Текст книги "Дорожный реквием"
Автор книги: Ярослав Питерский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
Волчек обрубила его довольно грубо. Она хлопнула пор столу ладошкой и прикрикнула:
– Адвокат! В уголовных делах – не может быть интимных содержащих! Это закон не предусматривает! Тем более у нас есть подозрения, что гражданка Жук причастна к более интимным, как вы говорите преступлениям – с изнасилованием женщин!
– Что?!! – взвизгнула Варвара, она вскочила со стула и, сжав кулачки – кинулась на Волчек, – Вы сейчас на меня еще кучу повесить под этот шумок хотите?!!
Берзов успел схватить Жук за кофточку и усадить ее обратно на стул. Волчек, совершенно спокойно хмыкнула:
– Адвокат! Я вынуждена предупредить вас, если еще раз это повториться. То я дам команду на допросах пристегивать гражданку Жук к столу наручниками!
Варвара испуганно посмотрела на прокуроршу, всхлипнув заплакала:
– Простите! Я не буду!
Степанов, понял, что наступил момент его «выхода на сцену»:
– Вы знаете, Светлана Егоровна, я думаю – не стоит пугать Жук наручниками! Ей и так придется не сладко! И ее напротив – надо защищать! Она в опасности! И я как должностное лицо должен вас предупредить. Что – на Жук, готовиться нападение, с целью ее убийства! Это мне стало известно из оперативных источников! Две арестованные планируют расправиться с ней в камере! Поэтому содержать ее в дальнейшем ее требуется в отдельном помещении!
Варвара и Берзов с испуганным удивлением посмотрели на Алексея. У, Жук, даже открылся от удивления рот. Степанов понял, что «зацепил» и продолжил:
– Так, как в поселке – уже распространился слух, о поимки и уничтожении преступной группировки занимающейся долгое время изнасилованием и убийством женщин, то среди населения прокатилась волна возмущения с требованием – покарать убийцу ее же методом! К сожалению, обратить этот процесс не возможно! Так, что я официально вас Светлана Егоровна в присутствии адвоката предупреждаю! Ее – просто придушат в камере! Охранять ее надо – если хотите довести дело до конца, с живой подозреваемой!
– Какая еще группировка?! Какая месть?! Что ты несешь?!! – рыдала Варвара.
Волчек, посмотрела на Степанова с невозмутимым лицом и кинула головой:
– Хорошо, Алексей Иванович. Вы мне все напишете в докладной! Я обязательно приму меры – какие смогу, конечно…
– Это возмутительно Светлана Егоровна! Подполковник Степанов вмешивается в следствие и подвергает гражданку Жук психологическому воздействию! А это запрещено нашими законами и законами Европейской конвенции по правам человека! Я вынужден буду доложить об этом вашему руководству! – крикнул Берзов.
– О каком психологическом воздействии идет речь?! То, что подполковник – напротив хочет оградить вашу подзащитную от нападения? – удивленно спросила Волчек.
– Нет!! Пусть он скажет! Пусть он скажет! Мне в камеру возвращаться! Что он хотел сказать! Я хочу знать!!! – рыдала Варвара.
Иванов, встал со стула и, достав из внутреннего кармана кителя фотографии – швырнул их на стол. Это были, черно – белые снимки убитых женщин:
– Вот, смотрите! Вот! Вот что ваш муж, дела целый год! Одиннадцать загубленных душ! Вот смотрите! А вы – его жена! И мы подозреваем, что если вы не принимали участие в убийствах этих женщин, то, по крайней мере – знали о них! А тем людям, там за решеткой, – полковник кивнул на зарешеченное окно, – Им все равно! Они и вас считают соучастницей! И вас считают – повинной в смерти этих женщин! Вот о чем – говорит Степанов! Не надо, тут – изображать, из себя – невиновную! Мы напротив – хотим вам помочь! А вы стараетесь еще более – усугубить свое положение!
– Полковник – я протестую! Вы нарушаете все нормы процессуального кодекса! Это не законно! – заверещал Берзов.
Он попытался вскочить со стула, но Иванов придавил его за плечо рукой:
– А тебе крыса, я вижу все равно! Ее завтра замочат! А ты тут – строишь из себя цэлку в левой ноздре и прикрываешься упэка!
В этот момент Варвара повалилась на пол. Он всхлипывала и стучала по грязному бетонному полу своими кулачками:
– Ааа!!!.. Это он!.. Он!.. Я ему говорила! Я ему говорила! А он! Он сволочь! Но не виновата я! Он моих девчонок убивал! Он моих девчонок убивал!!!.. Я говорила ему – попадешься! Ну не виновата я! Мне просто хотелось, просто хотелось! Я любила их!!!
Берзов испуганно прижался к стулу и смотрел за истерикой. Волчек – тоже испугалась. Она, хотела, было – вскочить и броситься к Варваре, но ее за руку удержал Иванов, он покосился на Степанова. Тот понял своего начальника с первого взгляда. В один прыжок – он подлетел к Жук. Склонившись над ней – сочувственно прошептал:
– Варя! Варя! Да мы все понимаем! Все! Но и ты нас пойми! Вон адвоката пригласила сюда! Нам тоже – обороняться приходиться! Расскажи нам всем вместе – все честно! И мы подумаем! Подумаем! Придумаем, что ни будь! А если ты не виновна – так зачем мы будем тебя – в тюрьме то гноить! Продашь дом и уедешь – отсюда! Я тебе слово даю!
Варвара посмотрела на него заплаканными глазами. Опершись на его руку – поднялась с пола. Бросив взгляд на адвоката, она тихо сказала:
– Я прошу вас, не мешайте им! Я прошу вас!
Берзов пожал плечами. Он старался придать своему растерянному виду невозмутимость, но у него это плохо получалось. Иванов зло сказал ему:
– Сядь в угол и не мешай! Тебя же просят!
Адвокат, что – то, пробурчав под нос – присел в углу комнаты на стул. Степанов, довольно ухмыльнувшись в его сторону, покосился и кивнул на фотографии:
– Варя! Посмотри на эти снимки и расскажи – когда и где вы познакомились с этими женщинами! И когда об этом узнал Андрей?! Когда ты узнала – что они убиты? Нас интересует все!
Варвара, пересилив себя – дотронулась до карточек рукой. Ее подбородок дергался словно – от нервного тика. Женщина тихонько воя, кивала головой:
– Вот Катя Полина, Вот Ира Ногина. Вот Люба Андреева, вот… они! Я их любила. Вот Валюша Сергеева!
Отобрав четыре карточки, она погладила их кончиками пальцев. Степанов не торопил ее. Он понимал, что в этом состоянии – она расскажет правду, и успокаивать ее не надо. Успокоившись, она могла замкнуться и тогда – вновь придется – «тащить» из нее информацию. Волчек посмотрела на Алексея и хотела, что – то спросить у Варвары. Но Степанов помотал головой – показывая, что бы Светлана молчала.
– Они мне все немного дороги были… поймите меня! А Андрей, Андрей! Он как узнал. Что я к женщинам не равнодушна – сначала избил меня! А потом, потом постоянно издевался! Он не хотел этого! Говорил – баба – должна спать с мужиком, а не с бабой! А когда все – таки мне вот, удавалось, подружиться с девочками, то он…. – Варвара заплакала, – Я сначала даже не знала! Я специально все делала так, что бы – он не знал! Я их к себе в дом возила! Этот дом мне отец с матерью оставили, а брат мой уехал на дальний восток! Андрей долгое время не знал про него! Но потом он выследил! И когда. Когда пропала Катя Полина. А потом ее мертвой нашли, я поняла – это он! У нас тогда ругань была! Я ему скандал закатила! Он меня опять избил! Я говорила ему – пойду в ментовку! А он, он лишь смеялся! Говорит – иди! Я скажу – что это ты меня направила! Что – я мол все подстраивала! Я и испугалась! И все! А потом была Ира, Люба Андреева! И Валя! Валюша! Я ее так любила! Она такая была! Вам этого не понять!!! – Варвара опять затряслась в рыданиях.
Степанов погладил ее по плечу и спросил как можно мягче:
– А остальные? Остальных то он – зачем убил?
Варвара вздрогнула и, посмотрев на Алексея – красными от слез глазами, испуганно ответила:
– Какие остальные? Он только этих и убил?! Остальных я не знаю!!!
Волчек и Алексей переглянулись. Иванов тяжело вздохнул. Степанов, вновь посмотрев – на оставшиеся фотографии, спросил у Варвары:
– Ты хочешь сказать. Что Андрей убил только вот этих четверых?
– Да, этих, остальных я не знаю! Остальные мне и не знакомы! А вы – что думаете – он всех убил что ли?! Да нет! Он не убивал не кого больше! Он и сам мне говорил – мол, я то четверых замочил – твоих шлюх! А параллельно, кто – то в поселке еще баб мочит! Говорил, мол, какой то козел – под него работает! Вот! Не знаю я, про, что вы думаете – но Андрей не убивал всех! Нет! Он сам удивлялся!
– Вот тебе бабушка и Юрьев день! Приплыли! – присвистнул Иванов.
Волчек испуганными глазами смотрела на Алексея. Тот потер нос и тяжело вздохнул…
Глава 12
– Ну и что теперь? Не ужели Жук от нее скрывал, что промышляет еще и грабежами? Он ведь насиловал и грабил? – полковник налил, себе полный стакан воды и залпом выпив, откинулся на стуле.
– Нет, тут много неясностей. Слишком напугана она – что бы говорить не правду! Да и какой смысл, ей выгораживать – своего убитого мужа, ему то теперь все равно! Он то все равно сполна – там, – Степанов вытянув указательный палец, показал на потолок, отвечать, за четырех или за одиннадцать! Там все спросят!
– Она не обманывает. Она говорит, мне кажется – правду… – загадочно подхватила его мысль Волчек.
Они сидели в кабинете Сазонова. Радостное чувство, от «выполненного долга» после допроса Варвары – сменилась на тревожное предчувствие, от недоделанной работы. Если Жук убил только четырех женщин, то кто убил остальных?
– Я сейчас анализирую ее слова, и у меня есть мысль… – Волчек посмотрела на Алексея.
– Интересно, какая? Что вы там мыслите? – сказал он, с издевкой в голосе.
Ему было обидно. Вроде все закончилось и, оказывается – приходиться начинать заново. Но Светлана – не обратила внимания, на его тон. Она, как не в чем не бывало, продолжила.
– Помните. Маньяк наш еще и прижигал окурками тела убитых…
– Ну и что?
– А то, раны от ожогов, были обнаружены, как я сейчас вспоминаю – на семи жертвах! Я тогда этому не придала внимания. А теперь, после слов Варвары – это становиться ясно.
– Ну, вот еще одно подтверждение. – Степанов обречено хлопнул ладошкой по столу, – Есть и второй гад! Поздравляю! Как вы теперь об этом доложите генералу? Он вспомнит теперь не только нашу с вами родню, но и вашу Светлана Егоровна! Представьте – ему докладывать в Москву! Он говорит! Все в порядке – один маньяк пойман! Ищем второго! Вот шума то будет!
В этот момент в кабинет постучали. Все трое недовольно посмотрели на дверь.
– Войдите! – крикнул Иванов.
На пороге – появилась Фекла Мерзоева. Девушка смущенно улыбалась. Она словно краб – боком прошла к стульям и присела на краешек.
– А вы то, что тут делаете? Вы, что не знаете? Преступник пойман! И все! Вам пора домой! Так, что огромное вам спасибо – мы вас больше не задерживаем! – раздраженно сказал Иванов.
Девушка не обиделась. Она вновь улыбнулась всей своей непосредственностью и тихо сказала:
– Да, я знаю об итоге операции вашей, я вчера и в клубе была. На танцах, смотрела за всем…
– Что в клубе? Вы то, что там делали? – удивился Степанов.
– Я работала. Меня послали сюда работать. И составить портрет потенциального преступника. Я и составляла и примеряла его к присутствующим на танцах мужчинам.
– Ну и что примерили? – ехидно спросил Иванов.
– Примерила… – уверенно, с вызывающими нотками в голосе ответила Фекла.
– Ну и кому ж он подошел? – Степанов прищурил глаза и внимательно рассматривал лицо Мерзоевой.
– Он подошел к одному мужчине… точно совпал. И я подозреваю. Что этот мужчина и есть убийца…
– А ну конечно! Мы знаем. Только он сейчас мертв… – грустно вздохнула Светлана.
– Нет, я не имею в виду убитого вами Алексей Иванович, Жука…
Степанов насторожился:
– А откуда вы знаете, что он мной убит?
– Ну, я узнала…
– Так разболтали… – зло прошипел Иванов, – Ну и что же вы девушка можете сказать нам – о этом, вашем подозреваемом?
– Вы извините, но у вас два подозреваемых, я это знаю. Первый – Жук, он убит. Второй не пойман и вы его не знаете. А, я, его – кажется, знаю!
– Ну, так поведуйте нам – кто это? Что вы тянете? – разозлился полковник.
– Правда, Фекла. Нам сейчас не до вас, скажите. Может, ваша информация и пригодиться. – уставшим голосом сказала Волчек.
Ей не хотелось обежать девушку. Она ведь была не виновата. Что есть и второй убийца. Но Фекла не обиделась. Ее личико стало озорным:
– Я знаю, но пока вам не скажу! И вот почему! Моя уверенность на девяносто процентов! Но есть еще и десять! А что если человек окажется – не виновным! Я себе этого не прощу! Поэтому мне все надо еще раз проверить! С вашего разрешения я съезжу в город! А завтра приеду и, вы, уже узнаете – кто маньяк! Хорошо? – девушка говорила это, как будто уговаривала ребенка.
В ее тоне проскакивали нотки сострадания и жалости. Иванов, сморщился и, потянувшись за сигаретой – закурил:
– Ладно, поезжайте! Можете и через два дня приехать… можете и позже – отмахнулся он от Феклы, как от надоедливого комара.
Мерзоева встала и так же украдкой вышла из кабинета. Когда дверь закрылась Иванов, посмотрел – сначала на Волчек, затем на Степанова и спросил:
– Ну, что вы думаете?
– Странная девица… – пожал плечами Алексей.
– А, что если правда – она знает? – тревожно спросила Светлана.
– Да бросьте вы! Светлана Егоровна! Она же тоже как мне кажется – не совсем нормальная! Помешана – на этой психологии! Рабинович, ей богу, по моему, вернее – с ней, перестарался!
– Может все – таки мы ошибаемся! Может нас опять повели по ложному следу? Может все – таки это Жук? Может Варвара сама, что – то скрывает? – Степанов спрашивал это, словно задавал вопросы самому себе.
– Эх! Если бы так! Ладно. Мне надо ехать! В управление – предстоит тяжелый разговор с генералом! А вы тут давайте. Что ни будь – ройте! Мне нужны факты! А не трупы! Не трупы! – Иванов с укоризной посмотрел на Степанова.
– Постараемся товарищ полковник. Постараемся… хотя я даже не знаю – за что цепляться? – ответил то грустно.
– Ну, это – уже твои проблемы Леша! – полковник встал и, затушив сигарету, надел пальто и вышел из кабинета.
Громкий хлопок двери – отразился эхом, звенящих чашек на шкафу. Степанов покосился на посуду и тихо сказал:
– Вот Света… и помирились… мы с тобой…
Волчек, посмотрела на него и, улыбнувшись – спросила:
– Интересно, с каких это пор – мы с вами, на ты?
– С этих! Ты не согласна?
Светлана, пожала плечами и, посмотрев на свой китель – язвительно заметила:
– Я ведь – не преступная стерва, в этом мундире?!
– Я ошибся… извини…
– Ладно, что там. Что ты собрался делать то? Леша – держи меня, пожалуйста – в курсе, раз уж мы теперь товарищи!
– Света – обещаю!
– Вот видишь Леша, я тебе говорила. Он мой ученик! – тяжело вздохнула Надежда Павловна.
Степанов, покосился на Василевскую и, ему стало – ее немного жаль. Старенькая, с морщинистым лицом и накинутой на плечах шалью – она выглядела беззащитной и несчастной. Учительница словно прочитав его мысли – посмотрела Алексею в глаза и озорно улыбнулась:
– Нет, Леша! Ты зря меня со счета списываешь! Не такая уж я беспомощная, сил у меня хватает! Да и не одинокая я! Сын, внук, правнуки! Куча родни! Ну и что, что они в городе – когда собираются по выходным и на праздники – тут у меня весело! А летом так и вообще – не вылазят от сюда! Знаешь, Леша – я ведь каждое утро зарядку делаю! Интенсивную! И обтираюсь холодной водой! А потом натираюсь настойкой Календулы! Это очень помогает! Я вообще не болею! Посмотрю на своих ровесниц – они уже старые, квелые, а я вот! Сам видишь! – Надежда Павловна вновь улыбнулась.
– А вы сами то помните Андрея? Ведь давно у нас выпуск то был! Столько лет прошло…
– Ах, Леша! Это для тебя люди меняются быстро и скоротечно, ты в городе живешь! Многих не помнишь! А я помню всех! Ну, или почти всех! Тем более ваш класс моим был! Я ведь классной у вас была! А Андрюшу жука хорошо помню… Он ведь мог стать выдающимся человеком, у него хорошие способности к математике и физике были! Ну, у немцев это в крови! Они такие!
– Да нет. Я не об этом – вы помните его просто как ученика, я о том. Может у вас в памяти, что – то такое осталось, что еще тогда говорило, что он неадекватный человек? Ну, сами понимаете…
Василевская опять тяжело вздохнула и, долив Алексею в чашку кипятка – кивнула на нее головой:
– Ты попей чайку то! Попей!
– Так были ли какие опасения насчет Жука?
– Знаешь, Леша… был случай. Он с еще одним мальчиком кошку на спор убил и подбросил ее вахтеры в тумбочку, тогда этого вы не знали. Но вот у меня был долгий разговор с его родителями. Они слезно просили не рассказывать об этом не кому. Я и не рассказывала.
– Убил кошку на спор? Зачем?
– Ну, они проверяли себя – на жестокость, как он мен сказал… и второй этот мальчик тоже. Смогут ли они убить. Меня тогда это насторожило. Но я, честно говоря – значения этому не придала. Девятый класс.
Степанов пожал плечами:
– Хм в девятом? Не помню. Вы знаете, я как – то с Жуком не дружил. А вахтерша, что потом? Ну, когда кошку нашла?
– Ты знаешь. Она ее не нашла, ей ее на спор второй мальчик показал.
– Какой второй мальчик? – насторожился Алексей.
– А вот второго я не узнала. Кто это был!
– Как это? Вы ведь говорите, что помните всех.
– Дело в том. Что второго тогда мы так и не нашли. Вахтерша не опознала не кого. А Жук категорично отказался говорить кто это! Так и остался второй – инкогнито. Так что я не знаю – кто это был.
Степанов отхлебнул чай и покосился на чисто вымытую пепельницу. Стеклянная тарелочка аккуратно стояла в буфете. Алексей тяжело вздохнул. Ему хотелось курить. Василевская покосилась на буфет и опять – словно прочитав, его мысли, сказала:
– Тебе пепельницу дать? Ты курить хочешь? Так кури! – пожилая женщина засуетилась и, достав из шкафчика пепельницу – поставила ее перед Степановым.
– Так, мне как – то, не удобно! Вы вот за своим здоровьем следите…
– Да кури! От одной сигареты не чего не будет, – успокоила его учительница.
Степанов подкурил сигарету. Затянувшись, он выпустил дым себе под ноги:
– А вы помните, как написали вот послание и Жуку? Ну, примерно когда вы ему отнесли? Когда – может, вспомните? Это очень важно! Теперь все – очень важно!
Василевская, обхватила чашку руками и, словно пытаясь согреть ладони – сжала фарфор. Посмотрев в окно – она задумалась. Степанов ее не торопил с ответом. Он наблюдал, как старая учительница роется в своей памяти. Надежда Павловна тихо ответила вопросом на вопрос:
– А где жил Жук то? Я ведь постепенно по улицам носила. Вот с Ленина начала, и так дальше. Начала в апреле. Давай вычислим. Где, он жил то?
– Жук? Он жил на Красных партизан пятьдесят по моему…
Василевская вздрогнула. Ее губы побелели. Степанов испугался, что женщине стало плохо. Но Надежда Павловна, внимательно посмотрев в глаза Алексею – медленно и спокойно сказала:
– На Красных партизан? Это точно?
– Ну да! Я сам у него дома был.
Василевская, покачав головой – испуганно ответила:
– Леша, я не писала не кому на улицу Красных партизан…. Я только те улицы, что в округе… Нет! Точно не писала! Красных партизан – это во втором микрорайоне! Так Жук ведь раньше жил на Ленина вроде?!
Степанов тяжело вздохнул и недовольно буркнул:
– Жил. Переехал…
– Как это переехал?! Но я не писала не одному человеку свои записки на улицу Красных партизан! Леша! – Василевская испуганно прикрыла свой рот ладонью.
– Спокойней, спокойней. Надежда Павловна! Разберемся! Может, ему тоже записка попала! Может вы, что – то перепутали! Степанов испугался, что учительница догадалась о втором маньяке.
– Нет, Леша! Я не полоумная! Я все помню! Я не писала на улицу Красных партизан! Это точно! А это значит, что мне послание присылал другой человек! Это не Жук! Не он! Леша. Как ты не поймешь! – с ужасом в голосе убеждала его Василевская.
Степанов затушил сигарету и ничего не ответил. Тяжело вздохнув, он посмотрел на надежду Павловну и грустно улыбнулся:
– Спокойней! Спокойней. Все – под контролем! Все – под контролем! Единственное – прошу вас, не кому вообще не о чем не рассказывать! И главное – огромная просьба – вы можете уехать к своему внуку и ли сыну? Ну, дня на два? А то, я думаю, мало ли что!
– На что ты намекаешь? Леша? Ты, что хочешь сказать – что убил Андрея Жука и это оказался не тот человек? Леша – как ты можешь быть спокойным? Тебе что самому не страшно? Ты ведь убил, выходит – невинного человека! Это же страшно! – взвизгнула Василевская и, на ее глазах – выступили крупные слезы.
Степанов дотронулся до ее руки:
– Надежда Павловна, тут не все – так, как вы думаете. Жук – убивал женщин. Это, подтвердила его жена. Она – все рассказала и во всем призналась!
– Жена?! Они что вместе убивали? Ты этому веришь?
– Верю – факты говорят! Но есть одно маленькое – но! Жук убил лишь четверых из одиннадцати…
Василевская не чего, не понимая – хлопала глазами. Ее рот открылся от удивления.
– Да Надежда Павловна. Да. Четверых. И все в нашем деле пошло наперекосяк. Вот я к вам и пришел – узнать, когда вы – Жуку письмо писали…. Вы ходит, что и не писали вовсе.
– Леша. Ты хочешь сказать – что есть еще один убийца? Что он на свободе?!!!
– Эх, Надежда Павловна. Наверное – вы правы. Но я вам этого не говорил – поэтому прошу вас, поезжайте – погостите к родственникам. Вот за эти я тоже приходил! Вы ведь сможете меня послушать? – Степанов вновь грустно улыбнулся.
– Так… так если из…. этого исходить… второй тоже мой ученик? – хватала воздух ртом Василевская.
– Надежда Павловна – успокойтесь! Успокойтесь! – прикрикнул Степанов, – Иначе я вам вообще больше ничего рассказывать не буду!
Василевская послушно закивала головой:
– Хорошо! Хорошо! Я буду молчать и съезжу в город. Сколько, надо пробыть?
– Ну, дня три четыре.
– Хорошо…
Степанов, встал из – за стола и вышел. Старая учительница осталась сидеть одна. Ее острые лопатки, словно два сложенных крыла нелепо торчали не спине. Василевская тихо плакала:
– Боже мой! Боже мой! Двое! Кого я воспитала? Прости меня Господи! Этот расстегай он действительно из моего сердца выпек.
– Алексей! Ты ведь обещал мне ничего не скрывать? А тут выясняется, что еще перед началом операции – ты получил записку с угрозой?! Как все это понимать?! Что – тебе верить нельзя – с обидой в голосе выговаривала Волчек.
Она сидела на заднем сидение «Волги» и, стараясь заглянуть в глаза Степанову – выглядывала из спинки кресла. Тот сидел впереди и отворачивался. Ему не хотелось скандалить с помощником прокурора.
– Леша? Что ты намерен делать? Что? Ты вот с учительницей то так поступил? А это не навредит? Что ты делаешь? – тоном ревнивой жены бурчала Светлана.
– Света. Успокойся! Даже если бы ты знала об этой записке? Неужели ты бы ты могла подумать. Что ее писал не Жук? Я вот был уверен… Ты, что лучше меня сыскное дело знаешь? Ты, что могла все предвидеть? Что же ты сразу не сказала – что Варвара – лесбиянка? Ведь ты должна была это почувствовать? – иронично и спокойно ответил Алексей.
Попов, оторвался взглядом от дороги и, сняв одну руку с руля – скрытно показал большой палец Степанову, в знак восхищения.
– Нет, Леша, я не знала и не чувствовала! Но все могло бы быть иначе! А сейчас Жук мертв. И зацепок то нет! Куда мы едем?
– Мы едем по адресу – указанному дежурной из гостиницы. Она говорит – там живет мальчик, который и принес записку. Его фамилия Лукин. Коля Лукин. Вот и все! Сейчас с ним поговорим. А ты нужна для официальности. Кстати. Я тебе и так одолжение сделал – вот заехал за тобой. Мог бы просто позвонить. Сама бы добиралась, а то вон – прокуратура, а машины нет! Где Генка то?
– Сломался! – зло буркнула в ответ Волчек, – всегда у него все не так! Как самое нужное и он нужен – ломается его колымага. Опять, что – то полетело! Помпа, что ли!
– Ну, тогда Света ты должна оценить мое великодушие! – рассмеялся Алексей.
Попов скорчил довольную гримасу. Волчек, надулась и откинувшись на спинку – зло смотрела в окно. Помолчав, она сказала более мягким тоном:
– Ну а если твой Коля и не знает – кто передал записку? Если он через третьи руки передал?
– Ну, мы это посмотрим! Вот и все! Света! Есть пока зацепки – нужно работать!
– Все! Приехали! Огородная – шесть! Это здесь! – довольным голосом объявил Попов.
Волчек, открыла дверку и прежде чем выйти из машины сказала ему с укоризной:
– А вы молодой человек – пальцы показывайте поскромнее! Видно все! Скромнее быть надо!
– А вы – какое право, имеете разговаривать с моим сыном? – здоровый мужик в грязной футболке зло буравил глазами Степанова.
Склоченные волосы двухметрового гиганта торчали нелепыми завитушками во все стороны. Алексей пожал плечами и кивнул на Светлану:
– Ну, не знаю! Если вы против закона. Тогда пусть вам помощник прокурора все разъясняет? У вас в жизни то все в порядке?
Толстяк с удивлением уставился на Волчек:
– Это ж что? Эта телка – помощник прокурора?! Да ну! Прокурорских – я знаю! А это то – наверняка, подставная, ваша! С такой внешностью в прокуратуре не работают! Небось – свою кральку привел и мне тут лапшу на уши вешаешь! – зло цыкнул он сквозь зубы.
– Спокойно мужчина! Я помощник прокурора Светлана Волчек! Вот мое удостоверение! – Светлана протянула краповые корочки наглецу.
Тот впялился в удостоверение глазами и почесал макушку:
– Ну, написано то верно. Только вот – где, правда – гражданин прокурор? Неужели, в прокуратуре, такие работают? – он вновь покосился, на стройные ноги Волчек.
– Работают и лучше! А сейчас отвечайте – будете давать разрешение на разговор с сыном? Или откажите? Тогда я вас по повестке вызову завтра! Повестку отдам сейчас! А завтра – вам предоставят адвоката! Дело, в котором замешан ваш ребенок – очень серьезное! И вообще – вы сами можете к нему быть причастны! – вызывающе ответила Волчек.
Степанов покосился на нее и улыбнулся. Ему нравилось, когда женщины – себя так вели.
– Что? Мой Колька? Да он, что вам – преступник?! В деле замешан?! – уступая дорогу, бурчал мужчина.
Крайнее доводы Светланы с вызовом и повесткой на него подействовали. В квартире пахло пережаренным луком и сыростью. Страшный беспорядок в прихожей – с грязными ботинками и раскиданной в углу верхней одеждой – был лишь прелюдией. В большой комнате вещи были разбросаны так, что специально устроить такое их нагромождение было не возможно. Грязные тряпки и поломанная мебель. Консервные банки с окурками и поломанные детские игрушки.
Светлана зажала нос пальцами. Резкие запахи жилища вызывали у нее рвотные спазмы. Неуверенно посмотрев на Степанова, она дала ему понять, что ей требуется помощь. Алексей кивнул и, сняв шапку, осторожно переступил по грязному полу:
– Извините, а форточку то можно открыть? Или вы боитесь простыть? – ихидно спросил он у хозяина.
Здоровяк, пожал плечами и, почесав живот – через грязную майку и зло кивнул:
– Беспорядок у нас, дети болеют. Ремонт идет… – шагнув к окну, он с трудом открыл квадратик грязного стекла – именуемым форточкой.
– Ремонт начали еще при Тутанхамоне? – брезгливо спросил Степанов.
– При, каком, еще Тутанхаоре? – обиделся хозяин.
Алексей понял, что историю древнего Египта тот в школе не учил:
– Ладно, гражданин Лукин. Где ваш сын? Что вы нам тут демонстрируете свой образ жизни?!
– Там… – кивнул здоровяк на грязную дверь комнаты. – Идите, он спит.
– Спит днем? – удивилась Светлана.
– Ну да! Пришел с улицы, говорит – голова болит. Папка, просил поспать. Ну, пусть спит. Умаялся, парень… – тяжело вздохнул хозяин квартиры и пихнул ногой коробку, с каким то хламом.
Мальчик спал на грязном пододеяльнике прямо в обуви. Засаленный, синий свитер едва вздымался под его дыханием. Алексей шагнул кровати и потряс его за плечо:
– Эй! Коля вставай! Проспишь! По телевизору мультики начались!
Мальчишка пошевелился и открыв глаза с удивлением уставился на вошедших. Степанов понял, что он еще ничего не понимает.
– Коля! Просыпайся! Что спишь? Заболел?
– Ой! Вы кто? – простонал мальчик.
Степанов нагнулся к нему и увидел, что в волосах Николая здоровенное, коричнево – желтое пятно. Дотронувшись до него пальцами, Алексей понял, что это клей.
– Ты, что это БФ нюхаешь?
Мальчишка потер заспанные глаза грязными кулачками:
– Нет…
– А в волосах что?
– А… это я вымазался, у нас дома ремонт… – не задумываясь, соврал Коля.
Степанов зло покосился на стоящего рядом отца. Тот развел руками:
– А кто его знает? Может и, замазался! Тут разве уследишь?
– Я тебя сам сейчас замажу! – прошипел ему Степанов, – пошел вон отсюда!
Хозяин, как – то сник и, неловко переступив с ноги на ногу – молча вышел из комнаты. Волчек проводила его суровым взглядом:
– А гонора то – как у Аль Капоне! – сказала она Алексею.
Но тот, не обратил внимания – на ее замечание. Он погладил голову мальчика рукой и ласково спросил:
– Так, что, Коля, тот дядя, который тебе велел записку отнести в гостиницу – он сюда приходил?
Мальчик захлопал глазами и, зевнув – пропищал:
– Какой дядя?
– Ну, тот, что тебе велел записку передать дежурной?
Коля внимательно посмотрел на Степанова и, вздохнув – улыбнулся:
– Нет, я его и не видел. Козел он. Обещал, нам с пацанами – мяч купить, настоящий бразильский, а сам – Сникерсами отделывается!
– Хм, а что ты Сникерсы не любишь?
– Да нет. Вроде нормальные. Те, кто у нас траву курят, так тем вообще по кайфу! Сладкое! Оно знаете. Как при обкурке!
– А, что ты еще и куришь? Травку? – Степанов сурово взглянул на Волчек.
Та, покачала головой. Мальчик поймал ее взгляд и ответил:
– Ну, бывает, пыхнем по малой. Ну, что там говорить. Но я в основном клей! А вы тетя вижу меня в интернат пришли забирать? Рожа, что – то, у вас больно – протокольная?
От неожиданного вопроса Волчек закашлялась. Такой грубости от мальчика она не ожидала.
– Коля не груби! А то поедешь в карцер! Ты, я вижу – к нему привык! – грубо осадил мальчика Степанов.
– А вы дядя мент! Сразу пропас я вас! Мент, как пить – дать!
– Ну, ты! Дитя подворотней! Я не посмотрю, что тебе лет то мало! Сейчас поедем к Гулушко! Знаешь, у него карцер то не как у вас в интернате! Там и сиденья и стулья привинчены! К полу! И потом – взрослые ребятишки то, не очень – к деревенским! Клея тебе не будет!
В глазах, маленького нахала – мелькнул огонек страха. Он, шмыгнув носом, вновь потер кулачками глаза:
– Ну, не надо в приемник! Не надо! Я ничего не сделал!
Степанов пожурил его по щеке ладонью и ласково добавил:
– Ну ладно! Кончили обиды – колись – что за дядька тебе записку в гостиницу передал?! Кто такой? Как звать?
– Да откуда я знаю – что за фраер? Ходил временами, по разному, так прикалывался! К цыганам засылал! Сережки пихали! Видать паленые, ну кольца и прочая ересь! Видно на гоп стопе, где – то брал! Но я его не знаю! Нам, так временами кто со стороны то по кайфу! Головной боли нет! Мы так, потащиться с пацанами! Он нам и клей прикупал! Не знаю кто такой! Видел раза три четыре…
Степанов насторожился. Вот он канал сбыта снятых с убитых женщин. Сидит – с закатанным в волосах, пятном клея. Сидит и не знает – кому помогал! Алексей тяжело вздохнул и тихо спросил:
