Текст книги "Белая охота (СИ)"

Автор книги: Ярослав Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Сколько стоит?

Но приказчик тоже заметил, какими глазами на браслет смотрела девушка, и цену задрал вдвое.

– Шесть милиарисиев.

– Да имей совесть, у тебя серебро с медью мешано, а ты полновесную монету просишь. Твоему браслету пять нуммиев цена, я десять дам, – возмутился капитан.

Игру «один надбавляет, второй сбрасывает» дети впитывают с молоком матери, но приказчик на предложение вместо полновесных серебряных монет дать с десяток медной мелочи взвился.

– А вы работу посмотрите, так с золотом не работают, как здесь с серебром. За такой браслет вообще надо полновесными византинами платить, а я всего шесть милиарисиев прошу.

– Ну, – добродушно хмыкнул капитан, – насчёт золота ты загнул. – Хорошо. Дам один кератий.

Несколько минут оба сердито торговались… Саутерн больше из азарта и спортивного интереса, платил всё равно Инквизиториум. К тому же, если лавка как-то связана с Одержимым, то согласиться сразу будет подозрительно. Наконец, со страдальческим видом Саутерн отсчитал пять кератиев из медно-серебряного сплава. Пока приказчик смотрел у монет клеймо и сверял вес и пробу, поворчал на тему «разорили вконец». Потом раздражённо отобрал у приказчика браслет и вручил девушке. На мгновение Рианон показалось, что приказчик и охранник в этот момент как-то странно, даже хищно на неё посмотрели и переглянулись. Но тут же девушка про непонятный интерес забыла, её слишком захватила находка.

Когда оба вышли из квартала ювелиров, Саутерн, затаив дыхание, негромко спросил:

– Госпожа? Это оно?

– Да. Хвала вашему острому уму, капитан, и руке ангела, который повёл нашу дорогу именно в эту лавку. На браслете чёткий след, не больше трёх недель. Тварь скрывается где-то в городе.

До гостиницы добрались быстро и молча. Скорым шагом поднялись на второй этаж по лестнице чёрного хода. В номере встретило зрелище, которое в другое время бы изрядно позабавило. Риджайна, недолго думая, села уплетать доставленный обед, рассудив, что из харчевни начальница вернётся сытой. Младшая Охотница явно отказалась, теперь сидела и смотрела голодными глазами, как напарница догрызает жареного цыплёнка. Стоило Ищейке войти, Риджайна, не вставая, помахала надкушенным птичьим крылышком:

– Ну как? – и тут же вцепилась в него зубами.

Лицо у Хилли осветилось надеждой: ох, сейчас командир и устроит скандал за съеденный обед. Не зря взор так и полыхает жаром испепеляющего праведного гнева. Старшая Охотница знала Ищейку намного дольше и в чём дело сообразила мгновенно, едва заметила лихорадочно блестевшие глаза Рианон. Встала, даже не вытирая рук, в два шага оказалась рядом. На миг девушки прижались лбами друг к другу. Со стороны показалось, будто чужой облик принялся стекать как воск с горящей свечи. Едва последние снежные пылинки осыпались и растаяли в воздухе, Риджайна негромко уточнила:

– Он всё-таки здесь.

– Да. Спасибо острому уму Саутерна и удаче. Вот, – Ищейка положила в подставленную ладонь украшение. – На нём чёткий и свежий след. Завтра с утра пойду к отцу-командору оформлять бумаги на нашу охоту.

Риджайна не выдержала и издала протяжный стон. Она хорошо знала, как руководство командорий относилось к появлению на своей территории Ищеек, особенно с расширенными полномочиями, как у их команды. Мало того что чужаки, вдобавок за любой проступок отчитываться будут только перед генералитетом Инквизиториума и императором. Беготня с документами иногда длилась целую неделю, за которую и Ищейка, и её помощница умудрялись обойти канцелярских крыс раз по пять.

Рианон, глядя на полное печали и страдания лицо помощницы, невольно улыбнулась.

– Не трясись заранее. В кои-то веки нам повезло. Начальствует здесь отец Даций, я его немного знаю. Тот ещё карьерист, но с одной очень полезной чертой. Дело ставит выше амбиций. Разрешение на свободную охоту подмахнёт сразу, едва я покажу ему первую улику.

Ищейка ненадолго задумалась, потом закончила мысль.

– Прямо завтра, после воскресной литургии, я с отцом Дацием и поговорю. Да, – Рианон посмотрела на подчинённых, – остальным тоже надо сходить и причаститься. Саутерн, я нисколько не сомневаюсь в ваших людях, но всё же напомните.

Капитан и старшая Охотница чуть поклонились и перекрестились – наказ поняли. Затем Риджайна уточнила.

– Госпожа, вы ведь пойдёте в главный собор?

Рианон удивлённо кивнула. Те из инквизиторов, кто имел духовный сан, обязательно состояли при какой-то церкви и там исполняли литургию. Поэтому найти кого-то из начальства и передать через него отцу-командору просьбу о встрече проще всего в Богоявленском соборе.

Риджайна помотала головой.

– Тогда, госпожа, если можно, я лучше пойду в церковь Архангела Михаила. Не люблю толкотню, да и…

– Мы тоже, пожалуй, пойдём туда, – поспешил присоединиться Саутерн.

– Конечно. Думаю, так даже лучше, – согласилась Рианон.

И мысленно себя поругала за невнимательность, а капитана и Риджайну похвалила за сообразительность. Им, воинам, очищения души после долгого пути лучше просить у вождя небесной стражи архангела архистратига Михаила. Тут Рианон заметила недовольную гримасу на лице Хилли, и резко, словно щёлкнула кнутом, поинтересовалась:

– Младшая Охотница Хилли. Ты не рада тому, что утро проведёшь в церкви? У тебя есть более важные дела?

Девушка была слишком молода, чтобы в ответ на прямое обвинение сохранить выдержку. На миг дрогнула, отвела взгляд, и лишь потом нацепила на лицо выражение сговорчивой почтительности. Рианон мгновенно взъярилась.

– Забыла, что сказано в Евангелии от Матфея? «Приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ: «Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих». А ты надумала вместо воскресной литургии идти и развлекаться?

Хилли испуганно вжала голову в плечи, и Рианон разозлилась ещё больше.

– Забыла, что ты не просто страж, который ищет и наказывает грешников, пусть и самых закоренелых?

На этих словах Риджайна и Саутерн невольно перекрестились и беззвучно зашептали несколько стихов поминовения павшим в битве. Помимо всего прочего, инквизиция преследовала тех, кто нарушил закон и приговорён к смерти хотя бы в пяти из десяти королевств. Именно так полгода назад погибла прежняя напарница Риджайны и двое из отряда. Предводитель шайки «Золотых братьев» не зря гордо носил прозвище «Сын дьявола». Чудовищной силы и жестокости людоед, он и в шайку подобрал отборных душегубов. Грабил не только караваны, но и города. Подкупал и запугивал стражу, с лёгкостью уходил из облав, оставляя за собой трупы солдат и даже королевских гвардейцев… Пока не иссякла чаша небесного терпения и за грешниками не отправились команды инквизиторов.

Хилли открыла было рот что-то сказать в своё оправдание, и поперхнулась словом. Рианон пригвоздила девчонку колючим взглядом и с точно отмеренным бешенством в голосе закончила.

– Забыла? Ad maiorem Dei gloriam![4] Ты забыла, что ты в первую очередь воин Церкви, потому должна быть разящим клинком веры и примером для остальных. Ты забыла, что наш главный враг – Нечистый и дети его. А без благословения Христова победы нам не одержать, – словно забивала гвозди – коротко, резко, Ищейка вынесла приговор. – Завтра с утра после литургии исповедуешься. Остаток дня проведёшь в церкви. В посте и молитве. Поняла?

Хилли молча кивнула, даже не пытаясь скрыть слёзы в глазах.

– А теперь пошла отсюда. На ночь прочитаешь «Символ веры» шесть раз, – к остальным Рианон обратилась уже мягко, попросила: – И вы, пожалуйста, меня оставьте. Хочу отдохнуть перед завтрашним разговором.

Воскресное утро оказалось чудо как хорошим: ясно, небо без единого облачка, но день нежаркий, с реки тянуло влажной прохладой. Если всю прошлую неделю ещё ощущалось зябкое дыхание весны, то сегодня воцарилось настоящее лето. Стоило оказаться на улице, как на душе стало легко и радостно, ни с того ни с сего захотелось вместо церкви пойти по лавкам или погулять. Рианон тут же себя сурово одёрнула: только вчера выговаривала Хилли, и вот уже сама готова впасть в грех. На исповеди надо обязательно в этом покаяться. Заодно в грехе гордыни: вышла на крыльцо и первым делом злорадно подумала – в такой день младшей Охотнице особенно обидно будет до самого вечера не покидать церковь и молиться. Остаток пути Рианон проделала быстрым шагом, не оглядываясь по сторонам.

Богоявленский собор порадовал ещё издали тем, что здесь горожане не поддались моде последних лет и не стали перекрывать крышу глазурованной черепицей, а стены украшать цветной штукатуркой и изразцами. Главная церковь Шеннона по-прежнему блистала сусальным золотом куполов и строгой побелкой стен. Внутри собор гордо сиял фресками и драгоценными окладами иконостаса, но девушка на богатство не обращала внимания. Её взглядом сразу завладела знаменитая чудотворная икона Богоматери «Всех скорбящих Радость». Когда Рианон жила в Шенноне, так ни разу её не увидела, икону увезли в Новую Антиохию, где лучшие богомазы поправляли тронутые временем места. Сейчас икона вернулась в Шеннон, и девушка сочла это хорошим знаком – расследованию будет сопутствовать удача. А ещё Рианон удивилась: храм оказался полон, причём сплошь люди состоятельные. Платья и камзолы из шёлка и бархата, у некоторых кружев больше, чем ткани. Раньше за местными торгашами особого рвения в вере Рианон не замечала.

Но вот диакон затянул тенором:

– Благослови, владыко.

К пастве вышел иерей, пробасил:

– Благословено Царство Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков.

И Рианон улыбнулась. Литургию сегодня вёл отец Наталиан, во время практики бывший духовником юной выпускницы-следователя. Невысокий, полнощёкий, кругленький, рано облысевший, он получил от Господа редкий дар проповедника. Даже в Новой Антиохии про иерея здешнего собора уважительно говорили: «Можно победить еретика в философском диспуте, можно обратить еретика в истинную веру. Но и то, и другое разом под силу лишь отцу Наталиану». Неудивительно, что послушать его собирались со всего города и окрестностей.

Тем временем священник и оба его помощника отчитали молитвы, благословили вино и хлеб, превращая их в кровь и плотью Христовы, испросили Бога благословить Святые Дары. Дальше пошли остальные молитвы, просьбы о здоровье, напоминание о смирении и благочестии. Но вот хор затянул: «Слава, и ныне. Господи, помилуй. Благослови».

Иерей произнёс

– Воскресый из мертвых, Христос, истинный Бог наш, молитвами Пречистый Своея Матере, помилует и спасет нас, яко Благ и Человеколюбец.

– Аминь! Аминь! Аминь! – дружно грянул хор.

Дальше началась проповедь, ради которой многие и пришли сегодня именно сюда. Начал её отец Наталиан, словно университетский профессор читает лекцию. Если, конечно, хотя бы в одном из городов обитаемых земель найдётся другой такой ритор, который одной только интонацией в самом простом рассказе может и поставить вопрос, и пообещать ответ, и при этом намекнуть, что ответ лишь первый шаг к самостоятельному постижению мудрости.

– Сегодня я бы хотел поговорить с вами о магии, или, иначе, о чаровничестве. Хорошо ли оно или плохо, от Бога ли оно или от Лукавого? Те, кто защищает чародеев, говорит, что всё в мире создано Господом и дар сей чист. Но и возражают им: яблоко в Эдемском саду тоже создал Всевышний, но грех был совершён, когда Адам и Ева покусились на него…

Рианон слушала проповедь, находя в ней чистое удовольствие души. Ибо сразу догадалась, к чему приведёт отец Наталиан: магия подобна воде в реке. Без влаги не взойдут посевы, ноесли слишком алчно разбирать её на полив, то река станет болотом. Потому без чародейства не обойтись, но стоит применять его лишь там, где оно необходимо. Иначе прорвутся завесы, отделяющие людей от преисподней, и полезут оттуда адские твари. Тезис довольно спорный. Если в возможности перехода между мирами никого убеждать не надо: четыреста девяносто семь лет назад Господь внял молитвам и спас часть города от штурмовавших Антиохию мусульман, перенёс в иной мир открыть язычникам Слово Божие… То взаимосвязь магии и прорех бытия до сих пор оспаривали не только многие светские учёные, но и немало каноников. Зато проповедь отца Наталиана удержит паству от излишнего мотовства. Про законы и уложения «что кому носить дозволено» местные богатеи и не вспоминают, в соборе – сплошь приталенные камзолы и платья из расшитого золотом шёлка и бархата. Анедавно вообще надумали в некоторых домах свечи и лампы на земляном масле заменять лампами, горевшими от чародейства.

После окончания проповеди, люди покидали церковь молчаливыми, задумчивыми, одухотворёнными. Рианон уходить не стала. Поставила свечку перед иконой святого Матфея-евангелиста и начала молиться покровителю всех хранящих покой за успех расследования. За этим занятием её и застал молоденький служка. Осторожно коснулся руки, привлекая внимание.

– Госпожа, пойдёмте со мной.

Стоило переступить порог небольшой, прежде скрытой за гобеленом дверцы в боковой стене, как Рианон и её сопровождающий оказались в настоящем лабиринте из сияющих свежей побелкой комнат и коридоров. По привычке Ищейка внимательно огляделась. Как и всегда место, где прятался охранник, она так и не заметила. Хотя точно знала – проход стерегут, да и внутри скрывается немало готовых к бою людей. Слишком дорого в былые годы обходилась инквизиторам сытая беспечность мира. Родившийся же на побережье Южного моря, где частенько совершали набеги галеры язычников-самураев, отец Даций к уставам и безопасности относился трепетно.

Лестница вывела на обширный подземный этаж. Дальше служка пошёл уверенно, но в одном месте всё-таки задумался, куда свернуть. Ищейка мягко подсказала.

– Направо. И через один перекрёсток по лестнице вниз. Это самый короткий путь к кабинету отца-командора.

Поймала ошеломлённый взгляд парня и весёлыми колокольчиками тихонечко рассмеялась.

– Я не была здесь десять лет, но всё помню хорошо. Тогда я точно также водила гостей к отцу-настоятелю.

Остаток пути они прошли молча, но Рианон нет-нет, да и ловила на себе любопытные взгляды.

В кабинет отца Дация вела хлипкая на вид дверь, ничем не отличавшаяся от десятков таких же, щедро разбросанных по коридорам. Но Рианон хорошо знала, что под досками спрятан кованный стальной лист, усиленный наговорами. Когда хозяин внутри, без его дозволения дверь только вышибать тараном. И неудивительно, что сопровождающий открывал створку с заметным усилием.

Кабинет дышал уютом. Светлый, в углу потрескивал камин, на плитке пола пушистый тёплый ковёр с вытканными цветочными узорами. Не поддался хозяин моде и в остальном, гобелены с житиями святых заменять обоями не стал. Не знаешь – и не догадаешься, что здесь второй подземный этаж, а сверху ещё и громада собора. Даже дышалось легко, как на улице. Разве что лёгкий аромат лаванды, который любил прежний владелец, теперь сменился васильками и полевыми травами. Во время практики Рианон бывала в кабинете не так уж редко, и всё равно каждый раз восхищалась мастерством строителей, искусно проложивших систему воздуховодов и отражающих свет зеркал. Днём здесь можно было писать без свечей.

Отец-командор ждал в одном из двух кресел возле камина. Даже сидя – высокий, черты лица грубые, кость тяжёлая. Старший инквизитор махнул рукой, отпуская служку. Затем встал навстречу гостье. Рианон отметила про себя, что за годы с их последней встречи отец Даций похудел, лицо теперь совсем топор-топором. Но седины нет – ни в тёмных волосах, ни в аккуратной бородке и усах ни единого белого волоска. Наверняка по-прежнему очень силён: время вытопило из мужчины жир, но не мясо.

– Доброго вам здравия, Ищейка Рианон. Они всё-таки прислали Ищейку и всё-таки прислали вас.

Рианон виновато отвела взгляд, хотя до сих пор считала – её проступок лишь в излишней огласке. Перед самым отъездом приятель из следователей городской стражи нарыл, что аббатиса расположенного поблизости монастыря прячет под своим крылом элитный бордель. Проститутки жили под видом послушниц, причём некоторых склонили к греху и удерживали силой. А клиенты приезжали якобы на богомолье, ведь в монастыре хранилась чудотворная икона Иоанна Предтечи, которая избавляла от мигреней. Парень опасался, что заяви он про своё расследование открыто, ему просто сунут нож под ребро где-нибудь в тёмном переулке. И не только потому, что среди завсегдатаев было несколько эшевенов городского магистрата. Даже к посещению обычных домов терпимости Церковь относилась как к греху, хоть и смотрела сквозь пальцы – человеческая плоть слаба. За превращение монастыря в лупанарий для садистов одной епитимьёй и пожертвованиями не отделаешься. Головы лишаться все хоть как-то причастные к делу.

Став старше и мудрее, Рианон поняла, что самым правильным было всё-таки не поднимать шум на месте. По возвращении в Новую Антиохию доложить о творившемся непотребстве и попустительстве местной инквизиции кому-нибудь из старших отцов Ордена заветов Господних. Вопрос решили бы без лишнего шума и ущерба для репутации Церкви: только назначенный в герцогство Эдмонтон вместо скоропостижно скончавшегося предшественника отец Даций был неплохим специалистом по политическим интригам и улаживанию скользких дел. Но когда тебе неполные шестнадцать, хочется справедливости немедленно. К тому же Ищейка – это не только должность, Ищейка – это меч истины и Божественной справедливости. Рианон своим красивым почерком написала всё в подробностях и с именами, в ночь перед отъездом расклеила листы на двери Ратуши, управления городской стражи, собора и в остальных людных местах. А утром покинула Шеннон, оставив за спиной разгорающийся скандал. По слухам, отец Даций справился блестяще и даже воспользовался удобным случаем, чтобы не обидеть Его светлость Эдмонтон и в то же время окончательно перенести резиденцию из столицы герцогства в главный торговый город империи. Якобы лично приглядывать за слишком уж потерявшими страх грешниками из купцов… Несмотря на прошедшие годы, неприязнь к Ищейке отец Даций сохранил.

– Они всё-таки прислали вас, – повторил отец-командор и показал на кресло. – Присаживайтесь, госпожа Рианон. Судя по тому, как горит ваш взгляд, приехали вы, к сожалению не зря. И разговор у нас окажется небыстрый.

Рианон в ответ достала и протянула инквизитору браслет, лишь потом заняла второе кресло. Отец Даций сначала присел на корточки, решив, что в свете пламени из камина будет лучше видно. Внимательно рассмотрел украшение со всех сторон и лишь тогда сел на своё место.

– Итак, вы нашли?

– Пока след. Но очень чёткий, – торопливо ответила Ищейка. – Не больше трёх недель. Молодой или старый Одержимый – пока сказать не могу. Но интуиция подсказывает, что молодой.

Отец Даций ненадолго застыл, уставившись в языки пламени. Затем негромко заговорил:

– Наслышан про ваши умения. Но как же всё это не вовремя, – и резко добавил. – Четыре дня назад в городе обнаружили младшего друида культа Змея. Живым взять не удалось. Но точно известно – его целью был Шеннон.

Рианон поджала губы. Шеннон вёл свою историю задолго до тех времён, как здешние земли осенил свет Христа. Торговый город глядел в прозрачные воды А’Шейны ещё во времена Древних империй, тысячу лет назад. Потом всё пришло в упадок и полное разорение, но подчинив себе окрестные земли, друиды именно здесь поставили одно из главных своих капищ. Когда в мир пришло Слово Божье, язычников особо не преследовали – крестись или уезжай, второй епископ Эгмонтон вообще когда-то был когда-то одним из младших волхвов при капище богини любви… За исключением друидов: и герцоги, и церковь убивали их на месте. За обязательные человеческие жертвоприношения Дьяволу и его воплощению – Змею. За отчаянное сопротивление, когда друиды в устрашение истребляли целые деревни. Схватка была хоть и яростной, но недолгой, местные крестьяне устали бессильно смотреть, как прямо посреди улицы их дочерей хватали на седло и увозили на алтари. Вот только друиды так и не смирились, выискивая нестойкие души, присасываясь клещом, отравляя сердца. Если друид успел хоть кого-то соблазнить службой нечистому, жди в городе кровавых убийств. О самом худшем, что под носом отца командора спрятался целый кружок сатанистов, и друид шёл именно к ним, не хотелось даже думать.

Но заговорил отец Даций совсем не про то, что серьёзной помощи в расследовании оказать пока не может.

– Тревожные времена настали, – обычно звонкий голос неплохого оратора и проповедника сейчас зазвучал глухо. – Нечисть просыпается и собирается в город. В старых каменоломнях забеспокоились кобольды, есть свидетельства, что пару раз там замечали даже тролля. В придачу ещё и Одержимый… Не зря друиды зашевелились.

Рианон замерла, в голову пришли богохульные ругательства, которыми в особо трудную минуту отводил душу Саутерн и за которые Рианон всегда его отчитывала. А вот сейчас очень хотелось повторить все разом. Каменоломни в десяти милях выше по течению реки возникли ещё во времена строительства самого первого древнего города, на развалинах которого и возвели Шеннон. Оттуда же брали материалы и для новой стройки. Потом шахты и штольни забросили, а лет сто назад протянувшиеся на тысячи стадий подземные выработки облюбовали кобольды. Во время практики Рианон наслышалась страшных историй про мелкую нечисть, которая любит утащить случайного прохожего в своё логово и полакомиться человеческим мясом. Впрочем, все трактаты в один голос утверждали – солнечный свет эта разновидность нечисти переносит плохо, да и далеко по земле ходить не любит. Держитесь от штолен подальше, особенно ночью – и ничего не случится. Поэтому и горожане, и жители окрестных деревень заброшенных каменоломен боялись как огня и обходили дальней дорогой. Даже специально имперский тракт на восток выстроили в обход нехороших мест. Совались под землю только бесшабашные искатели сокровищ: по слухам именно в старых выработках перед нападением войска друидов волхвы бога-солнца спрятали храмовое золото. Не вернулся пока ни один, лишь изредка находили разодранные трупы: если нечисть оказывалась сыта, вырывала наиболее лакомые куски, а остальное выбрасывала.

На всякий случай Ищейка уточнила.

– Это не может быть обманом? Помнится, полтора года назад я вот также выслеживала шайку волколаков. Потом оказалось, что это душегубы переодевались в волчьи шкуры.

Отец Даций щёлкнул по подлокотнику кресла и раздражённо ответил.

– Хорошо, если бы так. Три дня назад кобольды напали на одну из ближних деревень и перебили на имперском тракте запозднившийся до темноты отряд барона Мекинок. Трупы независимо друг от друга осматривали отец Строфий и два профессора университета. Все трое единодушны: следы когтей и зубов в точности соответствуют бестиарию. Это именно кобольды.

Рианон кивнула: со Строфием она была знакома ещё во время практики, и уже тогда даже только-только вступивший в Орден и ещё даже не принявший сан молодой послушник был отличным хирургом и экспертом по разного рода ранам. Наверняка и профессора – специалисты не хуже. Девушка закусила щёку, ненадолго задумалась. Потом всё-таки уточнила:

– От города и гарнизона помощи не будет совсем?

– Нет, – мрачно подтвердил отец Даций и раздражённо добавил. – Хотя следователя в помощь я с них вытребую. Скажу, что мы разыскиваем ювелира, связанного с контрабандой золота из Бакатонских приисков и подделкой денег. Пару месяцев назад по этому делу и в самом деле арестовали мелкую сошку, – инквизитор и Ищейка понимающе переглянулись: для местных купцов угроза кошельку страшнее угрозы смерти. Едва заслышат про фальшивомонетчиков, сразу забегают как ошпаренные. – Гарнизон почти весь рассредоточили по окрестностям, защитить тракт и деревни. Жаль, но…

– В старые шахты для зачистки они не полезут, – усмехнулась Рианон. – Хотя и хочется решить вопрос с нечистью раз и навсегда.

Про себя же отметила, что новость про солдат – самая неприятная. Одержимые в драке вдвое сильнее и быстрее нормального человека. Не зря против них выходят только Охотницы и всегда парой. В отличие от Адама, первую женщину Господь создавал не из глины, а из мужской плоти – и потому девочек могла переделать даже несовершенная людская магия. Сделать пусть не такими же сильными как бесы, зато не менее быстрыми и ловкими. Но оцепление можно ставить и из простых солдат, даже сила Одержимого проиграет выучке и слаженности полусотни бойцов. А там и Охотницы подоспеют… Теперь же тварь получает шанс, если придётся туго – попросту сбежать.

На пять-шесть мойр повисла тяжкая пауза. Отец Даций молчал, ожидая реакции собеседницы. Ищейка же просчитывала варианты. Наконец решив, что тишина затянулась, а пауза выглядит достаточно естественной и случайной, заговорила о том, ради чего с самого начала и пришла. Тем более что в нынешней ситуации её просьба вполне закономерна.

– Тогда я прошу вашего разрешения на свободную охоту на территории командории. Для меня и всех моих людей.

Отец Даций с интересом вгляделся в лицо девушки, на мгновение криво ухмыльнулся краешком губ.

– Всем? Вы уверены? Я понимаю – ваш капитан. Мэтр Саутерн на особом доверии Церкви. Но вы готовы поручиться за остальных своих людей?

– Это мои люди, – вышло излишне резко, лающе, но Рианон стало наплевать. – Всё, что ими будет сделано – сделано на пользу Церкви и к славе Господней.

И приготовилась ругаться. Но отец Даций неожиданно спорить не стал. Осел, обмяк в кресле и глухо ответил.

– Я подпишу. Хотя, вспоминая ваше последнее расследование в Шенноне, и скандал, которым оно закончилось… Знаете, почему я всё же подпишу?

Рианон растерянно помотала головой. И вдруг почувствовала себя несмышлёной девчонкой, которой мать-настоятельница мягко и при этом твёрдо выговаривает за проступок, дозволительный мальчику, но не подобающий девочке и будущей Ищейке.

– Позавчера пришли новости из королевства Гоэлан. Пока не знает даже император. Про мистасинские зеркала и стразы можете забыть, города больше нет, как и всей округи. Южная часть Мглистого хребта тоже полностью обезлюдела. Там всё-таки родился демон.

– Господи, помилуй грешные души, – побелела Рианон. – Как?

– Тот самый мистасинский стекольщик, – горько ответил Даций.

Ищейки во время обучения обязательно знакомились с архивом Инквизиториума, поэтому сухие строчки досье в памяти всплыли мгновенно. Тысяча семисот тридцать второй год, город Мистасин. Никому до этого неизвестный подмастерье придумывает новый способ лить стекло, получая большие листы, годные закрывать окно почти до середины цельным куском. Он же изобрёл стразы. Получил рецепт прочной амальгамы для обратной стороны зеркала. И одновременно на улицах полилась кровь. Несколько поколений враждовавшие и соперничавшие за власть над городом кланы мастеров схлестнулись в открытую. В итоге выяснилось, что подмастерье был фальшивый. Одержимый подделал свой возраст, нанялся якобы в обучение… и начал менять тайны мастерства на воинские умения и таланты ночных убийц. Ценой гибели трёх команд найден и уничтожен.

– Тварь оказалась намного хитрее, – сиплым и блёклым голосом закончил отец Даций. – Истёкший кровью труп на месте последней стычки принадлежал, похоже, какому-то бедняге,сам Одержимый бежал и спрятался в Мглистых горах. А там питался умениями диких горцев, затаился.

Рианон машинально кивнула: ну да. В горах до сих пор вера в Бога перемешана с дикими суевериями, много знахарей-шарлатанов, обещающих охотникам удачу в обмен на участие в поганом обряде. Затеряться среди десятков обманщиков тому, кто и в самом деле может исполнить желание – раз плюнуть. Но тут до сознания дошло название королевства, и Рианон судорожно вцепилась в подлокотник от страшной догадки: Его величество повелитель Гоэлана не имеет братьев, только троих несовершеннолетних детей. А сила смыкать бреши просыпается только после совершеннолетия! Рисковать остальным королевством и участвовать в самом сражении правителю никто не даст.

– Совершенно верно, – инквизитор уже справился со своими чувствами и дальше говорил с привычными властными, генеральскими нотками. – Демон успел открыть две прорехи в горах, третью прямо в Мистасине. Во время сражения – ещё три. Когда демона наконец удалось уничтожить, командории Гоэлана потеряли девять десятых охотниц и треть отцов и послушников, королевская армия и гильдия чародеев – каждого второго. Только тогда к Мистасину смог подъехать Его Величество… И то, пока они пробивались ко всем шести прорехам, потеряли не меньше половины гвардейцев.

– На зачистку от адских тварей сил уже не хватило? – уточнила Рианон, хотя насчёт ответа уже догадалась.

– Да, – мрачно подтвердил отец Даций. – Юг Мглистого хребта и Мистасин теперь надолго пригодны лишь для свершения геройских подвигов. Патриарх скоро выпустит эдикт о Божьем мире для Гоэлана на десять лет.

Рианон кивнула, соглашаясь: это правильно. Остудит головы тех, кто впадёт в грех Алчности и захочет, пока королевство ослаблено, пойти войной и отрезать себе кусок.

– Браслет я пока заберу, с него снимут описание и рисунки, вечером вернут, – оповести о своём решении отец-командор. – Как далеко с его помощью вы сможете чувствовать?

И вопросительно посмотрел на Ищейку. Такие, как она, могли унюхать адскую силу в вещах, которые делал Одержимый. Без ошибок определяли беса, коснувшись рукой голой кожи человека. С помощью особой молитвы чуяли нечисть даже за полторы сотни шагов… Но часто этот способ применять нельзя, ангелы не любят, когда их беспокоят. Да и действовала молитва недолго. Приходилось вычислять Одержимого обычными способами, как и остальных преступников. Зато, имея в руках вещь, и пока дьявольская сила не выветрилась, Ищейка без каких-либо усилий могла почуять беса за десять, пятнадцать, а то и двадцать шагов.

– След очень свежий. Думаю шагов двадцать, может, даже тридцать.

– Хорошо. Рианон, – зазвенел голос инквизитора. – Делайте что хотите, но найдите тварь. Моё вам на это разрешение и благословение. Чтобы ни горожане, ни тем паче их внуки не заплатили за наш с вами недосмотр. Идите, и Господь да пребудет с вами.

– Аминь, – отозвалась девушка

Встала, поклонилась и покинула кабинет.

На улицу Рианон вышла в отвратительном настроении. Но солнце в безоблачном небе светило ярко и приветливо, в окружавших церковь деревьях весело пересвистывались птицы. Не выбирая направления, девушка неторопливо зашагала вперёд по первой попавшейся улице. Стоило оказаться на соседней площади, где к небу устремился шпиль Ратуши, как в ушах прозрачным хрусталём зазвенел фонтан. Его прохладная вода весело играла яркими бликами от солнечных лучей, а на бортике нежилась две пушистые рыжие кошки. Рианон подошла поближе, но кошки не испугались. Наоборот, дали себя погладить – чувствовали родственную душу, ведь во всех Ищейках есть что-то кошачье. И настроение само-собой начало подниматься. Недолго думая, Рианон зашла в ближайшую кофейню, съела чашечку шоколада. Потом решила, что в такой погожий день сидеть на постоялом дворе и ждать, пока вернут браслет – можно впасть в грех уныния. Поэтому в гостиницу девушка не пошла, а заглянула в ближайшую лавку, где торговали шёлковым товаром, потом в другую. Дальше прошлась через рынок, и порог своих апартаментов Рианон переступила, когда колокола уже давно отзвонили обедню.