Текст книги "Ты не поедешь на отбор! (СИ)"
Автор книги: Яна Спасибко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
Тогда разгорелась первая война, после которой Светлейший и Темнейшая навсегда были разъединены. Сначала их переселили просто в разные храмы, чтобы паства не пересекалась, ибо зачастую богослужения перетекали в драки, а после последней войны, темные были переселены в специально выделенные для них резервации, которые они сами гордо именовали княжествами.
Резервации темными подпалинами зияли на карте империи, с ними если и велась торговля, то очень слабо, и как правило, в обход казны.
То и дело на границах с резервациями начинались волнения – некоторые люди требовали, чтобоы их совсем стерли с карты, уничтожили раз и навсегда, объявляли светоносные воины, но призывы так и оставались призывами. Почему-то корона не сочла нужным донести до всех, что темные нужны этому миру не меньше, чем светлые. Они подпитывают своей энергией Темнейшую, без нее будет окончательно нарушено равновесие, перестанет наступать ночь, землю выжжет бесконечным солнцем… В общем, такой себе сценарий апокалипсиса.
Отец всегда скептически относился к религии, но и не позволял себе высказываться не уважительно по отношению к верующим. Хотя и откровенных фанатиков сторонился.
Я, уже полностью одетая, вышла из своих покоев, и, почему-то крадучись, направилась к выходу из подземелья.
Снаружи топтался единственный пожилой страж в легкой броне.
– Проснулась наконец. – Ворчливо сообщил он, переминаясь с ноги на ногу. – Тебя велено проводить в обеденную залу для господ. Будешь с князем разговаривать.
Я похолодела.
Не такого уж я и высокого полета птица, чтобы отрывать ради меня от дел самого темного князя. А ну как у него привилегии есть, и он периодически перекусывает девицами на выданье?
Страж словно не замечая моего состояния, шел впереди, и даже не оглядывался, чтобы проверить, следую я за ним, или уже сбежала. Что-то подсказывало мне, что уйти живой мне из этой крепости не дадут. Каменные стены мрачно нависали надо мной, я шла на ватных ногах, словно на эшафот, в очередной раз жалея, что сбежала от Маркуса. Ему я, хотя-бы, нужна была живой.
Шли мы не долго – показавшаяся на первый взгляд огромной крепость, оказалась обычным охранным бастионом. С казармой, конюшней, кухней, и конечно-же, темницами.
Меня привели в длинное помещение, со столами и скамьями. Из обитателей бастиона в помещении был только давешний оборотень, да оборотень постарше, не совсем седой, но его виски уже тронули первые белые пряди. Одет он был по походному, как и мой старый знакомый, но от его фигуры так и веяло силой. Видимо, это и есть князь.
– Проходи, не стесняйся. – Оборотень, словно радушный хозяин указал мне на место на скамейке напротив себя. – Прости, что в опочивальню к тебе ужин не принесли, подумали, ты ж не дева какая…
И улыбнулся. Нагло, самодовольно, с издевкой.
Мне резко захотелось ответить ему ответной колкостью, но я только опустила вниз глаза, чтобы он не увидел бушующий в них гнев.
– Андер, не стоит пугать девушку. – У князя голос был мягким, словно журчание ручья, и таким же тихим. Видимо, он был из той же породы что и мой отец – ему не нужно было кричать, чтобы его слушали. – Присаживайся, отужинай с нами. Побеседуем.
Я аккуратно села на краешек скамьи, и передо мной тут же поставили блюдо с горячей мясной кашей. Простая и добротная пища.
Только почувствовав пряный аромат, я поняла, как сильно проголодалась – во рту не было ничего со вчерашнего обеда.
– Ты ешь. – Мрачно сказал Андер. – А я пока буду говорить.
Я послушно взяла в руки ложку. Несмотря на чувство голода, есть под пристальным взглядом оборотня было очень неуютно. Только сейчас я могла рассмотреть его – немолодой уже мужчина, военный до мозга костей. Правильные черты лица, немного нависшие брови, которые он, видимо, привык строго сводить на переносице. Коротко стриженные волосы непонятного цвета, вроде одна волосинка черная, одна – рыжая, другая – серая. Даже в человеческой ипостаси в нем скользило что-то волчье.
– Я навел справки по своим каналам. – Начал он издалека. – Чтобы мне помогли найти родителей девицы по имени Амели, или других родственников. Не одна же ты живешь. И никого не нашел. Вообще, в округе ни одна девица с таким именем не пропадала. Неожиданно. Правда?
Я поперхнулась, не зная что ему на это ответить. Оперативно сработал, конечно.
– Зато по пути в столицу была похищена дева Анна Милануа. Знаешь такую? – Он смеялся мне в лицо. – По глазам вижу, что знаешь. И это в корне меняет твое положение в данной ситуации.
– Почему? – Сдавленно спросила я, после того, что он мне рассказал, уже кусок в горло не лез. – У меня нет к вам никаких претензий. Если вы просто по тихому вернете меня родителям, я не стану раздувать скандал.
Ответом мне был издевательский смех, даже князь позволил себе скупую улыбку.
– Все так и было бы, не сомневайся. – Отсмеявшись сообщил мне оборотень. – Если бы не твой отец. Это же он изобретатель того самого самострела, который сделал любого проходимца смертельно опасным.
– Вы хотите убить меня за это?
– Нет, что ты. Это было бы расточительностью с нашей стороны. Мы хотим обменять тебя на чертеж этого самого самострела. И на формулу порошка, которым он заряжается.
– Это государственная измена. – Я опустила ресницы, и попыталась унять дрожь в руках. – Отец не пойдет на это.
– Ты или глупая, или не очень хорошо знаешь своего отца. – Андер скрестил руки на груди. – Он ради старшей, любимой дочери небо с землей местами поменяет. Уж будь уверена.
Сказать мне на это было нечего. Отец, скорее всего, действительно, не раздумывая, отдаст этим негодяям все, что они потребуют.
– А ты, Анна, – Он четко выделил мое имя. – Поможешь нам в этом. С тебя коротенькое письмецо твоему дражайшему папеньке, чтобы у него не возникло сомнений в том, что ты действительно у нас.
– Я не стану этого делать. – Тихо и твердо сообщила я.
С тех пор, как я попала в руки Маркуса, моя жизнь перестала стоить ломаного гроша, а я стала разменной монетой. Она, наверное, уже все равно кончена. Но если отец пойдет на их требования, а он, скорее всего пойдет, то его жизнь будет тоже разрушена. И маменьки. И Лизабетт. И Алоиза. Отца, скорее всего после такого казнят. Что после этого ждет моих родных? Ссылка? Нищета?
– Твоя преданность Светлейшему похвальна. – Мягко сообщил князь. – Но ты сейчас не улучшаешь свое положение. Ты же понимаешь, что мы не отпустим тебя, пока не добьемся своего.
Я сглотнула, наверное, слишком отчетливо, судя по хищному блеску глаз Андера. Но продолжила стоять на своем.
– Вы можете делать со мной что хотите, но я не стану этого делать. – Я сжала кулаки.
– Ты, Андер, говорил, что Рёва. А она маленькая храбрая птичка. – Князь усмехнулся. – В общем, ты мое слово услышала. Пока чертежей у нас не будет – ты свою семью не увидишь. Завтра утром мы с Андером уезжаем отсюда. Ты едешь с нами. До тех пор, пока мы не получим чертежей, побудешь гостьей в его доме. Свободна.
Я послушно встала и вышла, так и оставив на столе едва тронутую кашу. В горле стоял ком, а глаза застилали слезы.
Дорогу к своей камере я нашла сама, уже без провожатых. Сама же захлопнула за собой дверь, и прямо в одежде упав на свою кровать, разрыдалась в голос.
Отступление
– Ты был слишком резок с девочкой, Андер. – Задумчиво сказал князь Осторий своему собеседнику, когда за девушкой закрылась тяжелая дверь. – Можно было немного мягче.
– Она – дочь врага. – Процедил сквозь зубы мужчина.
– И что? На сколько она старше Милени? Лет на десять? А ведь для кого-то она тоже дочь врага. – Усталый вздох. – Не она же придумала эти самострелы, я сомневаюсь, что она их даже применяла хоть раз по назначению.
– И что ты предлагаешь? Простить и отпустить?
– Нет, отпиши сам ее отцу, попробуй договориться. Если он не дурак – то не станет распространяться о сделке – Император, скорее всего, просто оцепит его дом, чтоб мышь не проскочила, не то, что гонец с чертежами. А на жизнь девочки ему по большому счету плевать.
– А если он не поверит? – В голосе Андера сквозило сомнение.
– У него дочь пропала. Он сейчас поверит любой информации, которую получит. Приложи к письму локон ее волос. Не более. Но и девочку тоже попробуй уговорить. Без силовых методов.
– А если он все таки пожалуется Императору? Или просто не пойдет на наши условия. Если все вскроется – ему и его семье не сносить головы.
– Идеальным вариантом было бы присмотреть ей хорошего жениха, и выдать замуж. – Осторий шумно выдохнул. – Уже сделанные самострелы никуда не денутся, но они достаточно громоздки, долго перезаряжаются, требуют определенной сноровки. Лэрд Милануа не станет их дальше совершенствовать, если будет знать, что это оружие может рано или поздно быть обращено против его дочери.
– А что если все-таки немного надавить на нее? – Не сдавался Андер. – Она не воин, быстро сдастся.
– Нет. Мы не будем пытать маленьких девочек. А тем более, отправлять их по частям родителям. Поэтому, у себя в поместье расположи ее как дорогую гостью. Не в темнице. Ты понял меня?
Глава 5
На столе передо мной стояла вазочка с творогом, политым клубничным вареньем. Рядом со мной Аллоиз жадно уплетал сырники, запивая их отваром из шиповника. Напротив сидел отец.
Он чинно жевал гренку, попутно что-то чиркая в своем блокноте.
– Тебе нужно бежать. – В своей манере, не отрываясь от блокнота сказал он мне. – Срочно. Тебя хотят сделать пешкой в большой военной кампании. Бог весть что темные с тобой сделают, если не получат желаемого.
– Но они могут убить ее… – Аллоиз даже жевать перестал.
– Это малая кровь. Если Анна не сбежит – то подставит под удар всю свою семью. – Отец строго, из под бровей посмотрел на меня, и тут же ласково добавил: – Не бойся, милая. Мы тебя не забудем. А в храме Светлейшего закажем для тебя самую пышную панихиду. Пусть о твоем подвиге никогда не узнают, но в наших сердцах ты навсегда останешься героем…
Требовательный стук вывел меня из болезненного забытья, в которое я упала вечером. Я не сразу смогла понять где нахожусь, и что нужно этому стуку.
– Анна! Вставай! Мы выдвигаемся! – Голос Андера за дверью тут же вернул меня к реальности.
Я открыла глаза и рывком села на нарах.
Рассвет еще даже не обозначился красной полоской на горизонте, только ночная темнота сменилась на серые утренние сумерки.
– Анна! – Еще требовательнее прозвучало из-за двери. – Не заставляй меня забывать о приличиях! Даю тебе пять минут! После – я войду, вытащу тебя на улицу силком и посажу на лошадь как есть!
Я быстро встала. Отчего-то я верила оборотню. С него действительно станется протащить меня через всю его территорию в чем мать родила.
Быстро ополоснувшись в холодной воде, и одевшись, я как раз заплетала волосы в косу, когда дверь открылась, и Андер сделал решительный шаг в мои "покои".
– Молодец. – Одобрительно протянул он, растягивая губы в ехидной улыбке. – Успела. Думаю, мы и в других вопросах с тобой договоримся.
– Не собираюсь я с тобой договариваться. – Я с максимально независимым видом прошла мимо него, выходя в коридор.
– Договориться можно со всеми. – Философски протянул он. – Нужно только правильно замотивировать.
Я закусила губу от досады, на не стала ни оборачиваться, ни отвечать на его выпад. Сделала вид, что ничего не слышала.
Во дворе нас уже ждали запряженные лошади.
Ко мне подвели спокойную гнедую кобылку, она доверчиво обнюхала меня и ткнулась храпом в плече.
– Подсадить? – Услужливо предложил оборотень, подходя к нам.
Я только скривилась, и сама запрыгнула в седло. Вот же ж вляпалась.
– Вот и умница. – Он беззаботно направился к своей лошади. – Прямо шелковая.
Дружинники его со странным сочувствием смотрели на меня, но говорить ничего не стали.
Конечно же с сочувствием. Меня доставят прямо в логово к оборотню, ох, чувствует мое сердечко, здешняя темница мне действительно покоями королевскими покажется. Посадит на хлеб и воду. И на цепь. Для верности.
Ненавижу.
Мы выехали из крепости, и направились вглубь резервации широкой проселочной дорогой. Я зябко передергивала плечами от еще по утреннему промозглых порывов ветра, пока кто-то из воинов не накинул мне на плечи свой плащ. Обернувшись, я увидела Лиона.
– Спасибо. – Поблагодарила я, и улыбнулась.
Тот только кивнул в ответ и вернулся в строй.
Шли мы строго цепочкой, один за другим. Меня расположили прямо в центре, так что незамеченной мне вряд ли удастся улизнуть. Да и куда?… Я даже не знаю, где нахожусь, и в какую сторону драпать. Разве что действительно, грудью на вражьи стрелы. От этих мыслей в носу защипало, и я решительно их отогнала.
На обед мы останавливаться тоже не стали. Нам просто раздали бутерброды, и пустили по кругу флягу с подкрашенной вином водой. А уже ближе к ночи мы были у поместья Андера.
На замок постройка не тянула, но и нашему дому до нее было далеко.
Ажурная, с большими, панорамными окнами, и аккуратными башенками. Пока мы подъезжали, я насчитала четыре этажа.
Усталые воины спешились во дворе, отдавая своих лошадей конюхам. Я же вообще с ног валилась, и наверное, не смогла бы самостоятельно выпрыгнуть из седла, если бы не помощь того же Лиона.
Наездницей, я себя считала хорошей. Но такой длительный переход мне был впервой.
Меня сдали на руки прыткой рябой девице, и та, охая и причитая, повела меня вглубь здания.
К моему огромному удивлению, мне действительно выделили нормальные гостевые покои. С обитыми темно-синим бархатом стенами и нормальной, большой кроватью, соблазнительно стоящей у стены. Я бы так и рухнула на нее, не раздеваясь. Но, стойкий аромат конского пота, преследовавший меня всю дорогу к комнате, намекал, что неплохо было бы сначала помыться.
Купальня была вынесена в отдельную комнатку, и в ней меня уже ждала большая бадья с горячей водой. Как быстро они позаботились об этом, прямо удивительно.
Я разделась, побросав одежду прямо на пол – сил на то, чтобы оставаться приличной девицей и не разбрасывать свои вещи, у меня не оставалось, и улеглась в бадью. Горячая вода приятно обжигала кожу и грела натруженные за день мышцы.
в какой-то момент я поняла, что начинаю клевать носом. Подобравшись, я быстро вымыла волосы, ополоснулась. Рядом с бадьей на гвоздике висела белая сорочка и теплый махровый халат. Нет, ну какая забота. Меня не устают поражать эти темные! Говорят, что чуть ли не силой из меня вырвут то, что им нужно, но при этом делают все для моего комфорта. Что-то тут не вяжется.
Но думать я об этом стану утром.
Я вошла в комнату, и без сил упала на кровать прямо поверх покрывала.
Я всегда чутко спала, просыпаясь, порой, от любого шороха.
Вот и теперь меня разбудил тихий скрип двери.
Я лежала затаив дыхание и боясь пошевелиться. Вошедшего я не видела, только слышала его тихие шаги.
Незванный гость подошел к кровати, постоял немного на нее, и взобрался, топчась по одеялу.
От такого нахальства я мигом очнулась от ступора, и резко села. От сильного удара в лоб у меня из глаз посыпались искры, незваный гость подозрительно легко откатился в другую сторону кровати.
А когда я наконец проморгалась, увидела рядом с собой девочку, лет десяти. Простоволосую и босоногую, в такой же сорочке как у меня. Она потирала шишку на лбу и испуганно смотрела на меня.
– Ты кто? – Я тоже приложила пальцы к ушибу. Под ними уже начала набухать горячая шишка.
– Милени. А ты кто?
– Анна… – Я Растерялась. – Так, подожди, что ты делаешь в моей комнате?
– Нет, это что ты делаешь в моем доме? – Пигалица задохнулась от возмущения.
– Сплю, как видишь. – Мне стало смешно от сюрреалистичности происходящего. Это что же, Андер не смог уговорить меня сам, и решил натравить на меня ребенка?
Тут девочка растерялась, и не нашлась что ответить.
– Давай попробуем заново. – Я улыбнулась ей, убирая руку от лица, и протягивая ей для рукопожатия. – Меня зовут Анна Милануа. Я… гость в доме Андера Ромма. А ты?
– Я – Милени Ромм. Андер – мой отец, и я тут живу. – Милени все еще пыталась напустить на себя важный вид, но в ночнушке и растущей на лбу шишкой у нее это слабо получалось. Губы девочки сами так и норовили растянуться в улыбке.
Со стороны коридора раздался шум.
– Это Элики, моя гувернантка, она меня ищет… – По растерянному взгляду девочки я поняла, что ничего хорошего ее не ждет, если найдет.
– Под одеяло. – Скомандовала я, сама быстро притворяясь спящей.
И вовремя, Дверь легонько скрипнула, гувернантка, видимо, заглянула в комнату, но заходить не решилась. Поискав взглядом свою подопечную, она тихо прикрыла за собой дверь и отправилась на поиски дальше.
– Что, вредная? – С сочувствием спросила я, выпуская девочку из под одеяла.
– Не то слово. – Та скривилась. – Постоянно дергает меня: не так повернулась, не так сидишь, слишком громко ешь, приличные девы по коридорам не бегают.
– А чем же должны заниматься приличные девы? – Мда, знакомая история. Меня матушка тоже постоянно дергала.
– Сидят у окошка и читают. Или вышивают. Мне кажется, приличные девы вообще больше ничем не занимаются.
– Может, они учатся чему-то новому? – Спросила я. Мне не хотелось настраивать ребенка против няни. В конце-концов, я-то отсюда уеду (я надеюсь), а она останется разгребать.
– Чистописанию. И танцам. И манерам. – Милени загибала пальцы.
Я же слушала ее и удивлялась, как с такой няней и учебной программой ребенок вырос живым и не ограниченным.
– Ты еще не проголодалась? – Спросила я, откидывая одеяло, и вставая с кровати.
– Проголодалась. – Девочка помрачнела. – Но если я выйду в столовую, то Элики точно меня найдет.
– Ну и пусть найдет тебя уже полностью умытой и собранной. То-то она удивится. Думаю, она перестанет так наседать на тебя, если будет знать, что ты и без нее справляешься.
Милени позволила себя умыть, точнее сама вдоволь плескалась в небольшой бадейке с кувшином, пока я одевалась и заплетала косу.
После чего мы быстренько перебрались в ее покои, благо они были недалеко от моих, и я помогла девочке одеться. Почему помогла? Потому что, видимо, до сего момента она этим сама никогда не занималась. И чему ее только учителя и гувернантка учат? Дева из приличной семьи должна знать и уметь многое, в том числе и самостоятельно завязывать шнурки.
Нашла нас неугомонная гувернантка уже внизу, в малой обеденной зале, где мы чинно ковыряли воздушный омлет изящными серебряными вилочками.
– Дева Милени! Ваше поведение… – Начала Гувернантка свою гневную отповедь и осеклась, встретившись со мной взглядом.
Милени, ожидавшая похвалы в свой адрес за самостоятельность, поникла, я же, беззастенчиво смотрела на гувернантку.
Копна вьющихся рыжих волос была убрана в высокую замысловатую прическу. Идеальная белая кожа без единой веснушки выдавала в гувернантке деву, скорее всего из старого разорившегося рода.
Упругая грудь, столь тесно затянутая в корсаж, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из достаточно глубокого для гувернантки декольте. Или, на худой конец, тесьму этого же корсажа порвет.
В процессе поисков Элики запыхалась, отчего грудь колыхалась еще активнее.
– И вам доброе утро, Дева Элики. – Сухо поздоровалась я, чувствуя себя хозяйкой положения. Если этот негодяй Андер думает, что я буду вести себя как порядочная гостья, то он глубоко ошибается. Я тут пленница. Хоть о моем комфорте и позаботились, но сделали это исключительно, умаслить меня.
– Доброе утро. – Сквозь зубы поздоровалась она со мной.
Явно, мое появление в обеденной зале было неожиданным для гувернантки, хоть она и знала о моем присутствии – сама же заглядывала в мою комнату. Не знает в качестве кого я сюда приехала? Боится за свое рабочее место? Или метит выше? Судя по декольте и общему, весьма не скромному для гувернантки виду, следит она не только за Милени, но возможно, что и за ее папой. Хотя, я могу и ошибаться, может это все для садовника на всеобщее обозрение выставлено. Хотя, мне то какая разница.
Милени сидела справа от меня, и Элики, распорядившись, чтобы и ей подали завтрак, села по другую руку от девочки, с рвением выполняя свои основные обязанности. Гувернантка бросала в мою сторону ревнивые взгляды, буквально душа при этом девочку заботой, и едва не кормила ее с ложечки. Только что активная девочка с достаточно хорошим аппетитом, которая за завтраком увлеченно рассказывала мне о саде, в котором специально для нее отец распорядился поставить кованую качель. Качаться на ней, конечно запрещено, если отца нет дома (а он постоянно в разъездах), но она прелесть какая красивая.
Теперь же, передо мной словно сидел совершенно другой ребенок. Милени капризничала, без аппетита ковыряла омлет, который только что уплетала за обе щеки, насупилась. Из девочки словно вытащили стерженек.
Конечно, воспитание дочери Андера – это не мое дело, но ребенок не виноват в том, что ее отец – настоящий подонок. Он же своими руками и руками этой гувернантки, да простит меня Светлейший, лишает собственного ребенка детства.
Я постепенно укреплялась в мысли, что Элики с Андером связывают не только рабочие отношения – взгляды, которые она на меня бросала из под опущенных ресниц были слишком оценивающими, а в каждом ее жесте сквозила неприкрытая неприязнь.
Я уже думала, как бы мне спастись от этого ненужного и неприятного фарса, когда в трапезную вошел управляющий. Он отвесил нам легкий поклон:
– Дева Милени, Дева Элики, прибыл учитель пения, он ожидает вас. – И обратился уже ко мне. – Дева Анна, лэрд Андер просил пригласить вас в его кабинет. Ему нужно безотлагательно побеседовать с вами.
Я встала, несмотря на недоеденный омлет. После известия, что мой мучитель ждет меня в своем кабинете, мне бы и кусочек в горло не полез. Я шла за управляющим, словно осужденный на плаху, чувствуя, как каждый шаг приближает меня к неизбежному.
Кабинет лэрда мне понравился. Выполненный в пастельных бежевых тонах, он был удобен и лаконичен. Я бы сама с удовольствием работала в таком помещении. И совершенно не нравился сам лэрд. Хотя, не понравился он мне еще раньше.
– Доброе утро, Анна. – Поздоровался он, опустив приличествующие моему положению и этикету условности. – Как тебе спалось?
Ночлег дома явно пошел Андеру на пользу – он побрился, привел себя в порядок, да и вообще вид с утра имел благодушный.
– Доброе утро. – Я кротко опустила ресницы. – Лучше, чем в тюремной камере. Однозначно.
Оборотень сверкнул глазами, но отвечать на мой выпад ничего не стал.
– Присаживайся. – Он указал мне на кресло напротив своего стола. – Вот бумага, вот – перо. Ты можешь отписать своему отцу о том, что у тебя все благополучно.
– Я не стану этого делать. – Я все же села в предложенное кресло.
– Не испытывай мое терпение. Оно и так слишком шатко.
– Или что? – Я нахально посмотрела ему в глаза.
Выпад с его стороны был столь молниеносным, что я не успела понять, каким образом он вдруг оказался за моей спиной. Тихо чиркнул остро наточенный кинжал в его руках. Я испуганно смотрела на свою отрезанную прядь, оставшуюся в пальцах Андера.
– А ничего. – Уже спокойно произнес он, обходя стол, и присаживаясь на свое место. – Я думаю, мы обойдемся и без твоего письма, хотя, тебе, конечно, лучше бы со мной сотрудничать – быстрее отправишься домой.
Я только поджала губы.
– Ну нет – так нет. – Философски заключил он, вкладывая мой локон в конверт. – Я твоему отцу написал, надеюсь, уже завтра он получит мое послание. И как-то на него отреагирует. Желательно, положительно. Иначе в следующий конверт придется вложить послание от тебя. Или, скажем, один из твоих пальцев.
Я уже успела свыкнуться с мыслью, что дома никогда не увижу. Но вот пальцев было жалко. Я неосознанным жестом спрятала руки за спиной.
Андер, наблюдая за мною засмеялся.
– Шутить изволите? – Обиделась я.
– Прости, Анна. Не удержался. – Он улыбнулся беззлобно, отчего я неуютно поерзала в своем кресле – до того непривычно было видеть его в благодушном настроении. – Твой отец не простил бы мне такого кощунства. Хочешь холодного чая?
– Если вы так боитесь гнева моего отца, быть может, отправите меня домой?
– Не боюсь. – Он немного задумался. – Но искренне ему сочувствую. Князь верно отметил. Я – сам отец. И если бы кто-то осмелился причинить вред моей дочери – из под земли бы достал обидчика. Слышал, вы уже познакомились с ней?
– Да. Милени – хорошая девочка. – Я растерялась от резкой смены темы разговора.
– Очень хорошая, добрая, светлая. – Тон его сделался таким теплым, тягучим, как расплавившийся на солнышке мед. Примерно таким же отец рассказывал о нас, о своих детях. Андер же посмотрел на меня. – Анна, я понимаю причину твоего отказа от сотрудничества. Ты боишься за свою семью и твоя непреклонность в этом вопросе меня, честно сказать, восхищает. Я надеюсь, что твой отец все же ответит положительно на мое предложение, и нам не придется идти на крайние меры.
– Какие такие крайние меры?
– Вреда тебе никто не причинит. Но и домой ты не отправишься, и семью свою больше не увидишь. – Он горько, словно извиняясь, улыбнулся. – Ты останешься жить здесь, выйдешь замуж, возможно даже будешь счастлива. Ты станешь гарантом того, что твой отец больше не будет делать оружие, которое перевесило чашу весов в сторону людей. Нам нужен мир. Не более. Переписку с отцом тебе запрещать вести никто не будет. По крайней мере с нашей стороны.
Я слушала его, а внутри мрачнела. В носу противно защипало. Лучше бы он мне угрожал, честное слово. В физические угрозы мы не всегда верим, а порой и чувствуем, что страдаем за правое дело. Это придает нам сил. А тут… Будешь жить, выйдешь замуж, но родных своих никогда не увидишь.
– И что же? Жениха мне уже подобрали? – Дрогнувшим голосом спросила я, чтобы хоть как-то разорвать повисшее молчание.
– Пока нет, все же это крайняя мера. Мы надеемся, что твой отец внемлет голосу разума и передаст нам чертежи. Было бы легче, если б ты ему тоже отписала. И я попросил бы тебя не распространяться слугам о цели твоего пребывания в моем поместье. Из соображений твоей же безопасности.
– Я думаю, что того, что написали вы, будет вполне достаточно. – Я встала. – Я могу идти?
– Не смею задерживать. – Он спокойно смотрел как я встаю и иду к двери. – Анна… Я хочу чтобы вы знали, я не угрожал вашему отцу ни вашим убийством, ни увечьями. Более того, пообещал, что пока вы находитесь в моем доме – будете под моей личной защитой. Никто не посмеет причинить вам вреда.
Я резко открыла дверь и вышла. Я не позволю ему больше увидеть моих эмоций. Этот человек пытается сломать меня, получить то, что ему необходимо любыми способами, не чураясь самых отвратительных методов. Ненавижу.
Я шла на улицу быстрым шагом. Почти бежала. Сначала меня гнало желание остаться наедине с собой. А потом – гнев. В груди горело огнем от злости. Хотелось вернуться и как следует стукнуть этого нахала!
Сначала он похищает меня, а потом играет в благородного рыцаря, который великодушно взял меня под свою защиту!
Я фыркнула от досады, еще сильнее ускоряя шаг. Мне срочно нужно было оказаться на свежем воздухе.
Поворот на лестницу был достаточно крут, и я слишком поздно увидела выходящую из-за него девушку, не успела затормозить.
Девушка ойкнула, рассыпав уронив на пол белые махровые полотенца, которые, судя по всему, разносила по господским покоям.
– Простите меня, я такая неловкая… – Извинилась она, но сверкнула в меня своими серыми глазищами гневно, про себя, видимо, обругав последними словами.
Несмотря на достаточно хрупкое телосложение, была она круглолица, и курноса. Светло-русые волосы выбивались из под чепца.
– Нет, вы простите. Давайте я помогу. – Я села на корточки, подбирая и сворачивая рассыпавшиеся полотенца.
В серых глазах мелькнула тень удивления, но лишь мелькнула, возражать против помощи она не стала.
– Дева Анна… – Спросила она, когда полотенца были аккуратно сложены обратно. – А это правда, что вы новая гувернантка Милени?
Я искренне удивилась вопросу, и хотела было ответить отрицательно, но потом подумала, а почему нет? Раз говорить кто я и откуда нельзя, то буду гувернанткой. Это отличная легенда, никак не вредящая моей репутации.
– Чистейшая. – Я улыбнулась.
– А что же, Элики выгонят теперь? – Мне показалось, или в голосе горничной прозвучала надежда.
– Без понятия. – Я пожала плечами. – Я думаю, что ей просто требуется помощь, девочка растет, за ней глаз да глаз… Да и вдруг Лэрд Андер с супругой второго захотят завести.
– Не заведут. Лэрд Андер уж четвертый год вдовствует. – Сказано это было таким тоном, будто мне было бы стыдно не знать этот общеизвестный факт. – А Элики может не то, чтобы не справляется, но занята больше лэрдом, чем девочкой.
– Я бы не сказала. – Я вспомнила утренние поиски ребенка. Хотя, от хорошей гувернантки, наверное, действительно было бы тяжело сбежать.
– Показуха. – Горничная махнула рукой. – Ей бы солдат на плацу муштровать, а не маленьких девочек воспитывать. Но, поговаривают, лэрд в ближайшие недели собирается дома провести. Она и ослабит хватку – надо же и перед ним хвостом покрутить…
– Инала, бездельница! Ты где там? – Раздался снизу командный женский голос.
– Уже иду! – В тон ей ответила горничная. – Ну все, я побежала, еще потрещим.
Отступление.
Дверь за Анной захлопнулась. Возможно, она и хотела показать таким способом свое отношение к данной ситуации, но выглядело это как бегство.
Когда Анна пришла в его кабинет, она была серьезна и напряжена, Андер же, пообщавшись накануне вечером с дочерью, смотрел на Анну и отчасти видел Милени. Темнейшая, если ее отец хоть немного похож на него самого, то Илья горло перегрызет зубами, даром что человек, любому, кто осмелится причинить боль его детям.
Именно осознание этого не позволило ему написать ультимативное письмо в стиле: "вышлите мне чертежи или я вышлю вам вашу дочь по маленьким кусочкам". Да и желания особого не было. Он и так чувствовал себя последним подонком, а в глазах Анны еще и был им.
После неудачной шутки Анна напряглась, спрятала руки за спину, взгляд ее потяжелел. Она приготовилась к бою, и за свою правоту была готова драться до последнего. Маленькая бесстрашная птичка. Именно так ее назвал Князь.
А потом, когда поняла, что никто ее увечить не собирается, растерялась. Удивилась. Признание Андера в том, что никто не осмелится причинить ей вреда, словно выбило твердую землю у нее из под ног. И столько боли и тоски было в больших синих глазах, что Андер действительно почувствовал себя палачом.
Еще вчера она была для него дочерью врага. Инструментом, который поможет получить желаемое. Рычагом политического давления.
А сегодня, здесь и сейчас, он увидел за всем этим чьего-то ребенка. Девочку, что всего лет на десять старше его собственной дочери.
