Текст книги "Развод в 45. Я не вернусь (СИ)"

Автор книги: Яна Невинная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 5

Зашуршала упаковка цветов, которые Вера с безмятежной улыбкой вертела в руках. Огромный букет, чуть смятый в ее тонких ухоженных пальцах, благоухал на весь кабинет. Она сияла. Глаза светились, пухлые губы блестели от помады, а густые, волнистые каштановые волосы спадали на плечи роскошными прядями, будто она только что выпорхнула из салона.

Сочная, с красивыми изгибами, молодая. Раньше я не воспринимала Веру именно как женщину, привлекательную в глазах мужчин. Было время, когда Вера после родов сильно располнела, она вечно сидела на диетах, срывалась и ела булки, и всё сетовала, что, мол, вы такая стройная, Лидия Анатольевна, хоть и родили двоих детей, а я никак не могу избавиться от лишнего веса.

Но теперь… Теперь она похудела, легкая полнота шла ей, и я четко осознавала, что она моложе меня, ярче… И еще на фоне этой цветущей женщины я остро ощутила свой возраст.

На ней было светлое платье, подчеркивающее изгибы фигуры, и тонкие каблуки на стройных ножках, которыми она подергивала, как юная газель, нетерпеливо переминаясь на месте, ведь они спешили, торопились отмечать свой триумф…

Вера излучала уверенность и наслаждалась моментом, не замечая, как Маша напряглась, как она вздрогнула и машинально глянула в сторону – туда, где я сидела, по-прежнему не шевелясь.

– Так дадите вазу? Есть у вас?

– Я… сейчас… – блеяла Маша. Она пыталась держаться, но тело выдавало ее: руки суетливо заметались, губы поджались, а глаза округлились, выдав испуг.

– Вер… Ну что там?

Голос Алексея прозвучал за спиной Веры, и он вошел следом за ней, как всегда, уверенно, по-хозяйски. Мой муж умел заявить о себе. Его фигура заслонила часть света, но я видела их.

Видела! Как он встал почти вплотную к ней, чуть ли не обнял. Я вжалась глубже в спинку стула, чувствуя себя крайне глупо, но в то же время боясь обозначить свое присутствие. Сердце забилось быстрее. Его рука скользнула по локтю Веры. Небрежно. Мимолетно. Такой привычный жест, интимный, показательный. Слишком личный. Раньше он трогал так меня, а теперь ее – манкую красавицу на двадцать лет младше.

– Лё… Алексей Дмитриевич, минуточку… – смущенно пропела Вера и бросила на него кокетливый взгляд из-под густых ресниц.

Щеки ее окрасились румянцем, как у девушки, получившей комплимент. Она склонила голову, и роскошные пряди мягко скользнули по ее спине.

А он… Мой муж кивнул, чуть прищурился, улыбнулся.

И в этот момент у меня перед глазами всё встало на свои места.

Они только что не целовались. Язык тела был куда красноречивее любых слов. Господи! Неудивительно, что все в университете спалили этих двух голубков.

Интересно, Вадим что-то знает? Знает, что творится под его носом? И как долго длится их роман? А Вера? Разве она не боится, что все узнают о ее шашнях с моим мужем?

Кем надо быть, чтобы не постесняться…

Я смотрела на эту молодую красавицу и понимала – нет, она не стесняется, не боится. Она наслаждается, сегодня ее праздник, и она летает на крыльях. Она знает о том, что нравится мужчинам, и что ее красота привлекла чужого мужа.

Но ей плевать.

Вера, наконец, заметила, что Маша отвечает ей невпопад. Проследила за ее взглядом. Хмуро вгляделась туда, где я сидела. Сначала сощурилась. Потом вздрогнула. И побледнела. Краска мгновенно сошла с лица.

– Лидия Анатольевна… – выдавила она наконец. – Я не знала, что вы здесь…

Рука с букетом опустилась, и цветы чуть не упали на пол. Алексей тут же подхватил их – и только тогда увидел меня.

– Лида?! – будто бы закашлялся он воздухом.

На лице отразилась паника, но он мигом скрыл ее за маской спокойной сдержанности.

– Что ты здесь делаешь?! – со свистом спросил мой муж, тогда как я наконец поднялась и шагнула к нему, вставая напротив.

Ноги дрожали. Не знаю, как я вообще стояла. Смотрела на мужа долго. Пристально. Пытаясь увидеть в нем того человека, которого я считала своим мужем. Того, кого я любила. Кого поддерживала. С кем разделила жизнь.

Я думала, что знаю его до черточки, досконально, изучила его вдоль и поперек, могу понять, когда ему плохо, а когда хорошо. Могла угадать по жестам, по выражению лица, когда он нервничает, зол, рассержен.

Раньше…

Но сейчас передо мной стоял незнакомец, в котором не было ничего привычного. Он был холодным чужаком, лжецом, изменником и вором, кто украл не только мой труд, он украл мою жизнь, мою веру в себя, мою любовь.

Наши глаза встретились. Я не отвела взгляда и даже не пошевелилась. Он только сжал зубы и отодвинулся от своей зазнобы на существенное расстояние.

Пытался скрыть их отношения?

Бесполезно – я всё видела, дорогой!

Воздух между нами будто бы потяжелел, заряженный общим напряжением. Алексей медленно опустил телефон. Он злился, и в его глазах не было ни капли стыда. Только сверкали искры досады и раздражения. Он сжал губы в одну нитку, скула дернулась.

Потом резко прошагал к Маше и, вручив ей букет, грубо процедил:

– Мария, заберите.

Но, когда он повернулся к Вере, тон стал мягким и заботливым:

– Вера, выйди, пожалуйста. Ты же сама видишь… Мне надо разобраться… тут… Я скоро буду!

Вера на секунду замерла, будто не знала, что делать, потом что-то пискнула, но возмущаться и спорить не стала, только глянула на меня перепуганной мышью и юркнула за дверь, закрывая ее за собой.

Маша тоже ушла, чтобы нам не мешать, спряталась в закутке.

– Лида, так что ты тут делаешь? – повторил свой вопрос муж, даже не сделав попытки скрыть раздражение.

Что я тут делаю? Он спросил об этом так, словно я не имела права тут находиться. Я смотрела и не понимала. Кто он? Где тот, кого я считала своей опорой? Куда он делся? И почему я так долго не замечала, что он исчез и переметнулся на другую сторону?

– Ты должна была быть на кладбище, – бросил он, уже не скрывая досады.

Глава 6

Я моргнула. Словно не поверила, что услышала правильно. Так вот на что он рассчитывал! Я уже поняла это! Поняла, что меня здесь видеть не хотели. Что я тут нежеланна. Что меня не было даже в списке приглашенных.

“Лидочка в больнице… Лидочка на кладбище… Она себя похоронила”...

Услышать это на самом деле было больно, невыносимо. До темноты в глазах. До сжатого горла. Внутри что-то надломилось, как будто кто-то всадил кулак в солнечное сплетение. Так больно, что невозможно дышать.

– Ты же говорила, что будешь на кладбище, – повторил он тише, но ничуть не мягче.

– Ты думал, что я на кладбище, – поправила я, не узнавая свой голос, – только я здесь и хочу знать, что происходит. Как ты объяснишь свое выступление?

– Ты была в зале? – раздосадованно поморщился он.

– Да. И я видела, как ты выходил на сцену. С моей работой. Видела, как ты улыбался Вере. Видела, как вы… – я запнулась. – Всё было показательно. Только мое имя ты забыл упомянуть.

Он сжал кулаки и пробормотал:

– Всё не так…

И дальше пошел сбивчивый поток речи, не имеющий смысла:

– Ты всё не так поняла. Там… это не… Это вообще было…

Он выдохнул. Провел рукой по лбу, стер пот. Губы дрожали от гнева и волнения.

– Я не хотел, чтобы так вышло. Не хотел, чтобы ты так узнала. Ты… черт..!

Чем больше он путался в своих словах, тем сильнее ярость закручивалась внутри меня.

– Да скажи ты уже нормально!

– Черт, Лида, не торопи меня… – задергался он, кривя рот. – Всё не так, как тебе показалось!

– Не так? – я задохнулась от возмущения. – Ты меня за дуру считаешь?

– Не неси чушь! Дурой я тебя точно не считаю! Но дай мне объяснить!

– Пожалуйста, – прошипела я, – именно этого я и хочу. Объясни! Как ты мог?! Как ты мог украсть мою работу? Тебе не стыдно? – наседала я на него, а мой муж не выносил наездов.

Даже если он был не прав, спорил до посинения, лишь бы выйти победителем. Порой я боролась с этим качеством, напоминая о должности, которую он занимает, но иногда его рвение и напор помогали, а порой, наоборот, всё портили.

Но сейчас они были совсем не к месту, потому что он был в корне не прав. Он должен был защищаться, извиняться, каяться, а вовсе не нападать!

– Кто тебя позвал? Маша? Конечно! Она вечно лезет не в свое дело! Шпионит для тебя? Так? – загремел он, хватаясь за обвинения, как за спасательный круг.

– Не ее дело? Шпионит? – перебила я спокойно. – А ты хотел сделать это тайком? Не смей обвинять ее. Она единственная, кто позаботился обо мне. В отличие от тебя. И дочери.

– Ни к чему ерничать, – скривился он, напрягся весь, кожа натянулась на жестких скулах. – Я бы сам тебе всё рассказал!

– Да неужели? И я была бы лишена “чудесной” возможности увидеть всё своими глазами? Знаешь, а ты был очень неплох! Учился у лучших, видимо. Я не жалею, что пришла и посмотрела твое выступление. Только вот не пойму, что ты собрался делать дальше. Я не согласна молчать об авторстве работы и не потерплю этой лжи! Прикрывать я тебя не буду. Ясно тебе?

Алексей выслушал меня, и его поза вдруг стал враждебной.

– Будешь, и еще как. Не надо нервничать, Лида, – спокойно заявил муж, – между прочим, я сделал это для твоего же блага.

– Для моего блага? – так и выпала я в осадок, быстро заморгав от шока. – Как ловко ты всё перевернул. Мне тебе еще и спасибо сказать?

Как я держалась – не знаю. Голос был ровным, спина прямой, даже руки не тряслись. Скорее всего, это был шок. Наверное, я просто еще не успела осознать, что это всё происходит с нами на самом деле.

– Когда ты выслушаешь, ты поймешь, что должна быть мне благодарна. Сколько лет твой отец возился с исследованиями, а потом ты – после него, а? Напомнить тебе? – вещал он с горящими глазами, и было видно, как он верит в то, что говорит.

Готовился, что ли? Репетировал? Или советовался с Верочкой?

– Какая разница, сколько? Это тебя как касается?

– Напрямую, Лидочка, напрямую! Я вывел практическую пользу из ваших с отцом теоретических гипотез! Я распространил ваши наработки. Я привел их к законченному виду, оформил, а потом презентовал научному сообществу. Ты видела, ты видела, как все аплодировали? – похвастался он с такой гордой улыбкой, словно забыл, кому это всё говорит. – Смогла бы ты так, а? – поддел он меня.

Задел за живое.

Да. Я хотела сделать работу идеальной, чтобы могла гордиться наследием семьи, не посрамить имя мамы. Отец уехал, оставил всё на меня, подвести его я не могла, и хоть сидела ночами, но работа двигалась не так быстро. Однако я завершила ее и могла бы презентовать сама! Может быть, и не так быстро, может быть, через год… Может, раньше, но это не значит, что я бы этого не сделала!

А Алексей…

Я вспомнила, как он расспрашивал меня о моей работе, как старался помогать, даже брал порой на себя семейные обязанности, не говоря уже об университете, прикрывал, угождал…

Это всё было ради того, чтобы забрать всё себе?

Он специально дождался финального этапа, чтобы украсть законченную работу и присвоить себе все лавры! Гад! Сволочь!

– Всё ради тебя, Лида. Ради твоей семьи. И ради нашей! Я хотел получить финансирование, чтобы проект не пропал. Он и так почти умер. Я дал ему жизнь. Я…

Я подняла ладонь.

– Ты дал жизнь? Моей работе? Моим наработкам и труду моего отца? Ты украл! И представил так, будто сделал это сам!

Он вздрогнул.

– Ты хоть представляешь, какие возможности это дает! Грант от самого Фарафонова!

Я смотрела на его лоснящееся лицо и воспроизводила в уме его последнюю фразу.

– Ты про того самого Фарафонова? Мужа твоей “коллеги”? Ты уверен, что он обрадуется, когда узнает, что спонсирует проект любовника своей жены?

Алексей побледнел. Глотнул воздух. Я заметила, как он опустил взгляд, как стушевался. И поняла – я попала в цель.

Глава 7

– Любовника? – сощурился муж, когда взял свои эмоции под контроль, и выплюнул с пренебрежением: – Ты совсем сбрендила?

Значит, отрицание, Лёшенька? Ну что, я этого ожидала.

Кто же так с ходу признается в измене.

Да только я видела ту заминку, и видела, как они общались с Верочкой.

– Скажешь, между вами ничего нет?

– Если только в твоей больной фантазии!

– Ты издеваешься, Лёш? – мой голос дрогнул, ведь это было форменное издевательство: получить нож в спину и снова сталкиваться с ложью.

Он врал мне в лицо, при этом выглядел как всегда: красивый, холеный, статный. А глаза – честные-пречестные, не подкопаешься. Наверное, такие глаза бывают у тех, кто давно себя убедил в том, что нет никакой лжи.

Значит, мой муж себя в своих глазах оправдал?

– Лид, ты зачем приплетаешь сюда Веру? У тебя на нее зуб, что ли? Зачем клевещешь на честную, замужнюю девушку?

– Видела я, как ты хватал эту замужнюю за локоток, а она хихикала как дурочка, млела от того, как ты ее трогаешь, – упрекнула я его, хоть обещала себе держаться.

Но как?!

Как можно держаться, когда внутри всё кипит и клокочет от ярости, обиды и несправедливости?!

– Ты придумываешь, – хмыкнул он, а в глазах проскользнуло некое довольство, словно моя ревность доставила ему наслаждение.

Или он просто насмехался над моими страхами.

И от этого стало еще более тошно!

– Я придумываю? Да ты в курсе, что про вашу интрижку гудит весь университет? – спросила я, и вот тут заметила, как Алексей переменился в лице, дрогнул, глаза забегали, а рот открылся – он был удивлен.

– Сплетни, – фыркнул он и закатил глаза, – Лид, ты опускаешься до того, чтобы слушать бабские пустые разговоры? На тебя это не похоже.

– Ну извини, что поделать? Я шага не успела пройти по зданию, как услышала, как вас обсуждают. Ты предлагаешь мне игнорировать, когда имя моего мужа полощут все, кому не лень?

– Предлагаю фильтровать! Кто там вообще эти сплетни распускает? Снова Маша? – вызверился он, яростно сжимая кулаки и косясь в сторону закутка, откуда она всё не появлялась. – Может, ее уволить, чтобы не болтала лишнего? Видимо, у нее много свободного времени…

Он говорил с таким пренебрежением, что это вызвало у меня омерзение.

Кем он себя возомнил? Думает, он тут царь и бог?

– Машу не трогай, – процедила я, – не смей. И вообще, я уже жалею, что доверила тебе руководить. Ты же прекрасно знаешь, что временно на этой должности и уж точно не имеешь права никого увольнять?

Муж выслушал меня, откинул голову и наградил меня вальяжным, ленивым смешком, складывая руки на груди.

– Нет ничего более постоянного, чем временное, знаешь, так говорят умные люди? Меня всё устраивает, Лида. И между прочим, я тут подумал и решил, что тебе не стоит возвращаться.

– Что… Ты совсем? Что это значит? – я в шоке воззрилась на него, поражаясь его поведению.

Его будто подменили. Еще вчера любящий, внимательный муж, кому я могла доверить всё что угодно, а сегодня – вор, изменник и незнакомец, который хочет забрать буквально всё.

Теперь он хочет убрать меня из университета! Навсегда! Наверняка для того, чтобы спокойно присваивать себе результаты моего труда и зажиматься со своей Верочкой.

Как же низко и мерзко!

– То и говорю. Меня всё устраивает, а чем недовольна ты?

– Ты смеешься? Это что, такая таксика, чтобы заставить меня выйти из себя?

– А ты вышла? – снова усмехнулся он, и по выражению лица было ясно, что он именно этого и добивается: чтобы я орала, психовала, а он вел себя спокойно и с достоинством.

И у него было преимущество.

Он подготовился. Он, черт побери, давно готовился к этому моменту. Просчитал все нюансы, выверил их, как формулу в сложном уравнении, всё взвесил, а я…

А я стояла как обнаженная на площади, не зная, куда бежать.

Как спасаться. Что говорить. Что делать. Как реагировать.

Из меня будто воздух выпустили, и осталась одна пустая оболочка, у которой не было никакой опоры. Молча я пошла к столу и упала на стул, села туда и уставилась в одну точку, видя боковым зрением, как Алексей медленно подходит ко мне и встает рядом. Потом он опустил одну руку на столешницу, а вторую – на спинку стула, и навис надо мной, заключив в плен своего тела.

– Ну что ты, Лида? Может, водички? Ты переволновалась. Сегодня памятная дата у твоей матери, ты, наверное, не в себе… Давай я тебе такси закажу. Домой поедешь…

Моя голова так и дернулась, словно кто-то залепил мне пощечину.

– Водички? – просипела я, не в силах поверить своим ушам. – Такси? Сплавить меня хочешь, да? Я же должна быть на кладбище, так ты сказал! Очень неудачно я приехала, да? Помешала тебе? – говорила я ему в лицо, начиная ненавидеть каждую черточку. – Ты всё провернул за моей спиной, а теперь хочешь поехать в ресторан и отмечать без меня? А ты удобно устроился, Лёшенька.

Я подняла руки и с усилием толкнула его в грудь, а дождавшись, когда он шагнет назад, выросла напротив, приблизив лицо к его лицу, глядя в лживые, холодные глаза.

– Я никуда не поеду, ясно? Никакого ресторана не будет. Сейчас мы займемся опровержением. Ты присвоил себе мой труд! – Я ударила его указательным пальцем в твердую грудь и потом сделала это еще раз. – И тебе придется это признать, а потом…

Договорить я не успела. Алексей дернулся ко мне и схватил меня за запястья, крепко сжав на них пальцы, притянул к себе, зашипев как рептилия:

– А теперь слушай сюда, дура! Ты ничего не сделаешь. Не позорься! Я сказал, меня всё устраивает! И если ты призадумаешься, пораскинешь мозгами, то поймешь, что и у тебя всё прекрасно. Зачем всё ломать? Твоя работа обрела жизнь, я всё сделал за тебя, так, как ты не смогла бы. Нас ждет грант, деньги, успех, слава.

Его глаза горели, будто в его фантазии перед ним пролетало то прекрасное будущее, которое он мне расписывал в красках. А потом он опустил глаза на меня.

– Так что не надо так со мной, а то пожалеешь, Лида, – протянул он с угрозой, встряхивая меня. – Не порти мне будущее. Не стоит меня злить. Я слишком долго к этому шел. А теперь извини, мне уже пора в ресторан.

Он выпрямился, дернув вниз полы пиджака. Лицо приобрело решительное выражение.

– Ты шел? – зачем-то переспросила я, будто всё еще надеялась, что этот разговор примет другой оборот.

Как он может так говорить? Говорить так, будто он один только что-то делал, а роль моей семьи или меня ничтожна.

– Да, я устал жить в тени вашей семьи, Лида, и только и слышать, как вас тут прославляют. Пора и мне обозначить свое имя в научной среде. Я этого достоин, – горделиво заявил он, а потом напомнил: – Мне пора в ресторан, где мы с Вадимом Фарафоновым будем обсуждать будущее университета и гранты. А ты отправляйся домой, приводи себя в порядок, продолжай хоронить себя заживо дома.

– Хоронить? – вскинула я голову, а внутри что-то дернулось. – Зачем ты так?

– А что не так, Лида? – Алексей сжал губы и прошелся вдоль стола, проводя по нему рукой. – Ты погрузилась в свою скорбь. Мы с детьми были предоставлены сами себе. Ты жила в своем мире, а нам приходилось тащить на себе всё остальное.

От этих несправедливых слов сердце застучало в висках, а в груди нарастала жгучая боль.

– Вот так ты всё вывернул, Лёша, да? Придумал, что я ничего не делала, а ты один старался?

– Против правды не попрешь, Лида. Занимался детьми я, университетом тоже я. Скажешь, не так?

Я качнулась, как от удара.

– Ты и дочери это внушил, да? Что мама ушла в себя, что ты один такой хороший? Не думала я, что опустишься до такой низости, как попрекать меня заботой о собственной матери.

– Ой, ну хватит, Лид? Алине нужно было на кого-то опереться. Ты не давала ей этого. Всё твое внимание ты отдавала больной матери.

– Это неправда! Как ты можешь? Я старалась… я… успевала… – пыталась я защититься, а голова уже кружилась и сердце кололо.

– Давай без лишней драмы, Лид? – он поморщился. – Ты не справилась, но мы без тебя не пропали. Все взрослые уже люди. Ты сделала свой выбор, что ж…

Он пожал плечами, взглянул на часы, потом на меня. В глазах не было ничего кроме холода и равнодушия.

– Ты мог сказать, – прокаркала я, – мог сказать, что вам меня не хватает, вместо того чтобы отгораживаться и объединяться за моей спиной…

– А зачем? Если ты сама не догадалась, тебе в развале семьи некого обвинять кроме себя самой. Но так уж и быть – не буду тебя бросать на старости лет. Мне невыгодно сейчас разводиться. Ладно, Лида, мне пора. Поговорим дома и решим всё позже.

Алексей отвернулся и молча пошел к двери, а я застыла, всё еще веря. Не в состоянии вникнуть. Что только что произошло? Он просто взял и ушел? Ничего не объяснил толком, только обвинил в том, что я не делала. Просто вывалил на меня обвинения.

Сказал, что я больше не нужна ни ему, ни дочери, ни на кафедре. Им без меня хорошо, удобно, они прекрасно справляются.

А я… Я, кажется, только мешаю. Как так вышло?

Неужели я это заслужила? Чем? Он украл мой труд и даже не извинился. Наоборот, посчитал, что сделал мне одолжение.

Что за перевернутый мир?

И он сейчас поедет улыбаться меценату, будет принимать комплименты и обмениваться тайными взглядами с его же женой!

Воровство не считает зазорным. В измене не признался. Наоборот, обвинил меня именно в том, чего я так старалась не делать – не уходить в себя, не отнимать время у семьи, не жертвовать ею в угоду скорби!

Я так старалась – а они не заметили! Почему?

Почему?! И сын тоже за них? Если так, я не переживу…

Хотелось рыдать, выть, кричать от боли, но я просто тихо села на стул и смотрела на дверь, будто оттуда снова явится Лёша. Мой прежний Лёша, который куда-то делся…

– Лида, он ушел? – бросилась ко мне Маша, появляясь из закутка, стала успокаивать. – Я почти всё слышала, прости, он не оставил мне выбора. Что же будет?

– Я не знаю, я… я…

В коридоре, где пару минут назад стихли громкие шаги мужа, послышалось цоканье каблуков. А потом в дверь влетела… Вера!

Господи, кого угодно ожидала увидеть, но только не ее.

Щеки у нее пылали, волосы растрепались, глаза бегали.

– Лидия Анатольевна… – она замерла на пороге и смотрела на меня безумными глазами, не обращая внимания на Машу. Голос ее дрожал. – Пожалуйста, уделите мне пару минут…