Текст книги "Котенок Шмыг, авария и полный мандарин! (СИ)"
Автор книги: Яна Лари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Глава 21
Глава 21
Лада
Мы пытались реанимировать Шторма ледяной водой, смачно хлестали по щекам и даже приводили в чувство промыванием желудка. Трезвее он от этого, увы, не стал.
Так и лежит на диванчике в позе, несовместимой с совестью.
– В этом году уже не очухается, – убито констатирует Антон.
Марат, явно не разделяя фатализма брата, коршуном кружит по комнате, правда, тоже пока безрезультатно. А часики, между тем, тикают...
– Что будем делать? – снова задаю вопрос, на который ни у кого из нас нет ответа.
– Он должен выступить, – жёстко ставит точку Марат. – Если Шторм не выйдет на сцену, мне крышка. Фанаты решат, что их кинули, и никаких оправданий слушать не станут. Доверие к моему заведению рухнет за один вечер.
Антон оборачивается, нервно играя ключами.
– В таком состоянии на сцену он может максимум выползти.
– Как выглядит Шторм на самом деле, ни одна собака не знает, – задумчиво произносит Марат, подбирая с дивана чёрную маску. – Достаточно, чтобы кто-то в его костюме показался толпе. А там уже... бог в помощь.
– Найти замену за семнадцать минут? – хмыкает Антон. – Каким образом? Наколдуешь?
– Ты хочешь, чтобы я тебя простил за клевету? – вдруг выдаёт Марат, останавливаясь перед братом.
– Предлагаешь пойти на сцену мне?
– Именно.
Тот недоверчиво моргает и заходится смехом.
– Ты перегаром надышался или что? Если обман раскроется, будет скандал! Мы не можем рисковать.
– Скандал будет в любом случае, – вставляю я дипломатично, пытаясь разрядить обстановку. – Так хоть есть крохотный, но шанс, что всё обойдётся.
Марат хлопает брата по спине, задерживая руку у основания шеи, очень кровожадно.
– План такой: напялишь маску, пустим побольше дыма и поменьше света. А дальше разберёшься, находчивый ты мой.
– Ты серьёзно? Я не умею танцевать. Вообще. Никак!
– А я рисовать не умею, и что? Слышал же, что Мазилкин сказал? Настоящий гений творит интуитивно! К тому же плохие танцоры у девчат нарасхват. Так что вперёд и с песней.
Антон тяжело вздыхает, очевидно, прощаясь с остатками здравого смысла, и нехотя принимается вытряхивать блогера из костюма.
Я тактично отворачиваюсь, ориентируясь в происходящем лишь по репликам мужчин:
– Сука, ненавижу латекс. Жмёт везде, даже в локтях!
– А как ты хотел? Детство кончилось.
– Вот именно. У меня не помещается.
– Пресс втяни.
– Да не тупи, я про другое.
– Лайфхак: если не застёгивать ширинку, никто и не запомнит, был ли танец.
– Приберегу совет на крайний случай.
– Мальчики, время. – С тревогой смотрю на часы.
– А мы уже всё, – отвечает Марат. – Зацени.
Костюм Антону явно мал: сковывает движения и сопровождает каждый шаг противным скрипом. Впрочем, выбора особо нет.
Публика встречает кумира оглушительными аплодисментами. Воздух вибрирует от мощных битов, обостряя эмоции. К сожалению, в нашем случае это предчувствие фиаско.
В знак поддержки сжимаю руку Марата и чувствую, как его пальцы рефлекторно переплетаются с моими.
Антон не робеет. Нельзя сказать, что на сцене он выглядит неуверенно. Он выглядит... странно. Как рояль в курятнике. И это он ещё даже не начал танец.
Первое его танцевальное па напоминает спонтанную судорогу. Не знаю, как из зала, но из-за кулис можно подумать, что пол под напряжением в двести двадцать вольт.
Тишина встаёт настолько оглушительная, что её могут засечь сейсмологи. Обычно сразу после такой начинают свистеть и кидать перезревшими помидорами.
Марат отворачивается, не в силах смотреть.
– Это конец, – бормочет он тихо.
Антон обескураженно роняет руки.
Я уже подумываю прекратить его мучения. Попрошу ведущего объявить, что Шторм не в форме. Какая разница в какой момент новогодняя ночь накроется крышкой, если провала не избежать? Плохо, что Марат теперь в любом случае нескоро отмоется.
Но тут музыка резко меняется. Ритм становится дерзким, на сцену плотными клубами выползает дым. И Антон неожиданно встряхивается.
Он делает вид, что отпивает из воображаемой бутылки, занюхивает рукавом. А затем «разбивает» её с криком, способным выкурить всех дрыхнущих медведей из берлог:
– Корпоратив, ёпта!
Одним движением «Шторм» расстёгивает латексную куртку и резко переходит на наглую пародию.
Это не танец в привычном смысле. Это карикатура на тему мужского стриптиза. Но толпа ревёт от восторга. Безумие уверенно набирает обороты.
Для затравки Антон пропускает куртку между ног и таскает её туда-сюда движениями, какими хозяйка натирает морковку.
Сердобольный дядька из зала кричит, что сейчас корнеплод задымится, и будет беда. Стоящие у сцены складывают из купюр и пускают самолётики «на разогрев». По меркам среднего стрип-бара – ужас какой успех.
На первом же «У-ча-ча-ча!» куртка технично улетает в зрителей. Носки – тоже. Футболка крутится над головой спятившим флюгером. Крики фанатов становятся почти истерическими. Вещи гуляют по залу как знамя безудержной радости.
Здесь начинается самое страшно интересное. Полностью игнорируя ритм, Антон делает несколько опасных па. Кажется, в балете это называют гранд-плие.
Чтоб приседать до пола в костюме на несколько размеров меньше требуется определённый кураж. Вряд ли в Поднебесной научились шить титановыми нитками.
Блестящие штаны, не выдержав нагрузки, расходятся по швам. Нас даже за кулисами находит этот скорбный треск.
Из дырки в интересном месте вываливается белый флаг. Трусы от Кляйна никогда ещё не видели конфуз так близко.
Антон теряется всего на секунду. Испуганно приседает обратно, закрывая брешь двумя руками. Неугомонная публика кричит ему «жги!».
Жертва спортзала деловито снимает последний элемент костюма. Грации в нём, конечно, как в гиппопотаме. Натурально – «звезда» корпоративной попойки!
– Эх, прокачу! – бросает он в толпу с горящим взглядом.
Штаны Антон использует как реквизит для разогрева публики. То спереди прикроется, то сзади, то пяткой взбрыкнёт…
Фанаты ревут, женщины незаметно занимают выигрышные позиции, вычисляя траекторию падения трофея.
До поздравительной речи ещё скакать и скакать, а на Антоне лишь трусы да маска. Второе он не снимет точно, значит...
– Он же не собирается сорвать последний фиговый листок? – шепчу я в ужасе, закрыв лицо руками.
Марат растерянно скребёт затылок рацией.
– Добавьте больше дыма, – командует он ассистентам, нервно косясь на Антона, который дрыгается на последнем издыхании. Плотная белая пелена начинает ползти по сцене, превращая танцора в неясную тень. – Ещё! – орёт Марат в рацию. – Больше дыма! И музыку из «Ёжик в тумане» быстро найдите, чтоб не так тупо выглядело.
– А мы точно не сольём финал? – с сомнением кошусь на Марата. – К чему это вообще?
– К тому, что корпоратив удался. Герой ушёл «в туман», – отвечают мне со знанием дела.
Ну в принципе… ладно.
В целом приемлемо. Дым клубится, укутывая сцену, как сахарная вата, пока Антон под звуки фортепиано вовсе исчезает.
Правда, звукарь поставил версию Pink Floyd: Shine On You Crazy Diamond. Но так даже эпичней.
И тут из густой туманной пелены доносится уханье совы. Наступает тишина – такая, что слышно, как кто-то в зале роняет бокал.
– Лоша-а-адка? – тонко и жалобно дрожит со сцены.
Зал падает.
Я и сама не замечаю, как захожусь в беззвучном нервном хохоте. Фокус размыт от выступивших слёз, но... Боже, мне не кажется?
Ох ты ж...
В зал прямиком из белого безвременья летят трусы.
Это самое абсурдное, что я видела за всю жизнь, но толпу взрывает.
Ажиотаж возвращается с удвоенной силой. Народ скандирует:
– Снимай маску! Снимай маску!
Софиты освещают сцену ярче, делая дым совершенно непроницаемым, а затем звучит голос Антона:
– В каждом из нас должна оставаться загадка. Даже в моменты, когда кажется, что мы открылись полностью. Друзья мои, берегите зону комфорта. С наступающим!
Гремят аплодисменты, и Антон, прикрываясь лишь снятой маской, наконец выходит к нам.
– Ты меня спас, – с гордостью произносит Марат, отдавая голозадому танцору мой палантин.
– Я тебя уделал, – самодовольно поправляет его брат. – Лучше думай, что скажем нашему коматознику, когда он очухается?
– В ресторане съёмка запрещена. Думаю, Шторм не захочет спорить, что просто был в ударе. Кстати, у нас осталось пять минут, чтобы успеть открыть в моём кабинете шампанское.
– Бутылки будет мало, – хмыкает Антон. – Имею все основания надраться до беспамятства.
– Я тоже, – хватаюсь за эту возможность не оставаться наедине с Маратом. Теперь, когда адреналин немного схлынул, на первый план выходит личная обида.
Он сделал мне предложение назло своей бывшей! И самое паршивое – я не имею оснований дать ему пощёчину. Всё в рамках уговора, практически.
А треснуть жуть как хочется. Только это глупо. Он разве дал мне право ревновать?
– Я «за», – с ухмылкой кивает виновник моих сердечных мук. – Нам сегодня есть что отметить. Идём! Втроём в тумане будет не так страшно.
Ой ли?
Но это мне приходит в голову уже потом.
Глава 22
Глава 22
Марат
Я просыпаюсь от жуткого, раскалывающего череп дребезжания.
Не открывая глаз, шарю рукой по воздуху, пытаясь заткнуть источник адского шума. Безрезультатно! Приходится, морщась и сжимая виски, подниматься.
Взгляд цепляет выцветшие васильки на пододеяльнике. Постельное бельё мне не знакомо, но по всем косвенным признакам я ночевал у женщины.
У женщины, которая хранит в квартире алюминиевое ведро.
Источник звона в моей голове нахожу там же – механический будильник с двумя большими колокольчиками. Я такие только в древних фильмах видел!
Как вырубается эта диковина, без инструкции не разобрать. Сонные ещё мозги не соображают. После нескольких минут вялой борьбы выскакиваю на балкон, запускаю орудие пыток в последний полёт и выглядываю убедиться, что гадость вонзилась в сугроб.
Но в здешних местах концентрация сугробов какая-то неравномерная. Между грудами снега сиротливо торчат скамейки. На одной из таких отдыхает дама предпенсионного возраста. И сердито так блестит очками в мою сторону.
Я тоже с осуждением смотрю вверх, мол, как вам не стыдно! После чего, порядком протрезвев от холода, спешу в тепло.
Вопросов меньше не становится.
Например, откуда у ёлки зубы? Да, зубы. А если быть точным, вставная челюсть, что ясности, впрочем, не прибавляет.
И, главный вопрос.
Почему на мне сорочка в кокетливый цветочек?!
На разложенном диване кто-то ворочается. Под одеялом с облегчением обнаруживаю знакомые веснушки.
– Ты что-нибудь помнишь? – голос Лады непривычно тихий, почти неслышный. В глазах застыла та же растерянность, что мучит меня.
Я скребу затылок, пытаясь прочитать по её заспанному лицу, как вчерашняя бутылка шампанского вдруг превратилась в утро с амнезией. Картинка не складывается.
– Не-а, ни черта не помню, – отвечаю честно.
Она тяжело вздыхает, садится и откидывает волосы с лица. Даже с похмелья красивая до мурашек!
А я, как назло, в убойном наряде.
– Где моя одежда?
– Сейчас поищу, где-то должна быть. Вряд ли ты сюда запёрся в чём мать родила.
– Хорошо бы.
Она качает головой и отправляется бродить куда-то вглубь квартиры.
Пока Лада занята поисками, отправляюсь в ванную. В корзине для белья пусто, в стиралке тоже. Почесав ещё раз гудящую репу, решаю умыться.
Только склоняюсь над раковиной, случается страшное: за шторкой вижу чью-то синеватую ступню.
Сердце ухает в пятки.
Кажись, нашлась бабка...
– Я что... замочил Гюнтера?! – Шарахаюсь от ванны в ужасе.
На грохот сразу же заглядывает Лада.
– У тебя всё в порядке?
– Ага. Увидел себя в зеркале, – выпаливаю хрипло, заслоняя шторку своим телом.
Как только она уходит, отдёргиваю ткань. Жертва криминальных обстоятельств лежит на спине, раскинув руки и обильно выделяя метан.
Меньше всего я ожидаю обнаружить в ванне брата. В мятом костюме и почему-то без одного носка. Хотя будь это Гюнтер, из ванной по всем признакам торчало бы копыто.
– Эй, ты меня слышишь? – Трясу его за плечо.
Антон бормочет что-то невнятное и шлёпает по воздуху, будто от мух отмахивается.
– Тоха, хорош дрыхнуть. Вставай!
Не реагирует.
Понятно. Включаю холодный душ.
– Где зонт? – ворчит он, даже не открывая глаз.
– Рота, подъём! – кричу ему в ухо. Уж этот-то рефлекс со времён армии остаться должен.
Антон моментально вскакивает, но узрев меня в сорочке, падает обратно и начинает истерично ржать.
– На себя посмотри, – бросаю оскорблённо, поправляя бантик на груди.
– Нашла! На батарее сохла. – Возвращается Лада со стопкой одежды. – Ой, а ты здесь не один?
– Мы втроём приехали, – поясняет Антон, держась за голову.
– А почему я нарядный?
– Так вы же спорить начали, пока ждали машину. Никак не могли решить, кто к кому не поедет. В качестве аргумента Лада вылила тебе на голову шампанское. И маршрут как-то сам собой определился. Кстати, бабушка Лады – добрейшей души человек. Просто душка! – показывает Антон большой палец. – Прикинь, впустила на рассвете и даже не обматерила!
Потирая лицо, пытаюсь вспомнить обрывки вчерашнего. На ум приходит только одно:
– У тебя что две бабушки? – обращаюсь к Ладе, злобно стаскивая с себя позорную тряпку.
Она молча впечатывает мне в грудь стопку одежды, после чего заглядывает в ванну к Антону:
– А ты не знаешь, где она сейчас?
Брат, задумавшись, качает головой.
– Помню, я помог переодеть Марата, а потом она угостила меня какой-то настойкой, мы потрепались за жизнь. Слово за слово, выпил ещё рюмку, а дальше – провал. Наверно, пошёл умыться и уснул.
– А босой чего? – не даёт мне покоя его ступня.
– Точно. – Антон достаёт из кармана белый носок. – Это мы гадали на мою суженную.
– И как? Приснилась? – фыркаю скептично.
– Не-а. На поезде куда-то ехал. Походу, не женюсь, – сконфуженно выдаёт он после недолгих раздумий. – Пойду я, кофе хлебну.
Прижав к груди одежду, возвращаюсь в зал, помогаю Ладе собрать диван, натягиваю брюки. Что-то в рассказе Антона не даёт мне покоя.
– А всё-таки, почему ты умыла меня шампанским?
Она поджимает губы, потом резко отвечает:
– Не помню.
Ага, как же. Теперь точно не верю.
– Может, вечерком повторим? Я закажу ужин из ресторана, зажжём свечи… – говорю и морщусь, поняв, что не учёл загостившегося у меня брата.
Вот ведь… Вроде родня, а надоел, честное слово! Ещё чуть-чуть и сам куплю ему билет на поезд хоть куда-нибудь.
Но Лада не была бы Ладой без своих фирменных заскоков:
– Сначала разберись с чувствами к бывшей. Потом зови порядочных девушек в гости.
Ещё одна капля в пользу билета в далёкую Сибирь для Антона. Последняя.
– А что это у нас за наезд на ровном месте? – Иду на неё, попутно застёгивая ширинку. – Ну серьёзно, у него же язык как помело! Про пулю у меня в башке и прочий откровенный стёб напомнить? Мне на Алису плевать, она вообще уже замужем!
Лада скрещивает руки на груди, притормаживая меня ледяным взглядом.
– Так она была на аукционе или не была?
Вот заладила!
«Спасибо», Алиса, и на расстоянии не упускаешь случая подгадить.
– Была! – повышаю голос, щёлкая ремнём. – Но это ничего не значит. Мы очень плохо расстались. Может мне от неё письменное подтверждение взять? Лада, ну правда, эта игра в кошки-мышки уже напрягает, – произношу уже мягче и веду по её щеке большим пальцем.
– Не с потолка же ты заговорил о свадьбе.
– Не с потолка.
– Что вдруг тебя сподвигло? Я не понимаю!
– Ты, – самое удивительное, что эти слова просто вырываются сами собой без единой запинки. – Почему ты не хочешь мне просто довериться? Я что-то не так делаю? Ну ты просто скажи, исправлюсь.
Добавить мне больше нечего, да и не успеваю. В комнату беспардонно заходит Антон.
– Кстати, у тебя кот не кормленный, ты помнишь?
Чух-чух, чух-чух, чух-чух…
– Подумай хорошо над тем, что я тебе сказал, – бросаю Ладе, подхватывая пиджак и рубашку.
Мы вызываем такси. В салоне серьёзно смотрю на брата.
– Антоха…
– Я завтра съезжаю, – опережает он меня буднично.
– Чего это?
Я же его не выгонял пока.
Брат на меня смотрит, как на придурка.
– Пусть хоть у тебя будет личная жизнь. Денёк-другой в отеле перекантуюсь, ремонт уже на финишной прямой.
И мне совершенно непоследовательно становится стыдно. У меня бурный роман, кот и даже Гюнтер, а у него… по сути, только новые обои.
– Знаешь, я тут подумал. У Лады ведь должны быть симпатичные подруги…
Антон с усмешкой смотрит в окно.
– Расслабься. Таких и у меня хватает.
Ну да. Симпатичных пруд пруди. Та самая – одна.
Дальше едем каждый в своих мыслях.
В квартире неожиданно пахнет блинами.
Что за нафиг?..
А ещё кот впервые за всё время не выходит меня встречать.
– О, а мы вас обыскались. – Брат первым заходит на кухню, поэтому я гостью вижу с небольшим опозданием.
Шмыг тоже здесь. Уминает сметану, морда продажная.
– Зачем искали-то? – Гюнтер с удивлением смотрит на меня. – Ты сам вчера дал мне ключ, болезный. Покормить кота.
– Милейший человек! – Потирает руки Антон, кружа над блинами.
Умеет он быть глухим, когда ему надо!
– Здрасте, – здороваюсь растерянно.
– Давно не виделись, – фыркает Зоя Михална и уводит меня в коридор. – Я уже ухожу. Пойдём, Маратушка, проводишь.
Та-а-ак. А что это мы вдруг такие милые?
Глава 23
Глава 23
Марат
– Зоя Михална, я вас не узнаю… – Прищуриваюсь, гадая, чем вызвана её доброжелательность.
– Да? Это всё новый палантин. Лавандовый цвет молодит, – прикидывается она валенком.
– Носите почаще… свой палантин.
– У тебя очень красивая квартира, – без какого-либо перехода меняет она тему. – Пыльно правда, не хватает женской руки
– Я учту. – Киваю, надеясь, что тема закрыта.
В целом я понимаю намёк, но чугунная голова не располагает к задушевным беседам.
– Поторопись, – многозначительно бросает Гюнтер, остановившись между мной и долгожданным звуком захлопывающейся за её спиной двери. – Ты вообще в курсе, что пылевые клещи могут откладывать до тысячи яиц в день? Прямо у тебя на подушке. И пока ты не женишься, так и будешь втягивать их носом.
Фу, боже мой. Меня сейчас вывернет.
Я смотрю на неё, пытаясь понять, это что сейчас было? Сватовство или очередной акт садизма?
– Спасибо за ценную информацию, – шепчу сдавленно.
– Не за что, – восторженно рдеет Михална и с подозрительной застенчивостью протягивает мне пластиковую карту. – Тут такая ситуация неловкая вышла...
– Что случилось? Неужели, денег не хватило? – недоверчиво усмехаюсь. Она там что, помимо платья внучке, яхту прикупила?
Бабуля со вздохом раскаянья опускает голову.
– Да нет, потратила немного… Не знаю, что на меня нашло! Прямо какое-то помутнение. Пенсия маленькая, а корзина в интернет-магазине бездонная. Но я постепенно всё-всё верну!
Врёт, конечно, лиса старая. Но как складно!
– Зоя Михална, как вам не стыдно? – Кашляю в кулак, пряча улыбку. – Вы б меня ещё прямым текстом крохобором назвали. Оставьте карту себе. Я буду пополнять её время от времени.
Она тут же вскидывается:
– Ты это мне брось. Ишь, что удумал! Я тебе не какая-нибудь приживалка.
Но тонкая, довольная ухмылка выдаёт всё. Моим ответом остались довольны.
– Ладно, пусть будет ни тебе, ни мне, – продолжает она милостиво, оставляя карту у зеркала. – Потраченное, так и быть, не верну. Пусть твоя мужская гордость не страдает.
Бляха, надумаю брать кредит – возьму её с собой в банк! Такой талант без дела пропадает.
Дверь за Гюнтером тихо захлопывается, а я таращусь на стену, размышляя о том, что хрен теперь здесь усну.
Надо вызвать экзорциста. Тьфу ты, клининг!
Следующим вечером я жду Ладу у неприметного здания на окраине города. Уже достаточно поздно. Госучреждения закрыты на праздники, да и волонтёры в такие дни ещё доедают салаты. И конечно же, добрая душа вызвалась восполнить собой нехватку кадров.
А я теперь ломай голову, как не испортить романтику феромонами кошек.
Ресторан, ужин на яхте и прочие лакшери радости отметаю сразу, как только Лада выходит из здания. Человек с таким взглядом мечтает не о развлечениях, а о том, чтобы вытянуть ноги. Или протянуть.
– Ты как, труженица?
– Я нормально.
Угу, нормально так упахалась. Краше в гроб кладут.
– Поехали? – Открываю для неё переднюю дверь внедорожника.
Возражений не следует. И мне даже на руку, что сил спорить у неё, по всей видимости, нет.
– Лада, переезжай ко мне.
– Ты что? Я не могу, – смеётся она скованно, покрываясь равномерно-свекольным румянцем.
– Серьёзно?
– Марат, вот зря ты сейчас иронизируешь. Ты вообще представляешь, сколько у меня причин этого не делать? Мне из дома ближе до работы. Опять же, бабушка. Как она будет без меня?
Я думаю, что прекрасно, такая оригиналка не пропадёт. Но слушаю, не перебивая, а Лада всё продолжает и продолжает искать отговорки.
А мне кажется, дело в другом.
Спустя полчаса монолога я, наконец, не выдерживаю.
– Ты мне зубы не заговаривай. Скажи честно, что ты не хочешь отношений.
– Всё не так.
– Почему тогда морозишься?
– Я просто не уверена, что ты не передумаешь, – с неохотой сознаётся Лада и запечатывает мне рот указательным пальцем. – Я знаю, что ты сейчас скажешь. Мужик сказал – мужик сделал. Только вы, мужики, часто сегодня одно говорите, а завтра другое.
Зато вы, женщины, «радуете» постоянством.
– Ты только там себе не надумывай, – добавляет торопливо. – Я тебя не отвергаю. Всего лишь, скажем так, не хочу форсировать.
– Кстати, у меня дома завёлся пылевой клещ, – заявляю, с трудом сохраняя серьёзное лицо.
Лада хмурится, сбитая с толку резкой сменой темы.
– С чего ты взял?
– Долгая история. Но инфа из надёжного источника. Теперь я боюсь там оставаться один. Клещ – достойный предлог зайти ко мне чай?
Она фыркает, отворачиваясь к окну, лишь бы я не смог разглядеть вновь выступивший на её щеках румянец.
– Ну, раз так, поехали.
– Отлично. Выходи, приехали, – улыбаюсь, довольный тем, что выбрал правильный маршрут.
Во всех, мать его, смыслах.
Осталось собраться и показать на деле, что она теряет, отказываясь делить со мной крышу.
Мы заходим в квартиру, и Лада сразу же спешит погладить пушистого дармоеда.
Хоть костюм кота напяливай, ей-богу! Но её плечи расслабляются, лицо становится умиротворённым, и я мысленно радуюсь, что промолчал. Не надо ей знать про порыв моего эгоизма. Этот вечер для неё. А мне... как повезёт.
Хотя, конечно, хочется, чтоб повезло.
Она выпрямляется и окидывает взглядом прихожую.
– Ну, вроде клещей не видно.
– Они хитрые, где-то затаились, – отвечаю сдержанно, помогая ей снять пальто. – Чувствуй себя как дома. Я поставлю чайник.
По пути на кухню заглядываю в ванную. Включаю воду, добавляю ароматную пену, приглушаю свет. Пусть это не так эффектно, как ночная прогулка на яхте, но тоже не лишено своей прелести.
– Лада! – зову я. – Можешь подойти?
Она заглядывает в ванную, слегка удивлённая.
– Ого, ты шустрый. Решил приличия вообще не соблюдать?
Можно подумать, я только об одном и думаю! Нет, думаю, разумеется, но не прямо сейчас.
– Ты выглядишь уставшей. После тяжёлого дня полезно немного расслабиться.
Лада смотрит на меня, потом на пену, потом снова на меня.
– Ты говоришь как моя бабушка.
– Михална на меня хорошо влияет. Или плохо? – уточняю на всякий случай, не разобрав по интонациям.
– Так сразу и не понять, – говорит она с лёгкой улыбкой.
Дверь в ванную закрывается перед моим носом, а я возвращаюсь в гостиную и заказываю лёгкий ужин. Ждать недолго – проходит максимум четверть часа, и у меня всё готово: еда красиво сервирована, чай заварен, кот отруган за спёртую втихаря креветку и отправлен на лоджию, думать над своим поведением.
Лада выходит из ванной, завернувшись в моё большое полотенце. Волосы чуть влажные, лицо довольное, но...
– Извини, я не голодна, – говорит она виновато.
Я замираю.
– Совсем?
– Сил не осталось даже на чай.
Романтический вечер на глазах накрывается медным тазом в горошек. Но я не сдаюсь.
– Тогда, может быть, массаж?
Лада приподнимает бровь, но в её глазах мелькает интерес.
– Ты определённо знаешь, чем соблазнить женщину.
Она смеётся, немного натянуто. Я улыбаюсь, показывая, что тоже отличаю шутку от явного намёка. Хотя на самом деле ни черта не понял. Это значит мне уже можно раздеваться или пока рано?
Лада ложится на кровать, и я аккуратно начинаю массировать плечи. Конечно, пальцами всячески намекаю, что на большее не покушаюсь. Но если вдруг дама захочет – так тому и быть.
– У тебя руки волшебные, – бормочет она.
– Не только руки.
Намерено оставляю некоторый простор для фантазии. Женское любопытство не даст ей долго сопротивляться природе. Мужчина, женщина, кровать – итог очевиден.
Но через десять минут самозабвенных стараний я замечаю, что дыхание Лады стало подозрительно ровным, а плечи окончательно расслабились.
Перестарался, короче.
– Спокойной ночи, – шепчу, накрывая её пледом.
Сажусь рядом на пол, прислонившись к дивану. Просто смотрю на неё. Уставшую, красивую, настоящую. И понимаю, что, даже если всё пошло не так, как я планировал, мне чертовски повезло.
То, как она улыбается во сне – эта щемящая нежность, сжавшая моё сердце, того стоит.
