Текст книги "Могущество и честь"

Автор книги: Ярослав Коваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– Понимаю. Конечно. Однако какой же помощи её светлость ждёт от меня? Амержи не может предложить его величеству большой армии…

– Думаю, о своих ожиданиях её светлость, как могла, сообщила в письме.

– А, да-да… Понимаю… Уверен, что моя супруга захочет поподробнее узнать о здоровье сестры и об успехах своего племянника, столь долгожданного наследника Семьи. Думаю, господин офицер не откажется пообедать с нами.

– Я не один.

– Да, мне сообщили об этом. Разумеется, супруга моего гостя также будет для нас желанной гостьей за столом. Прошу, – Великий судья сделал мне приглашающий жест и вместе со мной спустился на этаж, где располагались, как выяснилось, покои его супруги и его самого. – Верно ли то, что вассалы её светлости все как один готовы подтвердить свою преданность Семье и государю?

– Верно. Как я понял, в Кольцо Солор прибыли все вассалы её светлости до единого.

Лицо господина Амержи стало задумчивым, и я понял – он сильно сомневался в том, что Аштия в состоянии собрать сколько-нибудь значительное войско. У меня он явно надеялся узнать больше, чем было изложено в письме. Я впервые порадовался, что обладаю меньшими познаниями, чем мне хотелось бы, по сути, толком не имею представлений о реальной обстановке в войсках Солор. Мало ли их там, много ли – Аштии сейчас пригодится любой отряд. Даже те скудные сотни, которые сможет предоставить ей Великий судья.

Мирру Солор-Амержи я уже видел дважды – на церемониях бракосочетаний госпожи Солор с Кариншией Айми и Раджефом Акшанта. Там Мирра показалась мне поразительно невзрачной, проще говоря, никакой по сравнению со своими сёстрами, одна из которых представала воплощением силы и власти, а вторая обладала поистине искромётным, жаль только, что злобно-стервозным характером.

Здесь, в домашней обстановке, далёкой от официоза, Мирра показалась мне похожей на Моресну. Вполне довольная своей участью и мужем, детьми и положением в обществе, она представляла собой счастливый пример женщины, готовой удовольствоваться тем немалым, что дала ей судьба, а также признать – жизнь прекрасна. Своим довольством такие делятся и с окружающими – их дети верят, что они любимы и дороги, их мужья не знают бессмысленных истерик, приходят в семью за уютом, теплом, лаской. В семье эти представительницы прекрасной половины человечества находятся на своём месте. Может, их значимость и не замечаешь. Но стоит остаться без семьи, как мигом осознаёшь, сколь драгоценен сам факт существования подобных женщин. Они могут показаться блёклыми лишь на фоне чужой истерической яркости… мало пригодной для создания настоящей семьи.

Леди приветствовала меня учтиво, но с места не поднялась. Она вышивала, принимая нитку из рук придворной дамы, которая терпеливо разматывала для неё клубок. Последовали обычные вопросы о здоровье Аштии и её супруга, о здоровье их ребёнка, правда ли ребёнок мальчик, и что говорят врачи. Я постарался заверить Мирру, что малыш здоров – уже знал, что перспективы превращения орущего кулька во взрослого парня чрезвычайно волнуют всех родственников Аше. Этот парень ведь был надеждой Аштии, да и всей семьи Солор, что уж там говорить. А Мирра вряд ли забыла о своём происхождении.

В бунт офицеров против сестры госпожа Амержи явно не поверила, хотя и задала уточняющие вопросы и выслушала ответ. В её глазах я видел ничем не замутнённую уверенность, что жизнь как текла, так и будет течь в прежнем русле, и ничто никогда не заставит бытие отклониться от однажды заведённого порядка. В её картине мира бунт против императора и неподчинение офицеров главе Генштаба не могли иметь место, а значит, и не имели. В то, что происходило в действительности, она не вникала.

Я почему-то уверился, что её супруг и сестра, а также прочие причастные люди сделают всё, чтоб мироощущение Мирры Амержи-Солор так и не изменилось.

Пока же она дарила свой покой и равновесие своих чувств заодно и мне: как во время беседы в её покоях, так и на обеде в узком семейном кругу – всего лишь человек тридцать самых приближённых Великого судьи, да ближайшие придворные дамы госпожи, да я с супругой, да ещё один гонец, я не понял, чей именно.

– Моя сестра, должно быть, счастлива, – улыбаясь, проговорила леди. – И её муж тоже. Всё-таки мальчик, сын… Давно такого не бывало в нашей семье. Со времён Джаснева Солор, отца господина Мирхата, моего и Аштии прадеда.

– Конечно, её светлость очень счастлива.

– Представление ребёнка вассалам было?

– Да, госпожа.

– Жаль, что мне не удалось поприсутствовать.

– Ты должна понять, моя драгоценная, – пророкотал лорд Амержи, – что у твоей сестры сейчас очень много забот. Она не могла откладывать представление, чтоб дать тебе возможность добраться до Кольца.

– Понимаю. Аштия приходит из одного похода и сразу же уходит в другой. Что за жизнь, – Мирра покачала головой. – Я понимаю насущную необходимость, но просто… Жаль сестру, у которой не будет ни времени, ни возможности насладиться материнством.

– Бог каждому из нас даёт свой жребий. Кому-то – походы, кому-то – службу во славу страны, кому-то – радости семейной жизни, моя драгоценная.

– Но я думаю, что смогла бы стать доброй второй матерью для Мирхата, а мой младший сын – его добрым молочным братом.

– Нет, тебе надлежит остаться в Шеругине с моими сыновьями. Я не могу сейчас отправить тебя в Солор, это небезопасно… Могу сообщить, Серт, что я в состоянии пока помочь моей свояченице только одним кораблём. Амержи нужно время, чтоб собрать солдат и снарядить их.

– В таком случае пополнение будет разумно отправлять уже не в Солор.

– А куда?

– Боюсь, я не могу ответить на этот вопрос. Я не штабист, к тому же её светлость не поручала мне сообщать Великому судье её планы.

– Понимаю. Видимо, моим командирам придётся ориентироваться по ситуации.

– Подмога никогда не бывает лишней.

– Разве что сразу после победы.

– Как сказать. Иной раз удержать власть бывает гораздо труднее, чем захватить её.

Один из офицеров, сидевших за столом Великого судьи, посмотрел на меня с любопытством.

– Не могу спорить, – чопорно проговорил Амержи. – Но всякая власть – священна. Бунт против законной власти – святотатство. Бог не даст победы святотатцам.

«Логично, – подумал я. – Император смог захватить и удержать трон – значит, он законный. Сможет теперь поставить в положенную позу восставшую аристократию – законность его власти станет неоспоримой. Не сможет – следовательно, его власть не от Бога… Интересно. Судья искренне верит в то, что говорит, или я всё же нашёл тему, в которой местные предпочитают последовательно врать себе и окружающим?»

Мне показалось очень трудным это общение с Великим судьёй. Почти как с соотечественником, диалог с которым обставлен частоколом запретов, однако там они хотя бы известны, все эти запреты. Здесь же проблема незнания стоит особенно остро, и поэтому кажется, будто в разговоре двигаешься, как сквозь полосу обеспечения.

Поэтому я с облегчением согласился подняться на корабль уже теперь, не ночевать в замке, в гостях. Отплывать предстояло утром. На мою горячность и спешку посмотрели благосклонно – как на желание как можно скорее выполнить приказ. Да и кому бы пришло в голову, что гостеприимство Великого судьи Империи может оказаться мне в тягость? Принимали меня здесь по местному высшему разряду, без изъяна – это я уже способен был понять.

Но на борту боевого корабля в обществе мореходов и военных стало проще. Я мог заняться своими делами, перекинуться парой простеньких фраз с окружающими, не боясь случайно ляпнуть какую-нибудь фигню. Правда, супруге моей, наверное, уютней было бы в замке… Но терпеть ей осталось недолго. До Солор четыре дня пути, а там комфорта будет сколько угодно. В отличие от меня, Моресне не нужно готовиться к войне.

Она следовала за мной, словно тень, в те минуты, когда я ни с кем не общался. Когда общался – молчаливо дожидалась в стороне, на расстоянии. Наверное, ей было здесь непривычно, и спрятаться негде, потому что каюту, которую могли нам с ней выделить, пока только освобождали.

– Как тебе понравилась госпожа Амержи-Солор? – спросил я.

– Её светлость очень любезная и приятная молодая дама.

– Значит, понравилась?

Моресна взглянула на меня с недоумением.

– Она слишком родовита и высокопоставленна, чтоб могла мне нравиться или не нравиться. Это скорее я… могу ей нравиться или не нравиться.

– А если бы ты была аристократкой? Как бы отнеслась в супруге Великого судьи?

На несколько секунд моя жена «зависла» – только и делала, что хлопала ресницами, глядя на меня в изумлении и даже отчасти испуге (я только теперь осознал, что испуг этот – священный страх перед затрагиванием основ, перед дерзким взглядом на высоты, на которые прежде и в мыслях она не решалась бы поднять глаза, появлялся всё реже и реже). Потом успокоилась и серьёзно задумалась.

– Наверное, я могла бы пожелать подружиться с нею. Но скорее бы мечтала стать одной из её придворных дам.

– А придворной дамой госпожи Аштии не мечтала бы стать?

– У госпожи Аштии нет придворных дам. Она ведь ведёт совсем иной образ жизни, чем обычная знатная дама. У неё в «дамах» – офицеры Генерального штаба.

Я заржал так громко, что работавшие поблизости моряки оглянулись на меня с беспокойством. Моресна, спрятавшись в край покрывала, наблюдала за мной с коварной улыбкой. Её шуток мне до сего момента почти не доводилось слышать, и если б не помнил, что публичные поцелуи и объятия в Империи считались непристойными даже между супругами, расцеловал бы от души.

– Ты просто солнышко… О, смотри, нам уже машут, видимо, каюту освободили, иди, устраивайся.

Она взглянула на меня оскорблёнными глазами.

– Ты и теперь не хотел меня обидеть? Я же не шалава какая-нибудь – по кораблю и в незнакомые закутки одной, без сопровождающих ходить. Раз со мной нет слуг или телохранителей, ты должен меня проводить.

– Прости, родная. Действительно, не хотел, не знал и не подумал. Уж прости на этот раз.

Я извинялся уже почти машинально. Но сегодня впервые пришло смутное озарение, что, кажется, моей супруге многое пришлось от меня претерпеть. О большей части необходимых действий, которые местный мужчина совершил бы автоматически, я до сих пор в лучшем случае лишь смутно догадывался. Странно, что она до сих пор ещё это терпит.

Теперь же бросилась мне в глаза и её нервозность. Что это – боится путешествия, нападения пиратов или флота бунтовщиков, или есть какая-то иная причина? Опасаясь услышать что-нибудь о своей очередной промашке, я предпочёл вопросов не задавать. Всё-таки Моресна тоже женщина, и многословно убеждать её в очередной раз, что я просто не знал и обидеть не желал ни в коем случае, выискивая каждую минуту новые формулировки для старых аргументов – задача малоприятная. Лучше промолчать и надеяться, что время как-нибудь само расставит всё по местам.

Как бы там ни было, путешествие прошло на удивление спокойно – я уже начал сомневаться, продолжается ли война? Может ли так быть, чтоб на суше шли сражения, а в море царил мир и благоденствие? Где кровавые морские битвы, где абордажи и прочая морская романтика? А впрочем, слава богу, что обошлось без неё. Может, у них тут корабельные схватки в ходе гражданской войны – табу! Надо будет аккуратно вызнать у Аштии, чтоб не выглядеть лохом в чужих глазах.

А может, нам просто оба раза повезло. Если на море везёт так плотно, можно ожидать невезения в чём-то другом… Лучше об этом не думать. Мысли о грядущей невезухе мигом покинули меня, стоило мне увидеть Кольцо Солор. Уже однажды восхитившийся красотой и величественностью этой крепости, когда любовался ею с суши, я не думал, что однажды и с другого ракурса буду восхищаться ещё больше. А если точнее, то просто окаменею в благоговении. Иных чувств это чудо человеческой мысли, искусства, мастерства и вкуса не могло вызывать.

Цитадель вырастала из голубой морской дымки белоснежным королевским венцом. В какие-то минуты можно было даже подумать, что она ненастоящая, что это просто мираж, видение, мечта. Наверное, таким бы хотели увидеть рыцари Круглого стола таинственный Авалон, обещающий им вечное блаженство и вечную юность, – только доберись до его благословенных берегов! Мне разворачивающееся перед нами дивное видение обещало мало приятного, но сейчас об этом не думалось – я просто любовался. Как и моя супруга, притулившаяся у плеча.

– Это и есть столица графства Солор? – спросила она потихоньку.

– Да, родовое гнездо их Семьи.

– Не удивлена, что её светлость Джайда так держалась за свою землю. И свою власть. В этой крепи, наверное, можно годами сидеть, и никто оттуда защитников не выковыряет.

– По-настоящему неприступных крепостей не бывает. Если у цитадели нет слабых мест, их можно изобрести… Но взять Кольцо, я так понимаю, действительно очень трудно. Особенно если его обороняют такие талантливые военачальники, как Солор.

Жена искоса посмотрела на меня, и этот взгляд показался мне многозначительным.

– Ты очень восхищаешься госпожой Солор, да?

– Трудно не восхищаться таким человеком, как она.

– И ты… сильно увлечён ею?

Я понял не сразу, но всё-таки понял. Просто надо было хоть на миг попытаться взглянуть на ситуацию с женской точки зрения. Может быть, стоит мысленно бросить «спасибо» моим капризным соотечественницам за наличие у себя подобного умения. Или матери. Но как бы там ни было, раз я понял, в чём загвоздка, нужно реагировать. По-умному.

– Такой женщиной, как Аштия, очень сложно увлечься. А полюбить – немыслимо трудная задача. Людьми вроде неё можно разве что восхищаться. Издали.

В действительности я не думал так и вполне понимал Раджефа, любившего жену всеми силами своей души. Но проще было успокоить супругу полным и абсолютным отрицанием. Тут недостаточно просто заверений в привязанности. Мне самому тяжеловато было разобраться во всех оттенках своего отношения к Аштии, и не было ни малейшего желания в этом клубке разбираться. Кое-что я знал совершенно отчётливо: я не вижу в ней женщину, которой мог бы увлечься, зато вижу хорошего, надёжного друга. Этого друга я ни за что не желал потерять.

А это не так просто, если вдруг у жены возникнет ревность к знатной моей покровительнице.

Ворота порта встречали нас сурово и настороженно, далеко не сразу были опущены огромные, страхолюдного вида цепи, запирающие их. На борт сразу поднялись трое бойцов с гербами Солор на одежде, но и это было далеко не всё. Трудно было хранить полную невозмутимость, без малого ощущая кожей взгляды и наведённые прицелы арбалетчиков, засевших в башнях, венчающих оконечности правого и левого мола. Хорошо, что Моресна не догадывается обо всех этих тонкостях. Конечно, шанс на то, что у какого-нибудь арбалетчика сдадут нервы и дёрнувшийся палец случайно спустит болт в добропорядочного человека, очень мал. Но тревожно осознавать, что он всё-таки существует.

Однако я был узнан очень быстро, так же, как и доверенный человек господина Амержи, Великого судьи. Нас со всем уважением проводили сперва в акваторию, а потом и к одной из центральных пристаней. В порту кипела бешеная суета, уже по этому признаку легко было догадаться, что владельцы Кольца Солор что-то замышляют. И приготовления к этому «чему-то» идут полным ходом.

Мне предстояло включаться в процесс, но сперва… Да, сперва надлежит представиться её светлости, передать ответ господина Амержи, даже если кроме меня есть кому это сделать. Но – положено. Мне охотно показали, где именно следует искать Аштию, но, несмотря на точные указания, пришлось пробежаться со стены на стену, пытаясь угнаться за ней. Дел у госпожи Солор, видимо, было очень много.

– Я рада видеть тебя в добром здравии! – бросила мне заулыбавшаяся Аштия, едва только сумела углядеть. – Хорошо, что ты вернулся так быстро. Всё прошло благополучно?

– Да. Нашёл свою супругу в доме её родителей, как ты и предполагала, – я вытащил Моресну из-за спины и поставил рядом.

– Прекрасно, – её светлость решительно направилась к Моресне, протянула к ней руку. – Я также рада приветствовать у себя в гостях свою названую сестру, жену моего названого брата, – положила ладонь на плечо дочери угольщика, прикоснулась щекой к её щеке – очень родственный жест, который и в моих глазах выглядел очень дружелюбным. Моей жене уже второй раз была оказана такая честь, так что и более придирчивому, чем я, человеку не пришло б в голову сетовать. – Добро пожаловать.

И почти сразу забыла о новой гостье – общение с офицерами требовало её внимания. Мне был дан знак, чтоб я ждал поблизости, сейчас очередь дойдёт и до меня. А рядом с Моресной будто из пустоты материализовалась круглая, как колобок, дама в накидке с солоровским гербом. Видимо, из местных распорядительниц или ответственных по хозяйству. Женщины защебетали вместе, похоже, мигом отыскав общие темы и общий язык. Во мне уже больше не нуждались – поклонившись в мою сторону, распорядительница повела Моресну в сторону галереи, ведущей к жилой части крепости. Ну хорошо, проблема размещения явно будет лежать не на мне.

– Что сказал мой зять? – осведомилась Аштия, едва успела отпустить своих офицеров.

– Что он соберёт, конечно, отряды Амержи, но…

– Не он сам, а его наместник. И что?

– Да, его наместник. Великий судья пытался вызнать у меня масштабы твоих, скажем так, возможностей.

– А ты что?

– Я намекнул, что на недостаток верности своих вассалов ты не жалуешься.

Аштия усмехнулась.

– С серьёзным видом говорить очевидные вещи – это первая добродетель дипломата. Может, ты неверно выбрал карьеру? Ещё не поздно всё переиграть.

– Не, в дипломаты мне неохота. Военная карьера вполне устраивает.

– Не гарантирую тебе отсутствие опасных рейдов. В этой войне всё возможно. Может, и самому придётся мечом помахать.

– Само собой. Зря что ли ты деньги вкладывала в моё обучение! Пусть хоть какая-то отдача будет.

– Какая-то… Ладно, посмеялись и будет. Значит, мой зять пришлёт нам свои корабли?

– Да.

– Сколько?

– Три.

– Немного. Но хоть что-то. Любая мелочь сейчас может сыграть свою роль. Я и в Кашрем бы отправила гонца. Только не тебя, тебя я слишком ценю, чтоб так рисковать. Но сейчас уже не остаётся времени.

– Ты действительно полагаешь, что твой второй зять присоединится к восставшим? Только потому, что не любишь сестру и сестра тебя не любит?

– Нет, совершенно не по этой причине. Но господин Кашрема – флюгер. Он не выступит на стороне императора сейчас, когда положение государя так неясно и зыбко. И на восставших сейчас не поставит. Это слишком рискованно. Вот когда преимущество окажется на чьей-нибудь стороне, хоть и небольшое – он сделает выбор.

– И на черта нужны такие «сторонники»?

– В момент перелома и сразу после него войска очень нужны. И для закрепления победы – тоже. Ты ведь должен это понимать. Уже после войны император оценит, кто был ему по-настоящему предан, а кто лишь поспешил присоединиться к победителю… Итак, одним словом, отряд Амержи можно будет ждать не раньше чем через месяц.

– Да, это было оговорено, что отправлять бойцов в Солор через месяц будет уже бессмысленно.

– Ну, почему… Точно так же их можно будет отсюда перебросить туда, где будем находиться мы. Хоть это и лишняя потеря времени. Ничего страшного. Готовь свои сотни.

– Скоро выступаем?

– Скоро. Ты не успел бы вернуться к выступлению, если б действительно отсутствовал месяц.

– Но я успел. И готов заняться тем, чем скажешь.

– Мы выступаем на север. Его величество не в столице.

– Уже известно, где он?

– Да, – Аштия посмотрела на меня искоса, словно бы сомневаясь, стоит ли говорить со мной на подобную тему. – Он в Анакдере. Хороший замок, надёжный. Как понимаю, он осаждён…

– Замок?

– Разумеется. И его величество – в замке. Собственно, именно туда мне и придётся вести свою армию.

– Освобождать его величество?

– Скорее представиться его величеству и продемонстрировать мою готовность исполнять его волю. Но чтоб пробиться к нему с этой целью, придётся снять осаду с замка Анакдер.

Я прежде не замечал в Аштии способности шутить над верховным правителем, и теперь отчасти даже не поверил собственным ушам. Казалось, женщина говорит совершенно серьёзно. Может, так оно и есть в действительности, и она говорит серьёзно. А может, утончённо шутит. Лучше просто не акцентировать внимание на этом вопросе. Машинально я улыбнулся, и через миг убедился, что моя улыбка никого тут не оскорбляет.

– У тебя меньше недели, – сказала Аштия. – Твою супругу здесь устроят со всем комфортом. Уверена, здесь ей будет хорошо и безопасно. Тебе не нужно беспокоиться о ней.

«Меньше недели» звучало угрожающе, но оказалось, что к выступлению всё готово, за это я, по идее, должен был благодарить Ильсмина и, конечно, Аканша. Должен, но не поблагодарил, только покивал головой, выслушав краткий отчёт. Одобрительно покивал, само собой. Облегчение, что всё было сделано, как надо, успокоило и заодно позволило забыть о благодарности. Отмахнувшись от подготовительного этапа, как от чудесным образом устаканившегося и завершённого, я перешёл к другим вопросам – это ж уму непостижимо, сколько всего надо продумать и предусмотреть перед выступлением отряда!

С Моресной я теперь виделся почти так же редко, как и с Аштией. Нам с ней отвели удобную комнату с двумя окнами, смотрящими на порт. Поскольку жилая часть замка, где нас устроили, располагалась довольно далеко от пристаней, в комнате было тихо. От порта, по сути, только и осталось, что дальняя кромка моря над извивами крыш и изредка самые громкие звуки, проникавшие сквозь ставни.

– Ты останешься в этой комнате, когда я отправлюсь с госпожой Солор?

– Мне сказали, что да. Здесь всегда будет чем заняться.

– Тебе собираются поручить какую-то работу?

– Ну не валяться же мне всё время на постели и ничего не делать…

– Зато можно отдохнуть.

– Слишком быстро привыкнешь отдыхать и потом уже не переучиться, – улыбнулась жена. И, прижавшись к моему плечу, попросила: – Ты побереги себя, пожалуйста. Не хочу стать вдовой.

– Мне тоже как-то не улыбается, чтоб ты осталась вдовой. Вот и договорились.

Я обнял её, словно хотел тактильно запомнить перед разлукой. Она пахла здешним пряным мылом, немного кухней, немного травами. Она уже стала родной. Это был кусочек моего родного мира в мире чужом. А то, что иной раз у нас с ней возникали моменты недопонимания – так с соотечественницей было бы то же самое.

Трудно было отвлечься от мыслей о супруге даже тогда, когда думать о ней стало неуместно. Армия выступила из Кольца Солор через неделю после моего возвращения. Она двигалась по дорогам в полном порядке, подразделение за подразделением, Аштия со своими штабом – остатками Генерального штаба – перемещалась в центре, во имя соблюдения принципов безопасности. Я находился при ней.

Огромный, мощный ящер, на спине которого путешествовала госпожа Солор и весь скарб штаба, а также кое-кто из штабных офицеров, не уступал размерами какому-нибудь железнодорожному вагону. На его спине была укреплена широкая платформа, на свободном пространстве при необходимости можно было бы и штабное совещание устроить. Вершние так и реяли над ним – то и дело кто-то снижался, чтоб на ходу передать сведения разведки, и взмывал обратно. Лишь разок я видел Ниршава – он, взмыленный так, что было заметно даже несмотря на доспехи, пронёсся мимо меня с кипой дощечек для письма. Видимо, работы было много. Точно так же носились и ответственные за обработку данных разведки. Это-то как раз было понятно даже мне.

Моему отряду на марше моё внимание было не нужно, благо всё шло по накатанной, в соответствии с уставом и под присмотром младших командиров. В случае необходимости я должен был решать возникающие проблемы с начальством. Пока же мне оставалось лишь наслаждаться тем, как безупречно работают мои заместители.

Вообще же перспектива участия моих людей в полевых сражениях представлялась мне смутной. Всё-таки это были отборные бойцы, приученные выполнять самые сложные задания, однако если теперь их поставить в один ряд с простыми пехотинцами, от них и толку будет, как от простых пехотинцев, причём плохо экипированных. Не больше. Впрочем, возможно, Аштия или штаб что-нибудь такое придумали на этот счёт. А если даже и нет, то в ситуации полного развала всего и вся кочевряжиться не приходится. Надо будет – встанем вместе или вместо простых пехотинцев.

Потом последовал приказ подъехать поближе к штабному ящеру, и через минуту у перил платформы появилась её светлость, намного более оживлённая, чем раньше, в замке. Наверное, теперь, когда военная машина уже была запущена, ей легче дышалось, да и работы теперь было поменьше. Ненамного, но всё-таки.

– Как идут дела?

– Прекрасно.

– Что ж… Твой отряд должен переместиться в арьергард, проследи за тем, чтоб это перемещение прошло без происшествий.

– Да, госпожа.

– Мои люди сообщили мне, что несколько крупных отрядов движутся от Избара к Анакдеру. Видимо, это подкрепление, а не основные силы. Поэтому я предпочту расправиться с ними до того, как они соединятся с основными силами, осаждающими Анакдер. Мы атакуем с марша. Мне нужно, чтоб ты и твои люди сориентировались по ситуации и ударили с фланга, если это будет осмысленно, либо обошли с тыла. Ты понял задачу?

– Вполне. Кто будет отдавать мне приказ на атаку? И кто определит дислокацию?

– Это сделаешь ты, Серт. Считай, что я хочу посмотреть, чего ты стоишь.

– Мне нравится твоя откровенность. Но у меня ведь нет вершних разведчиков в подчинении.

– У тебя есть обычные. Попробуй обойтись ими, – она сделала паузу. – Тебе необходимо что-нибудь для выполнения этого задания?

– Да, госпожа. Карта.

Аштия усмехнулась, эта усмешка показалась мне ободряющей. Ладно, попробуем обмозговать это странное задание. Впервые я получал его от Аштии в столь расплывчатой форме. Вовремя ввести в бой подкрепление так же важно, как и правильно начать сражение, и завершить, в конце концов, своей победой. Такие решения уж наверняка должен принимать военачальник. В конце концов, именно он несёт ответственность за всё. Госпожа Солор свихнулась? Или у неё есть какие-то тайные резоны для подобного поведения?

Она передала мне свёрнутую карту, и дальше оставалось лишь добраться до Аканша и Ильсмина и продемонстрировать им свой «трофей». Странное дело – их данное мне задание нисколько не обескуражило. Да, удивило, но не более того.

– Госпожа Солор ведь не знает, какова будет ситуация, – выдвинул предположение Аканш. – Возможно, на изменения дислокации нам будет проще отреагировать, находясь поблизости, и в этом смысл распоряжения. Если же наблюдатель от штаба увидит, что надо атаковать, а нам это будет не очевидно, приказ будет передан незамедлительно. В этом господин офицер может быть уверен, – и почти незаметно подмигнул мне. К подобным вольностям в обращении со мной его приучил я же, зато теперь зам не казался мне механической статуей, как большинство здешних военных.

Будь я менее опытным, пожалуй, не заметил бы, как Ильсмин покосился на своего собрата с укоряющим недоумением.

Но как бы там ни было, даже тень мысли о том, что можно проигнорировать приказ, не посетила сознания моих собеседников. Поэтому они поспешили передать своим бойцам приказ сойти с дороги и пропустить идущие следом подразделения. Видимо, решили, что раз я не озаботился распорядиться на этот счёт, значит, и распоряжаться не о чем, всё и так понятно, исполняйте, господа. Я же, догадавшись об их резонах, мысленно вздохнул с облегчением. Пора бы мне уже привыкнуть вести себя как командир.

Карта была очень подробной, в частности, на ней был отмечен предполагаемый маршрут вражеского отряда и предполагаемое место боя. И всего два оттиска печати – мой и, видимо, того офицера, который готовил её. Степень секретности очень приличная, но я имел право продемонстрировать карту своим доверенным. Тем, кому предстояло непосредственно командовать подчинёнными мне сотнями.

– Как считаешь, Аканш, нам будет противостоять пехота или кавалерия?

– Да уж кто бы ни оказался перед нами – разберёмся. Но вообще, кавалерия – вряд ли. Скорее всего, она будет атаковать первой, а значит, окажется в авангарде. А мы будем бить фланг. Значит, пехоту или экипажи боевых ящеров.

– Те три сотни обучены этому?

– Обучены. Хоть и не так часто бывали на учениях, как мои ребята. Но справятся.

Мы пробирались через оголившиеся поля, между двух суровых громад леса, большинство бойцов на тихоходных транспортных ящерах, меньшинство, как я или мои замы – верхом на конях. Мне пока не удавалось свыкнуться с жизнью в седле. Я по-прежнему не представлял, как на ходу можно отдыхать или даже спать, но хоть более или менее научился себя вести, не усложняя жизнь лошади (если лошадь, конечно, первоклассно обучена и обладает мягкой рысью). И даже приспособился более или менее прилично взнуздывать и седлать коня, только требовалось мне на это в два раза больше времени, чем опытному коннику.

Хоть карта и находилась у меня под рукой, помогало это мало. Незнакомые места, отсутствие привычки соотносить местность с её рисованными символами… Конечно, я это умел, но практиковался всё больше в пещерах или ущельях, где проще было узнать нужный поворот. К счастью, Аканш оказался менее ограниченным. Он читал закодированное топографическое изображение с лёгкостью бывалого вокалиста, воспринимающего музыку прямо с нотного листа. И я не чувствовал ни малейших угрызений совести, постоянно прибегая к его помощи.

Время от времени я видел крестьян, обрабатывающих поля, которые мы проходили, но в большинстве своём, едва завидев армию, они пугливо убирались с пути. Не задавали никаких вопросов, даже не пытались возмущаться, хотя пару раз наша полутысяча проходила по вспаханной, подготовленной земле, а после нас её придётся пахать снова. Кастовое разделение тут было очевидно. Крестьянина не оторвут от земли, чтоб поставить в строй, но в воинские дела лезть не позволят. Если армии нужно будет пройти по свежевспаханному полю, значит, такова необходимость, она не обсуждается, и лишний раз перепахать – горб выдержит.

Такова уж жизнь. Моим предкам приходилось тяжелее.

– Здесь правее надо взять, – сказал Аканш.

– Прямо через лес?

– Войско придётся прятать в лесу, мы ведь должны ударить внезапно.

– Высылай вперёд разведчиков.

– Сколько нужно?

– Да уж не меньше десяти. Но смотри сам. Если сочтёшь, что требуется больше…

– Можно и больше. Сейчас распоряжусь.

В лес мы углубились без особых проблем – несмотря на густоту, он оказался вполне проходим. Главное было сейчас не растерять бойцов, не распылить полутысячу по всему лесу. В принципе, опасность вполне реальная, однако предотвращать это должны десятники и полусотники, а не я. Когда рядом со мной появился полусотник из числа подчинённых Ильсмина, я приготовился напрягаться, изобретать решение какой-нибудь головоломной проблемы. Но он, поклонившись, сообщил: