Текст книги "Душа осени"

Автор книги: Яна Горшкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

*************************************************************************

Глава 8.

Киирт'аэн. Квенир.

Кирт так намаялась одна в этой жуткой комнате, что чуть было не бросилась на Лиэ с кинжалом, едва тот отворил дверь. Постоянное напряжение в течение всего дня доконало бывшую жрицу. Впрочем, разглядев своего спасителя, Кирт облегченно выронила кинжал и сделала такое движение, словно собиралась кинуться к нему на шею, но в последний момент передумала.

– Ты! – выдохнула она. – Ох, я думала, что уже не дождусь!

– Так плохо? – Лиэ сочувственно сморщил нос.

– Да, – тихо ответила Кирт. – А еще заходил этот...

– Но ты успела спрятаться?

– Он бы не заметил меня, даже спляши я нагишом у него под носом! Он смотрел только на это... – Кирт содрогнулась. – Пока не свалился в обморок. Единственный светлый момент за день... не считая твоего возвращения.

– Ох, Кирт... но я и вправду должен был уйти сегодня... хотя менее всего мне хотелось оставлять тебя тут одну.

– Ты и так уже сделал для меня больше, чем кто-либо в этом мире. Ты...

– Я всего лишь спас тебе жизнь, – Лиэ дернул плечом. – Это не может...

– Не только жизнь, но и душу, Лиэ, – Киирт'аэн назвала его по имени, словно желая подчеркнуть свои слова. – Лиэ... если твои эльфы хоть вполовину таковы, каков ты, то вы – действительно дивный народ.

– Странно, а меня-то как раз сородичи считают изрядным шалопаем! – весело возразил сидхэ, чтоб скрыть какое-то странное смущение от ее слов... и от голоса, каким она произносила их. – Так что ты льстишь мне, Киирт'аэн. Сложно найти сидхэ, менее подходящего под идеал моих соплеменников. И я это сегодня доказал. Я упустил упыря, Кирт, и потерял его след. Его нет в городе. Проклятье! Я его упустил!

– Лиэ... а зачем он тебе?

– След, – коротко ответил он. – Как иначе я выйду на всю эту секту?

– Лиэ, зачем тебе упырь, если есть я?

Лиэ осекся и уставился на жрицу. Кирт улыбнулась жестко и зло. Сейчас она выглядела даже, пожалуй, постарше своих лет.

– Или ты думаешь, что я не смогу найти их? Или – они меня, если я откроюсь?

– Кирт, но ты же...

– Да. Я убегала и пряталась, я думала лишь о том, чтоб меня не нашли... и я ни разу не приняла с ними бой! А ведь я кое-что умею. Быть может, ударь я первой... Но я испугалась! Я забилась сюда, как таракан в щель, я хотела лишь умереть спокойно. Теперь не хочу. Нет. Теперь я не хочу умирать. Я найду их сама – или позволю им меня найти. Я – Сон о битве драконов. Я кое-чего стою в схватке.

– И ты рискнешь?

– Мне надоело быть жертвой, Лиэ. Я стану охотником. Или... попытаюсь хотя бы! Хотя бы приманкой в капкане.

– Это стоит обдумать. Эту мысль насчет приманки, – Лиэ задумчиво почесал бровь, – но я не рискну ставить капкан на такую крупную дичь в одиночку. Кирт, даже вдвоем мы не справимся со всей этой сворой. Нет. Мы выедем из города завтра – нет больше смысла тут оставаться. Остановимся где-нибудь поблизости, и я стану наблюдать за дорогой и ждать своих. Попытаюсь послать им весть... Когда мой отряд присоединится к нам, можно будет заняться сектантами. А ты тем временем наберешься сил и освежишь в памяти боевые заклятья... да и я тебя подучу немного, раз уж ты теперь готова драться. Ну, как?

– Согласна, – Кирт улыбнулась. – Только...

– Что?

– Убери это, – она кивнула на фантом. – Ведь оно больше не нужно.

– Пусть повисит до утра, – эльф покачал головой. – Тем более, что сейчас мне должны бы уже подать ужин. Что-то долго его нет.

– Пусть повисит, – вздохнула Кирт. – Ох, как оно все же...

– Ну, – сидхэ подошел к ней и успокаивающе погладил по плечу, – тебе изрядно досталось, Кирт, но ты оказалась неожиданно сильной. Я и предположить не мог, что смертная...

И замолчал. Тоска в глазах Киирт'аэн способна была заморозить реки, горечь – отравить море. Повинуясь внезапному порыву (а Лиэ всегда повиновался своим порывам), он обнял бывшую жрицу за плечи и притянул к себе. Она и не собиралась вырываться, просто замерла в кольце его рук, словно раненый зверек, уставший бояться. Сердце ее стучало часто-часто, заячьими лапка билось оно вплотную к ребрам Лиэ.

– Не бойся, – очень мягко сказал он. – Не бойся, Киирт'аэн. Никто больше не тронет тебя. Веришь?

– Да, – выдохнула она, – верю.

– Мы их уничтожим. Вместе. Ты и я. Но для тебя потом все только начнется. Не надо думать, что после этого ты сможешь спокойно уйти. Не стоит погибать в этой битве, Кирт. Битвы надо выигрывать, а не погибать в них.

– Откуда ты знаешь, что я...

– Знаю. Я понял, что ты так решила. Ты и вправду считаешь, что у тебя нет других причин жить, кроме мести?

– Я не думала об этом. Я хочу только, чтоб их не стало, не стало навсегда! Хочу уничтожить их всех, до единого... а потом... Если бы мой сын остался жив... а так...

– У тебя могут быть еще дети.

– Не знаю. Я боюсь. Я порчена. И, к тому же... это будут другие дети, а его – уже не вернешь, вот в чем дело... Я порчена. Я не смогу родить.

– Ерунда.

– Я не смогу. Снова... о, как же я смогу! Ведь я убила своего сына. Понимаешь?

– Не понимаю, – Лиэ нахмурился, – но пытаюсь понять. Я считаю, сможешь. Вы вообще сильные создания, женщины... а смертные женщины особенно!

– Но...

– Я не оставлю тебя.

– А потом? После того, как...

– Я это и хотел сказать. После того, как мы победим. После того, как ты исцелишься.

– Лиэ, – она подняла голову и посмотрела ему в глаза, твердо и честно. – Не надо. Я сейчас как раненый звереныш, ты же сам видишь. Я могу до конца жизни привязаться к тому, кто даст мне хоть немного тепла. Я влюбиться в тебя могу, понимаешь? И это будет тяжело для нас обоих, а для меня – еще и унизительно.

– Мне любопытно, а почему ты так думаешь?

– Проклятье! – бывшая жрица внезапно резко рванулась, но он не пустил. – Да потому, что я была сначала жрицей этой кровавой мерзости и не сделала ничего, чтоб прекратить это! Потому, что я убила собственного ребенка, вместо того, чтоб драться! Потому что я предпочла медленно гнить здесь, хотя могла бы вернуться и умереть, да, но умереть в схватке! Я, Сон о битве драконов! Я опустилась до того, что стала трактирной шлюхой! Рабыней! И ждала смерти здесь, в этой помойке, покорно, как овца на бойне! Разве не так?

– Да все так. Ты сделала все это. Но это уже было, Кирт. Это прошлое. Тебе придется жить с ним, да, но впереди еще много битв и много весен. Победить и жить гораздо приятней, чем победить и умереть. И почему ты так боишься полюбить кого-нибудь, да хоть бы и меня? И почему ты заранее уверена, что я не смогу полюбить тебя? А, Киирт'аэн?

– Я – смертная.

– Да? А уже решила все за меня, словно настоящая сидха!

– Лиэ, я – человек! Я постарею и умру.

– Ну, только что ты собиралась геройски погибать, не дожидаясь старости.

– Я – трактирная шлюха!

– Уже нет.

– Проклятье, да ты знаешь меня меньше суток! Откуда тебе знать, кто я?

– Мне кажется теперь, что я знаю тебя уже очень давно, и я привык доверять таким своим чувствам. Они, как правило, верны. Еще возражения будут?

– Я...

– Ты – самоцвет в короне Звездносияющей. Ты – женщина, а потому достойна преклонения и любви. Ты отважна, красива и сильна. Ты – Киирт'аэн, Ястребиный Крик, Сполох-над-вершинами. И впереди у тебя целая жизнь, полная и любви, и битв.

– Ты слишком хорош для меня, эльфийский принц.

– Князь, – поправил Лиэ. – У нас нет королей, и принцев никаких тоже нет. У нас есть только князья и княгини. Так что – князь. Не путай, пожалуйста, раз уж взялась за титулы. Но это все неважно. Никто не может быть слишком хорош для тебя. И позволь мне все же самому решать, что я могу, а что – нет. И смогу ли я полюбить смертную, жрицу, убийцу и трактирную шлюху. Драгоценность в Венце Праматери.

– Вот этого, – спокойно сказала Киирт'аэн, – я и боюсь.

– Я знаю. Думаешь, я не боюсь? Я уже любил однажды человечку... воительницу. Рыжую степную воительницу, свирепую и прекрасную, как степной пожар. И такую же беспощадную. И знаешь что? Она бросила меня. Отошла от своих ран, отогрелась... и унеслась прочь. Я за ней потом еще два года по степям бегал, пока она сама меня не нашла и не объяснила кое-что о себе, обо мне, и об отсутствие будущего у нас. Очень практичная оказалась особа... но мнение о людских женщинах она мне существенно изменила. В лучшую, признаться, сторону. И я не собираюсь теперь шарахаться от женщины только потому, что у нее уши другой формы.

– Отпусти меня.

– Конечно... если ты этого хочешь.

– Отпусти... пока я этого еще хочу.

– Ни одна боль не длится вечно, Кирт, так же, как не может вечно длиться любовь. Ни для человека, ни для эльфа. Уж я-то знаю.

И отпустил ее, и Кирт сразу отошла на несколько шагов назад.

*************************************************************************

Рамборг Лиэссат. Рэир.

Искупавшись и наскоро перекусив, я отправилась на прогулку по схрону Дома Рассвета, покуда его достойный представитель плескался в ванне. Для начала, мне нужно было переодеться (ну, не бродить же тут дальше полуголой, хотя... давненько у меня не случалось такого незапланированного отпуска!), затем осмотреться, и, желательно еще подумать. Думать следовало не о трупах, тварях и колдунах, а о чем-нибудь существенном. Например, о том, как мне быть дальше с Хэлгэ. И как скрыть от сородичей нашу... хм... ну, допустим, связь. В конце концов, колдуны и твари – вещи преходящие, а с наследником Рассвета мне еще общаться и общаться, да и с моими ванэл'фраэрэ'с – тоже. Лично я покамест не собираюсь умирать от старости, они, вообще-то, тоже планировали жить вечно... Наши с Хэлгэ шалости могли создать нам обоим немало проблем... мне в первую очередь. Я пока что командую этой стаей сородичей и достаточно хорошо знаю своих братьев-по-мечу. Они не перестанут повиноваться мне лишь потому, что я умудрилась настолько сблизиться с одним из них, но подобное поведение недаром считалось недостойным в любой армии любого народа. Командир не должен спать с подчиненными, во всяком случае, в открытую... Но как мне теперь с ним не спать? Пара десятков лет целомудрия – не такой уж подвиг для сидхи, даже и с кровью оборотней в жилах, но стоило Кайт-Ши один раз сорваться с цепи и... Эх!

"Ну, это не хайа'квэн, конечно", – уговаривала я себя, бродя по арсеналу, – "Какая хайа'квэн может быть у полукровки из Дома Вереска и наследника Рассвета! А ведь мать предупреждала меня на этот счет! Я не должна... проклятье! Мало того, что они, там, в Доме Рассвета, все такие блюстители чистоты крови, тут еще и политика мешается! Но это и не просто хаэнгэ", – я намеренно употребила наигрубейшее определение для физической связи, существующее в нашем языке, – "Не просто хаэнгэ по кустам и руинам, не будь я Кайт'Харэ! Может, сестрица Рут действительно права, когда говорит, что я абсолютна беспомощна в отношениях с этими странными созданиями... Но что мне, Старшему Стражу Северного рубежа, до этого? Меня последние годы интересовали исключительно те их мечи, что носят на поясе! Не вижу повода что-то теперь менять! Впрочем, я же теперь в отставке... Но все это – еще не повод забросить все ради выяснения собственных мотивов в этой странной квэн! Думай, Рамборг Лиэссат. Думай о чем-нибудь, помимо прекрасных глаз и золотистой кожи сына Рассвета!"

Легко сказать "думай"! Мысли мои помимо воли все равно обращались исключительно к единственному предмету, а лицо само собой расплывалось в довольной сытой ухмылке...

Проклятье! Ненавижу этого снежного гада! Я знаю, это – заговор. Мои враги... м-м... что же это должны быть за враги, чтоб сговориться с Хэлгэ? Так вот, мои враги решили обезвредить меня, подсунув мне...

Но тут разнообразное оружие, обильно представленное в арсенале, отвлекло меня от сеанса самоедства. Я уставилась на то, что обнаружила тут... и это сработало! Пара мечей в руках – прекрасное лекарство от любовного томления. Для меня, во всяком случае. Так что я махнула рукой на все проблемы отношений с Хэлгэ и занялась мечами вплотную, благо, тут было, чем заняться...

*************************************************************************

Хэлгэ Аэт'глатт. Хайга.

Хэлгэ ан'Леах'хэн скрутил влажные белые волосы в небрежный хвост на затылке (и куда подевалась его обычная педантичная аккуратность!), поправил воротник рубашки и отправился на поиски полукровки. Он так и не смог до конца определиться в своем отношении к ней и к тому, что произошло между ними. Произошло... и произойдет снова, причем в ближайшее же время. Ледяная броня снежного сидхэ трещала и крошилась от близкого жара Пламени Самайна. Он почти ненавидел ее за это, но себя он почему-то ненавидел больше.

Это действительно была слишком уж противоестественная квэн, и вовсе не из-за пресловутой борьбы детей Рассвета за чистоту эльфийской крови. Не только из-за этого, во всяком случае. Просто... огонь и лед не могут быть близки. Это гибельно для обоих.

Тем более, что это была еще и магия, как всегда между сидхэ. Смертные, соединяя свои тела, не получают и сотой доли того, что доступно сидхэ, всего лишь соединившим руки... если только это не великая любовь, достойная легенды. Но Хэлгэ, при всей его эльфийской памяти, знал не так уж много таких легенд, а уж подтверждения хотя бы одной не видел и подавно. Не говоря уж обо всех этих сказках о любви саэрни и сидхэ! Вот ведь нелепица, жестокая к тому же! Соединение тел для сидхэ – всего лишь крошечная часть того единения сил, духа и крови, что и зовется "квэн", и вовсе не в физической близости заключался весь ужас ситуации!

В большом зале полукровки не было. Хэлгэ двинулся дальше.

Арсенал. На пороге оружейной он замер и на какое-то время забыл, как дышать.

Рамборг плясала с двумя клинками.

Здесь не было места строгим канонам, тысячелетиями выверенным движениям. Это была импровизация, блестящая и непредсказуемая, смертельная импровизация на грани срыва, пляска по самой кромке под одну ей слышную музыку. Рваные, незавершенные движения. Рваный, сбивающий с толку ритм. Два небольших парных клинка были даже не продолжениями ее рук, нет, – это были отдельные, почти одушевленные, почти мыслящие существа, которые по какой-то странной прихоти судьбы подчинялись ее воле... или творили ее волю... или это они ее вели?

Это было искусство на порядок выше того боя с тварью. Хэлгэ вдруг вспомнил, что он очень, очень давно не видел, как Рамборг тренируется. И что он очень сильно хотел бы знать, как давно она выработала этот стиль боя... и кто ее этому научил.

Не сама же научилась?

Потрясающе красивым, текучим движением она завершила тренировку, припав на одно колено и скрестив мечи перед собой. Склоненная голова, расслабленное, неподвижное, смертоносное тело.

Кошка.

Несколько ударов сердца в полной неподвижности и, наконец, – почтительный поклон, клинки в ножны. Рамборг поочередно коснулась губами старой черной кожи ножен и вернула оружие на стойку.

– Прекрасный танец, моя княжна, – подал голос Хэлгэ. – Я не помешал?

– Ничуть, – она дернула плечом, не оборачиваясь. – Я слышала, что ты вошел.

– Я и не знал, что ты теперь так хороша с двумя мечами. Помнится, раньше ты предпочитала один.

– И до сих пор предпочитаю. Но я не смогла удержаться, настолько они хороши!

– А я бы не хотел сойтись с тобой в настоящем бою, – в устах гордого сидхэ это было наивысшим комплиментом, – но с удовольствием составил бы тебе компанию на тренировке.

– Сейчас я бы выпила эпэссы, – полукровка повернулась к нему, стягивая перчатки, – а потом можно и поплясать, коли есть охота. Но я хотела спросить тебя, Хэль... – она запнулась и прикусила губу. – Впрочем, не теперь. Идем. Чай уже заварился, должно быть.

Сев на шкуру рядом с маленьким низким столиком, Рамборг налила себе эпэссы и с наслаждением вдохнула ароматный пар. Хэлгэ какое-то время молча потягивал напиток, рассматривая ее сосредоточенное лицо.

– Ты начала говорить о чем-то.

– Да, – княжна глотнула чаю и нахмурилась. – Есть кое-что, чего я никак не пойму. Этот бой с тварью. Я убила червя, так?

– Да.

– Одна?

– Именно. Я только помешал бы тебе, а потому просто не стал вмешиваться.

– И был совершенно прав. Но, Хэлгэ, – Рамборг отставила чашку и подалась вперед, – а как я это убила?

– То есть?

– Ты видел всю схватку. Я же была в боевом трансе...

– Не только в боевом. Боевой и магический... и очень глубокий. Леадарн с тебя шкуру спустит, если узнает.

– Ой, не надо сейчас о Леадарне! – она поморщилась. – Лучше скажи... Оружия у меня не было.

– Рамборг, ты сама была оружием. Я первый раз такое видел. Возможно, и для Перворожденных это было бы новостью, хоть я и не уверен. Ты делала то, что нам всегда запрещали. Но это не главное. Рамборг, ты помнишь, что сотворила Образ Меча?

– Образ Меча? То есть... материальный, ты хочешь сказать?!

– Ну да. Я хочу сказать именно это. Очень даже материальный.

– Проклятье! Но как?! И почему я никогда не могу вспомнить, что и как я делала?!

– Знаешь, в основном мне запомнился смех. Хохот. Совершенно дикий хохот, который, должно быть, и разрушил чары твари...

– Смех... – задумчиво протянула она. – Смех. Стой! Я, кажется... – она подскочила так резко, словно ее кто-то ужалил. – Ну да, конечно!

Прежде чем Хэлгэ сумел что-либо сообразить, полукровка уже метнулась обратно в оружейную. Сидхэ пожал плечами и заинтересованно обернулся к дверям арсенала, за которыми она скрылась. Некоторое время оттуда доносилась лишь негромкая возня. Наконец раздался радостный возглас Рамборг, и вскоре она появилась, держа в руках потертые черные ножны с мечом.

– Вот, – она села на свое место и показала добычу. – А я-то думала, кто это там меня зовет! Что скажешь?

– Позволь, – Хэлгэ принял ножны и осторожно потянул меч наружу.

Он был старый. Более того, древний. И он не был эльфийским оружием, хоть и походил на клинки сидхэ. Слишком уж странной была работа по металлу.

– Не могу понять, – Хэлгэ повертел клинок так и этак. – Это не наша работа... но и не гномья. И уж точно не людская! Кстати, меч в отвратительном состоянии! И нет клейма мастера... Откуда он тут взялся?

– Хороший вопрос, – Рамборг забрала клинок и поднесла его поближе к лицу, осматривая лезвие. – Н-ну-у... не могу понять, что это за металл. Не наш это сплав, точно. Вообще на сталь не слишком похоже. Хэль, это ведь схрон твоих родичей, может...

– Если б я когда-нибудь слышал или читал об этом мече, я бы не забыл, – слегка обиделся Хэлгэ. – Нет. И, по-моему, им вообще никто из наших не сражался. Видишь эти сколы на клинке?

– Металл не кажется таким уж мягким... По правде-то, Хэлгэ, я там сейчас пробовала... знаешь, он рубит нашу сталь. Что же могло повредить такой меч?

– Странное оружие. Мне кажется, что он очень древний и ... нет, не мертвый, но души в нем сейчас нет.

Полукровка серьезно кивнула, покачивая меч на ладонях.

– Изогнутое лезвие... удлиненная рукоять... – размышлял Хэлгэ вслух. – Его как для тебя делали.

– Да. Он мне по руке. Насчет души... Думаю, он просто недоделан. Да. Если заполнить эту форму содержимым...

– Так в чем же дело? – эльф пожал плечами. – Знаешь, кузница тут есть.

– Полагаешь, мне такое под силу? – Рамборг недоверчиво фыркнула.

– Как ты можешь знать, пока не попробуешь? Я видел тот кинжал, что ты подарила Лиэ. Попробуй. Та сущность, что ты сотворила... или пробудила, уж не знаю, как оно было на самом деле... Так вот, она требует для себя достойного прибежища.

– Меч принадлежит твоему Дому. Я не могу.

– Можешь. Им, похоже, сотни лет никто не интересовался... а я – наследник, и вправе сделать тебе такой подарок.

– Ты поможешь мне в кузне?

– Конечно.

– Что ж... тогда нечего тут сидеть. Идем.

Она встала и протянула Хэлгэ руку. Снежный сидхэ улыбнулся и пожал ее. Мгновение они стояли так, сцепив руки в эльфийском рукопожатии, за запястья, и Хэлгэ чувствовал, как царапают его кожу шершавые валики старых мозолей на ее небольшой твердой ладони. Потом Рамборг подалась вперед и коротко поцеловала его в губы.

– Спасибо, – сказала она. – За меч... и за мою шкурку, которую ты спас.

– Пожалуйста. За меч. А остальное... проклятье, Лиэссат! Мы квиты. Хотя мне кажется, что это я тебе должен.

– Н-ну-у... – полукровка протянула свое любимое словечко, словно мурлыкнула. – Если ты это так расцениваешь... Идем же! У нас еще будет время поговорить о долгах.

*************************************************************************

Киирт'аэн. Квенир.

После недавнего разговора, в котором прозвучало больше, чем хотелось бы и Кирт, и Лиэ, оба они чувствовали себя не слишком уютно. Бывшая жрица смутилась как девчонка и от собственной откровенности (а с другой стороны, что ей было теперь терять?!), и от реакции сидхэ на ее откровения. По правде, Кирт попросту была в шоке. Жизнь приучила ее трезво оценивать себя и свои перспективы. Она была не то чтобы некрасива, но... Даже в лучшие свои дни, даже ухоженная и отдохнувшая, одетая в лучшие свои одежды, Киирт'аэн вряд ли могла бы надеяться привлечь к себе внимание такого синеокого красавца, да еще и бессмертного к тому же! И, словно этого мало, не просто эльфа, а эльфийского князя! Она была слишком обычной, а теперь еще и заморенной, истощенной долгой болезнью и смертельными чарами, и этой жизнью в кабаке. Кроме того, Кирт ощущала себя ... излишне потасканной.

А его отношение к ней было таким, словно она действительно была драгоценностью, была, по меньшей мере, прекрасной юной принцессой, а не девкой-подавальщицей... если не сказать хуже... из трактира! Это пугало и сбивало с толку. Среди поклонников культа, где приносили в жертву женщин и детей, и отношение к женщинам было соответствующим. По правде, с Кирт никто и никогда ни разу в жизни не обходился так, как этот князь эльфов.

И вот она боялась себя; она все же была женщиной... но женщиной, повидавшей всякое. Ее уже тошнило от мужчин... но эльф-то был совсем другим!

«Да нет, он всего лишь добр ко мне», – думала она, спрятавшись так, чтоб ее не было видно от двери, – «Нет, не обольщайся! Кто ты, Кирт, чтоб заглядываться на эльфийского принца! Я бы поняла все это, если б была юной девой благородных кровей, но теперь... Но будет ли это так уж плохо? Возможно, немного тепла и доброты мне и нужно теперь, чтоб выжить? Чтоб забыть хоть что-то... хоть немного, ненадолго... Проклятье! Я бы отдала полжизни за любящее прикосновение... и за тепло его рук».

Сейчас ей было уже плевать на Сны Драконов, и на тех, с кем она хотела поквитаться, и на то, что в этой схватке вполне можно погибнуть. Хоть раз в жизни довериться кому-то... а потом – будь что будет!

«У меня еще все может случиться», – словно заклиная себя на удачу, подумала Киирт'аэн, – «И любовь. И битвы. И... ребенок?... А, может быть...»

Еще день назад мысль о возможности вновь родить ребенка вызвала бы у Кирт только язвительный ядовитый смех, но теперь... Лиэ умел быть убедительным. Она замерла, глядя в одну точку. И – захотела жить. И дарить жизнь. Просто взяла – и захотела...

И все сразу стало проще.

«Если...нет, когда! – когда мы уничтожим их, я смогу родить ребенка. Ребенка жизни... без страха, без боли. Ребенка... сына. Да!»

И оказалось вдруг, что одной этой мысли довольно, чтоб пробудить в ней отвагу. Кирт нервно стиснула руки, уже готовая драться, на этот раз до конца – драться за возможность жить и любить. За одну только тень надежды стать матерью.

И, когда Лиэ окликнул ее, встревоженный долгим молчанием и неподвижностью, Киирт'аэн, Сон о битве драконов, Сполох-над-вершинами, подняла на него спокойные темно-серые глаза и просто сказала:

– Я подумала и решила: я рожу ребенка, когда мы покончим с этой бандой кровавых фанатиков. Я буду жить. Я буду жить долго! Я увижу детей, и детей моих детей... ведь я буду жить очень долго! У них... у меня и моих детей будет дом на холме... и сад, где будут цвести яблони... А осенью мы будем жечь листья, и я стану делать сидр, и он будет чуть-чуть пахнуть этим дымом... И с реки поднимается туман... выходя на порог, можно зачерпнуть его и пить с ладони... чуть горчащую, терпкую кровь осени...

Она и не заметила, что не просто говорит, а создает образы, видения этого дома и сада, и тумана в ладонях... Лиэ замер, очарованный. Он почти почуял запах дыма и вкус яблочного вина на губах.

– Ты – колдунья, Киирт'аэн, – выдохнул он. – Но почему – осень?

– Осень... Она чуть горчит, но это светлая горечь. Осенью я буду... не счастлива даже. Здорова. Цельна. Если доживу... а я доживу! Я увижу осень... и дом среди яблонь... – Кирт закрыла глаза и улыбнулась. – И за это стоит драться.

Лиэ ощутил неодолимое желание сохранить этот момент, как-то сберечь его... Он не успел задуматься о том, что делает. Он просто сделал.

Сидхэ шагнул в видение... наполовину видение, наполовину воспоминание... уже почти сотворенный, почти родившийся мир... Высшая, запредельная магия – но он не думал о том, что это невозможно. Он просто шагнул туда, и вдохнул туман и запах осеннего дыма, и взял оттуда то, что должен был подарить ей...

Когда Киирт'аэн открыла глаза, она ахнула и замерла, боясь шелохнуться, чтоб не развеять чары. Лиэ стоял перед ней на одном колене, склонив голову, и его волосы пахли осенью, а в руках был влажный багряный венок из кленовых листьев с горьким и тревожным запахом.

– Но... это же невозможно!

– Забудь, – сказал он. – Забудь это слово. Ты увидишь ту осень, что ты сотворила, Киирт'аэн. Клянусь именем и кровью, ты ее увидишь.

Каким-то иным чувством догадавшись, что надо делать, Кирт чуть наклонила голову, и Лиэ надел на нее венок, и поцеловал ей руку, словно она была княгиней.

*************************************************************************

Глава 9.

Дарен. Сиэр.

Юного Дарена, сына трактирщика, можно было обвинить в чем угодно, кроме отсутствия храбрости, да и решимости мальчику было не занимать. Ну, кто из нас лет в двенадцать не верит в собственную непобедимость и бессмертие, а? Кто из юнцов не мечтает спасти прекрасную даму... или хотя бы отмстить за нее? Уж в этом наслушавшиеся песен пьяных бардов человеческие мальчики не слишком отличаются от начитавшихся древних легенд мальчиков эльфийских.

Дар не совсем понимал, какие именно чувства он испытывает к Кирт, но то, что произошло с ней, потрясло юношу до глубины души. Самое страшное заключалось в том, что рухнула сказка: прекрасный светлый воин-эльф оказался кровавым злодеем и убийцей. Дар был готов убить его за одно только это. А чего стоило равнодушие окружающих? Судьба Кирт не взволновала никого! Единственное чувство, которое испытали люди в трактире, это радость оттого, что эльф удовлетворился только одной жизнью!

Вот поэтому Дарен спрятал кухонный разделочный нож под салфеткой, когда поднимался в комнаты эльфа.

О том, что вряд ли можно одолеть бессмертного воина с помощью источенного старого ножа и подноса, Дар, естественно, не подумал.

*************************************************************************

Лиэ Лиэх'хэл Лиан

У наследника Аэнвэль, златоволосого и синеокого князя сидхэ Лиэ Лиэх'хэл'а ан'Тъерлла э Ллин'дарн было превеликое множество достоинств и лишь один существенный недостаток, который перекрывал все. Лиэ был очень красив даже по меркам сидхэ, отважен, умен, добр и отзывчив, он был талантлив и горд, а пел так, что способен был очаровать и гоблина... Одна беда – Лиэ был патологически влюбчив.

Любовь среди винлэс всегда была свободной. Эльфийки, от природы более сдержанные, нежели их мужчины, прекрасно понимали, что соотношение одна к дюжине вносит свои коррективы в отношения между полами. Для свободной винлэ иметь менее трех-четырех возлюбленных считалось, мягко говоря, странным. И все равно женщин не хватало. Каждая третья уже была чьей-то квэнъэ, каждая четвертая из оставшихся предпочитала меч и магию любви и материнству... Сидхи старались рожать так часто, как могли, во имя выживания расы, но потребность их в физической близости была далеко не так велика, как у их мужчин.

К счастью, в Вэннэлэ жили дайони, у которых демографическая ситуация повторялась с точностью до наоборот: мальчики рождались крайне редко и еще реже сами могли иметь потомство. Живущие по 500-600 лет полукровки-дайони с удовольствием вступали в долгие или краткие связи с сидхэ и довольно часто рожали им детей. Однако даже добросердечие и ласка дайони не мешали молодым (вечно молодым!) сидхэ влюбляться во всегда готовых на это человечек. Ничем хорошим это кончиться не могло, это понимали все, но... Слишком соблазнительно для смертных было иметь любовника-эльфа, слишком привлекало эльфов разнообразие человеческих женщин. В Вэннэлэ проблему полукровок решали с благородным изяществом: сидхэ не бросают своих. В большинстве случаев эльфы (точнее, уже эльфийки) не теряли из виду свою кровь. Для неизбалованных особенным вниманием и уважением среди своих смертных женщин связь с эльфом была просто подарком судьбы, к тому же вряд ли возможно пообщаться какое-то время с представителем Высокого Народа и не влюбиться. Человечки, гордо задирающие нос и утверждающие, что уж они-то на любовные чары эльфов не поддаются, откровенно лукавят. Просто... либо не встречали, либо встретили, да им не предложили... либо предложили сами и получили отказ. Умению вежливо говорить "нет" женщине, любой женщине любого народа, юных сидхэ обучают чуть не с пеленок... Вот и верь после это в матриархат! И мужчины, и женщины Вэннэлэ прекрасно знают, кто на самом деле правит страной.

Сидхэ влюбляются часто, молодежь вообще находится обычно в состоянии перманентной влюбленности... и, вместе с тем, для сидхэ немыслима физическая близость без проявления чувства. Лиэ же был в этом отношении просто неисчерпаем. Нельзя сказать, что наследник Вэннэлэ не пропускал ни одной юбки (скорее, это юбки его не пропускали), но для того, чтобы влюбиться в женщину, неважно, какой расы, ему требовались рекордно короткие сроки. Притом Лиэ всегда был абсолютно искренен: если уж он увлекался, то глубоко и по-настоящему, и вовсе не очередная постельная забава была ему нужна, хотя это занятие он тоже любил. Просто рядом с ним любая женщина начинала ощущать себя любимой, желанной и прекрасной... стоит ли удивляться тому, что редко кто мог устоять перед его обаянием? Причем он никогда не бросал своих возлюбленных: они уходили сами, вполне довольные собой и жизнью, и отношения с бывшим любовником сохраняли прекрасные – все сердечные томления и страдания оставались на долю самого Лиэ. Впрочем, длилась такая меланхолия недолго: Лиэ встречал новую девицу, и все начиналось сызнова. Несколько его смертных увлечений, постаревших, но все еще красивых, относились теперь к нему с материнской нежностью (будить в женщинах материнский инстинкт у Лиэ получалось отлично и совершенно непроизвольно) и вовсе не чувствовали себя покинутыми. Он никогда не забывал их, даже если у его женщин были уже свои внуки.