Текст книги "Ледания и Шрампинтульный Домовой (СИ)"

Автор книги: Яна Оса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

6.4

За дверью оказался склад. Огромный, теряющийся вдалеке, с ровными рядами, которые поднимались куда-то к потолку, которого точно так же, как и конца ряда видно не было.

– Это что? Распродажа? Или секонд-хенд?

Я не понимала, зачем понадобилось преодолевать столько препятствий, ради того, чтобы побродить барахолкой.

– Почти угадала, – потер он передние лапки друг о друга. – Это склад вторсырья. Но нам нужно дождаться хозяина этого великолепия.

– Точно, – стукнула я себя по лбу виртуально, – это мне подсунули помоечного таракана.

Зум поерзал у меня на ладони, и подозрительно зашевелил усами.

– А вдруг он мысли читает? – пронеслось тут же, – неудобно-то как, – и я заискивающе заулыбалась, – надо, значит подождем. А чем расплачиваться будем, если найдем что-то полезное?

– Не если, а когда, – пробурчал недовольно, – жаль, что ты худая, – добавил разочарованно.

– А к чему это ты только что мне такой комплимент отвесил?

Но ответить Зум не успел, по ряду стрельнула синяя молния, запахло озоном и прямо перед моим носом затормозила прозрачная кабина, с сидящим в ней боровом.

– О, покупатели, – хрюкнул он радостно и почесал волосатое пузо.

Хряк был упитан, даже можно сказать, что у него была вторая степень ожирения, если учитывать второй подбородок и фартук на животе.

– Я Хрумпель! – сообщил он и скомандовал, – залезайте!

За его спиной обнаружились два сидения, я даже начала переживать, что душок от нашего водителя еще тот, но, как ни странно, в кабине пахло ландышами и скошенным сеном.

Хрумпель окинул мое тело сальным взглядом и щелкнул на пульте парой клавиш.

Я, готовясь нестись со скоростью света, была приятно удивлена тем, что кабина мягко качнулась и двинулась мимо стеллажей со скоростью обычного автомобиля. Ну километров сто двадцать в час, подсказал мой мозг.

– И что ищете, гости негаданные? – боров не стал оттягивать знакомство.

– Э, – я даже не знала, о чем могла бы мечтать в столь странном месте.

– Сломанные хронометры, – сообщил Зум.

Я только и успела подобрать отвисающую челюсть.

Мы же совсем недавно обсуждали с Чернышом часы, с помощью которых можно было бы попасть в прошлое.

Неужели кроме Ной-я нас подслушал и таракан?

– Ну, этого добра не так уж много, – поскучнел хряк.

Совершенно не понимая собственного порыва, я спросила, – а дефективной памяти у вас нет?

– Почему нет? – есть! Правда это добро быстро разбирают, но, – он оскалился, демонстрируя идеально белоснежные клыки, – может чего и нароем.

– Чем черт не шутит, – уговаривала я сама себя, – а вдруг где-то здесь хранится отрезанная у Ной-я память? И мы ее найдем?

Фантазия тут же нарисовала процесс феерического воссоединения, нет слияния памяти Ной-я в одно целое и ее благодарность, в виде отсутствия поползновений на мой гормональный фон.

Таракан покачал головой и покрутил у головы лапкой, – я нехорошо прищурилась – Что?

Неужели стервец точно читает мысли.

– Ты знаешь, – прошипел он, – сколько у покупателя с таким лицом могут попросить за то, на что он положит глаз?

Мне поплохело и фантазия тут же нарисовала картины рабства в бесконечных рядах этого склада.

– Вот об этом и думай, – похлопал он своей лапкой по моей ладони, – только в обморок не упади.

Часть 7

7.1

Нас привезли в, я прижала Зума покрепче, надеясь на то, что из него тут же полезет информация о том, что я вижу, но фигушки.

Таракан принялся крутить головой, причем в какой-то момент мне показалось, что она у него на шарнирах и вращается на 360 градусов.

Хрумпель, как гостеприимный хозяин вытащил из ближайшей колонны более всего похожей на вертикальную спиральную щетку, которой отмывают машины от грязи на автомойках, футуристический пластиковый стул и убедившись, что его единственная ножка плотно присосалась к полу, кивнул на него мне.

Я присела, представив, что меня сейчас начнет раскачивать на нем, как на ромашке Дюймовочку, поэтому свои ноги расставила пошире и примерно высчитав как достичь максимальной устойчивости, только после этого выдохнула.

Хозяин пытался улыбаться, скаля икла.

Я хлопала ресницами, прижимая Зума к халату.

– Хронометры? – даже не похоже на болтливого таракана. Немногословно.

– Сломанные хронометры? – еще раз уточнил хряк.

Таракан кивнул, и зашевелил усами, не спуская со старьевщика своего взгляда.

Над головой у Хрумпеля что-то проскрипела и на его стол вывалилась забренчавшая коробка.

Хрумпель не оставил Зуму ни одного шанса увидеть, что в ней, утащил к себе на колени и принялся выставлять на стол странные штуки.

Первыми шли чем-то похожие на песочные часы сферы, без песка, но со странным пояском из нескольких колец с насечками.

Я пялилась, не понимая, что это и с чем его едят, Зум же не проявлял ни толики интереса.

Следующими пошли настенные – домик с одной гирей и странно ободранной птичкой.

У меня даже язык зачесался спросить, где они этот раритет откопали.

Но Зум зарядил меня своим буддийским равнодушием, и я только устало вздохнула.

Хрумпель покопался в коробке и вытянул из неё жестом фокусника странную скульптуру из невероятного количества поржавевших шестеренок и зубчатых колесиков.

– И это тоже хронометр? Любезный, а вы не ошиблись? Может это скульптура? Здесь же ни одно колесико, ни одну стрелку ни в какое направление не отправит.

Таракан наконец соизволил тоже вставить свои три копейки.

– Скорее всего это утерянная композиция с выставки стимпанк-скульптур из механизмов старых часов.

Хрумпель оживился, – утерянная?

Я кивнула, неужели не понятно сказал?

Скульптуру тут же аккуратно подцепили лапой и запихнули в невидимый сейф.

На морде хряка отобразилось удовлетворение от не даром прожитого дня. Если бы еще и мы исчезли, наверное, он тут же развил бурную деятельность в вопросе – куда впарить находку с максимальной выгодой.

– Ну и всякие лишние детальки, – и он перевернул коробку, вытряхивая из нее кучу мелких деталек прямо на поверхность стола.

– О, юла, – я протянула руку в сторону колесика на оси, причем с одной стороны ось была короткой, а с другой позволяла взять двумя пальцами и запустить волчок известным с детства движением.

Хряк хрюкнул, уставившись на раскручивающуюся штучку, медленно плывущую по его столу.

– Как ты это сделала? – поднял он на меня свой взгляд, когда волчок упал на бок.

Я сложила пальцы и запустила его еще раз.

Хрумпель попытался повторить.

У него ничего не получилось.

Зум неожиданно дернулся у меня на руках и спросил у Хрумпеля: «что ты дашь за то, что она научит тебя?».

Хрумпель подозрительно покосился на таракана, а тот, как фокусник разложил перед ним комикс, нарисованный на гармошке с размером чуть больше, чем спичечный коробок.

– Эта игра называется «Уло-витель». Тот, кто правильно запустит волчок, который прокрутится дольше всех остальных, тот и забирает банк.

Я всмотрелась в микроскопические картинки и неожиданно вспомнила совершенно невероятную историю из собственного детства. Точно. Именно тогда нам досталась коробка древних игрушек, с деревянными пузатыми волчками, у которых сверху на штыре была бороздка. Не понимая зачем она там, я как самая любопытная отправилась к самому старому деду, на другом конце села. И он тогда рассказал, что способность правильно намотать бечёвку и дернуть за неё, запустив волчок одним этим движением, позволяло считаться богом и выигрывать много ценного в те голодные времена.

Наверное, все в этом мире внутри были азартны. Потому что хряк чуть комикс Зума слюной не закапал.

– Дефективную память? – тут же предложил то, о чем я заикнулась в начале встречи.

Я же почему-то раз за разом закручивала колесико, видя, как у Хрумпеля в глазах разгораются огоньки безумия.

– Хочу колесико! И ванную, как в отеле! – на меня как будто кто покрывало набросил.

Хряк хрюкнул, и обиженно засопел: «это последняя модель, к нам не скоро попадет».

Зум уже изобразил чертеж на поверхности стола, с точными размерами и предпочтительными материалами. А также настрогал стопку формул, учитывающих сопротивление материалов и эффект от столкновения с другими волчками.

У Хрумпеля огонь в глазах перешел в стадию – «караул, я горю».

Я попыталась намекнуть на знакомство с существами, которые могут перевести новую модель в разряд не работающих, но упоминание игроков в карты подействовало на хряка, как красная тряпка на быка.

На чистую половину стола, туда, куда со своими расчетами таракан еще не дополз, Хрумпель водрузил странный металлический термос, пододвинул юлу, часы-кукушку и песочные часы без песка.

– Если что, сможете меняться хронометрами, наверняка встретите коллекционеров или охотников за древностями. Только инструкцию тоже мне отдайте и ткнул пальцем в комикс.

– Инструкцию меняю на стул, – тут же доторговался таракан.

Я похлопала глазами, плохо понимая нафига он ему сдался, но спорить не стала.

Часа через три после того, как нас отвезли в мастерскую при этой свалке, где смешная крыса с хохолком на допотопном токарном станке выточила несколько волчков, и я устроила мастер класс для хряка и крысы, нас отвезли обратно.

И если все остальные выменянные вещи я несла в смешном пакете с надписью «поцелуй меня в дюзу», то стул пришлось взвалить на плечо.

Оракул был доволен. Смотрел на меня счастливым взглядом и убеждал в том, что мы с ним два сапога пара.

«Упаси Всевидящий от такой пары!», – я чувствовала себя грязной, усталой и голодной, а еще страстно хотела узнать у Всевидящего, почему все приключения достаются исключительно мне.

7.2

Ух, какой у нас теперь корабль! Такой весь новый, пахнущий чем-то запредельно научным и передовым.

Прям дико чешутся руки понажимать на все кнопочки, рычажки и задвижки.

Прямо на меня напало какое-то помешательство, или это у нашей сигмы такая сонастройка с экипажем, что ее эйфория и нас по мозгам бьет и делает дурными до невозможности.

Когда мы прыгнули, сидя в навороченных креслах, я подумала, что мы остались на месте, а звезды сошли с ума и рассыпались алмазной пылью.

– Да-а-а, – простонал капитан, когда статическая картинка вернулась на наш экран, – это непередаваемо, – спасибо Ледания!

И развернул кресло в мою сторону.

– Спасибо, Ледания, – хором повторил остальной экипаж.

Прямо чувствую себя на встрече анонимных алкоголиков.

Я, конечно, понимала, что последний день на планете высокотехнологичного общества каждый волен провести так, как ему диктует его внутреннее Я, но не до такой же степени обжираться впечатлениями.

– За это стоит выпить, – Домовой окинул всех взглядом, но несколько огорчился отсутствием энтузиазма на лицах.

– Мне нужно изучить инструкции по коммуникации с системами корабля, – отвертелся от выпивки Трампин.

– А мне, – протянул за ним Черныш, – все уголки и закоулочки.

Гностики тоже нашли очень нужные и срочные дела. А я прям тут же увидела, как они по своим каютам расползутся и спать залягут.

А я в последний день, после ночной вылазки с Зумом отсыпалась, и была бодрее огурца.

И поэтому я растянула губы в улыбке и проворковала, – а я не откажусь, выпить! В обновленной кают-компании, обновленный ассортимент.

И только успела отследить, как бравый капитан нервно сглотнул мое согласие, и разве что не перекрестился.

– Простите, Ледания, я тоже вспомнил об инспекции лаборатории.

– Для кого?

– Для нашего нового члена экипажа. Ной-я говорит, что вы подали ей безумно интересную идею о времени.

Меня неприятно царапнул его акцент на слове безумно.

А еще скорость, с которой он оставил меня один на один с висящей голограммой нашего сигмулярного универсума.

– Так-так-так, – я оскалилась в сторону строгой фигуры.

– А почему это моя идея безумная? – спросила зло.

– Безумно интересная, – поправила сигма.

– Учитывая специфику вашего восприятия, данные словосочетания не свойственны вашему сознанию! – отбрила ее уточнения.

«Я столько всего вложила в вас», – вспомнила все свои переживания и приключения на планете антиэмпатов.

– А ты, неблагодарная, – и фыркнула обиженно.

Ной-я перетекла в физическую форму и уставилась на меня своими нереальными глазами.

– Я подумала, – она сделала паузу, рассматривая меня, как неведомую зверушку, – и еще подумала, и взвесила все факты, и пришла к выводу, что мою память несколько подправили.

– Мы с Зумом нашли на свалке дефектный кусок, может он твой? – я даже сама не поняла, как выдала эту информацию сигме.

Тем приятнее было уловить легкую тень удивления, мелькнувшую в ее глазах.

– Дефективную память?

– Ага, может они просто не знали куда это приспособить?

– Что это? – почти перейдя на шёпот спросила Ной-я.

– Может воспоминания о голубой мехе?

– Почему ты считаешь, что у вас моя недостающая память?

– Потому что, на термосе знак, такой как у тебя на форме, – и я указала пальчиком на место, где у каждого из нас была табличка с именем и должностью на корабле.

Она замерла, и я впервые увидела, как ее глаза превращаются в черные дыры и оттуда на тебя смотрит что-то такое древнее и всесильное, что хочется в туалет.

Она мигнула, возвращая своим глазам привычную расцветку звездного неба и как-то растягивая слова сказала: «Не ошибается тот, кто ничего не делает».

– Легче выявить ошибку, чем найти истину, поскольку первая всегда на поверхности и хорошо видна, в то время как вторая находится в глубине, и искать ее там охотников мало, – ответила ей.

– Спасибо, Ледания! – неожиданно проговорила сигма и слегка качнула головой.

А я так и осталась сидеть перед ней, когда она развеялась перед моим взглядом алмазной пылью.

– Что это было? – спросила саму себя, не понимая, как существо, настолько чуждое человеческому разуму смогло поблагодарить?

– Все страньше и страньше, – и пошла к себе в каюту.

7.3

Нужно ли говорить, что сигма за памятью не пришла. И вообще было такое ощущение, что корабль вымер.

Может это такой психологический выверт? Она не готова воссоединиться с утраченным? Я почесывала мех таракана, и ловила отголоски каких-то странных видений.

Будто бредешь в тумане, как ежик и к тебе выплывает то лошадка, то дерево, а то медвежонок.

Вот и я, находясь как будто в трансе видела картинки, закручивающиеся в калейдоскопе.

Картинок было много, не всегда радостных. Вот я кого-то перевязываю и вливаю в рот крепкий алкоголь из фляги в рот, мои руки в крови и форма разодрана на плече и вокруг черные клубы дыма.

Вот странный серебро-бородый старец грозит кулаком отряду бесстрашных воинов, и оскорбляет предводителя, и мы только и успеваем, как утянуть его в глайдер и взлететь с планеты.

Вот солнце, встающее над удивительным пейзажем на планете, в сплошном ковре кувшинок, лотосов всех цветов и форм.

И я открываю глаза и смотрю перед собой.

– Зум, – а скажи-ка, дорогой, а у тебя мех вычесывается?

Таракан вздрагивает.

Он сопит, но я не отвожу от него взгляд.

– Да, – его голос раздосадован, – да, Ледания, ты угадала!

– Из твоего меха можно спрясть нить?

– Путеводную! – оракул вздыхает.

– Невероятно, – тяну я, представляя существ, которые могли создавать подобных Зуму.

Вообще, это похоже на сон, при отсутствии проявления магии, некоторые вещи в этом сегменте, настолько невероятные, что мне кажется, что я сплю.

Я расстилаю на коленях кусок полотна, сажаю на него таракана и начинаю чесать его гребнем, который нахожу в своей волшебной сумке.

Я даже не поняла, когда начала мурлыкать под нос слова, выплывающие из памяти:

«Миф этот в детстве каждый прочел

Черт побери!

Парень один к счастью пришел

Сквозь лабиринт.

Кто-то хотел парня убить,

Видно, со зла,

Но царская дочь путеводную нить

Парню дала…»

Казалось, что чем больше я чешу, тем длиннее становится ворс и тем больше его на полотне.

В какой-то момент я с удивлением рассматривала целую гору у себя на коленях.

Я пересадила Зума в его шкатулку, и он полез на свою кроватку.

В дверь постучали.

Я повернула голову в сторону двери и позволила войти.

Ной-я вошла и замерла в дверях.

Она не отрывала взгляда от шерсти на моих коленях, и в каком-то трансе подойдя до ко мне протянула руку над моим богатством и запела.

В песне не было слов. В песне были звуки, которые заставляли материал распрямляться, складываться в пучки и завиваться в тонкую нить.

Когда на колени упал результат ее труда она очнулась и обвела каюту удивленным взглядом.

– Где вы это взяли? – ее взгляд остановился на пасмах голубого цвета у меня на коленях.

– Вы только что спряли это из шерсти, которую я вычесала у Зума!

– Я хочу получить назад свою память, – сигма смотрела на только что проделанную в бессознательном состоянии работу, и выглядела несколько выбитой из колеи. – Но склеить разбитое невозможно.

– А соединить?

Она молчала несколько минут.

– Есть одна планета. Она вся – сплошное озеро, засаженное кувшинками и лотосами. И в самых прекрасных из них живут маленькие Бутты. Если кто и способен соединить, то только они.

Я потянула край нити на себя и стала сматывать ее в клубок.

– Значит нам нужно найти эту планету?

– Значит нужно! Только ее можно увидеть тогда, когда над ней всходит розовый рассвет.

Я вспомнила одно из видений из калейдоскопа.

– Мы попадем на нее, я видела. Мне показал Оракул!

Ной-я посмотрела на сладко спящее насекомое.

– Наверное в вашей слабости достаточно силы, чтобы сделать невозможное. Рассчитывай на мою помощь, Ледания!

И ушла из каюты.

7.4

Наверное, я переволновалась. В какой-то момент я ощутила, что если чего-нибудь не съем, то не только не засну, а еще и накручу себя до состояния натянутой пружины.

Мы не ужинали, после того как экипаж разбрелся по каютам корабль затих, и тишина явно посодействовала забывчивости Патрис.

Я решила сделать пару бутербродов и заварить чаю.

В пищеблоке было темно. Дверь мягко отъехала в сторону, и я прошмыгнула вовнутрь, надеясь, что на этом месте не стоит сигнализация и в каюте Патрис не сработает побудка.

Так, если я правильно помню, огромный холодильник справа в углу, по проходу.

Я бодренько ринулась в полной темноте в ту сторону и неожиданно влетела в чьи-то объятия.

– Ой!

– Ледания? – вопросительно зашептали у меня над макушкой.

– Мамуличка, это ж надо! – я чувствовала тепло мужского тела и то, что неосознанно оно прижало меня к себе достаточно крепко, – капитан?! А что вы здесь делаете? – тут же пришла в себя, пытаясь выбраться из его объятий.

Меня нехотя отпустили, посопели и признались: «нас забыли покормить!»

Только теперь я поняла, что на прошлой планете вместе со мной скорее всего отсыпался и капитан. Ну да, во все тяжкие это не о нем. И теперь тоже испытывает несвойственный ему голод. Контроль за режимом дня взяла на себя Ной-я, а теперь она несколько дезориентирована, вот и пошел настоящий мужчина добывать пропитание сам.

– А в темноте то чего?

– Знаешь, Ледания, я тут почитал, что для активации всех функций, необходимо присутствие ответственного лица.

– М-м-м, хорошо, значит приготовить ничего не сможем, но холодильник же открывается?

– Я не могу его найти, – сообщил Домовой.

А я тут же представила, что он может даже не знает, как он выглядит.

– Так, держись за меня, – сейчас все будет.

Через двадцать минут мы дискуссировали на тему, где будем есть добытое, у меня или у него.

Победила все же его каюта, особенно после того, как он намекнул на наличие кофеварки и коллекции кофе.

У меня правда промелькнула мысль о том, что в любой момент Ной-я может очнуться, и устроить фейерверк феромонов, но все же пошла. Сама и в каюту капитана.

Не знаю, может продвинутые существа изменили систему вентиляции и кондиционирования, поставили фильтры, которые отфильтровывали все не нужное. Но в каюте Домового пахло чем-то строго индивидуальным. Именно капитанским.

Мы сгрузили добытое на тумбочку, с кофейным аппаратом и я принялась мастерить бутерброды.

Домовой, по мере возможности помогал. Правда пришлось показать, как правильно отодрать пленку с копченной колбасы, которая была словно впрессована в палку.

– Не знал, что это так трудно! – проронил он, когда его усилия увенчались успехом.

– Ты никогда ничего не готовил?

– Нет! – капитан легко признался в том, что в нашем мире считается признаком либо великой лени, либо высокого статуса.

Мы устроились в мягких креслах возле изящного журнального столика, который я заставила тарелками с бутербродами и нарезкой.

– На моей родной планете еду производят специальные заводы, и она доставляется пневмодоставкой. Выбрал, вбил заказ и минут через пять – десять получил заказанное.

– Удобно, – согласилась я, запивая первый бутерброд кофе.

Он с удовольствием вгрызся в сэндвич с колбасой, сыром, и еще сверху он прикрыл его ломтиком груши, которую я настрогала слайсами.

– Но не так вкусно, как ваша еда! – ответил он, прожевав остатки.

– Наша?

– О, да! Когда меня назначили капитаном этого судна, то в состав команды включили землянина. Ной-я тестировала всех, и только за ней оставался окончательный выбор. С точки зрения целесообразности все места в экипаже были заняты, но она снова и снова твердила, что он не совершенен.

– А почему вы слушали ее?

– Потому что в обмен на информацию, которую она подарила нашему миру, она попросила содействия в решении одной очень сложной и практически нерешаемой проблемы. То, чем она поделилась было настолько значимым для безопасности нашего мира, что объединенное правительство Содружества безоговорочно выполнило свою часть соглашения.

– Значит изначально корабль был исследовательским?

Я давно насытилась, да и капитан, отодвинул тарелку с остатками позднего пиршества от себя подальше.

Мне было уютно сидеть в кресле. Интересно слушать капитана, а еще испытывать чисто эстетическое удовольствие от созерцания красивого мужчины.

– Да, Ной-я искала лекарство.

– А землянин?

– А у землянина оказалась самая невероятная фантазия. Ной-я все время твердила, что только невероятная фантазия может помочь найти средство для исцеления.

– Да, точно, Кра говорил, что такую установку им дали, когда им пришлось покинуть собственный мир.

– Вот тогда на нашем корабле и появилась кухня. Потому что землянин был поваром и напрочь отказался тыкать кнопки синтезатора. В общем и с фантазией, и с едой у нас с тех пор был полный порядок.

– А с лекарством?

Домовой смотрел на меня таким взглядом, обволакивающим что ли. Я тут же представила мысли сытого мужчины. И слегка покраснела, потому что мое тело тоже расслабилось в удобном кресле настолько, что в своих фантазиях я уже перешла в его спальню и расположилась на кровати. Но также удобнее слушать, оправдывалась сама перед собой.

– Ледания, я тебе нравлюсь?

Если я и ожидала какого-то вопроса от капитана, то только не этого.

Я почувствовала, как краснею. Я села прямо, не в силах отвести взгляда от его глаз. Понимая, что ответить все равно придется, искала самые правильные слова. Затягивая паузу.

– Почему ты спрашиваешь? – поступила как самая настоящая еврейка.

– Может потому, что ты мне нравишься?

Меня обдало чем-то горячим и пряным, вспомнился многочлен, накарканный Зумом, и сама концепция, напугала и заставила ответить: «Вы мне очень нравитесь, как капитан!»

Прямо почувствовала, как искры над столиком заскакали.

Он улыбнулся. Так, что у меня голова закружилась и я обнаружила, что с гормонами у меня все в порядке. Хочется проверить. И кровать, и концепцию многочлена, и собственное либидо оттестировать по десятибалльной шкале.

– Хорошее начало, не находишь? – он продолжал смотреть на меня, и я поняла, что если я прямо сейчас не уйду, то конец у меня тоже будет в этой самой каюте.

– Я пойду, поздно уже?!

– Я благодарю тебя за то, что ты не дала мне погибнуть от голода! – капитан чуть переместил свой взгляд на остатки нашего пиршества, – думаю, что это останется нашей маленькой тайной?

«Ледания, о чем ты думаешь», – попыталась одернуть саму себя, и мысли, которые тут же нарисовали размер этой маленькой тайны.

– Обращайся, – хохотнула, немного истерично, – только в следующий раз едим у меня, – а сама тут же нарисовала в уме голубоглазого свидетеля и предохранителя в одном лице.

– Обязательно воспользуюсь приглашением, – мне поцеловали кончики пальцев и проводили до двери каюты.

– А-а-а, – кричала я беззвучно, лежа в своей постели, – кажется мне нравится капитан и без воздействия сигмы. – Прямо очень-очень. Но Трампин тоже нравится. Он так целуется! И тут же вспомнила губы капитана. И мозг принялся строить план для сравнения двух поцелуев. Трампина и Домового. С тем и заснула.