мелких брехливых шавок. Они натасканы облаивать любого без кольца. У охраны поместья колец нет, снимать с трупа бесполезно. Заговаривал лично маг его светлости, без моего камня это безделушка.

Ищейка кивнула: хорошо, круг подозреваемых уменьшился.

О том, что прибудут гости, предупредили заранее, поэтому обед задержали. Хозяева встретили гостей в трапезной, где полная женщина средних лет и такая же склонная к полноте, а в остальном бесцветная девица лет восемнадцати готовили парадный стол. При этом пахло так вкусно, что живот непроизвольно забурчал, отвлекая хозяйку от дела. Рианон постаралась задавить чувство голода и всмотрелась в потенциальных преступников. Причём не исключала пока даже Фейбера: предан-то предан, но чужая душа всегда потёмки. Сразу отметила для себя, что гениальный механик (небольшого роста старичок, с белой реденькой бородкой, с усталыми, немного слезящимися глазами) явно приверженец устаревших традиций. Из столовых приборов только ложка и нож, вилок нет. Хотя даже в полумонашеском пансионе, где воспитывались будущие Ищейки, вилку уже не считали вредным и опасным изобретением. На стол водрузили первую перемену блюд – суп и рыбу… Тоже по старому обычаю, большая кастрюля и блюдо в центре, а обедающие накладывают себе сами.

Барон быстро представил гостью, на мгновение запнулся. Формально Рианон приехала в дом к мэтру, и хозяин здесь Фейбер. Но она дворянка, а механик – нет. Мэтр несколько раз сморгнул, рассматривая гостью, хотя света от десятка расставленных свечей и льющегося сквозь окна полуденного света было достаточно. У Фейбера явно началась возрастная дальнозоркость. Девушка решила старика не смущать и сама выбрала. Подошла, но остановилась за шаг. Фейбер поклонился, поцеловал руку, отвесил поклон барону. Рианон отошла на свою сторону стола и опустилась в кресло. Рядом уселся барон, потом расположился во главе стола хозяин и сразу надел услужливо поднесённую старшей служанкой войлочную шапку. У него явно мёрзла в сыром воздухе голова, но встречать девушку и дворянку в головном уборе – оскорбление.

Следом подошли засвидетельствовать своё почтение гостье оба сына. Рианон поразилась, насколько они разные. Младший – среднего роста, белобрысый, полноватый, со щекастым крупным лицом – это особенно подчёркивал высокий лоб, нос какой-то приплюснутый. Старается держаться бесстрастно, эдакая затаённая высокомерность умелого мастерового перед белоручкой, которой с детства всё достаётся просто так. Даже оделся подчёркнуто скромно, строго по императорскому уложению о дозволенной роскоши сословий. Представился:

– Арбур.

Опытный взгляд Ищейки сразу подметил – взгляд не очень твёрдый, так и норовит соскочить в сторону от гостьи, лоб непроизвольно прорезала несколько раз морщина. Когда делал поклон – колени на миг дрогнули. Волнуется от близости высокородной особы. Старший высок, строен, в отличие от брата не выглядит нескладёхой. Фигура бравая, черты лица тонкие, даже миловидные, пшеничные локоны даже завиты. При этом многочисленные кружева камзола, посеребрённые пуговицы и украшения на одежды не делают его похожим на женщину, хотя очень гладко выбрит, не то, что заросший густой щетиной брат.

– Гарман.

Ищейка мысленно поморщилась. Не придерёшься, даже поклон выполнен идеально по этикету. И при этом сказано с такими обертонами в голосе, что одним словом удалось показать всё то, что у младшего не получилось продемонстрировать. Хотя Арбур и очень старался. И самое неприятное – поганец совсем не рисуется, он и в самом деле считает себя как минимум равным дворянам. Потому и в гостье видит не особенное существо, а нечто, способное принести ему пользу или вред. И никак иначе.

Первая половина обеда прошла в молчании. Рианон продолжала наблюдать и отметила ещё одну деталь. Судьба словно в насмешку руки братьям поменяла. Старшему дала крупные, непривычно для механика холёные. У младшего кисти вытянутые, пальцы тонкие, все в следах въевшейся смазки, множестве царапин, ссадин и нескольких подживающих мелких ожогах – явно привык возиться с тиглем, химикатами и инструментами.

Выдержки старого мастера хватило ровно до того, как гостья чуть откинулась на спинку, ощущая в желудке первую сытую тяжесть. Довольно сварливо мэтр заговорил.

– Я рад, что нашёлся человек, который решил взяться за нашу проблему.

Рианон поймала испуганный взгляд Арбура. Боится вызвать её недовольство? Или что-то знает?

– Для начала. Барон ввёл меня в курс дела, но хотелось бы услышать именно от вас.

Объяснять начали то один мастер, то присоединялись остальные, добавляя уйму нужных и ненужных подробностей. Рианон воспринимала рассказ машинально, ибо воображение само рисовало картину так, будто девушка видела произошедшее своими глазами.

Вечер прошёл на удивление спокойно. Не то, что день и вся предыдущая неделя, занятая подготовкой к отъезду в столицу герцогства. Все были расслабленные и сонные, еле передвигали ноги. Старый механик сидел в качалке возле дома, закутавшись в шерстяной отрез ткани – от воды тянуло зябкой сыростью, и слушал бодрое кваканье лягушек. Гарман зевал, глядя, как Кведжин и Арбур играют в комнате первого этажа в шахматы. На середине партии ему надоело, и он пошёл наверх спать. Следом за ним поднялся отец. Оставшись без зрителей, партия заглохла. Арбур тоже начал зевать.

Кведжин посмотрел на партнёра с молчаливым упрёком, но делать было нечего: судя по тому, как у Арбура слипались глаза, и по его согнувшейся спине было понятно, что младший механик тоже заснёт едва ляжет в постель.

– Ложитесь и вы. Завтра рано выезжать, – посоветовал он Кведжину.

– Благодарю, – помощник мастера покачал головой, – мне пока не хочется. Пойду ещё прогуляюсь, пожую.

Это был самый настоящий ритуал: пристрастившийся ещё на улице жевать табак, перед сном Кведжин выходил прогуляться, чтобы резкий запах ароматических добавок не мешал остальным.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Едва поднявшись в свою комнату, Арбур немедленно уснул. Именно он паковал инструменты и вымотался настолько, что мгновенно провалился в чёрную бездну без сновидений. Будто закрыл глаза, открыл – а на дворе яркое солнце и новый день. Когда Арбур спустился вниз, завтрак уже ждал, но, несмотря на поздний час, парень оказался самым первым. Впрочем, ненадолго. Через половину лепты раздались шаги. В трапезную вошёл заспанный и недовольный Гарман.

– Безобразие, – сказал он. – Кведжин обещал меня разбудить. Я мог бы ещё забежать к Манике. А то сегодня накрывает её мамаша.

Арбур поморщился, пожала я плечами.

– А почему Кведжин должен тебя будить? Может, он ещё спит.

– Давно встал, в комнате его нет.

Вздыхая, Гарман уткнулся в тарелку и начал жевать – отсутствием аппетита он не страдал ни при каких обстоятельствах. Спустился отец. Укоризненно посмотрел на сына. Старший помощник считался членом семьи, мэтр же полагал, что за исключением случаев, когда кто-то занят в работе, пищу следует принимать всем вместе. Гарману пришлось прекратить. И тарелку он отодвинул с крайне недовольным видом.

– Ждать, ждать! – бурчал он вполголоса. – С голоду помру, пока кое-кто шатается неизвестно где.

Ждали Кведжина не меньше получаса, когда заглянул барон.

– Отъезжаем, метр? А где Кведжин?

Мастер Фейбер встал, собираясь подняться к себе и забрать из потайного ящика чёрную пергаментную книжицу со своими записями.

– Не знаем, сами ждём, – ответил за всех Гарман.

– Странно, – удивился барон. – В мастерских его нет, и шаперона [1] его нет.

– Жарко же,– удивился Гарман. – Зачем ему шаперон?

Старый мастер переменился в лице и кинулся наверх к себе. Обратно он спустился старческой шаркающей походкой.

– Отперто! – сказал он тусклым голосом. Добавил почти шёпотом. – Её нет!

Рианон замахала рукой, останавливая рассказ. Поинтересовалась.

– Я поняла. Мешок с вещами тоже пропал. Так что же такого было в этой тетради?

Фейбер вяло покачал головой, затем ткнул пальцем в младшего сына:

– Покажи ей.

Тот стремглав выбежал из комнаты и вскоре вернулся, неся в руках большой ларец. Судя по тому, как парень его нёс – довольно тяжёлый. Арбур водрузил ларец на стол, поднял крышку… Рианон ахнула. Это оказались часы! Такие маленькие, да ещё невероятно точные – кроме часового циферблата имелся второй, отсчитывающий лепты. Эта штука обогатит мастера и озолотит герцога. Или того, кто первый наладит изготовление. Подтверждая, заговорил изобретатель.

– В тетради всё записано. Главное не конструкция, она вот тут, – он постучал себя по лбу. – Но точная форма шестерёнок и пружин, сорта металла. Тысячи часов мы провели в кузне и мастерской. Сейчас дело пойдёт быстрее, но надо повторить сотни опытов. Это не меньше года. Не меньше, – он грозно посмотрел на старшего сына, – чтобы кто там не думал.

Рианон сухо кивнула. На память сразу пришёл разговор с профессором Хайроком, процитированные им советы Ибн ал-Хайсама. И замечание, что исследования ведутся в основном методом тыка. Будь иначе, старый механик не причитал бы, что ему надо заново перепробовать все сорта железа. Судя по всему, Гарман думал схоже. На его лице в ответ на слова отца не мелькнула недовольная гримаса. Но перечить родителю сын не стал.

– Хорошо. Я постараюсь найти вашу пропажу. И для начала позвольте осмотреть дом и комнату, где хранилась тетрадь.

За время своей практики не меньше половины дел Ищейка начинала уже после того, как совершалась самая тяжкая часть преступления. Не раз ей приходилось осматривать места, в которых произошли убийства и кражи. И сейчас она поднималась по лестнице – рабочие помещения занимали не первый этаж, как обычно, а что-то посередине между первым и вторым – с ясным ощущением бессмысленности своих действий. Кведжин хорошо знал и кабинет, и расположенную рядом малую лабораторию. Мог найти даже самое мелкое колёсико в самом тёмном углу, никого при этом не потревожив. Представить себе, что в последний момент вор надумал оставить подробную исповедь, было абсолютно невозможно. И всё-таки Рианон производила осмотр тщательно и аккуратно. Хотя бы этим успокоить мэтра, чтобы не мешался под ногами.