Текст книги "Дорожный реквием"

Автор книги: Ярослав Питерский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Глава 3

Улица Ленина по своему определению не должна была быть бы такой. Разбитая дорога, покосившиеся дома и кучи мусора на обочине. Названые в честь вождя мирового пролетариата, улицы имени Ленина, обычно представляли, из себя – образцово показательное место, в любом, населенном пункте России. В любом, но не в Рогачево.

«Волга» тряслась по ухабам. А Степанов с трепетом всматривался в окно. Его одолели воспоминания детства. Когда – то, много, много лет назад, он бегал здесь с друзьями. Счастливый и беззаботный. На глаза Алексея, наворачивались слезы:

– А ты чего это Леша дом этого метлы то знаешь? Откуда? По работе что ль? – спросил его Сазонов, попыхивая папиросой.

Чтобы не дышать этим едким дымом, Попов почти полностью – открыл окно. Он корчил недовольные гримасы, но сдерживался и нечего не говорил. Степанов помолчав тихо буркнул ему:

– Вот сюда. Поверни к этому дому с зелеными наличниками. Это и есть сорок восьмой.

Волга съехала с дороги и остановилась возле покосившихся деревянных ворот. Гнилые от времени доски уныло торчали в разные стороны.

– Да, я не услышал ответа? Леша – ты откуда Метлу то знаешь? – повторил вопрос Сазонов.

Степанов взглянул на него и тихо сказал:

– Из прошлой жизни.

– А если серьезно?

– А если серьезно. Так этот метла – мой одноклассник. Вот.

Сазонов удивлено осмотрел ему в глаза:

– Дам ну? Это, что так бывает?

– Как? – не понял его Алексей.

– Ну, как в кино! Приехал – лощенный опер, из управы, и у него, все пошло!

– Ну, ты Михаил Петрович брось тут! Ревновать к работе! Это не к чему! Это наша общая удача! Одна на всех! По оперскому закону – все побеждают. Или все обсераются!

– Да, хм. Это у вас так? Хорошее правило. – Сазонов кряхтя выбрался из автомобиля.

Степанов выскочил из Волги словно спортсмен. Он встал – широко расставив ноги и посмотрев на калитку, тихо сказал Сазонову:

– Значит так. Если сейчас его мать Раиса Петровна меня не узнает, то молчите. Так легче разговаривать. Она женщина трудная. Понятно?

Михаил Петрович кивнул головой и, закурив очередную беломорину – заскрипел своими валенками по снегу. За воротами надрывался здоровенный пес. Его хриплый лай был похож на работу фрезерного станка. Собака заливалась так, что казалось вот – вот, сдохнет, от собственной злости. Разин, обогнал Сазонова и подскочив к воротам, сильным ударами – постучал в калитку. Долго на стук никто не реагировал Наконец где то вглубине двора открылась – скрипнув несмазанными петлями дверь и женский голос недовольно крикнул:

– Ну?! Кого еще черт то несет? Если к Игорешки пришли, так его – нету! Нет его дома!

– Хозяйка, откройте! Мы из милиции! – крикнул женщине Разин.

Пес продолжал гавкать, но через несколько секунд засов звякнул и перекошенная калитка растворилась. На пороге стояла старуху. Красный платок на голосе и черная фуфайка – стандартная одежда для жителей Рогачево. Старуха перекрестилась и попыталась улыбнуться. Но вместо этого – у нее, получился какой – то беззубый оскал Морщинистое лицо и маленькие бусинки темных глаз. Они – внимательно всматривались, в не прошенных гостей.

Старуха, протянула руку – не пуская гостей во двор. Сазонов, заглядывая ей за плечо, ласково спросил:

– Извините гражданка. А могли бы мы видеть Игоря Метелкина?

Женщина оценивающе посмотрела на Михаила Петровича. Ее взгляд плавно перешел на валенки Сазонова.

– А вы кто будите? – недоверчиво буркнула она. – А то по виду, что то – на милицию, не сильно то и похожи? Может вы дружки его? Так мне не надо тут этот маскарад устраивать!

Михаил Петрович смутился и, покраснев, сказал с раздражением:

– Мы если милицией представляемся – так и есть! Никто вас обманывать не собирается. Вот мое удостоверение!

Сазонов, показал бабке – красную книжицу. Та мельком взглянула и протянула руку.

– Нет! Нет! В руки мы не даем! Так смотрите – на расстоянии! – Сазонов отдернул корочки.

Старуха тяжело вздохнула:

Много сейчас таких напечатать можно! Откуда я знаю, что они не поддельные?

– Послушайте гражданка Метелкина! Хватит тут нам концерт по правам человека устраивать! Где ваш сын! Если мы его ищем, так не ради праздного интереса, и не бутылку с ним распить! – Рядом с Сазоновым в проеме калитке появился Разин.

Он, как слепой крот, в запотевших очках не видел лицо Метелкиной. Старуха, ухмыльнулась и опустив руку кивнула на двор:

– Вон в баньке спит, сын то мой! Вчера пришел поздно, а может и сегодня! Я его пьяным в дом то не пускаю! Так он приловчился в баньке спать. Идите и будите его сами! – старуха, повернувшись, пошла к дому.

Ее сутулая фигура переваливалась с ноги на ногу. Как неуклюжая утка она шла по дощатому настилу.

Сазонов и Разин переглянувшись – двинулись за ней. Степанов закурил сигарету и посмотрев, как они скрылись в глубине двора направился к соседнему дому. Добротный и ухоженный – он выглядел, как богатый родственник, на фоне метелкинской покосившейся избы. Возле ворот – аккуратная скамейка, покрашенная в синий цвет.

Изящные узоры из металлических прутьев на железных воротах. Степанов постучал по толстому железному листу. Во дворе залаяла собака.

– Ну, елки палки – отвык уже от этого деревенского кинологического центра. – буркнул, он себе под нос.

Через минуту – скрипнули шарниры и, калитка открылась. В поеме стояла – молодая девушка, укутанная в серую пуховую шаль. На ногах мягкие домашние тапочки в виде плющевых собачек.

– Вам кого? Спросила хозяйка.

Степанов улыбнулся:

– Извините. Игорь Метелкин тут живет?

– Нет, вы ошиблись. Их дои рядом. – девушка уже собралась было закрывать калитку но Алексей поставил ногу на железный порог:

– Простите. Тут такое дело деликатное. У меня жена, понимаете молодая. Ну, вот я сам то в городе работаю. А жена тут живет. А друг мой – он говорит мне, что когда меня нет, то жена вроде как к Игорю этому ходит. В общем ситуация такая нехорошая! Я хоть и не ревнивый. Ну, сами понимаете не приятно. Вот сначала хочу узнать о Метелкине этом. Ну, вдруг на него наговаривают.

Девушка оценила Алексеем взглядом и, хмыкнув – ответила:

– Не знаю. Вы вроде такой вот опрятный. И жена должно быть у вас тоже опрятная. А если вам говорят. Что, она к – Метелкину ходит. Тогда не знаю, вам лучше с ней развестись.

– Это почему? – встревожено переспросил Алесей, сделав вид, что волнуется.

– Ну, Метелкин то это – бич бичом! Что она в нем найти то может! Он пьяный каждый день! Нигде не работает. Денег у него – сроду нет. У меня вот постоянно занимает и не отдает. Не знаю, как она могла – с ним связаться. Да и я, честно говоря – не видела тут не какой женщины. К нему то дружки в основном ходят. С матерью он живет. Дружки – тоже пьянь. Правда есть один. Ездит на машине. Тот вроде такой на вид нормальный. Так он редко появляется.

– На машине? На какой?

– Ну, грузовик, такой – кабина вроде не то коричневая, не то темно зеленая. Я, и не обращала, внимание, особо.

Степанов насторожился.

– А, что за машина?

– Ну не знаю. В марках то я не разбираюсь! Грузовик, да и все. Для меня они все похожи. А вы, что грузовик, что ли ищете? Или жену свою? – девушка удивленно посмотрела в глаза Алексею.

Тот вздохнул и, кинув головой – потер, озябшие ладони:

– Нет, нет. Жену. Спасибо.

Девушка пожала плечами и закрыла калитку. Степанов повернулся и зашагал обратно к «Волге».

Попов слушал «Ленинград» включив музыку на полную громкость. Колонки выплевывали хрипящий баритон шнуровских текстов:

«такая, маза фака!..»

– Сделай, ты потише! Всех, соседей разбудишь!

Водитель недовольно приподнялся с кресла и выключил магнитолу.

– Алесей Иванович?! Мы домой то поедем сегодня? Я это встречу одному человечику назначил! Хотелось бы в девять уже в городе быть!

– Ой, не знаю Вова! Мы не успели приехать, а ты уже хныкать начал! Сегодня, может я тебя – даже отпущу! Но пока не знаю. Ты вообще настройся на постоянные поездки сюда! Может, даже тут жить с тобой будем!

Попов тяжело вздохнул и печально буркнул:

– Да я готов. Но сегодня Алексей Иванович! Я бы вот хотел бы хоть последний раз съездить. А там – хоть на месяц сюда! Мне сегодня очень надо!

– Ой, вижу. Девушка что ли?

– Ну… да…

– Ладно, Вова, сегодня домой поедем. Тем более мне надо тоже хоть зубную щетку взять, и полотенце там. Ладно.

– А, что вы с этими не пошли? – Попов кинул на метелкинский дом.

– Не надо мне пока встречаться с этим Игорем. Он ведь мой одноклассник. Не хочу я его такого видеть.

– Хм, одноклассник. А что он? Натворил чего?

– Да нет. Просто не хочу. – буркнул Алексей.

Попов покосился на него и понял, что лучше пока с расспросами не лезть. Из воро метелкинского дома вышли Сазонов и Разин. Они шли машине – что то горячо обсуждая на ходу. Разин махал руками. Михаил Петрович вжав голову в плечи – что ему грубо отвечал. Когда они сели в автомобиль Степанов настороженно спросил:

– Ну, как поход? Где Игорь?

– Понимаете Алесей Иванович, нет его. Но что интересно – в баньке то следы крови на полке, где он спал. Словно раненный он. Причем одежда его теплая там же! – возбужденно ответил Разин.

– Да не кипятись ты Андрей! Не кипятись. Ну, нет его. Может, за бутылкой побежал. Накинул тулуп и рванул! А что кровь – так мало ли, по пьяне?! Может, нос разбил! – перебил его Сазонов.

– А что мать то говорит?

– А то и говорит! Что пришел утром – злой и пьяный! Она его в дом не пустила! Он пошел вроде спать в баньку! Ну и все! Не видела она его больше, – пояснил Михаил Степанович.

– Хм, интересно. Может нам подождать его тут? Он ведь не куда не денется. Придти то, должен! Выпить то – он где может? – Степанов вопросительно посмотрел на обоих.

– Вот и я говорю! Чует мое сердце – надо тут засаду устроить! Чует! Ой, не нравится мне это Метелкин и это мужик, что к нам пришел с заявлением! – Разин покраснел от возбуждения.

Степанову понравился его задор – но про себя он отметил, что парень – излишне горяч и неуравновешен. Это общая болезнь молодых оперов. «Когда-то, я и сам таким был» – Подумал Алексей.

– Нет. Не кипятись ты! Мы тут как три тополя на плющихе! Машину то за километр видно! Он что дурак по – твоему? Если он причастен как к убийству, этой девки, то явно – куда ни будь ломанется! А с другой стороны, какой хрен ему бы надо было домой приходить. Что бы поспать?

– Да Петрович прав! Рано пока выводы делать. Надо с самим Игорем поговорить. А у меня есть то же, кое – что.

– Что?! – в один голос переспросили Разин и Сазонов.

– К Метелкину друг ездит. На грузовике.

– Я же говорю – он причастен! – с укоризной сказал Разин Михаилу Петровичу.

– Да погоди ты! Ну и что ездит. Тут много кто к кому на грузовиках ездит. У нас то ведь деревня – не город. Мало ли кто приезжает.

Степанов достал сигарету и, закурив, добавил:

– Я вот что думаю. Нам бы, надо, притончики, местные – прочесать сегодня. Есть, у вас на примете – такие?

Сазонов лукаво сощурил глаза и ответил:

– Да. Есть. Причем – пока ты вон там эту баньку обшаривал, я у мамашки то его кое – что, узнал. Есть у этого метлы – зазноба. Такая – же, как и он сам. Верка Пронькина. Красотка – местная. Ей тридцать пять. Двое детей – оба живут в интернате. Ее то почти прав родительских лишили. Пьющая. В общем – бабенка, его калибра. Они частенько встречаются. Правда Игорь этот ее домой не приводит, но матери все время по пьяне орет – что женится на этой Пронькиной!

– А далеко она живет?

– Да нет тут на Овражной. – Сазонов показал рукой в сторону поворота дороги.

– Ну – точно к девяти домой не попаду, – буркнул недовольно Попов.

Все посмотрели на него с недоумением. Степанов похлопал водителя по плечу:

– Ладно, Вова. Поехали на овражную. После этого поедем в отдел, а ты домой вернешься! Я тебе обещаю. Мы, я думаю – там долго не будем.

«Волга» заурчав, двинулась места. Из калитки метелкинского дома ей в след подозрительно смотрела старуха в красном платке.

– Я не знаю ничего! Мне наплевать – где метла ошивается! – худенькая женщина нервно курила сигарету без фильтра.

Ее руки тряслись и пепел – слетал с тлеющего конца сигареты.

– Ты Пронькина, мне тут не строй из себя Розу Люксембург! Мне не надо это – вот такое! Что устроила то дома?! – рычал на женщину Сазонов, кивая на грязную неухоженную комнату.

В помещении стоял запах табака сырости и жареного сала. На грязных окнах висели помятые тряпки. Кровать с провисшей сеткой и рваным матрасом была единственным предметом мебели в комнате.

– А что?! Я живу, как могу! И нет сейчас – вашей двести девятой, за тунеядство! Не к чему, ко мне придраться! Сейчас не те времена! Вы и так вон у меня детей отобрали! А то, что мужики ко мне ходят – так это соседки завидуют, и пишут вам малявы! У них то не кого нет! – опухшее от алкоголя лицо Пронькиной словно маска не выражало не каких эмоций.

Ее пропитый голос был монотонным и низким. Степанов с удивлением заметил, что в ее покрасневших ушах болтаются большие золотые сережки в виде шариков. Их блеск, среди просаленных волос – смотрелся нелепо.

– А ты как хотела? Что бы дети видели – как ты тут пьешь, со своими хахалями? Чему они научится то, могут? Тоже, мне, мать Тереза!

– А вы на гнилуху то не давите! Да, я такая! Но я мать! – Пронькина отошла от Сазонова и села на кровать.

Панцирная сетка противно скрипнула. Степанов шагнул на середину комнаты и посмотрев на фотографию висевшую на стене миролюбиво спросил:

– Вера, не знаю как вас по отчеству…

– Михайловна – буркнула Пронькина.

– Вера Михайловна, когда вы последний раз видели то Игоря. Нам все равно, что вы делаете дома. Лишь бы закон не нарушали. У нас свободная страна. Но вот знать когда вы последний раз видели Игоря – нам действительно надо.

Пронькина с удивлением посмотрела на Алексея и затушив окурок о железную душки кровать бросила его в угол.

– Да. Странно. Странно, как – то, вы разговариваете. Не кричите. – спокойно ответила она.

– А что кричать, вы ведь и так скажите? Вам ведь не чего скрывать?! – Степанов посмотрел ей в глаза и улыбнулся.

Пронькина отвела взгляд и ответила:

– А что мне скрывать? Был. Бывает. Сегодня утром вот заходил.

– И что?

– Ну, ничего! Выпить просил. Что он еще может просить. Как баба я ему нужна – два раза в месяц. А так. Напиться не с кем ко мне идет.

– И что он говорил то вам сегодня?

– Да ничего не говорил. Плакал.

– Плакал?!

– Да плакал.

– Что, не допил, что ли? – грубо встрял разговор Сазонов.

– А с вами я говорить не буду – резко ответила ему Пронькина и улыбнувшись Степанову продолжила:

– Вот с ним. Он вроде не местный. Сразу видно породистый мужик. Рассудительный вежливый – не то, что вы!

– Ты Пронькина кончай тут нас позорить! – прикрикнул на нее из угла Разин.

– А вы то вообще выйдете вон из моего дома! Ордер то у вас есть?! Я ведь и в прокуратуру могу жалобу настрочить! – разозлилась Вера.

– Спокойней, спокойней. Не надо жалоб. Не надо. Вам ведь тоже не охота по повестке в отдел милиции идти? – миролюбиво спросил Степанов.

– Хм, что я там забыла?!

– Ну, так скажите нам. И мы уйдем.

– Что сказать то?

– Ну, что плакал то Игорь?

– Да хрен его знает?! Вся морда – в соплях и крови была. Может, кто – между глаз саданул. Вот и выл – как белуга!

– Хм, так и не чего не сказал?

– Ну почему? Сказал. Сказал, что уезжает.

– Уезжает?! Куда?! – в один голос переспросили Разин и Сазонов.

– Не знаю. Куда. Меня звал. Говорил. Что его убьют – если не уедет.

Степанов тяжело вздохнул. Сазонов присвистнул, а Разин, задев локтем, навесной умывальник на стене – чуть не уронил его. Раздался грохот железной крышки.

– А, что вы так среагировали. Он мне постоянно эту песню пел. У него ведь крыша – как напьется, едет. – успокоила их Вера.

– А за что его убивать то и кому? – спросил Степанов.

– Да за что есть! Он ведь у всех уже занимал денег. Может, кто и разозлился.

– И много долгов то было?

– Да кто же его знает? Ну, рублей триста то точно.

– Триста. Да! Сумма не большая. – разочарованно сказал Алексей понимая, что они опять не находят нужной зацепки.

– А, что не большая. У нас в прошлом году – Силантьев Кольку Шбарина за полтинник убил! Десятку дали! Вот! Это вам не город, где миллионы воруют! – убеждала его Вера.

– Ладно, Вера. Если к вам Игорь заглянет сегодня вечером, то скажите. Его милиция ищет. Спросить, кое – что, нам надо. Пусть сам придет. А если уж он боится, что его убьют – то тогда обязательно пусть придет! Хорошо?! – Степанов повернулся и направился к выходу.

– Ага – вы защитите! – буркнула ему в след Пронькина.

Сазонов, хотел, было – остановить Алексея, но тот кивнул ему – показывая. Что бы Михаил Петрович следовал за ним.

Когда они вышли на улицу, Сазонов возмущенно прошептал:

– Ты что Леша? Ты, что ей веришь? Да она врет!

– Михаил Петрович, ты не читал детективы?

Сазонов удивленно вскинул брови:

– Нет, а что? Мне не когда читать! Мне вот работать надо! У меня здесь каждый день – вот такой детектив! – Сазонов кивнул на дом Пронькиной.

– Да я не об этом. Есть простой план. Если она врет, то побежит к Метелкину предупреждать его, что мы были. Если нет. То останется дома. Понятно?!

– Здорово. Я такое в кино видел. – подошедший к ним Разин довольно улыбался.

Степанов посмотрел на него с ухмылкой:

– Поэтому, Михаил Петрович – оставим тут пост. Вернее человека. Пусть присмотрит. Вот и все.

– Точно! Кого пошлем? – спросил Разин у Сазонова.

Тот посмотрел на него недовольно и раздражительно ответил:

– А угадай с первого раза!

– Меня?! Нет! Пусть кто ни будь из молодых оперов сюда едет! – возмутился Андрей.

– Послушай Разин! Пока мы будем, туда, сюда ездить – Верка сбегает уже к Метле. Понял?! Так что давай – ищи себе место – откуда будешь следить. Не на улице же тебе стоять, – осадил его Степанов.

Разин тяжело вздохнул.

– Я советую тебе – вон тот дровник. – Сазонов кивнул на поленицу за соседней оградой. – и место, не приметное, и видно хорошо! – Сазонов похлопал Разина по плечу.

– Ага! А там же собака за забором! Как я туда влезу?! – запротестовал Андрей.

– А это ведь уже твои проблемы! Иди, договорись с соседями. Я не думаю, что они в восторге от Веркиного соседства! – поддержал Михаила Петровича Степанов.

Разин поняв, что старших товарищей не переубедить поплелся к соседнему дому. Сазонов посмотрев ему в след тихо сказал Степанову:

– Как думаешь – сработает. Побежит Верка?

– Не знаю. Ладно поехали в отдел. Кое что покумекать надо. Да и смеркается уже. – Степанов кивнул в сторону «Волги». Из ее окон неслись звуки музыки.

«в. вв…в… Ленинград…. Вв точка… ру…

Глава 4

К вечеру над поселком подул сильный ветер. Противный мокрый снег забивал лобовое стекло. В фарах автомобиля снежинки смотрелись как маленькие планеты в космическом пространстве. Они неслись на встречу с огромной скоростью, разбиваясь о стекло. Степанов смотрел за этой завораживающей картиной. Сазонов сидел на заднем сиденье и тяжело вздыхал. Алексей поймал себя на мысли, что он жалеет старого милиционера. «Ему то больше всех достается. Спрос большой, а если что забудут и не вспомнят, как звали. Винтик системы. Боец без прав на поощрение» – думал Степанов.

– Михаил Петрович. А планерку то можно устроить. Ввести хоть какие то данные по этому нашему другу? – спросил Алексей.

– А что она даст? Что мы, с тобой Леша, знаем – о этом, нашем друге? Нет не каких вводных. И я, честно говоря, боюсь, что – либо, вообще, кому говорить. Знает о наших с тобой делах. Разин да Семенов. Он сейчас дежурит. А вот остальные так. Причем меня Волчек тоже просила – сильно не распространятся. Утечка информации может быть, вернее она может ведь произойти случайно.

– Ты, что же это не уверен в своих парнях?

– Да нет. В них то я уверен. Не уверен – в нашем, народном радио. Парни общаются с женами и подругами. Информация может просто гулять и дойти – до этого мерзавца. Если она затаится, то все кранты. Нам ждать с тобой тут придется – как до еврейской пасхи!

– Да! Согласен. Я так спросил. Тебя хотел вот проверить. Много ли людей знают о нашей работе.

– Ну, не надо меня проверять! Я все – таки сыщиком, как никак – двадцать лет! И знаю все правила игры! И заметь – даже искать ворованных кур и свиней, тоже нужна сноровка! – обиделся Сазонов.

– Да не обижайся. Я так. Привычка. У себя, тоже, делаю. Все приехали!

«Волга» подрулила к отделу милиции. Попов, аккуратно подъехал, прямо к крыльцу и с надеждой спросил:

– Ну, что Алексей Иванович. Вы домой? Или останетесь?

Степанов, тяжело вздохнул и, открыв дверку, кивнул Владимиру:

– Езжай Вова. Я вижу – у меня вечер, будет сегодня занят. Да и первый день, надо во все темы въехать. Так, что ты можешь домой. Но что б завтра к девяти был как штык! Да, к стати Петрович. Мне куда идти спать то? Куда определишь?

Степанов вышел из автомобиля и уже на улице ответил ему:

– Разберемся! На крайний случай – ко мне пойдем!

– Так куда мне подъезжать то? – не понял Попов и посмотрел на Алексея.

– А – сюда подъедешь! Но в девять, что б был!

«Волга» заурчала и резко – рванув с места, развернулась со скрипом в подвеске. Степанов посмотрел в след уезжающей машине и грустно бросил Сазонову:

– Да, рвет парень. Торопится жить. А ведь – не понимает, что это лучшие годы…

– Да. А я про тебя так думаю! – Михаил Петрович и открыл дверь отдела.

В отделе их ждал очередной неприятный сюрприз. Толстая тетка билась в истерике и пыталась открыть дверь дежурной части. Она стучала кулаком по железной плоскости и дико кричала:

– Пустите меня! Я его убью! Он Валючку мою сгубил паршивец! Пустите меня! Доченька моя! Пустите!

Сазонов кивнул на скандалистку и грустно заметил:

– О! Это к нам. Точно, маманя, этой девчонки погибшей. Ну, чую – будет веселый разговор.

За двойным стеклом окна дежурной части, которое выходило в коридор – словно рыба в аквариуме появился помощник дежурного. Он умоляюще показывал на толстую тетку и. Слов его слышно не было. Но Сазонов и Степанов поняли, что дежурный ждет от них помощи.

– Гражданка! Гражданка! Вы, наверное – мама Валентины Голубковой?

Женщина на секунду прекратила биться в истерике и, взглянув на Сазонова красными от слез глазами, кивнула головой:

– Да, а вы кто?

– Я начальник уголовного розыска Сазонов.

– Аааа! – заблажила вновь тетка и кинулась с кулаками на Михаила Петровича. – Так это вы не можете этого изверга поймать уже год! Это из – за вас он наших детей убивает! – женщина пыталась вцепиться толстыми руками, в лицо Сазонова. Но тот ловко отстранился и схватив тетку за руки прикрикнул:

– Успокойтесь! Успокойтесь!

Но женщина продолжала сопротивляться. Степанов, глядя на эту сцену, понял, что не как не хотел бы оказаться на месте Михаила Петровича. После нескольких минут возни силы у женщины иссякли и она повались на пол. Сазонов попытался ее поддержать под мышки, но сил у пожилого милиционера не хватило – женщина плюхнулась на грязный бетон. Лишь через двадцать минут ее удалось привести в чувство. Сазонов отвел несчастную в свой кабинет и заварив сам чая, поскольку секретарша уже ушла домой – суетился возле матери Голубковой:

– Вот попейте чайку! Попейте! – уговаривал он.

Женщина, сделав несколько глотков – скривила лицо. Она громко всхлипывала и постоянно облизывала губы:

– Нет, не могу!

– Извините, а что хотите? – Сазонов, словно официант в дешевом привокзальном ресторане – услужливо выгнулся перед Голубковой.

Степанов, посмотрев на это – непроизвольно улыбнулся. Михаил Петрович – в валенках и теплом свитере выглядел очень смешно.

– А водки у вас нет?

Сазонов удивленно посмотрел на женщину и выдохнув покачал головой:

– Водки?! Найдем.

Через минуту, он налил Голубковой пол стакана водки, из бутылки – которую ловко достал из – за гипсового бюста Дзержинкого, стоявшего в углу, на шкафу. Женщина, выпив – вытерла губы и посмотрела на Михаила Петровича. В ее глазах появился огонек:

– Ну, я давно ей говорила. – сказала она загадочно.

Сазонов, сел на стул напротив Голубковой, и устало переспросил:

– Что вы говорили?

– Говорила, что связалась она с этим козлом. До добра это не дойдет!

– С каким козлом?

– С Ильей этим Антоновым!

– Хм, а что так? Вы, что Антонова подозреваете?

– Конечно! Это он своих дружков науськал! – уверенно ответила Голубкова.

– Почему? Вас, как кстати – зовут то? А то мы вот и познакомиться не успели.

– Меня – Варвара Егоровна. Голубкова я. Мама Валеньки – и Голубкова опять заплакала.

Но это уже была не истерика, а простое всхлипывание. Женщина вытерла, разбухший от слез нос платком:

– Налейте мне еще! – она кивнула на бутылку.

Сазонов плеснул ей немного водки. Голубкова, выпив ее – продолжила:

– Он поскудник! Он! Он все организовал!

– С чего вы это взяли? То, что он судимый?

– Да нет! Он постоянно бил ее! Постоянно! Она ко мне прибегала вся в слезах! А он говорил – еще раз побежишь, я попрошу корешей, что бы они тебя трахнули и придушили! Вот! Она мне сама недели две назад говорила!

Степанов тяжело вздохнул в углу – давая понять, что бы Сазонов обратил внимание на слова женщины. Алексей не хотел вмешиваться в это разговор и наблюдал за происходящим молча. Михаил Петрович посмотрел на Алексея и кивнул головой:

– Так. Варвара Егоровна. А кто у него кореша то?

– Да есть у него два ублюдка! Есть! Один кличка такая – не то веник. Не то – совок!

– Может метла?

– Во! Точно! Метла! – Голубкова нервно схватила Сазонова за руку.

– И что он?

– Да ничего! Такая же пьянь, как и Антонов этот! Я его пару раз видела с ним! Морда – красная, как у этого пародиста!

– Ну, хорошо! А может он пугал ее?

– Хм, пугал! Ему не долго и подговорить было!

– Варвара Егоровна, а вы в последнее время ничего кроме вот этого инцидента за дочерью не замечали?

Женщина задумалась. Она вновь покосилась на бутылку. Степанов понял, что Голубкова тоже любительница пропустить рюмочку другую и все, что она говорит, может быть простым оговором.

– Так, а что замечать. Нормальная она у меня была. Вот связалась, с этим Антоновым и как подменили. Скрытная стала. С работы прежней ушла.

– А где она работала?

– Она то в магазине. Продавцом недалеко от нашего дома – торговый павильон. А ушла.

– А, что она? Не устраивало?

– Да нет. Вот недостачу насчитали. Конфликт был.

– Хм недостачу?

– Ну, это Илья, ей при поднес. Они с корешом – выпили пол ящика водки и не сказали Вале. Ну а когда считать в конце месяца взялись, то хозяин на нее и подумал. В общем, пришлось уйти.

– А куда она устроилась?

– Хм в ломбард приемщицей.

– В ломбард?

– Да, знаете, открыли ту у нас – ну частная лавочка. У алкашей последнее, за копейки принимают и вот потом – не отдают. Ну, Валя туда пошла. Хотя платят там не много. Но на смене можно для себя накосить, как говорится. Алкашня то тащит всякие украшения, себе можно по дешевке без квитанции купить, а потом в городе выгодно продать.

– Хм, интересно. И много она так зарабатывала.

Голубкова с опаской посмотрела на Сазонова и поняла, что взболтнула лишку и как бы оправдываясь забормотала:

– Не вы не подумайте! Валя то не успела. Валя то так мне рассказывала. Что до нее это делали. А она то вот месяц отработала!

– Да я и не думаю ничего. Е думаю, вы рассказывайте.

– Ну а что рассказывать все!

Сазонов вздохнул и посмотрев на Голубкову встал со стула:

– Ладно. Вы Варвара Егоровна – идите домой. Я попрошу, что бы вас довезли. А завтра придете.

Голубкова тоже встала со стула:

– Это зачем еще?

– Как это зачем? Вы теперь сюда еще не раз придете! Нам ведь надо убийц поймать! Вот! А завтра то надо официально вашу Валю опознать. В морг с моим сотрудником поедите.

Глубкова услышав про морг, вновь зарыдала:

– Да где ж вы его найдете то, убийцу то этого!

– Как где – вы же сами минут несколько назад говорите, что знаете – кто убил?! Что дружки, мол, Антоновские!

Женщина всплеснула руками и затрясла головой:

– Да это я так, так со злости! Может это и не он! Нот так я проговорила! Мне вот – горе – то, какое! Сами поймите!

Сазонов удивленно смотрел на Голубкову. Ее перемена настроения и отношения к Антонову были для него неожиданностью:

– Ладно, Варвара Егоровна пойдемте – я вас провожу. Машину вам организую. – с этими словами он взял женщину за руку и вывел из кабинете.

Степанов ему крикнул в след:

– Михаил Петрович, приведи сюда этого Антонова. Его то отпустить надо, но прежде пару вопросов ему задам!

Но ответа он не услышал. Дверь со скрипом зарылась. Алесей, вздохнул и сняв дубленку, положил ее на стул. Постояв посредине кабинета, он, подошел к столу и налив себе водки – выпил. События первого дня его командировки в Рогачево были бурными. У Степанова уже давно не было столь бурного дня.

Через пять минут в кабинет вошел Антонов в сопровождении Михаила Петровича. Степанов взглянул на Илью и кивнул на стул:

– Садись!

Антонов покосился на бутылку водки и буркнул:

Да, видно не легка ваша служба. Приходится расслабляться да гражданин начальник?

Сазонов убрал бутылку со стола и поставил ее на пол возле окна. Закурив, очередную папиросу он ответил Антонову:

– Ты за нами то тут грехи не лови! Сейчас вот о твоих грешках поговорим!

– Хм, а что я начальник! Весь как на духу!

Степанов ухмыльнулся:

– Ну, прямо весь как на духу! Скажешь тоже!

– А что?

– Да так, вот проверим сейчас твой дух! Ты пил водку с дружком в ларьке у Вали?

– А, это старая жаба уже настучала! Да пил! Но Валька то сама дала! И говорила. Что расплатимся к началу месяца! – оправдываясь, забормотал Антонов.

– Ну, ладно. Черт с ней водкой то. Вот ты мне Илья говорил. О кодексе чести, что мол – баб не бьешь?!

– Ну и?

– А как – то не вяжется. Бьешь. Теща то говорит, что, мол – Валю, ты лупил?!

– Да ну! Наговорит она сейчас же!

– Наговор говоришь?

– Да начальник! А что у Вали то синяки были, так это она подралась с подружкой!

– С подружкой?

– Ну. С этой игорехиной бабой. Они то ведь знакомые.

– С Веркой, что ли? – Степанов насторожился.

– Ну! Да! Они так подрались. Ой, мама дорогая!

– А, чего это они?

– Да кто ж их знает то? Верка то, на Валю – поперла! Она постоянно ей все в укор ставила! Что не пьет та! И, что, мол – правильная. А Валька говорит ей – сама виновата. И что детей у нее отобрали – Валя, сама в мусарню, простите, ходила, просила. Что б детишек в интернат пристроили. Ну, вот Верка и узнала. Ну и подрались! Вальке то потом не удобно было! Она тоже ведь Верку жалеет! А вы откуда про Верку то знаете? Ну, прямо все знает? – удивился Антонов.

– Эх, Илюха! Работа у меня такая! Знать все, да допытываться! – засмеялся Степанов.

Антонов тоже улыбнулся – блеснув железными зубами.

– А, что они помирились?

– Ну да! Валька ей даже сережки золотые подарила!

Степанов вновь насторожился. Он вспомнил сережки в виде шаров.

– Это – такие, круглые?